Зарисовка из жизни святых Бориса и Глеба

( Конечно, описываемый момент не претендует на историчность)

… Деревянная дверь в келью Нестора скрипнула, когда монах выполнял своё послушание: писал летопись о русской истории. Старец очень удивился, не ожидая в своей, ну очень скромной, обители гостей, но, услышав знакомый ребячий голос с ноткой ломки, спросивший, можно ли войти, обрадовался: это был друг Нестора, большой любитель православной литературы, княжич Глеб, младший сын крестителя Руси, великого князя Владимира Красного Солнышка. Раньше Глеб жил в Ростове на попечительстве брата Бориса, человека, хоть и юного, но очень мудрого, который был верующим христианином, грамотным правителем и хорошим воспитателем пятнадцатилетнего Глеба. Братья искренне любили друг друга, но сейчас были разлучены Борис уехал на войну с печенегами, а Глеб теперь воспитывался другим братом, Святославом.
— Заходи, Глебушка! Рад тебя видеть! Ты по делу пришёл? — спросил Нестор и внимательно присмотрелся к младому княжичу.
От нежнейшего мерцания свечи Глеб в кофейной рубахе с золотым поясом с фибулой — оранжевой розой смотрелся прекрасным, как сусальный Ангел, а лицо его, когда он перекрестился на Красный угол, было таким одухотворённым, чистым, а взгляд — мудрым, ясным, как небесная твердь. Вот только нежное лицо юноши было заплаканным, ручки, державшие книгу, немного тряслись, а длинные медвяные волосы были необычно зачёсаны: у княжича появилась волнообразная чёлка.
— Я, дорогой наставник, Жития святых принёс, я у вас неделю назад книгу брал, не дочитал, правда, мне брат Святополк письмо прислал, что отец хворает, видеть меня желает, так что я должен в Киев уехать…
Нестор-летописец слушал Глеба, а потом догадка осенила его, он попросил:
— Княжич, а подойдите-ка поближе…
Глеб, не ожидая подвоха, подошёл, а Нестор поднял волнообразную чёлку и увидел большой синяк.
— Так-то Святослав тебя смотрит! Ну, придёт он в воскресение на службу в церковь, я ему выговорю! — возмутился Нестор.
— Не надо, прошу вас, это заслужено: я хотел к Борису в полк сбежать, он писал мне, что войны не было, что возвращается домой, а я по брату моему так соскучился… — стал оправдывать Святослава Глеб и чуть не заплакал.
— Что ты, соколик ясный! Вот увидишь, вернётся Борис! А пока бери благословение у батюшки, он в церкви, да езжай в Киев. Надеюсь, Святослав с тобой едет? — успокоил Глебушку монах.
— Нет, не едет, только двух слуг посылает, да я думаю, и не нужно это. Спасибо вам за поддержку, вы — настоящий христианин, дай Бог вам здравия! До свидания! — промолвил с добротой, как соловушка, Глеб и исчез из кельи, лишь белое вышитое корзно мелькнуло.
Прошло полгода, а вестей ни от Бориса, ни от Глеба не было, вдруг на пороге кельи появился брат святых князей, Ярослав Владимирович. Гость сильно хромал и был хмур.
— Великий князь надёжа, вы из Киева? Как Борис Владимирович и Глеб? — спросил Нестор, и зеркально-холодное молчание напугало и насторожило старца.
— Нестор, я сейчас расскажу вам, как я потерял своих братьев навсегда, а вы мне посоветуйте, как это пережить… — прохрипел Ярослав, и стал рассказывать о злодеянии Святополка, который вероломно расправился с братьями, стал рассказывать, как узнал правду о коварстве сводного брата Святополка.
— Я же предупреждал их, но Борис и Глеб доверяли Святополку, Глеб умолял оставить ему жизнь, а у Окаянного Святополка сердце не дрогнуло! А ведь какие были люди! Святые! Набожные, добросердечные, духовные, столько добра сделали они для церквей и монастырей, приходских школ, лазаретов и приютов! А Святополк лишил жизни их из-за власти! Братьев своих! Каин настоящий!— горько хрипел Ярослав.
Нестору тоже стало печально, но он зажёг свечу и тихо изрёк:
— Ничего, Бог в помощь тебе, а ты узнай у слуг Святополка, как дело было, я житие их напишу, чтобы никто больше так погано, как Святополк, не поступил…