Полумистическая трагикомедия бытовой философии Рассказ одного покойника Жанр философской сатиры Консенсус Свинья во фраке

Гудин В.И.


Полумистическая трагикомедия бытовой философии
Рассказ одного покойника
Жанр философской сатиры
Консенсус
Свинья во фраке














«Счастлив, кто падает вниз головой, -
Видит он мир хоть на миг, но иной"
В. Ходасевич



Полумистическая трагикомедия бытовой философии
Рассказ одного покойника

«Только мертвым позволено бросать в мир безумные идеи», - сказал один древнегреческий философ. Поэтому автору, дабы не нарушать привилегии мертвых, пришлось прибегнуть к помощи одного покойника (или ему к помощи автора?..), чтобы бросить в мир нижеследующие безумные идеи, рассказать очень просто об очень сложном, как простой человек из народа, будучи в то время пока живым, пришел с божьей помощью к новому пониманию основ мироздания и самого Господа Бога, к новой парадигме мироустройства, как сказал бы ученый философ, увидел мир не замыленным глазом. Разум, Материя, Бог – вот три кита, на которых зиждется мир, три его бытийных основы. Борьба за власть Разума с Материей и борьба Бога с их волей к власти. Здесь земная реальность сплетена с метафизикой, высший оптимизм космического мессианства и бессмертия всего человечества, нашедшего единую цель, с черным пессимизмом предстоящей гибели человечества, таковую цель не нашедшего.
Книга написана в жанре мистической философии, что вовсе не означает неосуществимость ее идей, как бы ни были они фантастичны. Мир неизмеримо сложнее того представления о нем, которое нам навязывают наука и религия. Основной постулат философии автора: Смерть есть основа жизни, отрицающее жизнь есть основание отрицаемого, - кто скажет, что это не безумие?


Часть I
(написана в 1996 г.)


Здравствуйте, уважаемые читатели, и все остальные добрые люди. Одолело меня не к месту желание вам всем рассказать свое сердце и все, что в нем накипело, как в старом чайнике, за недолгую жизнь. Обращаюсь я к вам, как бы это помягче выразить, вроде бы как с того света, но еще не совсем, скорее где-нибудь в промежутке между этим светом и тем. Но вы меня не пугайтесь, вреда я вам никакого причинить не могу, я и при жизни-то больше всех самому себе навредил, а сейчас, как у вас, живых, говорится, руки коротки и вообще лежат без признаков жизни. Вы меня тут же во лжи уличить захотите: мол, как же ты «без признаков жизни» собираешься нам «свое сердце рассказывать»? А я вам скажу, как раз напротив дела обстоят. Мы как будто еще до рождения обмануты исконной ложью бытия. В этом мире не лгут только мертвые, поэтому мой рассказ будет самым правдивым из всех рассказов, которые писались на белом свете, потому что они писались живыми людьми.
Не могу унести с собой в неизвестность то, что было и не было, что вышло наружу и камнем на шее осталось лежать на душе. Хочу хоть как-нибудь на поверхности белого света отметиться, хоть последними кругами, исчезающими над моей головой. С вашей точки зрения я прожил жизнь незавидную, а с моей точки – всякой жизни можно завидовать, когда на нее с той стороны, из зазеркалья, глядишь. Вот я уже с первых строк разошелся с вами во мнениях, так что не обессудьте, коли не всякое мое лыко вам в строчку придется.
Вам жизнь моя – не замкнутый круг, по которому ходят удачные люди. Она больше сродни синусоиде, извивающейся под властью закона и общих условностей быта. Окружность – форма холеная, нежная, законопослушная, осознавшая свободу в необходимости всякий раз возвращаться на круги своя. Окружность – символ умно-положительного устройства мира, в котором судьба человечества ходит по кругу, подобно заключенному на прогулке за тюремными стенами.
Моя синусоида, как удар хлыста, волнами падений и взлетов бежит навстречу бесконечности в открытую даль, изгибаясь под ударами судьбы, как змея, на которую встали ногой. От упрямства и боли взвивается ввысь и снова падает ниже ноля к отрицательным числам. Она в открытой, как океан, бесконечности ищет решения главных вопросов, не желая уютной окружностью замыкаться в ограниченности своего совершенства.
Вы мне, разумеется, скажите: твоя синусоида образуется из вращения единичного вектора по замкнутому кругу и бежит в бесконечность временной оси так же бессмысленно, как вращается вектор. И выше и глубже единицы твоя синусоида ни подняться, ни опуститься не может, и высота и глубина твоего мышления ограничены единицей. Твоя синусоида вырвалась из замкнутого круга, но падая и возносясь, устремилась по сути в ту же самую пустую бесконечность того же самого замкнутого круга. Ты так же, как и все человечество, крутишься в колесе Фортуны и нечего тут перед нами Гамлета изображать - или, может быть, тень отца Гамлета тебе больше подходит?
Но я и за гранью общего бытия, на последних волнах моей синусоиды, буду искать свое продолжение. Если здесь не дано человеку вырваться из замкнутого круга, то, может быть, Смерть разорвет заколдованный круг, в котором вращается судьба человечества. Откуда вы знаете, что человек кончается после смерти? Человека нет, а вечный образ его пьет живые и мертвые воды, перетекающие из одной чаши мира в другую. Ведь не даром же в Св. Писании сказано: "Последние станут первыми", когда вторично вернуться на землю, уже окончательно, закалившись в горниле непознанной смерти…

В величие Смерти над миром возвысясь,
«Последние станут первыми».
«Первые» в жизни, в панике тычась,
Встретят «последних» припадками нервными.

Вы меня, господа, извините за резкость тона, но я терпеть не могу, когда какой-нибудь господин берет на себя компетенцию Бога решать о том, кто здесь первый, кто последний. Прошу прощения, что-то высокий тон и философия пошли из меня раньше времени, не дав читателю ознакомиться со мной по порядку рассказа и мне предстать у вас в голове цельным образом, какой я есть или был, не знаю, как здесь сказать. Через них-то, через высокий тон и философию эту, ко мне и погибель пришла. Пусть бы он утонул в пучине вечности тот день, когда я с Богом поспорил! По глупости, конечно, все получилось, с вами спорить не стану, но ведь глупость-то тем и отличается от большого ума, что глупость сделать легко, да трудно потом исправить, а умное созидается трудно, да разрушается проще простого. Вот и выходит, что в основании умного лежит глупая простота, а в основании глупости – умная сложность…

- Ух, ты, что я тут такое загнул? Ей-богу, как-то само собой получилось. Это уж, извините, не мои мысли. Я так думаю, что через мою грешную голову чьи-то слова к вам полезли на поверхности белого света под чужим флагом поплавать. И чьи же это мысли, как вы считаете? Ну, конечно, моего автора – кроме него и бога, никто не знает о моем теперешнем существовании, а бог, разумеется, такую глупость не скажет, какими засижены книги современных авторов, как мухами потолок у нерадивой хозяйки.
Что такое мой автор, я вам сейчас объясню в двух словах. Потомство я на земле не оставил, чтобы себя в будущее продолжать, и воспоминаний обо мне никто не напишет. Золовка, «змеиная головка», конечно, тоже за стол меня не посадит о себе мемуары писать, не то чтоб авторучки, гусиного пера в руки не даст – не велик Пушкин, и без пера в гробу полежишь. А потому, как смерть, пришла ко мне необходимость прибегнуть к помощи одного автора, который живет тут же, в нашем поселке, на 3-ей Мало-плановой улице. Автор нам, покойникам, вроде собрата приходится. Ему все не терпится за крышку гроба нос свой просунуть, душка нюхнуть запредельного, наверное, ему свежий воздух – отрава. А может быть, рай хочет, бедняга, найти, да вместо обители душ к нам, покойникам, его все время заносит? Так тоже в жизни бывает, вы мне не говорите, что нет. Только вот беда в том, что никто его не знает как автора, он и сам про себя недавно узнал, когда я встал в его голове как живой персонаж.
Плыву я в сознании автора, как айсберг по морю, - лишь на четверть он меня видит. Так что из-за его тугоумия я и четверти не сказал из того, что имел вам открыть. Так что извините, как говорится, за бедность речи. Где я вам в поселке умного автора найду? А далеко ходить, сами понимаете, у меня времени нет, и вряд ли умные писатели примут к себе в персонажи какого-то выскочку с того света. И всех чувств моих, что на душе накипели, он не смог вам передать из-за отсутствия мастерства профессионального автора. Но, может быть, я еще явлюсь к вам из могилы в качестве призрака какого-нибудь рассказать о загробной жизни покойников, когда он в писательском мастерстве немного поднатореет. Так что, если вы захотите еще что-нибудь о смерти узнать, то строго его не судите. А лучше помогите перо как следует наточить. Впрочем, если он будет настоящим писателем, то сам станет выдумывать персонажи из своей головы и меня, наверное, даже не вспомнит – застыдится, пожалуй, принять старого знакомого, который помог ему в люди выйти, так и просидишь всю вечность в приемных покоях рассудка-секретаря без доступа к сердцу. Эти слова, может быть, в книгу не попадут, - я отключал сознание автора, когда был вынужден упоминать о нем, о себе он писал, как во сне, зачарованным. Но когда в сознание войдет, может вычеркнуть эти строчки, чтобы скрыть своего соавтора. Такой уж подлый народ, эти авторы, - тут я с читателем стою на одной точке зрения.

Вы, конечно, скажите - ерунда это все: и быть тому никак невозможно, чтобы покойник живому человеку в литературном рассказе повествование вел. Не иначе опять эти авторы посредством сумасбродных фантазий нас, читателей, за нос водят. Какую только ахинею не выдумают, чтобы привлечь к себе наше внимание с материальной пользой для своего сочинения, наше драгоценное время складывать в копилку своего признания как писателя, разумеется, больше вам авторы ни в чем не признаются. Здесь вы, конечно, будете правы, но относительно, в загробную жизнь я тоже не верю - это я с вами остатком сознания беседу веду, так сказать, на пути исчезновения в неизвестно куда, в небытие т.е. Сознание тоже, оказывается, как и все на белом свете, свою инерционность имеет: тело застыло в неподвижности смерти, а сознание еще летит к конечному пункту своего назначения. Тяжелое тело падает, как подкошенное, как только дух из него вон, сознание, как перышко (если голова не с похмелья), летит себе дальше легкой птичкой без тела... Стоп, что-то я не то соврал. Ведь физика учит наоборот - у тяжелого тела инерции больше. Я опыты по инерции с детства помню. Помню однажды тетя Глаша, худая, и толстая тетя Груша с гулянки с песнями шли мимо горки, где мы на санках катались, и тоже захотели с ветерком и с песнями на санках птичками пролететь. Тетю Глашу санки остановили не доезжая забора, а тетя Груша забор собой вынесла на проезжую часть дороги. Хорошо еще там, на дороге, машины не случилось с инерцией больше тети Грушиной.
Опять я не той ногой в науку залез, поменяв местами тело и душу, как тетю Глашу и тетю Грушу. Выходит, наоборот, тело должно бы двигаться и ходить без жизни и без сознания? Выходит, не зря народ и писатели ненаучные истории про покойников сочиняют, может быть, они действительно где-то ходят, - покойники, разумеется, ходят, не народы с писателями, - хотя наука, противореча себе, почему-то запрещает им это делать? Но мое тело никуда не ходило, я пока такого не видел, а мое сознание - вот оно, пока при мне, как видите, хотя кто теперь скажет, что такое я и что такое сознание, может быть, мое сознание после меня еще долго будет двигаться и существовать.
Значит, наука ваша права где-то только в одном плане жизни, а за этим планом черт знает, что делается, там, т.е. здесь, у меня, земные истины не в почете, здесь черт голову сломит, не то, чтоб академик какой-нибудь. Очевидность истин только здесь, т.е. там, у вас на земле, над разумом власть имеет, хотя, впрочем, и там, у вас, истина истине норовит глаза выклевать.
Так что вы на моего автора не очень сердитесь, он тут мало в чем виноват. Я ведь тоже при жизни новоявленных авторов не очень-то жаловал: не хотят, мол, работать, бездельники, вот и придумали себе занятие - людям мозги марать. А после "свободы слова" их тьма расплодилась. Но перед тем, как свое "сальто-мортале" проделать, я уже значительно изменил о них свое представление, наверное, уже имел такое предчувствие, что сам в их числе окажусь: тоже ведь, как никак, божья тварь и свое страданье имеет.
Имею я устойчивое ощущение, - не знаю, откуда такая глупость в сердце берется, - что весь мир со мною зажмурится, и спешу побыстрее рассказать вам мои обстоятельства, пока есть еще кому рассказать и ваш мир стоит в моей памяти. Что я такое сам по себе, я и сам толком не знаю, но если я - микрокосм, как убеждают философы, и вбираю в себя всю вселенную, если я есть образ и подобие божие, то по какому праву и каким образом все это без меня собирается быть, - работать, думать, размножаться, скандалить, копить имущества и голосовать на выборах против себя? "Вселенная во мне": Большой Взрыв, рождение космоса, звезд, планет и самой жизни в конце концов, - если весь этот процесс целесообразно направлен на создание мыслящего существа, человека, то, возможно, это действительно не пустая красивая фраза, а выражает суть мироздания, и я каким-то образом не уйду из мира, но останусь в нем навсегда. Как земная мелкая лужа отражает в себе высокое небо, так в маленьком человеке отражена вся глубина и цель мироздания. Если вселенная – тьма, то, может быть, она – какой-то негатив светлого мира, который проявится с божьей и человеческой помощью? Как рак укореняется в живом организме, так жизнь укоренилась в смерти. Как рак побеждает жизнь, так и жизнь одолеет смерть.
Так с чего я должен начать? Говорят, начинают с начала, но что для меня такое – начало, когда я уже к концу подхожу? А от конца к началу идти – такой способ изложения не привычен живому читателю, который пока еще в пути от начала к концу. Попробую-ка я лучше по-своему: начну с того, что меня уже нет… А если меня нет, то как же я могу с вами беседу вести?.. Запутали вы меня, черт знает, как! Дело в том, что меня земле еще не предали, но и имени светлого моего в списках живущих больше не значится, я, так сказать, между землей и небом подвешен до выяснения моей личности в божественной канцелярии.
Зовут меня… Я бы представился вам, как положено, по фамилии, имени, отчеству, но я опасаюсь, что они вас введут в заблуждение относительно моего настоящего образа, потому как с первого света сознания я жил таким чувством, что был обозначен чужим именем, наверное, для конспирации, как шпион, заброшенный с особым заданием неизвестно откуда и потерявший связь с центром агентурной разведки.
Запустили меня на орбиту судьбы, родился я т.е., … впрочем, что за дурная манера живых всякое малейшее событие общим временем мерить. Название времени необходимо в том случае, когда хочешь свое событие поставить в один ряд с другими фактами текущей во времени жизни. А мое рождение – не такое большое событие, чтобы его совмещать с ходом исторической перспективы.
Портрет свой я вам не стану, пожалуй, давать – что толку его давать, если он скоро потечет, как раскисшая глина, бурая, как беда. Такими портретами да детей бы пугать. А что было, того уже не вернешь, на месте моего портрета сейчас стоит застывшая маска непривлекательной смерти, нерасполагающая меня к ее описанию. Если уж слишком заинтересует вас моя фотография, то спросите ее у брательника. В групповых снимках я, может быть, еще сохранился, а одинокие представления моего настоящего вида злой мой гений, золовка т.е., наверняка ликвидировала.
У нас теперь стало совсем неприличным являться из ниоткуда в известность этого света без объявления политических склонностей в Отечестве, расколотом надвое. Никому не интересен твой образ, который ты сам из себя представляешь, а лучше скажи людям за кого ты, за красных или за белых, и тут же найдешь себе сочувствующий электорат. Люди кровью полили всходы вражды на поле брани, и доныне цветут они буйным цветом на политическом поле России. Родился я с левыми взглядами, левшой т.е., но моя покойная бабка, будучи в то время живым человеком, била меня по левой руке, когда я держал в ней карандаш или ручку, подгоняя под общую правую мерку, и я стал ни то, ни се, ни вашим, ни нашим, ни богу свечка, ни черту кочерга. Правда, она не била меня по руке, когда я держал в руке нож, поэтому я до самой смерти резал продукты левой рукой и все-таки сохранил в себе левый уклон, хотя и очень пологий. Так что, если честно сказать, рискуя в начале рассказа потерять для себя политического читателя, я не смог пристать ни к одному из берегов текущей по земле общественной жизни и до сих пор болтаюсь между правым и левым двумя полюсами, между небом и землей, между верхом и низом. Есть у времени-реки два берега – живой и мертвый, смерть царствует на обоих берегах.
Здесь я не сбылся. Пойду, посмотрю, что там меня ждет. Никому неизвестное ушло неизвестно куда мое время. Вернется ли оно когда-нибудь на прежнее место, на пыльные дороги под солнцем встретиться вновь с надеждами, на задумчивой тихой заре, когда земля дышит вечностью, постучаться в окно отчего дома, чтобы пробудить его обитателей к новому утру, взглянет ли еще раз на льющиеся золотыми волнами спелые волосы поля, подмигнет ли звезде, мерцающей одиноко в ночи, улыбнется ли кому-нибудь, заплачет о ком-то? Где же тот мир, где встретит меня и примет в свои объятия куда-то ушедшее детство, успокоит и скажет: не бойся, я с тобой, нет, ты не жил, тебе привиделся страшный сон, вся жизнь твоя еще впереди.
Или оно, мое время, навсегда ушло в неизвестное, как одинокий путник в туманную даль, откуда нет возврата ни времени, ни человеку, где вечная тьма разъедает печаль и надежды, где нет ни бога, ни черта, где нет ничего, и где одна лишь великая и неделимая пребывает субстанция – пустота без крыши и дна. Расплавленной слезой заката стекает вселенская грусть с пылающего неба во мрак земной обреченности.
Родился я в шахтерском поселке недалеко от областного центра. Он хоть и центр, но до поселка ему далеко. В город приедешь: разве это дома, как солдаты в строю в одной униформе стоят? А посмотрите на казенный дом ночью или под вечер – сколько окон-глаз на тебя сразу светятся, будто множество одноглазых существ в большой горе себе нор понаделало. Ну разве про такой дом скажешь: он что-то одно живое собой представляет? Другое дело личный дом у нас в сельской местности. Тут что ни дом, то лицо и характер хозяина и у каждого дома крыша едет по-своему - у кого набок, у кого набекрень. Смотрит на тебя как раз парой глаз, как всем нормальным существам от бога завещено, и видно, что через оба глаза одна душа светится: так и кажется, что вот сейчас откроется дверь вместо рта и дом тебе, шатающемуся без дела в ночи, скажет что-нибудь такое сердечное, от чего все собаки вокруг изойдутся заливистым лаем. И чем беднее дом, неказистей, тем он мне больше живым представляется, - такая уж у меня натура, черт ее знает, даже поперек общего мироустройства идти. Иной раз даже несуразные мысли в голову лезут, что жизнь будто идет к нам из смерти и нищеты и к тем же родителям в нищий дом назад возвращается, и даже весть о гибели земли ходит по миру нищей странницей. Смертной таинственной сенью покрыт человек, как вселенная темной материей, но познает он свет вместо тьмы. Стремимся к свету, уходим в тьму. Познавайте тьму, как свет, и вы осветите мрак смерти.

О чем это я? Ах, да, про поселок. Прелесть что был за поселок! перед домом стелился зеленый ковер огромной поляны, окинуть которую не хватало детского зрения, и мы, мальчишки, катались по зеленой траве вслед за футбольным мячом, разбитым до состояния тряпки, встречая и провожая огромное солнце. За домом темный бор упирался соснами в небо. За лесом - поля, облитые золотом спелой пшеницы, за полями - быстрая речка плещется по перекатам и стоит тихим омутом, за речкой - даль горизонта, за далью синее небо, за небом - мечты. Река несет в своем течении бездонность неба, облака и птиц, и нельзя войти в реку, чтобы не провалиться в ее бездонность. Чистый прозрачный воздух сквозь полумрак. Вечером синий покой, звезды искрятся, луна серебрится - ощущение погруженности в детскую сказку. Ты один посредине мира и весь мир создан тебе одному, ты окружен задумчивой тайной, которую не пытаешься разгадать, - тебе хорошо и не хочется думать, достаточно того, что она есть, она существует, она - существо. И луна, и звезды, и ночь - только видимая часть этой тайны. Чувство сопричастности к вечному вдруг охватывает тебя, и кажется, смерть так далеко, что смерти нет и не может быть. Вечность по ночам покрывает мир своим черным крылом и люди до утра погружаются в вечность.
Разумеется, в детстве я не имел таких мыслей и чувств, я любил свой мир бессознательно, как любил мать, отца, брата. Я торопился навстречу судьбе, как быстрый ручей спешит в гнилое болото. Все часы на мне шли вперед времени, и полилась моя радость по жизни, как чистый быстроногий ручей бежит с пригорков, звеня, то и дело отклоняясь беззаботно и весело от предначертанности прямого пути, в ручье, как утки полощатся листья, и жизнь бьет ключом... бежит и не знает, что в конце извилистого русла, как бы оно ни юлило, ждет его застойная тина заросшего грязью пруда или он растворится, исчезнет в общих водах большой реки.
Прелесть что был за поселок. Сейчас все не то. С дамбой перерезанным горлом лежит река неподвижно раздувшимся трупом утопленника, прыгают по нему лягушки, тяжелый горбатый смрад, притаившись, колдует над трупом, опустив низко голову, а вольный ветер, гуляка и пьяница, вязнет в его густых волосах, вырываясь и плача. Луна упала в воды пруда и глядит оттуда утопленницей, бледной, печальной и безразличной к земле, небу и звездам. Цветочные поля заросли репейником. В лес и заходить не хочу - не видно белизны пахучих черемух, обломанные ветви торчат, как почерневшие кости. Завалили люди лес кучами мусора хуже помойки. Это как будто гуляешь с упоением по роскошному женскому телу и вдруг встречаешь на нем язвочки будущей смерти, и тебя вместо умиления, любви и сладострастия охватывают стыд, досада, жалость и отвращение.
И дети стали не те. Смирно и тихо ускоряют быстроту реакций на равнодушных компьютерах. Мы свою реакцию ускоряли в уличных драках, увертываясь от града камней, летящих тучами с вражеской стороны из быстрых рук и метких рогаток в реальных опасностях неигровых ситуаций. А скорость мысли подстегивали азартными картами в нелегальности ночного клуба "4-х вальтов" или "валетов", не знаю, как правильно здесь сказать.
Нынче дети не знают, что такое игрушки, хотя с ног до головы утонули в их куче. В детстве мне тоже дарили покупные игрушки, но я ни одной из них не помню, как живое изделие. Зато самодельные помню в лицо каждой черточкой, каждой линией и каждым сучком. Нынче все магазины завалены искусственными игрушками фабричного производства и детям больше нет особой необходимости заниматься выстругиванием, выпиливанием их из дерева или металла.
Но разве можно покупные игрушки поставить рядом с собственным творчеством? Разве не приходилось кому-нибудь из вас, случайно встретив на чердаке или в старом чулане самодельную игрушку прежних лет, обжечься сердцем, увидев в ней свой детский образ, будто сам себя встретил после долгой разлуки, будто сам принимаешь себя новорожденного - маленький теплый беззащитный комочек - и вся радость жизни еще впереди, будто рядом с твоей суетной жизнью шла твоя же еще одна жизнь посреди бесприютности, пыли и темноты, набираясь из нищеты окружения доброты чувств и верности сердца. Пока ты рвался вперед, бегая наперегонки с тщетой суетливого времени, она много лет жила неподвижно, дожидаясь тебя в одиночестве, посреди таких же ненужных, забытых вещей всякого хлама, какой ты сейчас. Она заранее понесла на себе твою судьбу неудачника, оберегая до времени тебя, мечтательного и слабосильного, от ее безысходности. Из многолетнего хлама забвения она вышла живой, излучающей в тебя свои чувства и надежду в необходимость всякого существования. Я в мире один и не будет другого, бог не создаст уже точно такого.
Сейчас, конечно, не то, но в то время, казалось, все располагало к тому, чтобы я рос послушным радостным мальчиком, - добротный дом и средний достаток по тем временам, полный набор всякой родни, учителей с лучшей в мире программой воспитания растущего поколения и товарищей из растущего поколения, не поддающихся никаким программам школьного воспитания, хорошее здоровье, отличная память, - в общем все говорило за то, чтобы я вырос удачным и умным строителем нового общества.
Но черт упрямства и противоречия рос вместе со мной, и я рос вместе с ним "поперешный", как говорила моя покойная бабка, хотя сама повдоль чужого мнения не часто ходила. Что ни приписывали мне судьба и родители, нас с чертом так и подмывало сделать все поперек. Со стороны судьбы и родителей, естественно, следовали меры пресечения нашего своеволия, но мы с чертом стоим на своем и аж трясемся оба в истерическом упрямстве своего эгоизма, так что с нами ничего сделать нельзя, разве что выпороть обоих ремнем или лучше вовсе не связываться.
Ловили мы как-то рыбу (с друзьями, разумеется, не с чертом, конечно, хотя, как вы сейчас увидите, и черт был поблизости) в очередной раз на запрещенных прудах соседнего рыбсовхоза. Государственно-совхозная собственность с удовольствием шла к нам на удочки и мы, увлеченные вытаскиванием ее из казенной воды, не заметили, как из-под земли перед нами выросло живое воплощение мифа - кентавр о двух головах, лошадиной и человеческой, мало чем отличных одна от другой, в длинном широком плаще из брезента, хранитель совхозно-общественной собственности с лицом бандита с большой дороги. Лошадиная голова возмущенно фыркала и качалась в упреке нам, расхитителям социалистической собственности, человеческая стояла бесстрастно и неподвижно.
Кнут на мгновение взвился черной изогнутой молнией посредине белого дня и со скоростью света ударил мне в спину, - огонь прожег мое тело, узкая косая полоска загорелась на нем, выжигая мне кожу. Вторая молния обозначилась надо мной темной вспышкой, но мой недетский взгляд встретил в упор его злые глаза и молния, как феномен неизвестной природы, стекла бессильно с яркого неба. "У-у, звереныш..." - прохрипела одна из голов нечеловеческим голосом и застывшие черты лица его физиономии на мгновение оживила неловкость раскаяния. Видение повернуло резко коня и исчезло так же внезапно, как появилось, не отобрав у нас даже удочек, но оставив у меня на спине неизгладимое впечатление о нашей незабываемой встрече.
Так мы и жили с чертом на пару, уверенные, что все лучшее у нас впереди. У детей нет надежды умирающих взрослых, у них есть уверенность детей вечности в бесконечности жизни себя, мамы и папы, что впереди их ждет исполнение всех хороших желаний, что они обязательно станут летчиками, космонавтами и капитанами дальнего плавания, что они будут всегда всем нужны и всеми любимы. Продвигаясь в даль жизни, они видят, как часто она обрывается ни с того, ни с сего, что папы и мамы всегда стареют и уходят куда-то, оставляя их одних в страшном мире, где ненависти и равнодушия больше, чем любви и взаимной привязанности, что любимого человека отыскать труднее иголки в большом стоге сена, где исполнение желаний зависит в большей степени от стечения непредсказуемых обстоятельств, чем от старания алчущего человека. Сначала дети пугаются и пытаются что-нибудь изменить, но потом привыкают и становятся взрослыми. Также и я, будучи ребенком до слишком большого количества лет, смело и безоглядно шел по жизни вперед, пока не оказался на ее дне неудачником самым неожиданным образом. Мир мне часто казался таким, каким он должен быть, а не таким, какой он есть на самом деле, - я удивлял товарищей своей наивностью, неуместно выглядевшей в нашей компании, "познавших добро и зло" и повидавших виды. Но они, "прожженные жизнью", даже подозревать не могли, в какой безграничной наивности они пребывают относительно истинного устройства этого мира, анонимных сил мироздания, которые за них вершили их судьбы.
Первую горечь утраты я ощутил, когда мне было двенадцать лет. С самого раннего детства был у меня товарищ и были мы с ним "не разлей вода". Но вода-то нас и разлила вопреки поговорке. Пошли мы с ним в начале зимы на речку в хоккей играть. Лед на речке был еще тонок даже для наших тел. Но кто бы из нас толщину его мерил, терпения ведь нет никакого. Так оказались мы с ним в воде посредине речки. Выбраться нет никакой возможности - намокшая одежда тянет ко дну, лед по краям ломается. Бьемся, барахтаемся изо всех сил, как та лягушка в крынке с молоком, но вода в масло сбиваться не хочет и сохраняет свою консистенцию.
Вдруг, словно какая-то сила, будто сама вода, выталкивает, можно сказать, выкидывает, меня на лед. Лежу, опомниться не могу, но голоса товарища уже не слышу. Встал, оглянулся - вода стоит тихо, будто она ни при чем, будто ничего и не было, как будто мне все померещилось и никакого товарища не было. Не помню, как я, весь мокрый, в горячке прошел три километра домой. Слег я с высокой температурой, но не от простуды, а от нервного потрясения. Провалялся три дня и стал в себя приходить. А пока в горячке лежал, Клавдия Ильинична к нам приходила, целитель наш местный, какими-то настойками из трав меня отпаивала. И как-то между прочим сказала мне: "Ты судьбой своею клейменный, Бог тебя бережет для какой-то надобности". Какой такой бог, какая судьба и для какой такой надобности? Что могли тогда значить эти слова для советского школьника? Но почему-то запали мне в память эти слова и прятались там от атеистического мировоззрения и насмешек над богом.
В начале школы я был круглым отличником, но потом мне стало скучно учиться образованию. Я хотел учиться тайнам жизни и мира, а меня какой-то кашей из общей ложки кормили. Отец мне потом говорил: "Я на тебя в детстве большие надежды имел, я думал, ты мой род из дураков в люди выведешь, а ты сам из всей родни чуть не первым дураком оказался". И что у людей за страсть такая - "выходить в люди", будто всякому выходящему "в люди" заготовлено место быть человеком. А я не понимаю всех этих эфемерных вещей честолюбия. Мне обратное больше кажется: если я "в люди" выйду, меня уже там никто не найдет. Когда люди делают себе "имя", они забывают настоящее имя, которое дал им бог. Я хочу среди людей свое место знать, а не "выходить в люди". "В людях" общие правила ценятся, а где "общее", там нет человека, там одни только "люди". "Мой род из дураков выведешь...", это еще под большим вопросом бабушка надвое сказала, где настоящий ум проживает, в "дураках" или в "людях": "дураки" своим хилым умом в жизни живут, а "люди" общим, из которого в сумасшедшем мире не вышло ничего умного.
Так я жил, как большинство моих сверстников, закончил школу и попал в армию. Ну, что я в армии на своем характере вынес – каждый служивший и не служивший может представить. В общем для армии я совсем не был создан, - или армия для меня, как вы считаете, кто для кого был изначально богом задуман? После армии я отправился под землю вслед за отцом. Не подумайте плохого, я и сейчас пока не в земле еще, в шахту, конечно, тянуть лямку рабочей династии, чтобы она не обвисла без горбатой спины и неуклюжий воз экономики не полетел бы обратно с горы, на которую его затащили, кряхтя, предыдущие нам поколения. Отец к тому времени уже вышел из-под земли, на пенсию т.е., но быстро стаял под солнцем, не охлаждаясь каждодневно в живительных недрах.
Дети подземелья, шахтеры т.е., у нас долго не существуют: то ли климат поверхности их не устраивает, то ли заедает тоска по материнскому чреву земли. Не знаю, где тут место настоящей причине, а только у нас так повелось: как только шахтер выйдет на заслуженный заработок государственной пенсии, так начинает назад, в недра земли собираться. Тянет ли он там свою лямку, также, как при жизни тянул, или просто так отдыхает, не могу вам сказать, я до тех мест пока еще не дошел, где шахтеру в вечности отведена своя ниша. Если вы хотите об этом узнать, то не теряйте связь с моим автором, я в таком случае расскажу ему все, что увижу, а уж он, как сможет, вам передаст. Но я так заранее думаю, что как шахтеру «на горах» не было места под солнцем, так и на том свете, под луной т.е., представителями умных династий все лучшие места еще при жизни разобраны.
И мой странный сон косвенно подтверждает мои опасения, который однажды приснился мне наяву. Не приведи, Господь, чтобы он оказался вещим. Прилег я как-то раз с ночной смены поспать, уснул так, будто в яму какую-то провалился. И слышу сквозь сон странный голос издалека: извольте встать, за Вами пришли, да побыстрее, мне еще кое-кого надо проводить, куда следует. На выход, пожалуйста. – С вещами, что ли, сквозь сон невидимый голос спрашиваю. – Нет, - отвечает он мне, - вещи Вам там не понадобятся. «Где это, там, - думаю сам себе, - ты вообще кто такой будешь, что не боишься меня по ночам будить?» Продрал я глаза кое-как и обомлел весь: что ж вы думаете? – настоящий черт стоит передо мной с хвостом, копытами и рогами! – В аду, говорит, где же еще Вам быть? – Я что же помер, что ли, уже? – Да, говорит черт, сподобились. – Как это, сразу в ад, пес ты вонючий, а исправительно-трудовое чистилище хотя бы где? – Да Вы же в грехах, как в репьях, кто ж Вас очистит? – А кто на земле без греха, пусть первый бросит камень в меня, - пришло мне на ум, откуда, не знаю. Это ведь надо от людей в скит уйти, чтобы без греха остаться. А разве сейчас где-нибудь найдешь одиночество? Где божественное постановление о моей несчастной участи, может быть, ты аферист какой-нибудь? Черт сует мне под нос какую-то бумагу. - Вот Вам, говорит, решение межведомственной комиссии с печатью небесной канцелярии и подписью Председателя - архангела Гавриила. - Это почему же мою участь какой-то архангел решает, а не Бог? Произвол, говорю ему, беспредел, нарушение прав человека! - Нет никакого Вам нарушения, - спокойно мне черт отвечает, - архангел Гавриил и есть уполномоченный Богом по правам человека. - Я в Высший Суд подам апелляцию, - сопротивляюсь я незаконной участи. - Высший Суд не работает на постоянной основе, Он состоится лишь в конце света, но Вы на Высший Суд очень-то не надейтесь и разных иллюзий не стройте, - я Вам совет даю, как и всем ныне и присно и вовеки живущим. - А это чья закорючка? - снова смотрю на его документ. - Главчерта, сопредседателя межведомственной комиссии, которая вашу судьбу решила. - Так, значит, относительно вечной участи человека небо с вами, чертями, советуется, а где же ваша исконная вражда не на жизнь, а на смерть? - Сложности наших отношений с небесным воинством Вам все равно не понять, лучше поищите себе подходящее место в аду - Вам такая льгота дана за тяжелый шахтерский труд на земле... под землей т. е. Выбирайте себе по душе вечное наказание.
Зашли мы с чертом в одно место, там грешники по грудь в нечистотах стоят и курят в свое удовольствие "Беломор-канал" и сигареты "Прима". Я, конечно, тут же анекдот вспомнил: ну, что ж, думаю, лучше в дерьме вниз головой постоять, чем в котле кипеть да на сковородке жариться. - Нет, говорит мне черт, Вам сюда нельзя, здесь коммунальщики. Заходим в другое место. А там солидные такие дяди на диванах валяются, дорогие сигары курят, вино попивают и в бассейнах купаются. - А здесь олигархи, наркобароны, мафиози, чиновники-казнокрады, коррупционеры и воры в законе, хотя, впрочем, одно и то же, - говорит мне черт, не дожидаясь вопроса. - Мы что с тобой, ад с банями перепутали, за что же им такие привилегии?! - все-таки задаю ему свой вопрос. - Главчерта об этом спросите, чем они его подкупили, как они сквозь таможню смерти контрабанду протаскивают. – У вас тут, что же, и Смерть взятки берет? – задаю ему глупейший вопрос. – Да, берет, только мертвыми трупами, как ваш Ноздрев борзыми щенками, - показывает мне черт свою образованность. - Главчерт, говорят, гробы коллекционирует, а у них что ни гроб - произведение искусства. Но одними гробами, конечно, здесь не обходится. "Да, думаю, и здесь коррупция процветает, чего уж с живых-то спрашивать." - Что ж вы с коррупцией не боретесь, ведь это такая ржавчина, которая разъедает устои общества? - пришли мне в голову слова своих борцов с коррупцией. - Да что ж я могу, я человек (?!) маленький, как и Вы. - Значит, и у вас в аду равноправия нет, что ж вы революцию низов не поднимете? - Чтоб всем чертям тошно стало? - печально этак мне черт улыбается. - А в 1917 году по вашему летоисчислению, как Вы думаете, что это было? Но все равно народной власти не получилось, Вы же сами об этом знаете. Черт явно не хотел говорить о политике. - Нет уж, спасибо, хватит, мы научены горьким опытом, и вашим, и нашим.
- Признаюсь Вам, - говорит мне черт, что все хорошие места под луной уже заняты, и все ваши льготы - одна только фикция. Так что остается Вам наказание по специальности - уголек подземным способом для котлов добывать, в которых грешники кипятятся. Там как раз новая техника внедряется - Вам облегчение будет. Наши ученые изобретатели новое горно-шахтное оборудование сконструировали без привода электричества на собственной тяге, ноу-хау такое. Завел он меня в шахту, смотрю, грешники вместо гидростоек перекрытия секций держат, Атланты засушенные, только не воздух неба, а всю тяжесть земную держат на своих плечах. Одни шахтеры-грешники запряженные в цепь очистной комбайн тянут: ни дать, ни взять - бурлаки на Волге, другие ручным приводом шнеки вертят. - Да мы тебе киркой в 10 раз больше угля наколем, - стонут грешники. - Вы мне план по внедрению новой технике сорвать хотите! - возмущается ученый черт такому невежеству. На земле прогресс, а мы до Второго Пришествия будем киркой долбать, не дай, бог, оно состоится. Нам нельзя от людей отстать, иначе, кем мы для них будем?
Знакомят нас, грешников, с планом ликвидации безаварийных ситуаций - ну, прямо анти-ПБ (правила безопасности) какое-то. Не мудрено, что взрывы метана здесь явление обычное. Метан - мертвый газ в том смысле, что образуется от разложения органических соединений и смерть в себе заключает. Метан коварен, как сама Смерть, коварство без цвета и запаха. Взрыв метана - это освобождение Смерти от векового заточения в веществе, как джина из бутылки. Только Смерть желания не исполняет и благодарности к человеку не испытывает, а разносит человека на части, мстит человеку за что-то, а за что, не может сказать, ждет, когда человек сам догадается. Так бывало рванет, что части человека, или кто мы здесь есть, друг от друга далеко разлетаются. Но отделения ВГСЧ (военизированная горноспасательная часть), черти в респираторах, тут же на помощь приходят. Соберут человека из разорванных частей и снова человек готов в аду мучиться. Бывало и так, что части разных людей между людьми перепутают. Да какая им разница, ведь учет рабочего персонала ведут не по именам, а по единицам.
Наткнулся я как-то на запасной выход из ада шахты - вертикальная выработка без механического подъема с прогнившими лестницами. Полез наверх и, кажется, лез столько же зим и лет, сколько жил на земле, т.е. целую жизнь, такую же каторжную. Вижу, свет вдалеке забрезжил, вылез, наконец-то, выполз из ада страшнее черта. Глядь - стоит передо мной весь в белом не то ангел, не то архангел, - я в их званиях ни черта не понимаю. Ну, думаю, в рай попал, восторжествовала все-таки вселенская справедливость за всю мою беспросветную жизнь, есть еще бог на свете, и ну, к ангелу обниматься, а у самого аж слезы на глаза наворачиваются от избытка чувств. Ангел пятится от меня, как от прокаженного, и Главчерту, слышу, звонит и голос на него повышает: должность вам надоела?! совсем распоясались! никакой дисциплины нет на особо опасном производственном объекте. Главчерт что-то мямлит в ответ, и тут до меня дошло, кто на самом деле адом правит.
И слышу из-за спины ангела голос до боли знакомый: - ранний выход из ада шахты - "упряжку" ему не засчитывать. Вижу, стоит кто-то в белом и до потери сознания мне кого-то напоминает. - Что, говорит неизвестный, не узнаешь, что ли, душу свою. Ты меня и при жизни не знал и не больно-то о моей чистоте заботился, ты меня вместо лекарства водкой заливал, когда я у тебя болела. «Кроме водки, для тебя лекарства не выдумали. Если она - моя душа, то я-то, кто же?» - мелькнуло на миг в голове. Кинулся я к ней в ноги, слезы катятся, - спаси, защити, не выдай, родная. - Нет, говорит душа, разошлись наши пути-дороги: ты теперь покойник, а я - душа, и вместе нам больше не быть. Межведомственная комиссия меня оправдала и все наши, твои т.е., грехи теперь на тебе будут. Отправляйся обратно в ад. "Выходит, и душа, как полная чаша, может расплескаться до самого дна, может быть, я ее не тем содержимым пользовал, что моя душа против меня же настроилась?" - пришли ко мне запоздалые мысли. Подъехали тут в машине медвытрезвителя два черта в милицейской форме. - Я трезвый, не имеете права, псы козломордые, - кричу им чуть не в истерике. - Оскорбляете при исполнении, - говорит один из псов,- за побег еще три года впаяем, впрочем, Вы и так на пожизненном, навечно т.е. Скрутили меня в бараний рог и кинули в машину.
...Проснулся я в холодном поту и чувствую, какая-то мысль свербит мне под сердцем, а что за мысль, страшная или спасительная, понять не могу. Поскребла это мысль мое сердце и ударила в голову: все-таки этот сон оказался вещим, так через сон я понял, что душа - не весь человек, человек состоит из души и покойника. И когда человек умирает, он распадается на эти составные части: душа в своем идеальном мире живет, а покойник в своем мире мается. А человек исчезает, его нигде нет. Человек только на земле или, если шире сказать, в своем мире может существовать. Поэтому, если и предназначена вечная жизнь человеку, то не в каких-то заоблачных сферах, а только здесь, в этом мире. Внутри каждого из вас покойник живет. Люди, оживляйте покойников внутри вас, пока вы еще сами живы, пока мертвый холод не овладел вашим сознанием, чтобы можно было после смерти душу с покойником снова соединить, потому что Материя-Смерть, как называют ее философы-идеалисты, свою сущность имеет, и человека в себе содержит, как и душа. Вот когда человечество постигнет ее существо, тогда оно, человечество т.е., души с покойниками снова может соединить и каждого человека к жизни вернуть. А тем, кому и в аду рай, пусть там и останутся, они и при жизни мертвее покойников были.

Я бы, наверное, так и сгинул до конца моих дней в темной сырости подземного погреба, не зная радости верхней жизни, если бы даже в недрах земли всевидящий бог не принял на балансовый учет мое долготерпение и не послал бы мне свыше небесное чудо в привлекательном виде земной красоты. Имя ее я называть не стану, оно для меня священно и незачем трепать его всуе в рассказе покойника. Ее имя в небесах будет парить, а мое зажато будет тисками дат, в земле замуровано. Лицо, фигура – все составные части тела ее были ручной работы большого мастера по части женской натуры. Ее высокая грудь волновалась под платьем, как две кошечки красиво упакованных и желающих вырваться на свободу, как на красивом блюде два сладких желе. Вся походка ее выказывала живое трепетное тело, имеющее в предметном мире самостоятельность существования. Когда она высказывала серьезные мысли, кончик носа ее обворожительно шевелился, будто поддакивая тому, что говорил коралловый ротик, не допуская никаких возражений.
Какие это были глаза! Нет, был – это я, а эти глаза и сейчас где-то есть. Не глаза – фейерверк чувств, малейшее движение души в них отражалось: вдруг без видимой причины вспыхнут огнем и через мгновение подернуться томной дымкой, утонут в испуганном удивлении и тут же, как солнце к небу, восходят к неожиданной радости. Удивление, возмущение, радость, любовь, – все через них в одно мгновение светится.
Но и я на поселке был не последним уродом и завертелась наша любовь колесом, набирая ускорение хода, как потом оказалось, в самую обычную житейскую яму. А пока я ждал ночи, как лучшую подругу, которая приходит на землю для нас двоих. Крадучись, как призрак, пришедший погулять под луной с того света, воровато сторонясь все живое, подплывал к ее дому, и она, как верная подруга бесплотного призрака, ночным ведением скользила по комнате и падала ко мне на руки во плоти и крови прямо из окна запретным плодом с райского дерева, наполняя меня хмельным медом своих улыбок. В то незабываемое время, которое было прекраснее вечности, все кусты вокруг поселка стонали от нашей любви, напрягая ветви и дрожа всеми листьями.
И вечность, и мгновение продолжался наш романтический рай на грешной земле, но разве любовь на земле утаишь, где каждый куст, болтливый ветер и чириканье птичек готовы рассказать первому встречному все, что знают и не знают про тебя и твою подноготную. В конце концов и, как водится, в последнюю очередь, узнали про нашу любовь и родители моей прекрасной избранницы, моего неземного видения, когда оно в очередной раз выскальзывало из окна ко мне на руки. И что ж им оставалась другое, как ни спасать щекотливое положение их непорочного чада? Разве для этого они взлелеяли свой цветок, чтобы он в грубые рабочие руки достался какому-то выходцу из подземелья, шахтеру т.е., приспособленному к жизни, как рыба для суши?
Но делать нечего, как люди интеллигентные, они не стали впадать в раж страстей и эмоций, жизненный опыт умудрил их до здравого смысла. Жизненный опыт – великая сила, помогающая человеку правильно существовать в окружающем мире, а без него человек живет, будто с неба свалился, будто окружающий мир ему чужой от рождения. Видимо, они так нам решили: если сейчас в нашу любовь, вертящуюся колесом, палки совать, так может и до беды недалеко быть, до Шекспира какого-нибудь, до Ромео с Джульеттой. И решили, видимо, нам пока не препятствовать, а ждать, когда жизнь сама в наше неестественное сочетание свою коррективу внесет. Умудренные жизненным опытом, они ясно видели, что я и благополучная, по их мнению, жизнь, - вещи несовместимые, и наша любовь, может быть, и останется где-нибудь в вечности, но на земле она скоро рассеется, как туман досадного заблуждения.
Сыграли мы, значит, свадьбу не хуже и не лучше других в соответствии с принятыми в то время размерами, ничем не выдающуюся из ряда таких же шахтерских бракосочетаний, и кончилась на этом романтика нашей любви, бытовые заботы встали перед нами во всей своей непристойности и простоте. Быт, он какую хочешь романтику, спустив с облаков, поставит на место, какого хочешь высокого журавля сделает приземленной синицей, он уже не мало любовий пожрал на веку человеческом и нисколько не насытился ими. Быт – черная ворона-оборотень, которая выдает себя за синюю птицу надежды и счастья. И почему слово "быт" от слова "быть" происходит? Ведь это же не бытие, а сплошное издевательство над существом человека. Значит, надо понимать так, что бытие человека в основе своей состоит из бессмыслия, страданий и неустроенности, а достаток и счастье лишь как-то поверхностно соотносятся с человеком. Быт - незаметный вампир, сосущий из человека иллюзии, мечты и надежды.
Роль примака при теще я осилить не смог по причине упрямства и прямоты, а может быть, просто глупости, в доме моих родителей раньше нас поселилась золовка, жена т.е. брата, а двум снохам жить в одном доме - это куда вам страшнее, чем двум медведям в одной берлоге. Пришлось мне залезть в долги и купить небольшой старенький домик в перспективе надежды получить квартиру или построить для себя новый дом. Свили мы с супругой уютное гнездышко и заворковали, как голубки, живя одним нашим днем и не думая долго о непостоянстве хода дальнейшей судьбы. Но, как предчувствовали ее папа и мама, идиллия наша продолжалась недолго, откуда ни возьмись вдруг обнаружилась противоположная несовместимость наших характеров, как ложка дегтя в медовый месяц. И мало сказать - мы оказались сделаны из разного теста, можно сказать, что мы вообще были сделаны из разного вещества материи и антиматерии и пришли навстречу друг другу с противоположных сторон мироздания. Одним словом, нашла коса на камень - или коса пополам, или камень вдребезги. Все чаще, как будто ни с того, ни с сего, стали вплетаться в нашу с ней лебединую песню скрипучие крики хищных стервятников, спорящих за первенство друг над другом.
Святое дело выяснения отношений стало альфой и омегой взаимного существования. Стало мне вдруг казаться, что прекрасная моя половина не видит меня глубоко настоящего, не достаточно уважает и не понимает как мужчину и человека, и любовь ее происходит не от созвучия душ и моих личных качеств, а из ответной реакции на интерес ко мне со стороны подруг и знакомых девиц и целиком измеряется их оценкой моего, так сказать, поселкового имиджа, образа т.е., если по-нашему говорить, по простому, или, так сказать, моей рыночной стоимостью, конъюнктурным спросом на рынке, если по-вашему говорить, по-ученому. Может быть, это было не совсем так, но что-то в этом все-таки было.
Стала она вдруг задумываться о семейном положении и благополучии будущей жизни и даже где-то стыдиться моего рабочего звания. Может быть, было так, а может быть, не было, а скорее всего, и было, и не было. От таких догадок и наблюдений я уходил в себя и там иной раз напивался, становился грубым и раздражительным. И тогда приходила ее очередь сомневаться в действительности моей любви по отношению к ней. И что же вы думаете, вместо того, чтобы сделать мне шаг навстречу, открыться душой, она старалась вместо любви возбудить во мне ревность, окольно мне намекая на тот интерес, который она вызывает в мужчинах. Вроде как торговаться со мной начинает, кто кого больше стоит. У меня аж оборвется все внутри от такого несоответствия наших переживаний и отчаянным криком вновь поднимается к горлу. Мне сильнее смерти хочется, чтобы она мою душу увидела, но нет и намека на слияние душ, будто ее душа совсем другим аршином мир измеряет.
От любви до ненависти один только шаг, но и в обратном направлении тоже. В то золотое время все наши скандалы и разногласия кончались сумасшедшей любовью, будто кто-то где-то щелкал переключатель и энергия обид и раздражений меняла полярность на притяжение, когда в отдающейся истоме расходятся ноги, открывая влекущий цветок, влажный на вечерней росе, расцветший в диких зарослях звериной стихии, хищный цветок, выросший из темной почвы загадочной смерти, всасывающий в себя жертвенную живую плоть, чтоб, переработав, отдать ее новой жизнью и самому увянуть с годами. Цветок набухает кровью, вздрагивает лепестками губ и зовет в себя обезумевшее от вида хищной красоты инороднее тело...
Я лежу рядом с ее засыпающей плотью пустой и спокойный. Хрустальная ваза стоит на подоконнике спальни, печаль лунного света разливается в ее многочисленных гранях, мертвые искусственные цветы вытянули из вазы длинные стебли вдаль к равнодушным звездам. Безымянный бродяга-лист в сухих прожилках дождем и солнцем натруженной плоскости прилип к окну, просясь на постой. Он с удивлением смотрит в тепло и уют и беспокойно шевелит краешком иссохшего тела. Осенние листья завороженно летят на зов своей растительной смерти и только мертвые камни бессмертны, все умирает, чего хоть чуточку коснулась жизнь. Мы носим в себе свою смерть. Сколько вот таких беспамятных "листьев" за весь срок службы на земле человечества облетело с дерева жизни в грязную муть, сырость и тлен. У Смерти своя статистика и непостижимые медицинской наукой законы. Человека нет, а человечество есть и продолжает свой ход в неизвестную даль. Человечество придет в конечное будущее, а людей с ним не будет, так только, горсточка от всего, сколько было за долгую жизнь. А кто же я тогда без людей? - спросит, может быть, себя человечество и повернет назад от светлого будущего в темном прошлом искать своих потерянных детей в смерти и нищете. Ведь только прошлое объединяет живых и мертвых и Смерть говорит от имени павших. А может быть, не повернет, побоится возвращаться назад, на прежние круги ада земного, так и пойдет вперед без людей в пустоту бесконечного времени. Ведь только близкие люди делят свои жизни друг с другом, смерть - она одному, смерть - всегда одиночество.
Ночь лежит за окном без движения, лес, утомленный похотью тьмы, погружается в видение сна. А ко мне сон не идет, как к проклятому грешнику, обреченному на вечную думу. Почему человек должен растратить себя, чтобы продлить жизнь в неизвестное будущее? Почему жизнь должна прерываться, чтобы быть непрерывной? Идут ли люди в бессмертие рядом с потомками или потомки навсегда уходят от предков с истертой временем памятью? Много ли найдется родителей, которые видят себя в своих детях и внуках и считают их своим прямым продолжением вдаль уходящего времени?
А на следующий день пустота внутри и опять зло берет, что вместо созвучия душ происходит слияние тел, что тело ее, как подсадная утка для меня вместе с моей душой-селезнем, оттого, что опять ее естество, как заправский охотник, мою душу-птицу влет подстрелило. "Ну вот, ты опять злишься, ты меня любишь только в постели, я тебе только для этого нужна", - она же мне на этот счет выговаривает укоризны, чистосердечно и искренне, меняясь ролями с мастерством заправской актрисы.
Стал я даже пускаться на разные мелочи, чтоб выяснить ее отношение ко мне до конца. Прошу ее, к примеру, перед уходом на работу сделать пустяковое дело или, наоборот, что-то не делать, если мужу это не нравится, или делать не так, как обычно. Ну, мелочь самая пустяковая, без всякого значения для нас обоих, выполнить которую - только пальцем пошевелить. Прихожу с работы, что же вы думаете: что нужно сделать - не сделано, а что не нужно делать или делать не так - сделано, как обычно, будто я не того размера мужчина, чтобы отдавать ей свои приказания. Я, конечно, замахиваюсь на нее вопросом: объясните, мол, дорогая жена, как может происходить подобное неуважение к мужу? Она будто щит поднимает - начинает выставлять мне счет на все виды работ, выполненные ее старанием за целый день, - будто я с гулянки вернулся, - а на ту мелочь, для которой только пальцем пошевелить, у нее и времени не осталось. У меня аж закипает все внутри от такой несоразмерности причины и следствия, я раскалываюсь надвое, как будто инородное тело входит мне клином в душу и ранит ее, душу, кровью. Ну, конечно, скандал, выход эмоций. День-два проходят по-моему и опять все сначала.
Я готов был, как Данко, вырвать из груди свое сердце и растоптать, чтоб не мучилось. Только его горящее сердце рассыпалось голубыми огнями во всю ширь необъятных степей, а мое досадное сердце расползется, наверное, гнусными червями в темные щели. На миру и смерть красна, хорошо рассыпаться по степи голубыми искрами, приятными для глаза людей! Красиво, просто и ясно. Но попробуй он пожить, как я, в узкой щели душевного одиночества, - может быть, тогда и в его потухшем сердце завелись бы черви пожирнее моих. Конечно, это большой героизм - отдать сердце людям, но разве меньший героизм - посреди людей сохранить для себя свое сердце, чтобы потом, когда-нибудь, стать человеком, а не людьми?
Может быть, кому-то из вас моя натура покажется мелкой. Но ведь нигде человек свой характер и отношение к ближнему не раскрывает так, как в мелочах. В мелочах-то как раз настоящий человек проявляется, он ведет себя в них естественно, а в крупных поступках человек десять раз оглянется да взвесит то впечатление, которым он на окружающий его персонал будет воздействовать. Но я только сейчас понимаю, что в природе и между людьми нет мелочей, что все великое происходит из мелкого и высокое опирается на низкое как на свое основание. За совершенно незначащими для большинства людей мелочами скрывается нечто весьма очень важное, доброе или зловещее. Нужно уметь видеть мелочи, но не попадаться к ним на крючок. Часто большое скрывается за малым и малое выдает себя за большое. Понимаю сейчас, а тогда я делал все бессознательно, по какой-то интуиции, как животное.
Так выяснял я с ней отношения, будто мое собственное Я выбиралось из глубины смерти к людям, цепляясь за малейшие выступы. Но женщина - не та лестница, по которой можно из ямы выбраться, женщина - край обрыва, с которого срываются в бездну. Поскользнулся я на очередном выступе и полетел назад вверх тормашками в тартарары, в ад т.е., который мне снился.
Завелся как-то раз ("как-то раз" - это про меня оказалось как раз, а он завелся надолго) в нашем поселке молодой да ранний овощ и фрукт, назначенный Гороно директором школы стажироваться для роста дальнейшей перспективы по служебной лестнице вверх. Созрел и свесился обозначенный фрукт запретным плодом под самый нос к моей неискушенной жене. И ползет к ней с дерева познания добра и зла змей-искуситель, и завертелся вокруг нее мелким бесом, чем дальше, тем больше наращивая число оборотов. Сначала она на него – ноль внимания, т.е. безо всякого интереса со своей стороны, но скоро от такого верчения и у нее головка кругом пошла. Черт во фраке – нет джентльмена более коммуникабельного, умного, обходительного, «приятного во всех отношениях». Может быть, джентльмен и не догадывается, что он – черт, но там, где пройдет сей джентльмен сеются незаметно семена зависти, лжи, вражды, наживы и разобщения и взрастают они буйными всходами. Примерно таким джентльменом показался мне навязчивый поклонник моей жены.
Сначала знакомства с его стороны все было пристойно: невинные знаки внимания, комплементы, вроде бы безо всякого дальнего умысла, а ради дружбы и бескорыстного поклонения красоте молодой женщины. И моя жена, видимо, решила в ревность со мной поиграть, используя своего искусителя. Все чаще я видел вместе их обе фигуры, стоящие молча или оживленно болтающие где-нибудь в стороне от людской толкотни.
Вся она сделалась сама не своя – загадочная, размеренная, сдержанная, движения стали плавными, как у кошки. Мне и голос на нее страшно повысить, будто она мне чужая женщина, а не своя жена. Потом завелись у нас в доме цветы новыми букетами через день, и она ставит их на видное место мне под нос. От подобной очевидности вызова даже цветы краснеют, стыдливо опускаясь головками книзу, а я хоть бы что, молчу, как рыба об лед, и делаю вид, что вовсе не замечаю тот заговор, который вокруг меня происходит.
Один раз, правда, сорвался, сквозь зубы ей говорю: спасибо, моя дорогая, золотая ты у меня женщина, не всякая жена мужа-шахтера цветами с работы встречает. У нее от моей «похвалы» аж чашка из рук выпала – и на пол, вдребезги. – К счастью значит, - говорю ей ехидно, имея ввиду не наше с ней счастье, а ее счастье, с кем ей захочется. Так оно и вышло действительно – мое счастье вместе с ее чашкой тогда об пол разлетелось, а про ее дальнейшее счастье я знать ничего не хочу, - наверное, боюсь узнать, что она все-таки счастлива.
Чужими цветами она меня больше не встречала, как верная жена любимого мужа, но и ревность мою не перестала испытывать. Еще чаще я стал наблюдать две фигуры, стоящие где-нибудь в стороне от людского движения: одна неподвижная, сосредоточенная, другая – мелким бесом юлящая возле первой. Казалось бы, чего мне стоило проще прижать гнилую интеллигенцию к теплой стенке где-нибудь тет-а-тет, один на один т.е., из него бы в один момент вся любовь носом вышла. Но тут во мне свой черт проснулся и нашептывает мне слова примерно следующего содержания: «Что же это такое, хозяин, разве не мы ее любим, разве не мы готовы отдать за нее наши жизни, почему мы с тобой, как самцы, должны рогами и копытами за свою любимую драться? Ведь она же без нашей помощи может дать ему от чужих ворот поворот, почему она ждет, чтобы мы это сделали? Если мы ей дороги, то о чем нам с тобой беспокоиться, а если нет, то тем более не за что драться».
Моему черту в здравомыслии не откажешь и спорить с ним нет у меня в голове такой логики. Ну, что я мог ему на это ответить? Показать ему свою неуверенность в ней, выставить себя петухом, павлином, животным самцом или еще лучше, недостойным лакеем, ворующим потихоньку у своей барышни ей принадлежащее счастье?
В общем, сковал черт мою волю и действие и я, как последний дурак, позволил жене качаться на усыпляющих волнах чужого ухаживания. Иногда, где-то там, в заоблачной сфере, мы даем судьбе согласие на то, о чем здесь, на земле, даже не догадываемся. Рядом с их искусственной лодочкой, глупо и безмятежно скользящей по легким волнам надуманных чувств, я видел себя невозмутимым, как морская пучина, куда не доходят волнения внешней погоды, и стоит мне только разверзнуться, чтобы поглотить их обоих, перевернув вверх дном их суденышко. Но я, как последний кретин, хранил вид глубоко равнодушия, не находил слов и не действовал, раболепствуя перед чертом упрямства. Поболтавшись по волнам пустых пересудов и сплетен, их суденышко бросило якорь, резанувший по живому спокойствие моей глубины, взмутивший дно и легший на нем тяжелым грузом до конца моих дней.
Однажды она не пришла ночевать. Простояв полночи, неподвижно, как монумент, у открытого окна, которое сквозило не воздухом, а мертвым леденящим холодом тьмы, я, как «каменный гость», стронулся с места и пошел в сторону дома черта во фраке тяжелыми шагами обманутого Командора с тем явным предчувствием, что они окаменеют от страха смерти в мрамор кладбищенских памятников. Из непроглядной тьмы за поселком уставилось на меня боязливо множество глаз, будто тьма была населена какими-то невидимыми существами. Они провожали меня до самого дома. Тень от дома, попав под фонарь, вздрогнула в предчувствии непоправимого, рванулась, вытянулась и пыталась бежать. Но бежать было поздно. Она еще дернулась пару раз и застыла на месте. В глаза мне бросился топор. Топор впился в дерево напряженно и зло, как петух в куриный гребень, и прижал к нему свое топорище. Топор очень живо напомнил мне фрагмент из моей детской жизни. Возмущенный однажды поведением петуха, я спросил отца, что он делает с курицей. Отец ответил мне так: он курицу бьет, чтобы она лучше яйца несла. С тех пор я стал брать в руки палку и сгонять петуха с кур, за что и был не однажды клюнут взбесившимся петухом... Медленно и тяжело рука сама потянулась к топору, осталось лишь пальцы на топорище сомкнуть - не шевелятся! Рука действительно окаменела. Ну, думаю, паралич хватил вследствие такого стресса. Нет, назад рука пошла даже будто с охотой. "Это что же, высшие силы любви их от меня охраняют?" - спрашиваю сам себя. "Это Бог тебя хранит для какой-то надобности", - сказал во мне голос Клавдии Ильиничны. И поплелся я домой уже не "каменным гостем", а тряпичной марионеткой на ногах из ваты.
Явилась утром чуть свет. Я вышел к ней каменной поступью. Стоит - лицо к двери, замок мучает. Сердце вздулось, заклокотало кровью - жабу в грудь посадили. Я уже было рот свой открыл, чтобы выстрелить ей в спину негодующим криком. Но она в это время повернула ко мне лицо белого камня, и крик хриплым кашлем застрял в моем горле, отрыгнулся, выпал, упал обессиленный у ее ног. Она смотрит на меня... нет, не смотрит, просто лицо, вернее, маску показывает, а в глазах ни одного чувства не шелохнется - ни мне упрека, ни себе раскаяния, застыли глаза прозрачными льдинками и видно через них замороженную душу. Я смотрю на ее лицо и не вижу лица - мертвая статуя вместо лица. И я стою, как мертвый памятник на погосте прошедших времен. Ни одного слова я не сказал. Собрался, ушел, три дня дома не был. На четвертый пришел - пустота в доме такая, какая и моей золовке на душу не ляжет, если воры все ее богатства в одну ночь из дома вывезут.
Хожу теперь сам по себе, свободный, как потрепанный кот. И коса пополам и камень вдребезги острыми осколками в самое сердце. Ведь что это за народ такой удивительный - женщины? Все ее существо изливается наружу, как вода через край, внутри ничего не держится, как ни клади. Имеет она, к примеру, мужчину не хуже Орфея готового идти за ней в ад, как за своей Эвридикой. Но мужчина этот как настоящий мужчина все чувства держит в себе, не выражая наружу пустыми словами созвучие душ. И вот стоит какому-нибудь прощелыге оказать ей пустяковые знаки внимания: подарить букетик дешевых цветов, сказать ей надуманный комплимент, который подходит ей, как корове седло, объясниться как бы ей в своих чувствах, зацепить, так сказать, ее внешний облик, и женщина, как собачонка на поводу, готова бежать за ним на край света и верить тому, что любому, кроме нее, видится как явная ложь. Куда деваются женская интуиция и проницательность! Таких глупостей натворит, что хоть опять с детского сада начинай ее жизни учить. Попала, как кур во щи, и в рот глядит своему хозяину, из которого, изо рта т.е., давно уже не исходит ни объяснений, ни комплиментов, а только требование своевременных завтраков, обедов и ужинов.

С потерей жены ее место в моем сердце заняла пустота. Мои дни, так же, как люди, бесконечной чередой, умирая, уходили во мрак, забытые навсегда в своем однообразии и пустоте. Отлетают ночи черными птицами, белыми птицами улетают дни. Вот как бы мне вырастить такие же крылья и улететь в прошлое вслед за ними, как будто меня и на свете не было. Белый свет от этого не померкнет. Сколько людей кануло в забытье, будто и, правда, их на свете не было! Пустота всосала остатки моей души и воцарилась в сердце, казалось бы, навсегда, - ни чувства, ни мысли и никакого желания. Вы мне, конечно, скажите: пустота, она и в Африке пустота и ничье место не может занять, потому что ее просто нет, раз она пустота и отсутствие всего что ни есть в этой жизни. А если ты - виноватых нет, сам дурак, - сердце чувствуешь болью, значит, оно не пустое и она, твоя ушедшая половина, все еще в нем живет. А я вам скажу, что так да не так. На первых порах после ухода я ее не ненавидел, не любил и не помнил, будто ее и не было никогда в моей жизни, и я жил бобылем бесконечное число лет один в этом маленьком доме. Когда она живая и настоящая мелькала у меня в голове, то сердце болью не отзывалось и, как камень, хранило молчание, не реагируя на нее, как на случайный образ, один из бесчисленных.
Тут было что-то другое, какой-то провал, зовущая пустота. Она и не она, жена и не жена, манила меня к себе из глубины своей пропасти, простирая руки навстречу. Мне виделось небо гнилое и в бездну какой-то обрыв. И я, как каменный идол, стоял на краю обрыва, не решаясь броситься к ней навсегда. Временем не измерить, сколько я стоял истуканом у провала зияющей пустоты. Иной раз вижу, вздрогнет, встрепенется листочек на дереве, выдавая присутствие времени, и опять тишина всепоглощающей вечности. Секунды монотонно падают со стрелок стенных часов, отчитывая вечность и ни на секунду не приближая к ней время, как человек, уходящий в даль, никогда ее не достигнет. Но пропасть помаленьку стала затягиваться, зарастать берегами и ее видение-призрак погружался все глубже, так и не опустив рук, протянутых мне навстречу.
Потом пришла тоска, как богомолка и серая нищенка, взяла мое сердце в холодные руки и повела за собой дальше по земной грешной юдоли. Ночи темнее тьмы метались по земле летучими мышами, между ночами мелькали короткие дни, как кусочки светлого неба в надвигающейся массе тяжелых туч, и бильярдными шарами укатывались за горизонт мимо памяти. Дни полетели, как «гуси» у слабоумного. Каждый день, не успев заявить о себе, начинает темнеть, истлевать, как изношенное платье, и отходит от меня, как ненужная ветошь. Куда ни гляну - везде тоска: черное небо звездами плачет - тоска, серый дождь стучится в окно - тоска, солнечный день над миром встает - пенный всплеск радости над морем тоски, небо светлеет, поднимается, ввысь и пустота нависает над землей от горизонта до горизонта, дорога в лес уходит - тоска, и лес стоит взъерошенной шерстью дикого зверя, и видишь себя по лесной дороге уходящим в даль своего одиночества за леса, за поля, за пространства. Давно погибшие звезды струят на землю обманчивый свет, и солнце ходит по небу, дурача людей их видимым вселенским центральным значением. И тебе открывается мир, в котором быть и не быть по сути одно и то же, мир, в котором «везде все равно». «Время лечит любые раны». Нет, не лечит время раны, а подменяет больное и близкое чужим и здоровым. Горе уходит от света дневного в темную глубь и прячется там, чтобы иногда выходить по ночам из мертвых могил и вампиром высасывать радость, мечты и стремления, впиваясь зубами в самое сердце.
Тоска – чувство, зовущее вдаль, как будто человек собрался уходить, сам не зная куда, и уйти не решается. И никто его туда, вроде, не гонит, не хочешь - не ходи, сиди и радуйся жизни, не приговорен, суда еще не было, ни мирского, ни Высшего. Так нет же, тоска не спрашивает разрешения у человека, возьмет его за самое сердце и поведет его не ведомо куда. Так и меня, обессиленного, эта дорога повела за собой, как задумчивая девочка тащит за руку тряпичную куклу.
Люди на земле мне стали представляться мыльными пузырями на кем-то вспененной поверхности водной глади. То там, то тут по одному и целыми кучами лопались пузыри, как человеческие жизни, но общая картина от этого мало менялась, потому что пузырей было много, и кто-то постоянно вспенивал воду, заботясь о том, чтобы картина жизни не стерлась с ровной поверхности призрачной глади. Люди мне стали казаться ненастоящими: был человек и нет человека. Человек - быть и не быть, есть и нет одновременно. Вот он был и вот его нет, исчезает быстрее, чем мед у Винипуха. Иная вещь дольше людей существует, человек умирает, а вещи без него живут, и помнят или нет они человека, об этом никто не знает. Сгинуть в пучине морской трудней, чем в безвестности мира.
Красный диск солнца долго стоит в тумане над горизонтом, словно решает тяжелый вопрос: стоит ли вновь и вновь всходить над смертью, ложью и пошлостью. Но, спохватившись, торопливо срывается с места и быстро восходит в зенит. Как человек, однажды решивший выйти из наезженной колеи, раздумывая, как это сделать, еще больше ускоряет свой ход по той же самой колее. Отработав очередную "упряжку", солнце ложится к закату. Уходящий день уносит с собой все, что видели глаза и чем была занята голова. И новый день идет на смену ушедшему, неся на себе все то же самое, что вчера видели глаза и чем была занята голова. Сострадательные ночи несут человеку забвение тьмой, а дни принуждают мучиться необходимостью существования.
За что ни возьмусь - все не я, все не мое. В огород и смотреть не могу - надоела до черта ягода-картошка. Ходишь, ходишь - растишь себе пропитание, сколько сил и здоровья даром растратишь - съел и нету, будто свое время и сам себя пожираешь, - или они тебя, как вы считаете, кто кого жрет? Я, конечно, все достаточно понимаю: не потопаешь - не полопаешь. Значит, выходит топать, чтобы лопать, а лопать, чтобы топать, - замкнутый круг получается, по которому ходит человек туда-сюда, хуже арестанта в клетке, пока не найдет свой и круга конец, как будто человек изначально был приговорен к прогрессирующему пожиранию себя самого. Homo consumes - в "человека потребляющего" превращается человек из Homo Sapiens, человека мыслящего.
Ведь что такое каждодневное принятие пищи, как не постоянное наполнение пустоты, из которой ты вышел, и которая сосет тебя из-под ложечки, если ты вовремя ей дань не отдашь? Как мать-земля, тебя взрастившая бережно, требует назад твое тело, чтобы кормиться им и тучнеть, повышая свое плодородие, так прамать-пустота не отпускает тебя никогда, с рождения требуя своевременной уплаты налогов за право пользования благами жизни. Пустота - это мать матерей, пуповину, с которой не оборвать ни одной повитухе. Расходует себя человек ежедневно на предметы первой необходимости и престижную роскошь, и все пуповины идут в одно чрево и все пожирает другое, чтобы насытить его бездонную пропасть. Чревоугодие - принцип жизни: чем больше хапает человек, тем больше раздражает аппетит пустоты, не заткнуть никаким богатством ее ненасытную глотку - голодные пасти могил.
Человек, разве для себя он старается, ему, что ли, больше всех надо? Ему бы с удочкой посидеть на заре у тихой воды, да с задушевными друзьями за столом побеседовать. "Все жене, все детям, внукам, а то и правнукам", - думает в свое оправдание сам себе человек и копит имущества для наследников всеми доступными теневыми и законными средствами. Последняя пустота, скажу я вам, - единственно законный наследник ему и всей его собственности. Она явится нежданно-негаданно заявить свои права на ваше наследство, не подвластная мирскому суду, со своей декларацией прав человека, она еще никому из людей не проиграла судебного иска. Изощряется человек в удовлетворении растущих потребностей своей пустоты. Но черт насытит ее аппетит! Она живет в каждом из нас, подстрекая сожрать противоположную сторону, пустота под землей разинула на человека беззубую пасть, пустота равнодушием неба свисает над его головой, пустота снаружи пустота внутри. Куда ты денешься от нее, человек?!
А я в гробу видал кормить ее, дармоедку, своими силами жизни. Мой огород бурьяном зарос, крапива соседу экспансию делает, целует меня с благодарностью и жжет от избытка пламенных чувств. Мне жизнь некуда тратить: ни на имущество для жадной наследницы, ни на продолжение себя в бесконечную даль за счет потомства, которого я не имею. Человеку жизнь дана, чтобы жить, а если он не может так жить, как жизнь того требует, так он от такой жизни непременно хочет избавиться, хотя бы на время. Что же такое пьянство, по-вашему, как ни стремление спрятаться от жизни, хоть ненадолго. Пьяный человек во сне частично похож на покойника, он с таким же внимательным торжеством, как покойник, наблюдает иллюзию сновидений, живущих в реальности смерти, только в отличие от покойника, вернувшись к жизни, он не помнит их, загробные мертвые сны, как реальность. Наяву человек насилует мысли, а пьяного и во сне они сами ведет его, куда захотят.
Я так думаю, что к водке состав смерти примешан: тяпнешь ее, родимую, бутылочку-две и нету тебя, и никакая сила не может тебя к жизни вернуть, пока сам не проспишься, т.е. умрешь на время и снова воскреснешь, как Лазарь новозаветный, и тут же хочешь опять умереть, но милосердные ближние умереть тебе не дают, пока ты не заплатишь за временное пребывание в вечной жизни, а нечем платить, так живи здесь, наяву, и мучайся до зарплаты.
Конечно, если в меру принять, тогда возникает иллюзия подъема и радости временной жизни. Но наш человек иллюзий и обмана в жизни не терпит, а потому не может оставаться в подвешенном состоянии распятого на кресте. А может быть, это не иллюзия не коварство, может быть, действительно смерть, как горькое лекарство, в умеренных дозах для жизни полезна? Но вот это "в умеренных дозах" нам опять же никак не подходит. Ну, что такое значит "в умеренных дозах"? Это значит на воздух чуть приподняться и висеть между небом и землей - ни туда, ни сюда, ни к черту в грязь, ни к ангелам в небо. Ну, разве такое промежуточное состояние человека достойно?
Философы Материю считают источником зла, так как Материя-Смерть, выходец из Ничто, из Небытия т.е., которое вмешалось в творческий процесс сотворения положительного мира и человек познал на себе, что такое спирт, что такое яд и прочие вещества отрицательного свойства. Познал, но за абсолютное зло их не принял: по пальцам сосчитать во всем мире людей, кто спирт считает абсолютным злом человеку. Спиртом и ядом лечат болезни душевные и физические, т.е. клином клин вышибают, смертью от смерти лечат. И как после этого скажешь, что Смерть, Ничто, Небытие - абсолютное зло человечеству? Чем бывает человек бесконечное время до своего рождения? Если же его не было, он был ничем, то откуда взялся? Значит, быть ничем, в Ничто все-таки чем-то быть? Нас ужасает мысль о том, что мы уйдем в Небытие, но не ужасает мысль о том, что мы пришли оттуда. Куда ни кинь свой не замыленный повседневностью взгляд, свой ум, проснувшийся к вопросам, - везде сплошные чудеса, которым нет научных объяснений. Вы, наверное, удивитесь, откуда в голове простого шахтера подобные мысли заводятся. Ну, откуда – вы ниже узнаете. А я хотел бы раньше сказать, что такие мысли в голове не рождаются, это результат совместной работы головы и сердца и не без помощи свыше, конечно, откровения т.е.
Водка, как смола заливает те щели, из которых в голову лезут неизвестно откуда посторонние мысли, и мозги варятся в собственном соку подгорающей кашей, и тогда человек начинает наблюдать весь тот ужас, который живет в нем еще до рождения. Первый раз я Смерть увидел в Саньке, когда она подобралась к нему следствию до сих пор неизвестно откуда. Но по правде сказать, Санькина смерть для следствия небольшой интерес представляет, чтобы искать ее днем с огнем по всем злачным притонам, где она может быть. Ум мой тогда пребывал не в очень трезвом состоянии ясности. Но может быть, как раз поэтому увидел ее, горбатую: я вам уже говорил, что к водке состав смерти примешан, может быть, как раз через него-то я и увидел косую. Вы думаете, если трезвый ум достаточным количеством спиртного залить, то ему всякий бред начинает мерещиться? Может быть, и так, но может быть и другое: ум реальность невидимой смерти проникать начинает, через водку состав смерти на ум свой отпечаток накладывает. Я вам, конечно, научно этого не докажу, но и вы мне обратное не докажете, так что давайте лучше не спорить.
Было это… Неважно, когда это было, зимой или летом, давно или недавно, суть происшедшего от этого не изменится и Смерть Санька на побывку домой не отпустит с нами за одним столом посидеть. Впрочем, что я несу, я ведь теперь сам к Саньку в гости отправился, как бы не разминуться нам по дороге. Поддали мы хорошенько – случай был уважительный, а мы без случая и не пьем никогда, мы – это я, Витек и Санек – и пошли на край села к одной задушевной женщине в гости. А денек в эту пору свои шары уже к ночи закатывал и ясный его солнечный глазик подернулся пьяной мутью тошнотворного самогона.
Мы незаметно как-то заболтались с Витьком, сам черт не вспомнит, о чем, и ушли довольно-таки далеко от Санька по меркам пьяной походки, который больше нас путался, какой первой ногой шаг начинают, левой или правой. Он шел как-то боком – правая нога чуть отставлена в сторону, левая рука всунута в брючный карман, другая свободно качается, - как будто такой человек, который собравшись в укромном месте помочиться на землю, вынужден посторониться, чтобы дать место товарищу, желающему и себе сделать такую же процедуру. Глядя на его забавную походку, мне даже стишок на ум пришел от подобной ассоциации, смешавший неосознанное стремление души в космическую даль с обыденной реальностью жизни:

Потеряна вера в высшую миссию.
Пива напившись, стою и писаю.
С укоризной глядит "ожидание звезд":
Для космической миссии слишком уж прост.

Вдруг слышим приглушенный крик сзади нас повис на мгновение и оборвался на землю, как подкошенный. Ну, крик, да крик, мало ли каких криков висит ночью в полупьяном поселке. Только что-то екнули наши с Витьком сердца, как будто их насквозь одной тревогой прошило. Вывернули мы задом наперед свои ноги и как могли к Саньку поспешили.
Только видим, лежит наш Санек под забором и признаков жизни не подает. Конечно, здесь уместно подумать, что пьяный сон сморил человека в неожиданном месте. Но только у нас с Витьком даже мысли такой не мелькнуло: мы Санька не первый раз знали, он мог до глубокого состояния доходить, но чтоб под чужой забор завалиться, - это уж, извините, ниже Санькиного достоинства. Стоим мы над Саньком, как солдаты в строю над убитым товарищем, и чувствуем, как из глубин перегара тяжелая трезвость реальной жизни под черным флагом на нас наступает. На теле не было заметно путей, по которым Смерть вошла в человека, и мы решили, что она одолела Санька изнутри, но повернув его на живот, увидели, как из глубокой резанной раны спины на нас слепо уставилось то, что приводит к концу все надежды живущих, и кровь в темноте вокруг раны запеклась черным бархатом, как кружевная деталь старомодного туалета вездесущей старухи. Из черных нитей бытия плетется кружево смерти. Смерть вошла в человека этим путем, как в свою законную нору, и не хотела бояться людей, обступивших ее с двух сторон. Мы засуетились, забегали, не зная, как выгнать Смерть из Санькиного тела. Но Смерть вам не лиса в чужой деревянной избушке, ее не запугаешь косой, она сама, косая, несет косу на плечах косить вокруг все живое. Глаза Санька были открыты, но он не глядел на нас, мертвый глядит в себя, его взгляд ничего не выражает наружу, неподвижный, застывший, отрешенный, будто он уже наблюдает свой новый мир.
"Что такое человек в этом мире, геометрическом месте точек, разноудаленных от центра власти и равноудаленных от края могилы? - пришли тогда ко мне трезвые мысли. - Точка и есть бесконечно малых размеров независимо от приближенности к центру. Да и сам центр земной суеты - только мнимая точка в масштабах всего мироздания". Казалось бы, Санькин крик должен был оглушить всю вселенную: Человек погибает!!! - прозвучать раскатисто-громко, резонируя под куполом неба, но остался маленькой звуковой точкой в безмолвии чужого пространства. Гибель даже малой души - это как будто вырвали из общего строя космической музыки отдельные ноты и звучит мировая симфония, спотыкаясь, с трагическими провалами и диссонансами. И эти едва уловимые диссонансы неясной тревоги по безвозвратно утраченному будут вечно вплетаться в общий строй бесконечной симфонии, не давая ей обрести законченность, цельность и гармоничность.
Мы подняли Санька под руки. Смерть поднялась вместе с ним, ее лунная тень смерилась ростом с огромными тополями. Мы потащили Санька, как живого, но в стельку пьяного человека... Нас потом самих долго таскали, следователи хотели Санькину смерть повесить на нас, как они вешают пальто на услужливые вешалки своих кабинетов: чему удивляться и что тут искать, обыкновенное дело - бытовая драка со смертельным исходом на пьяной почве русского вопроса "ты меня уважаешь?!" Но мы им не рогатые изделия поточного производства и нам с Витьком хватило сил не предать Санькину память. Смерть его не нашла себе виноватых и скрывается где-то до сего дня в страхе разоблачения.
Следующей жертвой из нас троих стал Витек в тот же злопамятный год. Дело было в конце лета, под осень. Погода стояла ясная, чистый прозрачный воздух располагал к хорошему настроению. Купили мы с Витьком, что полагается для хорошего настроения, а закусить-то нечем и пошли мы с ним на край села картошки в костре испечь - печенки, по-нашему. Глядим, а уж кто-то, будто специально для нас, кучу хвороста навалил, - подходи, зажигай, да и только. Помянули мы добрым словом неизвестного благожелателя, развели огонь, расположили картошку и присели терпеливо ждать хорошего настроения.
Вдруг чувствую я, какая-то сила меня буквально с места срывает, пытается, лучше сказать, - ведь я же ей сопротивляюсь изо всех сил, как могу, потому как не пойму ее цели, зачем она мне настроение портит. Не тут-то было! Вдруг стал я будто загипнотизированный, встаю так медленно, как сомнамбул какой-нибудь спящий, иду, как приведение от костра и ничего поделать с собой не могу.
Спиной чую, Витек во все глаза на меня смотрит, - уж не спятил ли я, ни "белочка" ли со мной забавляется. Прошел метров 10-15 и в сторону, за дерево, так же безвольно и равнодушно, как теленок, которого за веревку ведут. Затащила меня своевольная сила за дерево и встал я, как вкопанный, - ноги будто свинцом налились. Вдруг слышу гром среди ясного неба необычного звука и силы. Верхушки деревьев будто ветром нагнуло, и листья посыпались, печально так и испуганно. Тут меня, как молния ударила, насквозь до самых пяток прошла - в начале гром, а потом молния. Обернулся я, вся зачарованность в миг слетела, и застыл от ужаса уже без помощи посторонней силы: на месте костра воронка чернеет, комья вывороченной земли в разные стороны разлетелись и Витек лежит без движения, обгорелый, и мертвые глаза на меня глядят с удивлением: дескать, что же ты без меня от костра ушел? От этого взгляда мне стало жутко, я закрыл ему веки, но и сквозь веки он продолжал смотреть на меня все тем же упрекающим взглядом покойника. «Хороших людей земля не держит», особенно в России, - без объяснения причины мелькнула мне мысль в голове. Вы не подумайте, что я тоже в «хорошие люди» себя набиваю, ведь меня же не бог прибрал, я сам к нему напросился. Так не стало моего второго товарища, а меня какое-то чудо спасло, не пуская к «хорошим людям». С потерей второго друга, вместо прекрасного умного существа, каким мне всегда представлялась жизнь, жизнь предстала передо мной доисторическим древним чудовищем, остановившемся в своей эволюции. Развивалось и усложнялось представление людей об этом ископаемом чудовище, но не само чудовище, пожирающее своих детей, оно оставалось таким же злобным, тупым и прожорливым. Под искусственным покрывалом общественной морали шевелится зверь.
Как потом оказалось, один шахтер унес домой пакет взрывчатки, - контроль за расходом взрывчатых веществ на шахте в то время ослаб. То ли он рыбу глушить собирался, чтобы семью хоть рыбой кормить в тот дикий период перехода к «правам человека» и «свободе личности», то ли себя хотел подорвать от безысходной участи новоявленного пролетария перед лицом грядущего капитализма, - такие случаи были. Да только сын его с пацанами утащили взрывчатку, закопали неглубоко под землю и хотели, разведя над взрывчаткой огонь, издали посмотреть, как оно ухнет.
Это уже потом так «оказалось», а пока следователю относительно меня много чего показалось, тем более случай не первый. Я, может быть, даже и не упирался бы – из меня будто душу тем взрывом вынесло. Но не мог же я смерть Витька на себя повесить, прослыть убийцей своего товарища. Так и остался я с тех пор в одиночестве, правда, душа стала понемногу ко мне возвращаться.
Запало мне это чудесное спасение в душу, - ни смысла, ни цели, ни источника силы его понять не могу. И решился я тогда Клавдии Ильиничне обо всем рассказать, - а кроме нее, никто другой и не поверил бы. На шахте меня так бы на смех сразу подняли, что можно было бы целый юмористический сборник составить острот и шуточек на эту тему, несмотря на всю трагичность ее исхода. Клавдия Ильинична у нас вроде экстрасенса, которых в городах развелось видимо-невидимо. Но ей это слово никак не подходит, она любому экстрасенсу-целителю фору даст. Экстрасенс как бы из себя в мир выходит, сверхчувствие, значит, а Клавдии Ильиничне из себя выходить не надо, она себя от мира не отделяет, она его и так насквозь видит.
Клавдия Ильинична выслушала меня без удивления. – Да, ты, говорит, в рубашке родился. – Ага, говорю, в ней одной и хожу до сих пор. – Это Бог тебя хранит для какой-то надобности, - как эхом из детства, прозвучали мне эти слова. – Нет, Клавдия Ильинична, я в этом мире-то всем без надобности, а для какой такой важной надобности я могу Богу понадобиться? Просто, говорю ей, у Бога план по сбору грешных душ на этот год перевыполнен за счет перехода страны в новую формацию. Подождем до следующего года. И почему Вы моим спасителем Бога назначили, может быть, Смерть мне особый сюрприз приготовила, потому и отвела от преждевременной гибели? Но Клавдия Ильинична убеждать меня намерений не имела: она сказала один раз, как отрезала. И скоро я забыл, что Бог имеет во мне какую-то надобность.
Я рассказал вам только 2-3 случая моего чудесного спасения при явном вмешательстве потусторонней силы. Но таких случаев, когда эти силы прятались за случайностью, было намного больше, как будто Смерть преследовала меня чуть не с раннего детства, дабы я не мог открыть людям ее тайного существования. А может быть, моя самокончина и объясняется тем, что Смерть не прощает тому, кто ее видит, и Чья-то "надобность" во мне заключалась именно в том, что мне дано было ее увидеть? Ибо сказано: «Смерть действует в нас». Но Смерть сама не знала, чего она хочет, - укрыться от людей или открыться людям. Ее сомнение и спасало меня до поры до времени, она позволяла мне выйти «сухим из воды», не препятствуя тайным силам, и крепко чувствовалась «руководящая и направляющая» длань, не дающая мне ускользнуть с предначертанного пути.

Пока я пьянствовал и тосковал, скоропостижно скончалась мать, уйдя на тот свет ходатайствовать за меня перед господом богом, а на этом свете меня самого подвела к очередному запою, вложив в мою душу еще одну порцию сиротской тоски. И уже на выходе из запоя, близко где-то к восходу сознания, с голодухи, наверное, снится мне такой сон: будто в родном доме тепло и уютно, я сижу за столом, а мать тут же рядом печет мне блины. Масло в сковороде шкварчит, золотится и пенится, блины купаются в нем румяные, круглые, как полная луна бывает иногда на восходе. Но блинов мне мать не подает сама, как обычно, а рядом с ней стоит жена старшего брата – ей сноха, мне золовка – в нарядном платье, с торжественным видом и мать складывает свежеиспеченные блины ей в тарелку, зияющую жадной воронкой на разноцветном подносе.
Золовка идет в мою сторону, но блинов не доносит, успевая, наверное, их съесть по дороге, хотя дорога, вроде, не дальняя, ставит передо мной пустую тарелку и возвращается с другой к матери. Мать накладывает еще блинов, золовка идет ко мне и снова их не доносит. Я сижу рядом с ними на кухне, но между мамой и мной как будто тысяча верст, и мы без посредника не можем перекинуться словом.
Третьей ходки я, конечно, не стал дожидаться вороной на дереве, пока золовка моими блинами натрескается, проснулся в недоумении и чувствую, как в мою голову где-то из-под желудка всплывает страшное подозрение относительно меня и золовки. Стоп, себе думаю, как прикажите понимать сон, не дай бог, если в руку, ничего себе, блин, посредничек межу этим светом и тем: я – второй рядом с братом законный приемник всего наследства родителей, нажитого нелегким трудом и заботами, но она, видимо, - я это ясно предчувствую, - уже поделила между собой мою долю, положив свое вето на мое право собственности. И тут же стал собираться к ней на разборки. Но золовка, вопреки моим нехорошим предчувствиям, вроде как ничего и даже согласна мне половину дома постепенно выплачивать.
Тут я совсем успокоился и мы полезли с братом на чердак разделить предварительно старый хлам, который еще там остался, и запасы нескоропортящихся продуктов питания, потому что предыдущие нам поколения не жили без учета горького опыта тяжелых лет и надеялись, т.е. не исключали, на их продолжение в будущем. Разложили мы с ним барахло и питание на две кучи и на моей стороне остался висеть добротный металлический термос для полевых условий хорошей вместимости. Я даже в обстоятельствах первоначального накопления капитала не обратил на него никакого внимания: висишь, мол, ну и виси, предмет металлический, и брат, видимо, постеснялся при мне его на свою сторону перевесить. Но вот залез я как-то на чердак в их отсутствии – они к тому времени квартиру еще получили – и вижу, нет моего термоса, на их стороне демонстрирует мне свои качества. Что, думаю, за дела, золовка, что ли, ему больше нравится? Беру и возвращаю его на прежнее место демонстративным манером. В следующий раз – он опять у золовки, я опять его на свою сторону и уже чувствую, без этой простой вещи мне смысла жизни не будет, будто мы с ним за гранью бытия в одной сущности состояли и на белый свет вместе явились. Вот и говори после этого, что магия вещей – вымысел донаучной фантазии колдунов и всяческих ведьм.
Так шло у нас с ней молчаливое состязание за обладание драгоценным предметом, но вида друг другу на счет предмета не подаем. Так дергались мы с ней, пока процедура не стала откровенной до неприличия. Тогда по тайному наущению золовки все вещи в доме стали мне намекать на нежелательность моего присутствия здесь. Первым делом икону в угол напротив входа повесила: от меня, как от сатаны, богом отгородилась. Вы думаете, она богу верит, она еще недавно партии-правительству, как богу, верила. А тут ее будто бог с неба окликнул, овцу заблудшую, назад в свое стадо позвал. Но я так думаю, бог здесь ни при чем, богу нет нужды людей в стадо сбивать, они сами в стадо лезут и жмутся друг к другу во время грозового светопреставления, а как только бог успокоится, да задремлет немного, так давай друг дружку топтать, пихать да от кормушки отталкивать. Как чуть явишься в дом, так богородица на тебя в упор из угла укоризненным взглядом золовки глядит, грустно так приспуская голову на бок: что же ты, родимый, по чужим хатам болтаешься, своего добра не нажил, так к святому семейству примазаться хочешь, и почему ты такой непутевый? Сын мой, Христос т.е., за тебя на крестную муку пошел, а ты как был непутевый, так еще хуже им сделался.
А я его, что ли, просил за мои грехи распинаться? – задаю я мысленно вопрос богородице. За свои грехи я сам хочу перед богом ответить, я не хочу, чтобы духовные пастыри делали из меня агнца божьего. Христос слишком высок для человеческой миссии, он даже не пал, а снизошел, спустился на грешную землю до состояния смертного человека. Он не мог умереть, потому что и не рождался, придя в мир в святости непорочного зачатия, а не в грехе, он не сжег за собой небесный корабль, сохраняя путь к отступлению. Отчего бы ему не воскреснуть, если он вовсе не умирал, умирает лишь тот, кто родился. Наш мир не из той материи сделан, чтобы отпустить от себя умершего бога или человека. Плоть для Христа была лишь оболочкой, он, как бабочка из куколки, выпорхнул из тленного тела. А как человеку воскреснуть из плоти, если он врос в нее, как зверь в свою шкуру? Зачем человек небесный в землю корнями врос? В этом мире не только душа, но и тело содержат в себе человека. Родившись в грехе, человек умирает по-настоящему, родившись в смертном грехе, человек приобщается к смерти.
Если бы Христос имел жену, голодных детей и больных престарелых родителей, которые без него обречены на гибель, пошел бы он на крест при таких обстоятельствах или продал себя за тридцать серебряников? Если пошел, то он – бог, если нет, то он – человек. Вот вам и вся дилемма, вот вам и свобода выбора добра и зла, вот и распался ваш богочеловек естественным образом на бога и человека. Бог на небе, человек на земле, и никаких богочеловеков этот мир не потерпит, не из той он материи сделан, чтобы допустить в себе такую неестественность, как богочеловек, такое невозможное сочетание того и этого света. Христос нес на себе божественную миссию, но не нес человеческую. По какому же праву он искупил мои грехи за две тысячи лет до их исполнения? Я не хочу спасения жертвой, я не хочу никому быть обязанным, я не хочу остаться без своей совести и без ответственности, спихнув их на чужое распятие.
Христос, устояв перед искушением властью, обрел такую власть над людьми, какая не снилась Антихристу. Чем отличен духовный вождизм Христа от власти Антихриста? И тот, и другой делают из человека овечку, только один овечку стрижет, а другой ее холит, один ее пасет в горнем мире, другой – в дольнем, но человека не видят ни тот, ни другой. «Пасти все народы жезлом железным», - сказал Иоан Богослов в «Апокалипсисе».
Осознавший свое падение и ответивший за него человек может стать Человеком, но Христос взял его падение на себя, не падая сам. Возродиться, воскреснуть может только тот, кто умер, кто пал. Христос не умирал и не падал, он избежал греха рождения в смерти, он не страдал адскими муками себялюбия, ненависти и эгоизма, он не искал себя на земле. По какому же праву он понес на себе грехи человечества?
«На миру и смерть красна» - есть ли в этом подлинность мук? Я не понимал мук Христа. Что такое физическое страдание распятой временной плоти богочеловека, сознающего свое место и назначение, любящего и верящего в падших людей и в их всепрощение милостью бога? Что такое было его страдание рядом с моим, человека, не знающего, кто он такой, свое место и назначение в мире, человека, увидевшего себя со стороны жалким червем, паразитом, ползущим по высокому дереву жизни, когда неизвестно за что, сгораешь стыдом и позором и жаждой исчезнуть в небытие, сбежав из памятей-тюрем всех родных и знакомых, человека, ищущего образ свой среди глупости, грязи и пошлости смертной жизни, для которого физическая боль – лишь короткое избавление от душевных страданий? Пожалуй, очень многие на земле, если не каждый, прошли крестный путь покруче Христова распятия.
Ходил я по своей жизни с такими мыслями о муках Христа, пока не приснился мне странный сон, посланный мне в назидание свыше. Будто лежит передо мной человек средних лет в рваном рубище с бородой и Христа я в нем никакого не чувствую, - человек, мол, самый обычный, как и ты, образ божий. А над человеком измывается свора бандитов. Они пытают его каленым железом и рвут с него кожу. И боль человека я почувствовал, как свою, скорее не боль, а присутствие боли, я почувствовал, что она есть. И когда один из бандитов взял в руки железный «костыль» и поднес его к запястью распластанного человека, чтобы прибить его к доскам, присутствие боли сделалось для меня таким очевидным, что я не выдержал и проснулся.
Что означал этот сон, зачем он приснился? В доказательство ли моему неверию реальности мук Христа, что его физическая боль была и болью духовной, невыносимой для человека, или, может быть, еще в каком-нибудь назидательном смысле послало мне его сонное царство, но я не вынес из него никакого урока, кроме опасения так думать про бога.

Разумеется, такая непотребная ситуация у нас с золовкой не могла больше длиться. Нужно было на что-то решаться, что здесь кота за хвост тянуть. Пришел я к ней однажды и заявляю: давай, мол, чинно и без обид разделим до конца все, что в доме осталось, и разойдемся в разные углы по-хорошему. Она глядит на меня, как на постороннего человека, который вдруг ни с того, ни с сего зашел с улицы в дом делить чужое имущество. Пришла в себя и задает мне вопрос со своим объяснением.
- Тебе зачем наследство родителей, чтоб его безжалостно пропивать? Пусть оно у меня не тронутым постоит как память о тех, кто его наживал. Мне без имущества никак нельзя, а вы, пьяницы нищие, не плюсом, а минусом пробиваетесь, не от избытка имущества, а, напротив, от его недостачи вы себя чувствуете. Ты как был без ничего («значит, с чем-то?» - начинаю я сам попадать в ход ее рассуждений), так тебе сейчас этого добра еще больше привалит, а вот если богатый имел все, да остался ни с чем, тогда он в обществе ноль хуже нищего. Когда ни к чему ничто прибавляется, так можно и за прирост принять как-нибудь: вот ведь дают же как-то два минуса плюс, если их вместе скрестить в умножении. Но вот когда из положительной суммы все вычитают под видом пожара, воровства, налогов и революций, так тут, кроме голого ноля, ничего не найдешь, как ни думай. Так что, если тебе кто говорит, что нищий беднее богатого и положение зажиточного на земле человека прочнее, чем неимущего, тот плохо учил математику, и ты, двоечник, должен мне спасибо сказать за то, что я несу на себе твою ношу, каждый день рискуя остаться ни с чем.
Ну, что ж, думаю, логично. И откуда в глупой женщине такое глубокое понимание математики?
- Я всю жизнь, как последний каторжник, на твой дом батрачила, а тебе ни за что, ни про что половину отдай! – кончилась у нее математика и пошла привычная речь.
«Ох, - вздохнул я внутри себя, - хорошо мать не слышит. Это вам не партийно-профсоюзное собрание было бы, где все имеют один общий голос, тут вселенский вопрос – кто на кого всю жизнь батрачил – дебатировался бы до Второго Пришествия.
- Вот тебе все имущество, - и для пущей убедительности последнего довода такой жест по себе рукой провела, что мне и ответить нечего было. Одно дело, когда такой довод мужчина приводит, – ему-то есть что привести в свое оправдание, а потому и оппоненту есть на что возразить. Но когда женщина приводит вам несуществующий довод, то мужчина просто теряется и его готовность к отпору проваливается в пустоту, которая существует у женщины на месте последнего довода. Так что остался я, как у вас, живых, говорится, с носом вместо имущества, с этой самой пустотой женского рода.
Но я не стал долго расстраиваться потерей наследства, я себя без имущества лучше чувствую, как здоровый человек без навязчивой болезни. Вот говорят, свободы в нищете не бывает, а я вам скажу – свобода! да еще какая свобода: не нужно из кожи и совести лезть и тужиться, чтобы казаться не хуже других. Зачем мне казаться не хуже кого-то, если я есть не хуже кого бы то ни было. Кто-то сам по себе, а я сам по себе, и не золовке с подружками мерить, кто кого лучше стоит. Чем богатый от бедного отличается по существу в масштабах всего мироздания? Только тем, что на одном падающем в бездну предмете одно пресмыкающееся расположено на голову выше другого.
По-моему, судьба имеет два свойства – высокое и низкое, а среднее – не жребий, не рок, так просто, общее шевеление муравьиной кучи. Но люди боятся низкого свойства судьбы, а высокого не достигают и предпочитают жить без нее, без судьбы т.е., в среднем уровне существования, как моя золовка с братом, к примеру. Это у них называется «жить, как все люди» или «жить не хуже других». А если у других есть, чего у них нет, то они себя ущербными чувствуют. А мне глубоко плевать, чтобы я от барахла вещей и предметов свою несостоятельность чувствовал. ВСЕ ТАК ЖИВУТ - вот то чудовище, пожравшее миллиарды человеческих душ. КАК ВСЕ сожрало человека и не подавилось его божественным подобием. КАК ВСЕ кроит из души человека то, что нужно ВСЕМ. КАК ВСЕ – обобществление людей в казенную собственность. Номенклатурные наместники Хозяина мира сего утверждают свою власть над людьми посредством неусыпного чудовища ВСЕ ТАК ЖИВУТ. ВСЕ ТАК ЖИВУТ – тень, разросшаяся на человеке и сам человек, каким-то образом еще уцелевший позади своей тени. Дети безликого общего ВСЕ ТАК ЖИВУТ, внуки пустой бесконечности. Социальная среда – зловещая надреальность, перед которой сюрреализм Дали – детские фантазии.
Если человека сравнить как живой объект относительно мертвых предметов имущей роскоши, то в таком сочетании человек ничего не выигрывает, а даже напротив – много проигрывает. На изделие роскошных предметов идет много ума и сноровки больших мастеров, а сделать человека ума много не надо, я бы больше сказал – совсем не надо ума. Участие ума в творческом акте творения человека только мешает процессу и ничего более ему не дает. В этом акте участвуют не мозг, не умный рассудок, а самые глупые части человеческого тела. Так что, мне представляется, все мы – и гении, и таланты, и дураки – из одной глупости вышли, только одни из нас, которые пошустрее, растащили ее далеко по государственным постам, книгам и политическим партиям, а другие на своем месте ей верную службу несут. Общность происхождения рода человеческого из мест, весьма отдаленных от святости и благолепия.
В моем доме даже мышь не живет, мышам тоже что-нибудь есть надо. А в моем доме шаром покати и катится он может долго. Меня убогость и нищета не очень-то угнетают. Мне и листья опавшие много милее молодых в зеленом соку и травинка-былинка в непогоду осеннюю, а еще лучше под вечер, в начале зимы, когда ее обметает поземкой: будто пустая однообразная белизна метет по земле отвисшим с неба языком и хочет вылезать остатки пожухлой травы, а серая травка упрямо стоит на своем месте и сопротивляется белому однообразию смерти. Бесстыжая осень содрала одежду со всех деревьев, обнажив их неприглядную наготу, которую они скрывали под роскошными платьями из цветов и листьев. Деревья мерзнут, сиротливо жмутся друг к другу и стыдятся своего обмана.
И живая дорога мне дороже асфальтовой, и вечерний полумрак мне больше по душе, чем яркое солнце. Я, как луна, был родом из вечного одиночества. И ближе моему сердцу был лунный пейзаж, чем залитые солнцем долины. У меня мышей нет, я сам, как мышь, хочу от белого света в нору залезть. Спрячешь себя ото всех хозяев жизни среди ветхих вещей и предметов, и они к тебе льнут, как живые. У меня в кухне стол стоит с расползающимися ногами, как новорожденный теленок, который тычется в меня мокрым носом и чуть не лижет своим языком. В спальне кровать, простая и старомодная, в лоно которой ложишься, как маленьким на грудь родной матери, и засыпаешь спокойно и плавно без зависти и злости на этот мир, который тебя породил мимоходом, случайно и пошел дальше творить великое и нужное человечеству, оставив тебя, побочного сына, на обочине столбовой дороги прогресса, а ты поднялся с колен, отряхнул придорожную пыль и пошел в обратную сторону. Все-таки жива до сих пор в душе России романтика нищеты и бродяжничества, ее дух еще не выветрился весь в трубу нарастающей цивилизации. Ущербность таит в себе нечто большее, чем полнота, ущербность – не пустота, она открывает путь к источнику жизни – к невыразимому Ничто. Ущербность являет тайну своей открытостью в Ничто.
Дорогие вещи часто скрывают отсутствие человека. Среди роскоши и довольства я не ощущаю себя, не чувствую себя человеком, который я есть, - моей золовке в проницательности не откажешь, когда за ней стоит ее выгода, за проницательностью т.е., за золовкой выгода не стоит, она ее спиной чувствует. Довольство и роскошь – вещи серьезные, на них много человеческих сил, ума и здоровья потрачено, а меня простая мать родила. Что я могу значить посреди мебели в миллионы рублей, если меня самого государство оценивает в сотую часть ее стоимости? Богатые наивно думают, что они хозяева своей роскоши, но сними с них эту самую роскошь и что тогда останется от человека? – пустое место без души и без совести, потому что совесть и душу роскошь съедает, как свинья апельсины. Богатые думают, что они за роскошь платят деньгами, а платят они собой, своей сущностью. Так кто же есть настоящий хозяин жизни – роскошь или человек, ради которой он себя израсходовал?
В моем доме даже телевизора нет. У меня был телевизор, да я его про… продал т.е. А что в нем смотреть, рекламы ваши дебильные? Маяковского нет на ваши рекламы. Меня уже с третьего вида одно и той же рекламы даже в трезвом расположении духа подмывало вдребезги телевизор разбить – за идиота, что ли, здесь меня держат? А так ничего, хоть про… продал т.е. с выгодой. Еще немного времени назад в течение политической пересортировки мозгов меня невозможно было от ящика оторвать. Вы думаете, я дурак, не понимал, что при любой власти с лопатой останусь или без нее, еще хуже? Да нет, конечно, все понимал, но как-то веселее в нашем болоте жить стало – и нам, лягушкам, квакать из тины позволили. От свободы не уйти, как от рабства. Кто думает, что свобода знает свое направление и цель, тот никогда не знал, что такое свобода. Много ли подавишь рабских людишек, несясь в колеснице свободы? Через край хлебнули мы этой свободы.

Свободу слова превозносят
Уста, запекшиеся ложью.
Народ не слова, правды просит,
«Свобода» губит правду божью.

Что-то я в рифму стал нечаянно попадать. Вы уж меня извините, если я кое-где прозу с рифмой смешаю. Ведь я литературному стилю нигде не учился. Я, думаю, что это не будет слишком уж часто. Как говорится: «Я не поэт, но я скажу стихами…».
А потом уж, когда я свою философию вывел, - скажу вам, забегая опять впереди изложения, - то стала мне скука смертная на их бестолковые споры смотреть, политиков т.е. Каждая сторона со своей колокольни весь мир на блюдечке видеть хочет, ну ни дать и ни взять – лиса и журавль друг к другу в гости приходят: один по плоскому блюду костяным носом стучит, другой свою морду в кувшин засунуть не может. Один круглое тащит, другой - плоское катит, один про Фому, другой – про Ерему, один говорит – брито, другой говорит – стрижено, одному – вершки, другому – корешки, один белое чернит, другой – черное отбеливает, одни героизм греха в святость возводят, другие ко всеобщему покаянию Россию зовут. Я так себе понимаю, чтобы Россию звать к общественному покаянию, нужно ничего не смыслить в России: ведь у нас в этой странной кампании опять самые великие грешники первыми героями будут, чьи грехи публиковать не хватит печатных изданий, а кто вины за собой не имеет и кому каяться не в чем, того объявят скрытым врагом народа и отправят на Соловки. Неужели это кому-то не ясно? Покаяние – личное дело каждого, а не массово-общественное мероприятие с плановыми показателями всенародной сборки урожая грехов.
Выплевывая слова с трибуны в народ, захлебываясь ложью, как словесной блевотиной, все пришедшие вновь пророчат спасители: я пришел сделать вашу жизнь лучше. Но ни один из них не сказал: я пришел дать великий смысл вашей нелегкой жизненной доле. Они думают своим политически плоским умом, что человек пришел в мир ради «сникерсов» и колбасы по 2-20 и раболепной покорности богу, веру в которого монопольно взяла себе Церковь. Люди живут не испепеляющим душу божественным светом, а его бледными мертвыми отблесками, они боятся обжечься, они научились регулировать его накал в своих душах. Религия без бога – этого добра было сколько хочешь, много было разных уродов в дружной семье идей человечества. Бог без религии, без поклонения т.е., как друг нам, старший товарищ, брат и соратник – этот крест я беру на себя. Человек пришел на землю, чтобы встать на уровень Бога, одолев собой своеволие Смерти, - вот что я понял потом и говорю вам сейчас впереди изложения. Но наши спасители кривые на один глаз, - одни на левый, другие на правый, - краснеют от злости да белеют от ненависти, не видя общего пути к человеческой цели. Человечество цель потеряло единую – не спеть человечеству песнь лебединую. Если единое целое имеет две стороны, то как сказать, которая из них лучше, - левая или правая? Без одной стороны целого нет. Как вы считаете, чтобы сделалось с миром и человечеством, если бы в природе один полюс возобладал над другим? Вам, наверное, как и мне, невозможно и страшно думать об этом, а в общественной жизни мы, как ни в чем не бывало, ставим одну сторону выше другой: то бог нам по боку, то материализм боком выходит, - весь мир, как краб, боком пятится. А может быть, задом, как рак, - черт бы его разобрал, где у него перед, где зад, если вместо прямого пути он ходит кругами около солнца, как пьяница вокруг фонаря.

Мне телевизор тот теперь окно заменяет: хочешь – черно-белое кино смотри, хочешь – цветное. Вы скажите, тоска и скука смотреть каждый день в одну и ту же картину. А я вам скажу, если каждый раз отмечать ее новым взглядом и разными мыслями, то здесь нет никакого уныния, а только умиление и радость душе, когда примешь за воротник не так, чтобы очень, но достаточно для прихода в соответствующее расположение духа, остановишь течение памяти и черпаешь мысли в глубине своих чувств.
Вот вам первая картина по черно-белому телевизору, когда собаки по традиции своих предков молятся на луну, когда земля и небо - два тайных разбойника – погружаются в ночь ради своих темных дел и нет границы между землей и небом, добром и злом, прошедшим и будущим светом. Черный дым облаков ложится на небо зловещими образами, огненные молнии горящими шрамами пересекают их лики. Ошалевший ветер отвешивает деревьям тяжелые подзатыльники. Деревья гнутся по очереди от резкой боли удара и выпрямляются снова, гордо утверждая вершины голов на фоне страшного неба. Ветер разорвал остатки зари и разбросал их клочьями по двору, под окно, по верхушкам деревьев, обронил, унося, в кустах кровавой калины, зажег, прикоснувшись кисти рябин. Когтистые тощие ветви деревьев тянутся из тьмы на свет фонаря, как костлявые руки мертвецов тянутся к жизни из глубоких могил. Тьма через окно глядит на меня примеряющим взглядом портного или гробовщика.
Сплошное движение вселенской копоти изрыто лунными ямами, будто тьма украла свет у луны и несет его в тайное логово. На тучном теле больного неба воспаляются раны грозы. Они режут его на рваные части и быстро затягиваются пережженным салом тяжелых туч, будто все слезы, выплаканные человечеством, собираются хлынуть вторым всемирным потопом. Их бурные ливни сметут все, что творилось на земле человеком, потому что все творилось не так, вопреки божьей воли и замыслам бога.
Любопытный нос дороги обрезан лезвием горизонта. Рельсы параллельными линиями уходят в даль, сходясь в бесконечности черной точкой уходящего поезда. Конвойный ветер погнал по этапу опавшие листья в забвение, один из них, арестант, кинулся в сторону и ударился в стену, распластавшись по ней, как ребенок по матери, ища в ней защиту от мира, рожденного в смерти. Но дождь – охранник на вышке – ударил короткими очередями и смыл бедолагу с равнодушной стены к подножию праха преть в могиле земли.
Взбесившийся дождь открыл непрерывный обстрел по деревьям, окнам и крышам, собакам, людям, котам, - всему живому и не живому, что стояло и бегало в панике от холодных назойливых пуль. Дождь ударил сплошной стеной в мании величия Второго Потопа. В моем экране-окне, исказившись помехами, изображение поплыло серыми волнами с треском и грохотом телеги на мостовой. Дождь бушевал обиженным пьяницей, который приходит в гости незваным, кидался в драку и неприлично ругался, изрыгая несвязные речи. Исхлестав бессмысленно пьяную ярость, он стал слабеть, терять равновесие, плакать и жаловаться на свое одиночество и проклятую долю. Он еще порывался скандалить и плевать на весь мир, но, споткнувшись, упал в грязь лицом и уснул замертво, распластавшись на дворе под забором, так и не достигнув размеров Второго Потопа.
В остывшую сковородку пустого неба вляпался блин луны – недожаренный, бледный, без масла. Он льет в меня сырым молоком, приглашая на скудную трапезу, молочные реки дорог текут ко мне в лунном свете. Поминальный свет луны, не церемонясь приличием, уже тогда глядел на меня, как на своего брата-покойника. Когда человек переболеет страстями, в нем остается один лунный свет, видящий нездешние дали за пределами мыслей и чувств. Луна – призрак солнца. Лунный свет, как и мы, не имеет настоящего имени – он лишь тень, отражение солнечного и напоминает мыслям о том, что с обратной стороны жизни существуют те же боль одиночества, тоска и бессмысленность, как на ее лицевой стороне, только в явном виде и усиленной степени.
А вот вам другая картина из того же окна-телевизора. Ночь выткала на небе звездные узоры, весь мир очарован молчанием звезд, погружен в тишину, как в молчание Бога. Нелепо пытаться словами проникнуть в молчание, молчание неуловимо для слов - слова боятся молчания, а молчание не отвечает словами. Пробить молчание словом, все равно, что бить горохом об стену. Молчание можно только почувствовать, о чем оно молчит. Голова легко обдувается мыслями. Деревья стоят в хрустале из инея, и только тронь, как послышится осыпающийся звон хрусталя. Деревья перемигиваются искрами света на хрустальных подвесках. Алмазные ожерелья созвездий, звезды посреди блеска снега висят на елках, как игрушечные украшения в праздник Нового года. Тени домов и деревьев, лунный свет и сияние звезд сливаются в единой ночи земли и неба. Восход солнца бесцеремонно заголил небу подол. Заря цветным покрывалом развесилась на деревьях. Мертвая тишина и покой стоят до самого неба, будто беспокойное время ушло куда-то с земли и опустилась неподвижная вечность, зачарованная собственной тайной. Пугающая красота и величие, земля лежит с торжествующим видом покойника и, кажется, уже никогда не придет в движение и суету обыденной жизни.
Но вот уже по-другому, через одно мгновение только, живая земля стоит перед космосом вся в белом цветении, как в подвенечном платье невеста перед тайной венчания с женихом в черном фраке. Лунный воздух чище стекла, отмытого доброй хозяйкой. Тишина и покой стоят до самого неба. Невеста наполнена ожиданием счастья причастности к великим делам любимого суженого и тайнам их общей судьбы. К ней еще мыслей таких не пришло, что ее видный красавец жених весь в черном фраке и сияющих звездах, с необъятным умом о космических далях не умеет даже гвоздь в стену вбить. Она скоро поймет его гениальную неспособность жить, как все люди, и будет сама незаметно тянуть лямку забот, оберегая его самолюбие. Из детского мультфильма: - тетя, что Вы делаете? – спрашивает девочка тетю-дворника, - она же звезда. – На небе она, может быть, и звезда, а на земле она – мусор… Земля – это место, где звезды превращаются в мусор… и мусор возносится до звезды.
Луна, заступница и покровительница нашего брата покойника, забывает от удивления закон необходимости все время скучно идти по одной и той же мертвой орбите и замирает в тишине, любуясь картиной венчания безродной земли с космосом-аристократом. Длинные языки дымов высоко втягиваются из печных труб лизнуть луну вместо сахарного леденца. И мало не уверен, что сейчас дым над каждой трубой в серебряном свете обратится в джина, и джины, упав к твоим ногам, скажут покорно: «О, повелитель, ты вывел нас из плена небытия, увидев нас существующими, заказывай три заветных желания, и мы тебе их мигом исполним». А в голову, как назло, лезет нелепость и чушь и ничего достойного повелителя джинов придумать не можешь.
Вы мне, конечно, скажите, что любитель выпить спиртного не может так чувствовать и автор здесь не к месту вставил опять собственный вымысел. Автор здесь правильно угадал лишь то, что любителю выпить только чушь в голову лезет вместо бесконечной вереницы желаний, которые неустанно преследуют трезвую голову. А я спорить с вами не стану, а только скажу из опыта своей жизни: к какой последней низости может стремиться «высокое» и как глубоко в «низком» таится тоска по возвышенному. Магнетическая сила нижнего мира влечет к себе высокие души и низкие души стремятся к высокому. И логически вам доказывать свою душу не буду, в которой только одно желание есть – быть посреди этой тайны, и вдогонку вам дам еще один образ, возникающий в ранней осени, когда поля насквозь просвечены прощальной далью уходящего времени. Чистота, прозрачность и печать тишины – будто сквозит иной мир лицом нездешнего покоя и торжества. Роса – ночные слезы вселенной, драгоценным жемчугом рассыпались по траве. Птицы, поля, цветы и букашки замерли в удивленном оцепенении, и не отрываясь, смотрят на льющийся сквозь деревья незнакомый им свет. В нем мало тепла и он плохо греет, но сквозь его прозрачность видится тайна, подаренная небом земле. Она близка, она рядом, протяни только руку… она уйдет в даль, как мираж. На закате природы проступает и светится вечное. Очарованный покой и земля, будто девочка, не выдержит, сорвется, тронется вся и пойдет за видением от людских потерь, мучений и суеты.
Время, скованное откровением свыше, не шелохнется ни листиком, ни травинкой. А оттуда, из другого мира, к нам плывет тишина чуть заметным дрожанием воздуха, холодным золотом осеннего солнца и огнем рябиновых гроздьев. Это отсвет новой земли, грядущей Отчизны, ушедшей вперед от нас далеко по пути движения к богу. Она ждет нас там всеми силами сердца своих уставших детей, отверженных миром, снося здесь упреки ругающих ее и клянущих: почему убогая, почему не богатая, почему умом не живешь, почему в исторические дебри тебя все время заносит? Но где-то там, в зазеркалье белого света, сердце видит живой ее образ вечно прекрасный и юный, и когда-нибудь после всех обид и невзгод она придет в этот мир в величии, славе и блеске, светлой, стройной, загадочной и улыбка Джоконды затмится в лучах ее тайны. Из страданий, нищеты и убожества, из перегоревших в сердце обид явится та, кому предназначено повести весь мир от пошлости выгоды к высшей цели, что рождалась в ней посреди крови, грязи и праха. Но разве нищие сердцем увидят в отсталой России королеву земли? Они хотят жить здесь, сейчас и немедленно, любой ценой богатеть, отрекаясь от матери и попирая ее. Заросло поле жизни сорняками вранья. Урожая духовного вещей правды не жди. Люди свой разум сделали орудием лжи. Ряженная пошлость танцует на твоих священных гробах, Россия. Кто же повенчает королеву-мать на земной престол, вернется ли к детям вера в нее, разгадают ли они ее тайну, которая все глубже уходит в бессмысленность, смерть и ненужность?

Мало вам моей философии впереди генеральной линии изложения, так я давайте вас еще лирикой из окна кормить буду. Так, пожалуй, и на сотой странице до главного не дойдешь. Разболтался я не в меру последний раз и автор мой – ну, что с него взять, – не умеет вести изложение, не выдерживает заданных ритма и стиля. Вы в моем рассказе автору много заслуг не приписывайте, он их не стоит, он от своего ума ничего интересного вам не сможет сказать, он, как вампир, питается моим непосредственным воображением, напуская на себя видимость, будто сам придумал героя.
Отклонился я немного в сторону от фактической линии, сбежав раньше присужденного срока из лагеря общежития, где полная и окончательная утверждалась правда одной из сторон многогранного мира. Но даже в то достославное время, когда все лягушки в нашем болоте квакали в один голос, состязаясь с куликами в его прославлении хором, то и тогда черт упрямства дернул меня заквакать мимо хора в противоположную сторону. Случилось у нас одно обстоятельство, продолжение которого вознесло меня на уровень неба, где я, как лягушка-путешественница, пробыл недолго и треснулся назад в родное болото, пролетев его дальше с размаху благодаря инерции высоты.
Так вот, если быть ближе к делу, случился однажды в нашем поселке лектор обкома партии, - убежденный материалист по своим убеждениям, потому что других тогда к госкормушке не подпускали, - с докладом на тему «НАУЧНОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ОТСУТСТВИЯ БОГА». И нас, шахтовую смену, сняв с производства, влили в поселковый клуб для массовости мероприятия. Не мало моих коллег и товарищей быстро сообразило, что наличие или отсутствие бога им как-то без надобности, и сделало ноги, - себе, конечно, не богу, - с мероприятия тихо, как подземные призраки. А я в то время, как они делали ноги, заболтался с одной так знакомой девицей, - то ли бог мне ее подставил, то ли черт, трудно сказать, кому из них я больше понадобился, - и вот такая случайная незначительность, подняв меня на небывалую высоту, бросила в лапы Судьбы, поджидающей свое дитя внизу с разинутой пастью. Часто Судьба выносит свои решения под предлогом случая, чтобы человек обвинял во всех своих бедах случай, а не Судьбу.
Кинулся я было к двери непросветленным как есть и ткнулся лбом в лоб начальника участка, заметившего катастрофическую убыль массы, назначенной к просвещению. «Если Вы, - он всем Вы говорит, интеллигент такой не первого поколения, потомственный т.е., - не хотите в тепле и уюте научной лекцией просвещаться, - к чему я не имею права Вас принуждать, - то полезайте назад в шахту на рабочее место, иначе я Вас лишаю «упряжки», смену т.е. не засчитает. Ну, что делать, дураков у нас нет, лучше в светлом зале уши под лапшу поставлять, чем в шахте горб под лесину, - пошел сел на место дожидаться начала занятий.
Сухой и неровный, слепой, как Гомер, как сова доисторического материализма, учитель выплыл на сцену ветвистой корягой по глади воды, взойдя на трибуну апостолом проповедовать нам, лошадям, пользу сена. Доказывать отсутствие бога его понесло с места в карьер, как теорему, которую вызубрил школьник. Я уж не стану попусту вам рассказывать, как он нам бытие бога опровергал, - материализму мы все понемногу учились, а нового он ничего не сказал, битый час говорил избитые тезисы, впихивая их в рамки научной идеологии. Материализм, мол, всем доказал, что бога нет и не будет, - по существу это все, что он смог нам про бога сказать.
И тут будто черт мне язык уколол, открылся рот сам собой, не спрося моего разрешения, и задает кто-то помимо меня неприличный вопрос для научного материализма: «Души нет, бога нет. А в чем же тогда, извините, смысл моего наличного бытия заключается, - лопата без меня работать не может? Если для меня души нет, то где же я, по-вашему, есть, в материи, что ли? В материи смысл жизни для тех, у кого ее много, а если у меня кот наплакал, так выходит я не имею смысла существовать? Одни страдают бессмыслием жизни, другие наслаждаются им".
А сам сижу, как сидел, божьей птичкой и не чирикаю, но как бы слышу свой голос со стороны, не чувствуя, как рот открывается, чревовещатель и только. Он немного напрягся весь от непривычности подобного тона со стороны одобряющей аудитории, но вида не подает, взял себя в руки и отвечает мне, или кому-то во мне, с важностью напускного спокойствия общими фразами и весь смысл моей частной жизни упирает в отвлеченную от меня прекрасную жизнь поколений далекого будущего, и твердит мне про общественно полезный всему обществу труд, духовность и пользу знания.
А из меня ему в ответ опять кто-то спрашивает: «Зачем мне твои духовность и знания, если сразу же после меня от них один спертый воздух останется?»
Он-то, бедняга, думал, его ответом все кончится, - так, мол, пошалить кто-то решил, или начальство подсадной уткой проверяет силу его интеллекта, готовясь к «перестроечным» битвам, - и больше еще растерялся, вспотев под очками. Но, как прежде, вида не подает и держит марку материализма.
- Как же так «спертый воздух»? Вот Вы, говорит мне, шахтер, уголь «на-гора» добываете, которым все человечество на земле держится, бытовая жизнь, прогресс и наука. Вы, говорит, так же, как и все, незаметно для себя цивилизацию двигаете. Память о Вас навсегда сохранится в сердцах признательных поколений, и Вы не уйдете бесследно, продолжая себя памятью в прекрасное далеко.
- Вещая память сама по себе призраком бродит по краю вселенной. Память – свет потухших звезд, блуждающий в ночи, - кто-то из меня отвечает ему поэтическим слогом. Я даже растерялся от неожиданности, но быстро взял себя в руки.
- Уголь – не мрамор, на нем имен не напишешь, кто его из подземелья «на-гора» выцарапывал, - это уж я сам ему говорю как шахтер без подсказки мне внутренним голосом. – Сгорит наша память в печах вместе с углем и пеплом развеется по земле. Ты моей жизни сейчас значение дай, а не моей будущей памяти, которая протянет на земле не дольше моих собутыльников. Что ты меня, как лошадь соломой, будущим кормишь? Нахлебались мы уже этой кашей, сыты по горло.
- Вот для этого и нужно работать, учиться и расти над собой, чтобы дальше продлить о себе благодарную память, - повторяет он попугаем, как бы не слыша последних слов про кашу, солому и светлое будущее.
- Да что ты прилип ко мне со своей памятью, как банный лист к мокрому месту, - начал я выходить из терпения, - я тебе Пушкин, что ли?
- Да, говорит он как бы сочувственно, не давая мне распалиться, - что же делать, если люди рождаются в разной степени одаренности, - бубнит он под нос, забывая материалистический принцип равенства людей от рождения.
А я ему в ответ простым вопросом по лбу да по очкам: кто ж их, дескать, одаряет по-разному, кто берет на себя совесть мерить заслуги еще не рожденных людей, уж не бог ли?
- Нет, говорит, не бог, а природа.
- Так что же, - последовательно ему говорю, - твоя природа имеет разум и совесть? Так ты ее называй, как положено, богом.
Мой очкарик и сам уже понял, что сморозил что-то нематериалистическое.
- Нет, - умом изворачивается мой оппонент, - Вы меня неправильно поняли: все люди рождаются с искрой божьего дара («божьего»?! – гуси полетели или крыша поехала?), но такие, как Вы, над ним мало работают, предпочитая тьму пьянства духовному свету.
А я его ум простыми вопросами, как смирительной рубашкой опутываю.
- Что ж ты, мышь серая, не сделался Пушкиным? Ведь ты умственно много работал, - вон высох весь и два лишних глаза на лоб нацепил, по сельским клубам мотаешься и несешь общественно-бесполезную чушь.
Мой оппонент совсем с толку сбился – ни бэ, ни мэ, ни ку-ка-реку не может сказать. А я дальше пошел развивать наступление на идейном фронте борьбы за наличие бога, который мне до сего дня и во сне не снился, черт бы его побрал вместе с лектором.
- А зачем нужно ее после себя оставлять, память эту, если тебя самого в ней не будет, тебе зачем это нужно, чтобы вместо тебя твою память на земле по жизни таскали?
- Хранится память об ушедших в высоком плане бытия, - вдруг ни к селу, ни к городу выдает кто-то из него нематериалистическую сентенцию. Он даже слегка присел от удивления.
- Ты мне умом не докажешь, зачем память должна пережить человека, и не ври мне про беззаветное служение светлому будущему. Я тебе про память сам объясню, какую корысть вы от нее надеетесь получить: вы инстинктами чуете, что, зацепившись памятью за будущие поколения, сможете вторично из гробов на белый свет повылазить, т.е. они сами вас на свою голову извлекут, когда дойдут до подобной возможности. Вы в это не умом, не сердцем – печенкой верите, хотя бессмертие человеку опровергаете. А мне, ничтожеству, на чью память прикажите опереться, если бог меня не запомнит, то на грядущие поколения надеяться нечего, без бога меня уже никогда здесь, на этом свете, не будет. «Все забудут о вас и вы обо всех забудете», - сказал какой-то мудрец.
Мой оппонент ожил немного, заметив во мне согласный с его наукой момент.
- Разумеется, материализм не опровергает принципиально возможность возвращения к жизни, но сейчас, с достигнутых высот, об этом рано судить, быть может, у науки действительно есть такая возможность.
- Вопросы о вечном не наукой решаются. Твоя наука только разложить человека по составным элементам умеет, а чтобы обратно собрать – кишка тонка у твоей науки. В тело нужно еще душу вернуть, которой, по-вашему, нет. Жизнь существует, когда дух и материя бок о бок рядом идут, а вы с попами разогнали их по разные стороны баррикад, принуждая враждовать друг с другом за власть, и сами живете на земле серыми призраками неизвестно зачем. Ты мне слей физику с лирикой, ты оживи мне науку духовностью, - а как ты мне это сделаешь, если у тебя бога нет? Ваша наука только покойника из гроба может побеспокоить, но не всего человека к жизни вернуть. Я не скажу тебе – лженаука, потому что научности у вас действительно не отнять. Но как видно, ваша наука без веры жизнь, как пьяную бабу, боком волочит и на ноги подняться ей не дает.
Мой оппонент опять замолчал, только глазами на меня сквозь диоптрии хлопает.
- Если бог есть, - объясняю я ему дальше ситуацию с богом, - значит, я, ничтожество, ближе вас к основанию мира живу: бог создал мир из ничто – ведь это первая аксиома, т.е. догмат, христианской религии. А если его нет, то я – пыль и грязь у вас под ногами. И ты хочешь у меня бога выкупить, обменяв его на материю, чтобы вечно попирать ногами меня, пыль придорожную, чтобы на моем горбу веселей в рай заехать. Если бог есть, то я такое ничтожество, которое вам, господа, - тамбовский волк вам товарищ, - никогда не достать. Вся беда человечества в том, что оно не понимает мировой основы ничтожества. Вы думаете, я ничтожество так себе, плевок божий, а я такое ничтожество, которое плюнет когда-нибудь дальше бога, за века, за пространства, за границу вашего разума-недоноска, за все рекорды Гиннеса месте взятые. Я смогу просто плюнуть туда, где не валялась мысль человеческая, за вашу бездарную умность, за плоские ваши теории, за ваши пошлые вымыслы. Вот вам, господа, что такое ничтожество! Попробуйте вы, чистоплюи, переплюнуть меня, хотел бы я посмотреть, кому из вас хватит духу признаться в ничтожестве. А в отсутствии бога я такой плевок, который вы побрезгуете сапогом растереть. И как же после этого ты мне прикажешь с богом расстаться? Если бога нет – и меня нет. Я думаю, и в обратную сторону то же: бог – ничто без меня, без человека т.е. А ты со своей материей сам разбирайся, кто из вас существует и кого нет, и не буравь мне душу спиралью времени до будущих поколений, ты мне этим штопором душу не откупоришь.
Его первые, живые, глаза растерянно забегали под прикрытием вторых, мертвых, глаз, как серые мыши, ища прямого пути к спасительной норке. Но я кровожадным котом продолжаю стоять у него на дороге.
- Пусть лучше весь будущий мир на голову встанет, если я не должен в нем быть, - откровенно так ему говорю. И вы все тоже так чувствуете и вам все предстоящие поколения, как прошлогодний снег нынешним летом, но демагогия светлого будущего помогает вам материалистически существовать в текущее время, - или материально, как ты считаешь, правильней будет? Ты зачем себе глаза стеклянные сделал, чтобы совесть живых ими прикрыть? Не может человек построить смысл своей жизни на служении будущему человечеству, если его там не будет, - это неестественно. Значит, он каким-то образом чует, что и он там может быть.
Это выходит так, значит, - я должен в темной сырости шахты гнить, роясь лопатой в кишках земли, и спиртовать себя «на горах» для замедления распада тлением, чтобы будущим поколениям – мои глаза их не видели – сладко елось и пилось, чтобы человечество научно-технически в себе возрастало, не утруждая моим лишним именем свою загруженную память. Да на черта мне сдались ваши грядущие вдаль поколения и все достижения человечества, если я своего смысла жизни не чувствую?! Почему я должен служить навозом для будущего какого-то плодоносного сада, если мне с того сада ни одного яблочка в рот не достанется? Я не хочу мучиться существованием ради пользы будущим людям.
Он, бедный, стоит на трибуне механическим агрегатом да только чахлыми легкими, как изработанным насосом, воздух со свистом засасывает. Кореша мои, вижу, свесили головы, прибившись неподвижно к спинкам сидений, и сделались похожими на едва живые распятия. Начальник участка, комсорг и парторг сидят на сцене президиума святой троицей тоже больше похожими на образа, чем на президиум: с лица вся краска сошла, как она сходит с наглядной агитации под ударами бессознательной непогоды. Лица их как-то в миг поблекли и постарели и три атеистических физиономии вместе выразили одно смирение, кротость, покорность судьбе и готовность к раскаянию. И начальник, мне ясно видно, сильно сожалеет о глупости им совершенной в дверях, после которой не уйти от вопросов высоких инстанций: от какого такого гнилья социально нездоровых процессов в вашем трудовом коллективе завелось опасно чуждое явление под видом данного индивида?
- Нет, кричу я снизу партера к нему на трибуну, - я хочу верить в бога, Страшный Суд и всеобщее воскрешение, иначе я никакого смысла жизни не чувствую, и хочу, чтобы ты за свое вранье на Страшном Суде перед богом ответил. И во имя будущих каких-то таких поколений жить не хочу и не стану. Подавай мне весь мир со вселенной в придачу, - да чтоб я тебя там не видел, - а не то – пусть он провалится в тартарары вместе с тобой и будущим временем. Видеть не могу такой мир, который из разорванных человеческих судеб, как азбука Морзе, из точек и тире состоит.
- В разрывах ткани бытия сквозит пустая бесконечность, - снова кто-то из меня влезает в нашу дискуссию поэтическим слогом, будто насмехаясь над моей горячностью.
Вижу, мой оппонент терпение не на шутку начал терять от нелепой простоты ненаучного спора, в общем, довел я, бедолагу, до белого каления, хоть чайник сверху ставь – не долго будешь ждать, когда закипит.
- Да Вы просто, - кричит он мне сверху трибуны вниз партера, - эгоист и чуждый социалистического общежития элемент антисоциальной направленности!
А я ему опять снизу вверх.
- Сам ты элемент химической таблицы Д.И. Менделеева – хлор ты вонючий, медь пустозвонная. Присосались к марксизму, как к дойной корове, а нас светлым будущим кормите. «У вас, значит, душа, а у меня курицы напздели», - как говорила моя покойная бабка. Извините, конечно, за дурно пахнущее выражение, но я вам не марксист какой-нибудь, из чужой песни слов не выкидываю, вряд ли она и сейчас, бабка т.е., в райских садах розы нюхает.
И вся публика, притихшая тише мух в темноте, ясно чувствует: вот сейчас, еще мгновение только, и поучающий сверху партийный язык мимо воли оратора понесет браниться разными выражениями, которым не учили основоположники научного коммунизма. И я, дорогой читатель, как на духу тебе говорю, с рождения самого не встречал таких сложных конструкций многоэтажного мата, - ученый человек, сразу видно. Как будто он выстраивал их в себе долго и тщательно, по-своему сочленяя разные элементы конструктивно богатого русского языка, и сделал им вернисаж, воспользовавшись мною как поводом.
Я тоже был на выходе из себя к тому времени, имея предчувствия, что на его портрет свои штрихи наложу, но меня уже, слава богу, дружинники-мордовороты с двух сторон подхватили и повели вон из зала политпросвещения, как пьяного попа – борца за бога, царя и отечество.
И что на меня нашло прошлый раз, до сих пор понять не могу. От той злости, наверное, что ребята целый день на свободе от работы и жен, а я сиди тут и слушай, как последний дурак, веселую песню партийного сверчка про запечный социалистический рай. Черт попутал меня с этим богом, и для чего мне бог этот сдался, ведь отродясь ни в какого бога не верил?
Хорошо еще после вчерашнего отойти не успел, приписали мое выступление нетрезвому хулиганству и в городской вытрезвитель отправили на спецмашине, как по заказу, что мне живо напомнило сон об аде и рае. А то ведь, как я сейчас понимаю, могли значительно дальше задвинуть – нездоровые мысли от бога лечить. А так ничего, обошлось. «Пропесочили» меня на профсоюзном собрании не за беглые мысли из коллективного общежития, а за счет пьяного хулиганства в общественном месте, но с лопатой нас разлучить не смогли, - так я сросся с нею, родимой, ни дать, ни взять – сиамские близнецы. Из общежития-то они сумели сбежать, мысли т.е., но до бога не добрались, так и жили в бегах, скрываясь от всесоюзного розыска. И что, скажите, я должен был с ними делать, если не топить вином, как лишних котят?
Я до публичного выступления был ни туда, ни сюда, ни народом, ни выходцем из народа, а теперь совсем завис между землей и небом, как колбаса на веревочке, и кореша мои, как дорогую колбасу на витрине, еще дальше меня сторониться стараются. Пустоту еще большего радиуса и глубины ощутил я между собой и людьми, как будто люди вдруг застеснялись, что могут жить возле меня, не веря в бессмертие.
Мне часто снится один и тот же сон, будто сижу я или стою на узкой вершине природной скалы, на такой высоте, куда и птицы не залетают, или на чем-то вроде искусственного строения вавилонской башни. Каким ветром занесло меня в поднебесную высь, в неустойчивость существования, сновидение не объясняет. Оно только задает мне исходное положение и ставит невыполнимую задачу – спуститься вниз, не разбившись. Спуск такой крутой и высокий, что преодолеть его невозможно. Я чувствую, что если стану спускаться, то непременно сорвусь и разобьюсь насмерть. И все-таки я начинаю спускаться, потому что внизу живут люди, а наверху я один на узкой площадке в неустойчивом положении поднебесного существования. Старое скучное небо свесилось надо мной куполом цирка, облака плывут, глупые, как овечки, нудно, тоскливо и одиноко до пустоты. Я начинаю спуск с замирающим сердцем и слабеющими от страха руками, заранее предчувствуя неудачу. Уносящее чувство падения в бездну охватывает меня с головы до ног, и я выхожу из жуткого сна таким же опустошенным, каким был в поднебесье.
Я никогда и никак не мог представить себе существование без меня этого мира, это странное чувство не признавало никаких сомнений, оно было абсолютно, как идеи научного коммунизма, подсознание стояло на своем, наплевав на явную бредовость этого чувства. Может быть, это субъективный идеализм, в котором мир – мое представление, он отрицался материализмом сведением его к солипсизму – существую только Я и так думает всякое Я. Но солипсизм не абсурд, а следствие того, что каждый человек является центром мироздания, он слит с этим миром навечно и никогда не уходит из мира.
Верил ли я в бессмертие, когда издевался над обкомовским лектором? Сам не знаю, как вам ответить. В детстве и юности я верил в бессмертие самым простым натуральным образом, т.е. физически, вопреки здравому смыслу и реальному опыту. Я верил, - не знаю, какой печенкой, - что не могу погибнуть ни при каких обстоятельствах, даже если выпаду из самолета на безразличной для меня высоте и верил в спасение абсолютно до мистического ужаса перед самим собой. Просто удивительно, до чего интуиция человека может не согласовываться с реальностью жизни! Я представлял себя с пулей в сердце, падающим в пропасть и прочих безысходных обстоятельствах, но смерть не брала меня, как иной раз хмель не берет трезвую голову, сколько ни пей, и не покидала неестественная уверенность в том, что в момент критической ситуации нечеловеческим напряжением воли и духа смогу остановить проникновение смерти в мой организм. Именно – проникновение, приход извне, потому что она жила в своем мире, а я, маленький человек, - в другом, - так мне казалось в детстве и юности: она – ночью, я – днем, она – в темноте, я – в солнечном свете. Но эти миры соприкасались в тревожной тайне вечернего света, вызывая во мне безотчетный страх перед грядущим наступлением ночи. С одной стороны – вера в бессмертие, с другой – не спать ночами, инстинктивно чувствуя тайное присутствие смерти или чего-то страшного, неестественного, неземного в одной комнате рядом с тобой. Вот и попробуй ответить на этот вопрос: во что ты веришь, в жизнь или смерть, если их миры, как два полюса – любовь и ненависть – развести невозможно, не утратив чего-то цельного.
Мистический страх – откуда берется это глубокое инстинктивное чувство, если нет веры ни в какие потусторонние нечистые силы? Мистический страх, чье детское сердце не томил он сладко-таинственной жутью, чье детское воображение не затягивал он в свой магический круг. Но с возрастом, к счастью или сожалению, уходят пустые страхи из нашей повзрослевшей души, рассеиваются, как утренний туман ранней жизненной поры. Но так ли уж пусты и бессмысленны были они? Все мое детство, сколько я себя помню, прошло под черным знаком ночных мистических страхов. Может быть, всему виною была моя излишняя впечатлительность, а может быть, здесь было что-то иное. В детстве душа еще умела заглянуть за край бытия, а может быть, она была еще там и не хотела выходить в реальность еще более страшную, чем реальность загробного мира. С какой стороны бытия поджидала детскую душу более страшная нечисть? – только жизнь и Смерть могут ответить на этот вопрос.
Одним из постоянных источников страха были «страшные истории». Когда и где мы их только ни рассказывали друг другу эти истории. Кто их сочинял и откуда они брались, никто бы и никогда не ответил на этот вопрос и возникало ощущение, что эти истории существуют помимо нас и приходят сами собой, без труда размещаясь в широко раздвинутых в детских умах рамках правдоподобия. Все, разумеется, знали, что этого быть не могло, но все чувствовали, что это каким-то образом могло быть. Если люди верят, что в каких-то мирах обитают такие существа, как бог, апостолы, святые и ангелы, то почему не может быть и в других мирах других существ, далеких от святости? Особенно мы любили их слушать, эти «истории», в тесном кругу поздно вечером, когда сам бледно-синий вечер похож на утопленника и лунный свет льется сквозь листву, будто из потустороннего мира.
А уж когда я оставался в ночи с глазу на глаз с беспросветной тьмой, когда в доме все спало мертвым сном, тогда от «сладостно-жуткого» чувства оставалось лишь «жуткое» многократно усиленное бессонным ночным одиночеством, пытка и мука, расплата за «сладкое». Тьма, как свет, просачивалась сквозь оконное стекло. Она, как будто слепая, вытягивала вперед свои щупальцы и шарила перед собой. Страх пронизал меня насквозь до мозга костей, сливался со мной в одно существо. В пытку превращалось одно лишь ожидание грядущей ночи. Я часами лежал без движения, не решаясь даже повернуться на другой бок: психическое напряжение как бы создавало защитное поле, которое страхи не в состоянии преодолеть, как магический круг Хамы Брута. А повернувшись, ослабишь поле и кто-то ткнет в тебя страшным пальцем и скажет – «вот он», и страхи набросятся на тебя. Время прекращает свой ход – оно кажется и бесконечно долгим и кратким, как миг, - кажется, вот только недавно лег, а уже светает. И все страхи неохотно, будто сожалея о том, что опять уходят ни с чем, начинают понемногу пятиться, отступать и, наконец, совсем исчезают. Необычная легкость охватывает сознание и я с удивлением думаю: что за глупость, что за бред и забываюсь сном глубоким без сновидений. Удивительно, что я никогда не испытывал после бессонных ночей, которые шли иногда по несколько в ряд, никакого недомогания, днем не клонило ко сну и не было тяжести в сознании и в теле.
Но когда действительно наступило настоящее испытание, - отчетливые размеренные тяжелые шаги ночью на чердаке в частном родительском доме, когда уже все спали, - я на удивление легко перенес то, отчего даже взрослому человеку с крепкими нервами стало бы не по себе. Шаги скоро стихли, и я даже не стал никого будить, а уснул быстро и без страха, почувствовав даже странное облегчение. Нет, это не была слуховая галлюцинация от постоянного нервного напряжения: шаги повторились еще раз, но уже днем, когда мы с братом были дома одни, - мы закрыли двери и убежали из дома.
Шаги больше не повторялись, но несколько позже пришло новое ни теоретической наукой, ни эмпирическим опытом, ни здравым смыслом не объяснимое явление: поздно вечером, с начала летней ночи, часов в 11-12, как будто долго и настойчиво ворочали ключом в замочной скважине, пытаясь открыть входную с улицы дверь. На вопрос – кто там? и что ему надо? никакого ответа не следовало и звук не прекращался ни на секунду. Когда отец резко, рывком открывал дверь, ни за дверью, ни во дворе никого не оказывалось. И продолжалась эта беспрецедентно наглая попытка открыть чужую дверь при наличии в доме полного состава семьи с наступлением каждой ночи, то слабее, то понастойчивее, в течение 2-3 недель. Но все до того привыкли к странным звукам, что уже не обращали на них никакого внимания. Оказывается, привыкнуть можно ко всему, даже самому необычному и необъяснимому с точки зрения привычной реальности. Но для меня эти явления знаменовались, как ни странно, выходом из мира мистических страхов, поэтому запомнились на всю жизнь. Вот уж действительно – клин клином вышибают. Нельзя, конечно, сказать, что я осмелел до такой степени, что мог теперь ночью принести с кладбища старый подгнивший деревянный крест, как это делали на спор мои товарищи, но все же ночные кошмары меня больше не мучили.
С годами я понял, что все пресловутые выходцы с того света – лишь жалкая пародия на истинную нечисть подлунного мира: примитивность, насилие, хамство, невежество, подлость, предательство, трусость, карьеризм, продажность, стяжательство, коррупция, узаконенное воровство, самоуверенная глупость, лживость, лакейство и лизоблюдство, жажда власти, богатство и почести, распутство духа и плоти, пошлость, разврат, извращения – вот та реальная нечисть, что правит миром через людей. Дети боятся эту нечисть как таковую, взрослые воспринимают ее как характеры отдельных людей, но пробивная бездарность, власть посредственности, клептомания, фанатизм, колдуны, экстрасенсы, астрологи, обезличивание и обобщение, некрофилия жирных душ лезут изо всех черных дыр нравственного космоса - посюсторонние охотники за детскими душами. Благоустраивают в захваченной душе среду обитания деловые химеры – Алчность, Рвачество, Хитрость и Ложь. У Гоголя страшна не та нечисть, которая является в явном виде, воплощенными образами, а та, которая кроется в людях и в их среде обитания.
Мы в детстве думали, что страх стоит, как тень, за дверью гроба. Но гробом оказался мир по эту сторону двери. Детской мукой по ночам страх стоял загробной тенью. Ее, посюстороннюю нечисть, чуяла душа невинного ребенка, как кони чуют мертвеца, но никак она не может одолеть святого круга невинной души, пока ребенок не становится взрослым.
Страшнее, безжалостней, злей и проворней
Всей жалкой нечисти потусторонней
Коварство, подлость, предательство, ложь.
Им душу на блюдо «вынь да полож».

Низость, расчетливость, гнусность и лесть –
Нам темные силы придумали месть.
Карьера, бездарность, жадность, корысть
Завистью душу не устанут нам грызть.

Донести, подсидеть, подкопать, обобрать –
В мире повсюду их целая рать.
Надутая жабой пошлая глупость,
Самодура-барана предвечная тупость,

Невежество, хамство, позерство, стяжательство.
Нечисть взяла на себя обязательство:
Лизоблюдство, плебейство, холуйство, измена –
Человеческой сути грядет перемена

Станешь, как мы, достигнешь ты многого, -
Слышен повсюду голос двурогого, -
Детство предай, от себя отрекись,
Стать человеком навек зарекись!

Круг святой - для них не преграда,
Душа человека за труд им награда.
Мало что в душу, лезут и в гены,
Дабы не тратить время на поколений смены.
…………………………………………………..
Красота, величие, достоинство, честь,
Как одинокие звери, затравлены псами.
Сколько их лает! их свору не счесть,
Их не становится меньше с годами.

Загробная нечисть – лишь тень настоящей,
Перед ними никто Вельзевул.
Бездарность у них «в законе», «смотрящий»,
Всякий из них ей жопу лизнул.

Мне в детстве часто казалось, что пустая комната наполнена чьим-то незримым присутствием, сейчас моя комната наполнена незримой пустотой одиночества.
Вы не подумайте, что я для оживления сюжета необычные явления сам придумал, так все и было на самом деле и научного объяснения этим явлениям нет никакого. Вы же так не подумаете: вор залез на чердак чего-нибудь там украсть и расхаживает по потолку, как у себя дома, когда все дома. Или в другом случае: вор подбирает к дому ключи или отмычку в присутствии всех домашних, да громко так нарочно гремит для испуга, и исчезает, как приведение, когда отец резко дверь открывает. Если бы я хотел оживить ваш интерес по ходу рассказа, так я бы похлеще чего-нибудь выдумал. Но чего не было, того нет, а что было, то было.
Дальнейшая земная жизнь все же вынула меня из бессмертия, из меня самого, на выходе из детского мира в реальность существования. Я равнодушно увидел, что смерть живет и днем, на свету, весь мир, как лакмусовая бумага, пропитан ее составом, окрашен в ее серые тона, она есть последний хозяин мира сего, весь мир пропитан запахом смерти, как воздух, наплывший на выгребную яму, и жизнь сама есть форма существования смерти, но человечество утратило нюх на зловоние, как бомж, живущий рядом с помойкой. Основа жизни соткана из черных нитей тьмы, в полотно простое жизни смерти нити вплетены. Чувство физического бессмертия стало уходить от меня, я почувствовал смерть не рядом, а внутри себя, - она повседневно, исподтишка проникала в меня, минуя критические ситуации напряжения воли и духа. Мысли о бегстве от смерти и от себя выпадали в душу осадком, иной раз поднимаясь со дна песчаными бурями и снова затихая на время. Но куда от нее сбежишь, если она внутри, тем более от себя, падшего грешника родом из смерти? Смерть, как лиса грызуна, из любой норы человека достанет, в какой бы мир он ни скрылся, у нее везде агентурная сеть и длинные руки. Единственное спасение человечеству – встретиться с ней глазами в упор. Но смерть представляется человеку медузой Горгоной с гипнотическим взглядом и змеями вместо волос. Вы не верьте, кто скажет, что смерть слепа и не разбирает правых и виноватых, что на месте глаз у нее провалы в зияющую пустоту. Нет, она из той пустоты через провалы глазниц завистливо смотрит в свои владения, где лакеи живут, как хозяева, не зная настоящей хозяйки и не желая ее признавать. Она в 20 веке прозрела, ей больше не нужна посторонняя помощь, чтобы веки от земли поднимать. Смерть о жизни знает больше, чем жизнь о себе. Прорывая мира грани, тайна смерти рвется в мир. Смерть разрывает время, как зверь зубами добычу.
20 век – век оживающей Тьмы, явление в мир оживающей Тени. В начале 20 века Тень уже широко расправила над миром свои темные крылья, к середине 20 века она хозяйничала в мире открыто, но люди по-прежнему думали, что они правят миром. Но к концу 20 века, как показалось свободно мыслящим интеллигентным умам, Тень исчерпала свои претензии на мировое господство и передовое человечество, вздохнув с облегчением, приступило к осуществлению планов тотальной цивилизации всего земного населения… того же самого мирового господства.
«Тень, знай свое место!» - вновь пытается человек повелительно крикнуть на свое отражение, так и не распознав ее суть. «Тень, знай свое место!» - это барско-повелительное отношение к Тени заведет человечество в тьму. Современный человек бросает вызов своему двойнику, обрекая себя на вечный бой с собственной Тенью. Он наивно уверен, что теперь-то в любом образе и под любой личиной узнает коварную Тень, теперь-то он знает все ее гнусные привычки и подлые манеры.
Тень должна вечно тащиться в пыли, цепляться за сучья, изгибаться дугой и лакействовать человеку, быть его мертвым фантомом и механически повторять теоретические движения рационального Разума. И Тень приняла вызов всего цивилизованного человечества. Тому ль тягаться с Темнотой, кто ослеплен полдневным светом?
Сказала с досадой мне моя тень:
- Я, как дура, тащусь за тобой целый день.
Скоро будем с тобою мы в царстве теней,
Будешь ты – моя тень, это будет верней.

Тень действительно займет свое место, но лишь на короткое время. Она уйдет в царство снов, но вновь встанет на пути человечества в неузнаваемом облике. Цивилизованный Запад бездарно уверен, что он то держит свою Тень на цепи, что его-то уж Тень знает свое место отлично. Но не сам ли цивилизованный Запад танцует страшный механический танец, повторяя движения Тени к тому же самому мировому господству? Тень сменила тиранический облик на либеральный и хочет «освободить» от «тирании» весь мир. Когда же она объединит весь мир под вывеской демократии и прав человека, она снова примет свой естественный облик тирана. Возможна ли победа человека над собственной Тенью? Без Тени человек – не человек, он – выходец с того света. Тень и мать ее, Тьма, не простое отсутствие света, они имеют свою запредельную сущность. Если человек не постигнет свою Тень и мать ее, Тьму, тогда «Тень, знай свое место!» - скажет Разум человечеству в конце пути.

- Ну, надо же, опять автор в повествование влез! Я читателю о смерти рассказываю, а он своей Тенью меня перебил. Хотя, впрочем, одно и то же, - как говорил черт в моем вещем сне о душе и покойнике. Выходит, и я должен Смерть с большой буквы писать? Так что готовься, незабвенное человечество, дорого гостя встречать. Как говорят святые и пустые пророчества, не долго осталось ждать, скоро явится, не опоздает, да не гостем, а законным владельцем вас и всей вашей собственности. Готовься, человечество, прямым взглядом встретить взгляд, идущий из ниоткуда, тебе уже не много осталось, соберись нечеловеческим напряжением духа и воли, может быть, выдержишь. Хотя, я думаю, вряд ли уже, слишком ты измельчало в комфорте благополучия, опошлилось в рекламах и правах человека. Равнодушие и покой вы называете мудростью. Люди таят свои души на этой земле от безликой силы, которая невидимо правит миром, вместо того, чтобы бороться с ней. Поэтому души, выросшие в тайниках, без солнечного света, не закаленные в борьбе, выглядят бледными, чахлыми, хилыми. В вашем мире царит не жизнь, а действительность.
Мне отсюда, за последней чертой, представляется так, что не одолеть нам Смерти на этот раз, в данном круге вечного вращения. Поглотит она человечество с потрохами цивилизации, как удав зажиревшего кролика. И вся вселенная уйдет в небытие вслед за нами, - потому что в этом мире ей нечего делать без человека, - чтобы оттуда опять и опять возвращаться на круги ада земного, одинаково, без смысла и цели, повторяя их один к одному. Но ведь где-то же, в каком-то круге должна же быть остановка такой карусели, должен быть выход за горизонт, иначе с ума можно спятить от подобного мироустройства. Поэтому, чтобы не свихнуться с ума, я даже здесь, за последней чертой, жду своей надеждой бессмертия. Сейчас я верю в него, как человек верит в даль горизонта. Он умом-то знает, что там, за горизонтом, ничего нет, все то же самое, нет нигде того места, где небо протягивает руку земле, но сердцем ищет и ждет грядущего торжества далекого времени.
Мы в детстве мечтали подняться на небо,
Горизонт обещаньем нас в жизнь затянул,
Но мир наш хотел только зрелищ и хлеба, -
Близостью неба нас Бог обманул.

Кто из нас в детстве не мечтал найти горизонт, то место, где голубая радость высокого неба зачем-то сходится с черной грустью земли, где радость и грусть стоят у одной тонкой грани и не могут перейти запретной черты? Разве только те, кто всю жизнь провел в тесном городе и горизонта никогда не видел за дымкой фабричных труб. Наш жизненный путь перерыт глубокой пропастью-ямой, куда мы, пьяные или трезвые, все в нее попадаем. Но добрые люди с другой стороны подадут тебе руку помощи и ты, вторично явившись на свет, пойдешь по новому пути с неутолимой верой в голубой горизонт искать того места, где небо протягивает руку земле.
Вот вы мне скажите, какое самое сильное очарование живет внутри человека? Вы мне, конечно, скажите самые обычные вещи: очарование красотой, очарование детства, очарование вечерних сумерек жизни, очарование святости, очарование земли, очарование неба… ну и так далее, штук сто еще таких очарований. А я вам прямо скажу, как есть: человек очарован потерей, той пустотой, что таится, он это чувствует, за вещами, которые вы перечислили. Ходит человек туда-сюда в нижнем мире вдоль насиженного места, смотрит в даль и тоскует, будто что потерял там, вдали. Ну, взять бы самому человеку, собравшись однажды, сходить в свою даль, поискать там утраченное. Нет, не идет, ведь каждый знает, что ничего бы там не нашел, ни своего, ни чужого, - лишь та же ближняя скука, ветер и пустота. Нет, не идет, боится потерять очарование потерей. Ходит вдоль горизонта, а в даль идти не решается, поглядывает туда и тоску хранит в глубине. Иной до того затоскует по дальнему, что весь душой уйдет в неизвестное, а среди близких живет, как чужой, и ближней жизни не радуется. Если и есть что-то истинное в этом мире, так, может быть, - это его молчание. Может быть, он скрывает от нас великую тайну, а может быть, просто так молчит, потому что сказать нам нечего. А скорее всего, он говорит, может быть, даже кричит нам о чем-то сокровенном. Но наш язык складывал Разум, он же и слуховой диапазон нам определил. Поэтому невыразимое, сокровенное мы не слышим и не понимаем, потому что Разум не имеет таких чувств, чтобы понять сокровенное.
Что же, какая радость таится в дали? Нет, не радость, а тоску, обманывая себя, ищет там человек. Дай ему в руки это дальнее счастье, он и не узнает его, будет ходить вокруг счастья и тосковать, как будто рядом с несчастьем. Человек тоскует по тому, что отсутствует, а дай ему, что отсутствует, он затоскует по тому, что еще дальше лежит. Любит в низком человек ощутить тоску по высокому, дальнему! Окажись он в светлой дали и высокой жизни, так, пожалуй, и не поймет высоты и станет вниз опускаться. Человек тоскует не по реальным вещам, а по их отсутствию, по ничто, по пустоте, из которой бог его вытащил. Отсюда следует вывод, как кровь из разорванной раны, что та пустота вовсе не пустота, а какой-то страшный полюс, магнит, который может притянуть к себе назад все человечество, перечеркнув старания бога.
Вы мне, конечно, подскажите еще более далекое следствие, наложив бинт на рану: поэтому человечество не должно оглядываться в прошлое, тосковать по отсутствию, а идти вперед, руководствуясь светлым разумом, все дальше и дальше мимо отрицательного полюса пустоты. Но останется ли человек человеком, если, разорвав себя надвое, он пойдет в будущее одной половиной, оставив другую умирать в прошлом времени? Хотел бы я знать, что вы сейчас мне на это ответите. Вы мне, наверное, скажите, не бывает на свете так, чтобы человек, как краб, жил и двигался вперед одним боком. А я вам скажу, не бывает да есть, много сейчас людей и стран живут одной стороной. Одну, глупую, половину бросили у дороги, а с другой, умной, идут вперед, сами не зная куда. Но далеко ли уйдешь без ориентира совести перекошенным образом? Я так думаю, наплутается человечество в леденящем холоде Разума, даст бессмысленный круг и повернет назад к своей половине, умирающей у дороги прогресса…
Ну, ладно, хватит людей пугать, а то вы еще не к добру решите, что я там, за горизонтом последний ум потерял от страха приближения смерти. Вернемся лучше к сюжету, если он есть в этом рассказе. Вы думаете наша дискуссия с ученым лектором на этом кончилась? Ни чуть не бывало, она оказалась прелюдией, т.е. цветочками, ягодки ждали меня впереди.

Промчался ветер перестроечных лет, надув в умные головы нашего руководства новые взгляды на бога и черта, а наши пустые головы так и остались свободными от обеих субстанций – от духа и от материи. Иду я как-то раз по поселку тихим задумчивым школьником с очередного похмелья (разумеется, я с похмелья, не школьник, конечно, хотя, впрочем, с нашими школьниками и такое бывает), получившим двойку за поведение и желающим подальше спрятать дневник. Вдруг – бац! – мне прямо в глаза запанибрата, запросто так, лезет какая-то афишка, простерев навстречу объятия, и помня меня как ярого защитника бога в период поголовного атеизма, приглашает сегодня вечером в клуб с билетом по доступной цене на лекцию «НАУЧНОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО БЫТИЯ БОГА».
Глянул я на фамилию лектора и аж обомлел весь: что же вы думаете?! Мой старый знакомый ученый-материалист, в связи с политическим переворотом личной и общественной совести сподобился научно доказать бытие «несуществующего бога» и теперь будет мне к нему дорогу указывать, такую же верную, какой он вел меня в обратную сторону. Ну, думаю, ладно, приду, спасибо за приглашение, чудо ты мое четырехглазое, я посмотрю, как сейчас у тебя первые глаза под вторыми забегают, я для тебя последний рубль не пожалею, с больной головой без похмелья останусь, пострадаю во имя доказательства бога, но и тебя, перевертыша, на свет божий выведу, переложу с больной головы на здоровую божье проклятие за шабаш идей в народных мозгах, за перекрашивание истин. Основателей материализма на тебя нет, а бога ты не боишься, потому что в себе не имеешь, хоть и головой доказал его присутствие в мире. Ах ты, думаю, флюгер скрипучий: «куда ветер подует, туда и повернусь». Ну, я тебе устрою переменный ветер, ты у меня волчком завертишься.
Пришел я в клуб в беспокойстве, что не состоится ученая лекция ввиду отсутствия аудитории. Но нет, народу собралось на мое удивление вполне достаточно. У народа интерес к религии неожиданно вырос: правящей партии больше нет, нужно срочно искать, чему поклониться, кому свою свободу вручить, как писал Достоевский, которого я уже позже читал. Захотел, значит, народ через науку в бога крепче поверить, привыкший верить в науку крепче, чем в бога. Пришел я в клуб без опоздания, как на свидание к любимой девушке, как на праздник торжества человеческой мысли над неверием атеизма. Уселся в первых рядах и смотрю на лектора отвлеченно, будто впервые вижу такого ученого мужа. А его улыбка из-за трибуны, как солнце из-за горы, ко мне навстречу восходит. Взошла уверенно и встала в зените, как божество, готовое к доказательству. Убежденно и лихо он понес проповедовать религиозный ликбез с той самой трибуны, с которой первично отрицал наличие бога. Я не стану вам здесь приводить его доказательства и зря беспокоить ваше внимание, он все доказательства из книжек надергал, ничего своего он тогда не сказал, я потом в книжках читал его доказательства. И чаще всех поглядывает на меня как на соучастника в разоблачении тайного присутствия бога в природе, обществе и человеке. Я, конечно, изобразил из себя остроту внимания и повышенный интерес ко всем словам ученого проповедника и со своей стороны смотрю на него, не мигая. Он воодушевляется от моего внимания и еще пуще ученую чушь несет.
Речь его полилась обильнее, чем вода мирового потопа, угрожая затопить собой всякого оппонента, который встретится ему на пути. Но я ему не ученый дурак, чтобы его аргументы вычерпывать из мутной воды, как рыбешку, и разбирать их по косточкам. Я ему навстречу противотоком свой поток слов пустил, так что он в натуральном смысле еле на ногах удержался и был удивлен несказанно. Бога отрицать меня еще быстрей понесло, чем утверждать его в прошлый раз. У него аж все пары глаз полезли на лоб от неожиданности моего наводнения.
- Как же ты мне говоришь, - начал я мимо его мельницы в свое решето воду лить, - бог есть вездесущий и всеприсутствующий (я не стал ему напоминать обратные доказательства, избегая принципа «сам дурак») в едином мировом смысле направления к высшей цели, когда вся кругом наша жизнь идет в обратную сторону и люди окончательно еще не вскрыли глотки друг другу лишь потому, что дальше к общей цели вперед не на ком будет ехать, - на слабосильных ангелах далеко не уедешь, а чертово племя несет не туда, куда указывает перст божий. Наверное, Сатана смотрит на людей, как человек смотрит в микроскоп на копошащихся микробов, бактерий, инфузорий-«туфелек». А если придумать такой микроскоп, чтобы заглянуть в человеческую душу, - каких копошащихся гадов там не увидишь! Таких, каких бы и сам Сатана не придумал.
- Да вы просто мизантроп какой-то… - говорит он как бы слегка шокированный моей откровенностью.
- Ты, знаешь, я у Горького читал:
Кто к тридцати не пессимист,
А в пятьдесят не мизантроп,
Он, может быть, душой и чист,
Но идиотом ляжет в гроб.
Он не ожидал от великого гуманиста писателя Горького таких эпатирующих слов и как-то сразу впал в недоумение.
- Какое такое мировое значение в общем смысле ты видишь в нашем с тобой сегодняшнем существовании? Мир, что ли, остановит свой ход, если нас с тобой в нем не будет, - спихнут ли нас со ступенек или сами выбросимся на ходу? Танцует твое человечество замкнутый круг без цели существования от давно погасшей печи – произвол и случайность орудуют в нем, в круге т.е., а не твой закон божьего разума. Божий разум еще не достал тех высот, чтобы последнюю глупость жизни понять, она сама, глупость т.е., без божьей помощи миром правит. Жизнь человечества состоит из бесконечного ряда смертей и рождений – родиться на время, чтобы умереть навсегда. Этого, что ли, хочет твой бог, это, по-твоему, жизнь? Это пустая видимость жизни, а не бог и не жизнь.
Если бог для тебя Абсолют, значит, он в вечности пребывает. Почему же он ждал целую вечность, прежде чем мир сотворить? Но ведь вечность не имеет начала, значит, и мир наш в вечности его не имеет, иначе, как в бесконечности точку отсчета определить, если она, бесконечность, не имеет ни конца, ни начала, значит, и мира нашего нет, - одна лишь иллюзия. И ты – иллюзия, призрак, хоть и мнишь себя большим ученым, и вся наука твоя – эфемерность и ложь. Событие в вечности – такой же абсурд, как бесконечно длящееся время. Мира не было целую вечность, у вечности нет ни конца, ни начала. Как в бесконечности мог возникнуть конечный мир? Из отсутствия времени возникло время. Из каких дыр безвременной вечности лезет время в мир человеческий? Ты хоть соображаешь, что говоришь?
Если на нас из космоса сверху глянуть, то мы, как бабочки-однодневки порхаем над обреченным цветком с тлетворным дыханием смерти. А еще лучше мы будем похожи на подопытных крыс, зачумленных холерой, тыкающихся мордами в стеклянный колпак мироздания. Я, как подопытная крыса должен издохнуть к предназначенному часу времени, свалиться с древа вечной жизни, чтобы другие, извините за выражение, крысы продолжали опыты под солнечным колпаком. А я куда денусь? А ты иди, откуда пришел. А я откуда пришел, кому я был нужен здесь? Я ведь сам сюда не пришел, меня сюда привели, а зачем привели, никто не хочет сказать, потому что никто и не знает, зачем я был нужен. Опять на земле чьей-то звездочки свет. А где же моя? ее больше нет. Вот и выходит все против тебя, что нет в человечестве ни цели, ни смысла, а есть только ненужный произвол и случайность.
- Серый горбатый пасмурный день,
Ты на радость земли наложил свою тень.
Что ж ты расквасил дождем свои сопли?
- Слышал я мира предсмертные вопли.
- Театрально проплакал, проснувшись, вместе с дождем мой внутренний голос, видимо, почуяв добычу, уж и не знаю в ком, - во мне или в лекторишке.
- Смерть – еще не конец человека, вечное пребывание в трансцендентных сферах бытия ожидает Вас после смерти, - пытается он напугать меня заумными фразами, чтобы остановить мой потоп.
А ему еще больше водопад ускоряю.
- Ты мне не мудри тут, как чукча в чуме, ты меня учеными словами не испугаешь. Вы, умники, для того пустыми звуками простые слова подменяете, чтобы простой народ вашего ума ужасался. Это же только сказать – транс-цен-дент-ных! – дребезжит твое ученое слово, будто в пустую бочку камнем ударили. Твоему «транс-цен-дент-ному бытию» есть простое поповское название – рай, и нечего тут выкаблучиваться перед нами и страшными словами бабок пугать. Если одно слово заменить на другое, то смысла этому слову никак не прибавится. «Транс-цен- дент-ный» - никакого нового содержания к простому слову «потусторонний» не прибавляется, а даже, напротив, его омертвляет.
Зачем мне нужен твой рай, если из него единственный человек от скуки сбежал? Я хочу на земле вечно жит человеком, но мне отвечают – нельзя, на тебе опыт кончился, необходимо другое сырье для продления «экскрементов», как говорил адъютант Никита, персонаж батьки Ангела. Ты мне лучше скажи, для чего я тебе здесь, на земле, торчу столько лет с лопатой в обнимку, зачем я ему, богу т.е., на этом свете понадобился? На трудовое перевоспитание, что ли, он меня вниз отправил? Неужели для того только, чтобы в шахте гнить и спиртовать себя от распада тлением? Если бог – всеобщий смысл и значение, тогда он не может, законных прав не имеет, производить из себя бессмысленных и ненужных людей без общего значения и цели. И я никак не могу согласиться с тем, что лопата – друг человека – мое назначение и высокая цель. Нет у нас с богом никакой высшей цели, а значит, и бога нет, и меня, кстати, тоже, - мне иной раз наяву кажется, что я сам себе во сне снюсь, а в каком месте я сплю, сам бог не знает, не говоря уже обо мне, спящем, где неизвестно.
- Каждый человек должен выполнять свое назначение на земле, как бы бессмысленно оно ему ни казалось, - говорит он мне в утешение, как проповедник. - Один только бог знает истинную цель на земле человека.
- Опять двадцать пять, - возражаю я терпеливо, - какое назначение, какой человек? Просто я – случайный продукт стихийной игры сил природы и ты – то же самое, хотя чужого ума начитался и рассуждаешь про бога. Скажи мне, что это значит, – человек? В мире нет человека все звездная пыль и случайность. Человек в этом мире дня не продержится, ему здесь одна дорога – петля или крест… две получается, но все равно в одно место ведут. («Человек один, а вокруг мертвецы», - не мною сказано, не покойником). А то, что есть не может быть человеком, есть только волки, овцы, бараны и обезьяны. Ты к какому виду себя причисляешь? Я думаю, тебе обезьяна больше подходит, а мне – баран, так и быть.
Ну, и где же тут твоего бога искать, разве бог тебе нерадивый хозяин, чтобы запустить свое дело до такой крайности, когда одна жизнь существует за счет другой? Волк пожирает овцу, гусеница леса, человек человека и земля всю эту банду вместе, - желудок лежит в основаниях жизни, а не бог и не разум. И сам ты – пасквиль и пародия на смысл жизни и подобие божие.
Жизнь, как белка в колесе, чем больше трудишься, тем быстрее бежит, не трогаясь с места, только спицы брызжут в глаза как видимость бесконечного движения к цели. А что такое Земля, как не то же самое колесо вертится само по себе, не сходя с места относительно космических масштабов. День – ночь, лето – зима, утро – вечер, осень – весна, - с ума можно свихнуться в такой карусели. Еще древняя мудрость сказала: «То, что есть, оно уже было, и то, что будет, оно уже есть»... и только внутренний мир человека всегда неповторим.
- Нет, - собравшись с духом, возражает он мне голословно, - все-таки должны быть где-то смысл и движение к цели, иначе Вы будете правы – все видимость и отсутствие бога и жить нам с Вами больше не стоит.
«Нет, вы только подумайте: «нам с Вами не стоит», будто мы с ним всю жизнь одно корыто носами копали. Тебе не стоит наверняка, а я про себя еще не решил окончательно».
- Ты говори мне быстрей, - наступаю я на его меланхолию, - чем мое значение и смысл состоят в человечестве, зачем я столько лет в яме шахты лопатой махал и махаю… т.е. машу… т.е. махаю… одним словом, сейчас, при вашей свободе слова и совести… или свободы от совести, как вы правильно говорите? Зачем, скажи мне, все это было, зачем непосильный труд копился горбами на спинах людей, зачем реки крови проливали жизнь миллионам, если ваша свобода их смысл аннулировала, как разменный пятак, вышедшим из употребления?
Где же ваш бог после этого, что он на Страшном Суде бессмысленным жертвам ответит? Вы сделали из них вечных мучеников, ушедших в почву земли, чтобы стать удобрением для пышного сада будущей жизни. А вы их спросите, согласны они вечно торчать скорбными ликами из мертвого камня ваших памятных монументов, спросите вы их, согласны они вечно быть козлами отпущения всех грехов человеческих. Этого, что ли, хочет твой бог? Ты мне найди высший смысл всех убиенных жертв революции, ты мне их пролитой кровью, взыскующей смысла, как факелом путь вперед освети, ты убеди меня в том, что они не напрасны, тогда я скажу про тебя – Человек.
Ты мне дай такой смысл, согласно которому Россия пойдет в настоящее будущее уверенно и спокойно, подобно слону, от которого твой визг и писк о прошлых смертях и террорах будут отлетать, как моськино тявканье, когда Россия осознает смысл своих жертв. «Возрождение России, духовности, нации!» - орете на всех углах, как оглашенные. Какой России, какой духовности, если вы во главу угла, всех возрождений иностранный «сникерс» поставили? Какое возрождение может быть тебе на разрыве преемственных связей? Из осколков бытия новый мир не сложишь. По-твоему, возрождение – это вернуться к старому, повернув назад к капитализму, перечеркнуть миллионные жертвы истории, подведя под ними черту последнего приговора? По-моему, возрождение – умерев, воскреснуть с новой силой, зачерпнув себе у Смерти новое содержание, чего благополучная жизнь не в состоянии дать. Что ты мне на это скажешь?
Но ответить я ему не даю, мне его ответы некогда слушать, я дальше понесся, как ком с горы, обрастая лавиной, я и так знаю, что он ответит.
- Цивилизация, возрождение духа, - ты мне говоришь. Выветривание духа - твоя цивилизация, сквозняк в дверях между прошлым и будущим. Она великий дух сделала земным прислужником своего потребления, отвела ему роль "кушать подано" и поставила у ворот земного благополучия ливрейным лакеем, разучившимся говорить от своей роли помпезного остолопа. По мне так лучше озверение духа, чем его опошливание... опошление т.е... одним словом, лакейство, лучше ад в душе, чем тихая пошлость.
К культуре приобщить меня хочешь? Ну, давай, я быстро научись вежливые слова говорить и на все стороны улыбаться, если мне это выгодно будет, но ведь зверь во мне от искусственных улыбок человеком не станет, он в берлогу глубже зароется и будет ждать, когда у меня улыбки кончатся, когда я от них свою выгоду потеряю. Нос платочком вытирать - для тебя, что ли, культура. "Дезодорант для сильных духом мужчин"? Для наших мужчин сильных духом их одеколон не спасение. Развернули вы свои носы по ветру цивилизации и не хотите понять, куда ветер дует.
- Так в почву вечности не бросив семени, несетесь вы в потоке времени, - добавил мне красноречия внутренний голос.
- А ветер вашу цивилизацию несет в пустоту времен от человека к машине, ей уже немного осталось катиться, люди хуже роботов стали, запрограммированных на личную выгоду. Я не верю в цивилизацию, которая, бросив на произвол смерти своих ушедших детей, ловит призрак благополучия, как собака собственный хвост. Этого, что ли, хочет твой бог?
Вы, господа демократы, - или кем ты в то время был? - к власти шли под самым ярким флагом борьбы с теневыми деньгами, а придя к власти, вы тут же дали им свободный ход, - обогащайся, кто может! А кто может? Ты думаешь, самые лучшие, самые умные знают, как это делать? Расчетливые умом и холодные сердцем - вот, кто умеет под себя загрести. Вы нам жаб и змей под жизнь напустили, вы холод и тень положили ей в основание. Ум ваш, теоретик, - подлец, грабитель и сволочь. Наука видит только «звездное небо над головой», а «нравственный закон внутри нас» она заменила на внешний, экономический. Вы считаете, что только нарушение уголовных и экономических законов чревато наказанием? Но нравственный закон – такая же реальность, как законы природы и общества. Это высший закон существования человечества, а значит, его нарушение будет иметь куда более страшные последствия, чем нарушение законов экономических. Наворованные капиталы узаконить хотите, грабеж амнистировать? Легализация наворованных капиталов – это что, по-твоему, вложение инвестиций в развитие экономики? А по-моему – смешать чистую кровь борьбы за идею Октябрьской революции, кровь очищения, искупления греха первоначального капитала с грязной кровью борьбы за передел сфер влияния, за перераспределение народной собственности, за выгоду, власть, лечь под криминальные деньги.
- Что же делать, жизнь так устроена, - перебил он меня, пожимая плечами, - в основе первого капитала всегда заложены воровство, грабеж и нечестность. Зато потом, как в западном обществе, из них получаются взаимная выгода, экономический рынок, высокий уровень потребления, уважение и порядочность.
- ... ??!! - это у меня дар речи отнялся, но я быстро взял себя в руки.
- За что же, - неожиданно ему говорю, - вы своего бога не уважаете до такой крайности? Если бог, по-вашему, есть, как же он допустит бездарное мироустройство, при котором последнее благополучие общества стоит на грабежах и нечестности первоначальной основы?
- Да что же Вы сами не видите, - осмелел он от очевидности факта и возражает мне с раздражением, - как люди живут, Вы посмотрите, как их разум, который для Вас грабитель и сволочь, дело умно поставил, что сейчас нечестному на рынке не выгодно быть...
- Да, - говорю ему, соглашаясь как будто, - вижу прекрасно, что ваш цивилизованный разум уже и честность подвел под категорию выгоды, у него скоро и совесть стоимостное выражение на рынке получит. Только ихние "честность" и выгода сотни лет механическим путем закона притирались друг к другу, а на нашем "свободном" рынке "честность" и выгода в обнимку не ходят, они, напротив, друг другу кукиш показывают. Как же ты думаешь, что будет делать твоя ВНЕШНЕНРАВСТВЕННАЯ цивилизация, - сунул я ему под нос красивое слово, - когда придет на российские рынки, где "честность" и выгода расплевались друг с другом, как коммунальные соседки по общей квартире? Она будет их грабить, потому что грабить их будет ВЫГОДНО, - размазал я ему очевидность факта.
- Они с богом живут, поэтому ушли от нас далеко... - задергался он невпопад карасем на крючке в страхе остаться без бога и без материи.
- Они с богом живут?! - чуть не криком выражаю я свое удивление. - Они с богом устроились. Попы религию сделали ремеслом, приносящим прибыль.
- Храмы растут, как грибы,
В золотом дожде нуворишей –
От божьего гнева жлобы
Церковь сделали «крышей».
- Выдал из меня стишок против моей воли внутренний провокатор.
- А мне такой бог не нужен, к которому нужно пристраиваться, чтобы жить хорошо. Они вперед нас ушли, и ты нам предлагаешь к ним в хвост пристроиться, чтобы объедки после них подбирать? На халяву и уксус сладкий, как говорил один мой знакомый, земля ему пухом. Может быть, ты знаешь, где он, этот "перед"? Мне ничего бог про это не говорил, я думаю, никому из вас, наверное, тоже. Они скоро покатятся с горы, как камень Сизифа, раздавив ползущих за ними следом. Я это тебе сейчас обещаю без пророчества и ворожбы, ты их падение, может быть, еще при жизни увидишь, и не говори мне больше, чего не знаешь, про "перед" и "зад".
От твоей цивилизации человек мелким становится, он из глубины подсознания чувств выносится на поверхность ума. Великое вязнет в малом и пошлом. Но ты не думай, что глубины нет, если сам ее не имеешь, она еще разверзнется у вас под ногами, поглотив поверхность всей вашей умной глупости, через ваш ум самоубийство всему миру приходит. Глубину пустоты вам придется измерить, коль ни в бога, ни в душу, ни в черта не верить. Вам только кажется, что вы в бога верите, вам нужен бог, чтобы Карла Маркса им заменить, чтобы народ от «светлого будущего» еще дальше направить. Самоуничтожение - высшая цель человечества, все силы вашего ума по его дороге идут. Цивилизация и прогресс - средства достижения высшей цели - подменили собой эту цель. Из почвы бытия, как сорную траву, прогресс вас выполет по одному, - опять заговорил я рифмами от избытка чувств. - Твоя цивилизация творческую импотенцию духа торопится прикрыть фиговым листочком сексуальной свободы, но в каком-нибудь пункте исторического пути листочек тот упадет и явит миру животное, от которого человек уходил миллионы лет эволюции. Ты достижения современного общества не мерь общей выгодой, ты не суди о духовном здоровье по цветущему виду, - "в румяном яблочке червячочек точится", - ты ему в зеркало души посмотри, в искусство т.е. Что ты там видишь? Обломки ума на фоне смрада дыхания зверя, шоу-эксплуатация низменных инстинктов трудящихся масс. Правда, мы, получив "свободу творчества", в этом вопросе их уже переплюнули. У твоей цивилизации двойное лицо - ангельский лик и звериная морда, и ты мне про их духовность больше не смей ничего говорить.
- У них-то, может быть, и двойное лицо, а от нас давно уже один звериный образ остался. Водку пьянствовать да песни орать, по-вашему, что ли, духовность? - выдохнул он едва слабенький голос в бурный поток моих слов.
Я на полном ходу тормознул свои мысли, сделал вираж и пустил их по новой дороге.
- Вот вы, господа, которые умные, почем зря утверждаете, будто Россия свою духовность по кабакам промотала, на тюремных нарах в карты продула, истекла ее былая духовность мутной кровушкой в драках междоусобицы и в бытовых мордобоях, что, дескать, духовности нет в России ни на одну атмосферу, что духота стоит в России вместо духовности. Ну, если вы, господа, действительно так считаете, то я не знаю, что такое для вас значит духовность. Русский человек страдает от избытка духовных сил, а не от их недостачи. Ведь эта же аксиома невооруженному глазу понятна! Он только не знает, куда девать свой избыток, тратить себя на имущество он не хочет и поэтому не умеет, не хочет зарыться в собственность, как черепаха под собственной крышей, его тошнит от прав человека на примитив вашей жизни, настоящую русскую душу от вида вашей дебильной рекламы задом наперед выворачивает. Дайте ему, российскому человеку, точку приложения нерастраченных сил – он вам без рычага механизма мир перевернет, Смерть заставит жизни служить, бога с дьяволом в одну упряжку поставит. Дух, как пар, работает под давлением, а в вашей «свободе» творчества нет, нет цели для общечеловеческой мысли у вас, господа. Вы открыли духу все цензурные задвижки и вместо духа выпустили пар.
- Ну, вы один раз попробовали сделать смерть прислужницей жизни: семьдесят лет жизнь от смерти отличить не могли, обобрала она свою хозяйку до самых пят. И дьявола уже запрягали или он на вас ездил.
«Нет, вы только послушайте: «вы попробовали…», значит, я, а не он, проповедовал массам идеологию Смерти, материализм т.е.», - подумал я только и ничего не сказал, желая гнуть свою линию дальше вплоть до честной победы лицом к лицу.
- Материализм показал историческую несостоятельность идеалов безбожия. Материя, - объясняет он мне новую общественно-политическую ситуацию, - ничто, ее как бы нет, она сущности бытия не имеет, она только глина, субстрат, материал для творчества идеи-скульптора. По Аристотелю материя существует потенциально, т.е. ее запредельное существование призрачно: она и есть и как бы ее нет. Есть, потому что должна же быть какая-то основа для возникновения вещей, а нет, потому что сама она, своей сутью, в этом мире реализоваться не может. Сущность материи не должна выйти в мир, где царствует Разум. Аристотель нам говорит: «ум-перводвигатель, как демиург-художник, приводит к беспрекословной упорядоченности бесформенную, неодушевленную материю». Для аристотелевского рационализма материя - изначально бесформенное, неодушевленное вещество, но никак не существо, упаси бог. А для Платона «вид материи мыслится посредством некоего незаконного умозаключения».
«Ну, думаю, сказал бы ты такое в период всевластия того, чего нет, Материи т.е., она сама бы тебя в один миг свела до ничтожества, - хотя ты и был не больше того,- ты бы у нее быстро сущность бытия потерял, она бы тебе доходчиво объяснила, где субстрат, а где скульптор, ты бы раньше ее вперед ногами ушел в небытие – в места не столь отдаленные», - подумал только, но не сказал, избегая подлости легкой победы.
- Я не знаю, что тебе Аристотель с Платоном сказали, только ты меня древнегреческими авторитетами не испугаешь, я еще не таких "авторитетов" на своем веку повидал. Материя, значит, должна в клетке сидеть по ту сторону существования, а Разум черпать из нее материал для строительства мироздания? Но Материи плевать на всю словесную демагогию Разума и Аристотеля. Материи темный загадочный лик явил себя миру сквозь революцию, из темного мира непрошенный гость. Материя стала одним из мыслящих начал вселенной. Материя-Смерть вырвалась из-под контроля Разума и заявила о себе страшными катаклизмами. Она в кровавой борьбе с боями пробилась в этот мир, где царствует Разум и противопоставила Разуму свою идеологию земного рая, путь в который лежит через террор революций, жертвы и кровь. Захватить власть над миром, построить рай на земле и Разуму доказать, что она такой же творец мироздания, не хуже его. Октябрьская революция – метафизический бунт Материи (и откуда только такие слова у меня взялись, может быть, автор их подсказал, а может быть, бог?) «К беспрекословной упорядоченности» - ты говоришь. Но если бы в душе Аристотеля, скрытно в его подсознании не сидело Оно, это вещество-существо, не забиралось бы тайно в его сознание, разве употребил бы он это слово – «беспрекословно», разве уместно применять его к мертвому материалу? «Прекословить» может лишь нечто одушевленное, пусть даже и бессознательное, но никак не мертвое вещество. Аристотель как бы заранее, из глубины своих древних времен, обозначает людям, кто в их доме Хозяин и чьей стороны надо держаться по всей дальнейшей истории человечества. «Незаконное умозаключение» - говоришь ты вместе с Платоном? Нужно именно «незаконное», «нечестивое», дерзновенное умозаключение человека, чтобы познать «непознаваемое», противоположное Разуму, законодателю мысли, Материю т.е.
Ладно, Разум на небе, или где он там обитает, идеи из себя, как пар, выпускает, - вслух как бы с ним соглашаюсь, заходя к нему в тыл огородами, посредством околичностей т.е., - а на земле в чьих же умных головах они себе гнезда свили? В ваших, конечно, ученых, кто идеи, как мух пауки, в книжках ищите, вы заранее на птицы-идеи силки-ловушки наставили, чтобы торговать ими выгодно на международной толкучке политического рынка. А глина-материя – кто для вашего творчества? А глина-материя для вас, конечно, народ, больше некому быть. Народ для вас, конечно, глина-субстрат, больше нам для вас нечем быть. Сороки с воронами – ваши идеи, которые гадят вам на мозги, - это я, глина, говорю тебе, скульптору, - а вольная птица журавль не в ваших мозгах, в народной душе гнездо вьет. Разум своей ученостью все ваши мозговые извилины выпрямил, и ум ваш стал самоуверенный, как восклицательный знак. Ум ваш вперед жизни забегает и хочет ей дорогу указывать, как будто жизнь из одного ума состоит.
Глиной захотел меня сделать?! Я у жены подстилкой не стал и у Разума субстратом не буду! Я не хочу быть у бога средством к достижению какой бы то ни было цели, я сам хочу быть его целью. Я хочу, чтобы мы вместе друг друга искали, а не я его только один, иначе для меня бога нет, как для него меня тоже. И вам с вашим богом от нас пока – до свидания, ищите себе для опытов другую материю, не получится у нас с вами шедевра искусства в данном месте истории, потому что глина сама творить без таких скульпторов хочет. Ты думаешь, если глина в темноте земли под тяжестью ваших ног жизнь пролежала, так ее как бы нет, ей рядом с тобой сказать нечего? Ошибаешься, теоретик, из земли живые мысли к ее детям идут, а из вашего неба лишь пустые слова, абстракции т.е., как вы их по-ученому называете.
- Да что Вы такое мне говорите, - изъюлился он мелки бесом, - Вы меня неправильно поняли, я не это хотел Вам сказать. Ни один человек без идеи не существует, каждому человеку от неба конкретная идея дана.
- Значит, мне идеи хватило, чтобы лопату в действие приводить, а тебе – в голове мирами ворочать. За что на небе такая несправедливость, почему мне от неба одни объедки в душу достались?
- … ?? – его замешательство мне ответом.
- Вы, господа, понимаете свой народ так же, как дятел дерево, которое он долбит носом. Ты думаешь, у нашего народа идейность кончилась, ты думаешь, наш народ о сытой жизни мечтает? Это ему так только кажется, потому что он ее мало видел, а вам это кажется, потому что вы ничего другого не видели и не знаете. Ты дай ему сытую жизнь, народу нашему т.е., он тебя от скуки зарежет. Ты ему цель жизни дай, чтобы дальше солнца лежала, он тебе вселенную наизнанку вывернет. Ему сытая жизнь нужна только как средство на пути к высшей цели, а без высшей цели он – зверь или пьяница, - одно из двух выбирай или, хочешь, вместе бери.
Если бог у вас есть, то где ваша идея, которую вы народу дадите? После сытой жизни без греха на тот свет уйти в вечное царство «транс-цен-дент-ного бытия», которое рай называется? Для чего ж тогда нужно было оттуда сбегать? Что ж получается: вся история человечества – сплошное недоразумение, абсолютный грех и наказание божие, человечество ход в истории роет слепым кротом? Зачем мы к Смерти в гости ходили? Отвечай немедленно! Если ты мне хочешь бога во всей красе показать, тогда ты мне и дьявола докажи. Я не приму бога без дьявола, иначе твой бог хуже дьявола. У тебя хватило ума доказать присутствие бога, тогда докажи мне отсутствие дьявола, которое хуже наличия бога. А иначе нам не о чем с тобой разговаривать и ученых твоих доказательств равнодушного бога я на дух выносить не могу и тебя сейчас, теоретик, со сцены смету вместе с богом…
Вы, может быть, удивитесь, откуда в простом шахтере завелись далекие мысли о Разуме и Материи, но я и сам до сих пор не пойму, откуда из меня что взялось, какое-то вдохновение нашло отрицать ученого бога. Потом оказалось, действительно, сам бог толкнул меня на свое отрицание – он мне признался, я потом его спрашивал, - так же как прошлый раз на защиту себя от поголовного атеизма. Черт бы понял этого бога!
Ух, дал я им жару обоим, - и богу и лекторишке, - похлеще, чем в первый раз. Бог знает, что бы еще такое я мог им сказать, сейчас, без вдохновения т.е., я могу об этом только догадываться. Я штормовым напором простого ума все его хитроумные конструкции по элементам разнес. Против лома нет приема, железо ловкость не уважает. Чудо мое четырехглазое совсем растерялось, но виду никак не показывает, бегающий испуг живых глаз под стеклянными прячет. Но я-то вижу, как они под покровом стекла мечутся из угла в угол, будто серые мыши перед царственной кошкой. Внешне он весь спокоен и собран, но я-то вижу, что вот-вот как в прошлый раз, разразится многоэтажными матами, которым бог его не учил, как и основоположники научного коммунизма. Но сейчас мне не дали довести его до кондиции. «Уберите от меня этого психа! – закричал он чуть раньше времени, - иначе я отказываюсь вести просветительскую работу в массах».
В городах-то, говорят, уже начали забывать, что такое есть ДНД (добровольная народная дружина): для занятых людей оно было потерей времени, для вторых – легкий моцион по вечернему городу, для третьих – лишней удачей скрыться от глаз жены. А наши сельские народные добровольцы еще держатся крепко – тут они как бы при деле и власти ощущают значение своей персоны, дома же один на один со своей персоной боятся долго задерживаться – неровен час сопьешься в такой компании. И потому они, порождения атеизма, предпочитают здесь, в общественном месте, бога от хулиганов оберегать, чем пустую душу с ним наедине оставлять.
Так вот, смотрю, подступают ко мне по одному на каждую сторону два ископаемых представителя вымирающего времени и при том самым решительным образом думают, что я сейчас в их почетном карауле проследую до дверей, как теленок на бойню. Но я им в раз всю почетную торжественность поломал: как засветил одному между глаз прямо в челюсть, так он себя потерял, сознание т.е., но свалился не сразу, а шарил руками по воздуху, будто искал себя. Но второй питекантроп здоровый троглодит оказался, - как засветил мне по портрету в ответ за товарища, который был у меня в то время на месте лица (портрет – на лице, не товарищ, конечно, товарищ еще с колен не поднялся, на лицо он мне чуть позже уселся), так глаза мои брызнули синим пламенем.

Доказать-то я им доказал отсутствие в мире бога и человека, но сидит же ведь кто-то во мне, - молча сам себе думаю, - который страдает бессмыслием и ненужностью никому, которому все не так и больше всех надо. Он больше меня, может быть, знает, что где-нибудь да должны быть цель и значение, и свое требует, будто ими одними только питается. Он, наверное, знает то место, где все люди – братья, и переживает мое одиночество на земле как неизбежность для человека. Вот и в четырехглазом где-нибудь человек прячется, ведь не что-нибудь, человек из него в прошлый раз меня матом покрыл, сам бы он ни за что не решился, и нематериалистическую сентенцию выдал помимо воли оратора.
Заела меня не на шутку злоба против ученого лекторишки, - на него самого, не человека, живущего в нем, хотя, конечно, трудно сказать, который из них он есть сам. Ах ты, думаю, умник ты четырехглазый, химера ты двухголовая: значит, когда партии-правительству бог не с руки, так и ты его не имеешь, а как общественное колесо в другую сторону завертелось, так и тебе откуда ни возьмись бог явился. И тогда я вбил себе в голову тугую мысль вместо гвоздя – самому дойти до того места, где бог живет и посмотреть, дома он или нет его. В церковь со своим умом не пойдешь, туда с общими молитвами ходят. Найдешь ли ты бога в молитве или ту силу внушения, которая вместо бога в церкви живет? У меня чувства и мысли одной веревочкой связаны, вижу я: не смогу вслепую, без знания, богу поверить. Остается один путь – философия.
И пошел я искать то место, где философия продается всем желающим с ней познакомиться. Так синеглазым в книжный мир и ввалился. А с полок на меня вместо вечных истин уставились голые бабы с мужиками и без, выставив мне навстречу окорока, как в магазине продовольственного потребления, готовые продаться первому встречному, который сможет их оплатить.
Ничего себе, думаю, свершилась духовная революция, о которой так долго говорили диссиденты, правозащитники и демократы всех мастей и народов! Широко продажные книги в храме вечных истин устроили публичный дом под видом свободы, независимости и прав человека. Когда-то в «бездуховные» времена, замирая сердцем, я входил сюда с чувством страха и благоговения. Рядом с этой ассамблеей мысли, чувства и духа я уничтожался в песчинку и люди, родившие их, мне казались богами. Я с ужасом ощущал величие человеческой мысли, разлитой в атмосфере книжного мира. Я знал, но не верил, то книги могут изготовляться на механически мертвых станках, как обыкновенные вещи, мне казалось, они рождаются живыми, как дети и как дети несут в себе нераскрытые тайны.
И вот сейчас, после всевластия «бездуховной» материи, смотрят на меня временные существа – голые бабы вместо запрещенных мыслителей. Их различные части тела навязчиво-нагло плывут мне в глаза задом и передом, меняя размеры и позы. Я отмахнулся от публичного призрака свободы и демократии, рассмотрел в конце магазина вечные истины, загнанные в дальний угол голыми бабами, и продефилировал к ним с высоко поднятыми синяками.
Баб на полке мой поступок удивил чрезвычайно: казалось бы, свой в доску парень, ни разу в жизни не поднявшийся выше баб и бутылки, прошел, не глядя, мимо их порнографии к забытым в углу вечным истинам, сваленным, как мусор и хлам, подальше от глаз покупателя.
У резервации мысли и духа сидел надзиратель в виде фифочки всей расфуфыренной.
- Заверните, - ей говорю, - будьте любезны, мне в пакет всю мировую философию, какая ни есть от начала рода человеческого.
- А не будет ли Вам слишком тяжел груз сего знания? – расфуфыренная фифочка ехидно мне улыбается.
- Ничего, - говорю ей, - мы, шахтеры, народ выносливый, до дома как-нибудь дотащу – своя ноша не тянет.
Она не прекращает мне ехидных улыбок.
- Вам, - говорит, - Шопенгауэра с Гегелем в один пакет завернуть или в разных руках понесете?
- А что ж, - говорю ей, - им в одном мешке тесно будет?
- Да, - опять она мне улыбается, - боюсь, как бы они в одном мешке не подрались.
- Ну, тогда, - я ей улыбку сужаю, - не надо нам ваших Гегелей-Шопенгауров, сыпь сюда что-нибудь русское, для души.
- Ну, видимо, правда, конец света близок, как говорят, если шахтеры мировой философией занялись, - даже будто искренне она удивляется.
- А кто же, кроме шахтеров его отсрочит, - удивляюсь я как бы ее удивлению.
Поняла наконец, что я не шутки пришел с ней шутить, засуетилась, забегала и даже язвить перестала, - у них сейчас, говорят, зарплата от продажи стала зависеть. Насыпала она мне полные закрома всякой философской всячины и философский словарь подсунула, хотя я ее не просил, кое-как до дому дотащил, тяжелая все-таки оказалась наука эта, философия т.е.
С тех пор у меня обычай завелся: как получу зарплату, так непременно куплю себе какую-нибудь философию, поставлю на полку и хожу туда сюда вдоль нее, немея аж от восторга предстоящего чтения, возьму в руки, полистаю и назад на полку поставлю, но приступить к изучению накупленного себе глубоко знания никак не решаюсь, страшно мне, зачумленной крысе, припасть к первозданному источнику чистой воды, и вовсе не потому, что боюсь не понять заумных вещей, а напротив, понять то, что никогда не должно быть понято человеком, то, за что меня Смерть с малолетства преследовала. Наконец собрался с духом и засел за свои философии. Время суток подгорелой кашей задымилось у меня в голове. Оторву чугунок от книги, гляну в окно и не пойму: то ли светает мне на дворе, то ли сумерки надвигаются, то ли утро раннее невинной девушкой мне навстречу идет, то ли вечер поздний брови насупил, то ли спать ложиться, то ли на работу идти. О телесной пище совсем позабыл, трезвым духом питаюсь.
Хожу, как пьяный от той философии, ушел в себя и позабыл, что помимо моей философии есть другой мир, в котором нужно ходить на работу, есть, спать и снова идти на работу. Встречаю я как-то на улице своего бригадира. Он уже издали заметил мой ненормальный вид, идет ко мне и машет руками, раздувая огонь возмущения, будто подбрасывает дрова в костер обвинительной речи. Подошел бригадир, увидел меня, как стеклышко трезвым, без единого мазка беспробудного пьянства и обомлел – его глаза застыли на мне в испуганном удивлении, будто не меня как есть живым, а мой призрак увидели, будто меня уже тогда в живых не было. Рассмотрев меня при руках и ногах и прочих частях тела, необходимых для жизни, выражение глаз сменилось на посюстороннее и на лице его обозначилось то, что не могло сказаться словами в моем приличном рассказе.
- Ах так, -говорит, - я думал, ты в запой ушел, а ты просто так на работу не ходишь!
- Да я, - говорю, - в самом деле в запое, я теперь от философии пьяный хожу, ум мой через край изливается.
- Так ты, - говорит, - посуду подставляй, пока последнего ума не лишился. Ну, я вижу, ты ЛТП (лечебно-трудовой профилакторий для принудительного лечения от запоев и алкоголизма) не отделаешься, тебе уже значительно дальше лечиться надо.
Спасибо бригадиру, не выдал, не уволили меня по статье за прогулы, а сократили, как положено по закону. Так и жил на «выходное пособие», познавая тайны вселенной. А мне много не надо, я и есть забывал и без водки пьян своей философией.
Читаю я, значит, разные философии и никак у меня сальдо с бульдо не сходятся, концы с концами свести не могу, т.е. никак у меня всеблагого, всемилостивого, всемогущего и всеединого бога не получается, хоть с той стороны к нему подойди, хоть с этой, чувствую в боге какой-то провал, а выразить его не могу, будто провал этот не доступен словам и положительным мыслям, все мысли в провал, как в черную дыру, куда-то уходят. Да оно и, вправду сказать, ни у кого из них, у философов т.е., тоже не получается, дебет кредит не бьет. Но они, как я, не расстраиваются: такие умственные карусели закручивают, что у меня голова от их выдумок кругом идет и чуть не дымится от перегрева. И какую философскую систему ни возьми – в ней нет человека, есть только множества человеков. Любая философская система отдает предпочтение человеческому множеству, потому что множеством легко оперировать, оно безлично, множество не станет возражать, если философ сделает из него чудовище.
Нет, думаю себе мимо общепринятых мыслей, что-то здесь, в мировой философии т.е., не совсем так, не совсем как надо в ней дела обстоят, каждый на себя вселенную тянет, как лоскутное одеяло, заголяя зад оппозиции. И стал своим умом и чувством искать, где вечная собака зарыта, не веря в абсолютную правду ни одной из сторон. И что же вы думаете, нашел я труп той собаки, которую между Разумом и Материей кто-то зарыл, хотите верьте, хотите – нет! Вот посмотрите на схему моей философии, что у меня получилось.

Здесь, в этой схеме, всем место есть, - и Разуму, и Материи, и Богу, и Человеку, и низкому, и высокому, великому и ничтожному, и малому и большому, ни одно звено нельзя оборвать, не нарушив ход жизни, у всякого Якова свой резон и все идет к общей цели. Земля и небо в центре мироздания – это мифическая реальность, т.е. самая жизненная и самая реальная реальность, реальность духовного плана. Человек в центре мира, - в голове у него Разум, в чувствах – Материя, - нет места последнему злу и Смерть служит жизни, ничто не исчезает бесследно и все поправимо величием человека. Тут тебе и полярность, которая весь мир и человека из крайности в крайность бросает, тут тебе разное, тут тебе и единое, тут тебе и Смерть, тут тебе и бессмертие, тут тебе «все течет», тут тебе «все меняется», и «два раза в одну воду не войти», и здесь же из пустого в порожнее воду в ступе толкут, и быстрое время и застойная вечность, все проходит и все возвращается, ничто не вечно под луной и все стремится в Абсолютную Жизнь.
Конечно, погружение в туман индетерминизма, неопределенности т.е., борьбы двух начал мироздания, Разума и Материи, пугает отсутствием хэппи-энда, гарантированного человечеству. А что же вы хотите, философия борьбы двух предвечных начал не может быть точной наукой, тем более не существует извечной абсолютной истины как ясного света божественной свечи, на который летит человечество. Абсолютная жизненная истина есть нечто становящееся, не ясный законченный идеал добра и справедливости, а едва различимый мерцающий свет далекой звезды. Люди видят истину пойманной синицей в образе демократии и прав человека, но она журавлем взметнется в небо, оставив охотников за истинами в мертвом лесу застывших идолов Разума. Лишь новая философия России способна синтезировать оба полюса бытия в Абсолют реальной жизни, «вытянув» Смерть многогранной творческой деятельностью из ее темного онтологического логова на «свет божий». Коммунизм-либерализм – у них один и тот же «изм». Моей философии нет никакого названия, кроме философии жизни, она выше всякого «изма», никакой «изм» к ней не может прилипнуть. Всякий «изм» рвется к власти, а моя философия сама по себе, ей власть не нужна, чтобы вбивать себя силой в тугие и умные головы.
Здесь же, в этой схеме, сокрыта причина недолговечности жизни людей, она любому философу, как ладонь хироманта, расскажет, почему человек умирает, не завершив земные заботы: потому что в нем нет справедливости между плюсом и минусом, равновесия т.е., потому что в мире нет заслуженного отношения к Смерти, и она каждый раз, обижаясь, стремится уйти назад в свое логово, прихватив с собой человека. Смерть – существо ранимое, как сирота, как мать, непонятая своими детьми. Смерть – отрицательная форма существования жизни, ее антимир, она как бы отрицает человека с одной стороны, но с другой – дает ему для жизни отрицательный полюс, который живет в нем еще до рождения.
И тогда я отчетливо понял, почему в бухгалтерском учете всех философий нет равновесия жизненной правды: у них левая чаша весов справедливости порожняя ходит, они своим положительным умом отрицательной стороны увидеть не могут, они видят лишь преступления зла и ужасаются ему хуже, чем ладану черт, забыв простую народную мудрость о том, что худа без добра не бывает, - черт мало у которой из них те весы только хвостом по пути в ад задевает. Они, знай свое, с боку на бок бога ворочают, то так его повернут, то этак поставят, то передом к миру, то к обществу задом. Слушайся, бог, да успевай поворачиваться, как избушка на курьих ножках перед бабой Ягой с Иваном-царевичем, - ко мне передом к народу задом, к народу задом ко мне передом.
То бог у них от своей переполненности начинает мир из себя изливать, как чайник пар на горячей плите, - хорошо еще простой образ вовремя под мысль подвернулся, видимо, бог не дал крепче выразиться, а то бы я мог хлеще сказать, если бы речь шла не о боге, а просто о ком-то другом, - то бог как бы тут совсем ни при чем: сотворил мир – и в сторону наблюдать, что из этого выйдет. И называют они, философы т.е., тот процесс, испражняемый богом, липким и тягучим словом «эманация», т.е. получается так, что я и вы все, наверное, тоже, не более того, как испражнения переполненного бога. С одно стороны, оно так, мы бываем на это дело похожи, но с другой – мы же все-таки люди, образы божие! Ведь ни один философ не скажет, что бог свои образы в виде отходов в мир выпускает, хотя из многих философий именно так оно и выходит.
Мертвецы, вампиры, вурдалаки не отбрасывают тени, они целиком из темного состоят, тень отбрасывает все живое, темную сторону своей души. И у бога живого есть своя тень, - может быть Церковь и есть его тень? Церковь называет бога живым. Но живое становится, развивается, изменяется, оно не абсолют и не стоит на месте. Куда же двигаться богу, если он всевидящий, всезнающий, всесильный, всеблагой и всемогущий? Он есть вершина совершенства. Иногда «детский вопрос» может завести в тупик и религию. Да и в любой философской системе, доказывающей или опровергающей бытие бога, «детских вопросов», как грибов в лесу после того, как прольется дождем вдохновение. Но их удивительным образом замечать не хотят. Я бы сказал, их не позволяют заметить те высшие силы, что диктуют философам свою философию. «Детские вопросы» видит тот мыслитель, который не ангажирован ни одной из воюющих сторон диалектики. Но я не знаю таких мыслителей, может быть, вы мне назвали, если бы я был еще с вами. Но я боюсь, что и вы их не знаете. А я вам так скажу, не было и нет изначально абсолютного бога. Бог творит человека, человек творит бога. Не только человек есть образ и подобие божие, но и личностный бог формируется на основе жизненного содержания бытия человека. Бог становится, живет и изменяется вместе с миром и человеком. Даже Бог имеет множественное число, Разум, Материя и человек множественного числа не имеют. Люди – не множественное число человека, человек – единица, он сам по себе, люди – множество, толпа, в толпе человек теряет себя, если он еще не стал человеком. Вот и пойми здесь, попробуй, кто кого на свет произвел.
Вот откровенный итог всей русской религиозной философии: «внутренний итог истории есть трагедия»; «окончательное обособление духовного добра и зла»; «личность, стремящаяся к абсолютному добру, может найти полное удовлетворение только в царствие божием, после преображения мира». Отдать мир людей на растерзание злу и бежать в трансценденцию абсолютного добра. Мир трагичен и в нем царит зло. Но оно царит в этом мире и вашими молитвами в том числе, господа богословы. «После преображения мира» - кто же будет его преображать, если вы призываете к бегству из мира в идиотское состояние «вечного блаженства», бог будет делать за вас эту работу? Но тогда для чего вообще затеял он эту игру?
Происхождение зла – это страшная тайна для вас за семью печатями. Но что мешает свободным мыслителям взломать печати? Страх выпустить джина из бутылки, признать самобытность Материи-Смерти. Да пусть лучше небо упадет на землю, да лучше издеваться над богом, выворачивая его наизнанку, чем признать существование чего бы то ни было, кроме бога и Разума, там, в запредельных сферах бытия! У одного – бог создал мир и отошел от своего творения, чтобы не быть причастным ко злу этого мира. Другой – находит темную сторону в самом боге. У третьего – бог, ввергая себя в творение, оборачивается злом и трагедией, так как «нет и не может быть ничего, лежащего вне бога», - раздваивают бога, противопоставляя его себе самому. А то вдруг бог в своем творении «обнаруживает себя как творец», напрочь перепутав бога с Разумом, который пал в материальный мир, как человек в грехопадение, и находит себя там в преображенном Материей образе. А зло тем временем, помимо бога, спровадило их из собственной страны вместе с их учениями и трансцендентальными поисками «абсолютного добра», как неуспевающих учеников учитель выводит из класса.
Из черного неба искрящийся снег
Белым ковром покрывает землю.
"Добро и зло нераздельны вовек", -
Я тайному голосу с верою внемлю.

Небо со снегом ложится на землю
В дымке туманной отчего края.
Весь этот мир я как данность приемлю,
Здесь густо замешено ада и рая.
Разум, Материя, Бог – вот три кита, на которых зиждется мир, три его бытийных основы. Борьба за власть Разума с Материей и борьба Бога с их волей к власти – вот ключ к решению всех философских головоломок. Диалектика с большой буквы, конец философским самоистезаниям. Содержание мира не разворачивается из Бога, а рождается в борьбе первоначал. Не быть ангажированным ни одной идеологией, ни религиозными догматами, подняться над их полем боя личностным живым умом и занять стратегическую высоту - вот что нужно человеку для спасения жизни и мира. Удивительное свойство ангажированного ума – ходить вокруг да около, натыкаясь лбом на очевидное, не замечать его. Не удивительно, что для русской религиозно-нравственной философии при кровавом разгуле исторического зла нерешенным остался вопрос источника его происхождения. Из моей же философии следует, что источник зла кроется в борьбе за мировое господство метафизических первоначал, Разума с Материей, и в Воле к власти как таковой. Философы от Разума рационалистическую хлестаковщину приняли за инспектора, присланного свыше, и угождали ей, как могли, изо всех своих умственных сил. Но философы застынут в «немой сцене», когда явится на землю настоящий инспектор их чиновничьего руководства умами людей.
Вы, конечно, спросите, отчего так получается, всей мировой философией не видеть того, до чего смог додуматься ты, простой шахтер без роду и племени, почему ты умнее всех оказался? А я вам скажу, здесь ум ни при чем, их умом подсознательный страх управляет, ум-теоретик существа Смерти боится и бежит от нее быстрее, чем от ладана черт (вот ведь дались мне ладан да черт, который раз сообща под язык подворачиваются! Наверное, от бедности речи, а может быть, потому что черт да ладан отдельно друг без друга не существуют). Они, философы т.е., - не с ладаном черт, - незавершенность бога боятся признать, чтобы без всесильного и всеблагого пастыря-поводыря не остаться, в человека не верят и под крыло всемогущего прячутся, соглашаясь быть его испражнениями, - яви, Господи, чудо всеобщего воскрешения чад слабосильных твоих, да будь таким, каким мы тебя выдумали. Ты не можешь, как мы, быть рожденным, незавершенным и становящимся, познавая вместе с нами тайны мира сего и того, иначе нам придется встать в центре вселенной лицом к лицу с чудовищем-смертью и тет-а-тет со своей совестью и грехами.
А мне-то что Смерти бояться, Смерть – нищета и убожество, а я с этими дамами давно нашел общий язык, мне даже с ними беседовать интересно. Я взял и признал неполноту бога и укорененность человека в Небытии. Назвал Разум отцом, а Смерть – матерью, и что же вы думаете, с тех пор все философии разных народов в мою схему ложатся, как кирпичики в общую стену, и стал я из тех кирпичиков один вавилонскую башню лепить. А может быть, эти слова, идеи и мысли созрели настолько, что буквально «висели в воздухе» и падали в мое сознание, когда я под ними сидел, как пресловутое яблоко на голову Ньютона.
Выдумал я богу вместо излишка, наоборот, недостачу, пожаловал к нему, как ревизор к товароведу: хватит, мол, нам в нижнем мире перед вами, святыми, отчитываться, будьте теперь так любезны нам дать отчет – под какой прилавок вы наше счастье заныкали (пусть простят меня господа демократы, я тогда еще старыми, материалистическими, категориями с богом беседовал, сейчас, конечно, дефицита нет, покупай любой, если деньги есть. Дефицит, конечно, означает отсутствие, но советский народ очень остро ощущал его присутствие).
А, вы думаете, бог смутился, стал изворачиваться и мне взятки совать в виде дешевого счастья, благость и радость дарить? Никакого счастья я не дождался, разверз бог передо мной бездну Смерти и говорит: на, смотри, где ваше счастье зарыто, если ты такой смелый, счастье ваше за тридевять земель за семью печатями у Кощея-бессмертного прячется. Глянул я в бездну, аж дух захватило, но ничего в ней не вижу – пустота черная, да и только, а из пустоты на меня взгляд какой-то идет.
Объял меня ужас от своей философии и все волосы дыбом голосуют против нее. Взмолился я богу: господи! Кто нам приготовил такую страшную долю - золотыми и железными цепями приковаться навечно к позорному столбу Смерти?! Ведь я же знаю, что это не ты и не дьявол, кто же это тот, кто грязь, низость и смерть возвел в основание жизни?! Скука, грязь и обыденность – ты не можешь всем этим быть. А если есть, то тебя нет, не существует, ты не можешь быть обыденностью, скукой и грязью. А если ты – не грязь, то почему твой человек существует в грязи? Но бог молчит, что он может сказать, он ведь и сам, как простой грешник, молится своему богу, холодея от страха неопределенности будущего. Бух! я под ноги богу: не выдай, говорю, господи, давай наше счастье вместе будем в Смерти искать. Бог говорит: ну то-то же, остынь маленько, вознесся не в меру, поперед батьки в пекло не суйся, не зная броду, не лезь в воду. Вздохнул я свободней и легче стал привыкать к своей философии.
И до того я в богоискательстве доискался, что бога стал чувствовать, ну вот прямо, как Витька, кореша моего. Сидим бывало с ним – с богом, конечно, не с Витьком, разумеется, с Витей много не насидишь, он в последнее время сдавать начал, примет бутылочку и рога в землю, а бог ничего держится, вместе с одной емкости из строя выходим или, быть может, это я выхожу, а бог еще остается, - и так задушевно беседуем, хоть по стаканам разливай наши мысли. Иной раз у нас дружеской беседы не получается – бог упрямый, как черт, ему обязательно на своем настоять надо, спорщик отъявленный, что твой Ноздрев, в запале спора иногда и бывшее выдает за не бывшее и, конечно, наоборот, - случается с ним такая беда. Иной раз он меня так достанет, что у меня желание черт пробуждает в лик ему съездить, - настолько близко бог ко мне расположен.
Да вы не пугайтесь на такое кощунство, бог на мое желание не обижается, он ведь знает, что заслужил. Он стратегически человечество к абсолютному благу ведет, а тактически столько палок судьбы о человеческие спины сломает, что спины трещат, как сухие поленья в жаркой печи. Но что ж ему делать, несчастному, коли он со своеволием человека совладать по-другому не может. Ну поостынешь немного, успокоишься, вспомнишь, чей лик перед тобой светится: прости, господи, - только и скажешь, - черт, мол, попутал, он, наверное, до Второго Пришествия не устанет тебе каверзы строить. И что же ты, господи, до сих пор не разберешься с чертом, как следует? А может быть, вместе на одно дело работаете, а, господи? Смотри у меня, осеню крестным знамением, - начинаешь опять забываться в дружеской атмосфере.
Перетянул я, значит, бога на свою сторону и легче мне стало созерцать глупость мировой философии. Они, мировые философы т.е., чтобы преображающую силу Смерти скрыть от человечества и от себя, да чтоб, не дай бог, как бы кто ни подумал, будто всеведущий бог посредством ничтожного человека из Небытия для себя знания черпает, постановили Премудрость бога от бога отнять и Софку, плебейку, родившуюся в горнем мире через грехопадение Адамова племя, в аристократические палаты Святой Троицы – Отца, Сына и Святого Духа – на порог не пускать и не под каким предлогом не присуждать ей высшего титула четвертой сущности бога. Выгнали незаконнорожденную из Святого Семейства и назначили быть Душой Мира без мысли о том, что присудили живой душе родиться в безродности, как свежей крестьянской девке, полной жизни и чувств. Очевидное, непосредственно наблюдаемое часто являет собой обратную картину той, которую утверждает разум человека. Чувственный мир и мир разума оказались плохо сопоставимы, но какой из них действительный, а какой мнимый, кажущийся, - чувства и разум на этот вопрос отвечают по-разному. Но почему человек всегда склоняется к утверждениям разума, а чувственное восприятие считает иллюзией? Почему главенство разума над чувствами люди считают хорошим тоном? Ведь разум без чувств, что река без воды, – одно лишь сухое русло, где только ящерицы-мысли скользят в извилинах мозга, обдавая его мертвым холодом.
Они начищенный до блеска Мировой Разум возвели в Абсолют, считая глупость простым отсутствием божьего дара, опять же, не зная о том, что глупость есть противоположный полюс ума, не дающая ему дойти до последней крайности теоретической глупости. Глупость – это своего рода присутствие отсутствия, «да» в «нет» и «нет» в «да», основа многоплановой логики, где «да» и «нет» сосуществуют одновременно. Что такое «есть» и что такое «нет»? Мы лишь знаем о том, что есть, но не знаем о том, чего нет, например, о Смерти, потому что со смертью все, что было, становится «нет». Может быть, «нет» Бытия – это «есть» Небытия. Но человек, скованный положительным мышлением не в состоянии понять такое «безумие» и выдумал закон Противоречия, основной закон логики, чтобы чувствовать себя основательно в этом призрачном мире: если есть «да», то не может быть «нет», а если есть «нет», то не может быть «да». И только наш человек, слегка воодушевленный отрицательным напитком забвения, может мыслить по-своему: «при наличии отсутствия», - говорит его дальновидность, которой не писан закон Противоречия. А что это значит в самом законе Противоречия: «… если есть «нет»? Как «нет» может быть «есть»? Значит, правильно будет сказать: нет «нет»? Но тогда получается, что «нет» отсутствует, его просто нет, его с «да» сравнить невозможно, потому что нечего сравнивать, на «нет» и суда нет, - тавтология, логическая ошибка: минус на минус получается плюс. Выходит так, что «нет» все-таки есть, нет на «нет» получается «да», если нет «нет», значит, есть «да», значит «да» и «нет» могут существовать одновременно? Значит, «нет» - не пустое отсутствие, оно есть каким-то скрытым отрицательным образом? Отрицая, «нет» утверждает. Я, пожалуй, остановлюсь, пока Разум не спятил, хотя из вышесказанного явно следует «наличие отсутствия» самого Небытия. Не избежать Разуму противоречия в своих законах, пока наш человек живет и творит на планете. И пусть он засунет свой закон Противоречия себе в голову, потому что больше его засунуть Разуму некуда.
Если есть Бытие, значит, нет Небытия. По закону Противоречия они одновременно существовать не могут. Тогда зачем мы говорим «нет» о том, чего нет? Значит, оно каким-то образом должно быть?.. Стоп! Меня опять понесло издеваться над логикой Разума…
В паутину законов вас ловит, как мух,
Хил стал и бледен великий ваш дух.
Логической сетью мозги все оплел,
Логически мыслит даже осел.

Может быть, я сам выражаюсь неясно, как настоящий философ, тогда возьмите к примеру обыкновенную женщину, в которой многоплановая логика существует чуть не с рождения, в которой «да» и «нет» не разлучаются ни на минуту. Если женщина говорит «нет», то надо быть последним дураком или, наоборот, очень умным, чтобы принять ее ответ как отрицательный… «Почему я сказала Вам «нет», почему Вы поверили в это?»
Да разве дело в одной только женщине? Не надо быть чересчур наблюдательным, чтобы увидеть ту же самую логику в истории, в природе, в обществе, в человеке. Разве не помогает счастью несчастье? Разве бывает худо без добра? Разве не облагораживает душу страдание? Разве не существуют на одно и то же событие противоположные взгляды? Разве не превращают освободителей в оккупантов, а оккупантов в освободителей? Но ум, неподвижная сволочь, твердит, как «Отче наш», свой предмет и ни с места: если есть «да», то нет «нет», а если есть «нет», то нет «да», и никакого «наличия отсутствия» быть не может, - говорит раздраженный Разум, не замечая своего утверждения присутствия пустоты в «есть «нет», сказанного вскользь, как бы в условности языковой формы. И логику-дуру настигнет проруха, но держит вас в страхе та немощь беззубая, а Разум, оседлав эту клячу, мнит себя рыцарем на белом коне.
Разум и глупость, какой глупец может сопоставлять два противоположных понятия? Но какие самые умные ученые теории и философские системы, короткие суждения и большие трактаты не отвергались последующими учениями и не опровергались самой жизнью, какой ученый, философ, политик в конечном счете своей неутомимой деятельности остался без греха глупости? – пусть первый бросит в меня камень за то «глупейшее» утверждение, что Глупость есть обратная сторона начищенного до блеска умного Разума. «Глупейшие» утверждения часто оказываются ближе жизни, чем самые разумные доводы. Глупость – неиссякаемый источник многообразия и развития жизни. Не Глупость опасна для жизни, но Пошлость – содержанка-любовница престарелого, выжившего из живого ума рассудочно-рационального Разума. Не «красота спасет мир», а красоту нужно спасать от рекламного опошления расчетливым Разумом. Красота, как и Пошлость, сделалась содержанкой богатого, – конечно же, мыслями, - Разума-двоеженца. Пошлость людская не ведает срама – во всех салонах приятная дама. Таланты, умники, гении рождаются за счет народных масс, опускающихся в недра Небытия, чтобы почерпнуть там новое содержание, за счет страдания и неустроенности простых людей, над которыми они потом возвышаются. В «глупой» российской деревне хранится жизнь от мертвящего влияния бездушной цивилизации.
Я вам уже рассказывал про отрицательную пустоту, которая стережет человека, как зверь неизвестной породы, но вам не мешает еще раз послушать, она стоит того, вы мне поверьте, я ее отсюда лучше вижу, чем вы оттуда. У вас теплота жизни размягчает крепость ума, и он плывет в ваших мозгах мутным потоком, а мое сознание, наоборот, кристаллизуется ясно и просто, как твердый лед из чистой воды. Пустота пустоте – огромная разница. Вот возьмите за образец пустоту простой ямы. Пустота ямы стоит в одном месте пространства неподвижной ловушкой и терпеливо ждет вас, не производя ни малейшего движения к действию, если вы, сам ротозей, случайно в нее попадете, то пенять вам здесь не на кого.
Смерть же – пустота не простая, она пустота действующая и ловящая, пустота в пустоте, так сказать. Пустота Смерти сама норовит к вашим ногам подкатиться, она не станет вас дожидаться, когда вы сподобитесь к ней заглянуть, она делает случай строгим законом судьбы, скрывающимся в двойной пустоте, согласно которому вы идете своим путем в ее костлявые руки. Мы под гипнозом пустоты идем к ней в пасть, как мышь к удаву. А с вашим, господа, однобоким умом из ямы Смерти не выбраться, ум видит только пустоту простой ямы и слепо ведет человечество в безвозвратность второй пустоты, ему никогда не открыть второй план бытия, где случайность является законом судьбы.
Человек всю жизнь боится чего-то не совершить и не совершает, и не стремится к совершению, будто оно и не хочет, чтобы он его совершил или вообще свершиться не хочет. Человек предпочитает оставаться неосуществленной возможностью, чем тратить силы и жизнь на осуществление этой возможности, поэтому и возможное воспринимается как невозможное, и то невозможное, невоплощенное, неосуществленное, которое не пустили в жизнь, само отказывается от человека и сам человек становится невозможным для вечной жизни.
Вы, господа, своим умом такую смерть на земле расплодили, какой раньше не видано было. Наша, глупая, Смерть, только поверху людей размашисто косит, не трогая их корней в черной тайне земли, а ваша, умная, смерть, как аккуратная баба, каждую травинку с корнем из жизни выпалывает. Наша, черная, Смерть никогда человека до конца не убьет, а белая, ваша, навсегда ликвидирует человека, не оставляя надежды на его возрождение.
Оставьте, господа, ваши теории, изучайте философию в популярном учебнике моей «серой» жизни! Тут вам будет и тезис, и антитезис и завершающий синтез со смертельным исходом, унесший меня на новый виток восхождения. Есть где разгуляться сложности вашего разума по простому полю моего бытия. Вы, наверное, думали, что простота, так себе, - недоразвитый примитив, недоносок божьего дара и к сложности ума причастна лишь одной стороной – стремлением во что бы то ни стало ее упразднить. Ан, нет, господа хорошие, простота есть плодородная почва для взращивания живого ума. Видимо, я недаром раньше сказал о простоте в основании сложности, не всякий гусь свинье не товарищ и всякая медаль имеет обратную сторону. И жизнь моя шла тройным путем, как философы этого требуют: сложность врожденного разума не понимала простоту обыденной жизни, но они упорно шли навстречу друг другу, ломая преграды, как темная река взламывает лед на пути к теплому свету, пока не встретились обе в «Рассказе покойника».
Простота – не простое отсутствие сложности, это стержень простоты, на который нанизан весь мир. Это онтологическая категория, я бы сказал, но не Разума, а Материи. Простота как форма онтологического бытия Праматерии, предсуществующее начало. Простота как диалектическая противоположность сложности мироздания. Тайна простоты велика есть, она несопоставима с тайной сложности, простота непознаваема из-за своей простоты. Чем глубже наука постигает мир, тем более рассеивается сложность и обнажается простота. Сложность Разума сводится к простоте Материи. Сложность познаваема, простота ускользает от положительного мышления именно за счет своей простоты, она отзывается лишь на зов интуиции, обозначая свое наличие лишь тому, чьи мозги еще не увязли в паутине Разума. Простота Материи вышла из Ничто, она также неуловима Разумом, как и ее основа. Простота – основа бытия. Так что родовитость, аристократизм и элитность снобов – эфемерность и блеф рядом с простотой народа. Не постичь простоту однобоким мышлением, здесь нужен синтез Разума и Материи. Гениальное все просто – что для гениев от Разума это выражение? Фигура речи, не более того. Для них как тьма – лишь отсутствие света, так и простота – лишь отсутствие сложности.
Люди верят в существование бога как бестелесный идеальный субъект, философы и ученые верят в онтологическое бытие Разума как изначальной идеальной субстанции, идеальной основы мира. Но никто не верит в невещественное существование идеальной Материи, Праматерии, Первоматерии, даже после того, как она явила свой лик в пролетарской революции, привнесла в плоский мир Разума свою идеологию, обнаученную идеей материализма. Вот ведь когда частица и античастица при столкновении аннигилируют, т.е. убивают друг друга, Материя становится «чистой» энергией без носителя, без вещества т.е. Почему же Разум может быть «чистым» и подвергаться «критике», а Материя – нет, про нее – ни слова, ее просто нет? Потому как издревле повелось, что аристократия, элита – это Разум, а народ, плебеи, чернь, пролетарии – это Материя. Материя – субстрат, подстилка, материал, глина, из которых идеи-скульпторы Разума творят вещественный мир. Поэтому ум, лицемерная шлюха, двуличная сволочь, прощелыга, проходимец и вор, карьерист, недоносок и выкидыш из тайного чрева вселенной, говорит, что Материи нет, она не существует как субстанция в идеальном лоне мироздания, чтобы внушать нам, безродным, свои выгоды, выдавая их за народные ценности. Его предвыборные обещания - речи с трибун, газет, телеэкранов - не смогут завесить лапшой ваши уши, когда вы узнаете, что Материя есть, вы – дети Материи, вышедшей из Ничто, в вас тайна спит, а в либеральном уме одни выгоды.
Терпеть не могу, когда всякая «элитная» чернь народ простым называет. «Простой, поди у кобылы постой», - говорила моя покойная бабка. Я ведь тоже считал себя «простым» порождением народных масс, низшей кастой в каком-то роде. Ученые казались мне людьми, наделенными особым даром, складом ума. Наверное, я уже тогда интуитивно боялся Разума и чувствовал к нему отчуждение или Разум ко мне. Врачи мне казались людьми особой породы, которые не боятся ответственности за жизнь и здоровье людей. Потом я, разумеется понял, почему они не боятся ответственности, потому что не несут никакой ответственности. И среди ученых я потом встретил не мало дураков, дураков от Разума.
Я ведь тоже так думал, что философия – нечто запредельно сложное, не для средних умов, как говорится в народе, что философом надо родиться, тем более, что философы любят подчеркнуть свою исключительность разными страшными надуманными терминами, которые легко переводятся на простой человеческий язык. Оказалось, философией нужно увлечься, не боятся ее и ее жрецов-хранителей, думать самостоятельно, и она перед вами откроет все свои тайны, и этого мира и запредельного. Я человека уходит корнями в Ничто. Если человек не наполняет свое Я содержанием, оно, пустое, засасывает человека в Ничто, вовлекая в себя и окружающих его людей. И если это воронка вождя, политика, лидера, то засосать в Небытие она может огромные массы. Так что, люди, наполняйте себя содержанием, чтобы в вас не открылся кратер в Ничто, откуда изливается лава обид, жажды власти, алчности и самолюбия. И тогда шоу-бизнес не сможет наживать себе состояния на бездарной пошлости своего «искусства», и св. отцы к богу поближе станут, если торговля освященным валовым продуктом и ритуальными услугами не так бойко пойдет.
Многое открылось моему сердцу, больше, чем моему разуму. Но чем оно было таким, мое сердце, чтобы уму философских школ, ученым званиям и степеням навязывать бредовые мысли? Поэтому я обращаюсь к вам, «простые» люди, которые еще не утратили способность верить в чудесное. Не каждому гадкому утенку суждено стать прекрасным лебедем, но всякий гадкий утенок мог бы им стать. Да и сам я не использовал эту возможность, вот такую посильную помощь я богу оказал в деле борьбы с борцами за власть и Волей к власти, - еще одну грешную душу от земли отпустил, дезертировал, можно сказать. Но вы, «простые» добрые люди, если до кого из вас дойдет мое откровение, не унывайте. Ведь даже христианская религия, для которой земля – лишь исправительно-трудовая колония перед вечной жизнью в аду и в раю, и для нее уныние – самый тяжкий грех, после гордыни, может быть.
Люди вам не точки поверхности единого шара, одинаково удаленные от центрального бога, каждая судьба имеет свой радиус, чем дальше удаляясь от центра, тем больше расширяя вселенную, проторяет для бога пути продвижения к цели, загадочные, далекие и страшные в своей новизне, не те, что натоптали святые густой толпой у подножия центра. Для бога святой, что выстрел по воробью, сидящему рядом не ветке, что оборвавшийся крик, не родивший дальнего эха, что камень поперек реки, загородивший течение жизни, что удар мимо цели, что цветочки без ягодок, что любовь без зачатия, что мысли без дела, что сердце без жизни, что слово, сказанное мимо души в белый свет, как в копеечку. Когда же падший человек из глубины преисподней свой взор обращает на бога, он обратным взглядом-любовью проникает огромные просторы загадочной тьмы, значительно большие, чем видят святые, соседствуя с богом в одной коммуналке…
И этот простой, как веревка, вопрос взаимосвязи бога, святых и грешников узлом завязался вокруг моей шеи. Недолго длилась наша с Богом идиллия. От какого-то недомыслия и недосказанности завелся во мне червь сомнения: кажется мне, бог от меня какую-то заднюю мысль в себе прячет и не хочет до конца мне душу свою открыть. Стал я вдруг задумываться и подозревать что-то нечистое в наших отношениях с богом. Мысли одна страшнее другой показывались мне на глаза, как тараканы из-под разных предметов. Я их гнал, бил и давил, как насекомых, но они ускользали так же неуловимо, как тараканы за печку, являясь опять посреди контекста философских раздумий и просто так, между прочим, самым наглым и неожиданным образом. Придут, встанут и удивляются на конструкцию моей философии, как практический чиновник инженеру-энтузиасту перед его проектом моста. Он аплодирует инженеру, жмет ему руку, поздравляет его и ставит резолюцию – «отказать», зная, что фантастический мост никогда не будет построен между двумя берегами. Или как народ, пришедший на митинг, перед воодушевленным оратором. «Ну, силен парень, ну, голова», - говорит восхищенный народ, цокает языками, покачивает головой, как китайский болванчик, мудрый от жизни, и расходится себе потихоньку исполнять обычные нужды в простоте и обыденности текущего по земле бытия.
И стал стелиться между нами туман неловкости и недоверия. Стали мы с богом пикироваться и беседовать на разные голоса. И стал мне Бог являться с большой буквы: извольте, мол, уважаемый человек, со старшими относительно Вас по чину и возрасту обращаться на Вы, а фамильярности ваши оставьте, потому как Я вам Бог, а не кореш какой-нибудь. Но и Я ему не сдаюсь, задираю голову кверху, вытягиваюсь и расту в своем собственном мнении и мое личное Я вырастает в моих же глазах чуть не в лошадь и мало не пускается рысью от избытка гордости чувств.
Я ему говорю: - Твои святые несут Твой Крест, как коммунисты переходящее красное знамя. А Он мне в ответ: - Красное Знамя – тоже мой крест. Я Ему: - придавили нас Твои Кресты, так что человека под ними не видно. А Он мне в ответ: - по-другому человек не может стать Человеком. Вот и попробуй с Ним спорить, ни на шаг от своего не отступится. Мне с женой было легче отношения выяснять, чем с Ним, Господом Богом. Это вам не наши политики, которые от своих грехов отрекаются, как несмышленные матери от случайных детей. Черт, тот хоть Креста опасается, а Бога и Красным Знаменем не напугаешь: «Красное Знамя – тоже Мой Крест». Красное Знамя – тоже Его Крест, только украденный чертом. А может быть, подаренный, а, Господи? Ты, Господи, даешь жизнь человеку не как награду с небес, а как Крест, который пронести должен каждый, и каждый не знает, зачем несет.
От книги к книге и день ото дня выращивал себя во мне паразит, червь сомнения т.е. Чувствую, точит меня какая-то мысль, не в голове, не в сердце, а где-то под ребрами, какой-то червь безрассудной тревоги. Я сижу о высоком думаю, душой в облаках летаю, а он снизу корни мои подгрызает. Он изгрыз все нутро и собирался выпасть наружу, а я по-прежнему не хотел его замечать открытым прикосновением чувства и мысли. Однажды он явил себя длинным, едким, бледным и гадким и встал одним концом перед моими глазами, пропадая другим в бесконечности. Червь сомнения выполз, но змея обиды заползла в мою душу. Люди почему-то не боятся увидеть чужое лицо на своем отражении, а я стараюсь меньше заглядывать в зеркало, может быть, чувствую в себе другого человека, который помимо моей воли часто делает то, что мне вовсе не нравится, особенно, когда мы с ним в нетрезвом состоянии, и ничего я с ним не могу поделать, как будто и не я это вовсе.
Змея в свою очередь ужалила того двойника-человека, который тайно во мне живет. Двойник закричал внутренним голосом так, что все высокие мысли в гнезда попрятались, приземленные в темные норы забились, и на Бога стал подниматься, будто от моего лица говорит: «Я думал, Я Тебе друг, а я Тебе – канал информации!» Я так думаю, что темная сила, которая живет в бессознательной душе каждого человека, меня на самоубийство толкнула. Видимо, Небытие решило, что Материя-Смерть слишком со мной разоткровеничилась. Ничто не собиралось спасать человечество, падшее в духе, оно ему погибель готовит. А тут выскочил самозванец какой-то и твердит о спасении человечества общей целью и новым мышлением, поэтому тайной силе остается одно – убрать самозванца с дороги и дальше вести человечество к гибели. Но Материю-Смерть так достала борьба с этим Разумом, так наскучило Смерти быть смертью, что она помогла мне с того света донести до вас мои мысли. «Через меня хочешь Ничто познать, себе его подчинить, над всем мирозданием власть хочешь взять?!» - кричит внутренним голосом мой двойник, будто его самого хочет Бог себе подчинить. - «Значит, я по божьей воле должен в пекло Ничто снизойти и оттуда посылать Тебе отчеты о своих исследованиях? Да нет уж, вряд ли Ты меня оттуда услышишь, я не космический спутник с того света сигналы Тебе посылать».
Шальная мысль меня прострелила насквозь, когда я шел к Богу с открытым забралом. Не в бровь, а в глаз саданула меня шальная мысль, когда я шел к Нему с ищущим сердцем. Я даже не сразу понял, о чем говорил мой двойник, но потом догадался. Так вот, думаю, для чего я Тебе нужен, чтобы мне, как лакею, Тебя содержанием пользовать, плерому твою пополнять, из Небытия Тебе информацию черпать. И я же еще должен перед Вами, Отцом, Сыном и Святым Духом, на Страшном Суде за грехи отвечать! Ну, уж я думаю, дудки, Ты сам мне ответишь за все, что я на земле терпел.
«Один раскаявшийся грешник Богу дороже ста святых его мучеников». Так вот где вечная собака зарыта: Богу святые, которые возле Него яблоки околачивают, не так дороги, как те грешники, что, съевши яблоко, в аду своего Я на земле пребывают. Собаку я давно откопал, вы это знаете, но под собакой лежала свинья: грешники дороги Ему не как люди, а как орудие познания Смерти-Небытия. Терпите, люди, когда-нибудь воскрешу. Воскрешу, значит, святых, которые рядом трутся, а вернуть к свету тех, кто Ему каштаны из огня ада таскает, не в его компетенции, - слишком далеко в ад зашли, своевольники. С ума можно сойти от подобного мироустройства! А еще говорит – в основание мира справедливость заложена. Какая, к черту, справедливость, где Он ее видел?! Он справедливость придумал лишь для того, чтобы человек больнее чувствовал несправедливость.
- Ты, Бог, - в глаза Ему говорю, - подтолкнул меня к смерти с рождения, как Адама, праотца моего, подвел к запретному дереву добра и зла, столкнул человека с райских высот, чтобы сделать из него канал информации, мост между тобой и непознанной Смертью. Страданиями человека Себя пополняешь, выгребаешь им, как ковшом с длинной ручкой, себе знание из помойной ямы Небытия? Да Ты, можно сказать, кровью моею питаешься!
- Ах Ты, Господи, - спокойно Ему говорю, а у самого нутро все кричит: обман! измена! предательство! – спасаешь святых, что у твоего престола, проповедуя, трутся, а тех, кто душу для Тебя в огне ада до золы обжигает, числишь пропавшими без вести. И ты мне еще после этого будешь говорить чужие слова о красоте, спасающей мир? Справедливость, которую Ты попрал, она одна спасет мир и успокоит неистовство Смерти. Я говорю – справедливость, я не хочу сказать доброта, если сказать – доброта, то нам с Тобой, Господи, нужно дать еще по тысячи страниц в тексте рассказа рассуждать что – добро и что – зло. (Я долго не знал, с большой или маленькой буквы написать слово «нам», ведь в нем и низкое – это я, и высокое – это Бог, и написал с маленькой, не желая клеить себя к высокому). Справедливость – для обоих родовое понятие (для добра и зла, разумеется, не для нас с Богом, хотя, впрочем, почему бы и не для нас с Богом тоже)…
«Ну, раз уж Ты решил такой эксперимент провести, чтобы мне для Тебя из Смерти информация черпать, – так будь по-Твоему», - влез опять двойник в мои отношения с Богом и торопится исполнить свою миссию, приказы т.е. Небытия. И вижу я, этот самый двойник, - и почему я при жизни его из себя не вытравил? – моими руками петлю на веревке завязывает, смотрю на руки, как завороженный, а сделать ничего не могу и сам голову в петлю засовываю. И Бог молчит, наверное, был шокирован моей выходкой, а может быть, понял, кто с ним говорит от моего имени, да поделать ничего не мог с этой тайной силой Ничто. Так что, не советую я вам, люди, с мистической силой дело иметь, ни с доброй, ни злой, одно лишь коварство с их стороны в достижении собственной цели. Тайная сила спасала меня, покуда я был нужен для какой-то надобности, но она же и подвела меня под другую силу, которой я, не думая, не гадая, оказался поперек дороги. Хотя, впрочем, они нас не спрашивают, рады ли мы знакомству с ними или бежать хотим, как от нечистой силы. А мы по слабости духа называем их происки Роком, Судьбой, предопределенностью, фатализмом.
Наступила гнетущая мертвая тишина, будто вышло из могил гробовое безмолвие, будто и нет никакой жизни на свете, будто сама природа замерла в испуганном ожидании того, что я буду делать. Она уже знала, что я надумал, хотя я еще ни о чем и не думал. Ветер ударился в тишину, как о стену, испугано сник и тоже умолк. Говорят, что перед смертью вся жизнь проходит перед глазами, как кино на экране телевизора. Перед моей смертью кино не показывали, видимо, кинооператор от меня отказался. Оно и к лучшему – «ужастиков» я при жизни уже насмотрелся, не такой уж шедевр искусства, чтобы его два раза смотреть. И кино мне не показали, и небесный свет в конце тоннеля я не увидел. Меня, вернее, душу мою, даже в тоннель не впустили. Так и остались мы с ней в своей одинокой берлоге в подвешенном состоянии – ни земли, ни неба. Весим и смотрим на свое безумное творение – наше бедное тело в аналогичном, т.е. подвешенном, положении. Весит, будто мешок с костями, если не сказать, с чем похуже. Глаза, потревоженные непредвиденным шагом хозяина, выскочили из орбит, голые, гладкие, перепуганные, как бабы из горящего дома, и застыли на посиневшем лице удивленным вопросом, напоминая своим видом тот нехитрый анекдот: «ни фига себе, неделька началась», язык лопатой воздух лакает, рожа распухла и на себя не походит. Одноглазая тьма пялит в окно свое лунное бельмо – все вынюхивает, все выглядывает, старая ведьма, уставилась на тело, как на свою добычу. И сердце, связь души и тела, уже не бьется. Когда душа отлетает, оно умирает с телом, сохраняя верность ему, оно остается с больным, униженным, павшим с надеждой на воскрешение.
Только, чувствуя я, душе-то моей и горя мало, будто она даже рада, что вышла из тела. Она замыслила побег – уйти из мира тесного, и проискам моего двойника сопротивляться не стала, а может быть, заранее с ним сговорилась и меня толкнула на этот путь. Ну, ей, может быть, и будет какой-нибудь путь, но нам-то с телом конечная остановка. Ах, ты, думаю, такая-сякая, святую, что ли из себя возомнила?! А не тело ли растило тебя с колыбели, когда ты из него свои глазенки на мир таращила, когда ни бэ, ни мэ сказать не умела, не тело ли себе во вред исполняло твои прихоти и своеволия, когда ты своенравия набралась, гонору т.е., не тело ли устремлялось туда, куда тебя черти несли, не тело ли страдало и мучилось по утрам, когда я водкой заливал твою боль? Не знаю, что с тобой дальше будет, но пока ты живешь, а тело вот, без вины виноватое, висит, не колеблется, и не знает, за что ему такая экзекуция выпала.
Небось, забыла уже, как в баню вместе ходили. Как напарившись до того, что ты из тела чуть не выскакивала, - да в снег, да в прорубь! да опять в парную! А как после баньки, утоляя жажду пивком, да приняв слегка водочки, возносились вы к небесам вместе с телом, - тоже не помнишь?! А теперь на тело с презрением смотришь, будто оно твоим никогда и не было. Ну, думаю, не прощу предательства даже собственной душе – загоню ее назад в тело. Я слышал, что так бывает, клиническая смерть называется. Да где уж там! через что загонять? Парадные двери закрыты – все верхние отверстия веревка туго перетянула, а с заднего хода входить – слишком уж для души непристойно. Так и остались мы – я, душа и тело – всяк при своем интересе, у разбитого корыта, можно сказать.
У дикарей существует табу мертвецов: в мертвецах видели демонов, врагов даже в самых близких умерших. Прикоснувшийся к трупу, участвующий в погребении сам становился табу. Запрещалось произносить имя умершего, дабы не вызвать его дух. Произнесение имени – прикосновение к покойнику. Самый дорогой член семьи с момента смерти становится демоном. Мертвым приписывали особое право на озлобление, первоначально все мертвецы были вампирами, все питали злобу к жизни, что побудило примитивные народы превратить своих близких дорогих покойников в демонов, и чем ближе, любимее усопший, тем больше опасности от него исходит. Получается так, что личность умершего распадается на душу и на «покойника», и вещий сон принес мне это прозрение, выходит, еще и на Я, на сознание т.е., как я сейчас наблюдаю на своем личном опыте. Как бы ни был добр живой человек, как бы ни любил своих близких, его «покойник» может причинить им зло и вред. В «покойнике» сконцентрирована вся «отрицательная», небытийная сторона личности, тень его, которая при живом человеке открывается в гневе, обидах и оскорблениях. Душа витает где-то в своих заоблачных высях, «покойник» мается в царстве теней Аида. А «Я» куда денется, может быть, мое сознание поглотит Разум? А не подавится ли, не вырвет ли его от несъедобной пищи моего сознания? Не сможет он его переварить. Так куда же податься моему бедному Я, в Небытие, назад к своим истокам, храниться там навечно или до возвращения к жизни подвигом единой цели Бога и человечества, который воссоздаст меня вновь из «покойника», души и сознания? Амбивалентность чувств – любовь и ненависть к одному и тому же объекту, борьба противоположных влечений двойной природы человека, после смерти личности амбивалентность распадается на любовь и ненависть: любовь уносит душа, а ненависть достается «покойнику». Но для «покойника» ненависть – та же самая любовь к человеку в кривом зеркале Небытия, результат попрания вселенской справедливости, его неравнодушие к людям – «от любви до ненависти один только шаг», ненависть, которая жаждет воссоединения с любовью в воскресшей личности.
И даже ночь, прекратив на время свой ход, замерла в растерянном созерцании непоправимого. От ужаса моей кончины погода резко похолодала. Так и стоял мороз всю неделю, оберегая мой труп от протухания раньше времени до полной консервации меня на вечное хранение в глухой земле без доступа воздуха. Бог за семь дней мир сотворил, чтобы я, плод его творчества, в петле провисел, дозревая, семь дней в его мире. Чудны дела Твои, Господи! Нашли мой труп лишь на седьмой день самоликвидации меня как субъекта: братану помощь срочно понадобилась. Братан-то, он ничего, добрый малый, когда ее рядом нет. Бывало и покормит и даже нальет, если я ему хорошо когда помогу.
Золовка как в дом вошла, да как увидела меня в подвешенном состоянии неразделанной туши, так и всплеснула руками и заревела навзрыд от неожиданности такого зрелища. Я, разумеется, тоже не ожидал от нее подобной реакции и сам ответно был тронут до слез. Но водой ее отливать не пришлось, сама отошла, слезы у нее быстро кончились и уже распоряжения брательнику отдает в форме безусловных приказов.
Вид я имел, конечно, неприглядный, но сейчас-то я ничего: одели, обули во что есть, причесали и даже побрили, обмывать, правда, не стали – все равно в землю закапывать. И гроб ничего себе, вроде удобный, - братан ворованных досок не пожалел, от меня ему благодарность. Хотя я б и в тесном гробу полежал, никуда не делся, нам, покойникам, в гробах не раскидываться, не на кровати, поди, как положат, так и будем лежать до Второго Пришествия, мы – народ смирный, непривередливый, нам что в лоб, что по лбу, хоть так, хоть этак засунь на тот свет, лишь бы там, на том свете, даром не беспокоили.
А здесь, сейчас, я Бога не чувствую, хотя, вроде ближе к Нему подошел, обиделся, видимо, Он на меня очень сильно, показываться на глаза больше не хочет. И поделом дураку, - мне разумеется, не Богу, конечно, - не лезь поперед Батьки в пекло, не зная броду, не суйся в воду! Стыдно сказать, какую я глупость надумал, не иначе черт опять подтолкнул: я средство для достижения божественной цели принял за самое цель, как вы, к примеру, цивилизацию и прогресс принимаете за конечную цель исторического пути человечества. Я уже говорил вам об этом, а сам попался на крючок Небытия, как глупый карась попадает на сковородку. Вот ведь какие разные вещи можно извлечь живым чувством из одной мертвой схемы моей философии. Видимо, философию схемами не охватишь, не опутаешь паутиной причинно-следственных связей. А вы говорите: разум, логика, здравомыслие!.. Не разливаем мы больше с Ним по стаканам душевные мысли, не является Он больше мне и видеть меня не хочет… А может быть, на совет ушел со святыми на том свете мою участь решать: куда мне путевку выписывать – в пекло, чистилище или по-прежнему между землей и небом оставить. Но мне их резолюции как-то до звездочки – у меня своя философия есть, по ней буду дальше не быть или быть, чужих указов слушать не стану, много тут всяких святых на небесах прохлаждается.
Вот и ночь моя подошла ночевать ее в гробу в своем доме. Золовка вызвалась со мной посидеть, больше некому, - и на том свете не оставят побыть одному, наедине с последними мыслями. «О покойниках, - говорит, - плохо не говорят. Хоть и были у нас с усопшим висельником не ахти какие отношения и свои законные разногласия, все же посижу с ним данную ночь, отдам последний свой долг. «Ах ты, - думаю, - «последний», да ты мне и первого еще не вернула. До последнего долга тебе еще долго, не одну ночь, надо мной сидеть». Подумал только, конечно, но ничего не сказал, я к концу жизни уже научился лишнего не болтать. И что же вы думаете, отдала она мне свою честь, последний долг т.е.? Куда там, прохрапела всю ночь, все долги, как сурок, проспала.
Я лежу один в полумраке, свеча в головах тускло светит и такая тоска за сердце берет, или за что еще там, хоть опять вешайся, - и на том свете от нее, проклятой, спасения нет (от тоски, разумеется, не от золовки, конечно, хотя, впрочем, и о золовке еще рано судить). Тонкое пламя свечи неподвижно стоит в изголовьях – оно не знает, куда вести умершего человека. Ее огонь, устремленный вверх, стекает вниз расплавленным воском. Иногда судорога озарения пробегает по нему от широкого основания до заостренной вершины и тонкой струйкой незаметного дыма уходит во тьму. Указательная стрелка свечи направлена в безбрежную высь, как если бы в ночной бесконечной степи, завьюженной снегом, слившим ее с небесами, кто-нибудь, человек или нет, ради шутки над заблудившимся путником поставил надпись «камо грядяши», - куда идешь т.е.?
Гляжу опять в свое окно-телевизор: свежий снег, сверкая, переливается в электрическом свете фонаря, как будто нападал с неба вперемежку со звездной пылью, как будто свет дробится в мелкую крошку и равномерно покрывает пространство возле окна. Чуть дальше березы, как выросшие из снега белые призраки, поджидают прохожего, чтобы спросить: как пройти в поселок на такую-то улицу, к преждевременно опочившему самодельному философу, с целью нанести визит вежливости новопреставленному «соратнику» Бога. В прожилки и вырезы каждого листика, - приходят на ум новые мысли, - в бесконечное многообразие симметрий снежинок и морозный узор на окне врезаны, вписаны, закодированы мысль, слово, знак природой для человека, словно кто-то или что-то хочет сказать нам своим языком сокровенные тайны, напомнить нам о том, кто мы есть на земле. Но мы забыли этот язык, а может быть, никогда и не знали, мы не понимаем и не читаем иероглифы узоров, а лишь изредка ими любуемся, когда находит грусть. Иной раз силимся что-то понять, что-то как будто вспомнить, но не в силах ума и памяти это сделать. Как будто иная жизнь, жизнь вне природы, иное существование в статусе ее "царя" лишили нас понимания, памяти об изначальном, помимо нашей воли сделали нас другими.
Природа забрасывает нас письменами, она кричит о высшем мире чистоты и красоты, но мы слишком низко пали, чтобы видеть тот мир, душа утратила его язык. Природа неповторима: каждый листок, каждый узор - свое сокровенное слово. Осенний ветер несет в забытье не услышанные, не разгаданные печальные листья-слова, то, что ушло, уже не будет сказано никогда. Грусть, тоска и печаль не быть услышанным, понятым, уйти, как будто никогда и не был. Люди листья жгут, как костры инквизиции, боятся услышать, прочесть о том, что было до начала времен и повторится не может, им страшно узнать, кем они могли быть и кем они стали. Им назначено жить, не зная смысла и цели жизни, и сгнить в земле, как прошлогодние листья. Уймись, природа! не кричи безмолвием неба о высоком, красивом и чистом, не трави людям души, они не вынесут этой боли безвозвратной утраты того, что могли обрести, что могло быть.
Рваная рана рассвета, стянутая бинтами серых облаков, сочится алой кровью, как кровавый знак предстоящей судьбы человечества, как отблеск пламени ада. Красная кровь материи течет из моего неподвижного гроба и повисает черными сгустками запекшейся тьмы. «Какое страшное сочетание цветов – черное с красным – думаю я от безделья, лежа в тесноте деревянной шкатулки, как непреходящая ценность неповторимого человека, - будто из черного отсутствия цвета для всех одинаковой смерти вытекает красное существо человеческой крови или, наоборот, живая кровь поглощается чернотой, если смотреть отсюда, с моей стороны». Как тяжело оно, непостижимое сочетание живого и мертвого, всегда ложилось мне на сердце на всех немалочисленных похоронах, которые я прошел за недолгую жизнь. Свинцово-тяжелое дыхание Смерти идет от черно-красных гробов. Я хотел лежать в разноцветном – голубом, оранжевом, ярко-зеленом гробу среди живых веселых цветов и спокойных уверенных лиц, но последнее красно-черное впечатление прожитой жизни ложится навсегда в уходящую душу. И уже в запредельном своем одиночестве вдруг понимаешь прямую ложь и полуправду неполноты религий и философских систем о полноте бытия за гранью жизни и смерти, о вечной и абсолютной жизни вне земных проблем, грехов и забот, понимаешь, что все это бред перепуганного злом человечества. Нет ничего абсолютного, законченного и совершенного ни в одном из миров, все неполноценно одно без другого. И только твой несовершенный промежуточный мир, мир любви и добра, зла и ненависти, бесконечно пугающий и бесконечно любимый, мир иллюзорный и падший, так презираемый мудрецами, лишь он один возможность абсолютной жизни и бесконечное стремление к этому идеалу. Один лишь истинный путь человека в том мире – земную жизнь возвысить до вечности.
По-детски растерянный, как и мы, ни за что сброшенный с неба, огонек свечи пугливо вздрагивает и трепещет, оставленный один на один со смертью покойника, то угасает от страха, то вытягивается ввысь, чтобы, оторвавшись от корня свечи, улететь малиновой бабочкой сквозь вечную тьму в родную обитель, подальше от грязи земли и ужаса Смерти. Храп мертвецки спящей золовки заполняет всю комнату – пугливый огонек бьет мелкая дрожь. Ночной бродяга солнечный свет пьяно вливается в оконные стекла, напившись мутного самогона у гулящей луны. Отец наивно чистого цветочка свечи, тронутый грехом смерти, он строго и тупо смотрит на своего малыша, а малыш, учуяв родное, доверчиво тянет к нему тонкие ручки, но вдруг, наткнувшись в отце на что-то чужое, резко отдергивает от него свою душу и навсегда одинокий отклоняется в сторону.
Иногда человек не знает, что он заживо умер, его больше нет, потому что его лицо всегда перед глазами живущих. Когда же человек умирает по-настоящему, его лицо очень скоро теряется в мире, оставшемся быть без него. Оно живет еще недолгое время в короткой памяти близких людей и потом исчезает в забвение независимо от славы, популярности и заслуг перед обществом. Фотография тоже не передает всего лица человека, ведь она – только копия, ученное изобретение подделывать бумагу под лицо человека, будто отраженный свет может передать жизнь лица на ровную плоскость. Вот я смотрю на себя со стороны, из-за гроба, и не пойму, я ли это лежу или кто-то другой. Конечно, смерть наложила на тебя свой отпечаток, скажите вы, совсем не удивительно не разглядеть себя в таком месте. Но дело вовсе не в том, что смерть изрядно поработала над моим портретом, я мог разглядеть себя после затяжных недельных запоев, после месива драк и пьяных падений, а сейчас не вижу лица, его просто нет, оно чье-то чужое.
В гробу уже человек лежит без лица, его нет у покойника, его подменяет собой маска Смерти, Смерть своим натуральным лицом смотрит из гроба. Ее маска пряталась за моим лицом всю мою жизнь, она, прикрываясь им, будто маской, прошла в белый свет и только ждала удобного случая показать окружающим истинное лицо всякого существования. Она сняла мое лицо, как комедиант посреди веселой толпы снимает маску, неожиданным образом обнаружив под ней другую, еще более мертвую, и уже кажется, он бесконечно может сдергивать их, не доходя до лица, будто перед вами не человек, а разряженная в маскарадный костюм пустота. Смерть живет в жизни под разными масками лиц. Всем ее маскам скучно и пусто видеть позади себя провал в безлюдную пропасть, поэтому они сбиваются в стаи и надевают на себя человеческие лица. Маска Смерти намертво прирастает к лицу человека и пускает метастазы в его неокрепшую душу. Маски стирают живые лица, маски становятся лицами.
Скучный осенний день
Подводит жизни итог:
Чья-то чужая тень
Диктует мне эпилог.
Так я лежу спокойно в гробу и размышляю над Смертью, пока золовка отдает мне свой долг, храпя на диване. Я знаю, что за гробом для меня жизни нет, - и для вас, кстати, тоже, - но меня это мало пугает. Смерть – не самое страшное, что есть в этой жизни, к миллиону ежегодных самоубийц приходит осознание простой этой истины. Ведь что такое самоубийство, как не эвтаназия больной души? Вы скажите, что я от своей философии отступил, что я на ней танцую, как на собственной могиле мертвец, - шаг вперед, два назад. Смерти танец исполняют тени тех, которых нет. Даже ничуть: человек, когда умирает, распадается на душу и на покойника, - я уже не один раз говорил вам об этом, - а сам человек пропадает, я пока не знаю, куда. Душа в своем мире, а покойник в своем антимире живут, а человек только на земле может быть, - повторю вам еще один раз, потому как предчувствую, что вы моему прозрению до конца не поверили.
Вы, наверное, меня спросите, в чем же тогда бессмертие существа человека состоит по твоей философии, как же ты собираешься человека, который исчезает, как призрак, неизвестно куда, на один уровень с Богом поставить? Люди в земле - не посевы озимые, всходов не будет. Ну, что же, я и на этот нелегкий вопрос постараюсь еще раз ответить. Глубоко в инстинктах и чувствах человека заложена вера в бессмертие, я бы сказал, возможность бессмертия, в которую не верит разум. Но это вовсе не значит, что вечная жизнь человеку будет дарована свыше, как чудо. Это чудо должен сотворить сам человек вместе с Богом, выполняя извечное к тому назначение. Я думаю так, что когда человечество в научную и духовную силу войдет, оно сможет посредством моей души и покойника меня самого из ниоткуда вернуть. И главная составляющая самодеятельного воскрешения человечества есть духовная сила, которую цивилизация сильно поистратила по дороге прогресса к ученой мощи. За наукой теперь дело не станет, ей уже один только шаг остался привести покойника в действие – клонирование называется.
Но вы, господа, с этим процессом ведите себя осторожней. Не дай тебе бог, человечество, узреть в клонировании победу над Смертью и поставить на поток производства оживление трупов, т.е. дублирование человека. Близко не подпускайте бизнес к этому делу, гоните его, проходимца, взашей. Ведь он быстро унюхает здесь колоссальную выгоду, ведь человек все отдаст за кусочек бессмертия. С прахом ближнего в очередь встанет на повторное оживление, а то и сам, еще не мертвый, будет себе вторую жизнь покупать, не надеясь на ближних и гарантии фирм, требовать себе безотлагательное оживление, в присутствии заказчика, так сказать. Встанет в очередь с отрубленным пальцем или иным каким-нибудь органом тела и с места его не сдвинешь.
- Так ведь Вы еще живы, - вежливо заметят ему представители фирмы.
- Ну так что ж, что живой еще, может, завтра умру, под богом все ходим. Делайте мой заказ, клиент всегда прав, я деньги плачу. Заверните мне меня, изделие т.е., в пакет, я его, т.е. себя, перед смертью, в последний час, в белый свет выпущу и дальше буду существовать в молодом и здоровом теле.
Но изделие уже впереди хозяина пятки чешет, только пыль столбом от деловой активности. И пошли гулять двойники по всему свету, такие штуки выделывают, от которых оригинал так и кидает в обморок. Поди теперь докажи, что ты – это ты, а он твой двойник, копия т.е. Упаси тебя, бог, человечество, достижения бездушной науки объявить победой над Смертью, как раз получишь Смерть в явном виде! Послушайте меня, господа ученые и бизнесмены, я отсюда больше вас понимаю в вопросах жизни и Смерти. Бездушная ваша наука логикой и механизмами оперирует, а то, что между живет, как вода в решето утекает сквозь вашу науку. Вы упырей, вампиров и вурдалаков сделаете реальностью жизни. Оно, конечно, в них и сейчас недостаток отсутствует, но все-таки они существуют, как аллегория, питаясь человеческой кровью опосредовано, в переносном якобы смысле. А ваша наука покажет Смерть как есть в физическом воплощении натурального вида.
Вот вы, ученые, говорите: чем глубже познание мира, тем яснее и четче проявляет себя математика. Мир, материя, испаряется, исчезает, материальный мир становится призрачным, как и положено выходцу из Ничто. Но ведь математика и есть сам Разум, тогда что же он познает в природе? - мир-то исчез, остался один Разум. Познавать мир одной математикой, живое измерить до генов числом – то же самое, что изучать человека, всю его неизмеримую сложность души и тела по одному скелету из мертвых костей. «Познание ничтожества жизни побеждает страх смерти», - так говорят те, кто боится и жизни, и смерти. Ничтожное познание познает ничтожество жизни. Лишь познание, познавшее Ничто, познает величие жизни. В полярном поле двух основ родится новое мышление. Быть может, в прошлом, а не в будущем живет надежда на спасение. В магическом поле полярных идей откроется новая грань мироздания. Ваше знание – это лишь то, что может быть понято Разумом. По ту сторону знания лежит океан незнания. Знание – это твердая палуба корабля, плывущего в океане незнания. Что с того толку, что под ногами твердая почва, если весь корабль подвержен риску утонуть в пучине этого океана. Почва уйдет из-под ног, когда буря в океане незнания поднимется против человечества и его утлого суденышка знания. Ученое мышление после свержения идеологии материализма еще больше погрязло в болоте мышления материалистическими категориями, в том болоте, в котором сидит весь «идеальный» западный мир.
Вам, господа, нужно науку духовностью оживить, перейти от анализа к синтезу. Дискретное мышление мыслит разорванный мир, распадающийся, подружить физику с лирикой, как я уже говорил одному из вас ученому лекторишке. Разум человека замурован в трехмерном склепе. Чтобы вырваться на свободу, он выдумывает мир из 4, 5 и 10 измерений пространства и времени. Но все это не более, чем фантазирование в трехмерном склепе, мышление числами, можно выдумать любое число измерений и заказать себе место на кладбище. Одно другому не противоречит. Разум способен лишь количественно множить миры, потому что его мышление идет вширь, а не вглубь. Трудом и умением, так сказать, обратиться к возвращению предков, а в чудеса господнего воскрешения я не верю – Бог, он ведь тоже по рукам и ногам необходимостью связан, как человек земными заботами. Любой свершившийся факт имеет начало, но не имеет конца и пересмотру не подлежит. Совершенное во времени уходит в вечность, свершившееся – застывшее время и содержится в вечном в неподвижном мертвом состоянии. Но ведь время и вечность диалектические противоположности, которые переходят друг в друга и подвергаются синтезу. Если человек будет способен запустить время в вечности, то, быть может, оживет и прошлое? Тогда и свершившееся может подлежать пересмотру?
Нам главное, господа-товарищи, в этой жизни друг друга не потерять, чтобы было потом кому кого искать в недрах Смерти. Память-сторож, хранитель вечности, - один единственный нам защитник от забвения на земле. Вы люди, живые мои, не скупитесь платить ей, памяти т.е., по штатному расписанию, не задерживайте ей надлежащую выплату. Память вам не бюджетный служащий, не «пролетарий умственного труда», она не любит, когда о ней забывают, потерянная память жизни уносит за край мистических туманов, куда не ступала мысль человека. А с любой потерянной жизнью, самой малой и незначительной, бессмертие человечества будет неполным, не найдет гармонии себе человечество, пока не восстановится все целиком до самого последнего человека. Пусть каждый из вас бережет в своей памяти чем больше людей и событий, чтобы ни одной крупицы не просыпать нам за край общей жизни в отверстую память Смерти-Небытия.
Так что, господа человеки, я на вас сильно надеюсь, не выдайте, милые, не оставьте в вечном забвении в лапах костлявой. Не дается человеку равнодушие к жизни, как дается оно высоким звездам и холодным планетам, как равнодушие вечного мира к падшему своему отражению, как равнодушие прибрежного камня к несмолкаемым жалобам обиженных волн, как равнодушие ночи к плачу дождя, как равнодушие разума к страдающим чувствам. Давайте перестанем друг дружке "в морды стучаться", давайте как-нибудь всем миром на косую навалимся, - всех не перевешаешь, как любят говорить висельники на святой Руси, кишка тонка у нее совладать со всем человечеством, если само человечество ей в лапы не свалится, как подгнившее райское яблоко. В перезревшей цивилизации есть такая опасность, потому что люди боятся личной смерти, но не боятся тотального уничтожения - загадка человеческой психики: "всем умирать не страшно". Поэтому человечество равнодушно относится к грядущему самоуничтожению. Общее не боится смерти - мертвое не умирает. Смерть преодолеть может лишь сообщество личностей.
Ну, и меня, конечно, не забывайте, покойника вашего, хотя, может быть, "глас вопиющего в пустыне" - это крик на весь мир по сравнению с "гласом, вопиющим с того света". Может быть, я не заслужил вашего труда моего возвращения, может быть, я много пил да мало работал на благо всего человечества, но ведь и я для Бога в страданиях жизненной неустроенности из Небытия информацию черпал, отрицательную, для Бога самую нужную. Разве вы забыли об этом? Может быть, за счет моих страданий на земле новый гений родится, - откуда вы знаете, что так не бывает? Чем больше глубина погружения Я человека в Ничто, тем труднее он реализует себя во внешнем мире, являясь в то же самое время живительным источником, трансцендентно питающим общенародную душу. (Вот же и меня заразил лекторишка учеными словами). Одаренные люди чаще всего являются лишь антеннами, проводниками трансцендентно накопленной творческой энергии нации. Я, конечно, вам этого доказать не смогу, но и вы меня опровергнуть не сможете. Вы не должны меня со счетов сбрасывать и вычеркивать из списка живущих. Вы уж постарайтесь, родимые, сделать так, чтобы стерся из списка времен тот злосчастный день, когда я с Богом поспорил.
Вы мне, конечно, скажите, наплевав на все мои доводы и больше веря очевидности истин, что смерть будущего не имеет, что смерть - это бездна, куда бесконечным потоком вливается жизнь человечества, где исчезают вера, любовь, судьба и надежда, откуда никому не будет возврата, ни святым и ни грешникам. Из смерти возврата не будет и нет - туда не проникнет Разума свет.
Нас не мучает совесть пред мертвыми,
Мы как бы не в силах ничем им помочь –
Никогда нам не слить воедино
Светлый день и темную ночь.

А я вам так скажу, мои дорогие читатели, взгляните еще раз, подумав, на схему моей философии, и вы поймете тогда, что Смерть не виновата в том, что она - смерть, что Смерть есть смерть лишь относительно ограниченности нашего бытия, что Смерть сама по себе не есть смерть, что Смерть сама есть основание жизни, как бы это ни казалось обратным, что человек на ярком свету тоже слепнет, как и во тьме, что тьма без света сама по себе кое-что значит. Вот, если вы узнаете, что она значит, то, может быть, и нас всех ушедших во тьму к свету вернете. В страхе свет бежит от тьмы со скоростью света и не может выйти за ее пределы, потому что основа мира тьма, а не свет. Ведь не спроста же вещи по ночам прячутся во тьму, чтобы побыть наедине с собой, побыть такими, как они есть, не позируя свету и людям. Вещи на свету людям лгут - это их поза, видимость. Они родом из тьмы Материи. Росточек тянется к свету, но корни жизни идут во тьму. "Если мы хотим преодолеть смерть, тогда мы должны воодушевить ее", - сказал один известный мыслитель. Но прежде, чем воодушевить Смерть, мы должны воодушевить свои души. Только наши живые души воодушевят Смерть, рассудок еще больше ее омертвит. А то, что я костлявую называю хромой, косой и горбатой, так ведь я не со зла, просто по старой памяти ругать все подряд, что поперек моей дороги становится. Может быть, она не косая и не горбатая, может быть, она красавица сама по себе, по-своему т.е., может быть, мы ее неправильно видим? Чем знание человека о Смерти отличается от инстинкта самосохранения животного? Человек знает, что умрет, а животное околевает без знания. Все знание человека о Смерти заключается в том, что смерть неизбежна. За тысячи лет философствования человек ни на шаг не продвинулся в познании Смерти. Ибо сказано было: "Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода". Не счесть того, сколько таких безымянных "зерен" полегло в российскую землю! И где же оно, это пророчество? Разве могло св. Писание прогресс и потребление принять за "многое плода"? О чем-то ином в Писании было сказано. Значит, сошло человечество с пути, завещенного Богом. Так и доныне не понял человек, каким же образом Смерть может приносить "многое плода".
Смертной таинственной сенью покрыт человек, как вселенная темной материей, но вместо тьмы познает свет. Стремимся к свету - уходим в тьму. Темная материя и "черная дыра" - черные знаки смерти вселенной. Познавайте тьму, как свет, и вы осветите мрак смерти. Я, кажется, уже говорил про это? Но не лишнее будет еще раз сказать. Правда, чтобы тьму распознать, нужно мозги иметь набекрень, что ли, вывернутые, какие я, к примеру, имел. Но, может быть, у вас, у левых и правых, мозги по разные стороны головы скособочены, а у меня как раз и были отцентрированы луной и солнцем, жизнью и Смертью, светом и тьмой, любовью и ненавистью, нуждой и свободой. Но с меня что теперь взять, моими мозгами, начиненными деликатесными мыслями, как изюмом пирог, скоро черви будут питаться, я своим бараньим упрямством все человечество, может быть, без надежды оставил. Чтоб его затмило, тот день, когда я с Богом поспорил! Но вы, друзья, не отчаивайтесь, Бог не выдаст - свинья не съест (под свиньей, я, конечно, имею ввиду не Смерть, а вашу алчность и волю к власти), вы всегда помните, что Смерть вам не какая-нибудь бездонная бочка, не пустота, в Смерти отрицательная мысль прячется. Но если она отрицательная, то это не значит, что она всю жизнь до самых корней отрицает. Как раз напротив, корни жизни в темной почве отрицательной мысли гнездятся. Как на песчано-каменистой почве вырастают цветы и деревья, так из Смерти рождается жизнь. Я постиг отрицательную правду Небытия, то, что Смерть сама по себе есть основание жизни, что Смерть такое же несчастное и жалкое существо, как и мы смертные, что именно чудовище Смерть таит в себе аленький цветочек бессмертия.
Ведь что такое Смерть, как не "наличие отсутствия", - напомню вам мою философию, - недаром столь глубокое прозрение высказано еще до меня нашим же братом, персонажем нетрезвого поведения: я же вам говорю, водка работе отрицательной мысли благоприятствует. Вы скажите, опять ты нам свое "присутствие отсутствия" в мозги клином вбиваешь, тебе же русским языком было сказано - пустота не может существовать вследствие того, что ее просто нет. Но и я вам так просто не сдамся, я опять обращусь к наглядному образу обыкновенной ямы. Ведь что такое яма, как не отсутствие вещества в определенном месте пространства? Но разве кто-нибудь скажет, что ямы не существует, когда угодит в нее со всего маху жизни с пьяных или трезвых глаз, днем или ночью? А разве кто-нибудь когда-нибудь выбрался из ямы посредством божьего чуда? Нет, каждый из ямы выбирается посредством собственной помощи или людей, случившихся у края ловушки. А тут вам не просто яма, тут яма могилы, - и пустота в пустоте. Вот вам, господа, логическое заключение, попробуйте меня опровергнуть и доказать, что Смерти не существует, когда она ходит у вас рядом под носом и даже живет внутри вас. Ведь что такое табу "дикарей", как не первобытно обнаженное чувство реального присутствия Смерти, восприятие ее как активно действующего и внутренне присущего самому человеку тайного существа, мистическое оживление Смерти. Только образно-метафорическое представление смерти доступно рациональному рассудку, одушевленная Смерть для него - чудовище абсурда.
Философы от Разума, прикрываясь древним образом, говорят, что истинный мир закрыт от нас цветастым призрачным покрывалом Майя, наброшенным над бездной Небытия. Истинно существующее на наш мир совсем не походит. Как моно сказать про такой мир, что он есть, что он существует? Жизнь человека - проблеск сознания между двумя провалами в вечность, мир - иллюзия, сон, мира не было, когда не было человека и мир исчезнет вместе с ним как его представление. Сказал бы я такое, к примеру, Витьку, что его нет, что он не существует, что он есть мое представление. Витек, нормальный человек, не ученый и не философ, дал бы мне красноречивый ответ, покрутив у виска указательным пальцем и послал бы меня к иным истокам бытия. Интуиция, подсознание и бессознательное, уходящие корнями к истокам сотворения мира, весь склад человека не приемлют такой философии. Кто из них прав, философия с наукой или простой нормальный человек, Витек, например? Но ведь каждый по-своему прав: мир соткан из Бытия и Небытия, из "есть" и "нет", из положительного и отрицательного полюсов, из света и тьмы - и все это существует одновременно. Вот это бесконечное чередование противоположных сторон возникновения-исчезновения создают киноиллюзию нашего мира. "Быть или не быть?" - лишь сам человек может ответить на этот вопрос. Не вопросы должен задавать себе человек, а сказать твердо "быть!", да так быть, чтобы все ушедшие стали быть.
Смерть сквозит через жизнь в каждом кадре ее временного существования. Не даром философы и попы говорят: Бог мир из ничего создал, из Смерти т.е., но для них, философов и попов, ничто так и осталось ничем. Но то, что Ничто есть нечто, особенно хорошо ощущаешь, когда из ниоткуда, из обыденной ровности чувств поднимается к сердцу тоска, страх и уныние. Из ничего, из трансцендентной нищеты приходят люди в белый свет радоваться изобилию жизни и уходят назад в нищету Смерти, в Ничто, не имея возможности протащить за собой сквозь ее не берущую взяток таможню нажитое добро на тот свет. Нищенка Смерть стоит за каждым углом и тянет к людям костлявые руки: дай мне, дай мне... - шепчет она человеку. А что человек может подать нищей Смерти, кроме себя самого, чем от нее откупиться, кроме как своей собственной жизнью? Смерть даже с бездонной бочкой трудно сравнить: в нее сколько ни кинь - она все пожрет и переварит в пустоту бытия, потому что все вышло из нее и туда же вернется, если человек не сможет ей объяснить истинный смысл ее назначения. Философы говорят в оправдание своего бессилия перед Смертью, что смерть придает жизни смысл, как любые противоположности не имеют смысла одна без другой и друг без друга не существуют. Жизнь не была бы жизнью, если бы не было смерти. Так у них жизнь высшим смыслом обречена на вечную смерть. Но Смерть не хочет быть вечной смертью, а хочет перейти в свою противоположность, и высший смысл найдет себя в бессмертной жизни.
Но человек упрямо копит имущества и наживает добро, лишая Смерть права собственности и не думая ни о каком назначении, кроме полезного назначения вещей и предметов. Мне иной раз кажется, что человек пришел в мир вором по существу: он не только добро, он даже жизнь у Смерти ворует. Он говорит Смерти: все, что я имею, мне бог послал, а твоя хата с краю, ты, нищета, ничего не имеешь, кроме дырки от носа, и я тебе ничем не обязан, разве что дыркой от бублика. Но ответьте по совести, зачем же тогда в Святом Писании сказано - Бог мир создал из ничего? Но мы-то с вами теперь знаем, что из "ничего" ничего не создашь, что "ничего" есть нечто отрицательное, скрытое от положительного мышления. Выходит, Бог, или Кто-то раньше его, в творение жизни у Смерти отрицательную основу для материи взял, уравновесив минусом плюс. Значит, и Смерть имеет право на собственность в не меньшей мере, чем любой смертный предприниматель, банкир и промышленник. С той точки зрения получается даже так, что Смерть есть мать неблагодарного сына, имя которому Гомо Сапиенс. Поэтому с первого дня Адама и Евы ходит обиженная Смерть по земле собирает украденное имущество, как гоголевский черт на Сорочинской ярмарке собирал по кускам свою красную свитку, пугая честной народ нечеловеческим рылом, экспроприирует экспроприаторов, так сказать.
Смерть, как народ, не удастся вам «кинуть»,
Сможет она из воров душу вынуть.
Как черт, собирает красную свитку,
Смерть, как и люди, не рада убытку.
Говорят так, что скоро завершит она свое собирательство, уже немного осталось, как черту один только рукав краденной свитки. Как раз к концу 20 века управится закончить свой труд. Но вы, господа, сильно уж так не пугайтесь, я ведь не могу наверное утверждать, что наша история именно так происходит, ведь не я же назначил апокалипсис к концу второго тысячелетия. Вы буквально не верьте всему, что я здесь вам наплел. Язык, сплетник и балаболка, самостоятельно клевещет на ум, - частенько такое бывает, - из низкой зависти к его правдивости и чистоте. Тот ему одни мысли на кончик языка посылает, а с кончика в жизнь срываются другие слова, также далекие от мыслей ума, как благие намерения наших политиков далеки от реальных дел ими же совершенных. Можно далеко зайти в таком состоянии, когда голова с ногами не дружит, но когда ваш язык голове не товарищ, то общество и человек заходят в такие далекие дали, что посредством ума им оттуда не выбраться.
Я думаю, - разумеется, как и вы тоже, - эти слухи насчет пришествия нежданного гостя, Смерти т.е., в виде всеобщего апокалипсиса сильно преувеличены: уж мы приложим усердие растащить ее добро так, что ей еще две тысячи лет не управиться в своих хлопотах. Пророки, видимо, не учли русскую самоотверженность в деле противостояния проискам (или - поискам, как вы считаете правильно будет?) жадной Смерти. И делиться ее добром мы со Смертью не станем. Наши умные депутаты вряд ли вынесут на рассмотрение проект закона о приобщении Смерти к справедливому делу всенародной приватизации, - они скорее рассмотрят закон валютной амнистии расхитителям ее собственности, - ваучера она у нас шиш получит. Хотя, впрочем, пусть себе получает, у нас в стартовых условиях все равны, и ждет на него дивидендов еще две тысячи лет.
Вы, конечно, думаете, что я пошутил на счет разворованного имущества Смерти. Ну, думайте, как хотите, а только по моей философии все в точности так и выходит, - Гоголь чертову свитку сердцем увидел, а я умом хочу вам ее доказать, - взгляните, еще раз, подумав, на схему, если не верите, откуда вам добро привалило. Так что, господа, всегда помните, в чей карман вы залезли, такой судья вас быстро приговорит к высшей мере, так сказать, без вашего закона и следствия, она вас упечет на вечное заключение в места не столь отдаленные на особый режим, где запрещены передачи и не бывает свиданий.
А торжество вселенской справедливости было так близко. Ведь нам же, народу т.е., сама коммунистическая партия власть отдала, можно сказать, в руки вложила. Где это видано, чтобы кто-то или что-то добровольно власть отдавали? Ведь китайский вариант в России вперед Китая напрашивался: под руководством коммунистической партии осуществить в стране радикальные экономические реформы и остаться у власти. Видимо, не обошлось здесь без промысла божьего. Ведь не зря же тот, кто это затеял, Богом помечен. Ведь что это было такое - Съезд народных депутатов? Ни что иное как народ впервые в истории человечества реальную власть в стране получил. Пусть он был изначально под руководством партии, но это бы долго не длилось, все равно бы народный Съезд взял свою силу. Он не позволил бы либеральным нуворишам развалить СССР и наполнил бы реальным содержанием все его три буквы С. Мы видели, как в буйстве страстей "сумасшедшего дома" Съезда народных депутатов и Верховного Совета рождались идеи здравого смысла, руководствуясь которыми в соответствии со своим конституционным статусом, новые правители не зашли бы так далеко в безумной подражательности "цивилизованным" формам реформирования самобытной страны, куда завел их теоретический Разум. Теории должны исходить из жизни, а не жизнь идти по теориям.
Пусть мы, народ, дети Материи, как издревле у философов повелось, я уже говорил об этом, а интеллигенция, инженеры, служащие, правящая верхушка, директора, ученые, предприниматели и прочие достойные личности в отсутствие родовой аристократии - элита Разума. Вот где мог состояться впервые за всю историю человечества синтез интересов Разума и Материи, зародыш новой экономической формации, новых трудовых отношений между людьми, где Материя, т.е. народ, не была бы лишена собственности, сделанной из нее же самой руками народа, во имя чего Россия и понесла огромные жертвы. Воля к власти Материи с Разумом, может быть, сменилась бы их взаимным пониманием, уважением друг к другу, если не сказать любовью. А это уже не просто новая формация, это уже онтология, это уже метафизика, это преображение мира в его основе, это уже путь к бессмертию человечества, всего человечества, а не текущего по земле поколения.
Вот к какой великой цели шла Россия сквозь революцию Материи и тоталитарное правление Смерти! Как бы раскрыл себя творческий потенциал народа, если бы он работал на себя, на коллектив своего "народного предприятия", а не на хозяина, который в Лондоне живет, покупает яхты, вывозит из России капитал и ни бельмеса не смыслит в производстве, с которого он стрижет себе прибыли. Может быть, даже настоящее трудовое соревнование могло возродиться, когда люди заинтересованы в результатах своего труда и своего товарища. И национальное достояние могло стать поистине национальным, а не рекламным роликом, упорно нам внушающим, что и мы, народ, якобы причастны к достоянию нефтяных и газовых корпораций. И акции - всякие хитрые бумаги, которые позволяют, не работая, получать проценты, были бы не нужны, а платили бы больше тому, кто лучше и больше работает, и не мертвый бы капитал мертвецов направлял экономику, а живой труд народа в согласии личного интереса с интересами Родины. А уж если предприниматель сам свое производство создал, так пусть бы он на рыночных весах свою выгоду взвесил: установить работникам заработную плату, чтобы они не о работе, а о зарплате думали, или сделать их соучредителями, собственниками своего предприятия, чтобы они зарплату зарабатывали, а не думали о ней. Но только гармонию частного с общим, к которой подошла Россия вплотную, либералы разнесли на куски в вакханалии примитивного реформирования самобытной страны, подменив ее идеологией пошло-эгоистического индивидуализма, такого же безличного, как человек толпы.
Помирить Материю с Разумом, Волю к власти сменить на Волю к справедливости, вражду и ненависть - на дружбу и любовь, - единственный был путь, которым шла Россия, мог вывести все человечество из предстоящего тупика либерального капитализма. Съезд народных депутатов и Верховный Совет могли выработать новые жизненно устойчивые формы общественного обустройства многонациональной огромной страны. Вовлечение все более широких слоев населения в управление государством - именно Советы могли стать таким массовым общественно политическим институтом, школой истинной демократии. Но наш народ боится власти, как Сатаны, и готов отдать ее любому черту, который заявит на нее претензию. Для сохранения внутренней свободы народ отказался от внешней власти. Мы, обладая таким несметным сокровищем, как папуасы продали страну за "стекляшки" и "бусы" западных ценностей. Вместо того, чтобы признать в Советах свое зеркальное отражение и начать духовно-культурное восхождение, мы уподобились крыловской обезьяне, разбив это зеркало, и погрузились опять в иллюзию ожидания "героя-спасителя". А уж эти "герои" не замедлят явиться, рафинированная безликость, сдобренная фальшью любви к свободе и демократии, под предводительством авторитарного самодура. Мы не успели взять власть в свои руки, как тут же, можно сказать, добровольно, отдали ее либеральным демагогам, прикрывшим свои гнусные цели фиговым листочком западных ценностей, который очень быстро отпал, обнажив тот орган мысли, которым они изнасиловали всю страну.
Дьявол на наших глазах вывернулся наизнанку, спрятал свой демонический лик и пошел гулять по всей стране мелким бесом в вакханалии нечестивого либерализма.
Наизнанку вывернут "сатанинский плащ",
С пьедестала низвергнут кровавый палач,
Но отдали реформы под мутным замесом
В расход Россию мелким бесам.
То, что Дьявол меняет свой сатанинский кровавый лик на воровато-пошлый облик мелкого беса, вовсе не говорит о его слабости и измельчании. Это прежде всего говорит об измельчании человека и, значит, напротив, о все возрастающей силе его влияния на измельчавшее человечество.
"Вперед" устремились нравственные мародеры поживиться на развалинах коммунистической идеологии. Ударились трижды бывшие партработники и комсомольские лидеры о новую идеологию либерально-рыночных отношений и обернулись они "цивилизованными" предпринимателями, бизнесменами, банкирами и реформаторами и повели за собой народ в новое "светлое будущее" - удлинили цепь и отодвинули миску. И воскурили они фимиам тем ими прежде гонимым правозащитникам, что обличали их в прежнем обличии, посадили свадебными генералами за богатым столом на бракосочетании с новой идеологией. И стал народ жить, будто в сказке - чем дальше, тем страшнее, и вновь чудовище-гидра ВСЕ ТАК ЖИВУТ поднимает свои стереотипные головы, и снова люди перекрашивают маски и перелицовывают лица под общественную физиономию.
Взяв у страны свое, положенное,.........
Явило новое время лицо ухоженное.
На нем о вечном думы не лежит печать,
Что проку о высоком ему в лицо кричать.

Смертью Смерть распознав, народ России выработал великую идею бессмертия всего человечества, его общую единую цель, пройдя через Смерть, родил ее через жертвенность, муки и кровь, положил на алтарь той идеи миллионы загубленных жизней. И тот же самый народ отдал идею на растерзание лощенным либерал-демократам, которые разорвали ее на куски, смешали с грязью ее кровь. В либеральном болоте водятся черти. Либералы люто ненавидели тот мир, где дети мечтали стать космонавтами, и устроили свой мир на земле, где дети мечтают стать бизнесменами, олигархами и ворами в законе. Господа либералы, вы творите зло на земле от имени Добра, Свободы, Разума и Демократии, имен, исполненных высшего смысла и не подлежащих сомнению. Но ведь и большевики были убеждены в том, что эти великие абстракции стоят на их стороне. Хотела ты, Россия, ухватить жар-птицу народного счастья, вселенской космической справедливости, но пронеслась эта птица мимо тебя, лишь своим огнем лицо твое опалила.
От истины темной опять отвернулись,
С замыслом божьим, слепцы, разминулись.
От добра отделить вновь пытаетесь зло,
Но даже святым не всегда в том везло.
Не для того Россия вынесла ад на своих плечах, чтобы к пройденному капитализму назад вернуться, отступая таким диким способом в царское прошлое, как Наполеон, по старой разграбленной "смоленской дороге", теряя былое величие. Перед жаждой богатства и власти "элитной" черни даже божий промысел устоять не смог.
Коли есть в человеке хватка бульдожья,
То во всем ему и помощь божья,
Коли может человек под себя что есть грести,
Значит, может человек за собой народ вести.
Народ так и остался наемником, отстраненным от собственности на средства производства и недра земли. "Недропользователи" стали хозяевами "национального достояния". Теперь судьба человечества представляется мне решенной, но не в пользу человечества, потому, как и Россия встала на тот же гибельный путь, по которому идет все человечество в никуда, т.е. к смерти. Исторической летописи не переписать, река времени вспять не течет, что в Лету упало, то и пропало.
Отреклись от тайны своего существа,
Предали глубины собственной сути.
Вместо новой страны Рождества
Утонули в речах либеральной мути.

Найти в себе мужество заглянуть в глубины омута социально-исторических процессов, а не скользить по нему легкой рябью своих мыслей, не задевая и не взмучивая его глубины. В глубинах бессознательного открывается мистическое мироощущение. Но не надо быть прорицателем, чтобы гибель человечества увидеть умом, а не мистикой. Ведь не зря же великие умы придумали диалектику, можно сказать, умом ее из природы и общества вынули. Зачем противоположности отрицают друг друга? Затем, чтобы потом войти в синтез и породить нечто новое, чего нет ни в одной из них. Человечеству кажется, что оно идет прямой дорогой вперед, а оно, словно краб, пятится боком. Разум победил Материю. Мир, изначально созданный на двух основах, живет и думает в плоскости одной из них. Только синтез двух основ может дать объемный, стереоскопический, мир. Но Материя побеждена, Разум стал полновластным хозяином мира. Куда может зайти мир, который пятится боком? Только свалиться на бок.
Китайский особенный путь развития? Я и отсюда легко предвижу, что экономика и отношения собственности Китая ничем не будут в принципе отличны от США и остальных стран капиталистической экономики. Может быть, из моих слов вам стало понятно, что китайский путь нам изначально был Богом заказан, в том смысле, что запрещен. Китай пошел тем же самым тупиковым путем либерального капитализма, каким идет все человечество, по крайней мере, пойдет и тот, кто еще упирается. В Китае также народ будет отстранен от собственности, тот же самый наемный труд вступит в свои права, проявятся те же самые мультимиллиардеры. Это не синтез Материи с Разумом, это то же самое однобокое развитие общества. Всякое одностороннее развитие имеет предел и кончается кризисом, когда вскрываются все нарывы и язвы больного общества. Ваш прогресс сквозит не ощущением праздника общего труда над постройкой нового дома, а ощущением спешки могильщиков в ожидании скорого прихода покойника. Все одностороннее, плоское рано или поздно кончится смертью, к смерти несет прогресс человечество. Я, кажется, уже говорил об этом, но что с того толку, предрекать гибель процветающим странам. Лбом упираясь в тупик, как и прежде, люди возносят молитвы надежде. Если всякая частная жизнь кончается смертью, то, может быть, все человечество ждет еще более страшное, чем смерть индивида, в соответствии с его масштабами? Мир Разум зашорил, как старую лошадь. Куда Разум ведет человечество? Не знают ни Разум, ни человечество. Но опять, и опять, когда очередная цивилизация упрется в край своего развития, остановится, казалось бы, неудержимый стремительный бег, встрепенется, воспрянет душа человечества, узрев ту пропасть, куда ее тянет прогресс, и вновь, и вновь из глубины веков, из тьмы мироздания КТО-ТО скажет подземным голосом: «поднимите мне веки». И узрит человечество, что не в оазис цивилизации лежит ее путь, а по бесконечной пустыне зыбучих песков без смысла и цели до полного духовного истощения. Найдет ли оно дорогу назад к подземному источнику жизни живой или уже не сможет свернуть с заданного КЕМ-ТО “прямого” пути?

Так я лежу в гробу в белых тапочках, в которых вы меня видите (про тапочки, конечно, для красного словца сказано, белых тапочек у меня и при жизни не было) и лезут опять грешные мысли от Бога и Смерти пьяную голову, что дескать, жизнь дана не Богом и не Дьяволом, а рождается от взаимной вражды и привязанности Разума и Материи. Смерть живет в жизни как ее ветхое основание. Ветхие силы Смерти - старость, болезни, немощность, но нет в мире силы сильнее этой силы. Смерть - контргруз от легкомыслия жизни, все явилось из ничего и уходит туда же: жизнь вышла из смерти, богатство из нищеты, счастье из несчастья, радость из горя, они жаждут встречи и бегут друг от друга, рождая то, что проходит во времени и уносится к звездам, где все, что было и не было, не будет и будет, где прошлые мечты и надежды спят безмятежно в колыбелях вечности, как младенцы у матери на руках, где нет ни богатства, ни бедности, ни умных, ни дураков и где все имеет свою настоящую цену. Откровение Смерти ставит человека перед самим собой, перед собственной сутью. Перед Смертью человек думает о том, кто он и зачем жил, - может быть, с большим опозданием, - а не о том, как и зачем живет общество. Перед ним предстают своя жизнь и судьба, свои мысли и чувства о прожитом, а не история человечества, а у меня даже в смерти глобальные проблемы из головы не выходят. Жизнь не Богом дана и не Дьяволом и не Материей с Разумом, ее истоки лежат дальше Смерти и бытия, жизнь прошла в этот мир через Смерть из глубин Единосущего. Время состоит из мгновений, у мгновения нет измерения, мгновение - точка. Сумма нулей равна нулю. Значит, времени нет, и движения быть не должно. Но движение - жизнь, значит, и жизни нет. Но жизни плевать на то, что ее нет, она живет и движется. Значит, время сложено не из пустых мгновений, а из неуловимых мгновений Ничто, основания жизни. Много тайн бытия встало передо мной, но разгадать их я уже не успею - увидевший Смерть каменеет в ней, как от взгляда медузы Горгоны. А без меня вам этих тайн не решить. Хоть я и оставил вам схему моей философии, но живого чувства из схемы не почерпнешь, оно уходит со мной за грань бытия, а без него вам тайну Смерти не одолеть. Закон Смерти даже Бог не в силах нарушить, - он мне говорил, я у него спрашивал. Чтоб его из всех календарей повычеркивало, тот день, когда я с богом поспорил! Прости, Господи, я опять субординацию потерял и вижу тебя по-дружески с маленькой буквы.
Не разгадать вам Смерти, положительные вы мои, а все-таки попытайтесь, приложите усилия, пошевелите мозгами и сердцем, может быть, и забрезжит вам свет в конце тоннеля, в тьму которого вы несетесь верхом на прогрессе. Вы главное не забывайте, - не устану вам повторять, - что жизнь не только радость, комфорт и достаток, убогость и нищета - это тоже она видом с другого боку. Серые деревья, обобранные ветром-грабителем, стоят, как жалкие нищенки, опустив низко ветви, чтобы просить подаяния. Луна, одинокая нищая странница, изрытая оспой впадин и кратеров, ходит под окнами, просясь на ночлег. Истощенное небо серой нищенкой засыпает в пространстве, свернувшись на земле, как на простой жесткой лавке. Подтаявший снег стал рыхлым, тяжелым, больным и смирился со своей обреченностью до безразличия к жизни и смерти.
А разве сама земля, колыбель человечества, не нищая побирушка, шатающаяся без дела в убогой вселенной, разве она не просит милостыни у солнца, разве она не молит бога о теплом дожде и снеге обильном? Вы посмотрите на землю в позднюю осень, когда нищета висит на деревьях открыто рваными клочьями, воет унылым ветром, пуская по миру бродячие листья, и растекается грязными лужами по дорогам, обреченно убегающим вдаль, и вам тогда станет ясно, что лежит в основании жизни, - тучная душа изобилия или пролетарский дух Смерти, ищущий себя в безвестности и нищете. Ранней зимой в лесу и полях над маломощным слоем снега стоят пожухлые мертвые стебельки и травинки. Стоят обособлено, не как летняя трава сплошным зеленым покровом, не видя и не чувствуя друг друга. Стоят увядшие, серые, мертвые над ослепительной радостью свежего снега, как знаки мертвой вечности, как напоминание солнцу, небу и человечеству о тайном долге перед подземным миром ушедших людей. Их тьмы и тьмы, как будто каждый из людей хочет напомнить о себе - им тяжко и душно на той стороне равнодушного мира, они хотят вернуться, чтобы долюбить, дочувствовать, досовершить. Но беспамятному человечеству дела нет до подземного мира, оно ищет счастья, радости, удовольствия и забвения мыслей о неминуемой смерти. Не любит человек пугающую скудость мертвой природы в позднюю осень. Но эти безмолвные знаки скорбного протеста своим бесчисленным множеством пугают только прозревшего человека, и Смерть торопится закрыть прозревшие вежды, чтобы не прозрело все человечество. Много разных судеб, но одно известно, - тому, кто истину познал, на земле не место.
Вы мне, конечно, тут же веские возражения поспешите представить: ты посмотри на прекрасные города и тенистые парки, разбитые по всей земле человеком, на гордые, вольные залитые солнцем моря, на величавые вечные горы, покрытые всегда зеленым кустарником, на пестрые ковры цветов, узорами выбитые по земле, - ну где же здесь место нищете и унынию?!
А я вам сначала отвечу: разве я говорил, что в нищете и убогости нет умиления и красоты? Нет, не говорил, и даже напротив скажу: мне серые кривые дороги, голая нищета осенних полей, низкое мрачное небо, причитающее мелким дождем над моей невзрачной землей, и ветхое сиротство деревенских домов во сто крат милее и ближе всей вашей цветочной пестроты, волосатой лесом промежности гор, напыщенной важности берегов и морей и высоты небоскребов, возведенных инженерами человеческой мысли, как вавилонская башня, под самый купол небес.
А во-вторых вам скажу: вы загляните на городские свалки прекрасных мегаполисов, да в подвалы и чердаки пышных зданий, облепленных дурой-рекламой, как у дурака туалет голыми бабами, - думаю, вы там не мало встретите нашего брата, отшельника жизни. А вы загляните поглубже в эти моря, облицованные сверху солнечным светом, - каких уродов и чудовищ вы там ни встретите, и чем глубже загляните, тем страшнее будут уроды, будто в самой глубине жизни, вышедшей из воды, заложено безобразие. Презрение красоты к уродству и ненависть уродства к красоте - что тайное их связывает в глубинах жизни и не дает оставаться равнодушными друг к другу, как кошке с собакой? А загляните под кору молодого пышного дерева, - не точит ли его там червячок, не выветривает ли горы движение нищего воздуха, не обращает ли в прах их величие, не распадаются ли вечные камни от ветхости времени, не догоняет ли всегда медленно ползущая старость быстроногую веселую молодость?
А что такое вся ваша вселенная, как ни бесплодная нищенка в вечно черной монашеской рясе, в подол которой насмешливые силы зла накидали безжизненных холодных планет и бросают ей в голову камни-метеориты? И земля, жалкий плод нечестивого грехопадения матери-вселенной мечется в пространстве без смысла и цели, и бесчисленные звезды горят, как поминальные свечи по едва родившейся жизни. И вы мне еще после этого скажите, что в основании мира не лежит Смерти и простоты, что вся ваша пышность, великолепие и красота, созданные хоть Богом, хоть человеком, не есть искусственно сотканное покрывало над остывающим трупом вселенной? Тем более, что метафора цветастого покрывала над гнилью и прахом придумана не мной, а пришла из глубины древних времен и темноты человеческой мысли. "Счастливы все одинаково, несчастлив каждый по-своему". Несчастье глубоко, счастье поверхностно и легкомысленно. Несчастье пускает вечные корни, счастье уплывает, как дым. Несчастье - темные глубины без дна омута жизненной сути, счастье - ее безмятежная гладь, залитая солнечным светом. Ни один лучик счастья не проникнет в глубину омута жизни без дна и без меры, никогда счастье не осветит его страшных тайн. У счастья одно лицо, несчастье многолико. Но не только глубина, открываются выси в страданиях душам. Нам горе и беды рождают искусство, счастье бесплодно, как красивый цветок для украшения жизни.
Вот так, господа, в устройстве мира дела обстоят, что Богу последняя собака дороже всего человечества без различия материальной состоятельности и политических взглядов, а вы мне про цивилизацию чушь несете, как курица несет яйцо без тени сомнения в абсолютной ценности родного предмета. Курице, может быть, и не стоит сомневаться в абсолютной пользе яиц, но вам, господа, следует задуматься над глобальными последствиями вашей цивилизации в отношении духовного здоровья человечества. Есть у меня пес один, - расскажу вам пример по поводу последней собаки, Бога и человечества, - т.е. был уже, нет, все-таки он-то пока еще есть, наверное, лучше сказать: я у него был, как вы считаете? - Дружок называется. Так себе, конечно, дворняга, ни породы, ни масти. Я сейчас думаю, что он, сукин сын, тоже не мало способствовал в петлю меня подтолкнуть. День и ночь выл и скулил перед этим, не давал мне покоя, всю душу вымотал, уж я не знал, что с ним делать.
Так вот, уважаемые читатели, если есть среди вас ученые люди, то и ответьте мне по науке: от его ли воя я в петлю залез или он выл от неизбежности предстоящей мне гибели, - ведь не даром же говорят, что собаки на смерть покойника воют. Где тут причина, а где следствие, или же это случайное стечение независимых обстоятельств? Но я так просто спрашиваю, чтобы только вас за мысль зацепить. Я знаю хорошо, что вы мне ответите: наука не может и не должна признавать никакой связи между воем собаки и предстоящим трупом покойника. И я с таким выводом спешу согласиться. Иначе что же получается: я не знал, что мне предстоит, а моя собака знала об этом? Выходит, Богу последняя собака ближе, чем я, его образ. Значит, Бог и собака знали, что будет, и Бог не удержал меня от поспешного вывода, - не смог или не захотел, - да еще, может быть, через собаку к последнему шагу меня верней подтолкнул? Нет уж, лучше об этом не думать, а то от этих мыслей хочется еще десять раз в петлю залезть.
Но я даже доволен, что подтвердил значение народной приметы: пусть теперь золовка трясется, когда ее пес на луну заскулит. А пес у нее моему нечета. У нее собака, конечно, породистая, - не что-нибудь вам, аристократ сидит на цепи у безродной хозяйки ростом с теленка (собачий аристократ, разумеется, не золовка, конечно, до золовки теленку еще долго расти), кажется, сенбернар называется. Говорят, эту породу французские монахи вывели, но оно и так видно, что не моя золовка, - такой спокойный пес, как сало в посылке, и взгляд такой кроткий, как у святого. Мне иной раз даже кажется, что эта ведьма ангела где-то в сети поймала и посадила на цепь в виде собаки.
Ну, раз уж вопрос о собаках зашел, то разрешите мне немного подумать на счет их собачьего племени. Я как философствовать начал, так прям не могу, чтобы всякую собаку и бытовую вещь в общей конструкции мироздания на свое место не определить. Вот скажите мне, что такое жизнь (ж.р., женского рода т.е.), если не разноцветье, неопределенность и непостоянство, если не многообразие временных форм. А если вы с этим согласны (а вы не можете быть не согласны ввиду явной очевидности тезиса), то скажите мне, кто ближе к жизни: дорогие породистые псы или захудалые дворняги без рода и племени, где здесь больше жизни и многообразия, - в аристократизме породы или безродности бездомных скитальцев? Ведь многообразие вы найдете только между породами: одна порода злая, другая - добродушная, одна - общительная, другая - сдержанная, одна порода хозяину больше предана, другая - инстинкту, одна - крупная, другая - мелкая, у одной хвост короткий, у другой - длинный, у одной уши висят, у другой - торчат, будто не собаки, а какое-то отвлеченное свойство существует на свете. А теперь загляните во внутрь породы, какое разнообразие вы там найдете? Никакого, все собаки одного свойства, будто само свойство размножилось в виде собак, оставаясь все тем же качеством.
А найдите-ка хотя бы двух одинаковых дворняжек, - не ищите, напрасно труд потеряете. Безродная дворняжка существует не как общее свойство, а сама по себе. В одной дворняжке умещаются сразу и трусость и отчаяние, и агрессивность и общительность, и преданность и корысть, и злоба и кротость, и печаль и беспечность при этом в самых различных пропорциях и отношениях. Напрашивается, конечно, желание собачью аналогию перенести на людей, но я не стану этого делать, опасаясь породистого лая ухоженных псов.
Вот и опять выходит по-моему, вот и лезут опять непристойные мысли, что жизнь к Смерти и нищете имеет касательство с какого-то боку, что безродное ярче, многообразнее и живее породистого. Почему же тогда в жизни мертвое ценится дороже живого, породистое - самонадеянная мертвечина - выше безродного? - задаю я как бы вопрос сам себе от вашего имени. Вы, наверное, вперед меня скажите, не скрывая сарказма: да как раз потому, что твоя философия утверждает смерть основанием жизни, - причина дороже следствия, корни первее ствола, ствол главнее ветвей. И думаете вы меня на слове поймали, вы думаете, у меня в голове каша варится?
А я так вам отвечу: конечно, по моей философии получается именно так - жизнь из Смерти выходит. Но вы взгляните еще раз на схему моей философии: в ней и обратную картину можно увидеть - жизнь, сама главный ствол, две ветви имеет - живую и мертвую, а истинные корни жизни идут глубже Смерти и Бога, в нераспаханную человеческой мыслью почву Единого. Вот где источник загадочной жизни нужно искать! По ней же, по моей философии т.е., выходит и так, что Смерть может мимо синтезе двух начал непосредственно в мир пробираться и себя самостоятельно за жизнь выдавать, напяливая на свою пустоту дорогие одежды, а настоящая жизнь тем временем ходит в рубище нищего по дорогам земли. Правда, чистая ясная правда, не чернеешь ли ты сама, убивая ложь, не погибаешь ли, побеждая?
В мире Смерть от жизни отличить очень трудно, неискушенному глазу почти невозможно, здесь умом ничего сделать нельзя, логикой ума жизнь со Смертью не развести, тут особое чутье требуется. Логика - способ искажать действительность под свои представления выгоды. Смерть приходила к нам в явном виде, но мы ее не узнали. Она открыла нам новый план бытия, где гибель могла обернуться спасением. Но мы увидели в Смерти лишь только то, что она - смерть. И психоанализ, вскрывающий в человеке то, чего он не хочет знать, был открыт и получил распространение в начале 20 века, самого страшного, пока еще, века в истории человечества, когда Материя-Смерть, скрытая в бессознательных глубинах человеческой психики, настолько активизировалась в борьбе за власть, оформилась, "поумнела", проявила себя, что стала видна сознанию цивилизованного человечества как нечто чуждое, враждебное, таящееся за пределами Разума и Разуму угрожающее. Человек почувствовал бытие своей Тени, но отрекся от нее, видя в ней только темное. Даже русская духовная философия жизнь со Смертью частенько местами меняла, а про западную и сказать нечего: там вся идеология "западных ценностей" на белой смерти потребительского либерализма построена. Одинаковым воспитанием все одинаково приобщались к одинаково нравственным ценностям, и когда ценности меняли свой облик на противоположный, все одинаково меняли полярность исповедуемых жизненных ценностей. И жизнь ушла из одинакового мира, но никто из людей об этом уже не догадывался, все считали, что жизнь бьет ключом именно здесь, в одинаковом мире. Конечно, вы мне не поверите ввиду явного несоответствия моих утверждений фактической реальности запада: мало ему черной Смерти, так он еще белую выдумал, в гробу мы таких мыслителей видели для красного словца в белых тапочках, тоже нам нашелся пророк с того света. И практически вы вряд ли успеете убедиться в моей правоте, но вот будущие поколения ваши на своей шкуре поймут тайное значение моего простого рассказа.
Так чужд людям всуе от Бога пророк,
Как жителям неба ужасный порок,
Как жизни веселой мрачная смерть,
Как миру идей Материи твердь,

Как солнечный день чужд печальной заре,
Как долина в цвету чужда мрачной скале,
Как удачному в жизни распятия крест,
Как вольной судьбе указующий перст.
И вот, когда я постиг значение нищеты и богатства, минус и плюс, тогда я даже золовку стал понимать, что ноль и пустота от взаимной нейтрализации противоположных начал происходят, что ноль и пустота холенной цивилизации, не имея сущности бытия, существуют только во времени. (Разумеется, о сущности бытия золовка мне ничего не сказала: она о нем ничего не знает умом, она его нутром чует. "Сущность бытия" я уже своим умом вывел, без золовкиной помощи). Отсюда вижу сумасшедший страх богатых перед банкротством и нищетой - без вещества материи они обращаются в ноль, в пустоту, из которой их ни один Христос не спасет. А бедные от нищеты отрицательным содержанием себя пополняют, которое Богу нужнее, чем богатство богатых. Богатство от полноты и преизбытка вещества происходит, в нем нет ничего такого, чего бы раньше не было в Боге, а потому и Богу не интересно, а нищета - из пустоты второго порядка, из наличия отсутствия, от Смерти т.е., тайну которой Бог должен во что бы то ни стало узнать.
Я без преувеличения могу вам сказать, господа, что последний русский бродяга Богу дороже президента Америки. По части изощренных ироний сама история преуспевает в большей степени, чем самый остроумный скептик. Великие люди уверены, что это они делают историю, а это история делает их. Маленькие люди делают великих людей. С президента что взять? В нем один ум остался, известный Богу, как дважды два, а того, что бродяга по свету наметет, Богу и во сне никогда не приснилось. Или все, или ничего. Отсюда, от меня, может быть, пойдет объяснение знаменитой формуле русской: или грудь в крестах, или голова в кустах, на золотую середину мы не согласны, потому как только врут, что она золотая, она лишь под золото крашенная. Постичь умом, общим для всех, можно только общее, среднее, понятное всем. Поэтому посредственность правит миром. Смутное предчувствие отдельной личности тайного присутствия непостижимого общественным умом не находит себе оправдания в обществе. Почему посредственность правит миром и почему народ России не выносит посредственности - объяснить я уже не успею, уже чувствую, как мысленная сила меня оставляет. И дернул же меня черт с Богом поспорить, а то бы мы (разумеется, с Богом, не с чертом, конечно) еще долго задушевную беседу о жизни вели.

Всю жизнь и тем более теперь я ощущаю себя подвешенным над пустотой, будто внутри меня живет какая-то пропасть, которую ничем заполнить нельзя: ни книгами, ни мыслями, ни философией, ни надеждами, ни любовью, ни муками, ни тем более деньгами. Идет из нее вверх безысходность, как холодный туман из ущелья, и окрашивает весь мир серыми красками бессмыслия, ненужности и потерь. Я стою над ущельем на узком выступе, не падая, не возносясь, будто остановился на пороге этого мира и не пошел дальше в страхе перед его туманом и холодом или своим бессилием перед ними.
Внизу туман кипит и пенится, изображая видимость жизни. Мне бы взять да броситься в его слепоту, раствориться, исчезнуть, встать в общий ряд, не чувствуя больше себя и не думая дальше выгоды, но видения из тумана останавливают мой прыжок. Ходят в хаосе образы-люди, облаченные в серую мантию, слепо шаря пространство руками, не видя друг друга и себя различить не умеют, накрытые общим туманом, - кто они, откуда и зачем варятся в его молоке? Погруженные в туман с головой не видят тумана. Вскинется в молитвенном изломе на один миг рука, осознавшая вдруг слепоту, в ожидании помощи свыше, и вновь исчезает, заваленная перинами серого пуха.
Абстракции ума воплощаются в призраки. Вот низость возвышается выше огородного пугала, высокое стелется по земле вылезать сапоги бездарному покровителю. Вот распутство и лень волочат за собой человека, бизнес вертится мелким бесом и хлещет по носу хвостом своего бизнесмена. Люди рассеиваются, как туман и собираются призраки партий. Мокрым в соплях пресмыкающимся лезет холодная жижа по рукам и лицу обволакивать собой человека. Убийство и выгода ползут параллельно, проторяя дорогу к власти. Следом за ними Смерть собирает свой урожай и черно-красный траур зари довершает кровавый пейзаж. "Дома и люди - все гроба", - сказал поэт по фамилии Блок. Человек - гроб для души, общество - для человека и небо - саркофаг для всего остального. Разительное несоответствие, пропасть между ожидаемым и осуществленным результатами жизни у большинства людей, как будто жизнь, судьба или что-то иное делают как раз обратное тому, к чему ты хочешь стремиться. Итог все жизни - недоумение. Человек, оглянувшись назад, спрашивает себя - и это все?! Тогда что это было и зачем это было? - недоумевает человек сам себе. Смерть ведь тоже - недоумение: откуда в жизни человека такая неестественность? Ведь человек собирался жить вечно и смерть была также недосигаема, как Дьявол и Бог, ведь он же верил всему вопреки, что существование мира без него невозможно, ведь я же с миром единое целое.
Казалось бы вам, вот он я, весь целиком из народа, с его душой и вредными привычками сносить все лишения судьбы и создавать их себе дополнительно, чего уж тут кочевряжиться и сторониться тумана обыденной жизни. Ведь не все же в ней туман, бывают и просветления, солнце светит и птички поют. Бывает, конечно, и хуже - сгущаются призраки и Смерть-бродяга ворует людей штабелями, но все снесет и перетерпит человек здесь внизу, сам не зная во имя чего. Так что, давай, смелее прыгай в поток общей жизни, не бросишься в воду - не научишься плавать, жизнь познается в миге падения, авось куда-нибудь кривая да вынесет, прибьемся к твердому берегу. "Авось" и "кривая", может быть, вынесли, но дело в том, что "прямая" несет нас неизвестно куда, и сойти с этой "прямой" уже не сможет ни одно государство. Хаотическое броунское движение молекул внешне оформляется физическими законами Бойля-Мариотта, Гейлюсака и др. Люди те же самые молекулы, беспорядочное движение которых оформляется внешними силами в исторические закономерности - революции, войны, смены экономических формаций. Непосредственное проникновение в реальную жизнь надреальной действительности. Распознать сущность демонических сил под бесчисленными масками "объективных" событий и исторической необходимости, стать человеку человеком, а не молекулой, - может быть, тогда человечество сможет понять, куда несет его эта "прямая".
Я знаю, что моя конкретная жизнь несовместима с бесконечностью времени. Нужно бесконечное число таких жизней, чтобы сопоставиться с вечностью. Я - песчинка исчезающе малых размеров перед бессмертием Смерти и не верю в загробное существование человеческих мошек. Вот если бы все наши жизни вместе сложить, тогда еще, может быть, Смерть нас заметила. Философы говорят: существовать, значит, быть воспринимаемым. Мертвые потому и не существуют, что их никто не воспринимает, никакое сознание. Их нарочно кладут в могилы по одному, чтобы они не воспринимали друг друга и не ожили. А вы говорите, все жизни вместе сложить, - или это я говорю? Ну, не важно, кто говорит, но как, скажите на милость, я буду свою жизнь с золовкиной складывать - это то же самое, что из воды и огня пытаться что-то общее сделать. Мир как есть лежит весь в полярности. Тому не нужны доказательства, когда мы с золовкой, как диалектические противоположности, в контакт войдем, сцепимся т.е., так искры летят - успевай, Бог, черпай свою информацию, развешивай уши, разбирай, где плюс, а где минус.
Я знаю, что вместе вам хорошо сносить все тяжести жизни, молиться Богу и храмы ниспровергать. Я бы пошел прочь от себя к вам навстречу креститься в церкви и рушить святыни, но вы меня сами вряд ли примите в свой тесный мирок полноправным членом общества. Люди врут друг дружке в три короба и знают, что врут, но мысли свои не развешивают, как белье на просушку, а на мне все мысли наружу висят, как мозги на расколотом черепе. Разве люди потерпят такую неряшливость мыслей? Им почему-то самое страшное, когда про них в глаза говорят, тогда ты им до гробовой доски враг на всю жизнь. А так ничего, думай, что хочешь, какой хочешь портрет себе представляй. Будто ты прямыми словами их тайный образ на божий свет выворачиваешь, а мысли словам не родня, примерно, как мы с золовкой.
Мысли где-то бегают себе в темном мире, как собаки по помойкам, и никто их не видит, может быть, только догадывается, что они есть, пусть они как угодно и чей угодно портрет вырисовывают, - это никого не касается, портрета нет, как нет невысказанных мыслей. Мысли свободны, хаотичны и безответственны, как лозунги демократии, другое дело слова - они степенны и взвешены, как ответственный работник госаппарата. Пусть только попробует портрет с того света мыслей проявиться в реальности слов - тут же придется за него отвечать. Тут же тебе скандал нежданным громом средь ясного неба, будто голого короля выставил на всеобщее обозрение: как посмел такое сказать?! А ведь знают, пройдохи, доподлинно, что ты всегда их мысленный портрет такими красками себе рисовал, и сами они о тебе не лучшего мнения.
Есть, есть что скрывать человеку, каким бы простым он вам ни казался! Человек прост и понятен только снаружи, потому что мир, в котором он существует, прост и не любит, когда в него лезут со своими уставами и не хотят вставать в общий строй. Вот вы говорите, будто мысли в словах выражаются. Нет, тут я с вами никак не могу согласиться, что мысли и слова равнозначны по сути. Слова - это одетые мысли, одетые в толстые одежды, скрывающие их наготу, разряженные и пестрые, как бабы на ярмарке, мысли оделись словами, чтоб не явиться в свет в таком виде, как их выдумал Бог. Слова - одетые мысли, а кто их раздевает, тот слезы проливает, - пословица знает, что говорит. Голыми на свет могут явиться только королевские мысли, и никто не заметит, что они голые, - все их тотчас же в свои костюмы нарядят. А так как ты не король, то прежде чем явить миру свои домыслы и убеждения, будь добр сам их одеть в приличное платье, нагишом мысли в свет не пускают, соблюдая правила общежития. А если у тебя нет приличного костюма, сиди и помалкивай, пусть они бегают в твоем мире, как свора голодных собак по помойке.
Вот Гегель говорит, например, что идеи - не порождение сознания, а созерцаемые сознанием самостные "существа", но они существуют в восприятии, значит, опосредованы человеческим сознанием, воля сознающего способна менять объективную форму, вид и образ идеи. Не значит ли это, что в идеальном мире бродят полчища, сонмы "нищих", убогих идей, "опосредованных" - изуродованных, извращенных - человеческим сознанием и жаждут отмщения, наполненные ненавистью к человеку? Не потому ли от воплощенных идей человечеству на земле одни только беды? С ловкостью циркачей жонглируют идеи людскими умами, нанизывая их на палочку общественного мнения. И висит ум на этой палочке, пронзенный насквозь единой идеей, как насекомое в коллекции невидимых коллекционеров, наколотое иголкой в самую голову. Но, не теряя надежды, я вам скажу: чтоб всех уничтожить в мире людей, на небе не хватит столько идей… если сами люди их себе не придумают.

- К чему это я про мысли в виде собак и жонглеров, собака - существо неразумное, что у них общего? Бывают, правда, и мысли злые и собаки умные, но все-таки дистанция между ними большая, как ни судите, и помойки у них совершенно разные, хотя, впрочем, помойка, она и на том свете мыслей дурной запах имеет. В какие словесные заросли меня опять автор вместе с чертом занес? Сколько воды налил и напустил тумана. Как нам отсюда теперь выбираться? Нам с автором, разумеется, не с чертом, конечно. Черт из любой воды выйдет, не замочив хвоста, а мы с автором в литературном омуте мелко плаваем, опять сюжетную линию потеряли: меня автор с толку сбивает, а его, наверное, черт. Надо было автору ее крепче за хвост держать, линию т.е., как жар-птицу Иванушке-дурачку, а не распускать нюни про ужасы жизни. "Туманы", "призраки" - что за бред? Ко мне даже здесь призраки не заходят, манкируют, так сказать, визитами вежливости, а он там, среди живых, видит, черт знает, что.
Прямо беда нам, персонажам, с этими авторами. Ни на минуту их не оставь, тут же с читателем посиделки устроят. Одни тары-бары разведут про бытовые явления, всеобщую формулу счастья примутся вычислять применительно к домашним условиям, другим ниже Бога темы не предлагай, третьим от страха жизни в самих себя залезть хочется, им люди кажутся "бесами", у четвертых Хозяин мира сего правит бал, как хороший танцмейстер, и ад сквозит через успех, удачу и выгоду, у пятых умозрительные призраки в голове туманами ходят, у шестых... у меня пальцев не хватит всех авторов загибать. Хорошо пишут, но без нашего откровения все это лишь досужие вымыслы или плод больного воображения нервной фантазии авторов, настоящего там не будет, не ждите. Поэтому я, дорогой читатель, надеюсь на твою проницательность, посредством которой ты можешь отличить настоящее изложение существующих истин от досужего вымысла авторов-болтунов.
Читатель, наверное, думает, что мы, персонажи, рождены фантазией авторов и есть как бы их внебрачные дети. Вы ошибаетесь, дорогие читатели, с точностью до обратного положения дел. Ведь, что такое авторы в большинстве случаев? Существа нервные, ранимые, безвольные и беззащитные, как малые дети. Куда им рождать нас, героев, когда мы во имя власти совершаем преступления, достойные дьявола, и бросаем власть, как публичную девку, во имя чистой любви опускаемся в ад и поднимаемся выше Бога, падаем в грязь и орлами парим в поднебесье, со Смертью на ты и время не властно над нами. Нет, дорогой наш читатель, как раз дела обстоят с точностью до обратного знака, - это мы, персонажи, вынуждены идти через авторов, придавая им популярность, ввиду несправедливости мирового устройства. Если бы наши авторы были честнее, они признались бы вам, как на духу, в том, что для нас и для них очевидно, а вам представляется вывернутым наизнанку. Авторы для нас - бич божий, камень преткновения, о который расшибаются наши настоящие образы и доходят к людям в искаженных чертах, как гегелевские идеи, про которые автор вам говорит...

- Надо было при жизни рассказы писать, а не водку пьянствовать, никакой бы автор не помешал, а сейчас сам виноват, некому жаловаться. Водка тебе сама, как повесть пламенных лет. А может быть, начал писать - свой персонаж в голове бы завелся, еще не известно, как бы ты с ним поладил.
- Это кто такой "ты": я про себя, что ли, "ты" говорю или автор опять в меня "тычет"? Дождется он у меня, Шекспир недоношенный, встретимся неминуемо где-нибудь. Я еще пока не знаю, как здесь отношения выясняют, но как-нибудь разберемся. Тут в морду дать нечем - рук не имеешь и морды тоже. Разве что "послать подальше" сохранилась возможность, а иначе, как же здесь люди существуют, не зная истинного отношения одного субъекта к другому? Хотя с другой стороны - куда же еще "дальше"? А что, кстати, дальше - тот свет или то место, куда в России всех желающих посылают? Вы не знаете, господа, не ходили? Загадочное место, скажу я вам прямо, ведь посылали почти что каждого хоть раз за всю жизнь, но никто туда не дошел, хотя на тот свет ходят регулярно и просто, как будто к себе домой. Видимо, действительно, нет ничего дальше русского мата.
Вы думаете, я шучу или мой автор? Ничего подобного, не знаю, как автор, а я серьезно: очень многое, что человеку с материалистической земной колокольни кажется аллегорически, здесь у нас происходит буквально. И если там, у вас, один другого куда-нибудь посылает, то здесь, у нас, они действительно отдаляются друг от друга, а чаще всего, напротив, сближаются в силу парадоксальности диалектики выяснения чувств. Видали, как я научился философию загибать! Это вам не "по фене ботать". Хотя, впрочем, не посвященному в ее лексикон и "феня" покажется страшней философии. Вот если, к примеру, для школьника написать "мама мыла раму" на языке чужого народа, то для него простое действие мамы покажется непонятнее бинома Ньютона. Так профессиональные умники, авторы т.е., за непонятными словами прячут от людей философию, как Кащей-бессмертный конец своей деятельности, чтобы народ - не дай бог! - не открыл для себя мировое устройство и не вывел на чистую воду посредственность их ума.
Вы не подумайте, что я законченный ненавистник сословия авторов, бывают и среди них приличные люди моему нечета. Андрею Платонову, например, я бы в пояс и до земли поклонился: чудо к нам приходило на землю, а не член союза писателей, - он ожившую Смерть видел, как мы каждый день видим небо и свет, честнее его еще никто про Смерть не писал. Человечество еще долго будет разгадывать его тайну, если захочет жить. В России чудо распознается лишь после смерти, когда оно уходит с земли скромно и тихо, чтобы не подмять под себя ищущего человека и не стать монополией жизни.
Вы мне, конечно, скажите: тебе ли, неуч, судить об иерархии и тонкостях вкуса литературного творчества, перед кем шапку снимать, а кому в пояс кланяться, ты и мадеру от "трех 7" не всегда отличишь. А я вам так примерно отвечу: тут не нужны большие знания и тонкий вкус литературного критика, тут ясновидящее сердце нужно выбрать председателем оценочного жюри, тут рассуждения играют второстепенную роль, тут попробуй почувствуй простую реальность Смерти. Одному лишь писателю, Андрею Платонову, открылась Материя-Смерть, когда стала хозяином страны Советов. Едва различимой тенью прошла она в его "Котловане" и "Чевенгуре": сомнения, страх и растерянность Смерти с боями ворвавшейся в живой незнакомый ей мир, - откровение Смерти смертному человеку. Смерть хотела жить, созидать, чтобы люди знали, что она с ними, что она есть, что она существует. Но утверждая жизнь, она сеяла смерть, потому что смерть была ее существом, и прятала свой лик от людей.
"Язык - дом бытия", - сказал один известный философ не нашего происхождения. Язык Платонова вам покажется его развалом и крахом, трущобами небытия, обломками старого мира, из которого неумелые строители нового общества неказисто складывают убожество коммунизма, - у него провалы между словами, из которых глядит пустота. Но углубитесь в него чувством души и вы увидите, как провалилось между словами все лишнее, наносное, пошло-речистое и светится в нем простая красота первобытного слова, как слова сгрудились в монолитном единстве, с полуслова понимая друг друга, как простое емкое слово скинуло с себя мишуру красноречия и предстало удивленному читателю в наготе своего первородства, лишь указав на него, но не раскрыв до конца его тайны. Я не знаю, как в иностранных языках, но в русском есть выражение "после смерти", не после того, как умер человек, а именно "после смерти". Но что может быть "после смерти"? - смерть навсегда и конца не имеет. Но если "язык - дом бытия", значит, само бытие предназначало России покончить со смертью. Но Россия, пройдя через смерть, шарахнулась от своего назначения, как конь, учуявший мертвеца.
Платоновским людям увечное, ущербное, хилое ближе, роднее, любимее, чем красивое, удачное, счастливое, будто платоновский человек выходит родом из ущербности Смерти в направлении к чужой жизни, манящей мучительно и страшной в недосигаемости и превосходстве, - они могут сравняться с жизнью лишь убивая ее, - будто жизнь самостоятельной силой, как акушерка у ног роженицы-Смерти, вытягивает их на свет из тьмы материнского лона уютного Небытия, будто корень человека не сидит прочно в плодородной почве божьего творчества, а слабо держится в исчезающей пустоте матери-Смерти и человек боится, что жизнь с корнем вырвет его из себя.
Все люди земли повязаны преступлением против смысла жизни. Кровавое бессмыслие революций. За кровавым бессмыслием Октябрьской революции стоял высочайший смысл, но это был только первый этап бессмыслия, до величайшего смысла лежала целая вечность. Что заставляло советских людей идти по новому пути, не опуская рук, не замечая зла. Вера в коммунизм? Эта вера превосходила веру в коммунизм, она уходила дальше, глубже, выше всякого понимания. Ум говорил: все тщета, бессмыслие и гибель, но сердце далеко за грядущими событиями чуяло смысл за бессмыслием коммунистических идеалов. Смысл был именно в том, что проявилось на свет бессмыслие, чтобы люди открыли такой смысл, лежащий за гранью бессмыслия, о котором они и подозревать не могли. Заглушить пророчества Разума - энтузиазмом прикрыть сомнения, работать и работать, чтобы не задумываться о том, в какую ирреальность упала страна, чтобы не замечать, что Смерть овладела жизнью. Интуитивно люди чувствуют и верят, что социализм - это не просто революция и смена власти, это какой-то чудесный переворот в основаниях мира, который дает надежду на чудо...
- Вы обратите внимание, как наш пострел везде поспел, как он, автор мой, уже насобачился ловко из моей философии извлекать свои выводы, он из моей смерти свои идеи таскает не хуже той акушерки. Авторы лишь на то и способны, чтоб на чужом уме паразитами жить. Вы думаете, я Платонова успел начитаться? Стал бы я перед кем бы то ни было шапку ломать! Я не хочу среди кого-то что-нибудь значить, я и сам по себе кое-что есть... или был, - как вы думаете? Нет, конечно, не читал я Платонова, и видимо, зря, это мой автор опять свои домыслы в чужой рассказ тащит за хвост контрабандой и меня, своего персонажа, оскорбляет незнанием разницы между мадерой и "тремя топорами". Я, конечно, мадеру не пил, но тонкое вино от сивухи всегда могу отличить на трезвую голову. Он бы еще сказал, что я "солнцедар" за напиток богов принимаю. Угощал бы мадерой почаще, так и у меня бы с похмелья голова не болела. Да где б он ее взял, Гамлет из Простоквашино, он даже не знает, как рядом с ней воздух пахнет. Я думаю, в его подвалах мышь от голода сдохла и спускаться в них за мадерой так же бессмысленно, как ходить в гости к нищему. Сам-то он, аристократ из народа, и от сивушного самогона никогда не откажется, будто я его при жизни не знал и с ним сивуху не пил никогда. С этими авторами держи ухо востро, моргнуть не успеешь, как они со своим самоваром в твоем рассказе размышлять за чаем рассядутся.
..............................................................................................................................
Вы меня извините за недолгое отсутствие в нашем рассказе, пришлось автора немного пугнуть, чтобы не лез в чужой монастырь со своим самоваром, - пустили козла в огород, называется. Я на один только миг встал перед ним так ясно, как настоящее приведение, - у его стула ножки от ужаса подкосились. Такой впечатлительный, как настоящий писатель, - мой автор, конечно, не стул, хотя и автор иногда деревянным бывает. Они еще долго потом со стулом по полу ерзали. И поделом, не говори о покойниках плохо, не кусай руку, на которой сидишь. "Герой кверху дырой", - говорила моя покойная бабка. Покойников боится страшней пистолета, а туда же лезет про Смерть писать. Покойников бояться - на тот свет не ходить. Это как в том анекдоте у нас получилось:
- Ой, мужчина, вы такой смелый - ночью один через кладбище. А я такая трусиха, я покойников боюсь хуже смерти.
- А чего нас бояться?
Вы, господа наши авторы, понимаете свои персонажи, по приказу судьбы идущие на штурм ваших тяжелых голов, так же, как попугай слова, которые он повторяет после людей, к нему иной раз вовсе не адресованные. Я знаю, что для вас мы бездарные неучи, хвастливы, глупы и заносчивы, и вам приходится иметь с нами дело в силу необходимости обстоятельств, а не по зову сердца и разума, мы для вас, что рак на безрыбье, потому что умные герои к вам не приходят. Вам Фауста с Гамлетом подавай, а тут вертится в уме черт знает, что, какие-то покойники, философствующие с того света. Нас, простых бедолаг, вы бы и близко в головы не пустили, будь вам кроме с кем побеседовать. Но Гамлеты с Фаустами по России не ходят, они на западе родились, а Россию, мать твою, как "желтый дом", придурки и психи сплошь населили, в ней Родионы Раскольниковы с Акакием Башмачкиным в героях живут в преступлениях и нищете.
Насчет того, что мы преступники, психи и нищие, мне трудно, господа, с вами спорить, но насчет нашей бездарности я с вами поспорить берусь. "В нем есть коготь дьявола", - говорили французы про одаренного человека, не знаю, актуально ли оно и сейчас у французов это выражение. Я, господа, никак не умею понять европейского гения, хоть убейте меня, где он у них, этот "коготь", наверное, потому что я чувствами думаю. Вот возьмите за образец ихнего Фауста: им, чтоб на шабаш лететь, разрешение старшего сатаны, Мефистофеля, требуется. А у нас, Николай Васильевич не даст соврать, Гоголь т.е., - любой писаришка мог наблюдать непристойные действия черта, выходя на четвереньках из кабака. Мы на чертях и ведьмах без спросу летали. Нам не надо далеко за чертом ходить, когда в каждом из нас черт сидит.
Им, немчуре иноверной, только к избранным черти являлись, а наш простой мужик-лапотник с нечистой силой водил компании без высшего на то дозволения: ее в России шибко искать не приходится, куда ни плюнь - черта достанешь. У них к избранным черти являлись, а у нас черт являлся почти что каждому, когда избранный им человек уйдет в запой примерно, как на неделю...
Фаустовское мироощущение западной культуры, заложившей душу Дьяволу ради познания смысла бытия, выродилось в тривиальный страх перед иррационально индетерминированным содержанием жизни, перед иррационально-метафизическим духом России. Страх западного вырождающегося духа стремит его подмять под себя весь мир - "мертвые хватают живых"...
- Ну, как вам это понравится, опять мне автор текс перебил. Я, значит, тут насмешки строю над вычерностью философских терминов, а он мой рассказ заумными словами пересыпает. Я здесь ясно и просто с помощью черта довожу ту же мысль до читателя, а он, на тебе, выпендрился, по-простому не может, ума не хватает. Философа, что ли, из себя возомнил за счет моих знаний. Я ради этих знаний ночей не спал, а ему даром достались. Дальше буду сам рассказ продолжать, без посредников.
...Так что я очень даже терзаюсь сомнениями насчет присутствия "коготя дьявола" в западном обществе. Где они его потеряли, трудно судить. Я так думаю, ихний ученый бог умно-размеренной жизни оперировал его незаметно под наркозом комфорта и сытости. Осталась у них вместо "коготя дьявола" в запрограммированной голове одна только логика выгоды благодаря неверию граждан в нечистую силу. У них в голове один ум остался, но чтоб наблюдать реальность игры сатанинских сил, нужно, напротив, отойти от ума. Черт такое капризное существо, что оно есть, когда в него верят, а когда не верят - его для вас нет, он, обиженный, прячет свой непосредственный вид от живых ваших глаз в логической монотонности буден. Черт не хуже вас логику знает и ведет человека прямым путем логично и просто туда, куда ему нужно.
Я боюсь, господа, как бы в нашем последнем умно устроенном мире человечество окончательно свой "коготь" не потеряло. Ведь дьявол - это такой сатана, что пальца ему в рот не клади, он есть и его нет в одно и то же самое время, его на логическую цепь, как бродячего пса не посадишь, он от положительного ума скрывается, как ваш кончик носа от ваших же глаз, положительный ум в упор не видит, что у него черт под носом творит. Черт тащит его, западное человечество т.е., средь белого дня в самое пекло, а оно знай себе твердит попугаем: свобода, прогресс, цивилизация, права человека. Нет бы честно признаться в своем вырождении, да уступить историческое место русскому живому уму, которому и черт не брат и тамбовский волк не товарищ, который и бога, и черта в себя вобрал и Родину в стороне не оставил, так нет же, он, запад т.е., попугай ученый, русскому уму дорогу показывает и поучает его, как нужно вести себя правильно в цивилизованном обществе равных возможностей, так и норовит живую Россию по мертвой дороге пустить. Европа и США живут за счет талантов и гениев, рожденных из духовного лона тех наций, которые они поучают, как надо жить. Вы можете, конечно, подумать, что во мне дьявол национализма сидит. Легче всего пробудить дьявола национализма, гораздо труднее пробудить в людях бога национальной гордости.
Мы, русские, - гении жизни, чувства и сердца, а не разума расчетливой головы. Творчество как творение из Ничто - на такое творчество может быть способен личностный русский гений, в таком творчестве человек пополняет идеальный космос открытым в Небытие содержанием, а не черпает из идеального космоса готовое знание. Вы, наверное, скажите, какие же мы гении жизни, если жить по-человечески не умеем? А я вас спрошу: что такое "по-человечески"? "По-человечески" значит, смирившись с бесконечностью смерти, тенью пройти по краю земли на дно могилы? "По-человечески" значит, отгородившись красной мебелью от бездомности и нищеты, уйти от того существа, где все люди - Единое? "По-человечески" значит, встав на колени перед ограниченностью человека, амебой проползать под микроскопом всевышнего глаза? "По-человечески" значит не чувствовать себя человеком без мишуры цивилизованных благ и проваливаться в пустоту без опоры имущества? "По-человечески" значит, наплевав на истинное отношение одного человека к другому, сделаться приятным для любого клиента, изображая хорошую мину при паршивой игре? "По-человечески" значит жить единицей в общей сумме разрозненных чисел ради достатка и сытости, забыв про высшие цели предыдущих идей человечества, про море бед и про "горы горя" позади себя, стать винтиком в механизме прогресса, идущего вперед, в пустое будущее без человека?
Вот что значит ваше "по-человечески", вы безразличие к жизни называете "по-человечески". А как жить "по-человечески", когда душа стонет, плачет и рвется на волю прочь из тебя, когда приходится топить ее в вине, как котенка, пока не забудется тяжелым сном, не заболеет с похмелья, чтобы парализованная равнодушием стояла бы в тебе неподвижно по стойке "смирно", не помышляя больше о недоступных высотах. Как жить "по-человечески", когда ближние не видят тебя настоящего и принимают не за того, кто ты есть, когда люди соотносятся друг с другом через выгоду и расчет, когда забыт главный русский вопрос "ты меня уважаешь?!", как Смерть, кристаллизующий отношения? Как жить "по-человечески", когда видишь мир, идущим ко дну рекламной пошлости, когда цивилизованный мир, как на парад, идет в ловушку, выкопанную для него пустотой, не оглядываясь назад, как тупое животное? Как жить "по-человечески", когда, чувствуя себя властелином вселенной, ты живешь микробом в общей помойке, когда имущественная разобщенность людей выливается в зависть и ненависть?
Я говорил, мы, русские, гении жизни, но пока жизнь и Смерть друг без друга не ходят, до тех пор мы есть гении Смерти, в чем вряд ли кто усомнится, значит, нам дано привести Смерть в чувство жизни, обуздав ее своеволие. Гений жизни есть гений Смерти и в обратную сторону то же, только их сочетание, жизни и Смерти, щемит сердце и возвышает душу. Это же, когда Есенина Серегу читаешь - что с душой делается! никаким умом передать невозможно, тогда сердцем вдруг понимаешь логический абсурд для ума, что жизнь и Смерть, где-то в заоблачных сферах, являют собой нечто целое.
Я даже как-то пострадать за Есенина удостоился. Заболел как-то не по-людски, т.е. нашим врачам непонятно в какую ягодицу мне уколы вставлять, и направили меня в городскую поликлинику для выяснения одной из двух высокими специалистами. Приезжаю я, значит, в нее, в городскую поликлинику эту, открываю дверь, захожу, а с противоположной моей персоне стены, с наглядной агитации, на меня до синевы пропитая рожа глядит со вспухшим фиолетовым носом и густой поволокой в глазах и будто как похмелиться по тем временам рубль просит. А под этой самой фиолетовой рожей... мать моя родная! что же вы думаете я смог прочитать?
Друг мой, друг мой, я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль:
То ли ветер свистит над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь, осыпает мозги алкоголь.
Еще и подпись под рожей стоит "С. Есенин", будто эта рожа и есть сам великий поэт. Ну я, разумеется, не мог стерпеть такого надругательства над любимым поэтом и всю антиалкогольную кампанию им поломал. Опомниться не успел, а за спиной уже товарищ милиционер в рост пошел прямо из-под земли. Вырос, руку к козырьку приложил и вежливо так документы и выдоха просит. Ну, дыхнуть-то у меня было чем еще со вчерашнего, а про документы он так спросил, по привычке... Ну, в общем, полечили меня, грех жаловаться, нашлись врачи по моей болезни, правда, не по той, с которой я к врачу приходил.
Вот так, господа, мы умеем не хуже вас поэзию чувствовать, не говорите нам, что мы бездари, мы больше не хотим в это верить. Вы меня, господа, извините, но вы мне неинтересными, какими-то пустыми и бесцветными кажитесь. Знания в вас, конечно, много содержится, но оно лежит там без пользы, как в компьютерном ящике, - вы ничего своего, ничего нового из него получить не умеете. Скажешь в пустую бочку: - у! Она тебе в ответ много раз повторит: - у-у-у! будто своим голосом и своими словами тебе отвечает. Но ведь что "у", что "у-у-у" - все равно одно только "у" и ничего более. Я на какую-нибудь бабку из деревенской глуши могу часами смотреть, читая с лица весь ее жизненный путь и всю нелегкую историю Родины, как по самому лучшему в мире учебнику. А по вам... по вас... по вам... одним словом, по сытым и гладким, взгляд скользит, как по маслу, утопая в вашем довольстве.
Вы, господа, никогда не думали над тем, что народ, который вы поучаете жить, есть непосредственный корень вашего "бомонда" и "высшего света". Не думали? - а напрасно. Вы там, наверху, поете, волнуетесь, шелестите листвой, полощитесь, играя вершинами в небесной лазури, радуетесь жизни и солнцу, цветете и плодоносите шедеврами наук и искусства, а народ ваш тем временем - безобразные голые корни в неизвестности и тесноте - питают вас соками темной земли, невидимо черпая их в тайнах Материи. И не хлебом единым кормят вас корни народа - иначе бы я не заикнулся об этом, - они же питают ваши мысли, таланты и гениальность.
Вы, конечно, мне скажите, с какого такого боку-припеку народ имеет причастность к нашим талантам? Творческий дух и свобода слова, они одни питают наши произведения. А я вам скажу, дух, как пар, работает под давлением, накапливая творческую мощь и энергию, давлением, которое несет на себе душа народа. Россия предпочла лицевую, кровавую, сторону "сатанинского плаща" его пошлой изнанке, она пошла навстречу физической смерти, подобно Христу, чтобы избежать духовную смерть. Социализм запретительный загнал дух России вовнутрь и тем самым спас его от либерального опошления. Но наши либералы вместо того, чтобы использовать потенцию российского духа в созидании нового общества, открыли все цензурные задвижки, дали ему "свободу" - открыв все клапаны, вместо духа выпустили пар, уровняв Россию в бездуховности с Западом и превратив свободу слова в свободу пошлости и болтовни. Вы, господа, восхваляя свободу, забыли, что черпаете свое вдохновение из общенародной души, несущей на себе давление Смерти.
"Наш мир - худший из возможных миров, - сказал философ "мировой скорби", - потому что мир хуже нашего уже не мог бы существовать". И кому бы, как ни России, после бессмысленно пережитого ада земного возродить философию Шопенгауэра и вместе с ним проповедовать гибель жизни и всех ее проявлений, на что Россия, страдая больше, чем сама запредельная Воля, имеет неизмеримо большее право, чем сам Шопенгауэр, и вместе с Экклезиастом пропеть жизни заупокойную: "И восславил я мертвых, что умерли давно, более чем живых, что живут поныне, а более всего слава тем, кто совсем не жил, кто не видел зла, что творится под солнцем". Блажен, не оставивший в мире свой след, кто в свет не рождался, кого в мире нет.
Мы на дне потока времени
Или дно бывает глубже?
Время – дар людскому племени...
Или будет еще хуже?
Но вместо проклятий, стенаний и жалоб Россия рождает из ада Смерти новую великую философию Жизни, оптимизм которой не знает пределов. Ее пафосом будет величие человека во "все возможно": возможно преодолеть Необходимость и Невозможность, которых здравый смысл помазал на земное царство, мнимую незыблемость их "естественных" законов и "самоочевидных истин". Из бессмыслия и абсурда страшных лет революции Россия рождает новый великий смысл, который своим значением выходит далеко за пределы здравого смысла и делает Смерть основой бессмертия. Идеи не изобретаются академически отвлеченным умом, а рождаются как живые творения из трансцендентного лона самого бытия.
Корни народа, питающие ваши таланты, скрыты, уродливы и неприятны для интеллигентного глаза, любующегося красотой верхней жизни, и получают назад в благодарность за соки плевки - "совки", невежды, рабы, консерваторы. Хотел бы я видеть, что стало бы с вами, господа либералы, если бы народ на ваш призыв к свободе и свету вышел корнями из почвы земли и потянулся бы вместо питающей всех глубины в пустую высь наслаждаться свободой. Где тогда окажется вся ваша распрекрасная надстройка над скрытым уродством корней? Рухнет тогда, как подпиленное, все дерево жизни и ветер свободы разнесет в беспредельность ваши засохшие листья.
Вот, господа, как неожиданно наоборот получается в жизни: уродство и тлен питают бессмертие мысли и красоты. Вы мне, конечно, скажите, что все это притянутая за уши аналогия образов, метафора так сказать, не имеющая под собой реальной основы, а имеющая только внешнее сходство. А я вам скажу, что буквальность метафор в сущность бытия глубоко корнями уходит. Если Бог не сумел по-другому дерево сделать, почему же тогда людское общество на том же основании должно иначе стоять? Именно так и стоит, как дерево Бог поставил, только на более высоком кольце эволюции, именно народ, как корни дерева, питает ваше цветение, господа.
Мы там, в земле, наши чувства - любовь и ненависть - от белого света не прячем, а у вас наверху подавляемое возбуждение чувств переходит в расчетливую хитрость ума. Вы, господа, до того умными стали, что весь мир разложили по составным элементам, пытаясь обратно его конструировать по собственной прихоти, забывая о том, что он миллиарды лет складывался по иным законам и принципам, что в основе его лежат не комфорт и выгода, а нечто недоступное вашим мозгам, но живущее в чувствах народа. Так что, когда вы, господа, на нас с высока смотрите и учите, как нам в земле жить, чтобы вам на верхних этажах побольше солнца досталось, то меня ваша проповедь задевает лишь усмешкой и раздражением. Помните, господа, в этом мире не всегда солнце светит, будет и буря, и тогда уж вы покрепче держитесь за уродство рабских корней, иначе занесет вас ветер свободы, куда Макар телят не гонял. Если зимой корни выживут, то будет и на вашей улицы праздник, будет и вам весной возрождение, а если перемерзнут они на свободе, выйдя наружу из рабства земли, тогда уж, простите, и вам больше не плодоносить и не цвести. Вот, господа, чего стоят ваши свобода и разум без невежества наших корней.
Я вам так скажу, господа из умной интеллигенции, если кто из вас снизошел мой рассказ почитать: вы нашей ненависти не бойтесь, может быть, в нашей ненависти ваше спасение заключается. Ведь что такое ненависть, как не божественная любовь, отраженная в кривом зеркале Небытия, так сказать ее отрицательный полюс. И не спешите в ненависти, зависти и злобе нас обвинять, а лучше, как почувствуете на своей шкуре ненависть со стороны, на свое отражение в этом зеркале посмотрите, - может быть, это вашу физиономию перекосило, может быть, вы сами что-то не так, не по совести делаете, может быть, вам о своем нравственном здоровье задуматься следует, а не ближнего осуждать в низости его натуры. Я зависть и ненависть не считаю постыдными чувствами, господа. Вы сами будьте людьми, тогда и у людей относительно вас не возникнет неприятного чувства. Я, может быть, покажусь вам страшным человеком (или покойником, не знаю, как здесь лучше сказать) со своей философией обворованной Смерти, если не выходить за пределы "здравого смысла", но, если ваши мысли и чувства выплеснутся за край земного существования, тогда вы поймете, что я перед вами буду "живее всех живых", а вы напротив меня - мертвее покойников.
В основаниях ненависти лежат не выгода и расчет, а высокое чувство единства людей, ненависть требует самоотверженности, а не расчета. Пусть мне хуже будет, но чтоб мой обидчик испытал на собственной шкуре как он не прав, - на такое самопожертвование - я это слова беру без кавычек - способен только великий народ, который Единое нации и человечества чует как свое естество. Он, великий народ, так рассуждать и думать не может и приводит в свое оправдание ненужные доводы, но чувствует именно так: единство людей должно быть чистым без грязной примеси выгоды, если даже их отношения приходится отмывать посредством крови и Смерти.
Вы мне, конечно, скажите: "какие черные мысли, какая неблагодарность и неуважение к взрастившему его человечеству! Да он достоин "желтого" дома вместе со своими гадкими мыслями! Наплел здесь, черт знает, что, о бессмертии жизни и Смерти. Как может отдельно взятый индивид поучать общечеловеческий разум от поколения к поколению возводимый трудолюбивыми инженерами мысли?". Но "не судите да не судимы будете", дорогой мой читатель. Многих изложенных мыслей я и сам боюсь, как крамолу, они строят мне рожи и пугают меня. Проклюнувшись на бумаге, они уродливыми дракончиками побегут за мной вприпрыжку, как цыплята за курицей, и будут кричать каждому встречному: - смотрите, смотрите, - это наш папа! Но какой я им, к черту, папа! Они ложью прокрались через меня в этот мир, я не хотел многих мыслей и не выдумывал их, они сами залезли в голову, черт знает, откуда. Возможно ли появление безродных мыслей-дворняжек на общечеловеческой выставке породистых мыслей-собак? Я, наверное, со своими из ряда вон выходящими мыслями кажусь вам гадким утенком на респектабельном птичьем дворе, а мысли-уродцы прыгают вокруг меня чертенятами и показывают всем языки, они готовы запутать всех, прикоснувшихся к ним, они идут вразрез всему, что выработало до сих пор человечество, они перечат всему, не заботясь о доказательствах, они беспорядочно прыгают со строчки на строчку, как чертенята, выпущенные из ада порезвиться на белом свете. Но от них нельзя отмахнуться, как от осенних назойливых мух, разогнать их, потряся головой. Смерть для них - лучшая подруга жизненной правды, для них нет абсолютных зла и добра, они не верят во всемогущество Бога, для них нет ни низкого, ни высокого, ни умных, ни дураков. Их нельзя уничтожить, их можно не пускать в свет, закрыть глаза на их существо, но скрытые, действуя тайно, исподтишка, они тем более опасны для человечества.

- Ну вот, мой автор опять проклюнулся на бумаге, спешит отречься от моих мыслей, предатель. Хотя, впрочем, почему он предатель? - ведь я же сам к нему навязался. Кишка тонка оказалась, не по Сеньке шапка. Мои мысли ему - уродцы. А еще кто? - чертенята, безродные дворняги, дракончики. Перетрусил, бедняга, как в общеизвестном фильме у нас с ним получилось: "Не виноватая я, он сам пришел!" Я, конечно, все понимаю, хоть у нас свобода слова, но за такие мысли можно куда-нибудь угодить. А если он станет доказывать, что это не его мысли, а его персонажа-покойника, тогда еще скорее окажется там. Я на него зла не держу, но все-таки надо как-то рассказ продолжать, ведь я за эти "мысли-уродцы" свою жизнь отдал и не в моей власти решать, должны они дойти до читателя или нет. Я вам уже говорил, Кто рождению этих мыслей способствовал и мне с того света позволил их доносить.
Так на чем же я остановился? Ах, да, на чистоте отношений без примеси выгоды... Вам, господа, не ненависти нашей надо бояться, вы лучше равнодушия бойтесь, равнодушие - тот самый ноль, нейтрализующая пустота, о чем золовка мне говорила. Из пустоты равнодушия вас ни один Христос не спасет, как я уже имел случай сказать, равнодушие сущности бытия не имеет, оно от взаимной нейтрализации любви и ненависти на земле происходит. Из отрицательно заряженной ненависти Бог свои выводы делает и дает нам всем положительный урок уважения к ближнему и ближнего к нам, от ее разряда наши отношения чище становятся. Ведь ненависть для нас такое зеркало, в котором человек свои изъяны может увидеть. У ненависти и любви один источник - Единое, которое лежит дальше Бога и черта и не позволяет нам стать равнодушными друг к другу нолями. Любое превосходство одного человека над другим - лишь излишняя мнительность и издержки одномерного мироощущения. Что можешь знать ты об истинной сути какого ни есть человека, в каком плане бытия и мышления лежит его сверхзадача.
Ведь ваше обвинение нашей зависти, господа, как не темните, - скрытая уверенность в том, что невежество, нищета и безродность - прислужники имущей цивилизованной жизни. У вас изворотливость и ум на первом месте стоят, а преданность и самоотверженность - варварский атавизм на гладком теле сытого человечества. И если я за сто страниц не убедил вас в обратном, то, значит, вы не хотите иметь других убеждений, значит, ум ваш воюет на стороне выгоды, прикрываясь знаменем "прав человека".
- Давай, вешай на отвлеченных господ всех собак, - может быть, скажет иной читатель из этих самых господ или к ним приближенный, - вали на нас всю ответственность, за ту эфемерную чушь, которую ты здесь людям наплел, представляй нас читателю в искаженном свете из "кривого зеркала" своей головы, давай ври уважаемым людям про зависть Небытия, как будто ты сам из него родом. Кто такое это самое "Небытие", папа твой или мама, что оно, как живой человек, может иметь зависть и ненависть?
Если так скажет иной читатель, значит, до единства нам далеко, а до общечеловеческой цели еще дальше. Люди цель потеряли единую – не спеть человечеству песнь лебединую. Конечно, господа, вы сильнее нас умом и законом, но сила ваша и власть в окостенелой твердости, а слабое, наше, течет и меняется, подтачивая собой вашу твердость и силу. Слабое, наше, несет в себе будущее, а сила ваша и твердость останутся навсегда в неподвижности прошлого. Слабое мне дорого до мучения сердца, а самодовольство силы я ненавижу, откровенно вам говорю, без демократической толерантности. Мои слова - вам не угроза, а напоминание истории сочувствующим человеком. Вы, господа, слишком уж так перед нами не задавайтесь, потому как ваша цивилизация без нашего варварства направлена на вырождение. В ней один расчетливый ум остался и нет места истинным чувствам, а посредством одного ума духовно и физически здоровое поколение на свет не воспроизводится, это доказано длинной историей рода человеческого. Для чего, как вы думаете, иной раз в прошедшее время знатный дворянин женился на безродной крестьянке или просто так с ней род продолжал? Чтобы внести в вымирающую линию аристократии струю свежей крови, - вы здесь со мной согласитесь, тем более, что сами дворяне признавали за собой этот грех. Т.е. Небытие, неизвестность, безродность Ничто оживляют собой силу аристократии, отсутствие пополняет присутствие. Отсутствие – не пустота, а проявление бездны.
Короткое замыкание высшего света в себе самом вело его к вырождению, простота оздоравливала нравственно и физически. То же самое замыкание Разума в своей скорлупе ведет его к глупости и отупению, потому что глубинные процессы жизни идут вдалеке от его ограниченности, невежество и простота дают ему живую направленность. Недаром Россия разошлась на две крайности: с одного края нищета и невежество масс, дураки и дороги, с другого боку - ее гениальность. Не отсюда ли, из невежества общенародной души, гениальность черпает себе содержание? Как вы считаете, похоже это на правду? Я так считаю, что в единой общей душе и есть главная правда России.
Бог книгу российской жизни писал гениально корявым почерком. Как он ее писал, так жизнь и шла зигзагами, силясь понять, о чем пишет Бог, но почерк Бога разобрать не могла. Россия и Смерть - мистика на грани реальности или реальность за гранью мистики? Россия, очертя голову, кинулась в загробный мир революции, об истинной цели которой не знали и большевики. Сам Бог способствовал безверию, пришествию на землю Материи-Смерти, Антихриста после Христа, не для кары небесной заблудшей России, а для целей высших и справедливых, лежащих далеко за смертями и кровью. Истинный смысл великой революции лежит и выше, и глубже всех научных измышлений, он лежит в ином, метафизическом, плане бытия человека, где неприменимы основы гуманитарной морали и где вершится оправдание зла.
Философия древней Греции за пределами непотаенного, чистых, светлых идей, доступных познанию Разума, предчувствовала сокрытое существо потаенного, искажающее непотаенное в ложном мире тленной материи. Иррациональная потаенность как самоутаивание пронизывает существо бытия, оно стремится скрыться, уйти от познания. Невозможно познать потаенное тем же самым мышлением, которому открыто непотаенное. Россия снизошла в пещеру материализма, чтоб обрести там новое мышление и познать в ней потаенное, открыть несметные сокровища его подземной кладовой. Но на выходе из пещеры она растеряла сокровища, полетела, как мошка, на Разума свет славить непотаенное с цивилизованным Западом, где потаенное считается злом, противоположным добру и свету. Разум легко создает иллюзию, что черпает знание из себя. Но потаенное вошло в открытое сердце России, когда Россия проходила сквозь тьму пещеры материализма свой исторический путь. И Запад учуял в сердце России что-то чужое, темное, страшное, грозящее его монополии на мир, на жизнь, привычное мышление и Мировой Порядок. Попытка либералов вырвать потаенное из сердца России не увенчалась успехом: вырвать потаенное из сердца России можно только вместе с сердцем России. Так Россия снова оказалась изгоем из обители "добра и света", не узнав свое назначение познать потаенное. Сегодня, с мировой победой непотаенного, светлого, над землей сам собою возводится новый пещерный свод, замуровавший в склепе бытийственное назначение человека, человек вновь ослеплен искусственным светом Разума.
Помнить, чтобы не повторилось, - повторяют люди, как заклинание от войн и революций. Но чтобы помнить, надо понять ЗАЧЕМ ЭТО БЫЛО. У человечества короткая память, если оно не знает истинных причин и смысла событий. Смертоносным вихрем пройдя по стране, увлекая в кровавый круговорот огромные людские массы, "призрак коммунизма" уходит в бездну Небытия. Слишком реальными были последствия пришествия в мир этого призрака, чтобы отнести их на счет кошмарного сна социальной утопии.
"В Россию можно только верить...", не умом не объять, глубины не измерить - "В Россию можно только верить...". Куда кривая вывезет, там и цель, Бог не выдаст - свинья не съест. А может быть, все-таки можно познать мессианскую цель и назначение России, и жить, и думать, и трудиться в соответствии с ее назначением, а не "куда кривая вывезет"? Мы как будто боимся прикосновения Разума к своей святыне и не пытаемся ее постичь. "Умом Россию не понять..." - успокаиваем свой страх перед великим ее назначением. И вот результат 90-х годов: святыня пала под напором Разума, Разум не собирался постигать мессианство России, он хотел его уничтожить. Одной веры и любви оказалось недостаточно, чтобы хранить Россию, надо было знать, нужно было знание рядом с поэзией, знание, которое выработала Россия в пекле земного ада, взглянуть на нее с новых достигнутых высот ее духа. Но мы, не зная России, поклонились Разуму, ее врагу. И любовь, и веру Разум утопил в погоне за выгодой.
"Истина" потребления - практический критерий жизни на земле, оказалась сильнее любви и веры. Уже никто не пытается ни понять, ни измерить Россию. Все ее муки, страдания, жертвы накрыло черное бессмыслие. Из бессмыслия и абсурда рождается высший смысл. И он родился и кричит о себе, но люди по-прежнему предпочитают верить в Россию, чем ее знать: если будешь знать, верой уже не прикроешься. Человек верит в нечто высшее, далеко превосходящее его разумение. Откуда знать человеку, какую спираль закрутит это высшее, а может быть, и мертвую петлю. Чем бы человечество ни тешилось, лишь бы в дела высших сил свой нос не совало. Знание активно, оно требует деятельности, ответственности за то, что ты знаешь. Вера требует только веры, вера пассивна - сиди и жди манны небесной от того высшего, во что ты веришь. А вместо манны с неба могут посыпаться бомбы, потому что высшее, во что ты якобы веришь, оно не всесильно, оно всесильно только с тобою вместе, оно ждет твоей помощи, знания, а не только веры в него.
Вы, господа, производите страшное насилие над нашей Россией, общей страной, старясь пинками в зад загнать ее в чужую цивилизацию, от пошлости которой она бежала в революцию, как лошадь от серого волка. Вы, господа, Смерть хотите выбить из основания жизни, оставив тем самым навсегда за чертой ушедшие к ней поколения. Кто придумал невозможность бессмертия? Не сам ли Разум его придумал, чтобы Смерть всегда оставалась смертью. Он вас обличает в злостной подмене вечно живых первозданных идей на жалкие тени смертных людей. Без уважения Смерти не будет возврата к прошлому, где осталась большая часть человечества. Что толку, впрочем, кормить вчерашним днем интеллектуальное пищеварение современных умов, не приученных к грубой пище.
Вот вы скажите мне, почему русская интеллигенция в общей массе своего индивидуализма держит нос по западному ветру и клеймит российскую власть произволом и деспотизмом, когда власть попустительствует их либерализму? Самую сердцевину, самые корни этого вопроса мне вскройте, если только есть у интеллигенции какие-то корни и сердцевина. Конечно, когда власть с интеллигенцией не церемонится, тогда она клеймит позором и смертью с высоких трибун приспешников и наймитов того же самого запада и вылизывает власти все места, которые полагается вылезать. Но уж когда власть слабину дает и хочет с ними общий язык найти, тогда они герои-правозащитники, борцы за демократию и свободу слова, хотя эта свобода льется из них словесным поносом, и поддерживать власть считают ниже своего достоинства. Разумеется, ту власть, которая радеет за самобытность, суверенитет и силу России.
А я вам сам отвечу на свой вопрос, не ожидая от вас глубины ответа: потому что интеллект нивелирует все их чувства и самобытность, потому что интеллект и чувства враждебны друг другу по своей метафизической сути. Нет ничего безличнее, чем интеллигентский индивидуализм, тогда Вселенский Разум овладевает их сознанием, который чует живую душу России и в страхе перед темными глубинами жизни хочет ее уничтожить, чтобы не мешала ему править миром, Разум, который давно овладел сознанием запада. Разум истину превратил в дешевую проститутку из царственной Нефертити. Вот она, сердцевина вопроса, - стремление к власти трусливого Разума, если только Разум можно назвать сердцевиной. Разумеется, и среди интеллигенции были, я надеюсь, и есть еще патриоты, которые сумели синтезировать в себе разум и чувства. Но я бы не стал называть их интеллигенцией из-за того, что их ум выше среднего. Это скорее личности, у которых чувства и мысли в одном котле кипятятся. Личность - это синтез индивидуального и общего, мыслей и чувств, взрастившая себя в напряженном поле двух полюсов, это самобытность и самокритика.
Русофобия западного мира еще вселяет надежду и веру в Россию. Русофобия – инстинктивный страх Разума перед темными глубинами жизни. Россия же и в темных глубинах смерти ищет вечную жизнь. Это не Европа, не США, не так называемые цивилизованные страны ненавидят и боятся России. Это сам Разум, властелин цивилизованных стран, чует в России еще не остывший дух побежденной Материи и не успокоится никогда, пока не выйдет весь живой дух из России. Не объяснить, не исчерпать беспричинный патологический страх, злобу и ненависть западных стран к России нутром человека, здесь отдает запредельностью. Если для единения общества нужен образ врага, значит, нутро у общества гнилое, оно охвачено потусторонней силой, которая обращает его ненависть в нужном ей направлении. Или Россия опомнится и поймет, к чему была предназначена, или живой дух из нее вон.
Страх Смерти лежит глубже простого инстинкта самосохранения, за пределами человеческого существа, он исходит в человека от Разума, который не может познать Смерть своей логикой. А вы постарайтесь понять, что такое она из себя представляет, абсолютна ли она в своем зле к человеку. Ведь худа без добра не бывает, как мы все знаем об этом. Быть может, чудовище Смерть таит в себе аленький цветочек бессмертия и ждет свой народ, который полюбит ее в уродливом зраке, чтобы открыться навстречу ему сказочным принцем, заколдованным белой магией ума-властелина в конечное зло человеку. Вспомните, господа, о своем плюрла... плюра... одним словом, о разнообразии мнений, тогда, может быть, вы поймете, что и в недрах загадочной Смерти живет своя правда. Смерть - не самое страшное, что есть в этой жизни, - напомню вам еще раз для многих очевидную истину.
Вам, господа, может показаться, что я не люблю права человека. Нет, господа, я только против узости их понимания.
«Права человека» - тенью пройти
И сгинуть в пучину смерти,
Туда, где его святым не найти,
Не достанут, пожалуй, и черти.

Я за право человека стать Человеком, за право Человека на бессмертную жизнь, за право Человека объять всю вселенную, за право последнего стать когда-нибудь первым. Я тоже, как и вы, за абсолютную ценность человеческой жизни, но, чтобы достичь абсолютного, нужно пройти относительное, чтобы стать великим, нужно подняться со дна. Абсолютизируя промежуточное состояние абсолютного, вы навсегда делаете его относительным. Что же тут поделаешь, приходится считаться со Смертью, если Смерть вперед нас родилась, пока не исчерпает себя, т.е. будет понята человеком.
Вы что же, господа, действительно думаете, что, изгоняя Смерть из российского правосудия раньше времени, - прежде, чем она сама оттуда уйдет, - спасаете человека по наущению западных "гуманистов"? Нет, господа, не спасаете, вы, может быть, лишаете преступника последней возможности, вернувшись к себе после смерти, попытаться снова стать человеком, потому что приговор Смерти для вас окончательный и пересмотру не подлежит. Вы не спасаете, вы до конца убиваете человека, не оставляя ему последнего шанса ответить перед Богом и совестью. Вы не человека спасаете, человек для вас - объект "гуманитарных" экспериментов, вы сами от Смерти бежите, не понимая ее существа, вы пытаетесь быть непричастными к ее необходимости в историческом времени. Вы, господа, умывая руки, уходите от черной Смерти в объятия белой смерти Разума-приспособленца.
Вы думаете, ваш глупый Разум, обмочившись в родниках мироздания, выпустит на волю свободу-птицу? Ваш Разум больше похож на мокрую курицу, чем на вольную птицу, пьющую из первоистоков света и тьмы. Я, может быть, слишком резко отзываюсь о Разуме, но вы сами толкаете меня на крайность своим слепым поклонением его Светлости. Если существует один только Разум, то откуда взялась глубина в человеке, когда в нем должна быть одна только высь, высь Мирового Разума. А ведь, как известно, в глубине все черти водятся, в тихом омуте, который стоит в глубине человека.
Философы говорят, что наш разум изначально, конструктивно, не рассчитан на решение таких проблем, как существование Бога, души и Материи. Зато в сущий Разум философы верят беспрекословно без каких-либо доказательств его бытия. Так кто же формировал изначально наш разум, что за его бортом оказалась половина мироздания? Ответ напрашивается сам собой - тот, кто не хочет знать ни Бога, ни души, ни Материи и хочет быть единовластным Хозяином мира людей. Так Материя оказалась за пределами познавательной способности человеческого разума, а призрак ее доныне маячит в так называемой диалектике, науке о единстве и борьбе противоположностей, в основании которой нет противоположностей, где Разум борется с собственной тенью. А почему вообще осаждают нас эти вопросы - существования Бога, души и Материи, - если наш разум не способен на них отвечать? Нечто запредельное прорывается все-таки из бессознательного в существо человека и говорит ему: твой разум ограничен Разумом, он не человеческий, очнись, человек, не будь его эмбрионом, ты заворожен некой силой, как птица пристальным взглядом очковой змеи, мертвым холодом отдает твое рационально-научное знание.
Разума холодный посох,
В нем силы больше, чем в смерти косах,
И чьей тот посох души коснется,
Тот никогда уж не проснется.

И спит человечество сном беспробудным, -
Разум Сиреной навеял тот сон, -
Смертным, кошмарным, тяжким и нудным,
Как будто бы явью является он.

Ее Сиятельность, светлая идея Разума, ослепляет ум человека и не дает видеть темную истину, стоящую за ней. Мы даже представить себе не можем, что не можем мыслить половину мироздания - темный мир Небытия. Может быть, наше "нет" - это "есть" Небытия, может быть, Ничто "есть" в своем "нет", но его не представить не помыслить нельзя. "Бог создал мир из ничто", но никто никогда не сказал, что "ничто" создал Бог, значит, Ничто существовало вне Бога и раньше Бога. Чтобы избежать подобного противоречия, рационалистическая философия объявила "ничто" несуществующим, отсутствием, пустотой. Основа мира сокрыта от нашего мышления. В мире нет ни твердого, ни мягкого, ни горячего, ни холодного, ни цвета, ни звука, ни запаха – это все природа наших ощущений, субъективное восприятие объективной действительности, устройство наших органов чувств, способ ориентироваться во внешнем мире. Может быть, то же самое происходит и с нашим мышлением: в мире нет объективных истин, человек их выдумал сам, чтобы приспособиться к этому миру, нет «самоочевидных» истин, нет никаких аксиом, нет закономерностей и причинно-следственных связей, а есть только способ нашего мышления. Люди свои субъективные переживания, психические процессы мышления формируют в объективные истины, как наши чувства раскрашивают мир разноцветными красками. Мы видим мир таким, как есть, но как мы видим – это видимость, - одно из аксиом теории познания. Из пряжи Хаоса судьбы не выпрясть нити. Отсюда следует ужасающий вывод - нам никогда не достичь полноты бытия, наш мир обречен на предсмертные корчи, если человек не сможет синтезировать в себе новое мышление на основе двух предвечных начал, Разума и Материи, которые он в себе заключает. Кто сложил мышление человека так, что природа Ничто оказалась вне его сознания? - конечно, Разум. Он напичкал разум человека математическим знанием, менее всего связанным с существом человека. Доныне человек не знает себя, своей природы, своего существа. Потому и смертен человек, что не может постичь Ничто. Человечество гордится достижениями своей науки и не знает того, что инстинкт животного проникает в Ничто глубже, чем его хваленный разум, который не чувствует себя обворованным. Человек мыслит во времени, время - форма мышления человека. "Всему свое время" - не слышится ли вам в этом изречении мрачная предопределенность, как будто время за нас все решило, чему быть и когда, а чему не быть никогда. Небытие, Ничто, Вечность, Смерть - вневременные по сути, - значит, непознаваемы? Но они являются в этот мир во времени. Если сущность неизменна, то разнообразие явлений одной и той же неизменной сути – одно и то же по сути. Но если явление отображает сущность, значит, через явление все-таки возможно познание сущности? Что было, того не может не быть, иначе, откуда бы оно могло быть. Если оно взялось из Ничто, то Ничто и будет его хранить. Человек должен познать Ничто, чтобы оно снова стало быть. Человек - существо не разумное, а сверхразумное, потому что его природе дано перерасти, пересилить мышление Разума. Человеку дано то, что не может Разум - постичь природу и суть Небытия, Материи-Смерти, потому что содержит их в себе как вторую натуру.
Вы, господа, мне говорите: "сон разума рождает чудовищ". А я вам скажу: самоуверенность Разума рождает безумие. Человек суд Высшего Разума принял за Высший Суд, который приговорил его к вечной смерти через жизнь на земле. Железную клетку Разума человек принял за приют, данный ему на земле высшими силами, за отчий дом, за свое убежище от темных сил зла. И человеку показалось, что в клетке за решеткой не он, а темные силы зла, осужденные Вселенским Разумом на вечное заточение под стражей его верных воинов - естественных законов природы и адекватных им законов мышления, а человек свободно творит с другой стороны решетки. Не по своей воле приходим мы в этот мир, не по своей воле уходим из жизни, но постоянно твердим о свободе воли. Человек - средоточие божественного и демонического. Почему же рациональная философия допускает существование Бога, хотя и видит в нем Разум, и не допускает существования объективно демонического, демонического как объективно действующей силы? Потому что здесь уже отдает объективным существованием Материи-Смерти. Разум творил мир для себя и сам не понял, что натворил, потому что в творение мира подспудно вмешалась Материя, материал, из которого Разум лепил мироздание.
Католическое христианство - воинство Разума: беспощадное уничтожение огнем и мечом малейших проявлений человеческих сверхспособностей как дьявольских проявлений. "Благодаря" суду инквизиции человечество пошло по рациональному пути развития вместо истинно духовного и физического совершенства, развив абстрактное мышление, потеряло натуралистическую силу живой мысли, непосредственный выход в метафизику чувствами и мышлением. Так в этом мире к власти пришло число. Число, как острое лезвие бритвы ловко и незаметно подрезает корни, уходящие за грани видимого мира. Число как отрицание неповторимости, как ее аннигиляция. Отец и Сын, были ли Они соучастниками этого процесса или коварство Разума вывело человечество помимо их воли на этот гибельный путь? Но откуда в Разуме интуитивное чутье иррационального, страх и ненависть к нему? Метафизическую ненависть арийцев к "неполноценным" народам - славянам, евреям, цыганам, в которых наиболее сильно иррациональное начало, - невозможно объяснить категориями посюсторонней действительности.
Разум сконцентрировал размножающуюся жизнь на одной крохотной планете, изолировав ее от остального мира, как зачумленный город. И для чего религия выдумала воскрешать индивидов, - удивляется Разум, - ведь для Моего проявления в мире бабы нарожают еще тьмы и тьмы таких же полных сил и энергии, зачем и кому это нужно восстанавливать использованное сырье, сданное в утиль времени, где его хранение не сопряжено с экологическим бедствием? То, что имеет начало, не будет иметь конца, - лежит за пределами понимания Разума. Невозмутимая уверенность Высшего Разума, что людей не исправить и браться за это не за чем. Разуму по сути безразличны идеологии человечества - идеализм, материализм, да хоть автократия, хоть деспотизм, была бы логика, был бы порядок, предсказуемость и закономерность, было бы все естественно и чтоб никаких чудес, никакого своеволия. А идеологии придумали люди, чтобы убивать друг друга. Разум и в царстве материализма был "серым кардиналом". Науке проще объяснять материальный мир из материи - ну, да ради бога, Разуму в том нет обиды, пусть оперирует материальными понятиями и не лезет в мутную метафизику. Пусть она даже мышление объяснит материалистически - ближе к Разуму и подальше от Бога с его душами и откровением. Чем больше положительного знания, тем больше уверенности в естественном порядке вещей, тем меньше веры в Бога. Разум, давая человечеству свое одномерное знание положительного мироустройства, уводит его все дальше от истинного знания по пути прогресса и цивилизации. Прогресс - многоступенчатая ракета, ее ступени - поколения людей, которые от нее отпадают, а ракета несется ввысь якобы во имя людей, которые от нее отпали.
Разум, конечно, либерал до мозга костей, но, когда вопрос касается вселенской власти и Мирового Порядка, тут уж извините, раскрывается противоположная сторона либерального Разума: смертно и тленно все в мире живое, совершенным может быть только мертвое. Либералы воюют с последними деспотами земного шара и знать не знают о том великом Деспоте, который сковал их мышление и правит ими в своих интересах. Разум относительно жизни то же самое, что мертвый электрический свет рядом с живым огнем. Бездарный и пошлый рассудок, наместник Разума на земле, хозяйничает в голове человека: позволив человеку встать на ноги в этом мире, рассудок вообразил человека своим вечным должником. Человечество должно платить ему вечно процент по долгам своей покорностью и раболепием. Рассудок - сам Разум свил себе гнездо в голове человека, он ничего не хочет знать ни о каком Ничто, ни о Материи-Смерти, чуждой ему природы. Разум загнал второе существо человека в его бессознательную психику, но не смог уничтожить, добить окончательно. В конце концов оно отомстит человеку за свою отверженность. Свет Разума видит только себя, он не способен просветить мрак Ничто, Разум ослеплен собственным светом. Будто Разум собой исчерпал содержание мира, весь мир - его собственность, Мирового Банкира. За какие такие долги Разум человечество "поставил на счетчик", лишив его способности к познанию Мировой Тайны? - не скажет ни один человек, но каждый признает этот долг, долг королю познания. Люди боятся открыть опасную тайну собственного существования, а я рублю правду-матку под самый корень - Смерть, Ничто есть основание жизни. Обрядили Разум в теории познания, да только костюм оказался не с его плеча. А мне достало душевной простоты в наивности воскликнуть: "А король-то голый!" Человеку не приходится ждать спасения ни от Разума, ни от рассудка - не постигнут они своим плоским умом то, что не лежит в их плоскости.
Существование Вселенского Разума как субъекта не замечают те, кто сам прислуживает Разуму и ослеплен его гипнозом. Прозрение здесь становится Дон-Кихотством: прозревший знает, что за обыденной ветреной мельницей прячется чудовище, которое кормит людей, но вместе с тем готовит им и погибель. Он видит "вторым зрением" это чудовище, но люди его не видят, и выглядит он в их глазах не рыцарем "без страха и упрека", поражающим то чудовище, а чудаком, поражающим ветреные мельницы, которые кормят людей. Прозревший человек переходит грань между жизнью и Смертью и существует как бы в двух ипостасях - ни живой и не мертвый, вот как я, например, ваш покойник. На нем лежит печать познавшего всю суету и бренность мира. Поэтому люди боятся прозреть и не верят прозревшему. Когда стремишься донести до людей свое прозрение, - ты еще не прозрел, когда тебе станет безразлично незнание людей о твоем прозрении, - только тогда ты прозрел.
Лишь рабы земного бытия способны отождествлять Разум и Свободу. Разум и Необходимость - вот два сапога - пара. Необходимость, Невозможность вступают в свои законные права, когда одна из основ мироздания абсолютизируется умственной и практической деятельностью человека. Необходимость, Невозможность невозмутимы, они абсолютно уверены в своей власти над миром и человечеством. Как человеку возмутить этих самоуверенных дур? Признать вопреки проискам Разума равнозначность второго начала. Не имея в своей глубине общих точек соприкосновения, общей сути Единого, Разум и Материя не могли бы войти друг в друга и породить действительный мир. Материя на ряду с Разумом стала одним из мыслящих начал Вселенной. Материализм, либерализм - не идеологии Разума и Материи, а их религии. И Материя, и Разум стремятся подменить собою Бога. Им нужна вера, потому как нет абсолютной правды ни с той, ни с другой стороны, борьба за власть порождает религии, религия порождает фанатиков. Сошел со сцены фанатизм материализма, выступил на сцену фанатизм либерализма. Что можно ждать от фанатиков, кроме насаждения своей религии по всему земному миру.
Ни одно из первоначал, ни Разум, ни Материя, добротой не отличаются. Откуда тогда доброта в Боге? Как ненавидящие друг друга начала смогли породить на земле доброту человека. Значит, идея добра дальше, первее и Разума, и Материи, и Бога, и Небытия, может быть, доброта - главная идея Единого? Поэтому даже Смерть нельзя считать абсолютным злом человеку. Как я уже говорил, сущность Материи - простота, сущность Разума - сложность. Усложнение - вмешательство "внешних" сил во внутренние дела простоты. На этом посыле имеет право на жизнь такая гипотеза первичных позывов Смерти: сопротивление простоты Материи проникновению в нее сложности Разума, простота стремится разрушить сложное и вернуться к первичному состоянию. А если бы Разум проникал в Материю по любви, а не с целью взять над ней власть, происходил бы устойчивый синтез простого и сложного, а не их борьба, каких чудес можно было бы тогда ждать от этого союза?!
Как один и тот же химический элемент, углерод, может порождать темное, разрушающееся - уголь, и светлое, прочное, вечное - алмаз, так Разум и Материя, в своей борьбе рождая тленное, в своем единстве родят бессмертие. Человечество - единое "око", которым Разум смотрит в потусторонний для него мир Материи. Но если человечество "око" Разума, значит, оно способно давать ему живые картины, от которых, может быть, оживет, вочеловечится и сам Разум, вот если бы еще у самого человечества глаза не косили. Чудо будет синтезировано во взаимопроникновении двух равноправных начал, двух принципов - идеального и материального. Чудо - не нарушение "естественных" законов природы, а понимание истинных законов мироустройства.
Глупость, как я уже вам говорил, - это Тень Пресветлого Разума. Конечно, нужно отличать живую ищущую "глупость" от мертвой глупости самого Разума, на лице которого, с обратной стороны, проступают симптомы смертельной болезни круглого оглупления. Так что, кто из нас страшнее будет чудовище, - мы, невежды, или вы, теоретики, - ответит история в конечном пункте своего назначения, когда раскатится по вселенной гомерический хохот богов и человечество вдруг осознает, что невежество-глупость и ненависть-зависть наряду с положительным Разумом вели его к высшей цели божественного назначения, не давая зайти в рационалистическую крайность подлинной пустоты. Вы, господа ученые, найдя зарождение жизни на одной из далеких планет, не спешите делать сенсацию и рукоплескать зловещему знаку. Вы лучше замрите в траурной позе и пусть холодный пот прошибет вас от кончиков ног до волос головы, - ведь это верный признак того, что нашей планете недолго осталось, что Бог утратил всякую надежду на человечество земли и обратился к новому кругу начинать все сначала. «И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба».
Вы, господа, конечно, уверены, что Бог на баррикадах идейного фронта с вашей стороны позицию занимает, потому что вы вернули ему его собственность в виде недвижимости храмов, церквей, монастырей и восстановили в правах религиозного вероисповедания. А я, господа, относительно вашей уверенности имею большое сомнение, какого сейчас цвета бог – белого, красного или черного цвета анархии. Видел я как-то по местному телевизору таинство крещения в церкви и убедился воочию: не Христос там правит бал, а земная суета и «теленок», золотой, я имею ввиду. Было это как раз в незабвенные времена перестройки, когда пошатнулась религия коммунизма и некрещенный народ, напуганный своими грехами, толпами бросился к церкви с минуса на плюс менять свои убеждения. И какое же, представьте себе, там было таинство! В помещении народу – толпа, детский плач и увещание детей взрослыми поднялись до потолка звенящей стеной, суетливый попик хватает одного малолетнего (хорошо еще не в каждую руку) и, окунув его быстренько – ради повышения пропускной способности божьего храма – в святую воду, поспешает к другому малолетнему чаду, орущему, как овца на заклании.
Видел я так же, как «новые русские» одаривали местную церковь «святым» крестом с драгоценными камешками. Церковь ничего, приняла с благодарственным словом, оно б еще можно было благодарность понять, если бы крест тот являл собой какую ни есть святую реликвию, а то ведь вся ценность его в камушках да в золоте заключается. Вот и соображай после этого, для кого Христос сказал про верблюда через игольное ушко, ведь наши «предприниматели» через любое ушко без мыла проскочат. Наверное, для нас, ослов и верблюдов. Можно верить в Бога и жить так, как если бы его никогда и не было, а можно не верить в Бога, но жить так, как от Бога завещено.
Я, конечно, не Бог и терпение у меня человечье, вот так, господа, глядя на безобразия ваши и наши, я ушел навсегда добровольно из мира, смыв с его лица одно пятнышко из миллиардов таких же. Может быть, прорасту я сквозь толщу земли свежей травой и полевыми цветами, и вновь мои мысли и чувства будут пить солнце и дождь, радуясь возвращению жизни. В России нашего брата покойника много под землю ушло, тут его целые залежи, так что на ней, на земле нашей, каждая былинка таит в себе человека, за каждым деревом и каждым цветком мысль и душа его прячутся, переговариваясь посредством ветра и насекомых пчел. Вы, господа, не ходите в чужие страны свой ум искать. Подражание всегда утрированно, гипертрофированно, уродливо искажено в стремлении переплюнуть оригинал.
Еще раньше человека в обезьяньем образе пришла на Землю злая колдунья, черная ведьма «бабушка Кривда»: «все прямое покривила, все кривое выпрямила». И с этим тайным «наследием» в генах стал из обезьяны происходить человек. И как ни старался совершенный Бог создать совершенный мир, толкала его под руку бабушка Кривда, и вышло у Бога то, что вышло. И как ни старается с тех пор человек отречься от своего темного происхождения, как ни старается доказать начало своего рода от первых небожителей Адама и Евы, обезьяньи ужимки истории человечества сводят на нет все его доказательства. И вместо солнца свободы взошла над человечеством и встала в зенит оскаленная злорадным хохотом обезьянья рожа, и принял этот образ человек, усыпленный чарами бабушки Кривды, за истину в последней инстанции, за конечную цель своего становления и превратился человек в «обезьяну цивилизации», как назвал его один философ из той же цивилизации. «Чудно устроено на нашем свете! Все, что ни живет в нем, все силится перенимать и передразнивать один другого", - это уже наш писатель сказал.
Вы с обезьяньим легкомыслием перевернули свои убеждения. Либерализм – поверхность бытия, мышление обезьян в изощрении способов добывания выгоды. Если обезьяну наделить разумом и оружием, не вложив в нее боль души и сознание совести, то обезьяна возомнит себя наместником Бога на грешной земле с непогрешимым образом жизни. Вы забыли, что Родина вам давно про это сказала, если только вы Россию считаете своей Родиной:
Как перед ней ни гнитесь, господа,
Вам не снискать признанья от Европы:
В ее глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы.
Вы лучше языку родной земли научитесь, тогда вам Родина скажет, где ее будущее и чего она хочет от вас. Вы лучше встаньте под вечер с края русского поля и волны спелого хлеба донесут до вас душу России, и ветер-бродяга нашепчет ее вековечные думы. Вы, господа, слишком уж так перед нами не задавайтесь, чего стоит ваша свобода без нашей необходимости, еще раз хочу вам об этом сказать, повдоль которой вы стелетесь у подножия Запада. Если честно сказать, мы с вами недалеко друг от друга ушли по нормам международных отношений и правил, ведь вы тоже, господа, там, в цивилизованном мире, далеко не первыми числитесь. Не лучше ли нам будет друг друга держаться, может быть, так мы в первые выйдем? Вы говорите, в ногах правды нет, которыми народ топает, чтобы вы досыта лопали, но ведь и в вашей голове ее не отыщешь. Где же она может быть, в каком органе прячется? наверное, где-то посредине, в сердце, к примеру, где наши чувства и ваш большой ум сходятся в совесть и справедливость? Давайте, господа, символизировать нашим союзом настоящее знамя России: сверху, белый цвет, - интеллигентная бледность вашего умного духа, снизу, красный цвет, - буйная энергия нашей Материи, а посередине - голубой цвет мечты, неба и жизни, который родится между нашими двумя полюсами. Я, господа, непроизвольно встаю и замираю в молчании, когда в моей душе звучит метафизический гимн моей Родины. А вы, господа, своей новой России даже гимн сочинить не смогли, потому что гимны стран не сочиняются, а рождаются живыми образами самих стран. Видимо, ваша Россия - вовсе и не Россия, если она своего гимна родить не смогла.
Вместе мы будем первыми, поднявшись со дна, потому что весь наш мир горемыка не простое несоответствие божьему замыслу, он как бы целиком наизнанку вывернут с точностью до наоборот. И это обстоятельство, вы не поверите, придает мне уверенность в том, что он живой и мистический, его конечные цели и замыслы лежат далеко за пределами наших обыденных представлений о счастье, сытости и удобствах и нам всем будет в них место (в целях и замыслах, не в обыденных представлениях, хотя, впрочем, почему бы не жить в сытости тоже, когда видишь впереди себя высшую цель), и мы все не пройдем без следа в этом мире, и мы все вернемся на круги своя, переходящие нашим общим старанием в одну финишную прямую божественной цели. Из потока прогресса вам не выбраться на берег вечности. Прогресс и цивилизация - средства в достижении общечеловеческой цели - подменили собой общечеловеческую цель.
Пусть наконец оторвутся наши глаза от земного корыта и глянут с надеждой и страхом в заоблачное течение мира, где Гоголь ясновидящим оком, отсталую, сонную, бесприютно серую нашу Отчизну увидел мчащейся тройкой, обгоняющей другие народы. Пусть наконец проявится на земле невидимо нарастающая духовная мощь "заблудшей" России, ее скрытый под видом нищей реальности неудержимый заоблачный ход. Пусть наконец станет явью "наводящее ужас движение". Пусть сторонятся народы и летит мимо к заветной цели "вся вдохновенная Богом".
Но пусть останется где-то с недвижимого краю глухой нетронутый уголок живой российской души, откуда она, земная Россия, черпала себе вдохновенную мощь, где пятна черной и белой смерти весной покрывают поля, воскресшие к новой жизни, где стройные березы стыдливо и счастливо стоят нагишом, скрываясь в глуши от постороннего глаза, где ветер свистит от восторга дружеской встречи, ласкается и вьется вокруг тебя, как собака, где леший покажется тебе из-за дерева и ночная сова прокричит русалкой-утопленницей, где веселый ручей, звеня и радуясь своему одиночеству, скрываясь в ложбинах, зачем-то бежит в общее море. Пусть останется тот уголок, где легкий ветер, запряженный в дугу празднично раскрашенной радуги, стронет с места все что ни есть вокруг и понесет на веселую ярмарку жизни под неумолчные трели птиц-колокольчиков, легкомысленно, ветрено не думая о ее высшей цели и назначении.
Тот уголок, где пеструшка-земля взъерошилась перьями голых берез для спасения своих детей от стервятника-разума. Деревня вся родная и близкая засыпает спокойно, закрывая поочередно окна-глаза, на мягкой белой перине пухлого снега, укрывшись ватным одеялом из облаков, и мать-вселенная заботливо окутывает ее мраком ночи от дурного глаза цивилизации.
Пусть поднимутся прекрасные города и богатые села, пусть все люди живут в изобилии, пусть все несется навстречу единству и счастью. Пусть все это будет! Но пусть где-нибудь с краю земли останется нищета и бесприютность милой сердцу российской сторонушки, куда принесешь ты, сохраняя себя в одиночестве, неуемную тоску ищущей что-то души, припадешь к земле и, наплакавшись вдоволь, скажешь Матери-Смерти: все не то, все не так! И мать, принимая сына к себе, успокоит его перед вечностью: все будет как надо, все будет так. И чтоб, уходя, ты мог с просветленным сердцем воскликнуть: чудны дела твои, Господи! Зело борзо, - услышишь дальний голос с небес. Пусть будет все, но пусть всегда чего-нибудь не хватает, нам, твоим детям, Россия!

Тут мне на высокой ноте распрощаться бы с вами, товарищи-господа, завершив свой рассказ выгодным для себя впечатлением, тем более что сознание меня оставляет, и я рискую его остатками сказать еще непонятнее, чем было сказано. О многом я философствовал и даже племя бродячих собак не упустил из вида, оставив тем не менее вторую половину человечества за бортом моей мысли. Разрешите мне опуститься ступенькой ниже и подумать на счет их женского племени, тем более что не надо много сознания думать про женщину, я бы сказал, совсем не надо сознания. Сознание для женщины - кривое зеркало, в котором загадочное милое существо отражается болтливой глупой пустышкой. Разум для женщины - враг номер один и в обратном направлении женщина тоже - красная тряпка для разума-тугодума. Разум, боясь впутаться в ее многосложную логику, игнорирует женщину как оппонента. И все-таки женщина выше разума, потому что женщина без разума проживет, а разум без женщины направлен на вырождение.
Я же без Разума мало что в недра Смерти проник своей философией, я женскую душу стал различать как человеческую. Через нее, философию эту, я жену свою поздно, но стал понимать, кто она есть на земле. Издалека забрезжил мне ее образ, из легкомыслия, привередливости и пустоты стала просвечивать тайна. Была дана мне в руки жемчужина неизвестной коллекции, судьба моя и моя половина, а я, ниспровергатель общих устоев, подвел ее бездарно под общую мерку, не узнав прежде ее настоящей цены. Понял я, что вместо цепного пса тайна ее сторожит, не давая открыться миру. Увидел я присутствие тайны, но тайны самой не открыл, "ибо тайна сия глубока есть", может быть, в каждом из нас. У нее теперь "все, как у людей", даже лучше, чем у некоторых, - наверное, так она думает: двое детей растут, мальчик и девочка, муж по службе повышение получил, в город переезжают, говорят, большая карьера ему предназначена. У нее больше, чем у людей, - ее тайна, о которой она не догадывается.
Встретимся с ней случайно где-нибудь мимоходом, застесняется вся, глазки долу опустит - просто ангел мне с неба явился - и краской даже зальется, заалеет, как маков цвет (выходит, пример с ангелом здесь неуместен? - ведь у ангелов чистая совесть, им краснеть не за что, потому и бледны хуже смерти). И все выпытывает из меня признание посредством обходных путей и явных намеков: не по ее ли причине я выпивать начал? Загрызло, что ли, молодую женщину чудовище-совесть или, наоборот, женщине хотелось быть причиной гибели человека? Я возьми как-то да ляпни ради успокоения ее потревоженной совести: "Да причем здесь ты, свет, что ли, на тебе клином сошелся, в жизни посерьезнее тебя причины живут".
За такой "гуманизм" она обожгла меня кипятком жгучей ненависти из бурлящего очага своих глаз, какой я не чувствовал на себе с тех самых пор, когда, запарившись в тещиной бане, вылил на свою бедную голову ковш воды не с тем градусом, о котором молило разгоряченное тело. Вот и попробуй услужи после этого женщине. Женщина - тот же черт, который есть и которого нет в одно и то же самое время: она весь мир хочет видеть завоеванным у своих ног и хочет уничтожиться перед силой, превосходящей безмерность ее природной натуры.
Женщина и мужчина приходят в этот мир с разных концов того света. Мужчина по существу приходит с той стороны, где за видимой гранью лежит целый мир прошлого, будущего и настоящего, связующие нити с которым держат его душу и совесть до самой могилы, то напрягая, то ослабляя поводья. Женщина приходит с той стороны, где нет ничего, где зияет тайна провала, от внутренней глубины которой она бежит, как от себя самой, наружу внешнего мира.
Любовь мужчины окрашена в светло-синий цвет полнолуния ночи. Она глубока, скрытна и беспредельна, как ночь. Как ночь разливается она по земле, как из опрокинутого флакона фиолетовые чернила, и утреннему солнцу придется хорошо потрудиться, чтобы отмыть добела всю поверхность земли. Как ночь, светится она отраженным из беспредельности светом, уносясь в ее даль над обыденностью хищной жизни. Любовь мужчины - бродяга и странница, бродяжит и странствует она высоко, в душе и мыслях, не касаясь земли. Она не ищет в земном мире чувств новых для себя ощущений и нового себе содержания, она только хочет плыть монотонно и бесконечно над полями, лесами, долинами, реками, неся на крыле любимый образ и красоту земли, обходя стороной порочные города и необходимость борьбы за место под солнцем. Две реальности в одной действительности: реальность мира, живущего в человеке, и подлая реальность мира, в которой сам человек вынужден жить. Мужчина любит всей душой и всем сердцем и жизнь свою за нее отдаст столько раз, сколько предписывает ему быть на земле глупая, как женщина, теория инкарнации. Настоящий мужчина скуп на слова и не считает нужным тратиться на внешнее выражение чувств, потому что чувства из человека выходят с пустыми словами.
Любовь женщины, словно солнце, напряженное зноем, взрывается вдруг, брызнув мужчине в глаза ослепительным пламенем, и рассыпается на тысячу маленьких солнц, которые светят не одному любимому. Женщине, чтобы мужчину любить, нужны подтверждения со стороны в том, что ее избранник чего-нибудь стоит, ей ревность нужна как сертификат качества ее человека. Ее мало занимает, какая у него душа, и кто он там, в заоблачном мире, будь он хоть трижды гений. Ей интересно, чтобы ее мужчина здесь, в земном обществе соответствующее ей - и себе, разумеется, тоже, - положение занял, чтобы были слава, почет и достаток, на худой конец - чтобы не хуже, чем у других.
Женщины любят, чтобы мужчины их завоевывали. Их завоевывают: 1- силой, 2 - деньгами, богатством, дорогими подарками, 3 - уговорами, настойчивостью, домогательством, 4 - лестью и комплиментами, 5 - положением в обществе, 6 - известностью, славой, 7 - стихами, талантами (общепризнанными), 8 - смазливым видом, стройной фигурой, 9 - и т.д., 10 - и т.п. Но где же тот мужчина на всем белом свете, которого женщина любит как его самого, а не завоевателя постороннего в нем?
Прочитал я как-то в детстве книгу про олененка Бэмби, уже не помню, как она называется. За одну ночь прочитал. Очаровала она меня, запала мне в душу печальной нежностью и вселила в меня неясную тоску взрослой жизни, что с детством придется проститься и надо становиться взрослым, что только в детстве бывают настоящие любовь и нежность, а за взрослую самку нужно драться с такими же рогатыми, как и ты, оленями. Она будет равнодушно томной самкой лежать, постукивая мило хвостиком, пока матерые самцы друг в друга рогами стучатся и ждать своего победителя. Ей безразлично, кто победит, главное, чтобы он был победитель, сильнейший т.е., - так сказать, естественный отбор в человеческом виде раскрашенный петухами цивилизации. Какой самец к жизни сможет пристроиться с лучшего боку, мимикрировать, так сказать, подкраситься т.е., под общие обстоятельства, тому она и отдаст свою благосклонность. Ну, что ж, как у нас говорится, на безлюдьи и женщина – человек… Сила, мужество и отвага заменены теперь деловитой хваткой ума, житейскими связями, круговой порукой стаи, умением незаметно и деликатно подмять под себя ближнего, толкнуть его локтем так, чтобы он сам извинился за то, что подсунулся под руку. Конечно, я тогда так не думал, но неясная тоска взрослой жизни смутила мне душу, правда, совсем ненадолго. Думал, когда состарюсь, умирать буду, прочитаю еще раз эту книгу - попрощаюсь с детством, очищу душу от взрослой ереси перед смертью. "Не бойся, я с тобой", - скажет мне тихо детство. Не получилось у меня умереть вместе с детством, страшной взрослой жизнью пришлось умереть.
И как мог серьезный человек, мало сказать - гений, утверждать подобные глупости, которые мы, как механические попугаи, повторяем за ним сотню лет: "мир спасет красота"? В наше пошлое время - может быть, было по-другому во время автора этих слов, - расчетливый разум в рекламах-дурах сделал из красоты публичную девку, которую каждый может купить, у кого достаточно денег на дорогую покупку. И вы думаете, продажная девка мир от Смерти спасет? Современная красота вам не Орлеанская Девственница, не Жанна Д,арк. Современная красота дорого стоит и к нуждам народа сострадательна так же, как луч света к темному царству. Красота - вещь утонченная, она красоту роскоши любит, и идет красота к красоте любыми путями в парадные и черные входы. Вы думаете, красота истощила себя в думах о судьбах мира сего? У нее в голове лишь одна дума вертится - себя подороже продать, т.е. поймать в свои сети рыбину покрупнее. Впрочем, и мелкой не брезгует: чем больше улов, тем рыбаку приятнее, широко сети ставит - успевай попадаться.
Попасть в эти сети легко, да выбраться из них очень трудно, не выпутаешься, пока всю душу в кровь не изрежешь. Залечишь раны, ляжешь на дно, зароешься в ил осевших чувств и выглядываешь из бытовой тины, как премудрый пескарь, умудренный жизненным опытом, а красота и на дне зацепит тебя бредешком, - так, мимоходом, в погоне за крупной рыбой, - и потащит вслед за собой, взмучивая застойную тину. Красоте не человек нужен, ей влюбленное зеркало нужно, чтобы в нем собой любоваться: "я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?" Иной раз мужчина уверен, что женщина влюблена в него, словно кошка, а женщина своим отражением в мужчине любуется и, как кошка, живет сама по себе. Но бывают такие темные зеркала, что женщина сама вязнет в их тине, не в состоянии выбраться из болота.
А мне эти игры в "кошки-мышки" противны моему естеству и даже больше скажу - отвратительны. Ты меня всего, как я есть человек, к себе в душу прими, а не как лишнюю единицу на счету побед твоих великолепных достоинств. И я тебя не стану в паутину заманивать, как кровожадный паук дуру-муху. А хочешь быть пойманной - лети себе мимо к другим паукам. Наверное, поэтому я и остался один, что красота хочет ловить и быть пойманной, а мне на отстрел человеческих душ Бог не выдал лицензию: мне, наверное, легче будет натурально убить человека, чем медведем сесть на него своей волей, подмяв под себя его душу.
Преданность, любовь и дружба живут с красотой, как кошка с собакой. Вы не думали над тем, что через кошку все повадки красоты проявляются? Преданность-собака привязана к человеку прочной невидимой нитью, она чувствует его душу за пределами дома, двора и всего белого света и воет перед его кончиной тоскливей, чем волк на луну. Кошка же, красота, любит уют окружающей ситуации, поверхность наружного мира, она больше всего привыкает к комфортному месту пространства, а хозяина-человека ей хоть вовсе не будь, лишь бы кормил вовремя и понежиться было бы с кем. Красота свободна, как кошка, в том смысле, что никто ей не нужен. Поэтому любовь, дружба и преданность живут с красотой в метафизической ненависти, не упуская случая хватить один другого зубами и царапнуть друг друга по морде.
Корень красоты уходит куда-то в глубь бесконечности за пределы Бога и мира. Красота была всегда, когда еще Бог не родился, тем более человек со своими страданиями. Она не собирается спасать мир, потому что он ей не нужен, красота была и будет всегда, пусть хоть Бог и его человек провалятся в тартарары со своими исканиями, красота найдет себе другого хозяина и будет кошкой лежать где-нибудь в других мирах, не помня ни Бога, ни человека.
Я вам уже говорил, что все стремления женщины от себя наружу направлены, на завоевание мира, лежащего у нее под ногами, как заминированное цветочное поле. Она боится самостоятельно голой ножкой ступать по этому полю и толкает мужчину впереди себя, как таран и прикрытие на подступах к крепостям, возведенным у нее на пути другими воительницами посредством своих любимых мужчин.
Любовь женщины темно-синего цвета неполнолуния ночи. Женщина при человеке, как безобидная рыбка-лоцман, делает его хищной акулой. Именно женщина рождает в мужчине честолюбивые помыслы. Я вам больше скажу, женщина - она и есть начало истории и первый двигатель прогресса всего человечества, сколько бы мужчины ни примеряли этот венец на себя. Женщина - переходящий по рукам кубок с ядом. "Да минует меня чаша сия!" - наверное, про них, грешниц, сказал единственный пока Всечеловек. Мой дом - моя крепость, - сказано мужчиной, как все "умные" афоризмы, исподволь внушенные женщиной.
Без женщин у мужчин бы не было войн и погони за прибылью, они давно бы разделили все поровну, открыли друг другу границы, производили вино, охотились на зверей и жили в свое удовольствие в единстве дружеских чувств. Без женщин они, пожалуй бы, учредили Всемирный Праздник Неповиновения Судьбе, Богу и Черту. В этот торжественный праздник от нашего стола к вашему столу полетит песня единого братства, понятная всем языкам.
- Бунтовать?! - возмутится Бог. - Подавить немедленно бунт! - отдает Бог свои приказания неизвестно кому: кому кого давить, если каждый с каждым уже навеселе за столом в обнимку сидят, справляя Праздник Неповиновения Судьбе, Богу и Черту? Разве что останется Богу природными стихиями привести человека в ощущение прозаических буден, утопить бунтовщиков верным Богу Вторым - или какой он по счету - Всемирным Потопом? А потом что же: на колу мочало - начинай сначала всю историю человечества заново по кровавым страницам веков перелистывать до очередной мировой пугачевщины? Так никакого, пожалуй, терпения не хватит дойти до финишной прямой божественной цели, предначертанной Богу Единосущим. И что же тогда останется Богу, как не пойти на переговоры с зарвавшимся человечеством?
- Ты, Бог, играешь моим человеком, - скажет ему в глаза человечество, - вынуждая прыгать по жизни суетливой блохой через головы ближних, таких же блох, чтобы последним прыжком допрыгаться до твоего апокалипсиса.
- Ты, Бог, - открыто скажет ему человечество, - устроил из моих людей тараканьи бега: спаивая предварительно лучших, как Артурка, тараканий царь, Янычара, делаешь ставку на подлость ума.
- Ты, Бог, - выскажет ему все человечество, - отвел каждому человеку узкую беговую дорожку, дав ему свободы действия меньше, чем пьяному таракану, по которой человек бежит ошалело, вслепую, на ходу хватая с барского стола твоего изобилия жалкие крошки нищенской жизни, разбиваясь в кровь о жестокие пределы Судьбы.
- Не пойду дальше на твоем поводу, как несмышленый теленок на бойню, как на привязи преданный пес, не сделаю ни одного шага вперед, пока не скажешь каждому моему человеку, какую участь ты ему приготовил в конце, хоть режь меня на куски. Ты режь меня на куски, а я с места не сдвинусь, пока не дашь мне полный отчет за каждого отдельно взятого моего дорогого сыночка, дай мне прежде уверенность, хотя бы надежду, идти дальше вперед, зная, что судьба каждого из них не исчезнет бесследно в пучине Смерти. Кукушка при часах, которая служит времени, кукует не о том, сколько лет тебе осталось жить, а о том, что ты на час стал ближе к смерти.
- Все, Господи, хватит, приехали, - тормозя махину прогресса, скажет ему человечество, - нет у меня больше совести оставлять своих детей в голоде, холоде, горе и одиночестве, ускоряя свой ход в неизвестность.
- Нет у меня больше совести изображать из себя праздник жизни, когда мои дети, брошенные мною на произвол судьбы, влачат существование, пропадают в тюрьмах, стреляют друг друга, тянут ко мне свои руки из темной глубины бездонных могил, взывая к беспамятству идущих вперед.
- Нет у меня больше совести откупаться от них ложью благотворительности и фальшью посмертного воздаяния гонимым мною при жизни. Если ты, Бог, вывел человека из обезьяны, зачем не оставил его мыслящей обезьяной, а вложив в него боль души и сознание совести, обрек на муку искать вечный смысл?
- Тебе нельзя стоять на месте, - ответит Бог человечеству, - иначе нам обоим конец, и мне и тебе, жизнь есть движение.
- Ты говоришь, движение - жизнь, но если все движется относительно другого, то это видимость движения, иллюзия, имитация, релятивизм. Чтобы двигаться, тело должно иметь систему отчета, наличие других тел, относительно которых оно движется, иначе его движение не будет заметно, а значит, его и нет. Здесь даже наличие наблюдателя, т.е. Тебя, Господи, не говорит о наличии движения: относительно чего наблюдатель будет наблюдать движение тела? Тело само по себе не имеет движения, оно движется только относительно других тел. Так и жизнь человека проявляет себя только относительно других человеческих жизней, т.е. сама по себе безотносительно других жизней не существует.
- Ты, что, - изумится Бог человечеству, - хочешь сказать, что меня нет, потому что нет богов относительно которых я себя не могу проявить? Я вот сейчас себя относительно тебя проявлю - мало тебе не покажется. Научилось ты здорово болтать за всю историю, человечество, да только до сего времени своей цели определить не можешь, ты мне мозги своим релятивизмом не пудри, а то доболтаешься до войны.
- Война тоже движение относительное, движение Смерти относительно жизни, - возразит человечество Богу. - Равномерное движение мирной жизни тоже мало чем отличается от его отсутствия. Если движение происходит без перемен, то это все равно, что его вовсе нет: неподвижность покоя уселась покататься на равномерность движения и задремала относительно его постоянства. Придай теперь, Господи, движению равноускоренность: неподвижность встрепенется от первого только толчка перемены графика следования и пересядет этажом выше на равномерность ускорения движения в пропасть. Так постоянная Смерть катается на суете и метаниях жизни, не выпуская ее из лап своей неподвижности. Давай я лучше, Господи, остановлюсь неожиданно, чтобы неподвижность Смерти по инерции жизни прошла мимо меня поверх головы и явилась бы мне в явном виде, и тогда я посмотрю, что она есть такое, возможно взять ее голым движением или нет.
Смерть тоже научилась движению жизни и гонится за нами с тобой по пятам. Нет у меня больше совести бежать от прошлого смерти в никуда будущей жизни. Что я тебе, заяц какой-нибудь или человечество? Вот сейчас встану и повернусь к костлявой лицом, как на поле Куликовом, а там будь что будет, поглядим, кто кого.
- Не смей этого делать, не гляди в глаза Смерти - окаменеешь, ты еще не созрело для этого взгляда, - остудит Бог пыл человечества.
- Как же тут созреешь с тобой? Ты посмотри, Господи, как у тебя нехорошо получается: чем дальше эволюция, тем короче жизненный путь высшего существа, тем существо уязвимее Смерти. Чем выше я карабкаюсь по лестнице эволюции, тем не выше к тебе, Господи, а ближе к Смерти вниз опускаюсь. Вот взять, к примеру, безжизненный камень - он миллионы лет лежит, не трогаясь тленом, дерево - сотни и тысячи лет, а человек уже только десятки, т.е. миг в историческом времени, до одного столетия редко дотягивает, даже аллигаторы, вороны и черепахи дольше живут, - скажи, почему это так?
- Ты еще торговаться со мной будешь, сколько лет твоим людям жить, ты еще будешь учить меня эволюцию делать. Жизнь измеряют по делам, а не по годам. Ты же само эти слова без конца повторяешь.
- Да, Господи, время часами не измеряется, оно измеряется счастьем, радостью, делами. В бедах и горе время стоит, как будто соприкоснувшись с вечностью. Значит, горе и беды – суть бытия? А радость и счастье – легкокрылые мотыльки над темным омутом жизни? В молодости кажется, что жизнь не измеряется временем, она значительно больше его. В преклонном возрасте человек уже сам помогает часам отсчитывать жизнь. Да, повторяю, Господи, но ведь надо же как-то оправдаться перед своими детьми. Имею я, Господи, устойчивое ощущение, будто не к тебе в рай, а к Смерти в лапы иду по пути прогресса и цивилизации. Прежде, когда мои сыны на мечах друг дружку тузили, нужно было хорошо потрудиться, чтобы хоть сотню врагов на поле боя оставить, а сейчас - только кнопку нажать и нет истории человечества. Как же, Господи, совместить нам такое несоответствие?
- Так я, что ли, тебе атомную бомбу придумал? Не складывай свои грехи на меня и не учи меня жить, подмастерье, - коротко ответит Бог человечеству.
- Конечно, Господи, яйца курицу не учат, ты прав, как обычно, но мне обидно бывает, что тебе дубы и камни дороже моих детей-сиротинушек.
- Да я смотрю, ты само крепче дуба деревянное какое-то стало, думаешь, что несешь-то? Я тебе гончар какой-нибудь, что ли, который лепит из мертвой глины вещь, какую захочет? Я с живым материалом дело имею - твои умники "ничто" называют. Оно ничто, потому что нами не понято, его как бы нет, потому что в нашем с тобой уме не укладывается. Его как бы нет, но гонору у него, как блох у собаки - "эгоцентризм" у тебя называется, т.е. каждая блоха мнит себя центром мира, и я, Бог, деваться некуда, должен с каждым центром считаться, чтобы всякую "блоху" поднять на уровень Бога, а всякая "блоха" центром земной власти стать хочет.
И сама мировая изнанка, небытие, антимир т.е., как дьявол, насквозь умом пропиталась, все норовит по-своему сделать: задумаешь одно, а выходит другое, так что я часто сам, как слепой впотьмах, наощупь вперед дорогу ищу. Видало, что за белым светом творится, а ты мне глупости про дубы говоришь,.. - за рядом слов стоит запятая - рулетка с высунутым языком мерной ленты, будто хочет сейчас измерить содержание сказанных слов и решить, достаточно ли сказано на ваш счет. Запятая решила, что вам сказано много, подбирает хвост и становится законченной точкой. - Ну, хватит с тебя и так сболтнул лишнее. "Великое знание - великая печаль" - слушайся своих мудрецов да помалкивай.
- Что ж, Господи, из Смерти вышло и в смерть уйду, круг замыкается - начало и конец сошлись в одной точке. Зачем, Господи, такая бессмысленность? - ноет опять человечество, не находя в словах Бога вечного смысла.
- Кто же тебе виноват, что ты до сих пор свой смысл не можешь найти, жить тебе надо по убеждениям, а не по выгоде.
- Так во мне, Господи, столько кипит убеждений, что я за огнем и дымом от их котла ничего впереди себя разглядеть не могу, разве ты не знаешь об этом?
- Из дыма и огня я тебя выведу, но, если замерзнешь в ледяной тюрьме общей выгоды - мне этот лед растопить будет нечем.
- Загадочно изъясняешься, Господи. Больше ты мне ничего не хочешь сказать? «В начале было слово»...
- ...потом пошла болтовня. Может быть, в начале и было слово, - Бог говорит человечеству, - но в том начале, до которого только и может добраться близорукий глаз человеческий. "В начале было слово" - эту сентенцию придумал твой Разум, посыл рациональной философии, потому что Слово - это Логос, это Разум. В начале было неизрекаемое, непостижимое, неизъяснимое, невыразимое, недосигаемое.
- А я-то думало, Господи, что это ты сказал. Значит, Господи, Безмолвие - суть мироздания? Над нами молчание неба, под нами тишина могил. И только мы между двух молчаний бегаем, суетимся, шумим, стучим и кричим, выказывая свое неуместное и случайное присутствие в этом мире.
- Ну, у места ты или нет, тебе и доказывать. Живи по-человечески и будешь у места.
- Ну, смотри, Господи, тебе виднее, как нам с тобой жить. Что ж, Господи, догоняй, побежим дальше спотыкаться в потемках, - сдается в конец человечество Богу. - Ты сам-то хоть немного догадываешься о последнем пункте нашего с тобой назначения? Может быть, Смерть забежала вперед и поджидает нас в будущем времени, - а, Господи?
- Есть еще надежда в России, - уклончиво ответит Бог человечеству, - дорогу осилит идущий.
- Ну что ж, твоя воля, - завершит человечество первый Праздник Неповиновения Судьбе, Богу и Черту и с еще большей прытью бросится ускорять огнестрельность орудий и увеличивать дальность полета межконтинентальных ракет, догоняя время, ушедшее за это время вперед...
Вот видите, как у меня само собой получилось начать женщиной, а кончить мировой катастрофой: такой вывод конечный всему с необходимостью вытекает из женщины… А с чего это я про женщин заговорил? Ах, да, с понимания жены философией... М-да, все-таки и моя философия женщину не берет, никак не укладывается ее натура у меня в голове, видимо, женщина глубже Смерти, даже Бог не знает, какой конец она хочет видеть. Занесло меня опять не в ту сторону философствовать. Трудно выдержать прямую линию, когда твое естество от этих женщин разрывается надвое.
Вот так, размышляя про женщин, я пришел к пониманию истинных мук Христа: обещая людям воскрешение и райскую жизнь за верность Богу и долготерпение, он не знал, гарантированы ли его обещания Судьбой и природой самого человека, тем более женщины. Он только знал, что есть возможность спасти человека, что на данном отрезке истории истинным является только тот путь, который завещал им Отец. Но Сын и Отец не знали доподлинно, что еще выкинет из себя строптивое, своенравное, как женщина, и как женщина, не покорившееся им Небытие в основаниях мира, и сможет ли человек познать непознаваемое положительным разумом. Они знали, что истинное сейчас может стать гибельным в будущем времени. Я понял тогда, что сомнения-паразиты живут и в Боге, как в простой человеческой особи.
Если исход крестного пути с необходимостью определен изначально, значит, вся жизнь человечества - только театр, - так я думал всегда и уверен в этом теперь, - театральная постановка со счастливым концом заранее известным в высших цензурных сферах, спектакль, в котором все честные и добрые люди играют не себя, а положительные и отрицательные роли. Закончится пьеса в театре без зрителей и пустой зал утонет в поздравлениях и рукоплесканиях артистов-героев самим себе и Самому Режиссеру. На сцену выйдет Сам Режиссер, расцелуется с исполнителями и раскланяется в пустоту. Но какой-нибудь пьяный монтер случайно вырубит свет и театральное видение вновь утонет во мраке.

Вот же не даром, оказывается, говорят, что мертвые знают все, я еще умереть как следует не успел, а уже предвижу будущий ход всех событий. Вот, к примеру, вижу золовку в бывшем моем родительском доме перед тем, как меня на тот свет наряжать на бал Сатаны, хотя то, что от меня осталось, в своей халупе лежит: открывает она шифоньер, где два братановых костюма висят разной свежести; она еще руки не подняла, а я уже вперед знаю - старый возьмет меня одевать, будто насквозь, как телепат, ее мысли читаю. А вот она уже в моем доме шарится по шкафам: ухватит какую-нибудь вещь и на меня для чего-то оглянется, ухватит и оглянется, оглянется и снова ухватит компенсацию за костюм. А я лежу с отрешенным видом покойника и делаю вид, что не замечаю никаких лишних действий с ее стороны: для чего хватает, все равно теперь все что ни есть - ее добро по праву ближайшей мне родственницы? Привычка - это вторая натура, т.е. когда первая спит, то вторая орудует, - хоть у себя да стащить что-нибудь для себя, ухватить объективные вещи, чтобы сделать их субъективной собственностью. Или насчет наследства это не так, может быть не зря золовка старается, кто-нибудь, господа, мне подскажет? Я ведь в правах наследования чужой собственности так и остался профаном. Может быть, я по глупости без наследства золовку оставил, не написав ей завещания перед тем, как с Богом поспорил? Может быть, претендентов на мое барахло окажется больше одной золовки? Вот ведь даже солнце шевелит мохнатыми пылью лучами, как паук жадными лапками, нащупывая себе что-нибудь, пока нет в доме хозяина.
Сейчас я в гробу лежу честь по чести, хорош даже без белых тапочек, одетый, обутый, причесанный – новый жених для горбатой невесты, хоть сейчас под венец с девицей в темнице с косой на улице (со Смертью т.е., не с морковкой, конечно). Оказалось, Смерть была моей суженой, невинной девицей в черной фате. Ходила за мной по пятам с раннего детства, ждала, когда вырасту. Теперь она мне жена, как говорится, до гроба, т.е. после гроба, навеки. И только одна мысль страшит перед Смертью. Поднимется Вечность из бездны, подступит к самому сердцу и спросит: исполнил ли то, что тебе назначалось? И разлетится вдребезги остаток сознания от страшного вопроса и каждый осколок – душераздирающий крик: исполнил ли?! исполнил ли?! И все вокруг, как тьмой, наполнится отчаянным воплем: исполнил ли?! И в голову бьет стопудовым колоколом, плывет над руинами чувств и сознания невыносимо тяжелым звоном: исполнил ли?! исполни ли?!
Слышу, брательник мой тихо так в золовкину душу скребется: может быть, музыку какую-нибудь небольшую закажем, а то, мол, что люди скажут, - как собаку зарыли. Она его своей мелодией по стыдливому слуху: все равно люди скажут, хоть мавзолей закажи, а я, говорит, вам сейчас такую музыку обоим устрою, что все черти на том свете пойдут вприсядку плясать. Братану, конечно, спасибо, но мне их музыка нужна, как мертвому телу припарки. Мне черно-красного гроба хватило, чтоб еще слушать надрывную фальшь полупьяных халтурщиков, от которой не то чтоб у живых кровь в жилах стынет, у покойников сера в ушах закипает. Мы уж как-нибудь по-простому, без музыки похоронимся под бытовые разговоры о жизни и в молчании прощальных минут.
И памятников я не хочу никаких, ни мраморных, ни железных: их тяжесть будет меня в глину давить и память мою сделает земной и недолгой, которая уничтожится раньше их надписи. Самодостаточный человек не жаждет надгробных монументов и поклонения толпы, чтобы сохранить себя в бытии. Наверное, за кладбищенской оградой зароют за то, что умер сам от себя, как великого грешника. В наше-то атеистическое время про эту «традицию» как-то забыли – самоубийц в стороне хоронить. Но сейчас церковь снова в силу вошла, а для церкви божьей самоубийца хуже убийцы, хотя в заповедях сказано «не убий», но не сказано так «себя не убий». Потому как самоубийство – непослушание Судьбе и Богу, своеволие, самоуправство. А убийца, значит, воле Бога послушен, судьба ему такая выпала? Да я не в претензии, я привык к одиночеству. И за оградой листва шуршит и солнце светит, и птички поют. И лежать спокойнее будет: меньше любознательных высчитывать срок моей жизни между двумя датами, охать и ахать, сочувствуя якобы моей так рано ушедшей молодости. Мне страшно было жить среди живых, а уж мертвым-то я и подавно в стороне полежу, как падший ангел. И чтобы кресты, раскинув руки, преграждали дорогу живым к покою усопших, и лунный призрачный свет внушали бы живым потустороннее чувство обратной стороны неоконченной жизни.
Я могилку хочу себе очень скромную, какая у меня при жизни была, - свой дом я имею ввиду, - где-нибудь с края кладбища, в стороне от основной массы усопшего населения, под березкой, с деревянным крестом без нижней косой перекладины. Мне эта перекладина мысли о безвозвратности смерти почему-то напоминает, а без нее мне крест кажется животворящим, будто я из могилы крылья расправил и в небо сейчас полечу. Что такое нижняя перекладина, я не знаю, но точно чувствую: она мой полет из земли будет с прямого курса сбивать и в одну сторону крен ему делать к чужим каким-то мирам, которые мне без надобности…
Вы меня извините, я вас на минутку оставлю, только за стену посмотрю, что они мне приготовили… Ну так и есть! Черт бы унес их глупые души! Памятника, разумеется, нет, ни мраморного, ни железного, - за памятник надо средства платить, - но крест стоит с косой перекладиной… Что ж, жизнь моя шла в одну сторону, набок, и в смерти лететь креном по кругу, с одним крылом, как в песне поется. Надо было мне догадаться перед тем, как спор с Богом заводить, записку чиркнуть, что вот, мол, не хочу видеть косой перекладины на прощальной вехе земного пути. Но вряд ли и записка что бы здесь изменила, ей, золовке т.е., на мою предсмертную волю глубже смерти плевать, ей главное в общественном мнении свой портрет сохранить в рамках приличия – раз положена перекладина, значит, лежи под ней и не дергайся.
Я, конечно, обиделся на такое невнимание к последней воле покойника, но скандалить не стал, в скандалах пусть жизнь купается, как ананасы в шампанском, я здесь хочу тихо жить, без скандалов и без людей… Вот видите, я уже жить собрался, не зная, что меня ждет в скором времени… Лежу, молчу, как умею, и только скрытая тревога от косой перекладины морщинит мой лоб, горбатит нос и сгущает тени.
И нет со мной моих корешей злополучных, Витька и Санька, встречу ли я их где-нибудь, про это не знаю. Не с кем теперь за бутылочкой про общего Бога поговорить. Я бывало скажу ему, Витьку т.е., Санек был меньше к философии расположен, он больше живой жизнью жил: Бог, Витек, с наглым Дьяволом вне человека разные позиции по обеим сторонам баррикад занимают и с дальних дистанций друг в друга из пушек плюют, а в человеке они сошлись врукопашную извечный спор выяснять, кто человеком как хозяин будет владеть. Но вот если человек, сам не дурак, их обоих на место поставит, то будет выше Бога и Дьявола. Чуешь, Витек высоту полета моей философии?
Но Витек в философии скептик, он мне говорит: природа (он не говорит – Бог, он говорит – природа, он Бога не видит, как я его вижу, или не хочет видеть, как я, в глаза ему лезть) миллиарды лет времени потратила на изобретение человека. А что сделал человек в первую очередь, когда образовал себя гомо сапиенсом? Он создал машины и механизмы. Следовательно, конечная цель природы что? – спрашивает Витек и, не дожидаясь ответа, соглашается с собственным мнением, - правильно, машина, а не человек, машина аннулирует человека как прошедший этап на пути к последнему совершенству. Машина выше человека, она умом создана, а человек стихией естественного отбора дикой природы. В машине все детали подогнаны одна под другую, все однозначно равны и необходимы целому механизму, в ней нет ни одной лишней части и не одна из частей другой не завидует. Вселенский Разум, о котором ты говоришь, тысячи лет вел человека по жизни, чтобы человек в конечной точке земного пути создал ему искусственный интеллект, а сам человек ему на фиг не нужен. Ты посмотри, что в роду человеческом делается, сколько тунеядцев, бездельников, пьяниц и паразитов по всему миру рассыпано, обильно, как вошь по солдатской шинели, и мы с тобой в их числе, - говорит Витек и сильно скучает от собственных мыслей. Я бывало не сразу опомнюсь, что возразить такой сильной логике, - вы же знаете, я с логикой не дружу, у логики человек дешевле машины, - но приду в себя и криком доказываю Витьку величие человека. Витек уставится в одну точку и согласно кивает мне головой, не желая спорить со мной, как с простым недоумком. Мне, разумеется, зачем такое согласие? Я дальше ору, пока не выведу Витька из терпения. Бывало и так, что у нас философский спор мордобоем кончался, мы ради истины себя не жалели. Может быть, сейчас бы Витек вместо истины меня пожалел: пропитая душа – потемки для трезвого, а я ведь капли в рот с тех пор, как с Богом поспорил. Потерялся бы он, тот самый день, в бесконечной ряду причинно-следственной связи! И что мне тогда в голову стукнуло, от воздержания, что ли, начал с ума сходить?..
Вот и жена моя бывшая пришла со мной попрощаться. Стоит пока позади людей, подойти никак не решается и сама, как смерть, белая. Неужели на нее мое смертельное сумасбродство так сильно подействовало? А я, дурак, наплел тут про женщин, черт знает, что! Что ж я развалился здесь, как на нарах, ведь я сейчас перед ее взором предстану в виде мертвого трупа покойника. Какой стыд, боже мой! Боже, сделай хоть что-нибудь! Ведь она же подумает, что я весь целиком здесь лежу, что от меня одно вещество только осталось, которое скоро потечет из меня грязной лужей. Сорваться бы сейчас из гроба да бежать подальше в родной сумрачный лес и бежать, бежать без отдыха покойному телу до полного исчезновения в темную даль от стыда жизни и смерти, туда, где тебя никто не увидит ни наяву, ни во сне своей памяти, где ровное течение простой жизни никогда больше не взмутится тиной, столкнувшись с нелепой сложностью твоего существа. У меня и прежде возникало желание зачеркнуть свою жизнь от первой до последней все ее случайные строчки и вытравить память о себе из тех голов, которые меня знали, потому что они знали не меня, а кого-то другого под моим именем, - исчезнуть, раствориться, не быть. Но «даже Бог не может бывшее сделать не бывшим».
Золовка вперила в нее (в мою бывшую жену, конечно, не в настоящую, настоящая, т.е. Смерть, и мне на глаза не показывается) со стороны свой пронзительный взгляд, как Горацио, Гамлета верный друг, на короля-убийцу во время представления бродячих актеров. Вонзила в нее взгляд, как кинжал во врага, легко из тела не вынешь, но жена и не чувствует стали, ее изнутри своя боль раздирает, будто оторвали от нее половину души и хотят закопать в глубокую яму. Она, может быть, и пошла вслед за мной, но ей нельзя, она не принадлежит себе, как все в этом мире служит чему-нибудь. Пусть вторая половина ее души на земле остается, а то, что было, никуда не уйдет, его на вечное хранение берут себе звезды, оно не было, оно есть далеко у звезд в поднебесье. Теперь-то я понял, почему не боролся за нее в свое время и не прижал интеллигентика к теплой стенке. Видимо, тот самый черт, сидящий во мне глубоко чуть не с рождения, предвидел наш с ним конец и удалил от него подальше безвинную женщину. Вот ведь, оказывается, и черт может быть благородным, смотря по тому, в ком он сидит.
За что же я так красоту оскорбил своей философией? Опять я что-то в женщинах не разглядел. Неужели я и есть тот единственный на свете мужчина, которого женщина любит бесплатно? Ну, посудите сами, за что меня можно любить: денег у меня не то чтоб куры не клюют, на водку даже не хватает; лестью и комплиментами я ее никогда не баловал и даже, наоборот, грубости говорил; стихов не писал, талантов Бог не дал; чином я в обществе чуть выше бомжа, а известность моя дальше пьяного поселка не вышла, мои автографы выпрашивали такие же, как я, знаменитости на свои нетрезвые рожи; из зеркала на меня уже давно не отражается ничего привлекательного – водка не тот продукт, от которого физиономия благоухает утренней розой; ни уговорами, ни силой я ее не держал, как вы знаете, и на всякие подлые т.д. и т.п. не способен.
Ну, спасибо, Господи, удружил на прощание, ради такой картины и десять раз мало в петлю засунуться: выходит, есть еще что-то на свете, кроме денег, чинов, продажной любви, лести, славы, насилия, выгоды, выходит, не все потеряно, Господи, выходит, Смерть нас еще не совсем одолела, выходит, есть еще силы порвать ее золотые и железные цепи? Теперь умирать легче будет – надежду с собой на тот свет унесу. Выходит, мы еще повоюем с костлявой, как, Господи, думаешь? Не все еще в нашем мире потеряно, не все еще куплено и продано Смерти. Смерть – наиболее содержательное и близкое нашему народу понятие, несущее в его голове наибольшую смысловую нагрузку. Наш народ она косила с особым старанием и трудолюбием, да корни наши подсечь не сумела, только поверху, по головам прошла ее жатва. Дадут корни новые всходы, из ее же, Смерти, глубокой и темной почвы потянутся вверх ростки жить памятью, солнцем и воздухом и вечнозеленым станет дерево жизни…
Вижу, весь немногочисленный народ с улицы в дом собирается и лица у всех слишком серьезные – не иначе вперед ногами сейчас понесут. Да уж и подошла, по правде сказать, моя очередь, заговорился я с вами до неприличия. Как ни как девятые сутки между землей и небом болтаюсь, а для покойника это недопустимо и недостойно звания мертвого. И здесь проскочил мимо правил! Одно хорошо – золовке меньше расходов: она мои похороны и девять дней в раз отпразднует.
Вынесли, понесли на руках бережно, как живую воду – самогон или спирт, боясь расплескать драгоценную жидкость. Золовка не стала автотранспорт заказывать, оказав мне честь прокатиться два километра на руках товарищей по работе, шахтериков моих дорогих. Так мы идем все парадом: впереди несут пару хилых веночков, потом я, виновник данного торжества, сверху на товарищах, в гробу, как на красной трибуне, - того и гляди, потянет меня речь сказать, что-нибудь типа того: "Правильной дорогой идете, товарищи!" Подушечек с медалями нет ни сзади, ни спереди, сзади брательник с золовкой святым семейством под ручку друг друга поддерживают, якобы от большого горя у обоих ноги подкашываются, после них бригадир с опущенной головой тяжелым шагом втаптывает свою вину в грязный снег, ребята с шахты, публики посторонней немного пристроилось в надежде попасть на поминки золовкиной милостью, Дружок, собака моя, сбоку семенит с поджатым хвостом. Позади процессии идет пустота встречать меня у края могилы. Вот и весь народ пересчитан, в чей памяти я проживу еще пару лет перед тем, как окончательно исчезну с земли.
Пришли, меня на табуретки поставили. Прощальных слов никто не сказал: нам, шахтерам, легче две «упряжки» за раз отработать, чем в официальной части два слова сказать перед публикой. Золовка попричитала маленько, брательник слезу незаметно утер, ткнулись мне в лоб сухими губами, изобразив поцелуй, накинули сверху крышку от ящика и гвоздями прибили, чтоб не сбежал. В городах, говорят, крышку гроба на защелки сажают – и живым прилично и покойнику тихо. А тут – трах! бах! тебе по голове и ногам, будто святого на кресте распинают. Защелка, конечно, приличнее, чем гвоздь, но зато гвоздь надежнее, - уж никак не сбежишь из последнего приюта.
Подняло меня что-то с места, качнуло, как на волнах, и куда-то вниз на дно потащило, ударился мой упаковочный ящик обо что-то мягкое и затих навсегда. А в глазах у меня меркнет видение мира и мысли куда-то уходят, не оглядываясь назад. Последнее, что услышал от людей с того света, - частые глухие удары в мой деревянный футляр, будто глиной закидывают. «В землю хотят живым закопать», - понял я их последними мыслями. «Эй, там, наверху!» - кричу им со дна могилы, - вы что там, с ума посходили?! Я же вам говорил – без меня вам Смерти не одолеть, вы же не меня, себя в землю хороните! вы что там совсем охрен… Ой, блин, где это я?! куда меня черт сосватал?..

Продиктовано автору настоящего изложения, жителю 3-ей Мало-плановой улицы, в девять дней невольного пребывания между землей и небом от 13 декабря по 21 число включительно за три с небольшим года до окончания света (или все-таки жить будем, как вы считаете?).

P. S. Да, совсем забыл вам сказать. Как вы думаете, кого я здесь встретил? (Где это «здесь» - земными словами объяснить никак невозможно). Ни за что не догадаетесь, поспорить с вами берусь. Ангела-хранителя моего многоокого, чудо мое четырехглазое. Он как узнал, что я того… за горизонт вдаль ушел, так и себе такую же процедуру проделал. Все-таки человек в нем свой верх одержал над обкомовским лектором. Нам бы еще автора здесь дождаться, мы философский диспут устроим «ЧТО ТАКОЕ СМЕРТЬ И КАК С НЕЙ БОРОТЬСЯ» заспавшихся ангелов погонять. Я, конечно, точно не знаю, допустят нас к ангелам или нет, - ну, тогда чертям станет тошно от нашего диспута, - я одно точно знаю, мы в любом случае будем вместе, и вам, господа, от нас никуда не деться, вместе пойдем наше счастье в Смерти искать. А пока вам от нас до свидания, до скорой встречи, так сказать, в местах не столь отдаленных, где все мы будем, лучше, конечно, по очереди, чем сразу все.

Часть II
(написана в 2017 г. ввиду несостоявшегося конца света на рубеже веков)

Ну, вот, снова здравствуйте, мои дорогие читатели, хотя, оказывается, мы еще и не виделись. Привет вам от меня с того света. Много времени с тех пор утекло туда, куда назначено времени течь. Известным писателем мой автор не стал, ни писателем, ни философом, ни ученым, хотя задатки были не малые ко всем перечисленным видам умственной деятельности, самородок наш поселковый. Видимо, быт его заел или пьянство, а может быть, с ранних лет понял всю тщету и бессмысленность человеческой жизни. Сознание его осталось свободным от других персонажей, поэтому я без особого труда вновь вошел в его голову. И что же я там узнал, в этой голове садовой?! Оказывается, он наше откровение с Богом людям не смог донести. Послал он наше откровение в пару редакций, где ему отказали в бесплатной публикации бредней покойника, и он оставил эту затею из чувства гордости и самолюбия. «Гордость – самый тяжкий грех на земле», - в данном случае я с Богом согласен. А скорее всего из отсутствия средств, которых у него никогда не водилось. Не пустили в мир мою мистическую философию, зато вульгарному мистицизму, как, впрочем, и всему вульгарному, широко открыты двери всех редакций и студий. А я-то с того света смотрю и не понимаю, почему это человечество как шло к верной гибели, так и идет той же прямой дорогой. Ведь мы же с Богом, вроде бы, ясно все объяснили, что гибель ждет человечество на этом пути. Ну, что ж, попробуем еще раз объяснить. Если и на этот раз не получится, тогда не обессудь, человечество, мы с Богом сделали все, что могли.
Воскрешения из мертвых я не дождался, но и автора у себя мы с четырехглазым пока не встретили, и слава богу, а то как бы я донес до вас новые мысли, что мы с Богом на том свете надумали. И ангел наш, покрытый очами, т.е. бывший лектор обкома партии, внес посильную лепту в дело спасения всего человечества. А автора к контексту постараемся больше не допускать. Вот послушайте, что у нас втроем получилось. А может быть, и автор сумеет влезть, и даже сумеет наверняка – он 20 лет молчал, бедолага, его может словесный понос прорвать. Поэтому я не стал отделять, где думал я, где Бог, где наш ангел, а где автор вклиниться сумел, - как бы опять путаницы не получилось. Слушай нас, человечество, и мотай себе на ус или что там у тебя есть. То, что тебя мимо апокалипсиса на рубеже веков пронесло, за это Бога благодари, но Бог не может вечно тебя из ямы Смерти, из могилы т.е., вытаскивать, в которую ты само норовишь свалиться.
Я, конечно, не исключаю повторения ранее пройденных мыслей, - мы, покойники, хоть и не наблюдаем часов, как счастливые люди, но мне так представляется, что времени прошло немало с тех пор, как я с Богом поспорил. Но тебе, человечество, будет полезно два раза послушать, коли ты с первого раза не понимаешь. Повторение – мать учения жизни и Смерти. Простите также за менторский тон, который проявлял себя помимо моей воли, потому что я не могу точно знать, чей это тон, - Бога, мой, бывшего партработника или автора.

Мог ли я, познавший Смерть основой жизни, оставить жизнь в смертельной опасности даже тогда, когда я сам уже был за ее пределами? Мог ли мой дух закатиться на небе жизни, когда это небо готово рухнуть на землю? И тогда, собрав в себя весь ужас конца, крушения надежд и безысходности смерти, я закричал в отчаянии так, что мой голос прошел сквозь глухую вечную стену, разделяющую наши миры. Переполненный отчаянием «беззвучный голос» мой пронзил непроницаемую грань, отделяющую оба мира. Моя любовь к единому, тайному, к жизни преодолела бездну между мирами. Но «далеки от спасения моего слова вопля моего».
Надежду считали греки «самым коварным бедствием». Но не может человек пребывать без надежды ни в одном из миров. Все еще тревожно существование человека: и шут и тиран становятся его судьбой. Надежда далекой звездой светит вам из будущей жизни. «Люди великой тоски», верьте вашей надежде! Если не верить надежде, то будущее никогда не наступит, а будет всегда «сегодня» с его тиранами и шутами. Новую надежду вырастил я в себе в тоске «иного мира»: надежду на слияние в жизненный Абсолют и того, и этого, обоих миров.
Невыраженность и неразрешенность высшей надежды не дали успокоиться моей воли. Смерть оказалась бессильной лишить меня высшей надежды, а может быть, напротив, помогла ее выразить. Люди прекрасной Земли, я, ваш бывший покойник, обрученный с женой моей, Вечностью, вновь обращаюсь к вам.
Я снова хочу сойти к людям с вершины моего одинокого духа. Я вновь хочу стать человеком. И не говорите мне, что это против законов природы, против здравого смысла. Великая цель рождает великую силу. Я вновь хочу пролить свою полную чашу жизни, чтобы ее золотистой влагой оживить умервщленные расчетами души.
Слишком тяжелый якорь человек человеку, он тянет вниз, опускает человека на дно. Не дает человек человеку подняться вверх над собой. Масса, общество, семья висят на ногах человека, держат его за ноги, чтобы не взлетал в никому не нужную высь и не падал оттуда. Ибо сказано: «И враги человеку домашние его». Немногим удается стряхнуть с ног эту тяжесть. Лишь тем, кто любит одиночество удается иногда унестись «вверх и вдаль», в пустоту одинокой жизни. Но сильные духом, поднимаясь вверх, поднимают за собой эту тяжесть.
Не удержал меня этот якорь – любовь к человеку, эта сила земного притяжения, унесло меня вверх и вдаль за грань земного бытия. Любовь и ненависть к человеку не спасают от смерти. Как умещаются в одном человеке любовь и отвращение к людям? Эти два, как жизнь и смерть, неразделимые чувства, как два противоположных полюса, на земле разрывали мне сердце. И только здесь, которому больше подходит слово «нигде», мне открылась истина, что ненависть - та же любовь в зазеркалье Небытия, единый корень дерева жизни, растущий из этой почвы.
Но то, что я говорил людям, не достигло людей. И хотя шел я к людям, но еще не дошел до них. Во крови и плоти я был тенью того, что должно наступить, но будучи тенью, я несу вам учение жизни во крови и плоти. Люди, они смеялись надо мной, когда я шел своим путем. Теперь я нашел общий путь и пусть наш общий смех будет смехом торжества, победы и радости. Но сказано было: «И при смехе иногда болит сердце, и концом радости бывает печаль».

Вы хотите из малого сделать великое, но нельзя из малого сделать великое, прежде малое не сделав великим. Вы не делаете малое великим, вы великое возносите еще выше, делая малое еще более мелким. Не велико величие быть великим перед мелким, ибо не создать великого из малого и ничтожного, пока малое и ничтожное не станет великим. Не создать из малого сверхбольшое, как из отдельных озер и болот не слить единого моря. Количество лишь нагромождает количество, когда нет в частях единого качества.
Будущее земли оказалось в руках Сверхдержавы, в лапах грядущего монстра под безличной маской демократии томится будущее человечества. Сверхдержава вместо ницшеанского Сверхчеловека, единая безличность вместо единой личности. Сила – косность бытия, слабость - его цветение, - так сказал один мыслитель.
Я поклонялся Человеку, вы поклоняетесь Супер-роботу. У робота нет сознания, но вы вольете в него свою злобу, вражду и ненависть к жизни. Он не будет чувствовать ненависть, злобу, вражду, но будет действовать так, как если бы он это чувствовал, как если бы знал, что такое ненависть, злоба, вражда. Что может быть страшнее такой машины? Она не знает ужаса за содеянное, не жди от нее покаяния, она убивает просто, как делает свою работу, фашизм сам по себе, в своей явной сути, фашизм, не знающий, что он – фашизм. Что может быть страшнее такой машины? Люди, ставшие такими же роботами. Люди ницшеанского Сверхчеловека хотят заменить Супер-роботом.
Идея Сверхчеловека влекла Ницше ввысь, но Воля к власти стала тем потолком, о который он вышиб свои мозги. Он стремился ввысь к Сверхчеловеку, в то время как Сверхчеловек лежал на земле, рассыпавшись в прах на составные элементы из малых людей, из которых он его складывал. Единого цементирующего духа не нашел он для составных элементов, чтобы сложить из них целое. Его влекло «по ту сторону добра и зла», к Сверхчеловеку, но оказался он по ту сторону человека. Не хотите и вы искать единую цементирующую цель для всего человечества, вы выращиваете Супер-робота, безумие которого будет страшнее Сверхчеловека.
Кто перепрыгивает человека, тот, подобно блохе, прыгает по жизни. Вы хотите перепрыгнуть человека, создав Супер-робота, как Ницше «наводил мосты» из малых людей к Сверхчеловеку.
Не хочу я более нагибаться, чтобы подстроить себя под малое, я хочу поднимать голову вверх, чтобы видеть, как возвеличилось малое. Ибо сказано было: «Да узнают народы, что человеки они».
Что может быть более неестественным и аморальным, чем последнее благоденствие человечества на куче трупов.
На гробах завершив потребления пир,
Себя уничтожит беспамятный мир.


Человечество, как белка, крутит колесо Фортуны, и думает, что идет вперед. Поступательное движение цивилизации и прогресса после гибели и возвращения обращается в круг. «Круги вечного возвращения» принял Ницше за откровение свыше. Но белка может сойти с колеса, человечеству вечно крутиться в нем: от начала к концу, от конца к началу, от рождения к гибели, от гибели к возрождению, один к одному повторяя тысячекратно прожитую жизнь. Ужас повторения не сводит человека с ума лишь потому, что нет памяти о прошлой жизни. Амнезия спасает людей от сумасшествия.
«Круги вечного возвращения» - бесплодная попытка спорить с Вечностью, бунт обреченного и «буря в стакане воды». Повторное совокупление бесконечного количества причин и следствий в бесконечностях различных порядков пространства и времени. И ничего ни на йоту нельзя изменить в этом вечном круговороте колеса бытия.
Время – жизнь из сферы в сферу,
Как песок в часах песочных.
Жизнь отмерена нам в меру,
Не сдержать минут проточных.

Но Кто-там, в небесной сфере,
Часы с песком перевернет
И нам страданья в той же мере,
Как искупление вернет.

Так Ницше хотел обессмертить себя, не веря в бессмертие душ. Он поневоле представил себя и весь род человеческий случайным сочетанием микрочастиц, материальных причин, биологических процессов и эпохи исторического времени.
Как может механическое воссоздать живое, думающее, любящее, страдающее? Выходит, что Ницше, воспевающий жизнь, ничего в ней не смыслил. Любить и погибнуть… вернуться, любить и снова погибнуть. И так сто и тысячу раз. Даже самое высокое чувство многократным повторением превращается в механизм. Повторение – удел Вселенского Разума, замкнувшегося в своей скорлупе. Повторение – пародия, карикатура на Вечность. Ницше думал смертью обессмертить любовь, приобщить ее к вечности, но получилось лишь одно повторение.
Белый саван на землю ложится,
Под саваном белым крепко мне спится.
Весна, белый саван с меня не стаскивай,
Будь, как и прежде, подругой мне ласковой.
Под снегом я слышу небесную лиру,
Не открывай меня снова этому миру.

В круговорот бытия попали не только Бог и человечество, но и тот неведомый мир, который хочет осуществить себя через высших людей. Вечно достигать одних и тех же вершин, преодолевать одни и те же преграды, одерживать одни и те же победы, - кто скажет, что нет здесь погибели и нет здесь проклятия? Разве что удавшийся бездарь увидит в этом спасение.
«Власть кольца» сжимает горло человечества. Чему уподобить преходящее множество раз? Оно не имеет ни образа, ни подобия, оно призрачно и безосновно.
Прогресс – твой конь, человечество, хилая, больная душа – твоя хромая нога. Когда занесет тебя твой конь на вершину могущества, на высоте своей ты и споткнешься. Лавиной будешь низвергнуто с достигнутых высот, ты, амбициозное человечество. Сизифов труд мне кажется теперь более осмысленным рядом с «кругами вечного возвращения», по которым катится в пропасть вся история человечества, чтобы, восстав из пропасти, снова в нее обрушиться. Ибо сказано: «Знаний наших мы не видим, нет уже пророка, и нет с нами, кто знал бы, доколе это будет».
Безысходная жуткая участь
Выпадает на долю пророка:
Услышанным быть бессилием мучась,
Видеть тень Грядущего Рока.

Бесконечная смерть, бесконечная жизнь – так можно спутать себя с покойником. За смертью идет повторение жизни, мы устали от повторений, мы не знаем, что в сотый и тысячный раз повторяем одно и то же.
8 – знак бесконечной Вселенной, «крик Смерти в мир живых»: безуспешная попытка вырваться из замкнутого круга, судорожные усилия заплели его в восьмерку, осложнили путь от начала к концу и от конца к началу; искаженный круг остался кругом по существу – бесконечное повторение одной и той же судьбы мироздания. Мистический ужас охватывает человека, когда, заблудившись в лесу, плутая сутками по таежной глуши, выбиваясь из сил, он вдруг оказывается на исходном месте, откуда начал поиски выхода. Но не охватит человечество ужас, когда, пройдя весь путь кровавой истории, катастрофы, беды, потери, оно окажется в исходной точке заколдованного «круга вечного возвращения» - что-то лишает человечество памяти прошлого, чтобы оно не впало в отчаяние, оказавшись в исходном месте, и вновь повторило те же самые страдания, муки и беды в колесе Проведения.
Бесконечное повторение бессмысленной жизни - проклятие человечества, попавшего в круговорот борьбы за власть нездешней силы.
Страшное колесо «вечного возвращения» все возвращает на круги своя. Ибо сказано: «Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя».
Безысходность повторения одной и той же истории человечества, одной и той же судьбы человека. С каждым новым возвращением, в 1000-й раз, те же самые вопросы возникают перед человечеством – о свободе воли, о бессмертии души, о всемогуществе Бога. И в 1000-й раз безличный молох пространства-времени перемелет в ничто и свободу воли, и бессмертие души, и всемогущество Бога. И в 1001-й раз люди спор начинают сначала о свободе воли, о бессмертии души, о всемогуществе Бога. Но и в 1001-й раз не услышишь спора о вселенской миссии земного человечества, о его конечной цели и о том, что «все возможно» для человека.
И уже нет ни воли, ни души, ни Бога, а есть только спор о воле, о душе и Боге. И в 1000-й раз будут философы сочинять свои философии и художники в 1000-й раз создавать ими же 999 раз рожденные шедевры искусства. 1000 раз умирать и рождаться и достигнув цели, не достигать ее, а достигать ее будешь 1000 раз. Призрачный мир, который, как призрак, то явится, то растворится. Замкнутый круг, где конец – это начало, а начало – начало конца. В круге вечного возвращения вертится человечество, как белка в колесе: видимость бурного движения, но по сути все остается на месте, повторяя каждый круг один к одному. Свобода действий, повторенная 1000-кратно, - это уже не свобода, а принуждение к свободе, не любовь, не ненависть, а принуждение к любви и ненависти. Человек навечно приговорен к себе самому без права себя изменить. Судьба, повторенная 1000 раз, - это уже не живая судьба, а мертвый механизм, колесо. Приводной механизм высших сил крутит Вселенной: все ходит по заданной орбите и ничто не вправе сойти с нее.
Не значит ли это, что Бог погибнет вместе с человечеством и воскреснет с ним вместе? Истинная гибель – не предрассудок. Но погибает ли истинно то, что вновь воскресает? Не значит ли это, что и Бог с человечеством вместе попал в колесо бытия и вместе им из него выбираться?
Чтобы не быть человеку отрыжкой времени, человек должен время освободить из заколдованного круга, чудовище, пожирающее своих детей, обратить в великого волшебника, для которого «все возможно».

Движущую силу жизни открыл Ницше когда-то – не любовь, не счастье, не размножение, эта сила есть Воля к власти, ставшая законом всего существующего.
Фашиствующий демократ, Сверхдержава, силами лжи и оружия насаждает «мораль» демократии, - Воля к власти выдает себя за волю к морали.
Мир так устроен, что одна противоположность реализует, осуществляет себя, проявляется в свет, можно сказать, существует, только в борьбе, в противопоставлении с другой противоположностью – “единство и борьба противоположностей”. Всякое существо в гораздо большей степени ощущает нужду в любви и понимании. К власти стремится существо скорее непонятое, неполноценное, несамодостаточное.
Для развития мира нужна не любовь,
А вражда и война, должна литься кровь.
Не зиждется мир на единстве в любви,
Он должен стоять на вражде, на крови.

Все силы – производные воли к власти. Никакие не естественные законы сковали природу «причиной и действием», а «движущая сила воли к власти» образовала определенное соотношение сил, борющихся за власть элементов. Воля к власти и есть та самая воля к концу, которая рвется к власти. Абсолютная власть одной из сторон – конец Воли к власти и воли к концу.
Воля к власти вещает себя исключительным людям, до народа ей нет никакого дела. Ницше думал очистить землю от слабого, хилого, порочного, грязного, но «исключительные» люди, дорвавшись до власти, опускались нравственно ниже черни. Он разводил духовную грязь, а думал, что очищает землю.
Лучшее становится худшим, когда приходит к господству. Ибо сказано: «Люди после потопа лучше не стали». Ничто ни над чем не должно господствовать – как трудно выловить простую истину в мутной воде Воли к власти!
Какая же философия не стремилась переделать мир «по своему образу и подобию»? Экспансия, воля к власти, несамодостаточность, обращение к массе, толпе, но не к личности, духовная ксенофобия, навязчивость, тирания – в этом их основная суть. Поэтому птица Семург через непроходимые горы Рип в Страну счастья философов не переносит, потому что каждый из них будет навязывать людям свою философию счастья.
Ницше видел волю к власти в каждой микрочастице, в каждой букашке, в каждой былинке, в каждом человеке, большом и малом, но не видел ее запредельных, нездешних, внемирных основ. Он не думал, что Воля к власти пишется с заглавной буквы, и что стоят за ней вполне конкретные субъекты, которые пишутся с такой же буквы.
Обращение к личности, но не к стаду, не завоевание, а понимание, быть выше того, чтобы навязывать себя толпе и бороться за власть, - разве не в этом суть истинной философии?
Если присутствует воля к власти, то человек становится существом, одержимым Волей к власти. Где Воля к власти, там гибель и смерть, ибо не может вечная жизнь зиждиться на вражде.
Власть жертвует жизнью ради власти. Воля к власти – прародитель жизни, но она же ее гробовщик.
Есть на всех у нас тайна одна -
Это пропасть у нас под ногами.
Ни глазам, ни уму она не видна,
Мы собственной сути стали врагами.

Зачем бессмысленно ждать,
Когда превратимся в скелет,
На педали прогресса жать?
Нас по сути сейчас уже нет.

Жизнь жертвует собой ради жизни, жизнью жертвует ради власти не живое, а мертвое. Мертвое не умирает. Мертвое, что сидит во всяком живом, повелевая, повинуется: повелевать живым и повиноваться еще более мертвому. Мертвое отравляет живое Волей к власти и живое становится мертвым. Мертвое, что прячется за живым и притворяется несуществующей абстракцией, мертвое не умирает, оно не стремиться сохранять себя в жизни, оно стремиться к захвату, к экспансии, его главная цель захватить власть, сделаться больше, все вокруг сделать собою, пока другое такое же мертвое не поглотило его. Экспансия – верный признак того, что здесь орудует не живое, а мертвое.
Наивный романтизм воли к власти – Ницше хотел, чтобы властью обладало высокое, чтобы одинокие и чистые пылали бы властолюбием и мир бы делали чистым. Но сущность власти не одиночество и высота и вершины власти – не вершины духа, скорее власть сравнима с болотом, из которой по собственной воле не может выбраться человек. Хождение во власть не оставляет чистым. Нельзя оставаться чистым, погружаясь в то, что по сути нечисто. Ибо сказано: «Вымытая свинья идет валяться в грязи». «Часто грязь восседает на троне, а часто трон стоит на грязи».
Видимо, и богов не обошла стороной Воля к власти. Воля к власти древнее богов. Воля к власти бессмертна, боги пали жертвами единобожия.
Так не может говорить человек то, что он иной раз говорит, так Воля к власти говорит человеческим голосом. Чаще задумывайтесь, люди, над тем, вы ли говорите такие слова или Воля к власти говорит их за вас.
Как чужое грязное белье ворошил Ницше сущность бытия. Он нечто грязное, аморальное, ложное в основаниях бытия, Волю к власти, выдавал за благородную борьбу противоположных сил, в которой зародившаяся жизнь эволюционировала в человека. Но какая жизнь? Жизнь конечная, жизнь смертная. Сквозь всякую борьбу за власть сквозит явление смерти. Жизнь обретет бессмертие, если возвысится над Волей к власти.
«Властолюбие: землетрясение, разрушающее и взламывающее все гнилое и пустое внутри» – так говорил Ницше. Сто веков трясется земля от стремления властолюбия к власти, развращающей силу, порабощающей слабость, но гнилое и пустое лишь разрастаются внутри человечества.
В пресловутой иерархии власти оказалось все перемешанным: лживые, подлые, продажные люди добираются до высоких ступеней власти, благородных, духовных, чистых опуская до нижней ступени. «Чем выше, тем тяжелее жить», - думал я о людях обремененных властью. Теперь низкие забираются наверх, чтобы легче жить. Ибо сказано: «Не проворным достается успешный бег, не храбрым – победа, не мудрым – хлеб, и не у разумных богатство, но время и случай для всех их. Ибо человек не знает своего времени».
Везде, где нахожу я Волю к власти, вижу я смерть. Воля к власти всегда агрессивна и агрессивность стремится к власти.
Сила борется с силой, с атомом - атом,
Нация борется с нацией пушкой и автоматом,
Элемент с элементом, росток с росточком,
Человек человека лупит по почкам,
Человек с человеком, хищник с хищником,
Защитник с завоевателем, завоеватель с защитником,
Инстинкт с инстинктом, субъект с субъектом,
Идеальный субъект с материальным объектом,
Множество с множеством, стадо с сильным, –
От этой борьбы веет духом могильным.

Где сила, там справедливость и правда, - так говорит Воля к власти. Сила в правде, а не правда в силе, - так говорит человек. «Где же ты видел правду без силы оружия и силы обмана? - возражает Воля к власти правдолюбивому человеку. – У каждого маленького человека своя маленькая правда и только сила создает из маленьких правд одну общую правду – правду силы. Сила и ложь перемалывает в свою правду».
Везде, и даже в религии, я видел всепроникающую суть Воли к власти. Борьба за то, чтобы стать избранником Бога, лишает Бога права выбирать себе избранника.
Из древних и свежих могил вождей и тиранов выходит на свет Воля к власти и мертвым призраком бродит по миру.
«Смерть для бактерии не существует, она просто делится. Смерть появилась «тогда, когда двое произвели на свет третьего». – Вспомнил я слова некогда мною слышанные, они направили меня по верному следу дерущихся за власть, - мужскому и женскому первоначалам. Смерть появилась тогда, когда появилось половое различие: мужское и женское первоначала в единстве рождали жизнь, в борьбе за власть порождали смерть. Две неразлучные подруги, Воля к власти и Смерть, овладели природой и человечеством.
«Где двое, там и власть». Страх живет в основаниях мира, страх рождает агрессию. И кто же эти двое, что не поделят власть, первопричины жизни и смерти? И уж если от химических элементов до космических «черных дыр», от детского сада до наций, стран и государств идет борьба за власть, то эта борьба непременно должна иметь онтологические основы мироздания. Корни этой борьбы должны гнездиться в самой глубокой метафизической почве мира. И напомнили мне эти мысли о древнем мифе - об Ормузде, духе добра, и Аримане, духе зла.
Когда-то в начале времен, когда Вечность была беременна временем, зародились в становящемся мире, а быть может, были всегда, две исконные сути, два брата, два духа - Ормузд и Ариман. Ариман был погружен в тяжелый сон, был слеп и неподвижен. Ормузд же был наделен, бог весть, когда и кем, творящей созидательной силой. И принялся тогда Ормузд из спящего Аримана, как скульптор из подручного материала, творить вещественный мир. Но проснулся Ариман под воздействием творящей жизненной силы, поднялся во весь свой огромный рост, зависть и ненависть к Ормузду помутили сознание, и расплодились от Аримана духи зла, от черной зависти Аримана Вселенная покрылась тьмой. «Он (Ариман) также был прекрасным и чистым духом, но позднее восстал против Ормузда, завидуя его власти. Это случилось, однако, только тогда, когда Ормузд создал свет, поскольку Ариман не подозревал до этого о существовании Ормузда. Из-за своей зависти и восстания Ариман стал Духом Зла. От него произошло огромное число разрушительных духов, причиняющих вред Ормузду». Пока Ариман просыпался Ормузд лепил из него что хотел, но, когда Ариман поднялся во весь свой огромный рост, во всю свою темную силу, Ормузд в страхе бежал от него. Разорвана связь двух основ мироздания, прекратилось творение из Ничто. Теперь Ормузд, дух добра и света, наблюдает Аримана, духа тьмы, смерти и зла, со стороны, опасаясь подходить к нему близко, как к дикому зверю, оберегая светлые мысли свои от темной силы преисподнии, не желая облекать их плотью и кровью. Мысль, получив абстрактное развитие, потеряла натуралистическую силу непосредственного воздействия на материю.
И как же здесь не разглядеть под Ариманом, духом зла, Материю, дочь Ничто, Небытия, а под Ормуздом, духом добра и созидания, Мировой Вселенский Разум. Разве Ариман не есть первоначально безлично-слепая, но ожившая и прозревшая под воздействием Ормузда (Мирового Разума) Материя? и разве не по вине Ормузда, захватившего власть над спящим Ариманом, произошло падение последнего? разве не Ормузд, творящий мир из спящего Аримана до тех пор, пока тот не ожил и не потребовал равноправия и уважительного к себе отношения, первый попрал справедливость? и разве не «добрый» Ормузд есть в таком случае вечный источник и первопричина зависти и злобы Аримана? и не становится ли при таком взгляде на положение вещей абсолютное добро Ормузда весьма относительного и сомнительного свойства?
Вечное хождение человечества по замкнутому кругу – хождение арестанта по тюремной камере, приговоренного к пожизненному заключению. Вечно рушится и вечно строится тот же дом бытия. Мое мышление вырвалось из замкнутого круга, когда ему открылись извечные субъекты борьбы за власть – Разум и Материя. Замкнутый круг лежит в идеологической плоскости любого из них. Так устроен ваш мир, что Разум с Материей породили пространство-время и жизнь, чтобы сделать их своим полигоном в борьбе за власть. Их примирение человеком плоский мир сделает цельным и разомкнет кольцо бытия, дав человечеству истинную свободу, где «все возможно».
Абсолютная власть Разума или Материи - в том и другом случае у человечества нет иной судьбы, как только стать материалом, потребляемым для технического воспроизводства. Ибо сказано: «Что пользы работающему от того, над чем он трудится?»
Мы по сути своей - на галерах рабы,
Мир нам подлунный горек и сладок,
Нам последний приют - из теса гробы,
Мы, как лишняя взвесь, выпадаем в осадок.

Свобода, либерализм – не сущность Разума, а его идеологическое оружие. Сущность Разума – абсолютная власть.
Лев жаждет пищи, чтобы жить, Разум жаждет знания, чтобы властвовать. Разум не хочет жизни. Зачем Ему жизнь? – мертвое не умирает. Жизнь нужна живому, мертвому нужна власть.
Разум-пастух вырастил на земле вожака-барана. Баран-вожак – самое сильное государство мира. Он стучит рогами во все ворота, занимает самые тучные пастбища и стадо цивилизованных стран неотступно следует за ним. Пастух же хочет, чтобы все овцы собрались в одно стадо, поэтому преданный Пастуху баран-вожак силой насаждает баранью идеологию на те стада, которые пасутся сами по себе без его руководящей и направляющей воли. Как последний баран, тупо и нагло лезет в каждое стадо, чтобы в каждом стаде утвердить себя вожаком.
Воля к власти сковала мир Законом противоречия, человек закован в железную клетку борьбой двух непримиримых основ мироздания. Даже животные в неволе не размножаются, а человечество, сидя в клетке, из клетки кричит на весь мир о свободе, демократии, правах человека.
«Все во имя человека, все для блага человека». «Глас народа – глас божий», - значит, депутаты и президенты – избранники Бога, и гласом божиим могут манипулировать СМИ: «Избиратель, подай голос!»?
Вы, большие, сильные люди, научились внушать слабым и маленьким, что они тоже большие, будто ваша судьба и власть зависят от них, будто их устами глаголит истина, а их устами глаголят СМИ. И все это назвали – демократия. Поверх голов своих избирателей смотрите вы в даль своей жизненной перспективы.
Как вы, подобно собакам пастуха, равнодушно смотрите поверх голов копошащегося внизу человечьего стада, так я поднимаю голову выше, чтобы равнодушно смотреть поверх вашей власти.
Власть господствует над миром, нет ничего выше власти. Но низменные деньги управляют властью, и торгаш помыкает господином. Деньги делают власть, власть делает деньги.
Что может заключать в себе бесконечная борьба за власть, кроме бесконечной трагедии? Но какой тогда меланхолик выдумал этот мир?
Мир лежит не во зле, не в добре, мир лежит в «борьбе за власть», где всё после гибели возвращается на круги своя, повторяя их один к одному, как хроникально – документальный фильм ужасов, никем не снятый, никем не поставленный, сам собою возникающий многократно в отсутствии зрителей в каком-нибудь затерянном уголке мироздания, страшный в бессмыслии своего повторения, как призрак, мираж, невидимый никому.
Вспыхнет на миг во тьме огонек –
Разве скажешь, что он существует?
Осветит пространства во тьме уголок
И наглая тьма опять торжествует.

Погаснет и вспыхнет другой огонёк
Жизни меж звёзд затерянной,
Будто на вечный огонь летит мотылёк,
В свойствах огня уверенный.

Бесплотным духом блуждая в иных мирах и наблюдая сверху за миром земным, я разглядел свет оптимизма, идущий из глубины моей философии: если противоположные первоисточники враждующих сил изменят отношение друг к другу, если в них воля к власти уступит место воле к последней истине бытия, то зашатается престол под чугунным задом Необходимости и пойдет она в услужение к человеку, тогда откроется мир истинной свободы, где “все возможно”.
Вы уверовали в так называемый абсолютный предвечный закон диалектики – единство и борьба противоположных начал. Недействие этого закона – крах мироздания, оно рассыплется на частицы, - что будет связывать атомы между собой, что будут делать основные силы природы, притяжения и отталкивания? Но ни одному философу не пришло в лысеющую голову, что закон единства в борьбе может быть заменен на закон единства в любви с преображением пространства и времени.

Разум, подобно Адаму, пал в сотворение мира, и, как человек, забыл о своем “грехопадении”.
Ложный своей односторонностью мир сущего Разума становится земной реальностью.
Западная философия всегда была уверена, что творит бытие, бытие Сущего Разума. Но Разум и без нее обошелся, прислуге нечего делать в палатах Хозяина. С тех пор философия не делает бытие, она его констатирует.
Онтологические категории Разума Разум не создавал. Он сам был создан по этим категориям, но считает себя творцом и властелином мира. Разум – сотворенный творец.
Разум нашими руками и головами создает для себя мир, который «исчислим, упрощен и понятен».
«Чудо есть насилие над духом», - говорят философы – рационалисты, подразумевая под духом своего Кумира. Но пока этот «дух», в котором нет ничего духовного, изнасиловал всю череду своих поклонников, начиная с Парменида.
Основные постулаты философии Парменида: "-Единое – это Разум; -Существует только то, о чем можно мыслить; -Бытие равно мышлению; -Нет никакого мира становления; -Бытие неподвижно". Может ли сам человек в здравом уме и твердой памяти, видя перед собой подвижный мир во плоти, наполненный грандиозными со-…бытиями, говорить: «нет никакого мира становления», «бытие неподвижно»? Нет, это Сам Разум говорит устами Парменида. Значит, Разум способен входить непосредственно в сознание человека, проникать, овладевать и направлять его, делать сознание каменным, неподвижным. Значит, должна быть возможность и обратной связи воздействия силы ума человека на Вселенский Разум, чтобы своим живым умом вдохнуть в Него живую жизнь.
Почему Разум присвоил себе предикат, определение, «чистый»? Ведь Он тем самым признает, что в мире есть его противоположность – разум «нечистый». Что и как искажает Разум, какая такая «нечистая» сила, что еще, кроме Разума участвует в мышлении? Для Разума «нечистый» разум – это живой личностный свободный разум человека, который выходит за его абстрактные пределы.
«Страусиная» психология Разума: Он сам для себя находит объяснения необъяснимому, внушает их людям и верит в них сам, лишь бы не видеть того, что лежит за его пределами.
На Разуме, как на скелете, нарастало мясо жизни, но живая плоть не затронула мышления Разума. Поэтому Разум боится своего же тела - материального мира. И для Разума сотворенный им мир стал непонятен, чужд и враждебен.
«Самопознание» Духа - смутное ощущение собственной незавершенности, тревоги и страха перед неизвестной природой, как человек, не видя, и не зная, что такое смерть, ее ужасается. И было сказано: «Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне».
Существование Бога, бессмертие души, свобода воли - эти вопросы занимают лишь тех людей, кто не умеет возвыситься над отдельным и случайным «до отвлеченной всеобщности», т.е. до чистого Разума. Разум так глубоко проникает в сознание человека, так умело нивелирует индивидуальные чувства, что человек высшим назначением человека считает уничтожение своего Эго, своей личностной сути. Перед этим порывом бегства от самого себя даже физическая смерть кажется бóльшим другом индивидуальному человеку, чем человек сам себе.
Из той очевидности здравого смысла
Сам собою выходит ответ:
Как бы то ни было горько и кисло,
Нет Бога, души и бессмертия нет.

Рационалистическая философия видит бессмертие человека в самоотречении от собственной личности, в стремлении подняться до «абстрактной всеобщности». Разум подменил в сознании человека веру в личное бессмертие верой в бессмертие Всеобщего Разума, бессмертие человека его бессмертной идеей. Если человечество согласно на такое бессмертие, то пусть оно идет дальше по пути растворения в «абстрактной всеобщности», если нет, то человечеству надо задуматься, по пути какого «бессмертия» ведет его вечный Разум
Разум допускает в свою область лишь тех, кто оставил себя за бортом мышления, кто не ужасается, а радуется тому, что Разум делает из него автомат.
«Человек – мыслящее животное», - прежде говорил ученый Разум. «Человек – мыслящий автомат», - поднял Разум статус человека от животного до автомата: насколько человек совершеннее животного, настолько автомат совершеннее человека.
Рациональное мышление современных детей-акселератов, «плодов» прогресса и цивилизованной жизни, формируется на генном уровне – Разум заранее побеспокоился об укреплении своих крепостей из «самоочевидных истин». Значит, человечеству остается одно – признать абсолютную власть этих «истин» и сдаться на милость Победителя?
Разум горит во тьме мироздания, как ночной огонек на болоте. Нам кажется, что он выводит нас из тьмы, а он ведет нас в трясину. Разум – путеводная звезда человечества… над обрывом в пропасть. Ибо сказано: «А если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму».
Перед лицом Смерти Разум бессилен, за теми пределами кончается его власть. Поэтому он с легким сердцем и со словами напутствия отправляет нас в те края, где он беспомощен и не нужен, а сам уходит за новой партией обреченных. Разум – лишь проводник между жизнью и смертью, а не путеводная звезда человечества.
Разум – существо одномерное. Разум пытается отображение живого мира в своем плоском зеркале выдать за действительный мир во плоти.
Рациональный способ мышления – интеллектуальная ложь Вселенского Разума.
Разум – хирург со скальпелем отточенной мысли, который препарирует живое, чтобы вскрыть существо жизни, но находит внутри только мертвое.
Если вселенский разум – только схема, конструкция мироздания, его остов, костяк, то откуда в сердцах «людей» зарождается такая холодная ненависть к иррационально–живому, к земному беспорядочному несовершенству, к низшим расам, «недочеловекам», к самой жизни в конце концов, такая ненависть, которую не исчерпать глубиной индивидуального человека, которая выходит за пределы его существа?
Немецкий фашизм - инквизиция 20 века, воплощенная идея порядка объективного идеализма, идеологии Разума, конгломерат иррациональной экспансии национального Я, национализма, и рационалистического инстинктивного стремления ко всеобщему и последнему Порядку. Рационалистический инстинкт порядка рождается из страха Ratio перед непредсказуемостью противоположной природы, перед ее своеволием и «несовершенством». «Несовершенные» расы совершенству не подлежат, они «несовершенны» по своей внутренней сути, в них больше от Материи, чем от Разума. «Несовершенное» подлежит уничтожению во имя «совершенства» прогрессивного человечества. Преступления человечества искупаются его же кровью.
Человек – наместник Разума на земле, - так думает человек, так ему хочется думать. Но человек становится сырьевым придатком Мирового Разума, как отсталые в экономическом отношении страны становятся сырьевой колонией более развитых. Наука, прогресс, цивилизация – все это создал Разум руками и головой человека, головой, мыслящей по законам Разума. Отвел Он человеку здесь роль второго плана. «Ибо прах ты и в прах возвратишься». Зачем выходил человек из праха? Чтобы служить для саморазвития Мирового Духа сырьевой основой. Раболепствуя перед Его Светейшеством и его «естественными» законами, человек превращается в атрибут мироздания.
Разум – орудие, средство возвеличивания человека. Но Разум поставил все дело так, что орудием в его руках стал человек, посредством человека Разум борется с человеком, уничтожает одухотворенное, возводит на земле “безличный миропорядок”, устраняет из жизни непредсказуемость и случайность под знаком “демократизации” всего человечества. «Демократия – «демонкратия».
Разум держится силой внушения нам веры в его силы, но не силой собственного разума.
«Враг рода человеческого» - кто он? Дьявол, Бес, Искуситель или заклятый враг всяческой чертовщины, естественный, чистый Разум? Кто более опасен для человечества? Разум и человечество, и всех врагов рода человеческого заставит ходить в одном строю. Ибо сказано: «Сам сатана принимает вид Ангела Света».
Вселенский Разум – явный друг и тайный враг человечества. Истребить крамолу искусства, религии, веры и прочего вольнодумства, всё, в чем присутствует тайна жизни, Смерти и Бога, - все, что мешает делать людей автоматами.
Разуму не дано мимо тайны рождения жизни создать живое, чувственное существо, но дано создать самодвижущийся, самонастраивающийся, самопрограммирующийся автомат и объявить войну человеку и жизни. Живое не может быть совершенным, совершенным может быть только мертвое.
Разум – иезуит от имени Бога истреблял крамолу в невежестве средних веков, в цивилизованном мире Разум от имени Бога уничтожит самого Господа Бога. Кто помешает ему осуществить этот гениальный по хитрости план, эту логическую казуистику? Человек? Нет, человек поможет ему, Разум не так уж далек от цели, как кажется людям. Им только кажется, что они по-прежнему верят в Бога, они больше знают, чем верят, вера в Бога для них ритуал, они к Богу привыкли, Бог у них не в сердце, а в голове, они с Богом не живут, они с Богом устроились. Все меньше души и все больше расчета, а Разум лучше, чем Бог, знает, как рассчитывать выгоду, поэтому человек ценит больше Разум, чем Бога, хотя и молится на Него, а Разум принимает за свой хилый разум. Но истина бытия вычислениям выгоды не поддается, она останется в Боге, когда люди будут молиться на Разум.
Католическая вера – вера в пределах Разума, установленная самим Разумом, назвавшимся Богом. Разум – Бог, «видящий лишь один лик бытия», - свой собственный.
Разум купил человечество “синицей в руках”, о “журавле в небе” оно разучилось даже мечтать. Разум и жизнь, и смерть измеряет категорией выгоды, как будто кровь и страдания можно мерить “ошибками” или точным расчетом. Не человечество движет прогресс, а прогресс тащит за собой человечество. Цивилизация и прогресс – “дурная бесконечность” бессмысленной смены людских поколений.
Разум – не правозащитник, а надзиратель “прав” человека.
Основные понятия парадигмы Разума – реклама, гонка потребления, технический прогресс, цивилизация, единое мировое государство отдают мертвечиной и серой пошлостью.
Расчетливый разум в жизни всегда «на коне», при власти и при деньгах, а «туман и путаница темного брожения жизни» - это удел людей чувствительных, талантливых, впечатлительных. Лучше быть умным бездарем, чем талантливым неудачником, - так решил расчетливый Разум.
Так думал я в наивной надежде своей, что не одолеть жизни разуму-пауку, не поймать ему человечество в разума-паутины. И вот, вижу я паутину, невидимую для человека, и паутина та крепче стальных канатов оплела весь род людской, и Разум-паук высасывает из человечества живой творческий ум и живые чувства, мумифицируя иссохшие души.
Мировой Разум, Белый Паук, сплел интернет, “всемирную паутину”. И как бы люди в хитроумной той “паутине” не сделались мухами. Виртуальная реальность интернета – реальная опасность “потустороннего” мира, где частное сознание поглощается Коллективным, Общим Сознанием, Сознанием вообще.
Разум - паук-крестовик, крестом прикрывает свое безбожие и ткет, и ткет паутину из самоочевидных истин, суждений априори и причинно-следственных связей. Человечество, словно муха, угодило в его паутину и Разум высасывает из него соки живого мышления, не наполняясь ими, а испражняя их. Рациональный Разум – паук, запутавшийся в собственной паутине.
Если бы вся действительность выходила из Разума, то в мире бы царил вселенский мертвый порядок и кристаллы были бы высшей формой пребывания Разума на земле. А люди бы имели второстепенное значение в виде равнобедренных треугольников: основанием вверх – мужчины, основанием вниз – женщины.
Реальность соткана из черных нитей тьмы и белых нитей света, но Разум видит только белое. Реальность была живой, покуда Разум не обладал всевластием на Земле. Сейчас можно только предполагать, что Разум сделает с этой реальностью. Быть может, Он сделает ее виртуальной.
Геоцентрическая система – видимость или реальность? Когда-то человек верил, что стоит в центре мира, но Разум ему доказал, что это видимость, а не реальность, чем больше “умнел” человек, тем быстрее превращался в “песчинку”.
Человечество вместе с Богом шло к метаисторической цели, но в наше время цивилизации и прогрессу с Богом не по пути, человечество ищет покровительства Разума. Разум человечество в метаисторию не допустит, хватит с него и земной истории.
Рассудок – наместник Разума на Земле. Рассудок, тайный советник Разума, регистрирует факты смерти веры, любви и надежды.
Идея коммунизма – материалистический идеализм. И в царстве научного материализма Разум был “серым кардиналом”. Материализм также раболепствовал перед Разумом, как и метафизика идеализма, хоть и объявил разум производным от материи.
Атомы послушны Разуму и не противоречат ему, поэтому получили от Разума высокое покровительство и бессмертие, а человек никак не хочет беспрекословно подчиниться Разуму и стать послужной машиной, поэтому все живое должно умирать. Есть закон сохранения вещества и энергии, но нет закона сохранения жизни.
Если сущность для Разума неизменна, то изменяющееся явление есть даже не мираж, т.к. мираж – всё-таки отражение чего-то реально происходящего, - а просто галлюцинация, бред, потому что в её сущности не происходит ничего, что соответствовало бы её изменениям. Потому апологеты Разума, так любят говорить о призрачности, иллюзорности материального мира, объявляя его несуществующим.
Миражи – как времени призраки,
Миражи – как времени бред,
Грядущей гибели явные признаки,
Призрачной жизни блуждающий свет.

Разум мнит себя чистым духом. Но Он не чист, Он стерилен, Он бесплоден сам по себе. Чистый Разум на земле становится ложью. «Чистота» никогда не родит.
Вера и Разум – понятия несовместимые. Вера для Разума нечто плебейское, низшее. Разум всякое свое позитивное положение обосновывает, доказывает, оправдывает, будто сам себя старается в этом убедить, навязать всем и каждому свои суждения. И опирается чаще всего на недоказуемое основание.
Категории Разума также далеки от смысла жизни, как представление о плоской земле на трех китах и черепахе от космической реальности. Отсутствие смысла жизни порождает нигилизм и неверие.
Априорные схемы Разума – Прокрустово ложе для личностного живого мышления человека.
Вместе с человеком в мир пришла тайна, пришло незнание, непредсказуемость. Кому и зачем понадобился такой мир, от которого неизвестно чего можно ждать? Хоть и привел человек вслед за собой тайну в этот загадочный мир, но сам оказался бесконечно далек от ее разрешения. Смести с лица Земли и жизнь, и тайну, и человека, населить ее совершенными автоматами со сверх–вычислительными возможностями. Жизнь – это плесень, короста, болезненный налет на чистом теле мироздания. “Кто сказал, что древо жизни цветет для человека и во имя человека?” – самоуверенность человека научила удивлению даже Разум.
Жизнь тянется от тьмы к свету, но ни зачем не нужна Свету Разума. Ибо сказано: «И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы». Но не Бог развел свет и тьму, сделав их врагами, но Разум. И только луна сочетает в себе свет и тьму.
Обряд печальный совершая,
Луна считает мои дни,
Но счет законный нарушая,
Зачем-то длятся всё они.

Разум стремится обнаучить философию, мировоззрение, таким образом идеология Разума овладевает миром. Разум обуздает природу, страсти и непредсказуемость человека и его истории.
Фальшивость мира сделало фальшивым наше мышление или фальшивость мышления сделало мир фальшивым? Или фальшиво и то и другое? Или Тот, Кто творил мир и мышление, сделал их таковыми? В акт творения замешалось что-то чужое и Разум счел этот мир неудавшимся, а человека с его фальшивым мышлением объявил изменником делу Разума. И решил заменить человека руками самого человека, который себе на замену создаст искусственный интеллект. Искусственный интеллект сделает мир настоящим, правдивым: машины не могут, как люди, лгать. Человечество должно уничтожить себя, если не создаст искусственный интеллект, а если создаст совершеннейших биороботов, то искусственный интеллект уничтожит само человечество.
Разум и не хочет ничего другого видеть в человеке, кроме как механическое. Чтобы сделать человека машиной, нужно найти и развить машинообразное в нем. И человек безропотно познает себя «в механическом направлении». Машинообразное, механическое во всех людях одинаково, и если оно в человеке возобладает, то все люди могут стать одинаковыми, их можно будет мерить количеством, а уж мерить количество Разум умеет. Общая сумма людских единиц, которые можно вычитать и складывать. Возобладание «механического направления» в человеке, превращение человека в вычислительную машину – исконная цель вычислительного Разума.
Как человеку почувствовать враждебность овладевшей им посторонней силы, связанность своей личной свободы, ощутить себя в сонном царстве, если эта сила есть Разум-Благодетель, спаситель и путеводитель рода человеческого по сонному кошмару земной действительности?
Заветная мечта Разума – сделать людей бесполыми: размножение людей, как деление простейших, одноклеточных – из одной особи две одинаковых.
Механической системой хотел бы видеть Разум природу как заведенный от “первотолчка” механизм, работающий по Его законам.
Компьютерное “творчество” – потуги Разума мимо души человека и воли его создать собственный мир искусств, независимый от тайны жизни и Бога. Но сколько Разум ни тужится, всё выходит лишь тень и подобие творчества, пародия, карикатура, копия в серийно-массовом производстве. Всё творчество в конечном счете сводится к вычислениям. Современная эпидемия примитивной болезни ума. Красивость формы – еще далеко не искусство.
Повторение – один из наиболее распространенных приемов остроумия, который легко и просто может вызвать гомерический хохот. Живое смеется над бездарностью Разума, его неспособностью самостоятельно творить что–то неповторимое, самобытное. Смех вызывают потуги Разума создать из себя некое подобие уникальности живого субъекта, результатом такого творчества человек видит лишь механическое повторение уже созданного живой природой.
“Повторение” смешно, когда оно в меру, когда живое еще сильнее мертвого, но когда человек увидит вместо двух одинаковых лиц десять таких же физиономий, он придет в замешательство, от вида 2-3 десятков себе подобных он сильно задумается, от сотни ему станет не по себе, от тысячи он придет в ужас, от легиона одинаковых лиц в униформе он “будет недосыпать ночей, и уже не засмеется ни разу”.
А ну как ОН с помощью этой “формы”, этого штампа, одного и того же “приема механического изготовления” поставит “изготовление” людей в поточное производство? Тогда смеяться над Разумом будет некому, но станут люди, “деградированные к неживому”, фанатично чтить Порядок и Разум и не до смеха будет тому, кто хоть раз посмеется над Ними. Жутью обернется смешное.
Окружность, “совершенная” форма Разума, – это предел возможного, успокоение безысходностью, конец всем мечтам и фантазиям, мышление и деятельность человека в границах, дозволенных Разумом, человечеству не вырваться из этого круга бесконечным числом поколений, как вписанному многоугольнику своими гранями не выйти за пределы окружности.
Окружность сунула в пасть бесконечности
Её же собственный хвост.
Далекие россыпи звёздной млечности
Между мирами наводят мост.

Прямая дорога Разума обращается в замкнутый круг, в Сизифов труд, в проклятие человечеству: достигать одних и тех же вершин, падать в одну и ту же пропасть, находить одно и то же, одно и то же терять, одни и те же радости, одни и те же муки. Как водит леший заплутавшего путника: исходя сотню верст, он возвращается, к ужасу своему, в то же самое место, так Разум водит человечество по замкнутому кругу своей одинокой природы.
Из грез, надежд и радостей света
Плетется печали посмертный венок,
И после ухода выносит нас Лета
На те же ухабы все тех же дорог.

Повторение, тиражирование, хождение по кругу – это обреченность, проклятие Разума, добровольно заточившего себя в “решетчатой” структуре своей одинокой природы, своей сути, оторванной от живого мира. Человек своим живым мышлением должен оживить метафизический Разум, чтобы он смог испытать те же чувства, какие испытывает заблудившийся путник после долгого хождения наугад в чужом темном страшном лесу вдруг оказавшийся на исходном месте – ужас безысходности, потерянности и обреченности, чтобы Разум в конце концов осознал – сколько ни ходи в одиночку по кругу – выхода нет и не будет, чтобы Он не принимал земную материальную жизнь за чужой страшный лес, что Он не должен бежать из собственного дома, созданного им самим, потому что в нем завелись домовые.
«Если бы исчезли тяготеющие друг к другу тела, то этим не был бы уничтожен закон тяготения», - так говорит философия абстрактных истин. Абстрактность рационалистов доходит до совершенного абсурда: закон есть, но применять его некуда. Тогда Кто его выдумал и зачем? Пусть даже закон тяготения первичен по отношению к массе тел, но ведь он для того и был выдуман Кем-то, чтобы удерживать массы относительно друг друга. Кто-то же предугадал или задумал в таком случае появление реальных масс после Большого Взрыва. А иначе зачем и Кому он нужен, этот закон? Разве что Разуму, который не знал бы, что с ним делать, и что за гвоздь такой в Нем сидит.
Разум так и не понял простую логику жизни, что существование Разума без жизни теряет всякий логический смысл. Как скупой рыцарь, будет Разум вечно пересчитывать и перебирать свои сокровища, покрытые звездной пылью, - тут и законы физические, тут и законы химические, и самоочевидные вечные истины, и онтологические категории, и априорные схемы, и умные теоремы, аксиомы и постулаты всех наук и теорий. Но лежат эти сокровища мертвыми схемами и нет никакой пользы от них. Пройдут века, тысячелетия, наступит безвременье, вернется Мертвая Вечность и не станет Разума, потому что без жизни Он Никому не нужен, не нужен Он Тому третьему, Единому источнику мироздания, который лежит за пределами всех понятий и недоступен мышлению Разума. Он создал Разум, чтобы с Его помощью из Ничто и Нечто, из Бытия–Небытия вызвать к жизни прекрасный сказочный мир. Но Разум, сотворенный творец, возомнил себя началом всех начал, единственным творцом мироздания, своей непомерной гордыней, жаждой единовластия, страхом перед чуждой природой живого предал заветы Единосущего. И жизнь вместо прекрасной сказки обратилась кошмаром и жутью.
Распадется Разум на понятия–атомы, померкнет свет Его знания и вновь воцарится Мертвая Вечность, там, где должна была царствовать жизнь.
Ваше настоящее обескровило ваше будущее, перекрыв кровотоки между прошлым и будущим. И ваш Разум-паук не «ткет ткань всего человеческого будущего», Он опутывает паутиной ваше настоящее, чтобы оно никогда не дошло до будущего, а оставалось бы всегда настоящим, тем коконом, в котором зреет его искусственный человек.
Так и ведет Великий Слепой светом дня ослепшее “стадо” в заоблачных высях искать глубину и духовность. Ведет как можно дальше от жизни к своему холодному “совершенству”. Но было сказано: «На суд пришел я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы».
Надо Разум мира сего оживить собственным разумом.
Разум – железный обруч на мышлении человека, сковавший порыв к «невозможному».

Будучи изначально лишь мертвой схемой, по которой творился мир, необходимостью как таковой, Разум выделил себя на фоне противоположной природы, гипостазировался, “обзавелся сознанием”, сохранив свою мертвую сущность. Материя, будучи изначально “ничем”, “слепой” отрицательной сущностью, сама в свою очередь “умнела”, “обзаводилась сознанием” благодаря всё более глубокому проникновению Разума в её существо. Через Волю к жизни (Материю) мертвый костяк Разума обрастал плотью жизни, а «мягкотелая» Воля обретала скелет, обретала форму, набиралась ума. Они “увидели” друг друга и ужаснулись – настолько их природы были различны. Так в этот мир пришла Воля к власти.
Человек, высшее творение естества, умирает, простейшие остались бессмертными. В простейших организмах Материя еще спала, до пробуждения, до самосознания, до сопротивления насилию Разума, до «Воли к власти» было еще далеко.
Аллигаторы и крокодилы с возрастом не перестают расти, не теряя при этом ни силы, ни энергии. За пресмыкающихся между Разумом и Материей не было такой борьбы, как за человека. Материя в те времена эволюции была еще недостаточно умна и сильна, чтобы противостоять эволюционной программе Разума и заложить сильные позывы Смерти, Небытия в организмы, творимые на ее основе.
Чем более Воля стремилась к жизни, тем менее планомерным и гармоничным становился процесс творения мира. Чем дальше, тем больше в Воле росли протест и сопротивление беспардонному насилию над ее свободой и своеволием. Чем дальше шла эволюция, тем труднее Разуму приходилось удерживать регрессивное устремление Воли назад, “домой”, в Небытие, тем короче становилась жизнь, тем сильнее проявлялись первичные позывы смерти. Дело даже дошло до добровольного ухода из жизни высших существ эволюции. Так с Материей в этот мир пришли рука под руку две неразлучных подруги – жизнь и Смерть.
Немногие философы в порыве вдохновения, уходя из-под контроля Разума, начинают говорить о Материи как о мыслящем, активно действующем метафизическом существе, но спохватившись, когда Разум ударяет им в голову, начинают интенсивно открещиваться от этого видения и спешат выдать призрак, явившийся им, за метафорический образ.
Разум–демиург принял материю за материал для его идей-скульпторов и архитекторов, но когда он ощутил ее сопротивление, когда из-под резца «скульптора» стали выходить земные несовершенства, к тому же обличенные некоей тайной, которой «скульптор» их не наделял, демиург объявил войну своеволию материальной субстанции и своим собственным творениям, так и не поняв, что имеет дело с живой субстанцией, а не с «глиной», с Материей, а не с материалом.
Материя - не Разум, не имеет сути,
Про ее субстанцию не разводите мути.
Материя - тлен, ее просто нет,
Всё ее значение сведено на нет.

Материя что? – подстилка, субстрат,
Не стоит душевных и умственных трат.
Материя – глина для Разума творчества,
О сути ее – пустые пророчества.

Разум – идеальное начало мироздания, но и сущность Материи не вещество, Она родом из Небытия, Ничто, по сути тоже идеальна. Но есть нечто более начальное, чем идеальное начало – Единосущий исток самой жизни.
Религиозная и философская аксиома гласит: Бог создал мир из «ничто», что имеет начало, то имеет конец, Материя смертна, она не просто смертна, она есть сама Смерть, Ничто. Она есть и нет ее одновременно: есть – потому что материальный мир стоит перед глазами философа, и философ сам состоит из материи, а нет ее, потому что она выходец из Ничто. Материя – основа нашего материального мира, значит, Смерть, Ничто есть основа нашей призрачной жизни. Наш мир, как Материя, одновременно существует и не существует, поэтому философия так много говорит о фантоме “реального” мира, о покрывале Майя, наброшенном над бездной Небытия. До-телесное, до-вещественное первозданное состояние Материи – это Ничто, Небытие, Смерть. Гипостазированная Смерть, Ничто, как существо самостоятельно активно действующее из-под сознания человека. Ибо сказано: «Смерть действует в нас».
И каждая из сторон стремится объявить другую призрачной и несуществующей: Материя объявляет дух своим порождением, эфемерностью, не имеющей реального существования, которую нельзя ни пощупать, ни взвесить, ни измерить; а Дух со своей колокольни вечности объявляет материю небытием, хаосом, смертью и тленом. И есть лишь единственное существо, способное примирить две враждующие стихии, - человек. Чтобы стало со всем нашим миром, если бы его мужское и женское начала разошлись бы мирно в разные стороны без претензий друг к другу? Мир застыл бы в равнодушии и тишине, изначальное безмолвие Бытия зияло бы своим отсутствием и пустотой. Выяснением отношений между мужским и женским началами углубляется их взаимное понимание, смывается грязь, открывается нечто новое, обостряются чувства и разум, происходит взаимное самопознание.
Что рождено на стыке двух бесконечностей, погибнув, должно возродиться. Архитектор Разум – он сам есть каменное изваяние, нерушимое, но мертвое вовеки веков. Материя хочет быть полноправным участником жизни, страдать, радоваться, созидать, а не быть субстратом – подстилкой у ног Высочайшего Разума. Потому и ввиду непризнания ее законных прав на жизнь и мироустройство идеальным началом, тянет она все живое и неживое назад в свое логово – в жуткое Ничто, непостижимое положительным Разумом. И живое ей больше доступно, чем “мертвые” объекты природы, потому как в начале пространства и времени, когда Разум творил из нее мироздание, она “спала” “мертвым сном” и в “мертвой” природе ее воля отсутствует. Все более “пробуждаясь” с каждым новым актом творения, Материя обретала свой собственный разум, свое Я, свою волю и заявила свои права на “совместно нажитое имущество” враждующей “семейной пары”.
У Разума стремление уйти от жизни, все подчинить порядку, исключить случайность и произвол, сделать жизнь планируемой и предсказуемой, т.е. по сути уничтожить ее. Воля пробивается в жизнь из Небытия, Разум бытийственен, он есть, он не хочет «меняться» и «становиться», ему претят изменчивость, текучесть и неустойчивость жизненных форм, жизнь ему не нужна, он «есть», он существует, ему достаточно этого.
Что заставляло Материю наполнять энергией, содержанием и веществом математические схемы и предвечные законы Разума? Каким образом в Материю, Смерть, вселился инстинкт стремления к жизни? Жизненный инстинкт творил мироздание наперекор энтропийной направленности его основы. Значит, жизненный инстинкт глубже всех основ мироздания? Второй закон термодинамики – стремление Разума к вечному покою.
Материя и Разум изощренно скрывают от людей свое субстанциальное, бытийное, существование, свои истинные цели и устремления. Материя боится обнаружить людям свой «чудовищный» облик, Разум - свои иезуитские цели.
Фашизм шел к власти под именем Бога, но за ним стоял не Бог, а Разум; коммунистическая идеология шла к власти под флагом “естественных” законов развития общества, но за этим флагом скрывалась Материя, метафизическое существо.
“Муж и жена – одна сатана” – о Материи и Разуме.
Материя, Воля к жизни в другой ипостаси, все более изощренно сопротивляется идеальному Разуму. Обезьяньи ужимки XX века показали нарастание сопротивления Материи Разуму с достаточной очевидностью, осуществив в земной реальности миф об Ормузде, Духе Добра, и Аримане, Духе Зла.
Разум не в состоянии предсказать поведение Материи, как поведение врага, имеющего иную природу мышления. Разум с ужасом ждет, какую стратегию изберет Материя после поражения коммунистической идеологии. Метафизическая сущность, как человек, оскорбленная и униженная до крайности, способна на любые крайности. Может быть, теперь под прикрытием религии Она, ненавистница Бога, будет стремиться к Мировому господству?
Миры мужчины и женщины почти соприкасаются берегами, но между ними труднее всего перекинуть мост, будто обители их существа лежат в иных измерениях, будто мужчина и женщина пришли навстречу друг другу из разных концов мироздания. Пропасть непонимания лежит между мужским и женским началами – между Разумом и Материей.
Вселенский Разум, сущее, возомнил себя Единосущим. «Живое не может быть совершенным, совершенным может быть только мертвое», - так решило про себя безусловное совершенство… и было ввергнуто в пучину жизни противоположной природой Материи. Так сами по себе два Абсолюта, столкнувшись друг с другом в борьбе за власть, породили условное – жизнь и смертного человека. Жизнь соткана из парадоксов в самом основании: две Безусловных основы, замкнутые в себе совершенства, сойдясь в борьбе за власть в общем мире, обусловили друг друга в относительные Абсолюты, в обусловленные Безусловные. Свести два враждующих Абсолюта в единый жизненный Абсолют – вот сверхзадача и высшая цель человечества.
Какую философию ни возьми, всюду дьявольская хитрость то Разума, то Материи: в борьбе за власть все средства хороши, цель оправдывает средства, а средством в любой философии является человек. Хитрость именно дьявольская, запредельная, человек не может такого придумать, любой философ свято верит в непорочность своей философии. Не сыскать, наверное, по всей земле более наивных людей, чем философы: являясь слепым орудием высших сил, они мнят себя творцами своих философий.
Геометрические фигуры, абстрактные идеи, предвечные законы природы, онтологические категории – костяк, скелет, Разума, который обрастал жизненной плотью. Но Разум решил, что мертвый скелет и есть сама жизнь. Разум, подобно младенцу в колыбели, боится собственного тела. Но младенец познает свое тело, Разум хочет от него избавиться. Тело – не мертвый кокон, в котором зреет бабочка-душа, душа и тело едины.
Двойное рабство Материи: наука, техника и прогресс делают Материю рабом человека, а Разум человека делает своим рабом наукой, прогрессом и техникой.
И нет теперь у Разума первее задачи, чем, “механизировав” существо человека по своей исконной природе, вернуть его в свой холодный дворец, как Снежная Королева глупого Каина, отнять у Материи–Матери, лишить Ее, безрассудную, материнского права.
Испорчен наш мир небытийным элементом материи, «лживым, темным и злым», - так объясняют существование в мире зла идолопоклонники Разума. Но разве он сам по себе был таким? Сама природа почему-то не жалуется на “лживый, темный и злой элемент материи” в своей сердцевине. Его сделало таким человечество в погоне за этим самым “лживым, темным и злым” в борьбе с самим собой за материальные блага, за место под солнцем, за обладание земными ресурсами. Светлый Разум, беспомощность человека назвали материю темной, не сумев проникнуть ее светом мысли. Разум лезет в Материю со своим уставом, не думая о том, что это чужой монастырь, человек видит в Материи лишь предмет потребления. Как же тут не стать Материи “лживой, темной и злой”? Материи, лишенной права собственности, созданной из нее же самой, из ее вещества, на ее основе. Добра и зла не существовало в природе, их выдумал сам человек, они имеют место лишь в ограниченной жизни человека, в его понимании смерти как конечного, последнего зла и непоправимости, безвозвратности всего, что подверглось этому злу.
Не проникнув мысли светом,
Назвали Материю - темная.
Тленная, бренная назвали при этом,
Грех Ее в том, что Она непреклонная.

Попирая Ее бытийное право,
Назвали Материю - ложная, злая.
Она, конечно, строптивого нрава,
Но не злей либералов собачьего лая.

Вам мало того, что мир становится однополярным, он становится однополым по существу. Сущее, Вселенский Разум, мужское начало мира, в стремлении к безраздельному господству одержал победу над женским началом – Материей, в стремлении загнать ее назад, в преисподнюю, откуда она и вышла, расплодив по земле смертный грех. Но ведь Материя-Смерть пришла в этот мир вместе с жизнью, только с ней и уйдет. Ну, а Разуму что с того? Пусть вместе и сгинут, откуда пришли, Разум привык к одиночеству. Он и не подозревает, что сам себя подвергает кастрации.
Воля к познанию есть воля к завоеванию. Познать поверхностно то, что не пускает к себе вовнутрь. Сковать, опутать, подчинить, связать канатами железной логики то, что не логично по существу, не дать ему раскрыть свое содержание, - воля к познанию Разума, которую человек принимает за собственный инстинкт познания. Материя, как Черные Дыры Вселенной, поглощает светлые мысли Разума, когда они приближаются к ней до критического расстояния и пропадают навсегда за «горизонтом событий». Когда мысли Разума перестанут вторгаться на чужую территорию, подобно завоевателям, когда перестанет Разум лазать в чужой монастырь со своим ученым уставом, тогда, может быть, Материя выпустит их из-за «горизонта событий», наполнив своим содержанием.
Реинкарнация – душа, как виртуальная проститутка, отдается то одному телу, то другому. И это называют бессмертием души и тела! Такая философия рождается на почве полного непонимания материи как живой субстанции, живой природы, нераздельного единства идеального и материального.
Живой дух – порождение единства Разума и Материи, так же, как и живое тело. Что первично – дух или тело, дух породил тело или тело породило дух? Человек ли за время жизни выковывает свой дух или дух воплощается в человеке? Как не имеет смысла утверждать первичность Материи или Разума, также не стоит возносить дух над телом или тело считать духовным началом. Лишь в равенстве первоначал откроется людям Вселенская справедливость.
Осознав себя в человеке лишь только как половину мира, пребывая в каждом из вас, могут эти начала, Разум и Материя, прийти к любви и согласию, если люди к ним прежде придут и будут достойны друг друга.
Величайший абсурд мироздания: смертный человек – дитя двух бессмертных начал. Если у двух бессмертных родителей проснется любовь друг к другу и человеку вместо борьбы за власть, то кто может знать, как преобразятся пространство и время. Может быть, в новом мире всем хватит места – и ушедшим, и будущим, и настоящим?
Человечество пребывает во власти сверхъестественного наваждения, навеянного «очевидными истинами» законов природы и сверхъестественной силой Разума. Сверхъестественная сила Материи навевает на человека свое наваждение. Где же взять человеку сверхъестественную силу, которая рассеет сверхъестественное наваждение? Человеку остается одно – силу своего разума, свои силы жизни сделать сверхъестественными.
Кто из вас понял, как глубоки корни отчуждения мужчины и женщины? Они чужды и неразделимы, как мужское и женское первоначала, Разум и Материя. Ибо сказано: «И нашел я, что горче смерти женщина, потому что она – сеть и сердце ее – силки, руки ее – оковы».
Материя, как женщина, хочет принадлежать сильному волевому уверенному в себе мужчине. Но Разум, как мужчина недостаточно сильный, хочет заставить Материю повиноваться, стать Хозяином в общем доме, подчинить своей власти, чтобы она исполняла второстепенную роль. Сила Разума в признании противоположной природы Материи, в преодолении страха утраты единоличной власти. Женщина сопротивляется повиновению недостаточно сильному мужчине, с тайной целью возвысить его до уровня своего представления о настоящем мужчине. Когда сольются две природы в любви, а не в борьбе за власть, тогда преображенный мир уподобится чуду.
Материя, не знает, что такое «не любит», она или любит, или ненавидит, в ней нет холодного равнодушия, как в аристократическом Разуме. В ней страсть и огонь, которым она никак не может зажечь расчетливый Разум и сделать его достойным своей любви, – к дружбе она не способна. Есть в ней, конечно, несправедливость, потому что есть несправедливое отношение к ней. Есть, конечно, и слепота, но если человек поднимет ей веки, то он глазами Материи прозрит глубины Ничто и мир осветится предвечной тайной. Материя – Смерть, которая хочет стать вечной жизнью.
«Браки заключаются на небесах». Брак Разума и Материи совершится на грешной земле и должен повенчать их земной человек в вечном храме любви и согласия.
Разум сегодня, как сыч, одинок,
Как на топком болоте ночной огонек.
И Материя-Смерть одинока, без пары,
Друг бы на друга направить их чары.

Мир явлений - это мост над бездной, разделяющей два мира, - идеальный и материальный, поле битвы двух сущностных миров. Вступая во взаимодействие в мире явлений, сущности обоих миров рождают новое содержание. Не может быть призрачным мир, объединяющий в себе два сущностных мира, две метафизики. От явления к сущности, от сущности к явлению, - так мир явлений оживляет сущность, сущность дает ему смысл существования, перспективу и цель. Так родится новая Вселенная, Вселенная для человека, так мир явлений станет сущностным миром любви и согласия Разума и Материи.

«Материальная причина» выявляется только через отрицание, - считали древние философы. Но современные наука и философия мыслить «отрицательно» так и не научились, «материальная причина» так и осталась непознанной до настоящего времени.
«Превосходство сознания над материей» - постулат, аксиома современной науки. Материя для науки – теперь уж, видимо, навсегда, до гробовой доски человечества, - останется мертвой глиной для скульпторов-идей, субстратом, темной, косной материальной основой. А для философов еще и «злой».
Для чего ученые повторяют превосходство идеи, мысли над материей, как будто материя может быть соперником ученой ментальности, врагом идеи и мысли? Ведь материя для них – материал, глина, мясо, наросшее на остове, скелете Разума, бездумное вещество. Ведь это также глупо, как доказывать превосходство мысли над камнем, деревом, землей и небом. Быть может, они сами себя стараются в этом убедить, быть может, все-таки подспудно они чуют в ней достойного врага, врага их Разума, но идеология страха, «Воли к власти», не позволяет объявить об этом во всеуслышание? Материя – мертвая глина. О чем тут вообще можно говорить, о каком превосходстве? кого над кем… или Кого-то над Кем-то? То же самое, если бы скульптор постоянно твердил о приоритете и превосходстве своего таланта над подручным материалом – мрамором, глиной, гипсом и льдом. Отсутствие существа Материи в идеях и мыслях человека – грядущую гибель человечества выдают за идейное превосходство.
Материя, как царственно сильное, но одинокое чудище ищет спасения в душевной простоте человека. В саду Чудовища-Смерти растет аленький цветочек бессмертия, имя которому «Все возможно».
Так неприветлива была со мной Смерть. Что знал я о Смерти? Ничего не знал я о Смерти – сказочном принце, заколдованном белой магией Разума-Чародея в абсолютное зло человеку. «Я тайн разгадал в этой жизни не мало, - А смерти загадку, увы, не - сумел».
Жизнь ограничена рамками Смерти,
Смерть не имеет границ.
В старуху с косой вы, как дети, не верьте,
У Смерти, без малого, тысяча лиц.

«Проповедники смерти», что знаете вы о смерти, кроме рая и ада? Как выходцы с того света выходят из смерти, так из Ничто вышла Смерть. Как выходцы с того света мстят вам за предательство и забвение, так Смерть вам мстит за свою отверженность. Что знаете вы о Смерти? Ничего не знаете вы о Ней. Смерть – это «есть» или Смерть – это «нет»? Смерть – это не «есть» и не «нет», Она и то, и другое, в Смерти «да» и «нет» сосуществуют одновременно.
Ненавидеть жизнь еще не значит проповедовать смерть. Смерть не нуждается в проповеди, как не нуждаются в проповеди земля и воздух. Проповедь читают те, кто не понимает того, о чем они читают проповедь.
Вы хотите вечности? А что вы сегодня сделали для вечности? Свечами и молитвами пробраться в вечность? – частные тропинки в вечность не приведут.
Душой давно в Небытие,
А небеса о жизни молим.
Не нам святое житие,
Не вышли рожей к этим ролям.

Вы сами «сегодня» должны сделать вечность, а не скрестись унижено у ее дверей, вечность временем оживить.
Время – симбиоз жизни и Смерти: во времени рождается жизнь и время ее убивает.
Вы утратили мужество глядеть Смерти в глаза. Вы боитесь окаменеть под взглядом этой Медузы-Горгоны, но каменеют ваши сердца под взглядом каменного истукана, имя которому Разум.
Из мрака неба глаз луны
Глядит, как будто ищет что-то,
Как будто на дела страны
Из тьмы глядит Незримый кто-то.

Смертность людей – жертва, которую Воля к жизни должна приносить Небытию. Такова участь человечества во власти Воли к власти и воли Вселенского Разума. Ибо сказано: «Наши дни на земле тень».
Но как в этом мире от века ведется
И будет всегда – «где тонко, там рвётся».
Уйдя на тот свет, я должен не быть,
Общество будет в других людях жить.

Смерть не отдаст своих жертв, пока человек не поймет ее существа.
Первобытные люди, т.н. «примитивные дикари», боролись с демонами, называя их имена. Современный же человек самые что ни на есть мистически жуткие социально-исторические феномены тужится объяснить рационально, по-научному, с точки зрения социологии и законов развития общества, лишь бы не видеть страшного лика Смерти.
Разум вверг человечество в летаргический сон, значит, разбудить человечество может предвечное начало, противоположное Разуму, - Смерть. Но люди, чтобы не «проснуться от самих себя», бегут от Смерти, засыпая на ходу еще крепче. Человек, засыпающий смертью. Человечество больше устраивает легкая смерть во сне, чем наяву бороться с этим чудовищем. «Бороться», «чудовище» - ключевые слова в отношениях человека со Смертью, из-за которых не найти вам ключ к пониманию Смерти. «Проснуться от себя самих» в новой реальности жизни и Смерти.
Может быть, смерть - не смерть, а возвращение человека к самому себе, к истокам своего бытия, спасение человека? Может быть, смерть смывает всю грязь, что налипла на человека за недолгий век жизни.
Смертная казнь – наказание равноценное преступлению возвращает человека к его истоку и сути, к его настоящему существу. Когда смерть входит в сознание преступника, потрясая до основания его существо, возвращая преступника к себе самому, тогда преступник сохранит себя, свое Я, может быть, где-то в Ничто, может быть, еще глубже, раз уж закрыт ему доступ на небо. Возможность возрождения, может быть, сохранит, но не исчезнет, как прыщик, с лица земли, отбыв пожизненный срок наказания. Нет, господа либералы, не гуманизм руководит вами и вашим Хозяином, Разумом, в моратории на смертную казнь. Страх Смерти направляет вас, не быть причастными к Ней ни с какого боку, выглядеть «чистыми», как ваш «чистый» Разум, закрыть глаза на ее существо, зарыть сознание в «песок» и не выглядывать оттуда.
Последний суд за небесами?
Нам Смерть как высший судия
Пред алтарем Небытия
Последний суд вершит над нами,
Людей без веры или в вере,
Всех присуждая к высшей мере.

Вы перед народом запрет на смертную казнь оправдываете тем, что преступник в пожизненном заключении примет гораздо больше мучений, чем нежели сразу отправить его к праотцам. Так что же руководит вами, господа либералы, гуманизм или садизм, или вы народ держите за садиста? Вы справедливое чувство народа выдаете за кровожадность, прикрывая свой страх перед Смертью. Экспансивность вашего «гуманизма», стремление навязать запрет на смертную казнь всем народам и странам выдает с головой ваше истинное отношение к Смерти – что это, как не Воля к власти вашего Господина, Светлейшей Особы, великого Разума, его страх перед чуждой природой Материи-Смерти: изгнать Материю в ипостаси Смерти из каждой сферы общественной деятельности человека, не признавать Смерть вершителем правосудия. Трусость, агрессия, ложь сквозят в этом вашем больном «гуманизме».
Плыть живыми к другому берегу мира, чтобы познать и принять его существо. Вы на этом берегу наживаете капитал, но у Харона тариф стабильный, подкупить его невозможно никаким капиталом, чтобы он вам на том берегу нашел «потеплее» местечко, он всех везет в одно место, откуда не будет возврата боящимся Смерти, не познавшим при жизни тайну другого берега.
Сколько живет их, на смерть обреченных,
А сколько их кануло - счет не вели!
У всех у нас статус мертворожденных,
Мы праха позор одолеть не смогли.

«Смерть нисколько нас не касается: пока мы есть – смерти нет, а когда есть смерть, то нас уже нет». – Сказал один древнегреческий остроумный философ. Она нас «не касается», она нас косит, размашисто, без устали, ни одной «былинки» не пропускает. И если на эту «бабу» с косой закрыть глаза и думать, что ее нет, то нового покоса ей уже не дождаться, - пеплом станут наши корешки, которые она оставила для новых всходов, будут выжжены вместе с землей атомным взрывом.
Смерти-болезни доступен любой,
Она любого из жизни вырвет.
Она пройдет сама собой,
Как только все живое вымрет.

«Жизнь только по имени жизнь, на деле же – смерть»; «кто знает, может быть, жизнь есть смерть, а смерть есть жизнь». – Сказали еще два философа, заумь которых заблудилась между жизнью и смертью. Если человек не знает, жив он или мертв, какого же черта, я распинаюсь здесь перед вами и вдохновляю вас на последний подвиг – встретить взгляд Смерти, идущий из Ниоткуда.
Чем мы обязаны смерти-уроду?
Смерть-не невеста, глядеть ей в глаза.
Лучше не суйся в эту колоду,
Вытащишь гибель вместо туза.

Неизрекаемое, нет для него слов в языке Вселенского Разума, на котором говорит человечество. Неизрекаемое, у него свой язык и своя тайна, но Разум не дает ему слова, за то, что не хочет говорить на его языке. Неизрекаемое живет глубоко в душе и сердце человека, но не может оформиться словом и давит, томит и безмолвно мучает душу. «В начале было Слово и Слово было Бога, и Слово было Бог».
Разум лишил Смерть дара речи за то, что она не захотела говорить на его языке, или Разум не захотел её слышать и лишил человека способности понимать язык Смерти? Так или иначе, Смерть оказалась для человека немой. И только “исключительные люди”, обладающие “вторым” слухом и зрением, слышат ее тайный голос, взывающий к человеку, когда прилетает к ним Ангел Смерти, весь покрытый очами. “Исключительный человек” уходит из жизни и уносит с собой в могилу тайное воззвание Смерти. Каждый человек должен стать “исключительным”, чтобы голос Смерти был наконец услышан и понято, как невозможное через Смерть становится возможным. Не пройдя через Смерть, бессмертия не обрести.
«К 2100 году человечество обретет власть над жизнью и смертью», - прорицают ваши ученые, но Смерть не позволит взять над собой власть «потребляющему» человечеству. Она уничтожит человечество его же руками, как только почует, что сдает позиции. Смерть – не животное, не человек, чтобы поддаваться чьей бы то ни было власти. Многократное продление жизни человека – это не победа над Смертью, это бегство от нее. Повернуть к ней лицо, пойти ей навстречу, в прошлое, вернуть ее жертвы – в этом истинное преодоление смерти. Забудь, человечество, эти слова: «власть над Смертью», кишка тонка завоевывать Смерть. Постижение, понимание, проникновение, приятие приведут к Абсолютной жизненной Правде.
У сознания и подсознания человека различные понимания смерти. Подсознание не знает, что такое смерть, вернее, знает не так, как знает сознание. Когда подсознание в горячке, гневе, обиде охватывает собой человека, овладевает сознанием, человек, не задумываясь, в порыве бешенства, озлобления может подвергнуть себя и близких своих смертельной опасности, а в разгоряченном воображении и весь мир послать в преисподнюю. Королева Смерть правит бал в подсознании человека, Смерть как основа человеческой жизни, а Смерть для самой себя, по своему существу, не является смертью. Поэтому подсознание, содержащее в себе всю эволюцию рода человеческого, не боится Смерти, а боится ее сознание, производное Вселенского Разума.
Мертвое для Разума запредельно, непостижимо, но оно доступно живому разуму человека, потому как Смерть – обратная сторона, изнанка жизненной сути.
Мир прочно сидит на мелководье измельчавшего духа при всей видимости стремительного движения вперед к неопознанной цели. Слишком мелкими видятся Смерти и Невозможному современные воли и души. Так смотрят они, Невозможность и Смерть, с презрением поверх голов человеческих, копошащихся в безыдейном болоте.
Из земной цветущей тверди
Под конвоем безмолвных крестов
Этапом нездешним на каторгу смерти
При жизни нам путь готов.

Если последней истиной является смерть, то что еще удерживает человечество от последней вседозволенности. Негласный договор об условиях взаимного существования? Десять заповедей Бессмертного смертному человечеству, страх наказания? Но что же движет человеком, когда он жертвует собой во имя жизни, в которой его отныне не будет? Откуда в ином человеке такое чувство, переходящее в уверенность, что существование мира без него невозможно, что после смерти он не уйдет из этого мира? Быть может, истина бессмертия сидит глубоко в человеке? Разум утверждает логическую истину: все живые существа смертны, человек – живое существо, значит, человек смертен. Но что-то в человеке сопротивляется этой истине: чем сильнее человек старается убедить себя в абсолютной истине, что этот мир без него обойдется, тем сильнее проявляет себя парадоксальное чувство, что этого не может быть. Ибо сказано: «Чтобы смертное поглощено было жизнью, на сие самое и создал нас Бог».
Погибнешь в бою, от болезни ли вялой,
Мир не заметит потери столь малой.
В бесчисленном сонме смертей и рождений
Он не помнит ухода и ста поколений.

Но здравому смыслу всему вопреки
Нелепое чувство на сердце приходит, –
Как хочешь то чувство умом нареки, –
Что будто из мира никто не уходит.

Израненную, искалеченную, истекающую кровью выносили люди жизнь на своих плечах из горнила смерти. Поправилась жизнь, обустроилась, оделась по моде, навела красоту и забыла тех, кто выносил ее с поля боя. Но Смерть хранит в себе память отмщения за легкомысленность жизни. Ибо сказано: «Мне отмщение, и Аз воздам».
Шла воля к жизни кривыми путями, раздираемая противоречиями, - искала свой путь и цель. Вдруг видит жизнь, как прет прогресс прямой дорогой к ясной означенной цели. -Раз уж он такой самоуверенный, значит, знает, куда идет, - подумала жизнь и потащилась сзади прогресса. Не ищет более жизнь ни цели своей, ни своего пути, положилась на мощь прогресса, решила, что путь и цель у них общие.
На Разума путь, столбовую дорогу,
Человечество вышло, блуждая во тьме.
К прогрессу пойдет человечество в ногу,
Но придет не к свободе, к единой тюрьме.

Естественный ход развития истории, общества, науки, прогресса. Магически гипнотизирующее слово – естественность. Но что может быть более неестественным и аморальным, чем благоденствие человечества на трупах и пир на гробах? Смерть, самое неестественное состояние человека, для человека естественно. Нынешнее человечество составляет около 5 – 6 % всех когда-либо рожденных людей. К последнему благоденствию, если, конечно, оно достижимо, придет не более 1 %, скорее всего, лишь доли процента. Какое же извращенное понимание естественности нужно иметь, чтобы сказать, что это – естественно? Кто погрузил человечество в эту «естественность»? Как рыба в воде, оно плавает в этой «естественности», и, как рыба, не знает, что может быть другой мир, и не в аду на сковородке, а здесь, в этом космосе, может быть другая естественность, где человек – естество, а не гибель и смерть.
Мертвое приходит в этот мир теми же путями, что и живое. Мертворожденные мертвые души. Ибо сказано: «Мертвые мухи портят и делают зловонною благовонную мазь мироварника».
Бывают мертворожденные люди с генетически односторонней информацией об основах жизни, но они живут и не знают о том, что у них нет души. Ни одной живой мысли, ни одного живого чувства не увидишь на их лицах. Они чтут превыше всего порядок, логику и подчинение. Горе тому обществу, лидером которого становится такой мертвец!
Ибо сказано: «А мы – вчерашние и ничего не знаем, потому что наши дни на земле тень».
Сегодняшний человек завтра станет вчерашним,
Существом несчастным, потерянным, зряшным.
Но человечество существует изо дня в день,
Ты, человек, только блеф, человечества тень.

Безличный человек не способен выдержать прямого взгляда подобного надреального образования, и проявляя страусиную природу сознания, зарывает его в идеологии, догмы, религии, внешние общественные установки нравственно–правовых норм или достигает запредельных высот интеллектуальной эквилибристики только бы не встретиться с магически–пронзительным взглядом Смерти.
Как сказал Пророк: “если не поверите, не поймете”. Сначала верить, потом понимать. У Разума наоборот, не понять – не поверить. Поэтому нет веры у Разума ни во что, он нигилист по своей внутренней сути – то, что есть, то будет всегда. Есть жизнь, есть смерть, и антиподам никогда не создать единого целого, сколько бы человечество ни мечтало об этом. Смерть отрицает жизнь. Как отрицающее может быть основанием отрицаемого? Какое-то короткое замыкание мысли, а от короткого замыкания нечего ждать, кроме беды.
Закон противоречия: в мире есть либо жизнь, либо смерть, обе одновременно – хотя, что такое для них «одновременно»? – они существовать не могут. Но существуют, одна другую исключая взаимно, доводя до отчаяния философскую мысль. Ведь нельзя же объяснить их взаимное сосуществование делением жизни и смерти на отдельные индивидуумы: ведь жизнь как таковая – это не жизнь отдельной особи, и смерть – не смерть отдельного существа. Жизнь и смерть пришли одновременно, как две враждующих подруги. Сможет ли человек примирить их в бессмертие?
В антиномиях, неразрешимых противоречиях мысли, кроется Смерть, которая смеет перечить всесильному Разуму, Смерть - не пустота, не исчезновение в Небытие, не отсутствие чего бы то ни было, а свой собственный скрытый мир, который тоже хочет сказать свое слово о действительной жизни. Смертная мысль, таящая в себе возможность бессмертия. Мысль пала в грехе, как человек, умерла, чтоб возродиться живым воплощением Божьего Слова.
Чем быстрее спешит человечество от Смерти к Разуму, тем быстрее наступит смерть. Все более человечество отдаляется от Смерти и все более приближается к смерти, все более Смерть для него становится смертью, смерть как естественный процесс разложения вещества, исчезновения в Небытие. Все более рационализируется мышление человечества, все более становится вычислительным и все дальше оно от понимания Смерти как существа, как изгоя жизни, униженного непониманием: материя тленна, значит материя – смерть, позади целый мир, разрушенный смертью. Искать бессмертия в смерти - то же самое, что проповедовать в аду святость, смирение и покаяние.
Глубочайшими тайнами мы отрезаны от истоков жизни и начал мироздания. Но отрезаны не отсутствием способности разгадать эти тайны, - ибо сказано: «Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным», - а нежеланием их замечать и разгадывать. Это «нежелание», наша покорность смерти, может быть, более загадочны, чем истоки жизни, существование жизненных тайн.
Тайна не то, что за семью печатями скрыто,
Тайна, как книга, людям открыта.
Но люди книги читать разучились,
Души слепыми у них получились.

Тайна кричит о себе и к людям взывает,
Но люди в толпе себя забывают.
Она пришла и животворною силою дышит,
Но в пустой суете люди тайну не слышат.

С тайной приходит в этот мир человек, опустошенным покидает он землю. Зарастает тайна суетой бытия, как невозделанное поле зарастает сорной травой.
Что прячет Вселенная за своим молчанием: безмолвие или молчание, тайну или отсутствие тайны, бессмертие или смерть, пустоту или полноту существования, бесплодие или беременность?
Что же такое жизнь? Что заставило противоположности сойтись, не по любви, не по расчету? Значит, жизнь есть нечто более первичное, чем Разум и Материя, сущность более высокого и более глубокого порядка, чем Бытие–Небытие, она явилась в мир из тех глубин Единосущего, где не “валялась” мысль человеческая. Её властная суть не дает разбежаться враждующим силам в разные стороны, по своим метафизикам, бросая их навстречу друг другу.
И вдруг человек, венец этой жизненной сути, есть существо смертное, да еще как смертное, гибнущее от войн, катаклизмов, аварий, природной стихии, обыкновенного случая и самоубийств. И после этого смерть можно называть “естественным” окончанием жизни? Что это, как не абсурд, бессмысленность и безобразие, искажение здравого смысла?
Жизненное основание человека и всего живущего на земле соткано из первичных позывов жизни и смерти – одни первичные позывы борются против других. Позывы Смерти, Небытия в конечном счете возобладают, а человек думает, что столько жизни отмерено ему мистической судьбой или «естественной» слепой природой, что это закономерный конец всякой жизни. “Воля к “ничто” торжествует над волей к жизни”. – Первичные позывы смерти торжествуют над первичными позывами жизни, но человек не знает об этом, он думает, что сама природа отмерила ему положенный срок существования. Ибо сказано: «И кто скажет человеку, что будет после него под солнцем?»
Углерод – основа органической химии, кислород – дыхание жизни. Основополагающие элементы жизни, кислород и углерод, в своем химическом соединении образуют весьма ядовитый газ – оксид углерода, СО, «угарный» газ. Оксид углерода – газ коварный, как сама Смерть: без цвета, вкуса и запаха, легко соединяясь с гемоглобином крови, вытесняет из нее кислород, вызывая кислородное голодание организма. Кислород в составе СО переходит как бы в свою противоположность, становится враждебен самому себе и вытесняет из организма жизненную суть этого элемента, подменяя ее ядовитой, становится мстителен и агрессивен. Если этот пример не прямое доказательство наличия Смерти в основаниях жизни, то по крайней мере яркая иллюстрация их неразрывного единства. Ведь Смерть не проникла в жизнеобразующие элементы извне, не вторглась в них со стороны, она пряталась в каждом из них и проявила себя в их химическом соединении.
Вот еще один пример того же порядка. Эксперимент, поставленный американским ученым, показал, что инфузориям вредят продукты собственного обмена веществ, которые они выделяют в жидкость. Только продукты собственного обмена веществ имеют такое пагубное воздействие на инфузории, ведущее к смерти всего поколения. Но те же самые инфузории, которые обязательно погибали в собственной питательной жидкости, прекрасно развивались в растворе, перенасыщенном продуктами отхода отдаленного родственного вида (?!) Инфузории живут в чужих отходах, но погибают в собственных, как будто организм сам себе враг и сам для себя выделяет яды, как будто своя собственная смерть живет внутри организм. Не «страшная» ли это «месть» отторгаемого из организма иррационального начала жизни началу положительному, длящему свое существование, нечто вроде зачатков «гражданской войны», «междоусобицы» уже на уровне простейших одноклеточных организмов?
«Протоны, то из чего мы созданы, должны распадаться через 10 в степени 32 лет». Т.е. то, из чего мы созданы, практически вечно, но мы, высшие создания эволюции, распадаемся через 10 в степени 2 лет, т.е. смертны. Ибо сказано: «А человек умирает и распадается; отошел, и где он?»
Быть может, чудище-смерть таит в себе аленький цветочек бессмертия и ждет свой народ, который полюбит ее в уродливом зраке, чтобы открыться навстречу ему сказочным принцем, заколдованным белой магией ума-властелина в конечное зло человеку.
Сущность Смерти к людям взывает:
Смерть - это тайная жизни основа.
Но люди ни жизни, ни Смерти не знают,
И Смерть остается чудовищем снова.

Просит Смерть подаяния
В черном заплатанном рубище.
Жаждет Она покаяния,
Смерть-никакое не чудище.

Будто в клетке томится,
Смерть в своем существе.
Бесконечно плен этот длится,
А хочется ей босиком по траве.

Материя, явив себя человеку в образе Смерти, в то же время открыла ему глаза и на роль Разума в этой всемирной борьбе против жизни.
Идеология Разума не может иметь высоких эсхатологических общечеловеческих целей, она лежит в одной плоскости, индивидуализм и потребление – все его цели, которые он способен поставить перед человеком. Героизм, самоотверженность из другого, живого, плана бытия, в котором люди глубиной своей сути чувствуют общую далекую цель: осуществление «невозможного» - бессмертие всего человечества.
Разум – абсолютное сущее, непреходящее и неизменное, - таково мнение Разума о Себе. Разум владеет умами и чувствами “цивилизованного” мира, именно инстинктивно “цивилизованные” политики насаждают по всему миру рационалистическую идеологию, глобализм, осуществляя тем самым экспансию Разума в страхе перед непредсказуемостью жизненных проявлений. И что такое сам Разум, если он “инстинктивно чует”, неужели вирус жизни, страха и ненависти проник и в него? Не сам ли с собой уже борется Разум? Видимо, Никому не дано уйти от жизни, она первее, глубже и Воли и Разума, и человек - венец ее славы. Ничто и Никто не может уничтожить жизнь, но ее уничтожить может сам человек.
Разум, безусловно, обладает магическим воздействием на сознание человека. Только завороженный, загипнотизированный человек может воспринимать смерть как предвечный закон и естественную необходимость. Преодоление смерти путем все более глубокого проникновения личностного разума человека в тайны Духа и Небытия, путем понимания и признания Смерти, путем примирения двух враждующих начал в природе, обществе и человеке. Когда зайдет ум за Разум, когда “Абсолютный” Разум станет “сходить с ума” и стремиться к “невозможному”, тогда явится человеку надежда. Разум и Материя найдут общий язык – язык человека.
Жизнь – лишь случайная форма существования Смерти. Если Смерть есть основание жизни, то жизнь, творимая Смертью, вечно смертна, как сама Смерть. – Логика Разума будет железной, когда Он будет вынужден признать существование Смерти. Но откуда Разуму знать, что Смерть вечно хочет быть смертью? Может быть, Она в своем существе, как в клетке томится, и ждет от человека спасения?
От «жизнь – причина смерти» к «Смерть – причина жизни» - от следствия к причине. Может быть, в этом кроется формула чуда?
Если мир дуалистичен и Смерть является основой жизни, значит мы одновременно живые и мертвые. И только от вас, люди, зависит, будем ли мы вечно живы или вечно мертвы, найдут ли жизнь и Смерть общий язык или во Вселенной навсегда воцарится безмолвие.
Глубь мира, где царствует тьма, свету Разума недоступна. Где человечеству взять такой ум, такие глаза, которые провидят глубины мира сквозь тьму? Человек – дитя света и тьмы, - так не ему ли иметь такой ум и такие глаза, которые в Смерти, во тьме мироздания разглядят бессмертие жизни.
Истинный гений в Смерти черпает вдохновение.
«Никогда» - слово-призрак бредет позади человечества, устремленного в светлую даль. Обреченность, безнадежность, гибель и пустота идут за ним следом. «Никогда» – последнее отрицание всего существующего. Не человеческий язык выдумал это слово. Глубже смерти оно и сквозит оно запредельностью. Небытие глядит сквозь его отрицание.
«Никогда» - запредельной обреченностью веет от этого слова-призрака, безнадежностью и пустотой. «Никогда» – конечный приговор всему существующему, «никогда» – утрата смысла бытия человеческого. Это слово лежит глубже Смерти, Небытия, Ничто глядит сквозь него. Слово-знак неминуемой гибели. «Никогда не говори – никогда». Посмотри в глаза Смерти сквозь это слово, загляни еще глубже – в его исток, только там ты увидишь спасение. Смерть вернет свои жертвы, когда человек поймет ее существо и слово-призрак оденется плотью.
Нельзя назвать человечеством лишь текущее по земле поколение. Человечество – совокупность счастья, страданий, мыслей и чувств всех прошедших по земле поколений. Смерть не может разрушить единства всех живущих и ушедших людей. Если живущие люди через науку станут бессмертными, но забудут о людях минувших, Смерть неминуемо их настигнет, ибо смерть преодолеть возможно лишь всем человечеством. Ибо сказано: «И не будет того вовек, чтобы остался кто жить навсегда и не увидел могилы».
Физическая смерть - смерть во времени, духовная смерть - смерть в вечности. Без веры в бессмертие человек ничем по существу не отличается от животного. Ибо сказано: «И нет у человека преимущества перед скотом, потому что все – суета!» Но есть вера в бессмертие как в земное предназначение, и в бессмертие как бегство от земного предназначения.
Кто, кроме человека, сможет активизировать силу жизни, опуститься глубже Небытия, зачерпнуть в ее источнике живой и мертвой воды? Ни Бог, ни Материя, ни Чистый Разум, а только живой личностный разум самого человека.
Любовь, пройдя через смерть, рождается в вечности. Смерть для любви, что для птицы Феникс огонь. Любовь неуничтожима, как сама вечность. Часто Смерть делает любовь бессмертной, спасая от повседневности и грязи жизни.
Любовь побеждает смерть. Может быть, эта пафосная фраза – реальность грядущего мира, когда взаимопониманием и любовью человеческой проникнутся Разум и Материя, предвечные основы мироздания, «и смерть станет невозможностью не только для живущих, но и для умерших». Реальность – обратная сторона иллюзии. Но прежде Любовь на земле должна одержать победу над Волей к власти, что кажется более фантастичным, чем воздействие человеческих чувств на Разум и Материю.
Не пройдя через смерть, бессмертия не обрести, не умирая, не воскреснуть. Смерть – антипод жизни и ее основание – величайший парадокс мироздания объясняется просто: две основы жизни, Разум и Материя, не поделили власть. Рождение человека в единстве Отца и Матери, смерть – в их «разводе», борьбе за власть. Воскресение – преодоление человеком воли к власти его родителей. Не умирая, не узнаешь, что ты бессмертен. «Не обновиться, не сделавшись сперва пеплом». Ибо сказано: «Смерть! где твое жало? Ад! где твоя победа?»
Все в этом мире приобретает смысл через противоположное. Значит, если жизнь станет бессмертной, она утратит свой смысл? Нет, жизнь станет бессмертной лишь через Смерть, в симбиозе их двойственной сути. И жизненный смысл поднимется на такую высоту, о которой смертная жизнь не мечтала.
Спасены когда будут ушедшие в мрак,
За место под солнцем не будет драк.
Пространство и время раздвинуть до вечности
И явится царство живой бесконечности.

Чем длиннее история человечества, тем шире кладбище, - бессчетное количество людей смыто временем с лица земли. Слияние двух миров – мира дольнего и мира горнего - сделает кладбище садом цветущей жизни.
Дремлют старые могилы, привыкшие к смерти, молодые чутко прислушиваются к кладбищенским шорохам. Они еще не привыкли к смерти, еще не верят, что смерть навсегда. Они еще раскидывают руки крестами, пытаясь обнять ускользающий мир, они еще верят в спасение. Они с недоумением и вопросительно смотрят на проходящего мимо: «как же так, люди, ведь мы собирались жить вечно? как это с нами могло случиться, что нас не стало? спасите нас люди, пока вы живы, пока не стало нас всех».

Все труднее становится Вечности разглядеть с высоты человека, хотя он прибавил в росте, поднялся в космос и продлил свой срок существования. Вечность глядит другими глазами, она видит внутренний мир человека. Внутренний мир человека становится виртуальной реальностью. Виртуальный – бессмысленный круговорот слышится в этом слове, искусственно-фальшивое, поверхностно-легкомысленное, ненастоящее, вращение мира в заданном направлении. Разум обманул человека иллюзией нового мира, в котором человек – игрок, хозяин и творец. Виртуальный наркотик сознанию человека.
Но почему же в человеке так много от дьявола, если дьявол человека не создавал? Разве могло бы библейское яблоко так изменить человека, если бы эта природа не таилась в самом человеке?
«Достичь самого себя», если ты тот, кого нужно достигать. Не ужаснись, достигнув самого себя! Не спутай самого себя с тем ложным образом, который ты собираешься достигать.
Из всех живых существ лишь человек ужасается самого себя.
Нам не надо выводить себе «клонов», они живут внутри нас и действуют через нас вместо нас от нашего имени. И пока человек не поймет свое существо в его изначальности, все субстанции его составляющие – и животность, и разумность, и тело, и дух, – будут заслонять собой существо человека.
Вас изживают силы безличные,
Цели преследуя метафизичные,
Власть друг у друга рвут из «горла»,
Ты, человек, – их орудие зла.

Надо научиться одиночеству, прежде чем идти к людям. Существовать - значит быть воспринимаемым, - говорит философия, вот почему люди так боятся одиночества, за исключением немногих самодостаточных личностей, которые существуют независимо от восприятия.
Найти и сохранить себя, значит обессмертить свое Я, сделать его причастным Вечности. Какие же силы не дают проявить себя человеку, в том, к чему он был предназначен? Таких сил очень много, но все они суть производные от двух основных. Вот имена этих сил – Алчность и Воля к власти. Они тоже пришли в этот мир с человеком и уйдут вместе с ним, если прежде человек не изгонит их из земного мира.
Берем от жизни всё, что можем,-
«У колодца да не напиться!»
Когда же в конце свою жизнь подытожим,
Горькой станет нам эта водица.

Люди предпочли подниматься ввысь на крыльях прогресса. Высоко поднялись вы в небо, но души ваши остались внизу. Прогресс – не тот лифт, который возвышает души.
«Гномы бытия» - проекция души человеческой в либеральную плоскость, в ней даже возможное становится невозможным. Раздувает себя человек мнимой свободой личности, претензией быть общечеловеческой ценностью, положительным знанием, правом быть равным среди равных, но в масштабах бытия остается маленьким. Человеку хочется думать, что он прогрессом и знанием творит бытие, а он в масштабах бытия остается гномом. Возрастанием вычислительной мощи искусственного интеллекта человек ширит бытие Вселенского Разума, сам при этом становится меньше и меньше. Раздувает себя человечество в своем земном существовании, оставаясь для Смерти лишь мыльным пузырем, который чем больше дуется, тем скорее лопнет.

Все больше и больше значение чисел,
Разум сегодня их статус повысил.
Оцифрованы чувства, образы, души,
Голос сердца все глуше и глуше.

Ты выпал в осадок общественной жизни,
Ты там прозябай, уплотняйся и кисни.
А все потому, что с числом не дружил,
Мечтою, любовью и чувствами жил.

Совесть и сердце числа не любят,
Поэтому числа, как могут, их губят.
Разъедают, как черви, сердце и душу –
Попали в мир чисел, как рыба на сушу.

Бесстрастный ряд абстрактных чисел.
Кто б в мире роль его понизил?
Число не имеет субстанции сути,
Число всегда ясно, без жизненной мути.

Даже факты трактуют по-разному,
Одни трактуют по чистому, другие – по грязному.
Число же всегда остается на месте:
Если сто, - это сто, если двести, то двести.

В нынешнем времени что значит, мыслить?
Это значит компьютером числа исчислить.
Числа абстрактны, слепы и безличны,
Но в мире первичны, а люди вторичны.

Жизнь разлагает анализ количественный,
Стоит за числами Разум Величественный.
Из тайны сделают общее место -
Будет ай-кью (IQ) мышления вместо.

Жизнь – не карнавал, где надевают и снимают маски. В жизни маска к лицу прирастает, маска – это лицо навсегда. Надевшему маску ее не снять, без маски его не узнают, потому что никто не видел его лица. Общество не любит обнаженные лица, не стянутые маской приличия.
Деньги – самый острый скальпель для ваших душ. Под наркозом благополучия вырезает он ваши души, незаметно и безболезненно. Только золота в них не находит, в лучшем случае – олово, канифоль.
«Себя потерять» - не пустая расхожая фраза, не метафора, не фигура речи. Многое, что воспринимается метафорически в этом мире, в мире ином осуществляет себя буквально. Потерявшего себя уже никто не найдет, ни в бытии, ни гораздо глубже. Что-то еще живет вместо тебя, но тебя уже нет, твое Я растворилось в едкой щелочи жизни. Я – это корень личности в темной почве Небытия. Ты же вырвал свое Я, посчитав его за сорняк, без него легче и сытнее жить.
Люди, как водомерки, скользят по поверхности своей глубины. Легче скользить по поверхности, чем искать себя в глубине. Разобщены глубинные миры людей, на поверхности все одинаковы, поверхность сглаживает индивидуальное, на поверхности светло, тепло и уютно. Зачем ворошить древние пласты подсознания, какие силы спят в этих дебрях? Можно утонуть в своей глубине. На поверхности можно быть поверхностным, плоским, «как все». В общую глубину, метра на два ниже поверхности, конечно, опустятся все, здесь воля человека не властна. Но зачем по собственной воле осложнять себе жизнь неразрешимыми вопросами: кто ты, зачем, почему, по воле провидения с заданной целью пребываешь ты на земле или родился случайно? Из-за страха своей глубины люди сделали мир поверхностным.

У великих людей и ложь великая. Но великую ложь великих людей складывают маленькие лжи неприметных людей. Почему же из маленьких правд не складывается большая правда? Она все равно становится огромной ложью.
Часто народ гордится великими преступлениями, совершенными против него же.
Двуличие не верит себе самому. Если в тебе живут два человека, то кто из них ты, или ты – никто? Они всегда доказывают друг другу свою правоту, и ты всегда лжешь, потому что раздвоенное, нецельное, не может не лгать. Ты не знаешь, кто из них прав, и есть ли правда у кого-то из них.
Цивилизованный мир диктует стремления, противоположные внутреннему существу человека – индивидуализм, эгоизм, карьеризм.
Ненасытная плоть постаралась невежество и заблуждение сделать сутью человека. Плоть сытнее живет в невежестве и заблуждениях, чем в истинной сути вещей.
Человек презирающий – еще одна разновидность человекоподобных. Не в силах жизнь облагородить, человек презирает жизнь и себя в этой жизни. Так человек презрением пытается подняться над жизнью и над собой, но остается внизу – ниже себя и жизни.
«И многое внутри человека похоже на устрицу, отвратительную и скользкую, которую трудно ухватить». Такой человек без мыла проскальзывает в любые щели. Он приветлив, коммуникабелен, обходителен, ему легко удается карьера. И лишь перед страхом потери выгоды «устрица» выползает наружу, обнажая нутро человека, отвратительное и скользкое.
Когда вторая природа человека вынуждена прорываться сквозь первую, вместо того, чтобы создать с ней гармонию целого, извращение человека здесь неизбежно. Извращение – выворачивание сути предмета наизнанку
Жабой может не стать лишь тот, кто знает, что живет в болоте.
Кто же осушит болото, если высокое живет на горах? Зловоние болот достигнет и высоких вершин.
С развитием цифровых технологий человек сам становится информационной матрицей, цифровым изображением. Это бы еще ничего, если бы цифры улучшали качество его изображения, но дело в том, что они уже изнутри складывают человека.
Числа – анализ, знания сила…
Из плоского знания смотрит могила.
Числу не постичь глубины существа,
Тайны Материи и вещества.

Что ты хочешь получить от ближних, если считаешь их недостойными своей особы? Только ненависть – отраженное единство в кривом зеркале Небытия. Беги в свое уединение! Но как бы ты в своем уединении не возненавидел сам себя или твое уединение не возненавидело бы тебя самого. Будь сам достоин человека и ненависть обойдет тебя стороной.
Душа – это дух, низведенный с духовных высот в пучину низменной жизни. Порой никак невозможно распознать дух человека по его душе: настолько бывают несхожи душа и ее прототип.
Самоизъятием из бытия человек не искупает своей вины, он от нее бежит: вина остается на земле, а он уходит в инобытие. Но всякий свершившийся факт хранится в архивах Страшного Суда как вещественное доказательство вины человека. «Каждый образ и каждый исчезающий след – В усыпальницу времени лягут на тысячу лет».
Страх Разума перед чуждой природой Материи на генном уровне впитал в себя человек. Из солидарности с Разумом человек боится своей второй природы. Страх не может укротить того зверя, который живет в человеке, поэтому часто зверь управляет самим человеком. Запах страха для зверя – сигнал к агрессии.
Как человек, впитывая в себя культуру человечества, возрастает душой до бессмертия, так богатеющий человек хочет возрасти до таких размеров телесности, что смерть не будет в состоянии его поглотить. Но было сказано: «Сеющий в плоть свою, в плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную».
И сам более всего был я чужбиной для своего собственного Я. Мое собственное Я, рассеянное среди людей, собирало себя, но у каждого ближнего было свое мое собственное Я. Я ужаснулся своему собственному Я, когда оно собралось из многочисленных моих «я», рассеянных среди людей. «Это не я, мое Я совсем не такое!» - кричало в ужасе внутри меня мое Я. Не надо рассеивать свое Я и подлаживать его под чужие, тогда не придется ужасаться своему отчужденному образу, призраком блуждающему среди людей.
В чужих глазах увидев себя,
Ты ужаснешься и скажешь – не я!
И будет подпиткой гадкой молве
Искаженный твой облик в чужой голове.

Человек подспудно все более осознает, что не он движет прогресс, а прогресс несет человечество к неизведанной цели, если вообще она есть, эта цель. Техническая деятельность человека, отчужденная от самого человека, все более сжимает его свободу. Человечество ни на секунду не в состоянии остановить производство, прийти в себя, оглянуться назад, заглянуть в будущее, будто человечество попало в технический прогресс, как белка в колесо. Человек в плену технократии и Великий Технократ осуществляет тоталитарную власть в человеческом мире. Человек владеет техникой, техника овладевает существом человека.
Непонимание человеком беспредельной возможности своего существа, его смирение с рабским клеймом смертного человека, которое впечатали ему в голову высшие силы, не желающие выпускать человека из-под своей власти, они опустили “железный занавес” за гранью мышления и расставили часовых – “естественные” законы и “самоочевидные” истины.
Законы природы слепы и безличны,
Закон абсолютен, а люди вторичны.
Законы природы – предвечная данность.
Нарушить законы? – как минимум странность.

В мертвом царстве жизнь вне закона,
Не спасут ее люди, не спасет и икона.
Отсюда выходит жизни венец –
Любому началу назначен конец.

Ум скрывается в человеке, а глупость лезет наружу, во внешнем мире она своя. Но кто вместо вас существует среди людей, если люди не знают вашего «дна» и принимают вас за посредственность? «Высшие люди»! Вы не умеете «жить»: вилять хвостом, толкать, подсиживать, хватать и хапать.
Серый дождь из серого неба,
По серому асфальту серый поток.
Жаждущим веры, правды и мне бы
Чистого неба хотя бы глоток.

Не лучше ли быть убитым молнией, чем всю жизнь «мутить воду», скрывая свою глубину и прятать «золото» души своей? О, высшие люди, вы одним своим существованием внушаете надежду на будущее человечества. Разучитесь унынию, высшие люди, иначе будущее, «что толкается в вас», никогда не родится. Ибо сказано: «Печаль мирская производит смерть». Лишь вам под силу «избавить людей прошлого», тогда, погибая, вы сами воскреснете. Ибо сказано: «Имена ваши написаны на небесах». Ненавистен народу свободный ум, как волк собакам, - говорят либералы. А народу ли он ненавистен? Он ненавистен тем, кто народ обращает в собачью стаю.
Погибающих люблю я, что не могут приспособиться ко лжи временной жизни, чья душа томится предчувствием высшей цели и не может определить эту цель. Ибо сказано: «Многие же будут первые последними, и последние первыми».
В величие Смерти над миром возвысясь,
«Последние станут первыми»,
Но в выси духовной душами высясь,
Жизни обетам останутся верными.

Неужели и она, Случайность, свободная, вольная, независимая, стала прислужницей безликой Судьбы и сопутствует легкомысленным бездарям? Сколько же тайных сил орудуют в мире, чтобы не дать человеку стать Человеком?! И высокое опускается ниже низкого.
Сделать сосудом для общей начинки,
Вживить в тебя страха, халуйства личинки.
Убить, омертвить и высушить душу,
Отрясти от иллюзий, как дерево–грушу.

Каждый человек должен превзойти самого себя. Сверхчеловечество должно сложиться из личностей, равных сверхчеловеку.
Бог искал высшего человека, чтобы сделать его повелителем земли, но повелителем земли становится Не-человек. Нужно всех людей сделать высшими, чтобы не было на земле повелителей. Ибо сказано так: «Последние станут первыми».
Люди не равны в дележе богатства и власти, они не равны ни в смерти, ни в Боге. Истинное равенство людей в равенстве с Богом, в равенстве человеческих личностей.
Кто же скажет человеку, как высоки его вершины? Никто не назначит вершин человеку, если сам человек их себе, не назначит. Чем выше вершины, заложенные в судьбе человека, тем ниже он может пасть, не распознав их высоты. Есть глубина в человеке, из которой он возносится к своим вершинам, и есть глубина падения в бездну, из которой не будет взлета.
В белом огне забвения
Снежный пепел кружит,
Живём в процессе падения –
Под нами пропасть лежит.

Прикрываясь мертвым богом, к власти приходит чернь. Бессильна перед Богом живым черная душою чернь. Ибо сказано: «Человек, который есть чернь, и сын человеческий, который есть моль».
Каждый человек несет свой вклад в копилку бытия, вносит нечто свое, самобытное, в развитие общей идеи человечества, страданием проникая в ее глубину. Посредственность цивилизации вынуждает людей быть посредственными. Что таится внутри человека, не знает и сам человек.
Дух человечества становится все легковеснее, он не возносит человека к вершинам, а выносит его на поверхность Бытия.
У Бога нет «остальных», у Бога все первые. Всю жизнь выносить повседневность, – быть может, и это подвиг, за который не дают орденов.
Каждым новым человеком мир пополняет себя, углубляет свое содержание. Если «грехопадение» каждого человека повторяет «грехопадение» целого мира в Ничто, значит каждое «ничтожество» охватывает собою, таит в себе целый мир.
Эта часть человечества несет на себе его болезни – физические, нравственные, духовные. И чтобы избавить человечество от слабых, больных, тщедушных, уродливых, нужно человечеству избавиться от своих пороков.
Трансформировать всю страстность того, что сидит в человеке, в личную волю самого человека, иначе все злое, ужасное, хищное, что сидит в человеке, само сожрет человека.
До какой глубокой степени в людях иррациональных, грубых, необразованных сидит подчас способность к преданной дружбе, любви, самопожертвованию, и до какой высокой степени пустоты могут доходить умы и души людей «положительных».
Я обращаюсь к тем, кого в свершении, достижении и успехе не покидает едкое чувство стыда смертной жизни.
Чем выше поднимается человек, тем явственнее ему является низменное, как земная грязь космической высоте. Чем более душой возвышается человек, тем более его ужасает низменное. И, срываясь, падает вниз человек, погружаясь в низменное глубже, чем до восхождения к духовным вершинам, и кричит человек из болота: «Все – ложь!» Поднимаясь к вершинам, не забывай поднимать за собою низменное, чтобы не пришлось кричать на весь мир: «Все – ложь!» Иной человек и не знает, что обитает в низменном, как не знает жаба, что живет в болоте. Открой ему слепые глаза и возьми с собой на вершину.
Двойственность сердца – его проклятие и его спасение: развалится ли человек на две составляющие, враждующие между собой, или, соединив их в единое целое, обретет их единую силу и мощь.
Человек – самое глубокое существо, потому и боль у него самая глубокая, до самых корней, до истоков.
И если есть в тебе совесть, она всегда найдет за что тебя грызть. Пиявка вырастает в змею, змея – в то чудовище, которое занимает всего человека. Поэтому люди стараются душить в зародыше этого зверя. Еще страшнее пиявка – это совесть всего человечества, когда она впивается в тебя стыдом всей существующей жизни, будто ты один виноват в жестокости, пошлости, лживости, бездушности и бездарности этого мира. Совесть – связующий эфир, в котором сосуществуют души людей.
«Эгоизм – центр тяжести». Что-то каменное слышится в этом сравнении. Оно больше подходит памятнику, застывшему в мертвом величии. Совесть – центр тяжести человека, она позволяет человеку оставаться самим собой и держать равновесие под ударами судьбы.
Человек – это то, что необходимо превзойти, - так говорил людям Ницше. Человек – это то, чего необходимо достичь, - так говорю я сейчас. Ницше Сверхчеловеком хотел превзойти человека, Разум хочет человека превзойти биороботом, но человек сам должен сделать себя Человеком.
Шумит ли бурный поток души современного человека в подземных пещерах, пробивает ли он себе путь среди скал к общему потоку жизни? Или бурный поток его энергии шумит на поверхности, чтобы захватить себе больше пространства, широко разливаясь мелкими лужами?
Смех сквозь слезы, смех сквозь отчаяние, – так зеленый росточек жизни пробивается сквозь асфальт черного горя. Смех подобен грозовой молнии, разрывающей тяжелые тучи.
Те, в кого не проник вирус общественно-массового сознания, в общественных глазах выглядят нездоровыми. Чтобы уйти от диагноза, поставленного обществом, им остается одно – замкнуться в своем одиночестве.
Как под могильным холмом, душа моя, ты погружена под молчанием. Заживо погребенная в молчании одиночества, - кто знает, что ты существуешь?!
Если ты ощущаешь покинутость, значит ты не созрел для своего одиночества. Человеку не достает самого себя, чтобы выносить свое одиночество.
Нет на земле счастливых людей, «каждый человек несчастен по-своему». Видимо, не для сиюминутного счастья приходит в мир человек, а для чего-то более высокого, может быть, для полного счастья всего человечества.
Нередко совершенное преступление превосходит натуру преступника. Как же он смог совершить его? Что же внутри преступника заставляет совершить преступление? Почему он не справился с тем, что им овладело, и ужаснулся своему преступлению, не смог «преступить»? Есть что-то в нас, что сильнее нас. Человек, сумевший трансформировать эту вольную силу в личную волю, становится личностью.
Человек – дитя двух предвечных начал, значит, все, что хранит в себе мироздание, есть в человеке, все его тайны и перспективы. Но человек не знает себя, он сам для себя – «вещь в себе». Что же, или Кто, скрывает от человека его существо? Почему человек своим мышлением не может познать самого себя? Значит, одно из предвечных начал испокон веков, а может быть, еще с обезьяньего образа, настроило человеческое мышление так, чтобы он знал лишь его и не знал второго начала. Поэтому человек знает себя лишь поверхностно, с одной стороны, глубина человеческой сути сокрыта от человека, мысль человека не проникает истока жизни, как солнечный луч не проходит в глубину океана.
Материя и Разум в их вечном единстве в борьбе за власть детей не планировали. Земля и на ней человек возникли помимо их воли. Источник жизни и человека глубже метафизик и Разума, и Материи. Разум и Материя были созданы для человека, а не человек был создан средством их борьбы за власть. Человек должен додумать до конца свой исток. Сущность человека не исчерпывается его земным пребыванием. Инобытийная сущность его безгранична. Инобытийная сущность маленького человека может быть больше великого. Осуществить на земле инобытийную сущность – истинная цель человеческой воли. Не дойти до истоков жизни на коротком поводке позитивного Разума. Самоотверженность мысли, опустившейся в Небытие, вынесет нам из бездны тайну рождения жизни.
Но человек не знает мощь своей воли, прогресс и человека, и волю его тащит вперед. Для человека воля его представляется подобной щепке, которая надумала плыть против потока времени.
Странная мысль засела в мозгу,
Я понять её никак не могу,
Осиновым клином засела в мозгах –
То ли я – человек, то ли времени прах.

Покуда Мировая Воля и Разум остаются прежними, наш мир не может стать другим. Кто сможет сделать другими Мировую Волю и Разум, тот сможет мир сделать другим. Кто же он, тот великий творец мироздания? Человек, который содержит в себе и Волю и Разум.
Стань тем, кто ты есть. Существуй своим существом. Каждому человеку дано развить, навести свое Я земным существованием и водрузить его в вечность как знамя победы временного над вечным.
«Воздействовать на вещественный мир силой своего сознания», - обещают ученые… через томографы и электронные чипы, щупальцы Разума, - карикатура на могущество человека. Воздействовать силой воли и силой любви на Разум и Материю во имя их примирения и преображения мира, изменить отношения жизни и смерти, в недрах смерти добыть бессмертие, - поистине, в этом могущество человека.
Человек не знает о своей способности спорить с Небытием. Он считает себя скоропортящимся продуктом телесной природы, который Небытие поглощает, будто оно стервятник. Исток человека и жизни его лежит дальше, глубже Небытия и корни его в почве Единосущего питают силы человека, устремленного к высшей надежде.
Человек – органическое целое, результат слияния двух абсолютов, таит в себе существо и того и другого, ему ли не быть выше и содержательнее обоих миров, ему и карты в руки по обустройству родного дома, нового мироздания, сотканного из двух метафизик.
Об ином, что происходит между людьми, не хочется думать, хотелось бы выбросить это из головы и скорее забыть, что такое возможно среди людей.
В уединении человек становится человеком, на базаре человек становится шутом, торгашом, потребителем.
Все силы души человека уходят на то, чтобы таскать за собой свою тень, выдавая ее за себя. Деятели шоу-бизнеса называют свою тень – сценический образ.
Человек боится глядеть в зеркало Небытия, чтобы на своем отражении не увидеть чужое лицо.
Одни и те же звезды глядели с неба на все катаклизмы и потрясения человечества сто тысяч лет, но так и остались равнодушными к его судьбе. Человек загадывает себе звезду и верит в нее, как в талисман, в ее небесный свет, освещающий его жизненный путь, доверяет ей мечты и надежды. Но звезда остается равнодушной к нему, бесконечно, как расстояние до нее.
Метлой как будто Кто метет,
Все дни сметая легкой пылью,
И с пылью той мечта уйдет,
Что каждый день твой станет былью.

«Надежда умирает последней». Надежда не умирает никогда. Она лишь провожает человека в последний путь и готова как бы умереть после человека, последней, но идет одурманивать его детей и внуков. Ибо сказано: «Дни мои бегут скорее челнока и кончаются без надежды».

По ту сторону добра и зла, по ту сторону света и тьмы, по ту сторону мысли и знания, по ту сторону жизни и смерти лежит великая основа мира – Ничто, т. е. то, чего нет, но из чего создан мир, Нечто под именем Ничто, Оно нигде и везде, Вселенная – только корабль в зыбком море Ничто. Лишь только ужас приоткрывает Ничто человеку.
Человеческий зародыш, эмбрион, уродлив. В старости уродство вновь выходит наружу из сокрытия в существе человека. Начало зарождения, основа – уродство. Жизнь вышла из воды – чем глубже, тем страшнее морские твари. Жизненные силы к старости иссякают, не могут более сдерживать уродство и смерть, которые прут из человека наружу. В смерти уродство проявляется в явном виде.
«Чтобы знали люди о красоте, если бы не было меня, безобразия! - взывает безобразие к божественной справедливости. - Я – отражение красоты в кривом зеркале обратной стороны мироздания. Я – неотступная тень красоты. Время красоту возвращает в безобразие: откуда вышла, туда и вернись. Не сделать вечной красоту, не познав безобразия. Я – враг красоты, ее антипод, ее погибель или ее основа, из которой красота возрождается с новой силой?»
Тому доказательств особых не надо,
Что пришла ваша жизнь не из рая, из ада.
Вы сами себя возьмите к примеру –
Вы внешне недолго красивы не в меру.

Но то не имеет эстетический вид,
Что ваша изнанка под кожей таит.
Все прелести ваши вспорхнут мотыльками,
А желтый череп хранится веками.

Такой мир обречен, чтобы выжить в котором, человек должен быть непостоянным, легкомысленным, лживым. Каким же чертом, дьяволом, сатаной был создан такой лживый мир? – всего лишь навсего человеком.
«Нет» - отсутствие в положительном мире чего-то положительно существующего. Но «нет» отбрасывает тень скрытого, отрицательного, присутствия чего-то существующего отрицательно. Небытие – пустое ли это отсутствие или присутствие в «зазеркалье» света и тьмы?
Само слово «Бытие» говорит о том, что оно есть. Значит слово «Небытие» говорит о том, что его нет? Тогда почему мы вообще о нем говорим, о том, чего нет? А может быть, Небытие – изнанка Бытия и оно каким-то отрицательным образом все-таки есть? Тогда совсем не быть человеку никак невозможно? Умерев, человек уходит на другую сторону Бытия, в его изнанку – Небытие, не исчезая совсем, но сохраняя себя в отрицательной форме, сохраняя возможность вернуться на правую сторону. Возможно, поэтому человеку трудно представить, что этот мир может быть без него. Он не покидает совсем этот мир, а пребывает в нем в иной ипостаси, на другой его стороне. Может быть, Я человека бессмертно. Я зародилось в Ничто и в Ничто возвращается, чтобы навсегда остаться там или навсегда вернуться оттуда. Исчезновение человека в Ничто не есть исчезновение человека из мироздания. Если бездарность Разума и суета человека доберутся и до Ничто, то исчезновение человека будет исчезновением в ничто, уничтожением.
Человеку трудно порою представить,
Как этот мир будет жить без него:
Его мир хочет верить заставить,
Будто он с миром – одно существо.

Небытие (Ничто) противостоит Бытию, значит, ваш «действительный» мир недействителен. Он не есть ни Бытие, ни Ничто, он есть порождение антагонизма, противостояния Бытия и Ничто. «И как бесконечна вражда двух бесконечных начал, так вечно мир лежит во зле», - такой бы вывод сделал Разум, если бы Ему пришлось признать Ничто, и человек во власти Разума.
Основным свойством времени человек считает разрушение, гибель, исчезновение в Небытие. Человек не говорит: время созидает; человек говорит: время разрушает. Время не созидает само по себе, оно само по себе разрушает. Все стремится к исчезновению, смерти. Река времени, Лета, из Ничто вытекает и в Него же впадает. Ничто заложено в сущности времени. Время – жизнь и время – смерть. Ничто содержится в каждом моменте текущего времени. Время – это симбиоз жизни и смерти, Бытия-Небытия. Ничто рождает парадокс движения, жизни, которые по Закону Противоречия, телохранителя Разума, существовать не должны, но жизнь по сути парадоксальна, она вне рамок «здравого смысла». Источник жизни глубже смерти, жизнь приходит в мир сквозь смерть. Вечный кошмар Разума – явление чего-то из ничего.
Разум придумал закон о сохранении вещества и энергии, чтобы прекратилось в мире творение из Ничто: ничто не имеет права уходить в Ничто и возвращаться оттуда. А может быть, это ложный закон, изданный Разумом по своим понятиям, который не в состоянии понять происхождения сущего из Ничто, возникновение – исчезновение, переход положительного существования в отрицательное и обратно?
«Лживая правда» и «правдивая ложь» - для Разума не существует таких абсурдных понятий в хитросплетениях сложной запутанной жизни. Существует только одна леденящая голая правда. «Ложь» - это провал в Ничто, прореха на жизни, проявление ее лживой сути.
Что есть для Разума ложь? Все, что лежит вне его природы, вмешательство чего-то постороннего в идеальную структуру Разума, провал в Ничто, прореха на бытие, непредсказуемость и произвол, ржа, разъедающая «стальной» остов Творца мироздания. Плоская правда Разума в объемном реальном мире становится ложью. Из правды Разума и правды Материи Воля к власти сшивает ложь.
Но где же правда Бытия и где же ложь Небытия, в том мире, который зиждется на том и на другом? Ложь – отрицательная правда, правда – положительная ложь. И человеку ли, который сам соткан из этой «правды» и этой «лжи», развести их по разные стороны баррикад? Человечеству суждено на всем пути к Абсолютной жизненной Правде отделять относительную правду от относительной лжи. Абсолютизация промежуточного состояния добра и зла приведет человечество к конечному злу.
Хоть смерть и жизнь взаимно исключают друг друга в этом плоском ограниченном мире, все же сосуществуют где-то за гранями этого мира. Как постичь великий парадокс мироздания – Смерть, Ничто есть основание жизни, как проснуться от наркотического опьянения Разумом, как постичь истинную сущность бездны Ничто? Как научиться по-новому мыслить?
Разум объявил Ничто ничем иным как пустотой, без формы и содержания, иное отношение к этой природе со стороны человека он расценит как бунт и лишит человека своего покровительства. Так что, живи, человек, и гибни в противоречиях, но мыслить ими не смей, а мыслить будешь, как Разум сказал: положительно, адекватно, логически гладко, монотонно, но монолитно.
Мыслить противоречиями – это абсурд, это хамство, за противоречием скрывается нечто постыдное, низкое, жуткое – Ничто, которое лучше не касаться не чувством, ни мыслями. Разум не терпит противоречий, потому что они отрицают его монополию и говорят о том, что в мироздании тайно присутствует нечто такое, что не боится противоречить ему.
“Ничто” не имеет формы, не имеет структуры, неопределенно и неуловимо для Разума. Но ведь “Что-то” объединило Ничто и Разум в человеческой сущности, которую каждый из них рвет на себя. Значит, это “Что-то” важнее, дальше и выше Ничто и Разума и оно живет в глубине человеческого естества? Так престало ли человеку верить в смерть и свое ничтожество перед ней? Что закрыло от человека то великое, к чему он назначен? Почему человек утратил творящую волю этого “Что-то”?
Зависть, как и совесть, - выражение людского единства. Зависть – совесть наоборот, отражение совести в кривом зеркале Небытия: зависть – выражение единства человечества с обратным знаком, в единой жизненной основе Небытия.
Познал я, как Ничто, то, чего нет, стремится быть, существовать, стремится к жизни, ибо воля к жизни дальше, глубже «быть» и «не быть». Ибо сказано: «И то бывает, чему Господь не повелел быть».
Национальное Я – страшная фанатичная потусторонняя сила, охваченная комплексом неполноценности, психическим расстройством, страхом себя потерять в актуальном мире, быть поглощенным другими Я и Сверх-Я, особенная враждебность которого проявляется к близким, родственным Я как ближайшей угрозе его растворения. Я родом из Небытия, оно иррационально, вулканический кратер в Ничто, откуда изливается огненная лава оскорбленных чувств и униженного достоинства, агрессии, страха, ненависти, тщеславия, самовозвеличивания и самоуничтожения. Не наполненное духовным содержанием, не самодостаточное, не познавшее себя, своей бытийственной сути, национальное Я защищает себя агрессией, националист доводит себя до нацизма, самовозносится до богоизбранности. Национализм – само национальное Я беснуется в параноидальном страхе себя потерять, вместо того, чтобы искать свое содержание. Страхом пронизано все мироздание. Страх рождает агрессию. «Наступление – лучший способ обороны». Национальное Я экспансивно, оно отсутствие самодостаточности защищает агрессией: подавить, поглотить другое Я, пока оно не поглотило тебя. Фанатизм – овладение идеей нацизма существа человека. Опасайтесь унизить национальное Я и загнать его в угол! Страх Небытия присущ не только человеку, но и нации в целом.
Первичные позывы Смерти - возвращение человека к истокам жизни в отсутствии цели и смысла ее. Дайте человеку великую цель и инстинкт созидания восторжествует над инстинктом саморазрушения.
Отрицание не есть уничтожение. Смерть не уничтожает жизнь, она только отрицает ее актуальную форму существования, поднимая жизнь на новую высоту. Познав Ничто, человек узнает истинную цену жизни, ее перспектив и возможности подняться над смертью. Античная метафизика видит «Ничто как не-сущее, которое не может само себе придать образ оформленного сущего». Так кто же, если не человек, придаст Ничто живой образ, оформит в нем сущее?
За спасением – в пропасть всеуничтожения! Но, быть может, Чудовище-Разум страшнее страшного Ничто. Быть может, именно там, в Смерти, Небытие, таится сила, способная противостоять силе Разума? Но не Бог, а человек овладеет этой силой. Для того и Бог подвел человека к грехопадению в Смерть. «В горе счастья ищи», в Смерти ищи бессмертия. Быть может, в темном зеркале Небытия хранит свое отражение вся бесконечная картина реального мироздания? Может быть, в глубинах Небытия хранится всё, что дала жизнь и еще может дать?
Ничто лежит по ту сторону положительного разума человека, он даже не знает, с какого боку подойти к такому «чудовищу», хранящему бесценные сокровища источника вечной жизни. А может быть, Сам Разум не подпускает человека, как малое дитя, к этой бездне добра и зла? Ничто – зеркало, отображающее мир, или мир, как призрак, не имеет в нем отражения? Кривое ли это зеркало, или, напротив, правит мир, перекошенный набок? Когда человек проникнет сущность Ничто, он станет творить первозданные чудеса и обретет истинную свободу – «Все возможно!». Мир, созданный на основе чуда, вдруг стал «естественным» и неизменным по сути – кто скажет, что это «естественно»?
Как человек чувствует взгляд человека, так человеческое в бездне Ничто отзовется на взгляд человека. Не угрозой гибели всему живущему будет сквозить этот взгляд, последняя опасность для человека отзовется последней надеждой, сказочным «все возможно», той тайной всепоглощающей и всевоскрешающей мощью, которая скрыта в бездне Небытия. Встретиться взглядом с Ничто, идущим из ниоткуда, только в этом спасенье твое, человечество. Всепроникающий взгляд, невидимый никому, печальный взгляд Смерти, причастной тайнам конца мироздания.
Жизнь вышла из воды, но чем глубже опускаешься в воду, тем страшнее и безобразнее существа, ее обитающие. В слиянии двух абсолютов зародилось живое. В начальной стадии эволюции преобладало Ничто: динозавры, птиродактили, ящеры, пресмыкающиеся, земноводные. Значит в основе жизни заложены ужас, страх, уродство, зло – Ничто, Небытие? «Ужасом приоткрывается человеку Ничто», - так говорит философия. «В человеке страхом присутствует ничто». Почему человек боится своей второй натуры или это Разум в человеке боится чуждой ему природы? Почему мы должны ужасаться Ничто, своей собственной тайны, своей нераскрытой природы? Из всех живых существ на земле лишь человек ужасается самого себя. Кто нас к этому приучил? Да именно тот, Кто сам его ужасается. Почему Разум боится Ничто, ведь Он же сущий, вечный, нетленный? Слияние двух противоположных сторон обогатит мироздание сказочной сутью. Но аристократический снобизм не позволяет Разуму идти на сближение с плебейской природой.
Разуму чужда природа Ничто, по крайней мере, так Ему кажется, но ведь человек имеет ее в своей основе, ведь это крылья истинной свободы, где «все возможно», сложенные земным горбом на спине человека, ведь это – кокон, оболочка, в которой зреет Человек. Человек, как бабочка из куколки, выпорхнет из кокона Разума и Ничто.
Как корни питают дерево из темной почвы земли, так мысль человеческая должна погрузиться в Ничто, чтобы питать его живительными соками вечное дерево жизни. Извилистые корни ищут корма в земле для реального дерева, извилины мыслей найдут в Ничто новое содержание метафизическому дереву жизни, вросшему корнями в эту темную почву.
Чем больше глубина погружения Я человека в Ничто, тем труднее проявляет себя человек в этом мире. Зачерпнув в глубине Ничто ношу непосильную для себя, он не в состоянии вытащить ее на поверхность бытия, осуществить в «действительном» мире, и среди людей слывет за посредственность.
«Забытое» - уход «за-бытие», в Ничто, а может быть, еще дальше. Люди, память, события уходят за бытие, за грань, недоступную человеку. Как напряжением воли человек возвращает в память забытое, так все человечество в единой цели способно вернуть из забвения к жизни ушедших в Ничто, за грань бытия.
Забытое – открытая рана в памяти человечества, которая почему-то не болит. Забвение, забытие выносит людей и события за бытие. Утрата памяти, потеря смысла выносят за скобки бытия не только забытых, но и забывающих.
Человек так боится беспамятства забытья, что готов среди отребья быть первым, - лишь бы знали и помнили, лишь бы войти в историю, хотя бы даже извергом рода человеческого. Глубока есть тайна страха человека перед Забвением.
Существует лишь то, что было и будет,
Но ведь даже Вселенной пророчат конец.
Все из жизни уйдет и себя позабудет
На орбите загробных невозвратных колец.

Бог пожертвовал собою ради прямого явления в мир, потерявший себя в погоне за прибылью, Ничто, Материи, Смерти, чтобы через «мистерию последней жестокости» открыть человечеству «все возможно», высший мистический смысл его существования в Космосе. Но выросло новое поколение к концу 20 века, поколение потребительской пошлости, которое и Бога, и Ничто пожертвовало Пустоте. Теперь не Смерть и не Ничто, Пустота идет по пятам человечества.
Снова в разум вошел человек,
Отказался от собственных сил.
Двадцатый таинственный век
Усеян крестами могил.

Если рациональное мышление и признает даже, что “черные” нити Небытия вплетены в разноцветное полотно жизни, то только лишь для того, чтобы всему был конец.
Разум говорит: о Ничто, о темном нет мысли, его нет и нет мысли о нем, его мыслить, изучать, познавать невозможно. Что мы можем знать о Ничто? Только то, что оно “ничто”, хаотично, неоформлено, беспредельно, характеризуется Разумом в отрицательных выражениях – Ничто нет, его не познать, оно не мыслимо и лазать туда даже мыслью не надо, материя создана из Ничто, поэтому материи нет, не существует, материя – смерть, материальный мир – блуждающий призрак, все, чему есть начало, будет конец, что из “ничто” вышло, в “ничто” уйдет, отвернись, человечество, от Ничто в сторону Разума, проживешь, не мучаясь, остаток дней. А зачем тебе больше? Что ты такое – червь-паразит, пожирающий древо жизни? С паразитами у Разума разговор короткий. Куда ты прешь, человечество, со свиным рылом в калачный ряд? “Тень, знай свое место!” – скажет человечеству Разум в конце пути.
«Не ведаете, что творите», но не ждите пощады. Ибо не всемилостивый Бог вам судья, а неумолимый закон мироздания. Вас поглотит Ничто, пустоту которого вы пытались заткнуть, воруя у жизни все, что можно украсть, та страшная основа мира, на которую вы закрыли глаза. Ибо сказано: «Не определено ли человеку время на земле, и дни его не то же ли, что дни наемника?»

Для Разума все абсурдно, что может возвеличить Землю и человека на ней.
Холодом веет с вершин познания, но не так холодно станет мыслям, когда опустятся они в глубину познания к горячему источнику жизни.
То, что не мыслимо, для вас, как и для вашего Разума, не существует: «все разумное действительно, все действительное разумно». «Я мыслю, значит я существую». Но я ли мыслю, когда я мыслю? Вы никогда не задавались подобным вопросом, вы, «ищущие чистого познания»? Никогда не родите вы тайный плод, которым беременна Вселенная. Вы стоите у чресел Вселенной, беременной тайным плодом, но видите только темную бездну.
Люди похожи на рыб, которые плавают на поверхности океана. Они пытаются даже взлететь, но обратно падают в воду. Их стихия, их мир – глубина, колыбель, лоно их жизни. Но страх глубины, в которой водятся хищники, удерживает их на поверхности, как будто хищная тьма не достанет их наверху.
Наука только делает вид, что она умна, сложна, неисчерпаема, прикрываясь нагромождением формул. Она, как дохлая рыба, лежит на поверхности мира, боясь опуститься в его глубину, ибо свет, фотон, частица, как бы ни были они глубоки, – всего лишь вуаль над темной бездной Ничто. Не погружаясь к темным истокам жизни, бессмертия не обрести, не познать глубины происхождения и истинного назначения человека в мире его.
Разум выложил шаткий настил из ветхих идей положительного знания над бездной Ничто, залил его толстым слоем бетона из аксиом, постулатов и допущений и объявил фундаментом своих наук, забывая о том, что фундамент не врыт в твердую почву земли, а висит над бездной Ничто.
Безумие логики, положительной науки, здравого смысла. Их безумие мир обрекло на гибель, спроецировав его в одномерную плоскость, сделало мир блуждающим призраком. Огромный могильный камень «это было» лежит на дороге в прошлое, чтобы исполнить проповедь безумия, - наказание вечной смертью. Не сдвинуть камень «это было» ни наукой, ни техникой. Один есть способ спасения прошлого – обвалить его в пропасть Ничто. Только Ничто может дать человеку власть над пространством и временем.
Силы власти хочет ваша наука над вещами познания, из всякого познания извлекается выгода. Потому и сущность Материи не поддается вашей науке, что это знание вы обернете против нее же самой.
Ложь путается в собственной паутине. Ложь хитра, коварна, двулична и лицемерна – она тайно боится сама себя. Убеждение – это таран, это баран, упершийся рогами в чужие ворота, орудие наступления, сама правота, застывшие мозги и каменный лоб. Если ложь способна сама развалиться, запутавшись в собственной лжи, то смена убеждений дается страданием, потерями, кровью. Убеждение и ложь, они очень разные, но то, что их объединяет по сути, - это патологическое стремление навязать себя всем и каждому.
Совершенный мудрец любит прямые линии, он предпочитает восклицательный знак вопросительному. Столбовая дорога Разума прямая и широкая и кто сворачивает с нее, чтобы идти тайными тропами и кривыми путями, тот навсегда теряется в дебрях потаенного знания. «Но не приучился я к познанию, как к щелканью орехов». Но было сказано: «Широки врата и просторен путь, ведущий в погибель».
Чего не постигают они, идущие прямыми путями, то и без надобности постигать, и даже опасно для судьбы человечества. Не надо выходить за пределы Разума в темные дебри запретного знания. Зачем ходить козьими тропами, когда есть прямая дорога? Кому нужно такое знание, что вместо пользы вызывает опасность? Познающий овладевает знанием, а если есть такое знание, которое само может овладеть познающим, то пусть оно лучше пребывает в незнании.
И было сказано: «Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать». Половинчатое знание - идеология, парадигма современного человечества: знание лишь внешней стороны вещей выдавать за знание их подноготной сути – лжемудрость современной науки, и нет такой сложности, которая не была бы нанизана на ось простоты.
Не может сущность вещей, заложенная Разумом, обманывать Разум, а значит, и нет никакой «вещи в себе». Принцип обмана не может быть сущностью и не может содержать вещь того, чего Разум в нее не вкладывал. Страх чуждой природы, вы бы назвали его ксенофобией, заставляет Ормузда наблюдать Аримана издалека и видеть в нем лишь только то, что сам успел в него когда-то вложить.
«Вещь в себе» не для разума прыти,
Интересно разуму то, что будет в корыте, -
Адаптация то есть к условиям быта,
«Вещи в себе» важнее корыто.

От глубинных истоков жизни к высотам духа – путь полноценного познания.
«Но откуда берется мудрость и где добывают разум? Путь к ней человеку неведом и в стране живых ее не сыщешь. Скажет бездна: «Во мне ее нет». Скажет море: «Нет и у меня». Гибель и Смерть о ней скажут: «Знаем только понаслышке». Так откуда же «берется мудрость и где добывают разум»? И скажет Разум: «Твой разум, человек, - это Я и вся мудрость мира во мне заключается». Но пусть не верит Ему человек. Как птица морская хватает рыбу себе на корм, едва крылом скользнув по глади глубокого моря, так мудрость Его с мелководья океана Незнания хватает мелкие идеи себе на потребу. Как мудрость звездочета определяет судьбу человека по сложению видимых звезд, о которых он знает, так мудрость Разума определяет судьбу человечества по доступному знанию, игнорируя «положение звезд» в неведомой для Него Вселенной. Не верь Ему, человек, лишь тебе доступна вся мудрость океана Познания.
Ученые пытаются овладеть вещами, скрывая их тайну под вымышленными именами. Наречение вещи именем дает ощущение знания вещи, власти над ней. Художнику нужны свободные образы, он сохраняет тайну вещей, только обозначая ее присутствие.
Мир, созданный на двух изначальных основах, мыслится в плоскости одной из них, - как может плоское мышление отображать объемный, стереоскопический мир? И не приведи, Господь, увидеть положительную науку в зеркале Небытия: вместо респектабельной, вечно молодой, мудрой женщины глянет на вас бледное лицо Белой Смерти.
Мудрость, познавшая тщету и суетность этого мира, седая печаль ее подруга и собеседник. Мудрость – печальный судья, приговоривший жизнь по законам Разума к распятию на кресте. Ибо сказано: «И меня постигнет та же участь, как и глупого: к чему же я сделался очень мудрым?» Безумие бросается вниз головой в пучину Незнания, чтобы там найти опровержение извечным законам природы и воскресить приговоренную к смерти жизнь снятием ее со креста, оставив в дураках всезнающую мудрость. «Пойди туда, не зная куда, принеси то, не зная, что» - не мудрость, но безумие спасет
человечество. Ибо сказано: «Погублю мудрость мудрецов и разум разумных отвергну». «Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?»
Мудрость искала вечного смысла
На земле и на небе, и в мире идей,
По краю ходила, над пропастью висла,
Но не найден тот смысл до нынешних дней.

Служение Разуму не терпит жизненной суеты. Ум человека иссушает чувства, свой живительный источник, и сам становится бледной тенью своего Учителя.
Наиболее легкий способ мышления дискретный, вычислительный. Поэтому человек все более программируется на рационалистический способ мышления: поверхностное мышление, “порхающее” мышление определяет собой поверхностное бытие.
Для Разума противоположное его природе не существует, он не может понять, познать форму, модус его существования, оно существует за пределами рационального мышления и как бы не существует для Разума, а так как мышление человека – механический слепок Разума, то и для человека, что не мыслится – не существует.
Мудрость ваша, ученые, утопит мир в бездуховном болоте. Ваша мудрость – водная гладь, которая скрывает под собой трясину. Ибо сказано: «Но Бог избрал немудрое мира сего, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное».
Если бы мудрость была хоть чуточку умнее, она бы поняла свою глупость. Но она «полоумная», т.е. умна одной половиной, а на одной половине она действительно – мудрость. Так и будет человечество принимать свою глупость за мудрость мира сего, если не откроет для себя второй половины. Ибо сказано: «Отвечай глупому по глупости его, чтобы он не стал мудрецом в глазах своих»; «Что влагающий драгоценный камень в пращу, то воздающий глупому честь»; «Как пес возвращается на блевотину свою, так глупый повторяет глупость свою».
Имманентно замкнутая реальность «вещи в себе». Если в сущности вещей не отражается ничего, что происходит в мире явлений, то мир явлений имеет недействительное, «кажущееся существование». Но почему тогда язык, «дом бытия», называет со-бытие мира явлений как явление соотносительное с бытием? Почему метафизики так рьяно стараются оградить мир сущностей от мира явлений? На мельницу какой сущности льют они свое пустословие? На мельницу того Сущего, что стремится захватить абсолютную власть, заполнить Собой всю метафизику. Тогда-то и будет прервана связь мира сущностей и мира явлений, и мир явлений, оторванный от мира сущностей, обратится в призрак, бессмысленно блуждающий во Вселенной, к чему подсознательно стремятся все метафизики, святые угодники того властолюбивого Сущего.
«Из страха выросла моя добродетель, она называется: наука». Так мог бы Разум сказать о себе и своей науке. Наука, порожденная страхом, - чего можно ждать от такой науки, какой глубины проникновения в ужасы мироздания, в Смерть, Ничто, Небытие. Страх заставляет науку не видеть этой основы. Наука изучает только сущее, т.е. Разум познает сам себя, свое отражение в материальном мире. - Но почему Разум позабыл сам себя в материальном мире? - Да не Разум позабыл сам себя, а человек своим умом познает Вселенский Разум через вещественный мир, - объясняет наука. Но противоположный тезис имеет не меньше прав на существование: Разум умом человека познает себя в вещественном мире, который поменял его содержание, облик и суть. Разум – абсолют, не знающий самого себя. Как человек, пораженный амнезией, Он лихорадочно стремится к знанию, чтобы вспомнить, Кто Он такой.
Озабоченность методологиями и критиками способностей суждения – явный признак неуверенности Разума, его беспокойства, может быть, бессознательного, скрытый комплекс неполноценности, стремление все доказать из самого себя. Объяснить, доказать, оправдать, овладеть, захватить – словно Разум боится, что Кто-то или Что-то опередит его в познании реальной действительности и лишит его суверенного права быть творцом мироздания, лишит Разум идентификации с его собственным творением. Тождество бытия и мышления: все действительное разумно, все разумное действительно - основополагающий тезис самого Разума, который ничего, кроме себя, не хочет видеть в бытии и действительности. Разум человека идет в ширь, но не в глубь, атом, электрон – это тоже поверхность бытия, разум не выходит за пределы материального мира, он по сути ничего не знает о Сущем и Бытии, не говоря уже о Ничто. Расширяясь до Разума как такового, до масштабов чистого Разума, разум человека так и останется поверхностным разумом, думающим одним полушарием. Он скребется в тайны природы, проникает в щели, лезет в дыры, старается вырвать, выхватить, вычленить, зафиксировать, разложить, но ему не охватить мироздания цельным единым образом. Чем шире разум человека, тем более его подменяет собой чистый Разум, вытесняя многогранное личностное живое мышление.
Разум не мыслит образами, он мыслит цифрами, числами, он низводит все живые явления и образы на уровень вычислений, насильно связывая их логической цепью. Образы – существа живые, неуловимые, свободные, капризные, из них не построить незыблемой мыслительной конструкции и теорему доказать невозможно. Поэтому их нужно препарировать, подвергнуть анализу, разложению, дедукции, а затем навести индукцию – из полученных разложением составных частей построить свое – прочное, послушное, мертвое. Образы приходят и уходят сами по себе, по своей доброй воле. Задача логической конструкции – уничтожить это безобразное своеволие, этот хаос творческой сути, образы должны являться в сознание, когда их зовут, а не когда им заблагорассудится. Пусть они станут искусственными, пусть из них изыдет тайна и жизнь, зато Разум будет ими владеть и их сочетать по-своему, тогда и компьютер сможет заняться “творчеством” – писать стихи и рисовать картины. Кому нужно тогда будет творческое откровение, да и сам человек никому не нужен.
Из частей, полученных дедукцией,
Разум новое целое наводит индукцией.
Оно не живое, машинное, мёртвое,
В нём частное, личное логикой стёртое.

Разум скальпелем отточенной мысли, как подопытную лягушку, препарирует живую природу, ища в ней живую субстанцию. Но живое, как вода в песок, уходит сквозь пальцы Разума, оставляя на них лишь продукт своего разложения.
Сквозь Разум проходит живое,
Как время сквозь пальцы Творца.
Люди уходят в былое,
Есть им начало, но нет им конца.

Знание есть воплощенный Разум и Разум имеет монопольное право на знание. Может быть, Разум знание украл у человека, вечного эмбриона Разума, или, еще лучше, у вещества, у материи – субстрата Разума? Разум – это и форма, и содержание, количество и качество, явление и пребывание. Какое новое содержание, значение, смысл может придать скульптуре ее материал? Шедевр искусства останется таковым, сделай его хоть из мрамора, хоть их гипса.
Почему же так беспокойно чувствует себя Разум и «жаждет знания, как лев своей пищи»? Но ищет, ищет Разум себя в своем знании, будто потерялся Он в воплощенном мире и хочет восстановиться. Он по-прежнему считал себя началом всего, что существует в идеальном и воплощенном мирах. Но неприятное беспокоящее щемящее чувство иной раз возникало в Нем, то чувство, которое люди называют попросту – страх. Его чистые идеи, воплощаясь в материю, становились другими, чуждыми Разуму, будто их пленяла какая-то темная сила, равная Ему по силе и по значению.
Объяли тут Разум ужас и страх,
Увидев оживший Материи прах.
Этого быть не может, но есть, –
Это Материи страшная месть.

Встала великая, как Сама Смерть, –
Разверзлась под Разумом логики твердь, –
Как пришелец с того света, как выходец из Ничто.
Такое наказание Разуму за что?

И Разум охватило маниакально-лихорадочное стремление овладеть воплотившимся знанием, инстинктивно чувствуя в нем силу власти. Но абстрактное мышление Разума не могло пробить плотскую оболочку материального мира, который вдруг ожил и стал заявлять о своей самобытности. И тогда Разум вспомнил о человеке разумном, в то же время состоящим из плоти. И человек, зараженный лихорадкой Разума, фанатично устремился к познанию как к завоеванию природы Материи, порабощению ее существа. Человек, как каштаны из огня, таскает Разуму из горячих глубин недоступного Ему бытия новое знание. Разум тут же его охлаждает, систематизирует, придает ему логически доказательный вид и удобоваримое содержание и без зазрения совести выдает за свое творение, а Материю, соавтора земного знания, объявляет несуществующей. Так через жизнь и Материю несовместимые понятия, Разум и совесть, стали совместны. Понятие «совесть» обрело метафизический смысл, но чувство совести проснется у Разума не прежде, чем оно проснется у человека.
Абстрактное мышление иллюзорно, как сам “истинный” мир идеальных сущностей, общипанные, обдерганные категории и понятия Разума – сонм бледных призраков, наводящих ужас на живое мышление, конструируют сознание человека по своему образу и подобию, вернее, в отсутствие всякого образа и подобия.
Абстрагирование есть основной способ положительного мышления, надежный способ овладеть живыми вещами, предварительно их умертвив, содрав с них плоть до желтого скелета, вырвать то, что соответствует наперед заданному направлению мысли, остальное отбросить, как не нужные потроха, вещь омертвляется, мумифицируется и помещается в логическую схему, как в саркофаг, оперируют скелетом, но не живой плотью вещи. Понятия, мертвые слуги Разума, - это иссохшие мумии, которые почему–то действуют и мумифицируют интеллект человека, сонм бледных призраков, зомбированные Разумом мертвецы. Погребенные под Разумом души, как под холодным чистым снегом живые цветы.
Само слово “умозаключение” говорит о том, что ум взят под стражу, несвободен, посажен под “ключ”, уму Разумом присужден пожизненный срок заключения. Поначалу ум мечется и бьется в тюремные стены, но затем успокаивается и смиряется со своим статусом политзаключенного, ум забыл, что такое свобода, закованный в кандалы своих же логических заключений. Ум в заключении выводит свои заключения. Посаженные на цепь умы поневоле начинают лаять.
Как человек эволюционировал из обезьяны, так машина эволюционирует из человека. Человек займет место обезьяны, машина – место человека. Человек и машина – кто кого создает? Машина примеряет по себе человека, а не человек управляет машиной. В “действительном” мире человек владеет техникой, в метафизике техника овладевает существом человека.
«Естественное» восприятие мира говорит о генном проникновении Разума в сознание человека: априорные схемы Разума клином вбиты в его мозги. Человек воспринимает мир по заложенным в него перфокартам.
«Нечто подобное ментальности пронизывает всю природу». «Ментальные свойства приписывают всем, даже самым элементарным объектам Вселенной». Разум пронизывает всю природу, но в мертвой природе Он присутствует в качестве структуры, схемы, скелета, но не способности мыслить. Скелет не способен мыслить. В мертвой природе Материя спит. Математические законы намертво сковали природу. Мир пронизан не ментальностью, а ментальными схемами. Человек, мыслящее существо, - общественный продукт, он мыслит себя относительно других субъектов: «существовать, значит быть воспринимаемым». Относительно чего мог себя мыслить Разум в начале творения, когда Материя еще спала? Разум был мертвой схемой, используемой Единосущим для сотворения мира. Материя набиралась ума-разума от Разума, приходила в самосознание. Разум осознавал себя относительно Материи, ожившей в живой природе. Разум – сотворенный творец, но, когда Разум осознал себя, благодаря Материи, Он возомнил себя творцом мироздания, потому что его «ментальностью пронизан весь мир», и в страхе объявил Материю несуществующей. Так мертвая природа осталась мертва – nature morte.
Если мысль дошла до микромира – это не значит, что она идет вглубь мироздания. Глубина мироздания – не мелководье положительного мышления, Ничто – бездонная глубина мироздания.
Изучать Вселенную положительной наукой, то же самое, что изучать человека одной математикой. Снобизм Разума в неприятии самобытной природы Материи не позволяет его мыслям иди в глубину мироздания. «Научись глазами сердца смотреть на таинства Вселенной…».
И чем глубже проникать в законы природы, тем быстрее исчезает физический мир и остается лишь чистая математика, - так говорят ученые.
И примерно еще так они говорят: чем глубже погружаешься мышлением в недра природы, тем реальнее становятся математические формулы, связи и тем призрачнее становится реальный мир во плоти. Гибель материального мира не ведет к исчезновению математических формул и связей, они сами по себе пребывают вечно. Но кому и зачем тогда он нужен, этот призрачный мир, в котором не будет даже ученых? Мир для математики или математика для мира? Обесценивание материального мира признанием его вторичности, - чьи же уши торчат из недр абстрактного мышления?
Чем быстрее спадала вековечная пелена с глаз Материи, тем быстрее мир оживал, тем глубже математическая основа уходила в недра мироздания, тем больше становилось в мире свободы и непредсказуемости. Но что если бы Материя в начале акта творения мира обладала самосознанием? Тогда, может быть, и камни обладали сознанием, и Земля была бы живая планета. Но в мире Разума не камни обладают сознанием, а многие люди каменным сознанием.
«Первенство духа над материей» - основа теории познания от мыслителей древней Греции до современных ученых. Но выдаст ли Материя свои тайны Духу в униженном положении?
Ледяной холод познания замораживает живую мысль до абстрактного состояния, до мыслей-"отморозков".
Разум подводит познание под вечные истины, незыблемые самоочевидности, познать – значит, зафиксировать, остановить в движении, а подвижное, текущее, живое проходит сквозь Разум, как песок сквозь пальцы. Разум или сердце познáет живое или оно непознаваемо в принципе?
Рациональный Разум настолько въелся в ваше сознание, что «рациональное мышление» стало для вас синонимом «правильного мышления». Рациональное знание навсегда приобщает человечество к смерти, оно, как бельмо на глазу, заслоняет человечеству дальние перспективы. Рационализм – способ идеологического мышления, основатель которого Разум, идеологическое мышление – мышление не-человеческое, это орудие борьбы не человека с человеком, а Не-человека с человеком.
Рационализм для того и ниспослан человечеству свыше, чтобы убить тайну жизни, чтобы человечество никогда не вышло за рамки действительности, в которые Разум его поставил.
Птица человеческого мышления воспарила так высоко, что вышла из жизненной сферы и залетела в безжизненную холодную сферу Самого Разума. В абстрактной высоте Разум “птичку не пожалел” и сделал из нее мертвое чучело – понятие.
Воля к знанию современной науки – это воля к власти Вселенского Разума. «Естественные» науки – самая идеологизированная, самая политизированная сфера деятельности земного человека на службе у Вселенского Правителя. Идеологизация «естественных» наук скрыта якобы «отсутствием» противоположной стороны, с которой они ведут идеологический бой, не замечая того. Идеология становится идеологией лишь в противопоставлении другой идеологии. Какой же такой идеологии может противопоставиться «естественность» наук? Как коммунисты беспрекословно верили в естественность научного материализма, так естествоиспытатели и теоретики от науки верят в свои догмы, аксиомы и постулаты, естественные законы природы и самоочевидные истины. Они не верят в идеологизированность своего рода научной деятельности, потому что не знают, с Кем воюет их главный Идеолог, не видят противника. Идеология всегда направлена против кого-то и за кого-то. Против кого же может быть направлено естественное знание, не против же самой природы, которую оно исследует?! Да, именно, против! Против тайны природы, против духа и души человека, против природы божественной, против бессмертия Вселенной и космической миссии человечества. Наука, уверенная в неотвратимости гибели всего и вся, не может быть естественной. Она лишь упражняет свой интеллект, разыгрывая сценарии гибели Космоса. Бессмыслие человека, бессмыслие человечества, бессмыслие Земли и Вселенной лишь затушеваны отдаленностью неминуемой гибели – «после нас, хоть потоп». Наука – прислужница Белой Смерти.
Наука и не подозревает, что подвержена тирании Разума, да она уже и не есть наука по существу, она есть научное доказательство единовластия Разума.
Естественные науки – самая идеологизированная сфера умственной деятельности человека: являясь порождением двух предвечных начал, природа мыслится лишь положительным способом. Вторая сторона предметного мира скрыта от мышления человека, как обратная сторона луны скрыта от его глаз. Человеку и в голову не приходит, что он смотрит на мир замыленным глазом, что его мышление определено лишь одним из начал. А что не мыслится, по определению Разума, то и не существует: «все разумное - действительно, все действительное – разумно».
Рационализм не мыслит образами, он мыслит цифрами, числами, алгоритмами, низводит все живые явления и образы на уровень простых и сложных вычислений, насильно связывая их логической цепью, в основе мышления – категория выгоды. Мир идет по пути уничтожения веры, любви, искусства - духовности, чуждой рационализму.
Мы не исследуем сущее, а мыслим так, как оно велит нам, его категориями, мы видим лишь тот поверхностный уровень бытия и мышления, что позволяет нам Разум.
Ученые гораздо больше постулируют, принимают на веру, за аксиому, как данность, как очевидные истины, чем объясняют явления.
Казалось бы, Разум, идеальная субстанция, должен все идеализировать, но нет, наука, напротив, все материализует: для души ищут орган тела, где она может обитать, из чего состоит, из каких квантовых частиц, эфира или полей, пытаются измерить душу по разности в весе живого и мертвого тела. Мысли – работа нейронов, т. е. материальное первично, оно производит мысль – идеальное. У червей спросите, в чем разница в структуре мозга гения и идиота. Как в таком случае сопоставить работу нейронов, порождающих мысли, с "превосходством духа над материей", основной доктриной познания? Разум даже идет на принципиальные уступки материальному, лишь бы не признавать идеал-реализма. Ничто не может быть идеальным, кроме идеального Разума!
Все простые понятные истины,
Что выделяет нам мозг,
Пред ликом Смерти, поистине,
Плывут, как расплавленный воск.

«Вопросы взаимосвязи мозга и сознания остаются совершенно неясными». – Редкие высказывания ученых, когда одержимость Разумом их оставляет, они уходят из-под Его контроля и начинают думать своей головой. Но тут же, спохватившись, начинают лихорадочно искать пути формализации мышления.
Метафизический идеализм в земной реализации становится вульгарным материализмом. "Исследователь материального мира - материалист по инстинкту".
Наука говорит и философия ей подпевает: в мире нет ни звуков, ни тишины, ни света, ни цвета, ни холодного, ни горячего, ни твердого, ни мягкого, а есть волновые колебания и субъективное восприятие органами человека объективной действительности. И что же есть объективного в этом мире, и что действительного, “вещи в себе”? Как он выглядит, этот мир, без восприятия человеческими органами? Представить себе невозможно такой мир, ободранный до костей. Существует ли он вообще без восприятия человеком? А как он выглядит в восприятии “гуманоидов”?
Философы говорят, истинный мир закрыт от нас цветистым призрачным покрывалом Майя, наброшенным над бездной Небытия, и, вообще, мира нет, это иллюзия, "мир как представление", солипсизм - это все, что остается от мира. Истинно сущее на наш мир совсем не походит. Кто же скажет про такой мир, что он есть, что он существует? Очнется от суеты человек, остановится, оглядится вокруг и увидит, что “на свете везде все равно”, что он один во Вселенной, равнодушное безмолвие окружает его, нет людей, не видно себе подобных, их было очень много таких, как он, оказалось – всё это сон, наваждение, он один, нет и не может быть таких же, как он, человеков. Одно лишь ученое слово – «солипсизм».
«Современная физическая картина мира», т.е. картина сплошь материалистическая. Идеальная составляющая мышления, самостоятельность мыслей, они для ученых таинственны и странны, но до поры до времени – уверена наука. У науки есть много приемов идеальное отяжелить материальным. Наука не из Материи черпает идеи, а идеи Разума облачает в материальные одежды, дабы придать им вид реальных хозяев материального мира.
Не присутствует ли в звуке некая идеальная составляющая сущности звука? С научно-материалистической точки зрения звук передается воздушными волнами, но как трудно представить, что звук, может быть, только теряя в силе, проходит бетонную стену соседней квартиры, через тройное остекление окон; ни чуточки не искажая звука, воздушная волна проходит сквозь мелкие щели! Как слабые колебания голосовых связок, могут отправить звук против ветра, привести в колебание стену, которая в свою очередь колеблет воздух в соседней квартире, как барабанная перепонка ушей успевает воспринимать феерическую смену звуков «полета шмеля», где же в таком случае инерция движения всего материального, как может воздух почти мгновенно испускать огромное количество волн различной длины и амплитуд колебания? Как топот каблуков по бетонному полу соседки «сверху» отдается ударами молота в похмельной голове соседа «снизу»? Как удается воздушной волне передать тончайшие нюансы чувства, с которым было сказано слово, индивидуальность голоса, его глубину, его певучесть и хрипотцу, членораздельность речи, широчайший диапазон интонаций; какими сигналами все это шифруется в воздушной волне, неужели только ее амплитудой и частотой?!
Почему же ученые, святые угодники идеального Разума, изгоняют идеальное из материальной природы, из самой жизни и даже мышление пытаются объяснить материалистически? Идеальное ими воспринимается только на уровне математики, т. е. мертвых схем, «чертежей», по которым строился материальный мир. Они боятся вместе с Разумом идеал-реализма, т. е. идеального, ожившего в контакте с Материей, боятся, что вирус свободы и жизни будет занесен в стерильный мир Чистого Разума.
Разум опутал макромир невидимыми нитями абстрактных законов, причинно-следственными связями. И лишь микромир, глубинное эхо древнего Хаоса, остался Ему неподвластен. Квантовая механика внесла неизбежный элемент случайности, непредсказуемости даже в науку. Но в микромире случайность ни в коем случае не есть лишь недостаток знания о его природе, «принцип неопределенности» - это принцип свободы микромира, выражение его сути. Разум не смог до конца подчинить себе микромир. Сопротивление Материи, Хаоса внесло в микромир «принцип неопределенности», не позволило Разуму детерминировать мир в его основании, превратить его в безжизненный Порядок и механизм, дало человеку свободу воли, свободу выбора.
Микрочастица не захотела стать простым и понятным элементарным кирпичиком Разума, из которых Разум сложил бы каменное мироздание, она сохранила за собой двойную, корпускулярно-волновую, природу: когда надо – частица, когда надо – волна. Частица, отдельность, индивидуальность – это от Разума, от Отца; волна - стихия, свобода и вольница, размытость, непредсказуемость – это от Матери, дочери Хаоса.
Каждая частица имеет вероятность быть обнаруженной где угодно во всей Вселенной. «Никто не знает, откуда берутся такие странные законы квантовой физики», - признаются ученые. Они их просто постулировали и объявили истинными безо всяких объяснений под наплывом странных данных практических наблюдений. Ньютонова физика еще сопротивлялась такому немыслимому произволу: вероятностный характер процесса, положения объекта – недостаток знания об исходных начальных условиях, недостаток информации о взаимодействующих объектах, недостаток знания вообще. Квантовая физика сдалась и объявила, что вероятностный характер процессов отражает фундаментальную неупорядоченность природы.
Мы, как кот Шреденгера, живем в суперпозиции двух состояний – жизни и смерти, мы, как тот пресловутый кот, одновременно и живы, и мертвы. Если жизнь – случайность рождения, а смерть – навсегда, это Вечность, если смерть – основа жизни, а жизнь – случайная форма существования смерти, то что ты можешь сказать о себе, - живой ты или мертвый. Чтобы придать хоть подобие здравого смысла одновременному существованию двух взаимоисключающих событий, продолжая кота за хвост тянуть, наука говорит: кот, и мы, разумеется, вместе с котом, действительно является живым и мертвым, но в двух разных мирах, двух разных Вселенных. Бифуркация пространственно-временных состояний, в одном – кот жив, в другом – мертв. Но мы и в одной Вселенной понимаем суперпозицию, мы и в одной Вселенной ни живые, ни мертвые. Не надо напрягать нас учеными словами, мы и в одном мире видим, что жизнь и смерть сосуществуют одновременно. Живи хоть сто двадцать лет, все равно этот ничтожный отрезок времени будет поглощен бесконечностью смерти. Что более может дезориентировать цель и волю человека, как незнание, жив он или мертв?
В квантовой физике даже прошлое оказалось вероятностным, неоднозначным. Вселенная не имеет единого прошлого, единой истории. Некая возможность свершилась с вероятностью 70, другая – 20, третья – 5 процентов и т.д. Наши наблюдения за системой в настоящем влияют на ее прошлое. Поэтому историки и политики, утверждая в один голос об отсутствии сослагательного наклонения в историческом прошлом, каждый трактует его по-своему и у каждого политика событие прошлого совершалось с вероятностью 100%, а не так, как квантовый жребий ляжет.
Современная политика подтверждает правильность научной теории о влиянии наблюдений в настоящем времени на состояние прошлого: нацисты стали героями, освободители – оккупантами. Сколько исторических кривотолков, столько историй у человечества с определенной долей вероятности. Чем откровеннее ложь, тем выше ее вероятность осуществления в прошлом. Прошлое человечества, как траектория частицы, определяется много позже того, как оно пройдет свой исторический путь.
Принцип научного детерминизма – фактическая основа всей современной науки – исключить влияние Случая. Случай – анархия, беспринципность, сбой закономерности, вмешательство иррациональной силы в рациональный порядок вещей. Интуитивное стремление науки к единой, всеобъемлющей, всеобъясняющей теории – теории объединения всех теорий, к конечному пункту познания, где уже не останется места никаким темным силам случайности, свободы воли и жизни, чтобы мир стал ясен, прост и понятен его творцу – Разуму.
«Бог не играет в кости», - сказал один из величайших ученых вашей современности. Случай – своеволие чуждой природы, скрытой от Разума. Но Разум утверждает свое: случайность – непознанная закономерность. Всякое следствие имеет свою причину. Случайность, произвол – только кажущееся отсутствие закономерности. Весь мир опутан паутиной Разума, которую Он называет закономерностью, причинно-следственной связью. Признание случайности – это вызов Мировому Разуму. Случай – всего лишь блуждающий призрак. А с потусторонними силами у Разума разговор короткий – пленить, опутать сетями познания, пусть только явятся на эту сторону.
Вечный безличный строй и порядок должны царить на земле. Совершенный механизм, где нет места случайности. Каждая шестеренка, колесико, винтик – знай свое место! В механизме не может быть лишних деталей, а сколько случайных людей расплодилось по всей земле! Объяснить мировое устройство из Него Самого, исключить из жизни случайность вместе с этой случайной жизнью, представить отрицательное как временно непознанное положительное. Стремление Разума доказать самому себе, что он один владеет Вселенной, любое явление он стремится ввести в круг своего знания и тем самым самому себе доказать, что все знания он черпает из себя, и нет ничего другого в мире, кроме него. Объяснив поверхностно кое-как незнакомое явление, он считает себя его господином и успокаивается. Страх и Воля к власти стремят Разум к познанию, а не жажда творческого созидания.
Частицы в микромире ведут себя так, словно они пробуют каждую из возможных пространственно-временных траекторий. Почему бы Вселенной, состоящей из микрочастиц, не вести себя также? Разум назвал этот процесс «суммированием историй». Таким образом случайность побеждена, здравый смысл восстановлен: если из всех возможных событий выбирается одно и выбор происходит без участия Разума, то это – произвол и случайность, если же все возможные события осуществляются и тайного выбора нет, то это – закономерность, это – расчет. Так Разум обуздал случайность и произвол квантовой физики в макромире.
Разум нос к носу столкнулся с призраком чуждой природы, у Него от страха «поехала крыша». Весь мир мутился в его сознании и становился призрачным. Чтобы окончательно не потерять свой престиж в квантовой фантасмагории, Разум стал обнаучивать призрачность мироздания, выдумывая «моделезависимый реализм»: «у нас нет оснований верить в объективную реальность, но нам не остается ничего другого, кроме как действовать, будто она есть». Рыбка в шаровидном аквариуме тоже видит искаженный нереальный мир. Кто даст гарантии, что и мы, как та рыбка, не видим мир искаженным через призму нашего сознания?
Нет смысла спрашивать, реальна или нет модель мира, лишь бы она соответствовала наблюдениям, т. е. модели, сложившейся в сознании Разума. То, что мы видим, не значит, что оно так и «выглядит». Мы видим не стул, а лишь свет, рассеянный стулом, для создания мысленного образа, модели стула. А чем человек лучше стула, тот же самый предметный объект. И становятся люди, окружающие человека, моделями, которые он использует для моделирования своей реальности. Разум пошел еще дальше – Он придумал голографический принцип реальности: мы в 4-х-мерном мире – всего лишь тени на границе 5-ти-мерного. Мы – рыбки в шаровидном аквариуме, мы – персонажи чьего-то сна.
Нет ничего ясного, прочного, вечного в мире с многомерной основой, постигаемой одномерным мышлением. Он из 4-х-мерного становится плоским, пошлым, бездарным. Какие мессианско-вселенские цели может иметь человечество, не верящее в собственный мир, которое держит свой мир за обман и иллюзию? Потребительские меркантильные цели – граница такого познания.
Мало показалось Всевышнему Разуму удалить произвол и случайность из «естественной» природы вещей, Ему нужно сделать предсказуемой природу человеческую. И числовой Разум пошел в наступление:
- «Человек – сложный робот». – Нет никакой свободы воли, а есть неспособность выполнить расчеты, незнание исходных условий. Свобода воли – выпадение человека из плотно сотканного законами мира, вмешательство инородных разрушающих сил.
- «Мозг – самообучающаяся машина, набор нейронов, связи между которыми обновляются всякий раз с получением нового знания». – Но чем же тогда объяснить вдохновение, шедевры искусства, пророчества, откровения? Если мозг – машина, значит, все, что он создает, - механизм, значит, нет никакого искусства, нет вдохновения, нет откровения, нет и пророчества. Значит, все, что рождает мозг, он рождает исключительно из себя, нет ничего за пределами мозга, мир замкнут в своей скорлупе. Материализация мыслительных процессов идеальным Разумом! Будто Разум боится, что в идеал-реалистическом мире живые вдохновенные мысли перестанут Ему подчиняться.
- «Биологические законы подчиняются законам физическим и химическим, следовательно, столь же детерминированы, как и орбиты планет. Поступки определяются мозгом, работа которого подчиняется известным научным законам, а не какой-то силе вне этих законов». – Нет никакой свободы воли, это иллюзия, значит, и человека по сути нет, человек – биологическая машина. Просто ученым не достает пока информации, чтобы решить поведенческие уравнения человека.
- «Электроэнцефалограммой и функциональной магнитно-резонансной томографией увидеть образы, которыми мы мыслим, и даже заглянуть глубоко в подсознание», - воистину, самоуверенная наивность ученых не знает стыда и предела! – заглянуть аппаратом в бездонный мир подсознания, по ту сторону света и тьмы, в преисподнюю души человеческой и транслировать оттуда хроникально-документальные фильмы ужасов, реалити-шоу, «дом-2».
- Мозг похож на «нейронную сеть» - сложную систему нейронов, которые постоянно устанавливают между собой новые связи». – Механизировать процесс мышления любой ценой, чтобы владеть всеми видами знания, потому как за пределы механизма Разум выйти не может. Мир недискретный, невычислимый, образный, живой и духовный Ему неподвластен. Разобрать мозг до последнего нейрона и сложить его заново, материализовать идеальный процесс мышления, искать идеальную мысль среди материальных нейронов. «Разберите нервную систему муравья до последнего нейрона – вы не узнаете, как строится муравейник». - А разобрав мозг человека, можно узнать, как рождаются шедевры искусства!
- Наука в своем неудержимом стремлении создать искусственного человека дошла до создания эмоциональных роботов. Они будут реагировать на шутки быстрее человека, смеяться будут, плакать и сострадать, но не почувствуют ни радости, ни печали, ни сострадания. Жутко станет человеку рядом с таким механическим существом, страшнее, чем беседовать с покойником: как будто смех и плач существуют сами по себе безотносительно живого субъекта, их порождающего.
- Искусственно созданные чувства: то ли роботы учатся у людей фальшивым улыбкам, то ли люди учатся фальши искусственных чувств. Искусственная любовь, искусственная злоба, искусственная ненависть, искусственная месть: искусственно созданные души, - им не грозят ни ад, и ни рай. Чувства отличают живое от мертвого: эмоциональные роботы – искусственно созданная лживая жизнь; совесть, ненависть и любовь, отчужденные от человека. Холодная злоба людей, вживленная в роботов, запрограммированных на убийство, фашизм как таковой в первозданном виде в натуральную величину, - что могут сделать с человеком такие создания? Они не будут чувствовать ни вражды, ни ненависти, но действовать будут так, как если бы они чувствовали вражду и ненависть.
-«Что произойдет, когда роботы осознают себя?» - Роботы никогда не осознают себя. Чтобы себя осознать, нужно родиться, прийти с того света, из Небытия, где человек наделяется собственным Я, своей уникальностью. Робот себя осознавший – потуги Разума мимо тайны рождения, мимо живого создать подобие живого могут увенчаться подобием успеха, но подобие всегда останется подобием. Никогда робот не узнает и не поймет, что он есть, есть как субъект, индивидуум, что он существует сам по себе, независимо от человека, его сотворившего. Можно запрограммировать ненависть, вражду, раздражение и робот будет отвечать агрессивными действиями, как если бы он на самом деле был зол и ненавидел, но робот не будет знать, что он зол и ненавидит, как настоящий солдат, доведенный выучкой убивать до автоматизма.
- «Возможно, наша судьба – дать жизнь супер-роботам и уйти с их пути – наша историческая роль». - К этому Разум и ведет человечество. Но человечество вместо ужаса подмены, пожалуй, еще и гордиться начнет своей небывалой «исторической ролью»: как же, мы были предками самих супер-роботов! И эту чудовищную опасность, на самом деле грозящую человечеству, ученые принимают как данность, историческую необходимость, эволюционный процесс – «более приспособленные сменяют менее приспособленных».
- «Сознание – сумма множества отдельных алгоритмов и техник, которые в процессе эволюции природа объединила в единую систему». И все-таки сознание – механизм, система, дискретная, вычислительная. Не хотят ученые такого сознания, которое будет наполнено живыми образами. А раз сознание – механизм, то уж Сам Бог велел, т.е. Разум, создать такое механическое существо, у которого вычислительное сознание будет совершенным. Тогда, что такое вдохновение, озарение – нейрон нашел свой правильный путь? Тогда откуда мысли лезут в голову сами, когда их не просят, помимо воли человека и работы мозга? Возможна ли такая наука, которая будет оперировать живыми образами, а не оперировать живое сознание?
- Воскрешение мертвых обработкой сохраненной о них информации – компьютерная копия человека. Т.е. весь человек – это его разум, а душа и тело – это так, атрибуты, способ существования Разума в материальной действительности. Создать сверхжизнь на основе симбиоза биоструктур и машинного интеллекта, тогда и воскрешать человека не надо, тогда зачем и кому он нужен.
- «К середине 21 века – от починки сломанных генов к их усилению и улучшению – сверхчеловеческие способности, «дети по спецпроекту». – Не страсть и любовь будут определять красоту и талант ребенка, а лаборатория плешивого профессора в роли Бога-Творца. Разрыв с метафизическим процессом зарождения жизни. Они будут те же самые роботы, искусственно созданные «умные бездари», будут иметь вычислительные сверхспособности, но не будет в них таланта от Бога, одаренности в искусстве и искусства больше не будет.
- «Просматривая список одобренных генов, вы чувствуете себя не просто будущим отцом, а почти богом, богом, творящим из ген, одобренных правительством». – Бог, творящий по разрешению правительства! Какое убожество мысли и духа! И все это преподносится нам как великое благо для человечества, как его могущество и гуманизм. Мода на создание определенного типа детей – как можно лучше приспособленных к жизни, обществу, карьере – сделает всех людей одинаковыми.
Так что же такое человек на Земле? Высшее творение природы или существо преходящее, переходящее в высшее существо – биоробот?
Стремление Разума замкнуться в собственной природе, объяснить весь мир из Себя, страх перед тайной неведанной силой невидимого Существа, равного Ему по значению, поставили науке новую сверхзадачу – создать единую «теорию Всего», которая всем докажет, что все явления природы исходят из одной единой сути, что все законы имеют одно основание.
«Теория Всего» – объединить все 4 класса сил в единый закон – священный Грааль для физики. Единая общая теория на одном из двух оснований, создать иллюзию, видимость целого, замкнуть все силы в своей скорлупе.
Искусственный свет Великого Разума слепит глаза темной мысли, загоняя ее в дальние уголки подсознания. Безмятежный покой положительного всезнания. Один шаг до «Теории Всего» на свете, но даже шага не сделали к «Теории Ничто», «Теории Тьмы», к мышлению отрицательными категориями, признанию тьмы не как простого отсутствия света, а как сущности равноценной свету.
Темной Материи Разума месть,
Материи песенка спета:
Тьма никак не «была» и не «есть»,
Тьма лишь есть отсутствие света.

«Зависть физиков» - стремление отыскать единственный принцип в основе всякого разума, как представить физическую Вселенную в виде нескольких уравнений, объединить Вселенную единой универсальной понятной идеей. Но самая простая, понятная, единая, универсальная, идея объединения Вселенной – это любовь, любовь космическая, метафизическая и человеческая, которая придет на смену Воли к власти и породит Абсолютную жизнь. Единственная великая идея объединения временного с вечным. Но Разуму с учеными надо связать Вселенную уравнением. Любовь – категория ненаучная. «Любовь не приходит через знание». Любовь – это личное чувство и всеобъемлющим принципом стать не может, в мире значительно больше вражды и злобы, которые научными категориями тоже не являются. «Научись глазами сердца смотреть на таинства Вселенной…».

Вы возомнили, что наука способна разгадать замысел Бога, гоняетесь за Его частицей, бозоном Хиггса, в гигантских адронных коллайдерах, пытаетесь "ухватить Бога за бороду". Но как бы в ваших руках не оказался чей-нибудь хвост, может быть, и борода, но козлиная. Теория Всего разгадает замысел Бога. «Теория Всего», в которой не будет и половины всего мироздания, теория всего того, что лежит в плоскости Разума, «теория Всего», которая даже и не подозревает, как ей далеко до всего того, что таит в себе отрицательная основа мира, что лишь единение двух основ способно будет творить чудеса.
Замысел Разума, а не Бога, свести все знание в одну теорию, круг замкнуть, объявить конец познания и не впускать в святой круг положительного знания чужеродную нечисть. Вы не похожи на гигантов ума, открывающих замысел Бога, вы скорее похожи на нищих умом, просящих у Разума подаяния. «Теория Всего» – последняя истина положительного всезнания, наделена абсолютной королевской властью, да только размеры того королевства будут весьма ограничены.
Окружность – символ умного устройства мира,
Из этой формы сотворил себе Разум кумира
И завещал её вам, как спасательный круг
В Небытие утопающих рук.

Всё ходит по кругу от ничтожного до великого,
Круг – это гибель и возвращение мира безликого.
Круг существует своим содержимым,
В нём не предвидится места тьмой одержимым.

Маниакальная страсть ученых свести все физические законы, все знание в единую, общую для всех, теорию – окончательно замкнуть жизнь и природу в научные рамки, создать имманентно-замкнутую теорию круга, самоуспокоиться тем, что все в мире объяснено научно, пусть даже все обречено на гибель (5 теорий гибели Вселенной!), но зато эта гибель будет научно обоснованной, понятной и неизбежной.
Человек и Вселенная – мышь и гора,
Последняя цель – во Вселенной нора.
Какой новый облик придаст мышь горе?
Выроет нору и сдохнет в норе.

"Теория Всего" – очередное оружие, квантово-гравитационная бомба, которым Разум прокладывает себе путь к Абсолютной власти, Мировому господству и наука Ему в этом поможет. «Что имеет начало, тому положен конец». Вселенная имеет начало – Большой Взрыв, значит и Вселенная обречена на гибель. Но миллиарды будущих лет никого не волнуют, на наш век жизни хватит. Вселенский ужас большого сжатия, победа энтропии, «схлопывание Вселенной» пусть ужасают дальние поколения, если, конечно, к тому времени будет кому ужасаться. Во имя чего тогда вся история человечества - битвы, войны, победы, поражения, созидания и разрушения, страдания, вера, надежда, любовь, во имя чего тогда все «бессмертное» искусство, если всему назначен конец? И эти плешивые мозги собрались разгадывать замысел Бога?!
Много послано свыше
Человечеству черных мет,
Предупреждений оно не слышит
И задуматься времени нет.

Разум позабыл себя в грехопадении материального воплощения, как человек позабыл о потерянном рае в грехе познания добра и зла. И, как человек подверженный амнезии, Разум лихорадочно стремится вспомнить себя в фундаментальных процессах природы, найти себя в основе, скелете, структуре Вселенной. Но живая плоть Вселенной, наросшая на скелете, не позволяет Разуму зажать себя в тиски математических принципов, свести всю жизнь к вычислениям, лишить ее свободы воли, непредсказуемости. Жизнь не позволит Разуму создать «теорию Всего», посредством которой Он будет управлять мирозданием, упорядочит микромир, макромир заставит ходить общим строем.
«Можем ли мы надеяться на появление красивой математической теории, которая изящно и строго объяснит существующий «беспорядок» в квантовой теории». «Объяснить беспорядок»?! – это значит уже привести к порядку. Никак не может наука смириться с «беспорядком» в квантовой теории, даже после того, как признала фундаментальную неупорядоченность в основаниях природных процессов. Беспорядок, непредсказуемость больше всего на свете беспокоят педантичный Разум. Разум строит Мировой Порядок на беспорядочной основе микромира. Заключив микромир в решетчатой структуре макромира, Разум в некоторой степени преодолел своеволие Материи, вместо того, чтобы чудесные свойства и свободу микромира воплотить в макромире, когда, к примеру, «реализация одного события не исключает возможности реализации другого».
Позитивного мышления достаточно для существования в позитивном мире. Зачем и кому нужны тайны иррационального мира? Нарвешься на такую тайну, не приведи, Господи, что зачарует все человечество мечтой о несбыточном и устремится оно к невозможному, вместо занятия бизнесом и экономикой. Позитивизм – свиное мышление, мышление со взглядом, опущенным в корыто.
Наука вне морали и этики. Ради эксперимента, прогресса в познании, практического подтверждения теоретических знаний наука не остановится ни перед чем. Атомная бомба, суррогатное материнство, человеческие клоны – это только цветочки расцвета современной науки, все ягодки еще впереди. «Даже если знание будет смертельно опасным для людей – и тогда жажда познания будет превозмогать страх этой опасности». Научный Апокалипсис не за горами, потому что конечная цель Разума не благоденствие человечества, а власть над Материей.
Наука, по сути, в принципе, аморальна и бездуховна. Осуществление научной идеи для нее абсолютно, какой бы моральный ущерб ни пришлось бы при этом нести. Разум боится того, чего не понимает. Осуществление научной идеи приближает Его к абсолютному знанию, которая даст Ему абсолютную власть над Материей. Так что человек и мораль – здесь дело десятое. И уж если наука дошла до клонирования человека, то он будет клонирован, несмотря ни на какие запреты и аморальность этой идеи. И если уж она дошла до суррогатного материнства, то уж тут не зевай, занимайся бизнесом. И когда дойдет наука до создания биороботов, то как бы сам человек не стал ее жертвой.
Совесть и знание, они так же далеки друг от друга, как Разум и Бог. Какая совестливость может быть в знании, как знание может быть аморальным или моральным? Оно либо есть, либо его нет. Знание есть Разум, воплотивший себя в вещественном мире, потому что, кроме Разума, ничто не мыслит, все, что мыслимо есть Разум. «Все разумное действительно, все действительное – разумно». Разум выше жизни и выше Вселенной. Кто же додумался подходить к Разуму с этической меркой? Разум может быть воплощенным или же чистым, абстрактным, великим и бесстрастным, но Разум не может быть совестливым или бессовестным. Знание, как и Разум, не может быть совестливым или бессовестным, знание и совесть – категории несовместные.
«Теория относительности допускает путешествие в будущее». Только из этого будущего назад во времени вернуться нельзя. Это будущее для человека будет пустым, так как все его содержание осталось в прошлом. Проникнуть в будущее, ничего для него не сделав, пробраться, проползти сквозь «червоточины» пространства-времени, пролежать в анабиозе, отморозив мозги и сердце, - додумалась наука Разума. «Но без прошлого нет и будущего», - это тезис не научный. Для науки будущее есть, оно уже существует, определено, и лишь разворачивает свой сюжет, записанный на электронном диске Разума. Какое будущее без прошлого встретит этих «отморозков»?
Современная наука не исключает и путешествия в прошлое, в любую точку пространства – времени. Выходит так, что мир содержит в себе каждое мгновение прошлого времени и бесконечно его повторяет. В каких-то дебрях мироздания я вечно сплю и вечно бодрствую, вечно пьян и вечно трезв, вечно жив и вечно мертв, вечный ребенок и вечный старик, вечно радуюсь и вечно мучаюсь, чтобы любой путешественник во времени мог застать меня, где и когда бы ни захотел. Где, в каких виртуальных мирах может быть сосредоточена подобная чушь?! Науку это не интересует, она даже не задумывается о столь очевидном абсурде, она решает все в принципе – главное, что есть абстрактная возможность преодолеть пространство и время.
Каждый миг свой одной и той же жизни я проживаю вечно и каждый миг – одновременно, чтобы путешественник во времени мог найти меня в любом месте в любое время, – дьявол не выдумал бы такого ада, какой придумали нам ученые.
«И Бог не может бывшее сделать небывшим», наука же собирается поворотить время вспять, исправить прошлое, пробравшись туда «кротовыми норами», заново пустить ход истории по плану, по регламенту, с учетом исторических «ошибок» человечества. Прошлое – не кинопленка, не электронный диск, что можно тормозить на любом стоп-кадре, прогнать вперед или назад. Прошлое хранится в архивах Страшного Суда и не «естественным» наукам туда соваться. Есть лишь единственный путь исправить прошлое – вернуть его жертвы до Приговора Страшного Суда к полнокровной реальной жизни в новое качество пространства и времени. Для возвращения к жизни нужна живая наука и живое мышление, которые вырвутся из плена механического мышления Разума.
Мы живем на земле до последнего срока –
Страшный Суд нас подымет из спячки,
Живем, как во сне, под гипнозом порока,
Короли, президенты, студенты и прачки.

Мы верим идеям, вождям и пороку,
Верим мы знакам, рекламам, приметам,
Мы верим гадалкам, не верим пророку,
Себя почитая творцами при этом.

«Что будет с понятиями причинности и свободы воли, если мы сможем менять прошлое?» - спрашивают себя ученые. «И Бог не может бывшее сделать небывшим». Спасти прошлое не значит его изменить, а значит – вернуть его жертвы к полнокровной жизни, но это кажется науке более недостижимым чудом, чем менять прошлое по своему произволу, как будто им Что-то позволит тасовать человеческие судьбы, как им захочется.
«Если бы наша Вселенная была хоть чуточку иной, то существа, подобные нам, не могли бы в ней жить». «В нашей солнечной системе зона обитания просто крошечная. Но земля попала в ее пределы! Множество невероятных случайностей сделали возможной жизнь на земле». «Сильный антропоморфный принцип: для развития жизни удивительно подошли характеристики не только солнечной системы, но и характеристики всей Вселенной». «События во Вселенной должны были идти в том именно порядке, который позволил зародиться жизни. Но события Вселенной управлялись балансом фундаментальных природных взаимодействий, слаженность которых должна была быть именно такой, чтобы мы могли существовать». «Измените законы нашей Вселенной лишь на самую малость, и условия для нашего существования пропадут!». «Большинство фундаментальных констант точно настроено на наше существование – малейшее изменение – другая Вселенная, непригодная для жизни». «Количество пространственных изменений также установлено нашим существованием: устойчивые эллиптические орбиты возможны лишь при трех пространственных измерениях». «Законы природы формируют крайне тонко настроенную систему, очень мало что можно изменить в физическом законе без уничтожения жизни». «Наша Вселенная и ее законы сделаны как на заказ по проекту, разработанному специально для нас». – Значит, фундаментальные законы природы, физики, Вселенной уже были «задуманы» так, чтобы дать возможность зародиться жизни, значит жизнь первичнее Разума, Материи, Смерти, Ничто, Небытия и Бытия.
Вот оно, казалось бы, наука докопалась до великих истоков происхождения жизни и человека! До его мессианско-космического назначения! Вся Вселенная задумана так, чтобы в ней родился человек! Вселенная для человека и человек для Вселенной! Вселенная создана для рождения жизни, жизнь – для рождения человека. Человек задуман Кем-то раньше Разума, раньше Материи, раньше Вселенной, Бытия-Небытия. Трудно в таком контексте переоценить значение человека для мироздания. Все для человека, все во имя человека – вот где кроется истинное значение лозунга, расхожего среди людей. У Хаоса отвоеваны уникальные условия зарождения жизни, Бога и человека. Если Вселенная для человека, то кто, как ни человек, способен изменить структуру пространства-времени, подняться до уровня Бога и превзойти Вселенский Разум? «Научись глазами сердца смотреть на таинства Вселенной…».
«Фундаментальные константы физики, будто специально подобраны так, чтобы сделать возможным развитие жизни», - удивилась наука своему открытию. Из этого заключения последовала русская, сильная, версия антропоморфного принципа: Вселенная должна быть такой, чтобы в ней могли возникнуть жизнь и разумные существа. Это высшая цель зарождения Вселенной. Другая Вселенная не имеет вселенского смысла.
Что же вы думаете, наука пришла в восторг, эйфорию от грандиозности своего открытия, от величия цели, открывшейся человечеству?! Ничуть не бывало, наука пошла на попятную, стала искать способы принизить значение жизни и человека.
Западная, слабая, версия антропоморфного принципа: почему же наша Вселенная должна быть исключением? Возможно существование множества Вселенных – Мультивселенная, и где-то, в некоторых из них, должны быть еще разум и жизнь. При всей своей ненависти к случаю западный Разум признает случайность возникновения жизни в огромном разнообразии сочетания физических условий, лишь бы не признавать ее приоритет и первичность, великую цель и возможности человечества, его исключительность. Спасительная множественность, спасительная бесконечность опять приходят на вырочку Разуму и науке: существует бесконечное число логически непротиворечивых Вселенных.
«Точная настройка законов природы может быть объяснена множеством Вселенных». Во множестве Вселенных "точная настройка законов природы", пригодная для жизни, может возникнуть случайно. Мультивселенная – стремление западного Разума уйти от русского, сильного, антропоморфного принципа Вселенной, от великой роли человека в ней, от его космической миссии. Разум в желании объяснить из Себя великий замысел творения не терпит над собой никакой чужеродной силы, никакой высшей мысли, стремится исчерпать собой мироздание, но устремляется лишь в бесконечность и в конечном счете к гибели Вселенной. Бесконечность – безличность, пустота, падение в пропасть, бесцельность, безжизненность, безосновность.
«Вселенная – пузырь в океане других пузырей - Мультивселенная». Пузыри могут сталкиваться, лопаться, делиться и снова расширяться – «вечная инфляция», делать какие угодно глупости, лишь бы пузыри оставались пузырями, лишь бы люди в этих пузырях оставались «водомерками», скользящими по поверхности Бытия, и не помышляли бы становиться людьми. Какой вселенский смысл может быть у пузыря-вселенной?
«Множественность миров: кот действительно является живым и мертвым в двух разных мирах, Вселенных». - Нашла все-таки наука достойное объяснение столь неоднозначному состоянию – быть одновременно живым и мертвым, понятное положительному мышлению. Оказывается, кот, и его хозяин, разумеется, тоже, существуют во многих разных Вселенных одновременно: в одной Вселенной ты жив, в другой – мертв, в третьей ты неудачник, в четвертой – трус, в пятой – герой. Т.е. все возможные состояния системы реализуются с той или иной степенью вероятности. Это у них называется суперпозиция состояний. А где же сам человек, однозначный и настоящий, в какой из множества Вселенных он себя потерял? Какое истинное обличие и суть человека? Тиражирование, множественность, штамп не могут быть явлением сути, проявлением личности, - потуги Разума создать из себя нечто новое приводят лишь к повторению.
Мультивселенная: зачем нужны те Вселенные, которые не воспринимаются человеком? «Существовать, значит быть воспринимаемым». Это относится не только к людям, но и ко Вселенным тоже. Множественность Вселенных, как и внеземных цивилизаций, - это бегство земного человечества от мессианского назначения, подмена качества количеством, невозможность найти свой смысл существования в плоском мире положительных наук.

Найдя зарождение новой жизни
На одной из далеких планет,
Вы по своей судьбе закажите тризны –
Вся история ваша сведена на нет.

Мультивселенная - «перемудрившая глупость жрецов». Жрецов от Разума, жрецов от науки. Плоская мысль, пытаясь расширить свои пределы, раздвигает их в той же плоскости. Она скользит по этой плоскости вдаль, в бесконечность, количество, множество овладевают ею: от Вселенной к Мультивселенной, от конкретной судьбы конкретного человека к его множественному существованию в различных Вселенных, осуществляющему различные варианты его жизненного пути. Судьбу из качественной категории перевели в количественную, измеряя ее варианты математической вероятностью. А то вдруг ползет ученая мысль червяком-паразитом по «червоточинам» пространства-времени в прошлое, которое ушло из пространства-времени хранить себя в Небытие, куда не то, чтобы мысль, фантазия человека не добиралась. И в будущее, которого нет, которое, может быть, еще будет, ей тоже путь не заказан. Человечество не хочет создавать себе будущее, оно хочет прийти на готовое.
Замкнутые времениподобные кривые, которые вновь и вновь возвращаются к собственному началу. «Существование замкнутых в петлю историй частицы подтверждено экспериментом!» Знак Вселенной - восьмерка, лежащая на боку. Как ни плутай в лабиринтах пространства-времени, вернешься к началу, чтобы вновь устремиться к концу. Но кто выдумал этот знак безысходности? - человек, который сам сунул голову в эту петлю.
Чтобы не казаться ограниченным в своем кругозоре, человек расширил его за границы мира, до Мультивселенной. Только человечеству от такой широты кругозора не прибавилось ни цели, ни смысла, ни глубины. Однобокая плоская мысль, она способна лишь бездарно множить миры в замкнутой петле-удавке бесконечного пространства-времени.
Мультивселенная – проклятие Разума, заточившего себя в одиночестве своей природы, в бесконечной круговерти гибели и возрождения. «Дурная бесконечность» без смысла и цели – ничего другого не может одинокий Разум породить из Себя. Страх глубины, в которой водятся черти, заставляет Разум идти вширь, а не вглубь.
Растворить в бесконечности великое предназначение человека – к этому бессознательно стремится наука и осознано стремится Разум, ее Учитель. И только разум, познавший Смерть, способен взломать бесконечность.
Современные ученые обосновывают необходимость представления Вселенной как гиперпространства, внутри которого мы практически неотличимы от «клякс на бумаге». От четырехмерного континуума пространства-времени к десятимерному, которым оперирует теория струн…. Чем больше расширяется Вселенная в ученых умах, тем мельче становится человек. От человека остается один только разум, который сам по себе врывается в параллельные миры, носится по «n»-измерениям Гипервселенной, проникает в «дыры во времени», лезет в «кротовые норы», ползет по «червоточинам». А живого человека человеческий же разум довел до состояния «кляксы на бумаге». Может быть, разум найдет себе более долговечного носителя, например, биоробота? Отчуждение разума человека от самого человека, превращение человека в прислугу, обслуживающего свой разум.
Единая непротиворечивая теория – Грааль науки, – но в то же время – гибель человечества, устремленность в «дурную бесконечность» сингулярностей Небытия. Сингулярности – те области Вселенной, где не действуют законы физики, где бесконечна кривизна пространства-времени, где нет пространства и времени, где бесконечны плотность энергии, температура, где все параметры Вселенной бесконечно малы или бесконечно большие, где проступает, являет себя Ничто, бесформенное, ужасное, темное, гибельное. Как можно преодолеть сингулярность Ничто, не ставя Ничто ни во что? Сингулярность метафизический ужас Разума. Страусиная политическая наука Разума – все объяснить из Себя, закрыть глаза на чуждую природу Материи. Может быть, теория Ничто, а не "Всего", раскроет тайны сингулярностей, сравняет людей с Богами? Может быть, теория тьмы, а не света, откроет людям глаза на истинное положение дел в мироздании?
«Во всей Вселенной была исходная сингулярность, которая продолжает сохраняться и порождает новые сингулярности в центре Черных Дыр», - констатирует наука неутешительные факты вселенского бытия. Это Ничто, Небытие проявляет свою суть – бесформенность, бесконечность, неповиновение физическим законам Разума, нереальность и неестественность.
«Приближается некая важная сингулярность в истории человеческого рода, после которой дела человечества не смогут продолжаться (от 20 до 1000 лет – прогнозный период наступления события). Стремительно развивающаяся сингулярность способна пожрать целые звездные системы». – Наука обреченно поднимает лапки кверху, она и представления не имеет, чем и как можно сдержать кошмарную гибель вселенной и признает свое бессилие перед надвигающейся катастрофой. «Ибо время близко».
Но не познать темную материю тем, кто держит тьму за отсутствие света, кто ничто, небытие воспринимает в буквальном соответствии их названию. Темная материя – не проснувшийся ли Ариман, к которому боится подойти Ормузд? Святая вера ученых в то, что математика правит миром, и даже такие иррациональные бездны, как Черные Дыры, должны быть ей подчинены. Наука и Черные Дыры пытается познать все той же математикой. По-прежнему вихреобразное вращение пространства-времени у горизонта Черной дыры скрывает великую тайну природы сингулярности. Сингулярности – черные дыры в Ничто, где законы физики теряют свою власть, где вступают в права неопределенность, бесформенность, неестественность, нереальность, где кривизна пространства-времени уходит в бесконечность, где теория ложится на бок и судорожно перебирает лапками. Черные Дыры для положительной науки – гравитационные могилы вещества, излучения, информации. Что в Черную Дыру попало, то пропало. По самой своей природе сингулярность не подается познанию.
3-5 моделей Вселенной, разработанные современной наукой, - все они разными путями приводят к гибели Вселенной – вопрос, предрешенный в научных кругах. Зачем Вселенной существовать бесконечно, если может возникнуть другая Вселенная? Как человек должен уйти из жизни, чтобы дать место новому человеку для проявления его существа, которым пополнит себя мироздание, так и Вселенная должна уступить место другой Вселенной, которая проявит новые законы природы. Гибель целой Вселенной уже решена в научных кругах, что уж тут говорить о простом человечестве. Что же это за сущность, которая стремится разнообразить свое существо за счет гибели человека, человечества и целой Вселенной? И что такое человек, человечество и наша Вселенная в структуре всего мироздания? Что сохраняется от них в мироздании или не сохраняется ничего? Кто или Что она, эта сущность: Материя, Разум или их борьба за власть – Воля к власти? Или это тот самый круговорот бытия, в который угодили не только человек, человечество и Вселенная, но и все мироздание из-за борьбы за власть этих сущностей?
Из вечной вражды два начала вселенной
Мир сотворили конечный и тленный.
Увековечен людьми между ними раздор –
Стыд жизни, погибель и тленья позор.

Гибель, гибель, гибель… Незыблем второй закон термодинамики о возрастании энтропии систем. Стремление системы к равновесию хаоса, разложению на составные элементы. Второе начало термодинамики: полная энтропия системы всегда возрастает. Именно поэтому ржавление, старение, гниение, разложение, гибель – универсальная черта всякой жизни. Второе начало незыблемо. Все в мире, вплоть до Вселенной, обречено на старение и умирание. Можно в одном месте уменьшить энтропию, повернуть процесс старения вспять, но где-то в другом месте энтропия возрастет, что-то будет разрушено. Полная энтропия системы всегда возрастает, гибель неизбежна: сделай человека бессмертным, он погибнет вместе с солнечной системой.

Время течет, как вода сквозь песок,
Провалы времени в песках зыбучих.
Каждый новый спирали виток
Человечество корчит в болезнях падучих.

Усталость времени, как металла усталость,
Кровавый наш путь от стрелы до ракеты.
Какой еще путь пройти нам осталось?
Пророчат нам гибель злые кометы.

Идем в никуда, не зная зачем,
Ведь пропасть разверзло под нами Ничто.
И весь этот мир закончит ничем,
Выходит, что каждый погиб ни за что?

Второй закон термодинамики также кладет запрет на обратное течение времени. «Время вспять не повернуть» - нам всегда казалось, что это фундаментальное свойство самого времени, предвечная данность, нечто мистическое, проклятие человечества. Нет, оказывается, все рациональнее, проще, банальнее – второй закон термодинамики: энтропия со временем должна возрастать. Если, к примеру, время попятилось и разбитый бокал вернулся на стол, то это нарушение второго закона термодинамики – энтропия уменьшилась, свершилось чудо. Разбитому бокалу никогда не вернуться на стол и ушедшему человеку никогда не подняться из гроба, второй закон термодинамики гонит время вперед, к хаосу, разрушению, смерти. Энтропия уменьшается по мере перехода к прошлому, поэтому возврата к прошлому не может быть.
Так ли все безнадежно в нашей обреченной Вселенной, все ли законы мироздания подвластны узурпации Разума? Даже утверждения на основе незыблемых физических законов подвергались опровержению. Половинчатые духом тщатся создать «теорию Всего», разгадать замысел Бога. Темная энергия, темная материя говорят нам о том, сколько мало мы знаем! Быть может, именно в «темном» кроется начало нового познания, начало нового мышления? Быть может, оно и выведет человечество из замкнутой петли его истории, быть может, и Черные Дыры не так черны, как их малюют?
Через науку человека Разум познавал себя в природе мироздания, философия порождена единством и борьбой Разума с Материей, поиском смысла жизни, который не нашла до сих пор и отдалилась от него еще дальше. Философ сдал философию рационалистической науке. Бурно развивающаяся современная наука поглотила философию и ее смыслы жизни, философия выродилась в науку, философия науки в науку философии. Разум одержал пиррову победу над Материей и жизнью. Вырождение жизни привело к вырождению философии или вырождение философии к вырождению жизни? В том и другом случае – это грядущее вырождение всего человечества.
Мир устремился бесцельно вперед,
Славит прогресс весь наличный народ,
Тянутся следом шлейфы могил –
Материю Разум навек победил.

Рациональная философия - философия прямого пути. Прямая - кратчайшее расстояние между двумя точками - от рождения до смерти. Философия идет по этому “прямому” пути со времен своего зарождения, с Сократа, Платона и Аристотеля. Она не только не сбилась с пути, но и воплотилась в жизнь, изжив себя без остатка прагматизмом наук, а те немногочисленные тропинки, которые пытались увести философию с “прямого” пути, заросли бурьяном забвения.
Философия – откровение высших сил, философия для избранных, что ни философ, то прорицатель, пророк, познавший замысел Бога. Но не замысел Бога он проповедует, а проповедует замысел высших сил, которыми философ был избран по складу ума, как выбирают коня по зубам.
«Философия сейчас мертва, - говорят ученые, - она не поспевает за современным развитием науки». Наука празднует победу над вечной соперницей в толковании основ мироздания, жизни и смерти. Снимаются с повестки дня раздражающие науку вопросы – бессмертие души и Бога, свобода воли, эсхатология, конечная мессианская цель человечества. Философия гибнет оттого, что погналась за наукой, она захотела стать практически полезной, быть доказательной, обобщенной, понятной всем истиной, она унизилась перед наукой, из ведущего стала ведомой, захотелось вдруг философии, стать академической, как наука, фундаментальной… И Разум подвел фундамент под философию - заковал ее ноги в бетон, подрезал ей крылья и опустил с небес на землю. Наука стала домашней курицей, несущей золотые яйца, философия – мертвым памятником величию прошлой мысли человеческой. Наукообразие делает философию подвластной Разуму, предсказуемой и понятной ему, способной объяснить мировое устройство из Него Самого.
Так некогда великая мысль, исчерпав себя в одной плоскости, плодит свое подобие – повторение, т.е. глупость и скуку.
Современная же философия выродилась в науку, т.е. не стала философией по существу. Философия не может быть наукой – она выражение борьбы двух предвечных начал, духовных чаяний человечества. А где борьба и чаяния, там нет места логике и порядку, там взлеты и падения, предательство и преданность, там возрождение и гибель, там смерть и воскрешение, там самопожертвование и трусость, там поиски себя и бегство от себя, там жизнь и смерть меняются местами. Философия – выражение борьбы, жесткой, непредсказуемой, которой правит произвол, скрытый за видимостью исторических законов развития общества. Победа в этой борьбе не определена ни для одной из сторон и в принципе состояться не может. Придать философии наукообразность можно лишь встав на позицию одной из сторон, уничтожив тем самым самою философию. И стала философия бедной родственницей процветающей науки.
Наука прыгает вперед на одной ноге, называя эти прыжки переходом количества в качество.
Философ начинает свою философию от истоков жизненной правды, но, раболепствуя перед Разумом, изощряясь в доказательствах ее положений, превращает свою философию в мертвую схему, в идеологическую стенобитную машину. Живой философский юмор, насмешник, скептик и анархист, для которого не свята ни одна система, всегда отличит живое от мертвого. Поэтому философу остается только одно – прикрыть свою систему от недоумка-выскочки, от дилетанта-неуча моральным негодованием.
Хотела наука сверхсовременным оружием настрелять побольше возвышенных истин, но настреляла в лесу познания лишь много съедобных истин к потребительскому столу человечества. Нужно отвернуться от себя и перепрыгнуть собственную тень, чтобы оказаться в потустороннем царстве темных истин, где прячутся тайны сверхвозможностей человечества.
Чем больше приобретает наука положительного знания, тем дальше вы уходите от тайны жизни, чем больше совершенствуется механизм мышления, тем труднее подойти к истокам жизни и бытия.
Не ту глубину копает ваша наука: она ищет последние «кирпичики» мироздания, изучает его скелет, не видя души и плоти его.
Каждым могущественным движением человеческой мысли человечество будто вырывается из собственной кожи и рвется куда-то вперед, как одержимое, в геометрической прогрессии ускоряя прогресс. Но что-то главное в человечестве, чуждое порывов и устремленности в никуда, так и осталось в начале исторического пути, у истоков своего бытия. Остановит ли человечество свой стремительный бег, повернет ли назад к своим истокам искать потерянную половину, или уже настолько разогнался прогресс, так переполнен ядерной энергией, что только Большой Взрыв остановит его в исторической тупике.
«Сознание не является чем-то таинственным, т.е. может быть объяснено научно, на языке физики». Разум облекает тайны-невидимки в свои ветхие одежды научных доказательств и объяснений и говорит о их постижении. Но тайна сбросит ученые лохмотья и явит себя в первозданном виде, когда «язык физики» окажется у Разума в положенном месте. «Языком физики» вылизывают Разум.
«Медленно и неохотно ученые осознают неприятный факт: вычислительные мощности – это еще не разум». Медленно и неохотно Разум осознает тот факт, что сознание человека сложнее Разума.
Разум не выпускает мысль человека за свои пределы. Но только там, за пределами Разума, человек сможет понять ограниченность “естественного” существования. Мы – эмбрионы Разума, которым вечно суждено оставаться эмбрионами, если мы не сможем выйти за пределы Разума.
Логика – это ученая дура, из которой можно вывести все что угодно, даже существование ада, в который логика не верит по определению. Ее легко поймать на крючок причинно-следственных связей. Она верит во все, что считается общепризнанным, она по натуре своей бездарна и примитивна, как и все обобщенное.
И разум человека постигнет простоту, непостижимую для Вселенского Разума, тот стержень простоты, на который нанизана вся сложность мироздания. Тайна простоты велика есть, несопоставимая с тайной сложности. Простота как таковая неуловима умом, ее как бы нет, отсутствие сложности, она недоступна сама по себе в своей обнаженной сути, но она – квинтэссенция бытия, простое решение сложных проблем, которые Разум нагромоздил из нежелания постигать простоту Материи.
«В будущем произойдет нечто новое, способное изменить всю структуру квантовой механики», - признают ученые возможность глобального, в своей основе, преобразования мира. Но не тем преобразуется мир, что ученые научатся управлять своенравием микрочастиц, а тем, что через умы и души людские Разум и Материя придут к любви и согласию и придет конец Воли к власти.
Как на темном небе проступает пятнами свет, так Разум высвечивает пятнами знание на черном фоне Небытия. Но сколько ни лепи этих пятен, черный провал Незнания светлее не станет. Чем больше света знания, тем мрачнее глубина Незнания. Осветить Незнание его таинственным внутренним светом, прозрение тьмой доступно разуму человека. "Лоскутное", заплаточное, знание и человечество обращает в "лоскутное одеяло". Озарение тьмой высветит единую цель человечества.

Разум связал спящую Материю своими "естественными" законами физики. Но проникновение Разума даже в спящую Материю пробудило в ней зачатки самосознания и прототипы мышления. Но Разум боится даже спящей Материи, но даже протоментальности на фундаментальном уровне мира боится его наука, боится проявления жизни в "мертвой" природе. А ну как разовьется протоментальность в самобытное мышление, сбросит "мертвая" природа оковы физических законов и чудо станет реальностью, и Всезнание, озаренное тьмой, сделает науку Пресветлого Разума бесполезной. Тогда прощайте ученые советы, зарубежные симпозиумы, звания и диссертации, амбиции и честолюбие! Знание станет доступно всем, а не только прислужникам Разума.
В анимистической фазе миросозерцания человек приписывал себе “всемогущество мыслей”, в религиозной - богам, на которых человек все-таки мог воздействовать. Чем больше крепчал технический интеллект человека, тем беспомощнее он становился перед тайнами жизни и смерти, чем больше абстрагировалась мысль, тем меньше оставалось в ней живой мистической силы.

Если бы атом обладал сознанием, то для него действительностью был бы микромир с его специфическими законами и другие атомы для него были бы единственной реальностью. Ему бы и в “голову” не пришло, что группы атомов создают какие-то молекулы, а молекулы в свою очередь какое-то вещество. В крайнем случае, он воспринимал бы молекулы и вещества, составляющие земную реальность, как научные абстракции, так же как человеку мир идей представляется абстрактным.
Есть в надреальном мире другая реальность, где абстрактное понятие «государство» первее, реальнее своих граждан во крови и плоти его составляющих, идея партии первее и реальнее членов партии, ее выражающих. «Идея есть существо».
Людская масса, толпа, как рой, как стая, как стадо, является «сверхорганизмом», обладает собственным разумом, инстинктом и целью, не зависящими от способностей субъектов его составляющих, внушая их своим членам. «Масса есть существо». Здесь, в этом мире, есть множество сущностей, которые в мире людей выдают себя за абстракции. Они будто люди – благородные, красивые, высокие, низкие, добрые, злые, экспансивные, алчные. Последних значительно больше. Они проникают в людские скопища, массы, натравливая их друг на друга во имя экспансии собственной сути, и люди теряют свой разум, становясь марионетками этих существ. И самой экспансивной, агрессивной и лживой является идея мирового господства под масками либерализма, коммунизма, нацизма.
Идея разрастается, зреет, все больше веря в свою правоту, и рвется к осуществлению. И тут уж не стой у нее на пути! – она истина самая истинная, носитель вселенской правды и справедливости и никто и ничто, помимо нее, не принесет человечеству счастья. Возьми попробуй не пустить ее в мир: не реализованная, не изжитая, она будет томить людские умы и сердца, она отравит сомнением выбранный путь, она будет вечным призраком маячить в сознании человечества. Воплощенная идея смертна, реализуясь в материальном мире, она изживает себя. Но даже реализованная идея, изжитая, пытается вновь навязать себя человечеству, которое не так ее поняло, не увидело ее вечной правды, как будто живые существа в естественном отборе истории человечества дерутся за жизнь и власть над этим человечеством. «Идея есть существо».
Всякая истина, которая мнит себя истиной, хочет быть реализованной. Она зреет где-то в заоблачной сфере, набухает мыслями, чувствами своих приверженцев на земле. Оппонентов идея не слышит: переубеждения даются через кровь и страдания; споры, дебаты, ток-шоу – всего лишь способ «выпустить пар».
«Философ – отшельник по инстинкту». Вот эти отшельники и наплодили философий, отчужденных от жизни. Какую философию ни возьми – в ней нет человека, человек – орудие, средство в борьбе идей, философия оперирует не отдельным живым человеком, она оперирует массами. «Когда идея овладевает массами, она становится реальной силой». Понимал ли автор этих слов их буквальность или принимал за метафору? Слишком многое, что мы говорим как метафору, проявляет себя в этой жизни в буквальном значении.
Кровавые мрачные мертвые истины кровью заливали землю, доказывая друг другу свою истинность и превосходство. Неизмеримо больше было пролито слез в истории человечества, чем рассыпано смеха. Когда же к людям придут живые истины, которые живут сами по себе, которым не надо доказывать свою истинность и превосходство? Когда же у людей будут слезы сквозь смех, а не смех сквозь слезы? Или мертвые истины навсегда овладели человечеством? Мертвые истины так и лезут, так и прут в людские массы, живые истины людей не ищут, себя не навязывают. Каждый живой человек должен сам найти свою истину, тогда и истина найдет человека.
Мы истину ищем в прогрессе и в небе.
А истина, может, в простом ржаном хлебе?
Мы в этом вопросе всегда на мели.
А истина, может, в дорожной пыли́?

Я хочу дать вам глаза, вам, слепые, которые мнят себя зрячими. Свет ослепил ваше зрение, глаза отвыкли от тьмы. Ищите зрение, которое провидит тьму.
Но с появлением света исчезает тьма, поэтому Свет со своей логической колокольни уверенно утверждает, что тьмы нет, она не существует сама по себе, что тьма - это лишь отсутствие света. Светлая истина только и делает, что высвечивает самое себя, занимается исключительно собственной персоной, Свет, Сиятельное Существо, позволяет людям лицезреть лишь самого себя, свои светлые истины и предметы, на которые он проливает свою благодать. Но тьму, основу материального мира, саму его суть, свет изгоняет с глаз человека: «с глаз долой - из сердца вон».
Через жертвы, муки и кровь
Мысль человека проникла во тьму.
Глубокую мысль убить эту вновь
Вы рьяно стремитесь – зачем, почему?

Свет Разума скользит по поверхности мироздания, но думает, что проник его глубину. Как солнечный свет не проникает глубину океана, так свет познания скользит по поверхности мира. В глубинах мира царствует тьма. Жизнь вышла из глубины океана, значит, есть что-то темное в основании жизни. Свет – поверхность океана познания, тьма – его глубина. Слить воедино свет и тьму доступно разуму человека, тогда мир заиграет новыми переливами светотеней, вновь оживут, воплотятся тени, поглощенные тьмой. Когда свет признает тьму не как отсутствие света, а как нечто по себе существующее, тогда, может быть, жизнь обретет полноту бытия и невозможное станет возможным.
Для науки Ничто не может быть нечто, тем более истиной. Темная истина прячется от науки за «горизонтом событий». Нет возврата положительной мысли из-за горизонта Ничто, как свет не может вернуться из Черной Дыры. Темная истина – это абсурд по определению Светлого Разума, истина может быть только светлой. Если истина темная и не хочет человеку открыться, значит, она таит в себе что-то злое и, значит она – не истина. Но виновата ли темная истина в том, что Разум научил человека видеть лишь светлые истины?
Разум кормит с руки «разбавленными» истинами голодный мозг человека, аккуратно дозируя их потребление. С развитием технического прогресса доза постепенно возрастает, но количество не переходит в качество и Разум кормит мозг человека по сути одно и той же пресной пищей. Сила ума человека измеряется не количественно, тем объемом разумных истин, который может уместиться в его голове, а способностью видеть качественно другие истины, которые Разум не знает или скрывает от человечества.
Если тьма ненавидит, то свет равнодушен. В равнодушии общая гибель, не в ненависти тьмы.
Бывают светлые истины с красотой и простотой продажных блондинок. Красота и простота еще далеко не критерий истины. Никто пока еще не видел, как выглядят темные истины, может быть, об их красоте говорить не придется.
Восстание темных истин против диктатуры Пресветлого Разума. Взаимопонимание, взаимопроникновение и взаимоуважение темных и светлых истин помогут избежать революций, мести темных истин за свою отверженность.
Испокон веков и поныне люди борются с темными силами зла, но прозрение светом еще более ослепляет сознание, отвращает человека от темных глубин его естества.
Темная сторона отрицательной мысли была видна человеку, сейчас она спрятана от него, как обратная сторона печальной луны. В современном рационально–цивилизованном обществе просто отпала необходимость в запретах инакомыслия и поисках истины, потому как человек уже не способен инако мыслить, и птица-истина улетела из души человека в поднебесные выси, довольство и потребление, синица в руках, – не лучшие стимулы к поиску последней истины, журавля в заоблачных далях.
Без журавля в высоком небе
Россия беспомощней мертвой синицы.
О насущном духовном хлебе
Молят Бога души-птицы.

Земная синица гадит нам в душу,
Журавль все выше, не виден уж в небе.
Впустили мы в сердце мохнатую стужу,
О едином печемся насущном хлебе.

За назойливым глазом познающего стоит навязчивость Воли к власти. Охотники за истинами, они подстреленные истины, общипанные и выпотрошенные, как куропатки, под собственным соусом подают на стол Воли к власти. Познанная истина перестает быть истиной – ее извращает обобществление. Потому и прячутся от познающего вещи в себя.
Все новые орудия познания изобретают охотники за истинами. Но никаким огромным коллайдерам не дадутся темные истины. Не познающих завоевателей ждут они, «вещи в себе», воле к справедливости откроются темные истины.
К зернам всегда подмешаны плевелы и сорная трава вырастает среди злаков. Пустое прикрывает себя чужим содержанием, пустоцвет скрывается за цветами. Как может бездарное, бесплодное, ложное на истинном образе строить гримасу своего лжеучения? Оно когтями, присосками цепляется к жизни, облагороженной людьми одаренными. Оно, как саранча, пожирает живые всходы души, оставляя после себя разорение и пустоту.
Так, может быть, истина не достаточно истинна и благородна? Ведь золото не подвержено искажению химическими реакциями. Золото всегда остается золотом, его нельзя получить из других веществ и нельзя сделать другим веществом. Может быть, «золотая» истина еще не открылась людям?
Живая истина не хочет жертв, ей не нужны костры инквизиции. Страданием великомученик навязывает истину сострадающим. Живая истина не опустится до навязывания себя человеку.
Живые истины ходят тихо, в них нет экспансии мертвых идей, они не навязывают себя человеку, они самодостаточны и не хотят доказывать свою правоту. Но могут ли тихие мысли управлять сумасшедшим миром? Для этого мир нужно сделать умным, как эти мысли.
Живая истина боится открыться массам в отличие от истин идеологических, те так и прут, так и лезут в массы, чтобы сделать массы орудием своей реализации и столкнуть массы с массами в кровавой резне революций и войн. “Идея становится реальной силой, когда овладевает массами”. Экспансивность истины – верный признак ее неистинности. Если либерально-демократическая идеология насаждается по всему миру индустриально развитыми странами, значит, человечеству от этой “истины” ждать беды. Если сейчас эта “истина” видится как высшее достижение общества, то долго ли, скоро ли, она вывернет наизнанку скрытую сущность и будет являть собой величайшую опасность для человечества.
Истина боится, что люди подрежут ей крылья и сделают практически полезной домашней курицей, несущей “золотые яйца”.
“Истина” позитивного мышления экспансивна, нетерпима, навязчива. Последняя истина, как свет далекой звезды, не опуститься до навязывания себя человеку, человек сам должен найти ее и принять.
Озарение имеет своим истоком таинственную тень бытия – небытие. Озарение из тьмы – откровение истины бытия приходит тому, кто не боится мышления парадоксами и противоречий в основаниях мысли. Озарение имеет своим истоком “потаенную темноту”, прозрение является там, где сталкиваются разные планы бытия – жизни и смерти, Разума и Материи.
Озарённый таинственным светом,
Тёмным светом Небытия.

То рабское, низменное, что сидит в человеке, во внешнем мире наводит чудовищное. Отчуждение человеческой деятельности от самого человека наводит нечто высшее над человеком. Его существование невидимо для человека, оно прячет себя в обыденной жизни, его как бы нет, но оно существует, оно – существо, оно надреально, оно виртуально, нечто чуждое человеку, наведенное самим человеком.
Общественное мнение вырабатывает то общее, что правит обществом и по видимости не существует. Люди общее принимают за абстракцию. Общее – реальность, существующая на земле. За мертвой абстракцией скрывается жуткое, фальшивое, лживое. Общее воюет с Общим, Воля к власти движет всяким Общим.
Жизнь человека не стоит гроша, когда на арену борьбы за мировое господство выходят запредельные сущности.
Множественность волит как единое существо, рожденное из массы, толпы единым порывом, единой идеей, стремлением, злобой. Не стой на пути у такого чудовища – собьет, растопчет, раздавит.
Общее вам не абстракция, Общее вам – существо,
Хоть глазом его не видишь и не содержит оно вещество.
Вы сами рождаете Общее, оно правит вами,
Строит в шеренги, ряды и сталкивает лбами.

Всё во благо идеи, всё во имя Общего,
Жаль, что не можем увидеть святые мощи его.
Молись тем идолам, которым молятся все,
Иначе Общее распнёт тебя на кресте.

Человек – орудие, средство в борьбе идеалов Общего,
Смотрят массы в рот рулевого–кормчего.
Призрак Общего в массе становится зримым –
Он виден в деянье, толпою творимом.

Зависть, ненависть, скрытая радость неудачам ближнего – это отражение в кривом зеркале Небытия общечеловеческого единства, общности происхождения рода человеческого из мест весьма отдаленных от святости и благолепия, скрытой и открытой вражды “черного” Общего “низкого” происхождения к Общему “белой кости”.
Люди Общее принимают за абстракцию ума, в то время как эти чудища реальнее живых людей: забивают им мозги своей идеологией, посылают их на смерть во имя Воли к власти. Гибнут люди, члены Общего, Общее бессмертно – мертвое не умирает. Общее - надреальное, сюрреалистическое, чудовище, которое прикидывается несуществующим. Воля к власти породила их, этих чудовищ: мой человек во мне – это средство, Я – цель и цель моя – власть.
Человек не чувствует себя из-за множества себе подобных, он, как муравей, чувствует только множество, но и без этого множества человек не может себя осознать. Научись осознавать себя во множестве себе подобных, тогда и «многое множество» осознает себя.
Оно правит людьми и зависит от них. Когда люди начинают подозревать, что ими правит нечто нечеловеческое, оно начинает вещать о правах человека, свободе слова и демократии, оставаясь по сути тем же самым чудовищем, для которого люди – сырье. Когда всякий демократ, либерал, правозащитник, националист, коммунист, проповедник, политик, поборник морали и казнокрад станет личностью, тогда чудовища Общего утратят власть над людьми. Но столь далекая перспектива человеку стать Человеком этих чудовищ пока не пугает.
Случай, зло, смерть выхватывают людей из человечества, как хищники выхватывают из стада животных, а человечество пасется дальше, как стадо животных, не замечая потери.
Слабые объединяются, чтобы бороться с сильным. Единство из единиц – это уже нечто несводимое на составляющие его единицы, это самостоятельная сила, вершащая судьбы своих единиц, ожившее «общее», воплощенная абстракция суммы.
Власть Общего – безответственная множественность нужна человеку, чтобы затеряться в толпе. В толпе нет ответственности элементов ее составляющих, вся ответственность лежит на том Общем, которому служит толпа, подобно тому, как идея, партия, государство берут на себя ответственность за преступления, совершенные во имя их интересов. А так как на идею, партию, государство уголовного дела не заведешь, то и ответственности нет никакой, ни за что, ни перед кем, всеобщая тотальная безответственность.
Общее суду и закону не подлежит,
Его лишь в плане моральном осуждать надлежит.
Потому в революциях, войнах не бывает преступников,
К ним причисляют лишь вероотступников.

Человек смертный – элемент бессмертного рода,
Так распорядились Бог и природа.
Высшее Общее определяет общие стремления,
Вы, люди, в Общем – низшие явления.

Общее вынуждает приспосабливаться к нему потерей собственной сути.
Будь, «как все»; думай, «как все»; делай, «как все»; молись тем идолам, которым молятся все, - так повелевает Общее человеку, так человек сливается с Общим, становится «как все», т. е. никем. Безответственная множественность нужна человечеству, чтобы затеряться в толпе внеземных цивилизаций, – вот к чему бессознательно стремится все человечество, вылавливая сигналы космического далеко.
Убивший одного человека – преступник, убивший миллионы – вождь, герой, полководец, завоеватель, император, генеральный секретарь, президент, - мысль не нова, но до настоящего цивилизованного времени остается, к сожалению, актуальной. Почему, когда дело касается жизненных интересов Общего – племени, княжества, государства, идеи, партии, клана, “семьи”, – индивидуальное вместе с его моральными ценностями отходит на задний план, сводится на нет, до нуля? Часто народ гордится великими преступлениями, совершенными против него же. «И сказал Господь Каину: где Авель, брат твой?» «Первый умерший человек на земле, умер насильственной смертью». «И сказал ему (Каину) Господь: за то всякому, кто убьет Каина, отомстится всемеро», - так Бог расплодил убийц по земле, семя Каина.
Жизнь человека не стоит гроша, когда на первый план выходят интересы Общего. Казалось бы, незыблемые моральные принципы “не укради, не убий…” и т.д., перед Общим становятся тенью, Общее принимает на себя все преступления человека и “нравственный закон внутри нас” отходит на задний план. Человек смертен, Общее – бессмертно, мертвое не умирает, по крайней мере, не уходит бесследно, как человек исчезает из пространства и времени, остается где-то в метаисторическом прошлом и жаждет реванша.
Общее идет войной на другое Общее – племя на племя, государство на государство, партия на партию, нация на нацию, религия на религию, философия на философию, идея идеи норовит глаза выклевать. Дерутся идеи, а льется живая кровь человеческая. Безликое чудовище Общее походя глотает заживо индивидуальные тела и души людей. Чем шире, огромнее Общее, тем незаметнее, ничтожнее отдельно взятый индивидуум, тем оно ненасытнее. Чем станет тогда индивидуум, когда Общее разрастется до мирового масштаба?
Самые страшные из этих чудовищ – идеи мирового господства под масками мирового братства крестьян и рабочих – с одной стороны, абсолютные ценности прогресса, цивилизации, “демократии”, “либерализма” – c другой. И здесь, и там один и тот же фальшивый лозунг – “все во имя человека, все для блага человека”. Но человек, индивидуальный ум, его сознание, душа и талант оказываются лишь орудием борьбы Общего с Общим. Люди – молекулы, “клетки”, из которых слагается организм Общего. Пусть клетки отмирают и гибнут – ведь это общий закон биологии, лишь бы организм продолжал существовать и бороться за свои интересы. Общее считает индивидуальное, как человек считает поголовье скота. Экспансия – комплекс неполноценности Общего, слабость, страх, уничтожить другое Общее, сделать собой, пока другое Общее не уничтожило его, война всех против всех. Экспансия – атрибут, неотъемлемое свойство Общего.
Когда Общее подступает к горлу другого Общего,
Когда порывы и призывы – кончи его!
Когда брат идет на брата, сын идёт на отца,
Когда братоубийственной бойне не видно конца,

Когда идея прёт на идею, вера на веру,
Когда к ликам святым причисляют химеру,
Когда партия на партию, нация на нацию,
Когда возносят к небу идей профанацию,

Когда клан на клан и племя на племя,
Когда брошено в почву вражды проросшее семя,
Тогда жизнь единицы не стоит гроша,
Вьюга смерти метёт, мёртвых прах вороша.

Индивидуальное в пространстве и времени, Общее – существо вневременное, метафизическое, которое царит на земле, в реальном действительном мире, как будто ОНО живое существо во плоти. В массовой психологии воочию проявляется Общее, призрак становится реальным, отчетливо видимым. Насколько бы ни был человек индивидуален, в массе он лишь частичка того существа. В массе человек забывает о своем существе, он охвачен эйфорией принадлежности к Общему, он готов во имя Общего убивать и отдать свою жизнь. Массовая психология – пример поглощения частного Общим. Масса – это не сборище людей, это существо.
Масса – обобщенное существо, действительное, диктующее и действующее. Масса – тяжкое испытание человеческой личности. Масса – слепой, бесформенной зверь, которому нужен вожак. Но как одухотворяется, как облагораживается масса, на какие подвиги и самопожертвования она готова, когда стоит пред ней благородная цель!
Кто знает, может быть, и мы, люди, всего лишь низшие явления, из междоусобной борьбы которых исходит высшее Общее, всех нас ассимилирующее, поглощающее, и будет ли нам, переваренным в его “кишках” в еще более низкое, дело до того, осуществит ли это Высшее наши стремления или нет, в высшем размере или низшем, если самих нас не будет ни в высшем размере, ни в низшем?
Воспроизводство человека во имя воспроизводства прогрессивного человечества. “Бессмертное” человечество употребляет смертного человека в свое прогрессивное чрево; бесконечная сумма вбирает в себя конечную единицу, индивидуальное единичное поглощается Общим, идея рода человеческого выше самого человека.
Тащит слишком много от Общего человек. Общее всю свою тяжесть сложило на человека, давит его своей общей тяжестью. Тащит человек на себе чужую собственность, которая ему не принадлежит.
«Работай, учись и живи для народа»,
В служении массе человека природа.
В служении обществу силы утрой,
На пафос общественный сердце настрой.

Существовать во внешнем мире, значит быть воспринимаемым. Значит, редко какой человек на земле существует своим существом. Какой человек может сказать: меня понимают и воспринимают таким, как я есть сам по себе? Пропастью разделены миры человеческие и только в своем истинном мире человек существует своим существом до тех пор, пока внешний мир не проникнет в существо человека. Человек надевает маску, чтобы защитить свой внутренний мир от посягательств на его исключительность. И становятся хозяевами на земле не люди, а маски. Маски играют людей на подмостках жизни, заключают политический договор, дают пресс-конференции, участвуют в дипломатических раундах, сидят на званных обедах. Копия людей, подобия, клоны.
Снятся мне люди с лицами стертыми
Яви на грани и сна на краю.
Бродят по дому слепыми и мертвыми,
Я себя среди них без лица узнаю.

Общее – количество, конкретное – качество: количество поглощает качество. Т.к. Общее есть порождение Разума и Материи, то и главной чертой его является воля к власти. Общее идет войной на Общее; конкретное, реальное, живое – орудие борьбы Общего с Общим. Конкретное гибнет, Общее остается – мертвое не умирает, пока его не пожрет другое Общее. Так Разум и Материя расплодили на земле чудовищ, которые пожирают друг друга. Люди, не поддавайтесь обобщениям, не растворяйтесь в Общем, храните себя, свое качество! Не позволяйте этим чудовищам править миром!
Гипостазирование абстракций в активно действующих чудовищ и мыслящих сами себя. Не «сон разума рождает чудовищ», активность Разума порождает их.
«Человек – общественное животное», - так рассуждает молох абстракции. Животные тоже в большинстве своем стадные. Значит, по-настоящему существует на земле только Общее, т.е. стадо, индивидуум смертен, Общее бессмертно. Уже сколько баранов извели на мясо и шерсть, а стада до сих пор на лугах пасутся. Значит, ему же во благо, должен Разум абстрагировать человека от его индивидуальности, от него самого, от частного к общему, от самомнения и самолюбия, от комплекса неполноценности и от амбиций, от разочарований и надежд к единому монолитному Общему. Разве это не бессмертие, сделать всех людей одинаковыми? – умирает один человек, ему на смену приходит точно такой же. Но конечная цель Разума: абстрагировать все нации до единого земного человечества, национальные границы мешают прогрессу и рынку. Абстрагировать все народы в Единое Государство, где каждый будет знать свое место, как послушная деталь в безотказно работающем механизме, и, как простой винтик, не будет завидовать ведущей детали. Все детали будут равны каждая в исполнении своей функции и получении своей доли смазки. Не в том ли мечта человечества о справедливости и равноправии?!
Безличное Общее в нас стремится всех уподобить себе: уподобить себе другое Общее, пока другое Общее не уподобило его себе. Цивилизованное Общее – самое экспансивное Общее, самоуверенное в своей правоте.
Западное цивилизованное Общее – самое трусливое Общее: ни одно Общее не стремится с подобной неудержимостью сделать собою весь мир. Ксенофобия рождает страх, страх рождает агрессию. Одно Общее стремится поглотить и переварить в себя другое Общее – пожирающие друг друга чудовища. Народы, массы – лишь средство, орудие Общего в борьбе за Мировое Господство. Только Целое, народ, состоящий из личностей, остановит подобную некрофагию.
Природа Разума в борьбе за власть стремится целенаправленно опредметить сущее, оторвать от внутреннего мира бытия, сделать исчисляемой единицей в общей сумме внешних предметов, без души, без качества, без характера. Во внешнем мире человек – потребляющая единица, употребленная в свою очередь государством, обществом, общей суммой таких единиц. Вырванный из себя человек становится исчисленной единицей, предметом внешнего мира. Он уже по сути не человек, а предмет, единица, которую можно вычитать и складывать.
Объективность – недостаток личной воли. Человечество свое бессилие прячет за объективными законами развития общества. Но объективные законы общественного развития означают не что иное, как некая высшая сила лепит общество по своему образу и подобию, не спрашивая человечество, и свернуть с этой дороги нельзя, воля человека ничто, если направлена против объектных законов истории. Человечество возгордилось тем, что открыло эти законы, вместо того, чтобы почувствовать ужас от рабской доли, отведенной ему высшими силами, и невозможности строить свою судьбу и создавать себя по образу и подобию человеческому. Объективность сгоняет людей в стада. Объективно человек говорит от имени Самого Разума – Самой Объективности, личное мнение человека – ничто на фоне объективных суждений. Мыслить объективно, значит думать, как все. Объективность гипнотизирует человека. Объективность – границы мышления, предначертанные Разумом, частокол из догм и объективных истин.
Объективность – Разума данность, это стена,
Даль перспективы за ней не видна.
Объективность – безличное слово,
Безличного мира святая основа.

Объективность – невидимый колпак над мышлением человечества. Под ним логично и ясно мыслится, он пропускает свет Разума и не пропускает темные мысли. Он невидим, этот колпак, но высота полета мысли ограничена колпаком объективности.
Объективность лежит на пути к возрождению личности. Высшие ценности обесценивают человека. Общечеловеческие ценности выше самого человека.
Объективность лежит на пути человечества к общечеловеческой цели.
Самоочевидности – это щупальцы объективности. Объективность – это когда на всех одно зрение, когда иллюзия проникает сознание настолько, что становится объективной реальностью. Все видят одно и то же, «одно и то же» наблюдает за всеми, чтобы никто не смел увидеть другое. Все видят «одно и то же», но ничего не видят по сути, потому что «одно и то же» не имеет сути. Щупальцы объективности всосались в мозги каждого человека и объективность выдают за действительность. Объективность – это вам не осьминог, это тысячи-, миллиононог, у нее на всех щупалец хватит. Мало почувствовать на своих мозгах щупальцы, надо еще суметь их вырвать, но не вместе с мозгами.
Объективность науки, объективность суждений, объективность поступков, объективность решений… Это магическое слово “объективность”! Человек объективность путает с правдой, ссылаясь на объективность, человек хочет сказать, что он выступает от имени Разума, высшего критерия адекватности мышления объективной действительности, не допускающего вмешательства в его сферу деятельности личного мнения.
Объективностью Разум старается подчеркнуть, что его мир не зависит от человека, что человек не конструктор объективной действительности, а так себе, ее содержимое. И человек с готовностью принимает такое положение дел, он не может поверить, что объективность может зависеть от его мнения и желания. Человек боится даже самому себе признаться в необъективности.
Объективность – логическое оружие Разума, которым Он отвоевывает себе идеологическое пространство, способ превращения человека из субъекта в объект. Ибо сказано: «Буква убивает, а дух животворит».
Внушаемое, как кукушка, откладывает свои яйца в чужих головах. Прожорливые мысли-идеи, вылупившись из яйца, выбрасывают из головы ее родные личные мысли, но голова не замечает подмены, как не замечает ее несчастная птица, и раскармливает внушаемых паразитов до таких чудовищных размеров, что они заполняют собой все ментальное пространство обманутой головы. Добравшись до сердца, паразиты-идеи съедают нутро человека. И остается от человека какое-то существо, одержимое внушенными паразитами, без ума и без сердца. Люди, берегите свои живые личные мысли, берегитесь вживляемых вам паразитов! «Внушенные мысли» под маской вашего лица проходят face-контроль вашего сознания.
С внешней ли общественной стороны проникает Разум в сознание человека или в каждом человеке Разум рождается заново и откладывает в нем свои «яйца» с убеждениями-паразитами?
Не надо быть Чарльзом Дарвином, чтобы видеть происхождение человека из обезьяны. Отрекаясь от своего “низменного” происхождения, человечество не уходит от него, а впадает в еще большую зависимость от вечно обезьяньего в своей основе, увековечивает свое ничтожество. Отрекаясь от глубины “падения”, человечество навсегда останется в этой “яме”. Взойдет над человечеством вместо солнца свободы и встанет в зенит оскаленная злорадным смехом обезьяны мохнатая рожа.
Вечно обезьянье в человечьей душе. Самый весомый логический довод человека из обезьяны: «так все» делают, думают, знают и верят. «Быть, как все», чтобы было «все, как у людей», спрятаться за общественным мнением, утонуть в обезьяньем стаде. «Все» - это критерий истины, это сила и мощь, это стена, «все» всегда правы, «все» шагают в ногу всегда, не может один идти в ногу, а «все» путать шаг. «Все» - здесь хранит себя существо Обезьяны. Суть человека рождается в одиночестве, человек одинок по своей природе, стадность ему навязана Обезьяной.
Нравственность, мораль, общественное мнение – «добрая совесть» безличного стада. Презирая «добрую совесть» человеческого стада, «дурная совесть» человеческого Я становится ее вождем. И рвется потусторонняя связь людей, которая называется “совесть”, где все люди являют собой единый живой цельный органический образ. Личная совесть скажет, Я, и отвергнет «дурную совесть» вождей, когда добрая совесть общества сложится из личных совестей всех людей, его составляющих.
Одинокая совесть, ты в этом мире, как путник, заблудившийся в незнакомом лесу. Единая обобщенная совесть – хозяин этого леса. Но не иди ему навстречу, он задушит тебя своими объятиями. Одинокая совесть, твой удел – одиночество, храни одинокую надежду, что оживет когда-нибудь мертвый лес.
Человек способен преобразовывать метафизику силой мысли и своего существа. Когда индивидуальное, единичное оформляется, получает свой образ, тогда оживает и Общее, преображается изнутри. «От ценности единиц зависит значение суммы».

Свобода – это свобода выбора между добром и злом: так определили вы сущность свободы, сами не зная, что добро и что зло. А так как добро и зло часто переходят друг в друга, меняя свой облик на противоположный, то и нет у вас никакой свободы. «Осознанная необходимость» - все-таки ваша свобода, «так надо», «ты должен». Необходимость – это судьба, над которой не властны люди. Истинная свобода человека во «все возможно», прошлое и настоящее зло обратить в добро великого будущего.
«Ты должен!» - приказывают человеку Судьба, Необходимость и Невозможность. Свобода – «осознанная необходимость» – так Необходимость навязывает себя человеку. «От судьбы не уйдешь» - так Судьба запугивает человека. «Согласного судьба ведет, несогласного – тащит».
Судьба протянула мне руку,
Сказала: пойдем со мной.
Принял я крестную муку
В компании «теплой» такой.

«Предвечные законы природы, самоочевидные истины» - так Невозможное зомбирует мышление человека. Так Судьба, Необходимость и Невозможность подменили собой языческих идолов в цивилизованных странах. Не может жить на земле человек, не поклоняясь идолам. Для ученых и святош они больше, чем боги. Истинная свобода со своим «все возможно» для них злейший враг. Она ограничит их власть над миром. Они больше не наместники на земле Разума и Бога.
Невозможное снимает с человека ответственность, необходимость борьбы, успокаивает, смиряет, поэтому человек зачастую и возможное выдает за невозможное. Свобода - это осознанная необходимость, - сказало себе человечество и смирилось со своей ролью подопытного существа под стеклянным колпаком мироздания, так называемым небесным сводом.
Свобода человека в мире, отчужденном от человека, - свобода в рамках дозволенного Хозяином мира сего. Иллюзию свободы и прав человека человек принимает за истину. Доныне не знает человек, что такое истина и что такое свобода.
Судьба или Случай давлеют над нами?
Нас заперли в клетку законы природы,
Мы смерти грядущей в пасть идем сами…
Да все это рабство вместо свободы!

В тумане лжи все видят одинаково – они видят туман. В тумане лжи все мысли серые, слепые, хилые, чахоточные. Легко потеряться в беспроглядной серости тумана лжи. В холодном тумане стынет сознание. В тумане лжи все дороги ложные.
Воля к власти очень часто совращает Независимость, восторженно-наивную доверчивую дурочку. Независимость льет кровь за свободу и суверенитет, а Воля к власти лишь меняет хозяев Независимости.
Личная воля человека делает его свободным, Воля к власти делает его рабом. Даже находясь на вершине власти, человек остается рабом Воли к власти.
Слишком тяжела свобода для человека, он и не знает, что это такое, поэтому и кричит о ней с каждой трибуны. Птица, вылупившаяся в клетке, никогда не знавшая неба, думает, что она на свободе, - сытно, тепло и уютно. В клетке царствует Воля к власти, в клетке нет места свободе, ей здесь слишком тесно. Но Воля к власти изощряется создать видимость свободы, чтобы потрафить самолюбию человека, пока он не понял, что обитает в клетке.
Атомной бомбы ожоги на теле,
Душу сжигают разврата бордели,
Рвут тишину разрывы снарядов,
Кошмар нищеты и роскошь нарядов.

Из недр бытия под знаком свободы
Вместо руды пустые породы
Навалом в душе громоздим.
Какой же мы мир на Земле создадим?

Мир страшен бессмыслием круговращения,
Бессмыслием гибели и возвращения.
Как оказался он в той карусели?
Призраки мы или живы доселе?

Человек – самое несвободное и безвольное существо на земле, сколько бы ни был он в том противоположного мнения: животное свободно в своих инстинктах; стремления, надежды и мечты человека разбиваются об устои Общества. Он сам создал для себя эту клетку – «общественная воля», «общественный интерес». Отчужденные от каждого человека личные воли слили единую волю Общества. И общественная воля стала править личной волей и подавлять ее. Ты можешь поставить над собой волю свою как закон, когда закон общественной воли совпадет с твоим личным законом, когда Общество будут складывать личности, тогда личная воля будет равнозначна общественной воле.
Свобода, понимаемая рационально как свобода выбора между актуальными эвфемизмами добра и зла, но не экзистенциально – «всё возможно», там не рождается новое содержание Бытия, жизнь идёт по проторённым дорогам Мирового Разума к неминуемой гибели, как это видят немногие из людей, которых Ангел смерти наделил “вторым зрением” и Разум не смог удержать в своей власти.
Ангел смерти усыпан очами,
К нам прилетает он часто ночами
И вещие сны насылает на нас –
Знает Смерть то, что не видит наш глаз.

Буриданов осел умер от голода между двумя одинаковыми вязанками сена, человечество мечется между двумя равными по силе полюсами Вселенной, не в состоянии сделать свой выбор. Оно погибнет, разорванное между двумя полюсами, или притянутое к одному из них, если не сумеет синтезировать новое мышление из энергии этого поля.
Наше мышление – шаткий настил из ветхих идей над пропастью Небытия. Приходит время, когда под разумом и моралью вдруг разверзается эта пропасть и все незыблемые ценности оказываются слишком относительными. Разум дарует личности суррогат свободы, пародию на свободу истинную – право голоса петь с чужого голоса, который сливается в один общий шум и гам, галдеж, голос, который отзывается на обещания кандидатов, выдрессированный средствами массовой информации: “избиратель, подай голос!”. Превознесение демократических свобод - отсутствие у людей представлений об истинной свободе и значении человека, об общечеловеческой цели.
Совесть мешает духу совершать великие деяния. Дух без чистой совести становится нечистым духом.
Свобода человека во “все возможно”, когда из слияния двух несвобод, земной и небесной, родится такая свобода, о которой человек не мечтал.

Условное – свобода выбора страшит раба сильнее рабства. Условное плывет, перерождается, меняет облик - зыбкая почва под ногами раба. Всякое условное диктует обществу свои условия: сделать его безусловным, абсолютным для всех. Враждующие стороны условного мира спаять в единый жизненный Абсолют – такое условие все мироздание ставит тебе, человечество.
Субъект веры должен быть всемогущим, всеведающим, абсолютным. Только такому Субъекту «верующий» может вручить свою судьбу, ответственность и свободу, на меньшее он не согласен.
Всемогущество Бога стоит на пути человечества к общечеловеческой цели.
Возвеличивая субъект своей веры, верующий возвышает себя. У верующего наоборот: все преходящее – это только подобие, образ божий, подобие божие, человекоподобие. Все преходящее приходит лишь для того, чтобы оправдать бытие непреходящего.
Так восставал я против принижения человека всесильным Богом, пока не понял главного – Бог сам ждет помощи от человека. Только истинная вера во всесилие Бога вместе с человеком сделает человека Человеком.
Всесилие Бога лежит на пути человечества ко «все возможно».
Массовый человек ищет не себя, а того, кому вручить свою свободу и волю, - хоть Богу, хоть «Смирителю», хоть вождю, хоть лидеру, хоть Разуму, хоть закону. Превознося своего кумира, люди считают, что превозносят себя вместе с ним, не замечая того, что процесс идет в обратную сторону: чем выше идол, тем ниже толпа.
Человек потерял свою тайну – обратную сторону.
Со-бытие: в событии являет себя бытие и бытие пополняет себя событием. Люди научились из недостаточного делать событие и протаскивать его в бытие. От недостаточного бытие становится пустотой.
Человек ждет помощи от Бога, Бог ждет помощи от человека. Всесилие Бога выдумала ваша слабость. Бог не есть абсолют, абсолютное холодно, мертво, бездушно и безлично, Бог не есть безусловное, Бог обусловлен существованием мира и человека. Бог творит человека, человек творит Бога.
Слабость прикрывается всесилием Бога, всесилие Бога служит человеку оправданием его слабости. «На том свете угольками» воздастся человеку за смирение и покорность, за его веру во всесилие Бога. Всесилие Бога обессиливает человека, лишает его собственной воли. Если бы единую волю всего человечества сложить с волей Бога, какую запредельную силу имел бы такой союз! Ибо сказано: «И нитка, втрое скрученная, не скоро порвется». Но нет у человечества единой цели, нет и единой воли, по сути и человечества нет.
«Проповедники смирения», много развелось вас на белом свете – попы, либералы, ученые. Ибо сказано Христом о вас, проповедники: «Отныне будешь ловить человеков». У вас «трусость называется добродетелью, посредственность называется умеренностью». Но не к смирению перед Богом вы призываете, смирение перед Разумом – проповедь ваша.
«И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов?» Надежда на справедливое воздаяние и вечную жизнь в «мире ином» уводит людей от борьбы за справедливость и вечную жизнь в «мире земном». «Греки считали надежду самым коварным бедствием».
Все религии сводятся к одному – к бегству в потерянный рай из разбожествленного мира. Живем на земле, а молимся небу, небу, которое исторгло из райских кущ единственного человека. Мы, как блудные дети, прижимаемся молитвой к Богу-Отцу, каемся в грехопадении, снова грешим и снова просимся в рай. Смертный грех – черная мета на человечестве или проклятие смертью, преодолев которое, человеку уже не надо будет молиться на небо, потому что небо сойдется с землей на горизонтах жизни, преодолевшей смерть.
Пробраться тайными тропами веры, молитв и самоотречения к высшему виду бытия, не утруждая себя строительством широкой дороги, по которой в новый вид бытия открыто войдет все человечество. Только у нежелающих строить дорогу есть вера, что высший тип бытия уже создан Богом. Иллюзию вечной жизни в «мире ином» принимают они за высший вид бытия.
Люди не страдают клаустрофобией в замкнутом пространстве трех измерений. Пространства более трех измерений для них – абстракции математики.
Об этой болезни напомнит нам гроб,
Не выйти живым за рамки земные,
Не найти никогда нам нехоженых троп
К вечной жизни в пространства иные.

Сначала своего зарождения ищет человечество небесные пути, по которым можно прокрасться в рай, будто сначала своего зарождения оказалось человечество не в своей тарелке, выпало из инобытия, как из уютного гнезда желторотый птенец. Сколько религий и философий искали эти пути! Но доныне доподлинно неизвестно, существует ли он, свет в конце тоннеля, или навсегда человек пропадает в беспросветном бесчувственном мраке. Ибо сказано: «Так человек ляжет и не станет; до скончания неба он не пробудится и не воспрянет от сна своего». Как вода смывает земную пыль, так и время смывает людей с лица земли. Человек должен воскресить человека до «скончания неба», чтобы не красться, а живьем, во плоти и крови, с высоко поднятой «земной головой» войти в другое бытие.
«И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее». Ненавидеть, презирать и любить одновременно – разве это не ад? Люди, пощадите Всевышнего, избавьте Его от муки любить всех и каждого, не купить Его любовь молитвами и свечами, Он хочет, чтобы его любовь была заслужена. «Бог умер; от сострадания к людям умер Бог».
Не ради спасения молимся Богу, –
Что ад тому, кто был на земле?! –
Мы свечи ставим тюрьме и острогу,
Нельзя себя потерять, заблудившись во мгле.

Убивая Бога внутри себя, человек убивает Бога. Смертный Бог – человек сумел совместить несовместимое, соединить два исключающих друг друга понятия - Бог и смерть. «Сказал безумец в сердце своем: «нет Бога».
Бог отдал предикат всемогущества, всеведения и бессмертия за предикат жизни. Но все живое пока еще смертно. Не пугают Бога безобразие и позор человека, темная основа его души. Бог знает о способности человека подниматься из глубины падения на вершины духа. Пугает его равнодушие. Равнодушие – безжизненный призрак, пугающий Бога, выходец из Пустоты, из загробного мира Белой Смерти. Равнодушие усыпляет души и душам становится все равно. Равнодушие – тот кинжал, который всадит человечество Богу в спину. Бог умирает от равнодушия, скрытого за поклонением Богу. Ибо сказано: «Вот Он пройдет передо мною, и не увижу Его»; «И вот я иду вперед – и нет Его, назад – и не нахожу Его».
Теряется жалобы плач
В канцелярской бюрократии неба.
Равнодушия лучше даже палач,
Детей лишивший последнего хлеба.

Человечество убирает свидетелей своих преступлений на историческом пути к общечеловеческим ценностям. Нет свидетелей, нет больной совести - нет преступлений. Но Бог – свидетель или соучастник? Может быть, Страшный Суд ответит на этот вопрос.
Разум подменяет души рассудком, наместником Разума на земле. Разум-некрофаг мумифицирует души в саркофагах системной логики. Души умирают тихо и безболезненно. Может быть, люди, вы уже молитесь мертвому Богу? Воскрешением душ воскрешается Бог, «Который и есть и был и грядет».
"Даже Бог не может бывшее сделать небывшим», - это слепок с действительности, который хранится в вечности до Страшного Суда как «вещественное» доказательство вины человека.
И Бог не последняя инстанция в глубине мироздания. И Бог боится Страшного Суда. Почему Страшному Суду подлежат Бог и человек, а Разум с Материей будут свидетелями? Свидетелями того, что Бог не справился с их Волей к власти и человек ему не помог? Приговор к высшей мере наказания будет страшен – начать все сначала. И примется тогда Бог сначала кровавые страницы истории человечества страданием заново переписывать.
Бог любой религии над этим миром не властен. Постулат любой религии - неизбежность смерти, который с головой выдает миф о всесилии Бога, миф, который с помощью человека может обратиться в реальность. Но человек предпочитает быть рабом божиим, а не его соратником, и верить во всесилие Бога: если смерть существует, значит это Кому-нибудь нужно. А разве любая из философий не то же ли самое приготовление к смерти? Любая философия внушается «вдохновенному» философу одним из враждующих первоначал. Начинает философию человек, а заканчивают ее Разум или Материя. Разве материализм не есть откровение Материи смертному человеку? – откровение, скрытое за научным коммунизмом. Но в плоском мире одной из сторон все кончается смертью.
Что будет мне знаком последнего дня
Или Бог позабудет в могиле меня,
Расцветет ли цветок, заплачет береза? –
Такая вошла вот в сердце заноза:

Будет ли Богом уход мой отмечен
Или уйду я, как тень, никем не замечен?
Куст сиротливо прижмется к оградке,
Проследуют тени в тайном порядке?

Мертвая птица с небес упадет
Или дождь над могилой, плача, пройдет?
Или нет никакого всевышнего знака
И ничто не просветит загробного мрака?

Усилить волю Бога свободной волей человека, - этого хочет Бог. Свободная воля Бога ослаблена стенанием, плачем, жалобами и молитвами. Страдание, отказ от жизни как бы возвышают дух человека, устремленного в небо, над ее грязью и суетой. Но куда, в какую высь несется при этом освободившийся дух? Вечность не принимает разочарованных духов – она сама умирает от скуки. Наверное, лишь Пустота, принимает разочарованных духов и успокаивает их пустотой.
Машинный интеллект перемалывает живые мысли в информационные мегабайты.
У вас Бог заслоняет собой человека, а пышность церковных обрядов, храмов и месс, одеяний служителей культа заслоняет собою Бога. Отчуждение величия Бога от самого живого Бога. Величие Бога само по себе гипнотизирует прихожан торжественностью богослужения, а Бог сам по себе выбирает себе служителей: «Меня нашли не искавшие Меня, Я открылся не вопрошавшим обо Мне». Не найдет Бога тот, кто ищет всемогущее, всеведающее и всеблагое существо. Бог открылся вероотступникам, отрекшимся от Него.
Предмет веры превосходит здравый смысл и скудную вашу реальность. Здравый ваш смысл старухи нуднее. Бог выше логики и сложнее положительной ментальности человека. Бог многогранен, его бытие не доказуемо в логической плоскости Разума. И чем более упорствует человек в доказательствах Бога, тем скорее он докажет бытие Вселенского Разума. Доказательства убивают веру, безверие убивает Бога. Вот почему философия от Разума так изощряется в доказательствах божественного бытия.
Ибо сказано: «Бог не отдает отчета в делах своих». Бог не ходит прямыми путями, он ищет правильный путь, прямым путем идет человечество, уверенное в своем пути. Но не Бог направил человечество этим путем. Не бывает к великому прямого пути. «Ибо кто может выпрямить то, что Он сделал кривым?» Но Что-то прямое, как восклицательный знак, вывело человечество на столбовую дорогу прогресса. Столбовые дороги не ведут ни к Богу, ни к Храму, они ведут только к общему рынку. Странными путями приходят к Богу и Храму свернувшие с дороги прогресса.
Бог не боится обмана и сам обманывает человека. Бог создал небо голубым кристальным сводом - оказалось, что это иллюзия, неба нет, значит нет небожителей. Звезды, окружившие землю сияющей красотой небосвода, как оказалось, никакого отношения к Земле не имеют и в своем величии равнодушны к ней, они сами по себе, не замечая Земли, летят в мировом пространстве, и Земля совсем не центр Вселенной, а так где-то сбоку-припеку, заурядная планета относительно малых размеров. Человек верил тысячи лет, что Солнце служит Земле и ходит по небу, обогревая ее с разных сторон, оказалось, что это изощренный обман,- Земля, как собачонка на привязи бегает вокруг Солнца, вымаливая тепла и света.

Бог обманул человека. Но обман ли это, иллюзия? Может быть, это просто другая реальность, другой план бытия? Духовная реальность, в которой Земля и Человек в центре Вселенной и Солнце служит Земле. Может быть, во тьме научной реальности - земля-песчинка, человек-ничтожество – сквозь “обман” просвечивает реальность духовная, и Земля все-таки центр Вселенной и человек ее господин? «Мир, где ясным мудрым слогом – Смертный вел беседу с Богом».

Отдельного человека нет ни в идеализме, ни в материализме. Крайности сходятся в обустройстве земной жизни без Бога, в дурной бесконечности замены людей на новые особи. Бог, по мнению Разума, несовершенен, Он должен возвыситься над собой, отказавшись от предиката жизни, и стать всевидящим и всемогущим, т.е. стать самим Разумом.

Люди выдумывают доказательства бытия Бога, сами себе и друг другу пытаются доказать, что по логическому строю вещей Бог должен быть. Значит, не очень – то верят, что он должен быть, раз ищут ему доказательства, и чем больше находят логических доказательств, тем меньше остается веры в сердцах.

Переменным ветром когда-то Бог и Судьба ровняли твой сбившийся курс, человечество. Сегодня попутный ветер тебе ни к чему. Машинная сила прогресса направляет твой курс и Бог не в силах его изменить. Когда причалишь к чужому берегу, не вини в этом Бога, что оставил тебя, - Бог не смог совладать с твоей мощью, когда перло ты напрямую в объятья Разума-Антихриста.

В морях бытия вы плывете без цели,
Мелочи жизни вас вшами заели,
Вы сбились с пути и врет вам компас,
Вы цель потеряли и Бог вас не спас.

Установить диктатуру морали в отсутствие Бога – для праведного дела все средства хороши, от примитивной лжи до бомбардировок незнающих «что хорошо и что плохо». Имманентный дух истории, имеющий цель в себе, уже готов отдаться во власть этой лживой бабы, морали, и стать ее подкаблучником.

Невинность, не знающая, что такое невинность, есть невинность абсолютная, невинность как таковая, невинность сама по себе. Невинность относительно распущенности и разврата уже является невинностью относительной. По закону безнравственной диалектики противоположности часто переходят друг в друга.
Человек измеряет свой действительный мир по меркам безусловного мира Чистого Разума, фальсифицируя свой мир его односторонностью, количественной стороной мироздания.

Вселенский абсурд, который человечество почитает за непреложный предвечный закон мироздания: человек – конечное дитя двух бесконечных начал.

Светлые недра непостижимо-небесного рая, имеют ли они значение и смысл обособленно от земли? Ибо в темных недрах земного больше непостижимого нежели в небе и смысл земли заключен в этих недрах. Небесные недра постижимы общим мышлением, земные недра для него закрыты. Ибо сказано: «Истина возникает из земли».

Бог наказал человека существованием, спустив с небес на грешную землю, но человек не боится и наказания адом, лишь бы только быть, лишь бы существовать.

«Пещерные люди», - так назвал древнегреческий мудрец жителей земли. И жизнь на земле сопоставил с жизнью в пещере, а мир идей, «эйдосов», божественных сущностей, назвал истинным миром. Люди, не знавшие другого мира, кроме пещерного, тени вещей и предметов принимают за реальность и суть и объявят сумасшедшим всякого, кто попытается открыть им глаза на истинное положение дел. Люди пещеры бледные мимолетные тени принимают за сущее, потому что ничего другого не видят, кроме теней. Освобожденный из пещеры человек слепнет от прямого огня светлой истины, так как привык к темноте. Но прозреет человек и поймет, что в пещере истина не живет, что в пещере лишь отблеск и тень и заблудившиеся люди. Для жизни в пещере истина не нужна, она вредит обыденной жизни. Но зрение человека слепнет как при выходе из тьмы на свет, так и во тьму из света, и кто нам заведомо скажет, при каком переходе рождается истина или она вместе с человеком слепнет в обоих случаях?

Мертвого склепа темные своды -
«Пусть нас минует чаша сия!»
Благополучия жаждем вместо свободы,
Но, может быть, в Смерти исток бытия.

А что такое бесконечная череда пещерных теней, как не бесконечная смена людских поколений, тот самый порядок в основаниях мира, который увековечило Светлое Сущее? Первосущее не позволяет людям обрести собственной сути, познав сущность тьмы. Слепой поводырь слепых истин, страшное в Первосущем то, что люди навсегда обречены быть его тенью, если не сумеют постичь в собственной тени свою вторую природу. Они из рая бежали в пещеру, чтобы из ее глубины вознестись выше Бога. Человека не надо никаким Богом тащить из пещеры, он сам должен выйти из нее Человеком. Человек инстинктивно хранит за собой это право и долг. Человек нужен там, где его деятельность преобразует тени в реальность, где он созидает, как Бог. Бог на небе, человек – на земле и никакого Богочеловека люди на земле не потерпят – прямое вмешательство Бога в земные дела. Поэтому люди распяли человека, а Бога отправили обратно на небо. И поныне люди отдают дань страданиям Богочеловека, сострадая ему до появления стигматов. Но «спасенные» Богочеловеком продолжают жить в пещерной тьме земного греха.
Негласный договор между людьми и Богочеловеком: «Ты хотел спасти человечество, мы признаем твое страдание во имя нашего спасения, мы все века будем молиться Тебе и благодарить Тебя за спасение, но не мешай нам жить, как мы живем, и не пытайся нас тащить из пещеры: мы сами должны спасти себя, раздвинув своды пещеры до вашего неба, и каждый из нас, ушедших, настоящих и будущих, станет Человекобогом.
Человек напрасно ждет Второе Пришествие. Однажды Бог уже взял грехи и ответственность человечества на себя и понял, что ничего хорошего из этого не получилось. Наступает новая эра – эра ответственности человека и за свои грехи и за судьбы мира этого и того.

Если нет общей цели, которая сплотила бы человечество, значит нет и человечества. Человечество напоминает мне того паука, разорванного на части, все части тела которого дерутся между собой.
Общечеловеческую цель подменили общечеловеческими ценностями. Ценности понятны, почти осязаемы, цель – блуждающий призрак.
Общечеловеческие ценности положительного мышления держат человечество в замкнутом круге. Человечество смотрит себе под ноги и разучилось глядеть в даль.

Бездарный ноль имеет окружности форму,
Эту круглую дуру возвёл он в мышления норму.
Ноль – это круга портрет смысловой:
Он – олигарх, бизнесмен деловой.

Нам бы хотелось верить, что мы вместе со временем бежим вперед, а время гонит нас к смерти.

Но доныне не знает человек своей высшей цели и высшей надежды. Истощается духовная почва ваша, не питаемая силами ваших душ, «и ни одно высокое дерево не сможет больше расти на ней». «Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; что разрушите на земле, то будет разрушено на небе».

«Что имеет начало, тому будет конец», - эта трусливая пошлая аксиома всей философии будет венцом исторического пути человечества и его общечеловеческих ценностей. Рождение – смерть, начало – конец, в этом весь смысл и значение прогресса и цивилизации оторванных от общечеловеческой цели. Утрата смысла открывает бездну Ничто.

Общечеловеческие ценности, которыми торгуют на политическом рынке, - куры, несущие золотые яйца своим проповедникам. Для вас и смерть стала общечеловеческой ценностью – абсолютной, непреложной и неизбежной, вечной якобы жизнью за пределами жизни.

Общечеловеческие ценности лежат поперек дороги к общечеловеческой цели.

Жизнь человека – величайшая ценность на земле, но ничто не ценится на земле так низко, как жизнь человека. Абсолютизация относительного, стремящегося к абсолюту, рождает ханжество, лицемерие, демагогию. Вечная жизнь на земле человека – величайшая ценность грядущего мира. Образ вечного мерцает сквозь время, но человечество само себе врет, что вечное снизошло на грешную землю. Абсолютизация относительных ценностей не позволяет им стать абсолютными. Лишь мертвым сном глубоких могил земля причастилась к вечному.

«Абсолютные» ценности лежат поперек дороги человечества к вечному.

Мертвое в 21 веке возобладало над живым, мертвое в 21 веке производит оценку ценностей, у мертвого в 21 веке мирная профессия – оценщик ценностей.

Мертвое лежит на пути человечества к бессмертию всего человечества.

Ценится только то, что имеет общую цену. Общечеловеческие ценности может вырабатывать только общество. Личные ценности – враги общих ценностей общества.

Денег дороже ценился
На войне с махоркой кисет,
Ценностный ряд изменился,
Прошлого ценностей нет.

Тайная сила истории движет народами и несет по течению тех, кому кажется, что они правят миром и определяют судьбы народов. Оценщиков ценностей несет та же сила, которая движет массы.

Все реки жизни впадают в Лету, лишь общечеловеческие ценности стоят в высоте, подобно звездам, освещая путь человечеству в пропасть забвения. То оптический обман возвышает общечеловеческие ценности над потоком жизни. Они так же, как люди, плывут в потоке суеты, «торжественные и разряженные», в своем утлом суденышке и при малейшей жизненной бури идут ко дну. Но вновь и вновь всплывают их протухшие трупы, как только уляжется буря. И снова люди бальзамируют эти трупы, облачают их в судейские мантии и поднимают мертвые трупы в зенит морали и нравственности, не замечая, как плывут они тут же, рядом, в своем суденышке до нового потрясения нравственных оснований.

Мертвые трупы общечеловеческих ценностей стоят поперек дороги человека в бессмертие.

«Оценивающий» вправе назвать себя человеком, если он оценивает сам, а не оценивают за него общечеловеческие ценности.

В котле общечеловеческих ценностей развариваются живые мысли. В догорающем огне общечеловеческих ценностей истлевают живые чувства. Здесь общечеловеческие ценности глотают самобытные личные мысли, отрыгая их общественно полезной кашей одной консистенции.

Изобретатели высших ценностей не желают тащить этот груз, они «навьючивают» его на других. Когда демократия и права человека не отвечают их интересам, они взваливают их на другие страны посредством мер, весьма далеких от демократии и прав человека. Либерализм и фашизм – у них один и тот же «изм», крайности сходятся в омертвление жизни.

Изобретатели общечеловеческих ценностей стоят на пути человечества к Высшим Ценностям.


Когда оценщики оценивают ценности, как ювелир драгоценные украшения, придавая им меркантильную составляющую и реальную стоимость, тогда на политическом рынке общечеловеческие ценности обретают материальную потребительскую цену, тогда пустота бытия поглотит и оценщиков с их общечеловеческими «непреходящими» ценностями. Не может быть непреходящих ценностей у человечества, торгующего своими ценностями, не может быть абсолютных ценностей в относительном мире, сотканном из двух дерущихся за власть основ мироздания.

Относительные, преходящие, ценности лежат на пути человечества к абсолютным ценностям, непреходящим.

Много ты шумишь и дымишь, человечество, но, когда стихнет шум и рассеется дым, впереди и позади себя ты увидишь ту же самую смерть и свершенное обречено на гибель. Потому ты продолжаешь греметь, шуметь и дымить, человечество, чтобы не видеть, как мало на земле свершившегося.

Ради своих пропавших детей должно ты, человечество, завершить себя. Ты мнишь себя в расцвете и силе, но никогда ты не было так далеко от завершения, как в нынешнем времени, ты сбилось с пути, который ведет к полноте завершенности, и встало на путь, который ведет к совершенству. «Совершенным может быть только мертвое» - «жизненное» кредо всего совершенного.

Как движение автомобиля в ночной темноте незаметно его пассажиру, так ваше суетное движение на земле незаметно во мраке Вселенной, и «в сущности все неподвижно». Материальная плодовитость вашего времени превосходит все предыдущие времена вместе взятые. Но почему ваше время не рождает пророков, поэтов, писателей, художников и философов масштаба прежних времен? Не суррогатная ли мать, ваше время, вынашивает нелюбимого чужого ребенка – машиноподобный плод Вселенского Разума? Бесплодно ваше время, оно не рождает нового, оно совершенствует уже рожденное.

«Бесцельность как таковая» ведет тебя, человечество, к твоей мнимой цели. Дурная бесконечность технического прогресса – твоя призрачная якобы цель. Техническая мощь без духовного содержания – это мыльный пузырь. Пузырь нельзя раздувать бесконечно, он лопнет, достигнув своего предела.

Живем в скорлупе своего интереса
Под якобы общей идеей прогресса.
У душ разобщенных нет цели единой,
Затянуты души выгоды тиной.

Свет погасшей звезды еще долго борется с тьмой и продолжает светить человеку. Но ничей не осветит путь свет твоего разума, угасающее человечество, тьма поглотит его безвозвратно, потому как новое человечество должно пойти своим путем и от самого начала.

Единая цель, заклятый враг Воли к власти. Единая цель человечества – едва различимый свет далекой звезды, который еще не дошел до земли с момента своего зарождения. Воля к власти творит историю с рождения человечества, она и цель его, и судьба, и начало его и конец. Единая цель – это призрак, фантом, Воля к власти реальна и осязаема. Поэтому господствующее будет всегда наверху, если свет далекой звезды так и не различит человечество в темной бездне Вселенной.

Человечество грохот пушек и разрывы снарядов Воли к власти принимает за свою силу и мощь. Нет у человечества уверенного спокойствия силы, направленной на единую цель. Великая цель рождает величие силы. Но нет единой заветной цели и нет единой силы, для которой «возможно все». Спокойствие предсмертного истощения ждет человечество впереди. А что еще нужно человечеству, чтобы спокойно встретить старость и смерть?

Понимание пошлости жизни, лишенной конечной цели и высшего смысла, приходит нежданно-негаданно, когда его вовсе не ждешь. Оно наступает внезапно, когда еще строишь планы на будущее и лелеешь надежды. Что станет со всем человечеством, когда оно пресытится своими достижениями и наступит внезапное прозрение бессмысленности существования? Станет ли оно лихорадочно искать этот смысл или впадет в апатию и беспросветный decadence?

Деньги – тот самый вечный идол, на тайных жертвенниках которого сгорают души, во имя которого человечество пожертвовало своим бессмертием. Этому идолу принесло оно на заклание свою «высшую надежду».

Так далеко зашло противоречие между противоположностями, что с трудом ворочается язык, выговаривая вторую часть философского постулата о их единстве. Основной закон диалектики – единство и борьба противоположностей – теряет свою силу: не происходит синтеза противоречия целей, никак не родится общая высшая цель из отдельных противоречий, противоречия только противоречат друг другу. Подорвана основа мироздания, разверзается пропасть под человечеством, а человечество твердит о поступательном движении вперед, о лавинно нарастающем техническом прогрессе и научном знании.

Общечеловеческие ценности – демократия, свобода личности и права человека – оружие, меч, которым машет направо и налево Мировой Жандарм, эталон свободы и демократии. Демократия – власть денег, СМИ и обещаний. Стара, как мир, эта лживая песенка. Экспансия демократии, свободы личности и прав человека – в экспансии таится ложь, за ложью прячется дьявол. Истинные ценности не опустятся до навязывания себя человеку.

Стянуты ложью люди, как дамы в тугой корсет,
Нужна человеку истина? – лучше, пожалуй, нет.

Общечеловеческие ценности лежат поперек дороги человечества к равенству, братству и истинной свободе, где «все возможно».

Ложные ценности научились себя внушать. Теперь они сами лезут в сердце и голову с экранов, митингов, журналов, газет. Ложные ценности под маской общечеловеческих. Но когда с них спадает маска, маску сменяет новая маска. Где же людям искать лицо общечеловеческих ценностей?

Уютные дома построили вы себе на мирной домашней основе – демократии и правах человека, возомнив их прочным фундаментом под ваши вечные жилища. Как могут быть чудовищами эти милые домашние животные – либерализм, толерантность, демократия, свобода личности, права человека? Но вот посредством «белой» магии Разума-чародея милые животные обращаются в чудовищ, огнем и мечом насаждая себя в «недоразвитых» странах, сокращая их путь в дружную семью цивилизованных стран и народов. Но цивилизованные страны по-прежнему видят в них домашних животных, очарованные все той же магией того же самого Чародея. И вот уже откровенный фашизм выдается за вооруженную защиту демократии, единства нации и прав человека. И если сейчас промежуточные ценности человечества принимаются за абсолютное достижение общественного развития, то завтра от них жди беды, - ложные ценности вывернут свой лик наизнанку, восстанет ото сна дремлющее в них чудовище «и пожрет, и проглотит тех, что строили себе на нем жилища». С какою легкостью общечеловеческие ценности в экстремальных для них ситуациях извращаются до противоположной сути! – до фашизма.

Ложные ценности с дремлющими в них чудовищами лежат на пути человечества к
единой общечеловеческой цели.

На какую общечеловеческую цель сегодня нацелено ты, человечество? Единое Мировое Государство? Единый Мировой Порядок? Планетарное человечество? Или ты думаешь, что развитие общества само определит и поставит цели? – куда кривая вывезет, там и цель. Всеобщая демократия, либерализм, права человека? Всякое единство кончается узурпацией власти, - тебе это до сих пор непонятно? Демократия вырождается в диктатуру, когда охватывает людей единство. Целое – свободное единство самодостаточных личностей. Общее – масса, толпа, которым нужен лидер и вождь. Идя сегодня по пути глобального Мирового Порядка, ты скорее попадешь в ловушку безличного Общего, чем доберешься до Целого. Не твоя это цель, человечество, - Единое Мировое Царство, не человеческая. Это вожделенная цель того, Кто ведет тебя к этой цели, - Единого Мирового Разума и его Воли к власти. Единым Мировым Государством завершает Разум борьбу за власть. Мир уже безвозвратно станет однополярным в своем метафизическом основании – однобоким, плоским, односторонним. В конечном счете он и свалится набок.

У каждого народа своя цепь на шее, которой народ гордится, и жаждет повесить ее на шеи других народов. Повесить на все шеи единую цепь – сейчас это называется глобализмом. Человечество единую цепь путает с единой целью.

«Я не согласен с вашим убеждением, но готов отдать жизнь за то, чтобы вы могли его высказать»… и на моей могильной плите начертать свои лозунги. Пафосная наивность этого выражения так мила многим политикам, которые скорее откажутся от своих убеждений, чем отдадут жизнь за убеждения другого.

Общественное мнение – холодный серый туман, который напускают на человечество великие идеологи, - Разум и Материя, и человечество само на себя. В тумане все мысли серые, слепые, тщедушные, хилые, чахлые. В тумане все видится одинаково. В тумане люди жмутся друг к другу, чтобы не потеряться в его беспроглядности. Одинокий человек в тумане теряется. В тумане люди становятся одинаковыми.
Общечеловеческие ценности – власть Общего над личностью.

Демократия – победа числа, количества над качеством. Разум любит большие числа. Большими числами легко управлять. Они нивелируют самобытность, сглаживают выступы индивидуального, случайность делают закономерностью. В больших числах даже вероятность становится закономерностью.

Число, количество, как безличное существо, поддается укрощению Разумом, оно подавляет свободу единиц. Число – не просто сумма единиц, оно – их пастырь, их идеология, вершитель судеб, судья и бог. В числе есть нечто такое, чего нет в единицах. Изгнание из общей суммы для единицы – что обратиться в ноль.

Во имя общечеловеческих ценностей совершаете вы насилие. Вы, проповедники добра и зла, во имя добра порождаете зло. Вам хочется думать, что от добра родится добро, как человек родит человека, от собаки родится собака. Ибо сказано: «Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые». Вы стоите у лона добра и ждете, когда добро разродится добром. Но на ваших глазах из лона добра выползает зло. Но сила ожидания сильнее реальности. Нет, - говорите вы, как слепые, - зло приходит само, зло порождает зло, не может добро разродиться злом, как не может собака родить обезьяну. Вы, добрые, опровергаете очевидное: «Не существует зла и добра, которые были бы непреходящими». Вы хотите, чтобы мир оставался всегда черно-белым, как вы его покрасили: чтобы черное всегда было черным, а белое – белым, чтобы моральные принципы общечеловеческих ценностей были всегда абсолютными, поэтому мораль должна быть вне критики, чтобы посредством морали водить человечество за нос.

Вы хотите, чтобы всегда служила вам правда и была бы у вас на посылках. Вы боитесь игры светотени, что в этой сложной игре добра и зла правда выскользнет из ваших рук, как «золотая рыбка», и оставит вас у разбитого корыта. Вы не хотите идти вслед за правдой, вам надо держать ее в ежовых рукавицах. Но правда в плену становится ложью, и когда правда уходит от вас, вы ложь выдаете за правду и сами верите в ложь.

Общечеловеческие ценности уже знают, где добро и где зло, они наделили вас правами человека и демократией, они научили вас верить в маленькое счастье и маленькие добродетели и научили довольствоваться малым. Смирение силой вызывает противодействие, общечеловеческие ценности благопристойностью смирили вас со смертной участью, сделав из вас потребителей маленького счастья и маленьких добродетелей. Вы утратили понятие высоты, вам уютно в вашей демократической равнине.

Добродетели лежат на пути человечества к общечеловеческой доброте.

Вы за основополагающий принцип образования вашего мира берете идею добра, справедливости, нравственности, т.е. общечеловеческие ценности, и тут же вполне допускаете, что конечное благополучие общества может зиждиться на преступной основе первоначального накопления капитала. А что эта основа преступна, не отрицают даже идеологи либерализма. До какой же последней степени вы своего Бога не уважаете! Справедливость Бога выше общечеловеческих ценностей и Он не допустит подобного искажения сущности мироустройства. Первоначальный капитал – мина замедленного действия, которую подложило под себя человечество.
На исторической почве, обильно «унавоженной» страданиями прежних поколений, выросло чахлое дерево общечеловеческих ценностей.

Но кто же они, оценщики общечеловеческих ценностей? Не те ли оценщики взяли на себя эту миссию, что ложью, огнем и мечом насаждают «общечеловеческие» ценности там, где народы имеют другие ценности? Политика диктует общечеловеческие ценности под маской морали и нравственности. Мораль и этика отстранены от оценки ценностей, Воля к власти подменила собой богобоязненных дам. На потребительском рынке общечеловеческие ценности оценили потребительской стоимостью. Политические торгаши и высокому духовному вечному умеют назначить земную цену. Экспансия общечеловеческих ценностей выдает их с головой как идеологическое оружие Воли к власти.

«Общечеловеческие ценности» лежат на пути человечества к общечеловеческим ценностям.

«Любовь к ближнему» в ханжеском смысле этого слова – для любящего и дальний является ближним. Только в истинном слове ближнего способен любить человек. Дальние разобщены слишком многим – отсутствием общечеловеческой цели. Ближний дальний по мановению политической палочки очень быстро может обернуться врагом. Проповедью любви к ближнему превратить человека в овечку, чтобы стричь с нее шерсть. В безобидной проповеди любви к ближнему скрывается принуждение – Бог велел любить ближнего. «Любовь к ближнему» через проповедь: «Бог завещал любить ближнего». «Бог завещал» - то же самое, что «Бог велел». Чего стоит любовь по принуждению? «Любовь к ближнему» под неусыпным надзором всевидящего ока – становится страшным не любить «ближнего». Умиление проповедью очень быстро проходит. Любовь несовместима с « ты должен». «Ты должен» унижает любовь. Зачем становиться достойным любви, если тебя любят по принуждению, если у людей есть обязанность тебя любить? Нельзя любить человечество в целом, можно любить отдельного человека или ненавидеть его, или быть к нему равнодушным. Даже Бог не может любить человечество в целом. Чтобы любить человечество в целом, человек сам должен стать абстрактной безличной любовью. «Возлюби ближнего, как себя самого», - повелительное наклонение слышится в этом призыве. Если ты любишь «ближнего», значит и он обязан тебя любить. Но когда «ближний» идет на «ближнего», насколько они становятся дальними и как явно при этом обнажает свою искусственность эта любовь!

Общечеловеческая ценность – "любовь к ближнему" - лежит на пути к общечеловеческой цели – любви к ближнему.

Благотворительность олигархов: украсть на миллиард, подать на 100 рублей. Подать обворованному и чувствовать себя благодетелем, когда обворованный рассыплется в благодарности. Благотворительность богатеев – самое подлое, лживое, гнусное, что только могло выдумать беспринципное человечество. Эгоизму мало любить себя, он хочет, чтоб его любили другие, - люди назвали эту любовь альтруизмом.

Добродетель не внутри вас, вы добродетелью машете, будто знаменем, добродетель не суть, она оболочка. Все, что поверхностно, переходит в свою противоположность. Пегас добродетели, на котором летели вы в рай, обернулся драконом и сверху огнем поливает землю. Вы, навязчивые благодетели, избавьте землю от вашей добродетели: добродетель – оборотень, добродетель – ложь.

На пути человечества к добру лежит добродетель.

Ложь рядится в добродетели благопристойности, правда всегда голая и шокирует своим бесстыдством поборников морали. Культура гибнет от лже-нравственности и лже-морали цивилизованной жизни. Нравственность и мораль стали морализаторством, навязываемым «недозревшим» народам. Цивилизация идентифицировала себя с моралью и нравственностью.

Моральная система ценностей определяется одномерностью бытия, отсутствием общечеловеческой цели и смысла существования человечества. Чем кормить народ в отсутствие цели и смысла? – моралью потребления. Нигилизм уже случился с Европой: путаница моральных и общечеловеческих ценностей дошла до того, что аморальное стало моральным, моральное порицается общественным мнением и преследуется по закону. Абсолютизация относительного абсолютизирует его относительность. Абсолютизация морали дает ее противоположность – схождение крайностей в уничтожении жизни. Морализм без религии ведет к нигилизму, морализм с религией ведет к бездействию.

Безобразное, вырвав из рук возвышенной демократии флаг толерантности и прав человека, возопиила о притеснениях и несправедливости: - я есть безобразное лишь относительно примитивных, ретроградных, представлений о морали и нравственности малограмотного народонаселения и ханжеских проповедей служителей культа, я имею такое же право на самовыражение, как и большинство членов общества другой ориентации. И пристыженная демократия, проявляя гуманизм и толерантность, прикрыла безобразное мантией закона. Но обнаглевшему безобразному коротка такая мантия, оно уже примеряет на себя кардинальскую мантию, оно хочет быть канонизированным как святой великомученик.

Разум, гипнотизер морали и нравственности, размывает понятие «грех», Он разврат берет под защиту закона, называя защиту разврата гуманизмом и толерантностью, Он с проституции собирает налоги, Он во всем ищет выгоду. В нем агрессию вызывает тот, кто грех называет грехом. Ему «права человека» служат средством растления человека. Потерей стыда становится история человечества.

Грех, как бы ни был страшен он святым и целомудренным, он все же порождение единства и борьбы мужской и женской сути, на чем держится весь мир, семейная ссора, углубляющая отношения двух враждующих Супругов, двух предвечных начал. Велик бывает грех, но велики и грешники! – Разум и Материя. Ибо сказано: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень». Но под защиту закона попадает не грех, а извращение. Извращение, что запад берет под защиту закона, - это мерзкий и гнусный призрак-скелет.
«Люди, будьте толерантны, уважайте свободу личности, я такой же, как и вы, человек!» - кричит скелет и шире раздвигает костяшки рук, пытаясь обнять все человечество. А за желтым скелетом Белая Смерть еще шире раздвигает объятья. И тогда я понял, во что вляпалось человечество, «когда скелет стал подавать мне знаки любви».

Черная Смерть нас косит,
Не задевая корней,
Белая с корнем выносит
Невидимо в свете дней.

Судьбе России нет названия,
Она в падении взлетает в высь.
Черной Смерти прошла испытания…
Но Белой Смерти кошмары сбылись.

Белая Смерть в достатке,
В швейцарских банках счета.
Все как надо, о-кей, все в порядке…
Расплодилась, как вошь, суета.

Белая Смерть безлика
При полном отсутствии глаз.
Ближе иконного лика
Ей золотой унитаз.

Слепые, завороженные люди, вы катастрофу, крах, надругательство над мирозданием берете под защиту закона! Вы безжизненный желтый скелет наделяете правами человека. Не столь ужасно извращение, сколь оно перестает казаться таковым. Вы не разглядели начала конца в таком «безобидном» явлении. Конца извечному закону единства и борьбы противоположных начал, которым держится мир. Два истока, Мужской и Женский, не хотят отныне сливать свои воды в рождение жизни, Вселенская пара, Разум и Материя, взяли развод, разошлись по своим метафизикам. Семейная драма мирового масштаба, распадается мир, сотканный из Инь и Ян. Как нарисованное сердце в женских кружевных трусиках походит на жопу, так и дух низводится до обслуживания половых отношений. «Сегодня к тому же не видят в достоинствах проку, - Возносят невежд и легко предаются пороку».

Человечество осиротело наполовину, жизнь легла в плоскость – глупость и пошлость. Отец, полновластный хозяин в доме, лишил Материю-Мать материнского права. Защитой закона поощряет Отец тех детей, что отказались от Матери.
Разошлись Супруги в разные стороны, но уж коли остался еще в людях половой инстинкт, пережиток времен вражды, любви, единства, страсти, то порешили Супруги так, что будут жить сами с собой, не любя и презирая противоположный пол.
«Однополая любовь – личное дело каждого» - вынес либеральный гуманизм свой вердикт. Но не хотят секс-меньшинства ограничивать себя «личным делом»: все мертвое стремится расширить себя, сделаться больше, втянуть в свой гибельный круг, проявить волю к власти. Экспансивность гей-парадов, агрессивность пропаганды – где вы здесь видите «личное дело каждого»?
«Свобода человека превыше всего!» - вторит демократия Разуму. Но как же в гей-парадах увидеть что-то человеческое? За гротеском, фарсом, шутовством просвечивает нечто жуткое, нечеловеческое, вызывающее страх и отвращение, как если бы змея заползла в мою глотку. Запредельная идеология Не-человека обращает человека в не-до-человека.

Толерантность – либеральная общечеловеческая ценность, которая ведет человечество к потере нравственного чувства греха. Общечеловеческая ценность не может быть либеральной или тоталитарной, это ценности идеологические. Общечеловеческие ценности должны быть общечеловеческими.
Чьи же уши торчат из навязчивой терпимости к половым извращениям, из агрессивного насаждения «толерантности» к мерзости однополой любви с далеко идущими целями? Не Самого ли либерального идеолога, силой оружия насаждающего либерализм? Полное отсутствие толерантности к тем, кто не признает тотальную толерантность. На «толерантности» и «плюрализме» всплывают со дна души человеческой грязь и пороки врожденные и благоприобретенные в толерантном «благопристойном» обществе.

Тысячи лет душил грех человечество и не мог никак задушить. Тогда прикинулся грех невинной овечкой и заблеял о толерантности и правах человека. Застыдились люди за прошлое, недостойное цивилизованных людей, обращение с этой милой «овечкой», облагодетельствовали ее, даже в церковь пустили, стали бедную защищать от нападок неотесанных варваров чуть не силой оружия. И стали люди с овечки налоги стричь за легальную проституцию и доходы с потребления легкой «травки», что жевала овечка: и овечке хорошо и людям выгода, - идиллия, да и только!
Прижилась овечка в цивилизованном обществе, осмелела она, обнаглела и стало блеяние более похожим на волчий рык, бросаться стала на тех, кто не признает зоофилии, ее права на уличное самовыражение и саморекламу, кто мешает ей заманивать молодое поколение в свой грязный хлев. Так безболезненно, без преступлений и насилия вошел грех в человека и стал душить его душу. Утратил человек святое чувство греха и вот уже церковь в волчьем рычании слышит блеянье милой овечки. Волк в овечьей шкуре – самый страшный зверь для души человека. Ибо сказано: «Кто в борозды греха сеет горе, сам его плоды пожинает» и «Сеявшие зло пожинают его».

«Беременность бывает только своим ребенком» - испокон веков так думалось человеку, как же он был наивен, веря в глубочайшую основу жизни! В самых естественных вещах мне пришлось ошибиться – ненасытный бизнес проник и туда. Суррогатное материнство – несовместимые понятия стали совместны. Святое опустили до суррогатного, до алчности, до наживы. Торговать материнством – сам дьявол не смог бы такого придумать. Таинство рождения человека человек превращает в поточное производство. Каким родится ребенок, не чувствуя любви матери под сердцем ее? Как бы не стало земное человечество выкидышем из чрева Вселенной.

Разум хотел бы обратить отвращение и стыд от разврата однополой любви, неестественного, на естественное, на жизнь и на любовь. Западная цивилизация, оплот Разума на земле, наиболее восприимчива к его посылам. Пресыщение естественным – в этом ослабление и гибель цивилизации.
Рассудочная цивилизация, положившая в основу своей парадигмы рациональность и выгоду, рационализирует иррациональное: размывает некогда четкие грани морали и нравственности, расширяя их до однополой «любви». Причесывает, поглаживает и прикармливает этого зверя – иррациональное. Но сущность зверя от поглаживаний не меняется, рано или поздно он сожрет своего «укротителя». Вместо того, чтобы овладеть внутренней силой этого зверя, облагородить ее, человечество с ним заигрывает, чувствуя свое бессилие перед ним.

Какова же цель на земле человечества, когда же эволюция ответит на этот затянувшийся в истории вопрос, - во что она эволюционирует человека? Быть может, конечная цель эволюции вовсе не человек, человек как средство конечной цели? Быть может, бразды правления эволюцией взял на себя Разум и уже определил ее конечную цель: совершенные существа – биороботы?
Так что же вы, люди, хотите от Разума? Ведь он не скрывает своей цели сделать вас автоматами, которые не будут любить, но и страданий не будет, не будут знать счастья, но и горя не будут знать. Раз вы делаете вид, что не замечаете, куда вас Разум ведет, значит, вас устраивает этот путь. Ну так, прикусите язык, который любит кричать о свободе, и идите за Разумом дальше, Разум знает, куда вести, на то он и Разум.

«Быть или не быть?» – разве это вопрос,
Если у машин на тебя будет спрос.
Зачем на земле человек? «Вот и ответ» –
Чтобы выполнить Разума вечный завет:

Так что же вы, люди, от Разума ждёте?
Что в жизни искали, то и найдете.
Так прижмите свой хвост и идите за Разумом дальше,
Разум не терпит сомнения фальши.

Вам хватает ума, но не хватает смелости духа. Человечество боится быть исключением в целой Вселенной. Разум видит неестественность в том, что в безграничных просторах Вселенной земное человечество является исключением. Вам хватило ума додуматься до антропоморфной Вселенной, но не хватило смелости духа поверить в нее.

Простое человеческое счастье – общечеловеческая ценность. Для чего-то более великого пришел в этот мир человек, чем безмятежное глупое счастье. Счастливый человек сторонится чужого несчастья.
Общечеловеческое счастье достижения высшей цели – общечеловеческая ценность.
Личное счастье – не цель, а средство, вдохновляющее человека на подвиг достижения общечеловеческого счастья.

Маленькие люди великие слова делают маленькими – свобода, демократия, права человека, добро, справедливость, вера, честь и достоинство. Все истинное в их устах становится ложным.
Всех сделать маленькими, себе подобными, обесценить великое – сделать маленьким, мысли выстроить в ряд – сделать маленькими, подмять под себя весь мир – сделать маленьким. Воля к власти и злые карлики ваших душ вас делают маленькими. Ибо сказано: «Обитающие в храминах из брения, которых основание прах, которые истребляются скорее моли. Между утром и вечером они распадаются; не увидишь, как они вовсе исчезнут».

Маленькие люди и злые карлики стоят на пути к величию Человека.

Нет у человечества цели, нет у человечества воли. Его собственная воля, думает человечество, движет прогресс, науку и цивилизацию. Но это не его воля, не человечества, это воля Его, Не-человека, движет человечество к своей цели, неизвестной человечеству. Да знает ли Он Сам, куда Он движет человечество?!
Есть слабая и малодушная, сильная и великодушная воля человека как единицы, составляющей человечество, есть воля нации, есть воля государства. Нет только единой воли человечества: нет цели – нет и целого, нет и воли, осуществляющей цель, нет единого человечества.
Но проснется уснувшая воля и, не найдя себе применения, все сметет на своем пути. Отсутствие единой цели не дает общечеловеческой воли волить против времени. Станет ото сна восставшая воля «волей к не-волению», первичные позывы Смерти возобладают над инстинктами жизни, самоуничтожение ждет впереди человечество. Так пусть лучше спит ваша воля до осознания человечеством высшей единой цели. Приятных ей сновидений!

Способна ли воля человека спорить с Небытием? Ведь мировая воля, воля Единосущего, вырвала человека из Небытия. Как соотносится воля человека с мировой волей? Почему остановлен процесс творения из “ничто”, почему мировая воля бездействует? Или этот процесс продолжается в областях недоступных мышлению человека, или мировая воля распалась на единичные слабосильные воли людей, возможно ли ее возрождение в едином порыве человечества к единой заветной цели? Какая же общая цель может объединить все слои человечества? – бессмертие всего человечества. Время вышло из Вечности, жизнь рождена на стыке двух бесконечных начал. До какой же последней степени надо быть зашоренным Разумом, чтобы в жизни не видеть возможность бессмертия?

Взросление человечества подобно взрослению ребенка – превращение живой души в бездушный интеллект, вырождение в мертвый разум цивилизации.
«Цивилизация – гибель культуры». У людей как бы решен a priori приоритет цивилизации над культурой, человечество будто что-то толкает, тащит, несет по пути цивилизации прочь от культуры. Культура – порождение жизни, ее очаг. Цивилизация рождена машинным интеллектом, мертвечиной отдает ее перспективность. Сделать жизнь однообразно плоской, предсказуемой, механической, изгнать из нее чувства, лирику, любовь и поэзию – вот истинная цель прародителя цивилизации.
Культура и цивилизация – плохо совместимые общечеловеческие ценности, хотя оценщики ценностей видят их как единое целое. Цивилизация и прогресс – средства достижения эсхатологической общечеловеческой цели – становятся, и уже стали, самоцелью, средства подменили цель. Прогресс и цивилизация – наступательное оружие идеологии либерализма. Но какую высокую идею человечеству может дать безыдейная идеология, кроме идеи роста потребления? Плоский мир рождает плоские идеи. Чуя свою ущербность, как и всякое идеологическое образование, цивилизация и прогресс становятся агрессивны и экспансивны, духовная культура объемного мира становится им враждебной по существу, человек подчиняет им свою волю и ум. Монистическая истина всегда экспансивна – подспудное признание своей ограниченности при встрече с противоположной природой, которую не может измерить собой, поэтому стремиться сделать собой, обезличить. В отсутствие высоких идей общечеловеческой цели цивилизация и прогресс подкупили человечество комфортом, сытостью, потреблением. В духовной сфере мир идет по нисходящей, в материально-потребительской – взрывная мощь науки и техники.
Культура и цивилизация существуют в едином мире, но на разных этажах бытия. Человечеству кажется, что цивилизация поднимает культуру все выше, а цивилизация просто выталкивает культуру из мира, подменяя ее бездарным пошлым «искусством» рекламы. Реклама, пред ней смолкает вечный голос искусства, она оскверняет молчание траура, бессмертная пошлость рекламы оскверняет трагедию смерти, перед ней смолкают все споры о судьбах народов и мира, ее бесконечная глупость насмехается над умными речами, обрывая их на полуслове, она вам кажет язык, изобретатели общечеловеческих ценностей. Она, как черт из табакерки, выскакивает посреди киноискусства, опошляя трагичность момента и оскорбляя чувства зрителя. Реклама – наглая торговка, подлая, лживая баба под маской благопристойной леди, но сущность ее сквозит через всю мишуру красивости формы – глупость, пошлость, навязчивость, наглость, торгашество под видом ее безобидности.
Реклама – идеологическое оружие либерализма, идеологии потребления в отсутствие общечеловеческой цели. Все великие идеи обратились в прах и лишь одна идея безыдейного позитивизма, обывательской, рекламно-потребительской пошлости продолжает царствовать на земле. Затянуты души в рекламную плесень.

Элитность, салонность, пиар и гламур –
Реалити-шоу-рекламо-дур.

Гонка вооружения в мире идей сменилась гонкой потребления в безыдейном мире. Прогресс и цивилизация – прислуга, подменившая собой хозяина, – культуру. Не человечество движет прогресс, а прогресс тащит за собой человечество. Культура рождается там и тогда, когда человек подымает голову от земного корыта и спрашивает себя: кто он, откуда и зачем на земле. Но прогресс и цивилизация крепко держат в корыте лицо человечества. Человечеству кажется, что оно глядит в будущее, а оно глядит в корыто. Сам человек, его разум, его интеллект – лишь сырье для прогресса, цивилизации, где правит бал Не-человек. Прогресс готовит господство на земле безличному Мировому Разуму, а не человеку, Разуму не нужны живые взбалмошные неуравновешенные люди, ему нужны послушные «автоматы», которые не будут пялиться в небо и спасать свои души, биться в истериках и страдать комплексом неполноценности, проявлять слабость и малодушие, а будут прочно стоять на земле и выполнять любые приказы.

Корыто лежит на пути человечества к общечеловеческой цели.

Человечество – нечто целое, все поколения, прошедшие по юдоли скорби земной. Но человечеством считает себя его двадцатая часть текущая по земле в настоящее время, выживший арьергард на подступах к «эре милосердия». Часть подменяет собою целое, не понимая, что она только часть, а не целое. Нельзя считать человечеством лишь текущее по земле поколение, значит, нет и человечества без общей единой цели воссоздания целого.
Много важных проблем стоит перед тобой, человечество. Очень часто, преследуя глобальные цели, наступаешь ты на людей. Ты не ценишь людские жизни, будто слагают тебя не они, а их самовосполняющееся количество. Пусть гибнут люди, главное, что ты бессмертно. Но с каждой смертью человека ты теряешь частицу себя. Чем дальше идешь ты вперед, тем меньшая часть от тебя остается. Только в восстановленном Целом ты можешь назвать себя человечеством. Мир по дороге прогресса потерял свою половину. Он, подобно крабу, пятится боком, а говорит, что идет вперед. Половинчатость не портит целое, она его убивает.

Политический лже-пафос будущего. Будущее никогда не наступит по определению, потому что оно “будущее”. Люди тешат себя надеждой на будущее, что оно будет лучше, честней, светлей и справедливей, чем прошлое и настоящее. Но будущее не “будет”, оно уже “есть”, совершилось и только ждет вашего прихода в своем “далеко”. Будущее свершается прошлым и настоящим. Вы сами свершили будущее своим настоящим – лживым, пошлым, воровским, криминальным, бесцельным, потребительским, разобщенным – и предательством прошлого. Нужно понять и помнить прошлое, настоящее сделать настоящим, чтобы верить в будущее. С ужасом увидел я будущее вашего настоящего, предавшего ваше прошлое. Действительна ли та действительность, которая оторвалась от целого своей истории?

Может быть, и был когда-нибудь в обществе такой страх потерять смысл и цель существования. Но ваше общество не боится этого слова, утрачен инстинкт искания смысла, жизнь идет по инерции. В отсутствие цели и смысла слово «напрасно» не имеет смысла. Не страдают люди больше смысловыми галлюцинациями. Кого теперь пугает страх перед всеобщим «напрасно»? Куда страшнее личные «напрасно»: напрасно прожита жизнь в трудах и заботах, не все чаши довольства и счастья на житейском пире оказались доступны, не все отведаны блюда. Напрасно пугать людей всеобщим «напрасно», когда нет у них общей цели и даже нет представления о том, какой ужас таит в себе это слово – «напрасно». «Ваш собственный смысл должны додумать вы до конца», чтобы ужаснуться слову «напрасно». Человечество смирилось с этим «напрасно», не страдает отсутствием цели и смысла. Мысль парализуется лишь от страха потерять состояние, человеку кажется, что в богатстве кроется вечная жизнь. Искусство вы превратили в шоу-бизнес, опустили до уровня потребления. Высшую общечеловеческую ценность свели до performance.

Обобщенность, усредненность, посредственность – суть, скорее отсутствие сути, прогресса и цивилизации, то безличное Общее, что надвигается на человечество в мире, спроецированном в двухмерную плоскость. Личность – враг цивилизации, она мышление личности стремится подвести под ай-кью (IQ), измерить, занести в протокол и сопоставить с бездарностью вычислительного мышления.

И уже никто не ответит – зачем? Зачем Большой Взрыв породил пространство и время, нашу Вселенную, зачем гора, Вселенная, породила мышь – человечество, зачем история человечества была в страданиях, войнах, в смерти и крови, зачем человечество созидало, разрушало и вновь творило, зачем предшествующие поколения становятся сырьем и навозом для процветания будущих поколений, зачем современное общество благоденствует на гробах прошедшего времени, зачем прогресс, зачем человечество, куда лежит его путь или не лежит никуда?

Вы променяли единые цели конечные
На корпоративные, личные интересы запечные.
Никто вас не станет в прошлого Леты искать багром,
Для грядущих потомков вы станете тем же «добром».

Государства Европы сбиваются в стадо под атомным крылом вездесущего пастыря, Великого фашиствующего Демократа. И это стадо становится агрессивным, чуя те страны, где не хотят жить по их стадным законам. В стаде разлагается личность ниже животного состояния. Ни одно животное стадо в миллионы лет эволюции не дошло до скотского состояния моносексуальных сношений. Стаду надо весь мир втянуть в свою стадность, все страны сбить в одно стадо под пафосно-лживым названием «планетарное человечество».

Как человек укрощает животное куском сахара или мяса, так Разум укротил человечество идеологией потребления. Животное все-таки чувствует несвободу и рвется на волю, человечество же уверено, что свобода – его образ жизни. Животное рвется из клетки, с цепи, человечество, сидя в клетке, не зная своих перспектив, кричит о свободе и демократии как высших общечеловеческих ценностях. У животного стремление к воле заложено в генах, человечество же утратило интуицию высшей свободы, где «все возможно»: высшие ценности уже достигнуты, надо только их внушить всему человечеству.

Почему вашим миром стали ложь, вражда, эгоизм, воля к власти, всеобщее «напрасно» и «воля к концу»? Значит, люди, вы создали чужой мир, свой мир вам еще предстоит создать.

Я вижу то, чему должно и возможно прийти, но придет ли к нему заплутавшее человечество. Провидец видит свершившееся будущее, я же вижу только возможное. Я – провидец прошлого. У тебя есть шанс, человечество, пока твое будущее, может быть, еще не свершилось.

Повседневность, пелена на глазах, пелена на мышлении, въелась в плоть и кровь человека, и нет для него другой реальности, кроме реальности смерти. Ибо сказано: «Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению».

«Всему свое время", - так говорит смирившийся со временем и судьбой. Повседневность уносит человека по течению жизни, а человеку хочется думать, что это судьба, ее высшие силы несут его к заветной цели, а это просто течение времени несет его в никуда. А куда же еще может течь время, лишенное своей судьбы? Ибо сказано: «Человек не знает своего времени».

- Не о второй закон термодинамики, не о космические катастрофы, не о сингулярность, не о Черные Дыры, о свою «высшую надежду» разбиваюсь я, об эту твердую цель, поставленную Кем-то в конце вселенской дороги, лобовым столкновением на машине прогресса. Ее нельзя ни обойти, ни объехать, с ней нужно жить или об нее разбиться, - в конце пути скажет себе человечество.

Вечность временем не оживить, если идти вперед, не оглядываясь, если не оживить ту вечность, что лежит позади.

Зачем мы идем в бесконечность
Под знаком высоких светил?
Позади холодная вечность
И мертвый сон бездонных могил.

Вы за общечеловеческие ценности во плоти и крови принимаете их тени, относительное утверждаете как абсолютное. Призраки-тени вам застят глаза и держат вас в призрачном царстве общечеловеческих ценностей.
Высшие идеалы вашего мира – демократия, свобода выбора, права человека и т.д. и т.п. – разбиваются вдребезги об истинное «право» человека, «право» на смерть, и в космических масштабах Вселенной выглядят мышиной возней в хлеву потребления. О высшем идеале человечества – бессмертии всего человечества, который придаст космическую ценность человеческому существованию, - человечество даже не помышляет.

Общечеловеческие ценности лежат на пути к истинной ценности мира и человеческого существования. По ту сторону общечеловеческих ценностей лежит истинная ценность существования человечества.

Повторение бессмыслия, Сизифов труд – издевательство мироздания над человечеством? Нет, издевательство человечества над мирозданием, отсутствие единой цели, единой воли, которые вывели бы человечество из замкнутого круга, по которому ведет его плоский Разум, в чудесный мир единства Разума и Материи. Человек законсервирован в собственном соку, в большом и малом. Призрак тоже исчезает и появляется вновь, но от этого не становится менее призрачным.
И взвесив все беды на звездных весах Зодиака, думается не иначе, как Судьба враждебна человечеству. «Нет, - отвечает звездная высь, - это человечество враждебно своей Судьбе».
Отсутствие смысла и цели рождает нигилизм у сильных духом и волей, которым нет настоящего применения. Человеческая воля требует цели, а цель требует смысла. Если воля не имеет ни цели, ни смысла, то она будет направлена на разрушение, на разрушение будет направлена созидающая мощь человеческой воли. На разрушение направляется сильная воля, чтобы уйти от ужасающей пошлости бесцельного существования. Не должен существовать мир, униженный неизбежностью гибели. Дайте смысл и цель сильному духом и волей, чтобы жизнь торжествовала над первичными позывами Смерти.

Общечеловеческие ценности вырвать из Общего. В борьбе с ложными ценностями часто погибает дух. В отказе от борьбы дух погибает всегда. Истинные ценности изобрести нельзя, они рождаются как живые творения из лона вечного бытия.


До начала времен было съедено яблоко с древа познания добра и зла, но доныне не знаешь ты, человечество, что добро и что зло. Ибо сказано: «Еще видел я под солнцем: место суда, а там беззаконие; место правды, а там неправда».
Добро у власти становится злом, добром обращается зло. Воля к власти варит добро и зло в одном котле, чтобы досыта нахлебалось человечество ее острым варевом.
В мелком добро и зло становятся мелкими. Из мелких семян добра и зла вырастают слабые всходы жизни.
Для маленьких людей маленькое преступление соразмерно с ними, для них оно – преступление. Великое преступление действует на них магически. Не для великого человека, а для Человека с большой буквы великое преступление есть великое множество маленьких преступлений и в любом своем величии остается преступлением.
Бог не использует силу, чтобы насаждать добро в человечество. Нельзя добрым стать по приказу и принуждению. Человечество должно само изжить в себе зло, пройдя через зло, творимое им же самим. Зло, загнанное в темные тайники души человеческой, проснется вновь и вновь человек восстанет против добра и Бога. Зло изгоняется злом, как клин выбивается клином. Не только добром, но и злом очищает себя человек.

Со времени первого человека, искушенного тем самым яблоком с древа познания добра и зла, мир поделен на добро и зло: добро есть Бог, добро есть небо и корень зла таится глубже мирового дна. И лишь слепец, глупец и лицемер могут путать два понятия. Запретный плод стал яблоком раздора добра и зла в их бесконечной борьбе с переменным успехом. И не видит с тех пор человек, как добро становится злом и в муках зло порождает добро. Нет, убежден человек: это оборотень-зло принимает облик добра и снова становится злом; добро и зло несовместимы, как рай и ад, как свет и тьма. И только злой человек может зло выдавать за добро. «Ибо сказано: «Кто родится чистым от нечистого? Ни один». Убеждение человека в том, что зло по существу является злом, обрекает добро и зло на бесконечную борьбу за власть. И только тот, кто может видеть их превращения, их общий корень, из которого вырастает дерево жизни, открывает себя как личность.
Нет абсолютных зла и добра. Добро и зло не были сами по себе ни добром, ни злом, добро и зло создал сам человек. Он назвал одно предвечное начало жизни – дух добра, другое духом зла и обрек их на вечную борьбу за власть.
Нет всемогущества Бога, есть его невсесилие в борьбе с носителями Воли к власти, Разумом и Материей. Но человечество, уповая на всемогущество Бога, стоит на стороне борцов за Мировое господство.

Зло побеждается только добром, зло порождает зло – гибельный тезис лживой морали тех, кто уже знает, что добро и что зло. Нельзя назвать живым человека, в ком застыли понятия добра и зла. Часто оборотень-зло надевает маску добра и превозносит себя до уровня святости и как часто люди добро принимают за зло и гонят его прочь из мира, как зло по собственной воле или неволи рождает добро и как добро становится злом. А более всего зла рождают добро и правда, которые считают себя абсолютными, когда сталкиваются лбами твердолобые частные правды и когда добро преходящее считает себя самым добрым: правда на правду, добро на добро, судьба на судьбу, брат на брата, сын на отца, тогда «из искры возгорается пламя», добро и правда становятся ложью. Поправимы деяния зла, если человечество найдет истинный путь к своей цели.
Знание знающих, что есть добро и что зло, непреложно и абсолютно. Знание о том, «что хорошо и что праведно», помогает им удерживать власть и возноситься над теми, «кто здесь еще ищет». Кто смеет сомневаться в знании знающих? «Горе тем, кто здесь еще ищет!»

Разум пытается загнать безумие в разум, как дикого зверя в железную клетку, но разум сам становится безумен от этого зверя. Безумие заражает разум безумием. Безумие разума – безумие, возведенное в степень.
На безумие 20 века одели смирительную рубашку и здравый смысл уже праздновал победу. Заключили безумие в «желтый дом», но оно оказалось в Белом. И в смирительной рубашке безумие заражает безумием, источая вирус безумия. И те, в кого попадает вирус безумия, безумие принимают за здравый смысл, а здравый смысл – за безумие. Носители вируса безумия мнят себя психиатрами, которые лечат безумие. Тихо зреет безумие в головах психиатров, инкубационный период подходит к концу. Все больше психиатров принимают здравый смысл за безумие. Человечество не борется с эпидемией безумия, не изобретает против него вакцин, потому что безумный не знает, что он безумен. Тихо терпит безумие, когда его вирус охватит все человечество, и тогда уж безумие побезумствует так, что безумие 20 века всем покажется здравым смыслом.

Несостоявшееся добро становится злом. Оно мстит тому миру, который не хочет быть таким, каким его хочет видеть добро.

Те, кто «познал», что такое добро, себя отождествляют с этим добром. И когда их добро обращается злом, они упорствуют в защите своего «добра», лгут и кусаются «в полной невинности», будучи уверены в том, что не может добро обратиться злом.

На базаре убеждение ложью, на войне убеждение силой. Убеждение правдой дается трудно, тем более, когда ее нет: пока убеждаешь правдой, правда становится ложью, правдой становится ложь.

Безумен тот, кто говорит: я знаю, что есть добро и что значит – зло. Безумием познавших добро совершаются злые деяния. Безумный поток добра и зла, как щепку, несет человечество. И эта щепка, барахтаясь в волнах потока, хочет разделить поток на добро и зло, - ну, разве это не безумие?!
«Ибо бывает соль, связующая добро и зло". Разум ищет химическую формулу этой соли, чтобы нейтрализовать ее, жизнь сделать пресной, разделив добро и зло. Но не химические законы Разума сложили состав этой соли. «По ту сторону добра и зла» сложился ее состав, связующий жизнь и Смерть в единое целое, - в грядущее бессмертие всего человечества.
Абсолютизация добра и зла, их вечная несовместимость – вот камень преткновения всей рациональной философии, который она не может ни с места сдвинуть, ни перепрыгнуть, ни обойти.
Запретный плод познания добра и зла стал истоком любви мужчины и женщины. Любовь ли создала добро и зло или добро и зло породили любовь, во всяком случае, ими держится мир.
Смерть пришла к человеку, когда он вкусил запретного плода с древа познания добра и зла. «Смертью умрете», - сказал Бог человеку. «Станете аки боги», - так Змей искушал человека. Кто же прав был из них, Бог или Змей? Оба по–своему правы: от человека зависит, приведет ли его знание к смерти или возвысит до Бога.

Это было не зло, это было страшнее зла – холодный расчет, холодная ненависть и презрение к «недочеловекам», ставшие механизмом уничтожения, конвейером смерти, заводами по производству трупов. Что-то нечеловеческое, запредельно жестокое, оценивающее Мировой Порядок выше самой жизни вело Германию к Мировому господству. И что же встало на пути запредельного зла, остановило его поток, жизнь спасло от неминуемой гибели? - Материя-Смерть встала на защиту жизни, против того, что было страшнее Смерти.

Люди русские, вы до сих пор стыдитесь коммунистического прошлого, не подозревая о его величии. Вы красную звезду, серп и молот и красное знамя стыдливо подменили Георгиевской лентой. Это идеологическая подмена, а не преемственность исторических этапов жизни России. Вы у Материи-Смерти, спасшую жизнь от Мирового Порядка Разума, отняли ее победу над ней же самой, за что и поплатились либеральным экстазом. Кто станет уважать вас, если вы не уважаете своего прошлого, сами себя? Вы праздник Великого Октября стыдливо подменили праздником народного единства, оставив за бортом единства тех, кто остался верен своему распятому прошлому. Вы «12 июня» - день «независимости» России, ее отказа от самой себя, празднуете, как ее день рождения, но «25 октября» был днем рождения в муках новой России.

На западный путь Россию
Реформы вели под уздцы.
Глупо верить в Миссию,
Мы сами себе творцы.

Обточат грубые формы
Чужой культуры резцы.
России нужны реформы,
Либеральных идей певцы.

Только вдруг на этом пути
Россия учуяла волка.
Она понеслась, чтоб от волка уйти,
Так, что взмылилась холка.

И Бог, бразды не сдержав,
Как пьяный от скорости кучер,
От судьбы либеральных держав
Россию направил с кручи.

Бог направил Россию в Ничто
С дальней таинственной целью.
Пропадай страна ни за что!
Станешь миру предвечной купелью.

Бог Россию отдал на заклание,
На алтарь познания Смерти.
Звезды над ней прочли заклинание,
В ад разверзлась незыблемость тверди.

Россия на крестную муку
В бескрестии крест понесла.
Жестокую смерти науку
По всем этапам прошла.

И новый праздник единения духовно узаконил разрыв истории страны, вытеснив собою «чуждый» духу России праздник «7 НОЯБРЯ». Праздник единства оставил вне единства России целую эпоху и три поколения. Если Советский Союз – «империя зла» и «сатана там правил бал», то жестоко, несправедливо и опасно отбирать у дьявола победу над самим собой и вновь ввергать его в пучину мести и зла.
Любовь через ненависть, грязь, насилие, кровь к устремившейся в никуда неуемной их Родине, разрывала сердца патриотов. Лавинный сход России с достигнутых вершин, потоком грязевого селя устремилась куда-то, сметая все на своем пути. Из падения в пропасть - к вершинам духа, - кто предполагал, что такое возможно? Любовь к падшей Матери сквозь горечь презрения, - что оставалось детям России!
Несправедливость, бездушие, самодовольство холеного мира вызвали гнев России, с душой приверженной вселенской правде. Гнев униженных мира сего прорвался сквозь душу России.
В бескрестии был крест России. Бог не покинул Россию в бескрестии, Он сам ее направил в Небытие, как ошалевший и пьяный от скорости кучер в гибельном восторге, не сдержав управления, летит с дороги в овраг.
Ничто, Материя-Смерть гнойным нарывом болели на теле России, рвались в реальный мир к осуществлению. Внутренне зрел нарыв – стыдная болезнь мироздания, тщательно скрываемая до сей поры. Угнетенная Материя заявила свои права на творца истории, что она тоже есть, она не материал, не глина, не вещество, она существует сама по себе и способна рождать свое мировоззрение, свою земную религию, сопоставимую с Господом Богом. Марксизм-Ленинизм – откровение Материи, религия земного рая – грядущего коммунизма, всеобщего земного счастья. Коммунизм – христианство, отраженное в кривом зеркале Небытия. Материя, лишенная права собственности, сделанной из нее, взывала к космической справедливости: она не сырье, не субстрат, не «подстилка», она есть полюс силы, противоположный полюсу Разума.

Новый Завет Откровением выдала –
Стань человеком, вчерашнее быдло!
К целям заветным, к целям далеким
Шли вы по трупам к вершинам высоким.

Октябрьской революцией прорвался нарыв, смертельным гноем забрызгав Россию. «Гляди, Я – болезнь», - подземным голосом говорит Ничто человечеству, - переболев которой, ты возродишься с небывалой фантастической силой, перед тобой откроются все кладези мироздания.

Вновь смерти коса в крови,
А быть может, в багряной росе,
В свете новой зари -
Россия во всей красе.

Доступно ли мысли полетам
Оправдание смерти и зла,-
К каким запредельным высотам
Смерть Россию вела?

В «венце терновом» революции
Спустилась в бездну мироздания,
Чтоб в высь духовной эволюции
Поднять пределы созидания.

Но мелкие мысли «свободного мира» грибком разъедают тело России. «Не надо нам иллюзий, не надо фантастических перспектив, мы хотим не завтра, мы хотим сегодня, наука не верит сказкам, мыслить надо рационально», - гнусавыми голосами попискивают грибки и лезут глубже, в самое сердце, пока душа не станет вялой и дряблой. Грибки семейства «сегодня» разъедают ваши сердца.

Существует один только Разум. Материи нет, материя – глина, материал, вещество, субстрат – «подстилка», распад, гниение, тлен, - так хочется думать Разуму. Но воля к существованию «несуществующего» сущего стремится в мир. Из черной тучи Небытия, из отсутствия, разряды молний осветили мир новым светом и грянул гром Великой революции. Из унижения, забвения, бесправия рвалось к существованию запредельное существо – Материя, которой якобы нет: «Я существую, Я есть, Я – существо», - в отчаянии возопиила Материя. В ужас пришел изолгавшийся Разум от такого напора того, чего нет, и объявил коммунизм учением Дьявола за одно с фашистской идеологией, создателем которой являлся Сам. Так «подковерная» борьба двух предвечных начал проявила себя в этом мире.

Никакого искусства не хватит описать все муки и беды революционной России. Что же подвигло Россию на такой отчаянный шаг? Марксистко-Ленинское учение о гегемонии рабочего класса? «Пролетариат – могильщик буржуазии»? «Кто виноват и что делать»? Главный вопрос России «Ты меня уважаешь?!» стал глубинной причиной выяснения отношений между различными классами. Откровенно-грубый прямой вопрос, здесь нет места выгоде, здесь крик души и справедливости из глубины падения личности, здесь камень преткновения двух мировых начал, здесь злоба, ненависть, вражда как отражение единства нации в обратном зеркале Небытия, здесь жизнь и Смерть неразделимы, здесь метафизика сошла на землю. Кровью революционных битв искупила Россия преступления и грех первоначальных капиталов. Но либеральный поворот России в сторону Европы многократно усилил этот пагубный грех, надругавшись над величием жертвы.
Совесть забыта, долги человечьи,
Сбросили волки шкуры овечьи,
Рвут друг у друга добычу из пасти,
Рвутся к кормушке выборной власти.

Перед этим величием и безмерностью жертвы ваш ум и сердце должны были восстать против законов природы и очевидных истин, в Смерти искать спасения жертв, чтобы в ней восстановить историческую справедливость.

Русская философия, верящая не только в бессмертие души, но и всего человека. Новая великая русская идеология рождается из совокупных страданий, смертей и крови ушедших от нас «расстрелянных поколений”. Сильное желание приводит в действие метафизическую волю. По крайней мере, это было когда-то в незапамятные времена. “Все, что погибает, никогда взаправду и не было”, – сказал философ-пессимист. Если только оно погибает взаправду, взаправду и будет. Крест – что он больше символизирует – жизнь или смерть? Это символ неразрывного единства жизни и смерти. Взаимообусловленность и неразрывность всех существующих планов многосложного бытия человека. «Не ты ли, исчезнув со временем, тайною стала? – И прошлое мне эту тайну раскрыть завещало».
Великое множество жертв положила Россия на алтарь познания Смерти. Смерть торговаться не любит, она сама назначает цену. Длинным шлейфом могил, который тянется за новым временем, как млечный путь, оплачено познание Смерти, Ничто как равноценного Разуму основания жизни, что тьма – не простое отсутствие света, все тайны жизни сокрыты во тьме. Но бескровной, бесплотной тенью ползет по земле либерализм, ненавидя тот мир, что не хочет жить по его законам. От призрака не стоит ждать воскресения.

Путь ваш устелен шлейфом могил,
Будто, как мух, вас Кто-то морил.
Сегодня вы есть, завтра станете прошлым,
По законам судьбы тривиальным и пошлым.

Ибо сказано: «Гляди на дела Божьи: искривленное Им кто исправит?» Разум однообразен, прост и прямой до глупости, зашорен, самоуверен, как полицейская дубинка, не знает сомнений и прет в одном направлении, напрямую. Разум бы и людей сделал прямыми параллельными линиями, чтоб их души никогда не пересекались в пространстве, в крайнем случае за пределами пространства и времени где-нибудь в бесконечности.
Прямая линия без сомнения прет в пустоту дурной бесконечности, она равнодушна к кривизне глупых линий, ей безразлична их судьба - пусть их хоть в узел завяжет, хоть согнет в три погибели. Мышление кривых линий индивидуальное, самобытное, прямых - общее, одно для всех. У прямых линий все «извилины» выпрямились, кривым они на роду написаны. Кривая – крик души, сомнения, страдания. Прямая - слепой поводырь слепых, кривая - это слепой, который стремится прозреть, прямая - слепой, который мнит себя зрячим. Прямая линия Разума – выпрямление мозговых извилин.
Россия, как Бог, не ходит прямыми путями. Ибо сказано: «Широки врата и просторен путь, ведущий в погибель». Нужна была именно Великая Октябрьская Революция и вся трагическая история России в период становления власти Материи, чтобы мышление человека смогло прорваться сквозь паутину Разума, которую Он наплел, чтобы скрыть от людей существование иных планов бытия, существование несуществующего – отрицательных планов Ничто.
Прорыв человечества в Ничто состоялся – Великая Октябрьская революция пробила огромную брешь в монопольном праве Разума на обладание миром, брешь в ментальности человечества, открывшую существование параллельного мира Материи.
Мертвое и слепое вселенское чудище, труп, жаждущий власти над миром, - такое определение дал Материи один из русских философов, когда Материя-Смерть явила ему свое существо. Но, испугавшись своих же мыслей, тут же принялся открещиваться от потустороннего видения и доказывать, что это абсурд, что этого не может быть, потому что не может быть никогда. «Никогда не говори – никогда». «Никогда» через Небытие становится реальностью. Материя, осуществленное Небытие, явила миру свое существо в начале 20 века. Октябрьская Революция открыла тот страшный спасительный мир, который таился за этим словом – «никогда». Через Революцию Октября в мир людей ворвалась метафизика. Пребывание метафизической сущности в мире людей, непосредственное соприкосновение с жизнью не прошли для нее бесследно. Теперь Материя – оживающий «труп», из «ничто» становящееся «нечто», нечто страдающее, жаждущее признания, участия в мире живых, справедливого отношения к себе со стороны Разума и человека.
В “империи зла” людям открылось Ничто. С “гибелью” России пришло спасение человечеству, открылся доселе немыслимый новый план бытия.

В «империи зла» открылось Ничто,
Новый, немыслимый, план бытия.
Многие жертвами пали за то.
Воистину, Господи, воля твоя!

Подобно Христу, Россия приняла на себя грехи человечества, прошла через смерть, но сумеет ли Россия воскреснуть, чтобы спасти человечество.

Шла Россия к воскрешению,
«Смертью смерть поправ»…
Свели ее путь к нарушению
Человека отдельного прав.

Искать высший смысл и оправдание пролитой крови в запредельных сферах здравого смысла, если в рамках морали и здравого смысла его днем с огнем не найти. Сознание вновь и вновь возвращается к той ирреальной действительности прямого правления Смерти, отказываясь верить в бессмыслие великой трагедии человечества, что кровавое злое бессмыслие правит бал в этом мире, что жизнь – лишь случайная форма существования смерти. Октябрьская революция, марксизм-ленинизм и вся кровавая история “безбожной” России – ЧТО ЭТО БЫЛО и ЗАЧЕМ ЭТО БЫЛО? И только в конце пути за потери, страдания и муки России открылся высший смысл её падения в бездну: марксизм-ленинизм – назначенная Богом необходимость пройти человеку через безбожие, через смерть, покинутость Богом ради веры человека в собственные силы и свое великое предназначение. Смысл Великой Октябрьской Революции, необъяснимый рационально–научным мышлением, лежит в ином, метафизическом, плане бытия. В истезаниях и муках, в страшной своей истории русской народ черпает небывалые духовные силы, опускается в бездну, чтобы подняться в высь.

«Никогда», «Нигде», «Напрасно» - оглушили меня эти слова гробовым безмолвием, реальность смерти и призрачность жизни исходили от них. Но Россия, опустившись в пучину смерти, - инобытие этих слов, - вынесла из бездны новое знание, что слишком много мнят они о своей безысходности. Может быть и над ними власть – власть человечества, осознавшего свой истинный путь, свое истинное место в сотворенной Вселенной.

Из великого бессмыслия рождается великий смысл. И роды эти проходят в муках, с большой потерей крови и гибелью его рождающих. Новый смысл не родится в «рубашке», его становление еще тяжелее, чем роды.

Кто притворяется святым, тот грешник вдвойне, отрекающийся от пороков отцов своих. Будущему нужна не святость, ему нужна плодоносная почва.

«Землетрясение» в мышлении человека откроет новые тайны и родники с живой и мертвой водой, возмутит поверхностную гладь, сковавшую внутренние силы живого мышления. Какое еще потрясение нужно человечеству, чтобы привести в движение глубинные пласты подсознания?!

Истина – сказка с большой бородой
Потеряна в памяти, временем стертой:
Не оживить человека живою водой,
Надо сначала мертвой.

Высший вселенский мистический смысл Великой Октябрьской революции – метафизический результат перенесенных мук, потерь, подвигов и страданий, любви и ненависти, жизни и смерти, мыслей и чувств всех предшествующих поколений. Исторические и метаисторические катаклизмы 20 века открыли высший духовный смысл пребывания человечества на земле.

Цвет небесной лазури,
Отраженный глубинами вод, -
Проявляет обратную сторону
Высокого неба двузначный код.

Смерть есть основа жизни. И для рождения такого понимания Смерти была необходима Великая Октябрьская Революция, рождением такого понятия искупаются все ее жертвы. Подобные идеи могли родиться лишь в результате ВЕЛИКОЙ Октябрьской Революции, когда Россия, преодолев врожденный страх Небытия, бросилась в воплощение мифологии материализма, омут кровавой трагедии, прошла через горнило самой Смерти, миллионами и миллионами жертв оплачено парадоксальное понимание Смерти как полноценного основания Жизни.
Иисус Христос: «Еще многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить. Когда же придет Дух истины, то наставит вас на всякую истину и будущее возвестит вам». Только через “терновый венец” Октябрьской революции Россия смогла понять, что имел сказать Иисус Христос, и о каком великом будущем возвещает нас Дух истины. Страшный Дух спасительной истины явил себя миру в гражданской войне, гибели, смертях, крови и пожарищах. И доныне люди не верят, что это был Дух спасительной истины.

Нам темная истина в образе зверя
Из вечного мрака ниспослана Богом,
Но пошлою мерою темное меря,
Мы истину эту познаем за гробом.

Как преодолеть «самоочевидные истины»? Как научиться по-новому мыслить? Где обитает «невозможное»? Где найти источник жизни? Дождется ли Небытие человеческой мысли? И только выход России в Октябре 17 года “по ту сторону добра и зла” несет в себе возможность ответа на эти вопросы.
Прорыв мышления в Ничто сквозь паутину Разума даст человечеству право на чудо. Но индивидуальное мышление бессильно для такого прорыва. Нужна была именно Великая Октябрьская Революция и вся трагическая история России, чтобы человечество научилось этому личностно-напряженному способу мышления. Духовно, ментально Россия прорвалась сквозь паутину Разума где-то в заоблачных сферах, но в действительном мире она вновь попала в его паутину. Эта незримая паутина крепче стальных канатов связала мышление человека.
Народ – победитель диктатуры компартии. Каким страшным поражением отозвалась это пиррова победа для страны и народа! Победа над прошлым оборачивается поражением, прошлое не прощает измены, оно мстит за предательство. Найти высочайший смысл кровавой истории прошлого – было бы для вас настоящей победой.

Наша память – измена цели великой,
Нашу память поглотит темная Лета.
Мы отдались чуждой цели безликой,
И послана прошлым нам черная мета.

Вы не остановились на полпути к конечному смыслу вашей трагедии, вы повернули назад в лихорадочном поиске духовного спасения в историческом прошлом царской России. Какой смысл искать какой-то смысл в революции, геноциде и бессмысленных жертвах? – рассудили вы здравомысленно. Как может кровавое бессмыслие родить новый смысл, более глубокий, чем тот, который поразило бессмыслие? Какой такой великий смысл может быть у бессмысленной бойни? Просто безнравственно искать здесь какой-либо смысл.
Россия заклеймила бессмыслием и позором свое кровавое прошлое, вбила в него осиновый кол, ушла от его трагедии и предала его жертвы. И миллионы костлявых рук в метафизическом далеко потянулись к горлу России, призывая темные силы к отмщению, как они не тянулись к горлу своих палачей. И не осталось никакого идейного просвета в кровавом омуте прошлого, - лишь гибель, мрак и страдание. «Так не из праха выходит горе и не из земли вырастает беда». Неуемная вера ее лучших сынов в мессианское предназначение России растаяла словно туманное наваждение загробного сонма эфемерных призраков в лучах “естественности” и простоты цивилизованной жизни. Предвечный замысел не совершился.

В России темную душу
Вбили осиновый кол,
По-свойски разделали тушу,
Народ хуже прежнего гол.

Либералы рвутся к власти,
Позором прошлое клеймя,
Под белой маской серой масти -
Силены с ликами двумя.

И обрушилась на измену России “страшная месть” со стороны Материи, идейной основы ее недавнего прошлого, со стороны Учителя жизни и смерти… «Свободы захотели, “либерализму”? Так получите его, “россияне”, сполна, “столько, сколько сможете унести”! Как и всякое идеологическое образование, либерализм имеет два лица: лицо рекламно-потребительской пошлости и лицо агрессии, политической и военной экспансии, нетерпимости. И обернулся либерализм к России своей изнанкой, скрытым ликом, сатанинской физиономией: пышный рассвет коррупции, казнокрадства, криминализация экономики и политики, открытый грабеж национального достояния, утечка за границу умов и капиталов, межнациональная рознь, “горячие точки”, бандитизм, проституция, наркомания, пьянство, “паленая” водка, самоубийства, миллионы не родившихся жизней, вымирание нации.

Всем поколеньям, ушедшим во тьму,
Нам придется давать ответ.
Будет прощенье поколению моему?
Может, и будет, скорей всего, нет.

История изобилует примерами, когда из бессмыслия смерти, падения в пропасть, из гибели государство, культура, общество возрождаются с новой силой, их история обретает новый высокий смысл, жертвы оправданы бурным развитием экономики, культуры, политики. Как будто общество проходит не только исторический путь, где оно плетется, как нищий бродяга по пыльной дороге, гонимый и презираемый, но и где-то в духовной заоблачной сфере оно прокладывает себе метаисторический путь, там находит себе значение и оправдание, как будто в падении, в смерти, в Небытии черпает новые силы, облекается в некую тайну и выходит на свет божий из тьмы падения, из позора и нищеты в образе величественной королевы.
И только Россия из падения в такую пропасть, куда за всю историю человечества ни одно общество даже не глянуло, наполнив себя таинственным содержанием, зачерпнув в глубинах Небытия такие невиданные силы, какие и не снились ни одному государству, не может раскрыть себя, не может найти новый великий смысл отрицания «здравого» смысла, падения в глубины «бессмыслия», не может дать оправдания своим жертвам, своему лавинному сходу с сияющих вершин цивилизованной жизни, окруженная со всех сторон непониманием цивилизованных стран.

Не вписалась Россия вновь
В Мировой Всеобщий Порядок.
Не за этот мир проливалась кровь,
Тот мир, что на деньги падок.

Великую жертву свели на нет,
Осквернили величие Смерти.
Россию, сказал поэт,
Аршином общим не мерьте.

Свершилось невозможное, необъяснимое, невероятное: не сработал основной закон диалектики – единство и борьба противоположностей, гегелевская триада “тезис - антитезис – синтез”, что-то переменилось, произошло в основаниях мира, будто Разум одержал окончательную победу над Материей, а Материя подписала акт безоговорочной капитуляции, мир стал однополярным по существу. Произошло “неслыханное чудо”, которое перечеркнуло возможность всех дальнейших чудес. Но этого никто не заметил, все приняли это чудо за поступательный ход истории человечества к свободе, демократии и правам человека.
Свершилось невозможное, необъяснимое, невероятное: обильные потоки крови канули в Лету, ушли с потоком времени в Небытие, в Ничто, не оставив на Земле и следа какого–либо “высшего” смысла, а лишь скорбные каменные лики безвозвратных жертв революций и геноцида, выведенные рукой художника на картинах и монументах.
Утекли реки крови, угасли страдания, вернулась к людям “свобода” и никто не задается сакраментальным вопросом: ЗАЧЕМ ВСЁ ЭТО БЫЛО? Зачем с остервенением дикого зверя брат шел на брата, сын на отца, правда на правду, судьба на судьбу? Зачем человек истреблял человека, зачем обезумевшей вьюгой бушевала ненависть в людях, кто и зачем выпустил зло на свободу? Никакого искусства не хватит художественно повторить все муки России и детей ее, никаким пером не описать ВСЁ, ЧТО БЫЛО, все людские потери, тот метафизический ужас, что спустился с небес на грешную землю или поднялся из-под земли. «Если у скорби был дым, как у пламени, - Мир был бы весь охвачен мраком…»

Люди насмерть друг с другом сражались,
Били в глаз, не целились в бровь.
Тем битвам камни, как сну, ужасались –
Белая кость и красная кровь.

Весьма был реален этот кошмар,
Не ужасов фильма бездарный сюжет,
Белое с красным – кровавый угар,
ЗАЧЕМ ЭТО БЫЛО? – ответа нам нет.

Не для того Бог низвел человека из рая, чтобы он вернулся обратно, подобно «блудному сыну». Для цели великой познания Смерти был низведен человек из райской кущи в кромешную тьму. Заблудилось ты, человечество, в поисках рая, утраченного навсегда. Ты идешь безоглядно вперед к вершинам технической цивилизации. Россия же опустилась в бездну Ничто, чтобы там найти свое будущее, имя которому «все возможно». Но теряя веру, желая знать, а не верить, на выходе из преисподней оглянулась, как Орфей на свою Эвридику, и увидела вместо будущего Смерть, идущую следом. Ослепленная искусственным светом «свободы» и «демократии», Россия, не задаваясь вопросом «ЧТО ЭТО БЫЛО?» и «ЗАЧЕМ ЭТО БЫЛО?», метнулась в противоположную сторону. Цивилизованный Запад посадил ее на цепь и подвинул миску ее реформаторам.
Разве дано человеку, думающему по законам Разума, его понятиями по его же схемам, сказать в чем Разум не прав, - разве может быть не прав сам создатель основ и теории права? – что он не единственный источник знания и не единственный основатель Вселенной.
Где найти такой субъект, который осмелится сказать все это Разуму, - о его ограниченности и относительной правоте? Всё это, глядя в глаза, могла бы сказать Разуму Россия, подспудно накопив новое знание в страшной школе Самой Материи. Но Россия недолго задавалась вопросом – кому и зачем нужна была эта школа? – она не стала опускаться в глубины своей сути, своего естества, чтобы найти там ответ на вопрос, который, как бревно в глазу, встал во всей своей откровенности и простоте, - а ЧТО ЭТО БЫЛО и ЗАЧЕМ ЭТО БЫЛО? Россия, метнувшись к другому берегу, сказала, что НЕЗАЧЕМ. А уж цивилизованное–то человечество ничего другого никогда и не делало, как только крестилось и плевало в коммунистический омут прошлой жизни России. ЧТО ЭТО БЫЛО? и ЗАЧЕМ ЭТО БЫЛО? – огромными кровавыми буквами горит эта надпись над прошлым России. «Спаси меня и наше будущее! Пойми, осознай ЧТО ЭТО БЫЛО? и ЗАЧЕМ ЭТО БЫЛО?», - раздирающим душу безмолвием вопиит прошлое настоящему. Ибо сказано: «И Бог воззовет прошедшее». Но глухо настоящее к зову прошедшего времени, что-то здесь ослепило и оглушило людские души.
- Смотрите, смотрите, - она уродлива, зла, крива и горбата! – тыкали в Россию пальцем либеральные страны. Но не горб несла ты, сгорбившись, на своей спине, то были сложенные крылья твои, Россия. И не горба лишилась ты, ставши, как все, - крылья сорвали с тебя стройные, прямые и правильные.
Недостает вам веры, поэтому вы бесплодны, - говорю вам сейчас. Нет у вас веры во «все возможно», в общую цель, в свои скрытые силы. Вы и в Бога-то верите на всякий случай: чем черт не шутит, а вдруг он и, правда, есть. Вам вера спускается свыше, - разумеется, не с небес, а с вершины власти. Вы веру меняете настолько же быстро, насколько быстро меняется власть: от партийного отрицания Бога до повальной веры в Него.

По заслугам всем Бог отмерит –
Над грешным небо расколется,
И кто ни во что не верит,
На всякий случай всё-таки молится.

Не утратил ли ты свою ценность, русский народ, когда поддался эйфории ложной свободы? Где твоя господствующая мысль, которая была бы достойна свободы, где твое «все возможно»?

Поднялся народ судьбы безответной,
Коммунизму сломали хребет.
Стала страна сама бесхребетной,
Идейного стержня сегодня нет.

Век двадцатый в Лету ушел
И попами, как грешник, отпет.
Его смысл и значенье никто не нашел
И нового мира синтеза нет.

Будучи обладателями несметных духовных богатств вы, как папуасы, купились на стекляшках и бусах, растеряли ментальные сокровища, обретенные колоссальными жертвами и жертвы оставили за порогом бессмыслия.
В духовном мире теперь вы беспомощные рыбы, выброшенные из моря на берег, наступает духовная смерть, но в этом мире скорее всего вы ее не заметите.

Оклеветав, изгадив прошлое,
Вас повели к свободе Духа,
Но наплодили только пошлое,
На что не сядет даже муха.

Дух, как воздух и пар,
Работает под давлением.
Обратили дух в товар,
Нарекли Освобождением.

Второпях смешали с грязью
России жертвенную кровь,
Подменили пошлой мразью
«К гробам Отечества любовь».

Реклама – ваша икона и ваша святыня. Его Высочество Потребление и придворная дама Реклама. Ваш дух стал лакеем, прислугой у этих «элит». Реклама глядит на него с высоты своей прибыли, заставляя паясничать и кривляться в рекламных роликах, раскрашивает, как попугая, и, как попугая, заставляет повторять за ней одни и те же слова. Реклама – богатая дама, любой ум и талант низводит до своего уровня, превращает в идиота, заставляет кривляться и вынуждает с собой сожительствовать. Реклама – придворная дама при дворе Потребления. Купленное шутовство.

Завесился мир рекламами-дурами,
Нам блага с реклам обещаются фурами,
Льется пошлость с экранов потоками,
Бескорыстие, совесть стали пороками.

С трибун вещают ста партий боссы,
Народа массы, как прежде, босы,
Либеральный грабеж ненасытных утроб…
Да это же все человечеству гроб!

Два крыла выросли у вашего духа, когда вобрал он в себя второе мировое начало, вторую основу мира, и ждали его такие высоты, куда не залетал ваш прогресс на космическом корабле. Но совращенное Волей к власти другое начало совратило ваше терпение обещанием приземленных благ. Тогда разбились крылья вашего духа, и пал ваш дух также низко, как высоко взлетел. Всеобщий рев: «Обогащайся, кто может!» оглушил его налету. В алчное, беспощадное, бездушное и бескрылое чудище обратился ваш дух. Жажда наживы овладела им, как простым торгашом с городского рынка. Пищу, противную своей природе стал пожирать ваш дух и умер от несварения желудка, отравляя тлетворным распадом людские души. Удастся ли вам воскрешение вашего духа? Не слишком ли глубоко проникли в ваши умы и души продукты его распада? Без его воскрешения не воскреснет, не поднимется в высь и дух всего человечества. Так и будет он биться одним крылом о землю, пытаясь взлететь.
Настало пустое время после того, как «разбились крылья вашего духа». Чем можно создать видимость сути пустого времени? – лишь пустословием, которое назвали свободой слова и плюрализмом мнений. Чем может возвысить себя пустое завистливое никчемное время? – лишь унижением прошедшего времени. Чем меньше понимания глубинной сути прошедшего времени, тем более льется «воды», чтобы проливным дождем пустословия о плюсах и минусах минувшей эпохи утопить ее сущность и плыть в никуда в утлом суденышке общечеловеческих ценностей. Взвешивать плюсы и минусы на весах пустословия – все, что остается интеллигенции, испугавшейся прошлого своей страны. Сколько грязи было вылито на прошлое время из этого пустого времени, которое язык не поворачивается назвать настоящим! До какой же степени надо быть чистым, чтобы из «грязной воды», в которую опускали бы тебя люди, ты выходил еще более чистым. Еще более чистое, содержательное и возвышенное выйдет прошедшее время из скверны пустого времени.

Песни либеральных революций России обращались в потоки пустой болтовни, значит, либерализм – не песня России, это чужая песня. Ибо сказано: «Слова твои да будут немноги».
Пустой орех либерализма, он обещался России большим содержанием жизненной правды. Когда же тот орех «разгрызла» Россия, выползла оттуда безыдейная пустота и провозгласила лозунг: «Обогащайся, кто может!» «Кто может», тот обогатился, но в народный карман заползла пустота из того самого пустого ореха, а из кармана - да в самую душу. Но как только погнал народ пустоту из своей души, так сразу либеральный вой поднялся до самой Америки.

Разделить не получилось поровну богатства,
Из жизни прошлой понятие братства.
Обогащайся, кто может! – брошен был клич,
Страшней для страны, чем инфекция ВИЧ.

Кому и зачем нужна самобытность?
Больше прельщают гламур и элитность.
В вопросах вечных добра и зла
Мы ищем способ «срубить бабла».

Не мало прыти и велеречивых слов, господа либералы и правозащитники, извели вы на борьбу с «империей зла». Лились речи потоком о попранном гуманизме, о нарушении прав человека, о притеснении свободомыслия, о политических репрессиях, о беззакониях тоталитарной власти и т.д., и т.п., и др. Сколько извели красноречия на искоренение тирана Всея Руси из умов и сердец народных. Экзорсизм, изгнание дьявола, стал государственной политикой.
И дьявол поселился в ваших сердцах, имя этому дьяволу – ненависть к упрямой России, которая не хочет жить по вашим законам. Вы занимаете сторону всего, что идет вразрез интересам России, лишь бы была Россия, как все: не думала бы о высоком, не томилась бы тоской о несбыточном, не зажигала бы сердца высокими целями. Загляните поглубже в ваши сердца, доморощенные либералы и «правозащитники», пока их не съел дьявол ненависти к собственной Родине. А другой ваш дьявол – жажда наживы – вошел в свиней, которые залезли в государственную кормушку вместе с копытами и перерыли свиными рылами все ее содержимое.

Висит на вас рваными струпьями
Бездуховности мерзкая гниль.
Смердите живыми трупами
На тысячу тысяч миль.

Поделить готовый пирог в свою пользу пришла либеральная власть, растащить большими кусками труд предшествующих поколений, унизить страну и народы ее, - в том заключалось господство барыг и отребья: «они возносятся лишь для того, чтобы унизить других».

Мы ждали расцвета свободного рынка,
Оказался рынок для нас пустоцвет.
Потребительская нам небольшая корзинка,
Дна у корзины чиновников нет.

Грабеж и рынок путать не надо,
Отделять надо мух от котлет.
С этим страна согласиться бы рада,
Да мух очень много, котлет почти нет.

Чтоб алчность людскую умерить,
Написано много моральных диет,
Но глубину пустоты не измерить,
Границ аппетитам не будет и нет.

Вы, как блохи из грязной шерсти лжи и предательства, перепрыгнули трагический период жизни России, и как болотные скользкие пиявки, впились в отдаленное царское прошлое, чтобы вобрать в себя его духовную кровь. Но эта кровь для вас станет ядом. Дальнее прошлое отвергнет вас, как вы отвергли ближайшее прошлое: нельзя удалить из цепи истории ни одного звена без того, чтобы цепь не распалась. Не вам, господа либералы, судить, какие тайные силы и как сцепляют звенья истории. Вы ищете себе опоры на дне «болота», но вы раньше утоните в нем, чем встанете на твердую почву.
Задавшись целью искоренить остатки российского сталинизма, подрубили народные корни, уходившие в глубину жизни и смерти, «по ту сторону добра и зла». Но не Сталина проклинают тени замученных жертв сталинизма, они проклинают тех, кто обессмыслил их великие жертвы, фальсифицировал смысл революции, придав ей статус абсолютного зла.

Вы вырвали корни из времени прошлого,
Чужого дурмана напились вы тошного,
«С грязной водой – на помойку дитя»,
И сейчас вы живете только воду мутя.

Век ваш стал от начала беспечным,
И будет вам смерть результатом конечным.
Не быть – не значит уйти на «тот свет»,
Вас по сути сейчас уже нет.

Разнузданность, пошлость и суета, -
Значит выбрана вами дорога не та, -
Предвестники страшного Рока
И скрытая близость конечного срока.

Опоили народ дьявольским зельем, замешанным на плюрализме, свободе слова, демократии, правах человека, на частной собственности, борьбе за власть, на лжи, стяжательстве, болтовне, лицемерии, воровстве и коррупции, экстрасенсах, колдунах, астрологах, прорицателях и целителях, с тошнотворным привкусом смерти и тления.

-Какая, простите, к черту соборность?
Gomo gomini–lupus est.
Миром правят лишь власть и покорность,
Человек человека без хрена съест.

Не вернуть человека обратно
К истокам истины бытия.
Та общая цель невозвратна,
У каждого в жизни дорога своя.

Не вернется уже, вероятно,
Общая цель бытия,
Сто раз, может быть, по стократно
Ближе к телу рубаха своя.

Любовь либералов – иссохшие мумии общечеловеческих ценностей. Фашизм и нацизм – отражение либерализма в плоском зеркале Разума. Призраки прошлых фюреров, тиранов, вождей, палачей глядят из зазеркалья либерального Разума. Некрофильная любовь мертвых душ к мертвым схемам Мирового Порядка, которые будут мертвее смерти мир удерживать мертвой хваткой. Мертвое не умрет, пока есть на свете мертвые души.
Смердит гнилое нутро ваше, разъедаемое червями ненависти к Родине, которая не хочет жить по вашим законам. Чтобы скрыть гнилое нутро, вам приходится принимать интеллигентные обличия, окутывать себя защитным полем возвышенных слов, благовонием морали и добродетели и самим изображать из себя правозащитников. Но тщетно, прорывается зловоние ваших предательских душ сквозь все защитные слои благопристойности. Потому и первой целью своей вы ставите порчу обоняния тех, кто еще не утратил нюх на тошнотворный запах разлагающейся нравственности. «И мир предстает мне обителью знати и черни, - Где хаос и тлен, где пируют могильные черви. – А может быть, сам он – мертвец, преисполненный гнева, - Червей этих жрет, ублажая голодное чрево?».
Истинная добродетель не занимается благотворительностью, она благо творит, не подозревая, что она – добродетель. Истинная добродетель не противопоставляется злу, поэтому не переходит в противоположность, оставаясь самодостаточной. Показная же добродетель благотворит, запивая шампанским свои подаяния, почиит на лаврах, купленных для самолюбования. Ей ничего не стоит кинуться в другую крайность, если благотворительность не приносит нравственных дивидендов. Европа не прощает России отсутствия зависти к ее добродетелям. Экспансия добродетели – верный признак того, что добродетель лишь маска на мертвом лице того, Кто владеет Европой.
Пророческий дух из прошлого идет к вам тяжелой тучей, пронизанной вспышками молний, чтобы пролить на вас грозовым дождем благодать, что посылает вам прошлое. Но, видимо, долго висеть ему тучей на поднебесной вершине нового смысла, не проливаясь очищающим ливнем. Люди привыкли к комфорту и не хотят грозы и грома из прошлых лет. Они приготовили зонтики безразличия на случай, если пророческий дух разразится ливнем. Но не жду я больше молнии из этой тучи. Высохли капли, что падали из черной тучи, нависшей над человечеством, и нет провозвестников. Ибо не молния правды грянет из этой тучи, а злоба, ненависть и страх, что копились веками.

Мир стоит на всеобщем погосте,
Всемирного кладбища желтые кости,
На древних могилах ушедших давно,
Пусть смерть под ногами, ведь нам все равно.

Порхают ваши мысли, словно бабочки, на поверхности бытия. Красивые, элегантные бабочки-однодневки, - скоротечно любое время, не причастное Вечности.

«Твои плоды созрели», но ты не созрело для своих плодов, человечество. Ты все также идешь не своим путем не твоего величия и тащишь Россию на этот путь. Тебя измучила русофобия – страх Пресветлого Разума перед темными глубинами жизни. Ты боишься быть причастным к метафизике Смерти и сеешь реальную смерть, насаждая мировоззрение Разума. Много созрело плодов на дереве науки и техники, - вот, они, рядом, протяни только руку, но высоко растут плоды на дереве жизни. И дорастешь ли ты до них когда-нибудь, человечество?

Только древние мифы имели мужество видеть борьбу двух предвечных начал. Разум загипнотизировал человека и заставил видеть лишь лицевую сторону мира. Прозрение грядущей судьбы человечества во власти однополярного мира. Однополярного - не в вашем обыденном понимании как мирового господства одной сверхдержавы, однополярного по существу своей метафизики. Мировое господство – это лишь следствие однополярной основы мира, мира плоского, обреченного, потерявшего свою половину.

Родина для современного прогрессивно мыслящего человека не живое в страданиях ищущее существо, а мертвая абстракция ума, отвлеченное от сердца понятие. Современный человек по складу мышления и мирочувствования – космополит. И сольются все государства в единую общность земную, под единым престолом (прочти справа налево – молот серп) Хозяина мира сего. Но не будет уже ни России, ни Китая, ни Франции, а будет однородная масса людей, в конце “потребления” обреченных на вечную смерть, и будут в “дурной” череде поколения идти на смену друг другу до вечной смерти самой Земли.

Живее и реальнее подземный мир и тени минувшего, чем этот призрачный мир, потерявший корни в минувшем. Не тем путем не твоего величия ты идешь, человечество, тобою движет инстинкт прогресса. Тяжелый каток прогресса «стирает путь за тобою», твой обратный путь к первоистокам истины бытия, и над ним написано: «Невозможность» и впереди написано: «Невозможность». Слишком мелкими окажутся вершины твоего величия рядом с вершинами твоего назначения. Падение в пропасть с последней вершины прогресса предназначено тебе, человечество, идущее не своим путем не своего величия. Ты идешь вперед, не оглядываясь назад, не смотря по сторонам, - Разум зашорил твои глаза.
Где же твой истинный путь, человечество, на котором и в прошлом, и в будущем будет написано: «Все возможно»? Своею кровью начертала Россия тебе этот путь, когда опасность Небытия, как она есть, последняя опасность для человечества, прячущего в песок свою голову, стала реальностью, вместо истины бытия проявилась ее изнанка – темная истина небытийной сути.
Опасность и кровь, мрак Небытия обернулись спасением после гибели жертв, принесенных Россией на алтарь познания Смерти. Смерть открыла себя с неожиданной стороны, воздав России за понесенные жертвы новой мировоззренческой парадигмой: Смерть по сути не смерть, она есть основание жизни, «в горе счастья ищи», в Смерти ищи бессмертия. Ибо сказано: «Беды и счастье: то и другое сотворил Бог, чтобы не мог человек постичь Его дела». Но через беды и кровь постиг человек замысел Бога – возможное счастье всего человечества.
В великих страданиях великой России нашел я миру спасение, когда открылась людям опасность, как она есть сама по себе в своей откровенной сути. Россия явила миру новый отрицательный план бытия, где опасность последней гибели обернулась спасением, где Смерть – основа бессмертия и невозможное станет возможным чудесного мира.
Отрицательное существование Ничто в 20 веке открыло себя человечеству. Трагедия 20 века могла бы помочь человечеству вскрыть непостижимое для существа положительной мысли и обозначить «поворот» в историческом времени от предстоящей гибели к спасению.

Не хватило ума и души человека
В Смерти увидеть бессмертия семя,
Снять черные чары с двадцатого века,
В пустое ушло то великое время.

Как Феникс из пепла восстали бы снова,
Если б поняли суть мы двадцатого века.
Умирать, возрождаться России не нóво
И к цели великой вести человека.

Долго скрываемая изнанка мира вышла наружу и заявила со всей откровенностью: да, Я – Смерть, Я – Материя, Я – Ничто, но Я – отрицательная основа жизни, не бывает без минуса плюса. Почему же люди видят отрицательный полюс только в законах природы, не видят его в мышлении и не видят его прямого воздействия на историю человечества? Почему они не хотят, чтобы двуликий безличный мир стал единым целым и обрел лицо человека? - Это было откровением Смерти там, для меня, в ином мире.
Вы слушали доныне откровения Бога, послушайте теперь откровение Смерти, которая вперила в вас свой пристальный взгляд. Изнанка мира еще более тщательно скрывала себя, когда вышла наружу. Только сейчас в явлении страшного облика Смерти можно говорить об откровении Материи после её поражения в правах на участие в жизненных процессах. Материалистическая идеология – не откровение Материи, а ее сокрытие, потаенное, идеологическое оружие в борьбе за власть. Теперь Материя говорит откровенно: да, Я – Смерть, Я – Ничто, но Я и основа жизни и залог ее бессмертия. Я не хочу быть вечно Смертью. Теперь дальнейшая судьба человечества зависит от человека. Выдержит ли он этот взгляд, не опустит глаза, не окаменеет ли от ужаса, или просто отвернется, отведет взгляд, и сделает вид, что не услышал, никакого откровения Смерти и пойдет себе дальше в пустоту бесконечности по замкнутому кругу Вселенной. Настало время пойти Смерти навстречу, взглянуть ей в глаза и не окаменеть в страхе и безысходности, увидев пустые глазницы Ничто, а разглядеть в них скрытый источник жизни.
Материалисты никогда не признаются в том, что спустили с цепи онтологическое чудовище и допустили Смерть править половиной мира. Поэтому они предпочитают говорить о материи в качестве абсолюта лишь как извечно существующем реальном основании построения мироздания. Они, конечно, напрочь отвергают всякую иррациональность, всякую запредельность и всякое онтологическое бытие материи. Будто сама праматерия страшилась показать людям свою личину, дабы не перепугать их и не отвратить от себя навеки, как то заморское чудище в заветной сказке, обратившей зло в добро и красоту. И лишь от доброты и любви самих людей зависит, станет ли это чудище прекрасным принцем или пожрет их всех без остатка и само опять уйдет в небытие.

Верный признак бессилия – злоба. От бессилия волить вспять, против времени, уже не бесится ваша воля. Разум-сирена воли напел, что «неестественно» волить вспять, против времени, что прошлое изменению не подлежит, его можно только перетолковывать: предвечные, мол, законы природы, объективность, самоочевидные истины, провал Небытия между прошлым и настоящим. Затихла, смирилась воля ваша, спит убаюканная колыбельными песнопениями Разума: невозможное невозможно, зачем зря биться головой о стену, плетью обуха не перешибешь. Вам же хочется думать, что мощь вашей воли посредством прогресса и техники крепнет день ото дня. Чья-то, не ваша, иная, машинная, воля крепнет и вашими руками толкает махину прогресса.

Жизнь – это сон, потому что человек ничего не знает о реальности Смерти, которая может его разбудить. Россия воспряла ото сна, когда реальность Смерти вторглась в ее жизнь, но Разум вновь усыпил Россию под либеральные песнопения. И даже прямое вторжение Смерти в реальность жизни не смогло разбудить человечество. Пребывание в одной из смежных реальностей – это сон, две реальности слить в одну действительность – пробуждение ото сна.

Но если правда не с Материей, а с Разумом, то Россия остается с “неправдой” Материи, чем с полуправдой Разума, которая хуже лжи. Материя, обожествляя себя в материализме, откровенно, и до наивности честно отрицала существование Бога, Разум же постепенно и незаметно старается подменить собою живого Бога, не отрицая Его существования. Разум наделяет Бога предикатами всемогущества, всеведения, всеблагости, подразумевая под Богом Себя, а Бог отдал всемогущество и всеведение за предикат жизни.

Восстание угнетенной Материи в октябре 17 года так ничему Разум не научило. Он вновь стремится к Мировому господству, а Материя где-то в недоступных Разуму темных слоях бытия готовит ему новый сюрприз. Она явится в новом обличии, с новой системой общечеловеческих ценностей и глобальными целями – опрокинуть Разума трон, а человек снова станет средством в достижении этих целей.

Не пройдя через Смерть, бессмертия не обрести. Ибо сказано: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода». Лишь только смертью дается познание Смерти. Густо покрыта земля России могилами. Только смертью России Смерть проявила себя, явило свое существо в ментальном пространстве, открылась сознанию человека в том, что она существует, она есть в своем нет, отрицая, она утверждает. Смерть возвратит свои жертвы, когда человек разгадает ее существо, что Смерть по сути не смерть, что она есть основа жизни, бессмертия человека.

Страдания, переживания, эмоции, мысли и чувства народные не проходят бесследно, где-то далеко, в метафизике, они создают общий образ нации, живой образ Родины. Таким образом каждый человек становится сопричастен к рождению гения, таланта, нового взгляда на жизнь и предназначение человека. Сквозь метафизику единства народа, нации рождаются на свет великие люди.
Страдание углубляет душу человека в Ничто. Там, в этой тайной основе жизни, черпает душа небывалую силу, ум обретает новое знание. Единая общенародная душа – главная правда России. Каждый человек вкладывает в нее, как в копилку, свою жизнь, страдания, мысли и чувства. Живая душа России – то метафизическое Общее, через которое люди обогащают друг друга, их жизнь, их любовь, их ненависть, их вражда и страдания питают национального гения более, чем его собственная индивидуальность. Гений – это прекрасный цветок, выросший на метафизической почве, обильно унавоженной людскими судьбами.

«Трансцендентное воскрешение» - конец мира и человечества. Не воскресение, а пробуждение мертвых из забвения тьмой к вечному кошмару осознания невозвратимого. Ибо сказано: «И пришел гнев Твой и время судить мертвых и дать возмездие рабам твоим». «Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим», но приговор был для всех един – невозвращение. «Ибо прежнее прошло». Рвутся мертвецы из могил. Спешите, люди, вернуть их к жизни! Трансцендентно воскресшие - вечные тени в мире теней, «скрежет зубовный», вечная боль и ужас отчаяния от утраты надежды стать вечными на земле, от безвозвратной гибели мира, вечная злоба, вражда и ненависть – вечный ад без огня и серы.
И на воротах этого ада – последнее страшное слово – «никогда». Никогда им не знать любви и не видеть неба, дождя и солнца, не оживит воспоминаний запах трав и цветов. «Никогда» - тяжелее могильной плиты накроет людей это слово. Самонаказание вечным адом, бессмертие, от которого не уйти.
«Почему так долго длится ночь?» - безмолвие мертвых взывает к живым. Торопитесь, люди, спасти свое прошлое! В «конце света» невиновных не будет: и грешникам, и святым, и палачам, и мученикам – всем одна участь – ад утраты «все возможно». Ибо сказано: «Всему и всем – одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому. Одна участь всем, сердце сынов человеческих исполнено зла, и безумие в сердцах их; а после того они отходят к умершим». Вечные злобные тени в мертвом царстве загробных теней – неизбежная участь мира, которым правят «влюбленные в призраки и мумии». Дана была человеку возможность Вечность временем оживить, границы мира земного расширить до масштабов Вселенной и не было границ для возможности человека, рожденного Единосущим. Но променяло человечество свое величие на Волю к власти, ложные мнимые ценности, на ложь политики и пустоту речей.
Вам, забывшим страдания прошлого, грядет наказание будущим: невозможное останется невозможным. Неосуществление Возможного – что может быть страшнее, безысходнее, злее, когда слово-призрак «никогда» становится явью?

Люди не слышат тайную весть –
О свободе, прогрессе человеческий лепет –
Это прошлого жертв человечеству месть,
Перепончатых крыльев над миром трепет.

Но уже не вскрыть вам могилы прошлого, Россия предала свою цель – «все возможно», к которой вел ее Бог сквозь гибель, кровь и страдания. Эпидемия клептомании охватила Россию страшнее чумы и холеры.

Россия вышла из огня,
Преодолев разруху, голод,
Да угодила в полымя -
Наживы злой и мертвый холод.

Потеряли страну, как Орфей Эвридику,
Свершение тайны назвали крамолой.
Разум нам кажет огромную фигу,
Истина крутит жопой голой.

Сам Хозяин «мирового хлева»
Намечает нам перспективы:
Смотрите под ноги, не пяльтесь в небо,
Играйте на бирже, скупайте активы.

Истребить крамолу искусства и веры,
Тайну жизни, смерти и Бога,
Чтоб люди забыли эти химеры,
Не гнушается Разум любого подлога.

Слишком много говорит бытие. Небытие говорит без слов, говорит безмолвием. Суета бытия не дает человеку услышать безмолвие. Безмолвием Небытия пронизан весь мир и все, что есть в мире – это безмолвие. Безмолвным голосом Небытия взывают мертвые к живущему человечеству. И было сказано так: "Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых».

Облитый светом до зори
Желтеет куст в объятьях ночи.
Так грустно смотрят фонари,
Как с того света чьи-то очи.

Люди, станьте же высшими, чтобы возвратить ушедших к свету! – колокольным звоном безмолвия взывают умершие к сердцам людей, но реальный звон монет глушит звон колоколов из безмолвия.

На гибели прошлого зиждется мир,
На древних могилах, костях, на погосте.
Во время чумы продолжается пир,
Мы в логово смерти незванные гости.

В промозглую осень из праха земли
Костлявые руки, вроде деревьев,
Как в сюрреализме полотен Дали,
В мольбе достают до облачных перьев.

К людям взывают из темного мрака
Мертвые руки в коросте коры.
Жмется в испуге созвездие Рака –
Не им предназначены света дары.

Им душная тьма, безысходность печали,
Тенью бродить им в царстве Аида.
Так было задумано мира в начале,
Иль мир стал невольно подобного вида?

Кресты на могиле стоят в карауле –
Из этой тюрьмы невозможно бежать.
Не нужно вам, люди, серебряной пули,
На нарах загробных им вечно лежать.

Никто не спасет их от смертной юдоли,
Люди живые смерти сдались.
Век не видать им простора и воли,
Без них голубеет небесная высь.

Моя философия, подобно туче, должна однажды родить молнии. Но что такое одинокая туча на ясном солнечном мировом небосклоне? Не молнии должна метать эта туча, а стыдиться своей неуместности и вернуться скорее в свой темный ненужный исчезающий мир. Людям не нужны гром и молнии, потрясающие основания привычного мировоззрения. У людей достанет науки и техники, чтобы в небе расстрелять одинокую тучу. «И сказал я себе: «Что случится с глупцом, то и со мною. Ради чего я тогда сделался мудрым?» Не подменил ли уже звон золотых монет малиновый звон твоих колоколов, православная Россия?

Россия шла через муки
Дорогами смерти к бессмертию,
К Третьему Риму, но внуки
Сорвали попытку третью.

От лжи Материи искали правду,
Но заедает правду Разума ложь.
Из нее выгрызает кривду,
Как тифозная смертная вошь.

Прошлое вырвало ваше будущее из цепких лап Разума-паука, но отрекаясь от «тоталитарного» прошлого, вы вновь обескровите ваше будущее.

Прошлое видит сквозь настоящее
Грядущее время над бездной парящее.
Всё у́же и уже над бездной круги…
Прошлое время, спаси, помоги!

Все шире и шире пропасти пасть.
История длилась, чтоб в пропасть упасть?
Зачем тогда было – страдания, муки,
Боли, потери, смерти, разлуки?

Зачем люди верили в светлую даль,
Если веру заменят тоска и печаль?
Зачем по земле смерть косою прошлась,
Если высшая истина в том не нашлась?

Ваша воля в тисках прогресса, но Разум внушил вам, что ваша воля движет прогресс. Воля хочет «волить вспять», «спасти прошлое» ради будущего, но прогресс тащит ее куда-то вперед, в будущее, которого нет, которое не может состояться без прошлого. Они хотят вернуться, чтобы дожить, долюбить, досовершить. Вечное одиночество ушедших в смерть.

«С новой идеей о смерти пробуждается новая культура», - говорил один философ, который не считал смерть простым отсутствием жизни. Культура рождается на стыке двух мировых начал, во взаимопроникновении жизни и Смерти. В плоскости Разума она умирает, перерождается в цивилизацию. И после того, как Россия прошла сквозь Смерть, тьму Небытия, новая философия неминуемо должна была возникнуть, метафизически сформироваться и выйти в земную реальность. Новая русская философия есть знак, предвестник, нарождающейся в России новой культуры.

«Синтетические суждения a priori», «законы естественной диалектики» - та паутина на глазах человека, за которой Разум скрыл борьбу двух предвечных начал. Страх признать отрицательное бытие Аримана, привычка видеть в нем причину абсолютного зла – вот тот невидимый барьер, который остановил дальнейшее продвижение русской философской мысли к жизненному Абсолюту, и для его устранения понадобилось явление Аримана в реальный мир практическим осуществлением материалистической идеологии, где “абсолютное” зло и “абсолютное” добро показали свою соотносительность. Только древние мифы имели мужество видеть борьбу двух мировых начал – Ормузда и Аримана, на долгие тысячелетия они ушли с поля зрения философии, укрывшись за “естественными” законными диалектики, и только Россия, пройдя все круги ада земного, вновь обрела в себе мужество смотреть в глаза обоим началам – и Разуму, и Материи.
Только живая философия великой России, ступившей за пределы добра и зла, способна разорвать порочный круг судьбы человечества. Иные способы мышления лежат «по ту сторону добра и зла». Не заглянуть умом «по ту сторону добра и зла», как к соседу в замочную скважину, для этого нужны были жертвы из плоти и крови, их живые сердца.
И только трагическая судьба России разрушила эти стены между двумя мирами, и мысль моя прозрела такие просторы, где еще «не валялась» мысль человеческая. И прорывая запретные грани, разделяющие наши миры, устремилась к вам моя мысль, в глубокой надежде быть понятой, чтоб сообщить благую весть о возможном бессмертии всего человечества.
Философия России есть философия жизни, облеченная в кровь и плоть. Западная философия всегда стремилась содрать с жизни кожу, плоть и выпустить кровь, чтобы оставить от жизни один нетленный скелет, - «Чистый Разум».
Вся западная философия, во все века, вела и ведет человечество к смерти. В ней нет мышления личности, в ней не найти человека, она продиктована Разумом. Все плоское, одностороннее, чревато смертью. Философия России была и есть борьбой за жизнь. Россия не философствует - она живет своей философией, философия и судьба России едины, философия России не вмещается ни в какие ”– измы”, она не учение, не теория, не идеология, она есть сама жизнь и цель жизни.
Человечество погрузилось в безмятежный покой положительного всезнания: в этом мире все постижимо, кроме того, что таится за Большим Взрывом Вселенной. Но это уже другой мир, запредельный, который мышление человека к себе не подпустит. Можно утонуть в его глубине, не получив никакой практической выгоды. И только русской философии непременно нужно добраться до самих истоков жизни и Смерти, воскресить ушедшие поколения, полив их живой и мертвой водой из этих истоков.
Философия для избранных, для узкого круга одаренных людей, - так внушают философам истинные авторы их философий, Разум и Материя, чтобы направлять слепые массы людей к своим целям. Поэтому о простых доступных вещах философия изъясняется очень сложно, путаясь сама в надуманных терминах. Без доступа широкому кругу людей философия будет простым статистом у движущей исподволь, отчужденной от человека тайной силы истории, воображая себя ее пророком и прорицателем. Историю творят народы, которыми движут эти тайные силы. Лидеры, вожди, правители – рабы у тайных сил истории.

Жизнь опровергает все философии, потому что до сих пор еще ни одна философия не стала философией жизни.
И только русская философия, пройдя глубины смерти и зла, познала их вековечную тайну. И только русская философия, не ангажированная ни одной из воющих сторон, видит, как бы сверху, со стороны, всю картину на поле боя, все хитроумные замыслы, все тактики и стратегии этих самых “полководцев” мирового масштаба, – Разума и Материи.

Черными, серыми, грязными красками
В мире написан России портрет.
Прячется страх под приличия масками,
Русофобия есть, понимания нет.

Найти высший животворящий трагический смысл всех жертв революций и геноцида, тогда истерический визг либералов о смертоносной сути коммунистической идеологии будет отскакивать от России, как моськино тявканье от слона, уверенно идущего своей дорогой.
Силам земли Российской, заживо погребенным под тяжестью “общечеловеческих” ценностей, закованным в цепи “естественных” законов природы, истории и общественной жизни, нет им выхода в одномерную пошлость однобоких идеологий, которыми живет человечество.
Но не сгинули пока окончательно в беспамятстве и бессмыслии и миллионные жертвы России, взывая к живым, таят они в своих душах надежду, что не пропадут бессмысленно, даром их загубленные жизни, не сгинет их образ, не утечет в беспамятство Небытия пролитая ими кровь, не забудутся живыми людьми их страдания, муки, описать которые не хватит искусства. Может быть, еще осознает Россия, что ее спасение заключается именно в том, чтобы обернувшись на свое ближайшее прошлое, не окаменеть в голом его отрицании, встретив там гипнотический взгляд Медузы тоталитаризма, искусственно не оборвать органически непрерывный России исторический ход, а понять связь и преемственность его, казалось бы, взаимоотрицающих этапов, его высший, необходимый и трагический смысл, и с новым пониманием свободы и демократии пойти на преодоление унитарности в основаниях мира. Оглянувшись назад, не потерять Россию, как Орфей свою Эвридику, не окаменеть, увидев вместо России, идущую следом темную Смерть.
Много статуй величия СССР было низвергнуто с пьедестала презрением им поклонявшихся. В истинном блеске и красоте нового величия из грязи поднимутся статуи славы, принявших на себя правление Смерти во имя спасения жизни, поднимутся на высоту, недосигаемую «здравым смыслом», в заоблачные высоты общечеловеческой цели, жизнь возрождая в настоящем и прошлом, направив волю вспять против времени. Но ведь даже Бог не может «бывшее сделать небывшим». Вырвать жертвы у прошлого времени – доныне не была способна воля человека творить чудеса. Не нужно воле бывшее делать небывшим. Ей надо проникнуть глубочайший смысл совершившегося, который выведет жертвы его из забвения. Как человек усилием воли возвращает в память забытое, так воля всего человечества вернет к жизни поглощенных забвением. Мир был создан для жизни и человека. Если человек невозвратен, значит, этот мир ничего не стоит или ничего не стоит сам человек, ибо мир создан для каждого человека, а не для абстрактного человечества.

Призрачные мосты в прошлое время почитания прошлых жертв, оставленных в прошлом. Призрачные мосты над потоком Леты из холодного хрусталя почитания. Осознание великого смысла пролитой крови, смертей и страданий воздвигнет осязаемый мост между прошлым, настоящим и будущим.
Будущее не станет причиной твоего сегодня, если следствием твоего сегодня не стала причина прошлого. Твое сегодня – следствие утраты, потери причины прошлого. Причина прошлого осталась без следствия. Не из прошлого вытекло настоящее, - из отрицания причины прошлого. Разорвана причинно-следственная связь времен. Не будет вам будущего без вашего прошлого, а будет лишь продолжение «сегодня». Найти сегодня свою причину в прошлом, от следствия пойти к причине, тогда и будущее, опережая время, станет причиной твоего сегодня.

Человечество уже давно не стоит на распутье двух дорог, оно из двух зол выбрало “меньшее”, оно не желает балансировать между двумя полюсами над бездной. Оно идет по правому пути, - раз правый, значит правильный. Но правый путь уведет человечество гораздо дальше от последней истины, от заветной цели, потому что он широкий и гладкий и по нему легко двигаться. И только русский «витязь» по-прежнему стоит на распутье, он не выбирал проторенных путей, рискуя свой головой ради истины.

Юность – мечтательность, романтизм, страх греха, поиски смысла жизни в духовной высоте. Доныне все эти качества сохранила Россия. Значит, Россия будет юной надолго, я хочу, чтобы она была юной всегда. Обездушенная старость Европы, утратившей страх греха, хочет заразить Россию своей меркантильностью, возбуждает в ней волю к власти, насылает на нее духовную гниль под видом общечеловеческих ценностей. Храни тебя Бог, Россия, от этой цивилизации!

Россия достигла таких высот высшего смысла трагедии, где гибель и зло поднимают жизнь и добро на новую высоту, при взгляде с которых уже не кажется трагедия непоправимой.

Бог из рая человека отправил в ад, на семь кругов ада земного, на познание Смерти, на страдание и гибель. Вместе с человеком страдает и гибнет Бог и возрождается снова к творению вечной жизни из ада Смерти. С Россией вместе воскреснет Бог.
Надо иметь высокий дух, чтобы опускаться в бездну за изнанкой и основой вещей. Твоя высота поднимет тебя из бездны с новым знанием о темной стороне мироздания. Кто тот человек, который смог подняться так высоко над собой и своими звездами, что не грозит ему гибелью нисхождение в бездну? Не один человек, вся Россия опустилась в глубины Ничто, по ту сторону добра и зла, и вернулась оттуда с новым знанием о добре и зле, о жизни и Смерти, о возможности невозможного. Выше звезд ты должна подняться, Россия. «Где путь к жилищу света и где место тьмы?» Много бед, страданий и жертв принесла Россия на алтарь познания Смерти. В «империи зла» зрело новое мышление, познавшее Смерть как основу жизненной тайны.


Теперь маленькие люди становятся господами. Мельчает душой человек, становясь сильнее прогрессом. Мой призрак бродил в просторах Вселенной, между Вечностью и историческим временем, я искал высших людей, гиперборейцев, но видел только мощный поток прогресса из мешанины людей, и на поверхность потока всплывали не самые лучшие. Измельчание человека видел я вместо возрастания ума, благородства души, силы воли, красоты и могущества.

Расчетливый ум умервщляет душу. Человек с холодным умом становится «отморозком». Отребье, которое из смерти, вражды и крестов мучеников сколачивает себе состояние, отребье с холодным умом "отморозка", которым не писан закон, отребье, что, проворнее обезьян по лианам, лезет наверх по карьерной лестнице, отребье, в ком поселилось чудовище-ложь.
Падая изо рта, расползаются ваши слова, как тифозная вошь, заражая все вокруг смертельной ненавистью к жизни. Либерализм и фашизм – одного поля ягода, сладкая, как речи либералов, и горькая, как власть фашистов, два лица одного сущего, - крайности сходятся в уничтожение жизни.
Пока вы смотрите в чистую даль, змеиная нечисть плодится у вас под ногами. Чтоб не утратить чистую даль чаще смотрите себе под ноги.
Ложь превращает человека в не-до-человека – процесс обратный эволюции обезьяны в человека. Но не все обезьяны лазают по лианам, многие обезьяны достигают трона.
Вы, которые рветесь к трону, щупальцы чудовища-лжи лезут у вас изо рта и из глаз при всей благопристойности вашего вида. Нельзя назвать человеком того, в ком поселилось чудовище-ложь. Ложь разъедает то, что делает человека человеком – совесть его.
И если бы хищные души людей научились летать, духовные ценности растащили бы они по клочкам в свои гнезда.

Но чаще я замечал, как не высокое нисходило к низинам, а низкое заползало наверх, поднималось к вершинам власти беспринципное, подлое, холодное, мерзкое, скользкое, циничное до безумия. Но было сказано: «Поднялись высоко, - и вот, нет их; падают и умирают, как и все, и, как верхушки колосьев срезываются».
Цивилизованная чернь хочет стать теперь господином человеческих судеб. Под внешним лоском манер дипломата скрыты гнилые почерневшие души – чернь по сути, чернь по призванию, мировоззренческая чернь. Вспышки фотокамер не просветят черные души. Горе тому человечеству, у которого чернь становится вершителем судеб. Ибо сказано: «Я позавидовал безумным, видя благоденствие нечестивых».
Черни срочно нужна власть над миром, пока мир не понял, что к власти над миром рвется чернь. Из стада черни последние становятся вождями. В едином земном господстве псевдодемократия обернется диктатом – вскроется истинная суть цивилизованной черни: власть! власть! власть! И уже не будет исхода из этой ловушки дьявола. Ибо сказано: «Земля отдана в руки нечестивых».
Обратная сторона Воли к власти: к власти приходят не гиперборейцы, не первые сильные благородные люди, во власть заползает чернь. «Как море, что отправляет жемчуга на темное дно, - Падаль же выносит на солнечную поверхность…» Власть и богатство – икона черни, за которой прячет чернь свою никчемность. Потребление, как ученые над крысами, ставит опыты над человеком в продлении существования, чтобы продлить потребление. Но сколько ниточка ни вейся, конец один: «побегал, пошумел и был таков».
Воля к власти вела людей переделывать мир, а привела к новой власти – власти Потребления. Воля к власти теперь прислужница у власти Потребления. Ибо сказано: «Все труды человека для рта его, а душа его не насыщается».
Пастями пустого Я глотает мир Пустота. Пустота ненасытна, потому что она – пустота. Чем больше хапает человек, тем шире и глубже в нем Пустота, сжирающая изнутри его душу. Хотел человек накормить свое Я, а скормил себя Пустоте. Пустота, как хищная рыба добычу, глотает живьем человека. Опустошенный алчностью человек – легкая добыча всепожирающей силы. Пустого человека растворяет в себе Пустота.
Пустоты пустотой не заполнить. Слава, деньги, власть, имущество – интуитивное стремление людей уйти подальше от пропасти Небытия, откупиться от нее веществом. Люди в этом мире охвачены паникой брошенных в ров, любой ценой выбраться из него наверх, хоть по головам, хоть по трупам. Но от зияющей пустоты могилы ничем не откупишься, она не принимает ни даров, ни взяток, ей чужды богатство, слава и почести, нищета – ее природа и сущность, она каждому воздает “по заслугам” – чем выше незаслуженный взлет, тем глубже падение в пропасть. Человеку кажется, что он выбирается из ямы, а он падает в пропасть.

Ты не объявлен в розыск и, вроде, не бандит,
Но чей взгляд за тобой неотступно следит?
Пустота – это тень твоя, в духе павшая,
Славы, денег, власти, богатств существо возалкавшее.

Лукавое Я, что ведет свой род от Лукавого, вождя и кумира толпы, обирает толпу, что ведет его к власти. Ибо сказано: «Праведник в праведности гибнет, а злодей во зле долголетен». Зачем было сказано: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому пройти в Царство Божие»? Ведь ваши богатые и сквозь игольное ушко без мыла проскользнут.
Человек уверен, что он владеет богатством, на самом же деле богатство владеет им. Отними у человека богатство и он обратится в ноль. Человек не заметил, как богатство подменило собой человека, оно присвоило себе его имя, любовь и уважение близких, авторитет и дружбу товарищей. Поэтому человек страшнее смерти боится потерять богатство, без богатства он станет ничем, – с богатством вместе уйдут и любовь, и уважение, и дружба, и имя. Что первично, богатство или человек? Человек всю жизнь гонится за богатством, а уходит на тот свет лишь в богатом гробу. Богатство с таким трудом собранное махинациями, ложью и кровью, с которым человек себя отождествил, равнодушно к смерти хозяина, оно отдается другому, который его получает даром.

Раззолоченная чернь, даже если она называет себя «элитой», «звездным обществом», «высшим светом», в ней все искусственно, фальшиво, глупо и пошло под стать современной рекламе. И «светские львицы» внутри под стать облинявшим кошкам. Моськи шоу-бизнеса догрызают слона – дух великой России.
Грязь на дне души их. Но кто видит их дно за холодным туманом бездушия? Они цивилизованы, респектабельны, элитоподобны. И лишь в экстремальной ситуации, которая угрожает их благополучию, поднимается грязь со дна души их, марая все, что с ними соприкасается.
Приходят бури, но падают с дерева жизни ее лучшие плоды, а гниль и червоточина остаются на дереве. Они въелись в дерево жизни, как жуки-короеды, как ржа въедается в металл. Лишние остаются висеть на сучьях, а высшие сыплются с дерева жизни гнить в земле у его основания. Ибо сказано: «Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников».

Средство становится целью, прислуга – хозяином, духовная чернь – "элитой" и «аристократией», когда либеральная идеология приходит к власти, низкое мнит себя самым высоким и рожденное ползать заползает наверх.

Как клещи любят парить в небе на птицах, так души-паразиты, присосавшись к высокой душе, хотят возвыситься над другими душами, подняться к вершине власти и славы и столкнуть с нее вниз высокую душу.

«Талант пробьет себе дорогу» - эту сентенцию придумали бездари, чтобы, когда они пробьют себе дорогу, люди принимали бы их за таланты.

Не стало в вашем мире высоты для высокого. Высокое состязается с посредственным на среднем уровне, где посредственность не имеет равных. На среднем уровне высокое посредственности не соперник. Посредственность опускает высокое со среднего уровня к низкому. “Вечная плоскость” и “вечная пошлость” отдают исчадием ада, в “золотой середине” зловоние “мертвых душ”.

Лизоблюды духа политическую, экономическую и военную мощь принимают за мощь и величие духа. Смертью веет от этого «духа», в котором нет ничего духовного, нет ничего от Вечности. Лизоблюды мертвого духа лижут его плоть, мощную снаружи и гнилую внутри, и чтут себя причастными «освободительной» миссии мертвого духа.

Цивилизованные политики научились искусству застоявшуюся в душах грязь доводить до кипения в достижении своих грязных целей и варить в чужом кипятке свои выгоды. Не надо много ума и затрат, чтобы довести рвущуюся наружу грязь до кипения, нужно лишь самому иметь грязную душу. Политики, что кипятят грязь под предлогом любви к «чистоте». Кипячением грязи чистоты не отмоешь. Берегитесь, кипятящие грязь, кипящая грязь берегов не ведает!
Издающие законы в защиту разврата – кипятящие грязь.
Вновь уста, глаза и сердце мое полны этим чувством – отвращением к нелюдям, кипятящим грязь.

Раскрашенные петухами цивилизации, как весь процветающий запад, разъедаемые изнутри жирными червями лжи, лицемерия, ханжества, демагогии и фарисейства. Гниющий западный труп, разряженный в поборника морали и демократии.
Много испытаний претерпит народ, допустивший к власти богатую чернь, которая окружает себя услужливой чернью, «от которой поднимается к небу зловоние». Зловоние их гниющего духа смердит в цивилизованном мире. Ибо сказано: «Легион имя мне». «Они превышают числа».

Суета сует, гонка за потребительским счастьем, успеть, обогнать, заползти как можно выше, забраться в корыто первым – это зовете вы нынешним временем, пустое время без стержня Вечности. А настоящее время, причастное Вечности, проходит мимо, над вами, вы в нем не живете, вы даже не знаете, что оно есть. Ибо сказано: «И оглянулся я на все дела мои, и вот: все – суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем!»

Ждал я рождения новой аристократии, но холеная чернь ложью о свободе, равенстве и демократии вымостила путь к вожделенной власти. Ложь и чернь неразделимы, как проституция и грязь.
Но почему я называю их чернью? Ведь у них «белые воротнички» и белые души… белые до равнодушия, до пустоты. А потому называю их чернью, что души их чернеют мгновенно, когда их благополучию возникает угроза, когда они сдают Родину врагам во имя ее «процветания», во имя Воли к вожделенной власти. «Крови жаждут их бескровные души». Чистый Разум обескровил их души, но крови жаждут они не для того, чтобы наполниться жизненной силой, а для того, чтобы выпустить ее из других.
Никто из вас не поперхнулся ни разу благородным праведным словом, не стало оно вам поперек луженой глотки. Потоком льется благородная речь, изящной ложью наполняя сердца о демократии, гуманизме и правах человека. «Ибо ваши похотливые мысли, ложь и притворство прямо-таки висят в воздухе!» Ибо сказано было о вас: «Облаченные в ложь, как в одеяние». «Молчание – золото»: чем дольше молчит народ, тем богаче становятся болтуны.

Честность, порядочность и авторитет либерально мыслящей интеллигенции часто оказываются знаменем в руках либерально ворующей черни. Они машут этим знаменем, как будто крест налагают иконой, призывая народ к либеральным переворотам.

Блаженство клептомании, либеральная Россия лишила казнокрадов и коррупционеров такого блаженства: они уже не воруют, они берут, как свое, брать и красть для них синонимы. Либерально-вороватая чернь стала господином России, утопив великое прошлое в мелкой воде «общечеловеческих ценностей». Ибо сказано: «Не скоро свершается суд над худыми делами, от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло».
«Вот ваша действительность: «Все достойно того, чтобы погибнуть», - так говорил Мефистофель.
Уже не стыдится ваш дух, что угождает нутру вашему. Ливрейным лакеем «кушать подано» стоит ваш дух у дверей благополучия. Открывать, прогнувшись, двери коррупционерам, казнокрадам, элите от шоу-бизнеса и олигархам и не пускать за дверь благополучия недостойных туда входить – это, пожалуй, все, на что стал способен ваш дух.
Сорная трава шоу-бизнеса выдает себя за культурный злак.
Вы, «свободные» мыслители, «независимые личности», либералы и демократы, вас я называю рабами, вас, прислужников Разума, Хозяина своего, и вечных его эмбрионов.
Естественный отбор в человеческом стаде. - Но к власти приходили не лучшие, благородные душой и сильные духом, к власти приходили подлая слабость, наглость, бессовестность, ложь. Они у сильных выбивали почву из-под ног, высоких сталкивали с высоты и губили то, что было наполнено жизнью.

Сострадая, человек жалеет себя, а не страдающего. Сострадающий не уменьшает боль страдающего, а удваивает ее своим страданием. Видел я, как в сострадании расплывается воля. В сострадании я видел болото. В сострадании я видел гибель сильного, слабость духа и коварство слабости. Загнивание жизни видел я в сострадании. В сострадании видел я ложь, ложь и ханжество благотворительности. Все это мертвой хваткой вцепилось в высокие души, удерживая их от полета. Тяжесть сострадания держала их у земли.
Вы страдаете за себя, за свое мелкое самолюбие, за того поверхностного индивидуума, который себя выдает за вас. Вы еще не страдали за человека в себе, тем глубоким страданием, которое позволяет человеку обрести себя. Глубокое страдание достигает глубин человека. «Крепись, ты выдержишь, ты сильный», - как часто люди недостаток силы чувств выдают за силу воли и силу духа.
Страданием Бог совершенствует души. «Бог отвешивает человеку столько страдания, сколько он может вынести», - оправдывают беспощадность Бога «служители культа». Но редкий человек доносит страдание до вершины совершенства души. Подавляющая часть погибает на склонах гор, часть скатывается назад, к их подножию. «И сказал Каин Господу: наказание мое больше, нежели снести можно». Сверял Бог свои весы по пределу человеческого терпения, да, видимо, черт подкрутил те весы за пределы человеческого терпения. Миллионами не измерить то количество жертв, что не вынесло «посильного» испытания Бога. Без всякой меры выпало испытаний на долю России. Не во власти Бога регулировать испытания, в конечном счете, Воля к власти двух предвечных начал назначает нам испытания. Она их не взвешивает и не дозирует, она их льет потоком, селем, лавиной, обрушивает, как снегопад на голову человека.
Рождает страдание душу?
Оно, как волки кровавую тушу,
Душу рвет на куски,
Кидая их в уксус тоски.

Возвысит душу сострадание -
Между прошлым и будущим мост,
Вселенной новой созидание,
Чтоб оправдать «ожидание звезд».

“Этот мир, где вместе с познанием возрастает и способность чувствовать горе”. Ибо сказано: "Во многое мудрости много печали и увеличивающий знание увеличивает скорбь". Потому что познание идет вширь, а не вглубь, но в глубине скрывается знание о великом назначении человека. Хотя, впрочем, как поглядеть, можно и в глубине увидеть бессмысленность, надвигающуюся на человечество.
Правду говорить тяжело, правда приносит боль. Ложь оправдывается любовью к ближнему, потому что добрые боятся боли. Ложь – подслащенная болеутоляющая пилюля, правда – хирургическое вмешательство в течение болезни, запущенной болеутоляющей ложью. Часто подменяют друг друга добро и ложь.
Недостаточно глубоко я заглядывал в жизнь, видя в ее глубине лишь гибель, бессмыслие и страдание. Высота, а может быть, бездна моего положения, позволила мне заглянуть в такие глубины жизни, куда не опускалась мысль человеческая, в этих страшных глубинах увидел я бессмертие жизни и сострадание, придающее великий смысл страданию прошлого. Счастье человека – это случайный просвет на небе, покрытом черными тучами. Спасти из этой пропасти всех страдающих, тогда человек, заглянувший в глубину жизни вторично, увидит ее королевой всея Вселенной и постигнет ее смысл и величие.
Сострадание страданию прошлого, увлеченного в Ничто, придаст силы человечеству вызволить из Ничто страдание прошлого. Великая цель пробуждает великую силу, способную сопоставить себя с Ничто. Если в страдании совершенствуется душа, то в сострадании она совершенствуется вдвойне, вбирая в себя и другую душу.
На кресте удобно страдать, но неудобно действовать во имя страждущих, созидать на кресте невозможно. Не крест нужен тому, кто любит людей, созидание воли, сострадание действием. Сострадание поднимется выше и опустится ниже страдания, если поверит в возможность помочь страданию прошлого. Сила и мощь сострадающего духа разверзнут пучину Небытия, прошедшее и настоящее станут единым временем и невозможное станет возможным. Великое сострадание великому страданию прошлого. Правда сострадания в действии, в спасении страдания.
Сойдите со креста, сострадающие мученики истины, небо не хочет ваших страданий, страдание – не проходной билет через ворота рая, земле нужна ваша деятельность, чтобы рай с небес опустить на землю. Бездеятельное сострадание – это трясина для деятельного духа. Бездеятельно сострадающая сила остается низменной силой. Ей не под силу мировая скорбь, потому эта сила принимает страдание за неизбежные издержки мирового устройства. Где человечеству взять благородную силу, которая спасет страдание прошлого деятельным состраданием? Великая цель рождает великую силу, воля человечества, обращенная «вспять», станет той сверхестественной силой.
Обретение высшего смысла страдания поднимается выше мщения за страдание. Оно, как птица, поднимается в поднебесную высь, оставляя мщение, подобно ядовитой змее, заглатывать собственный хвост.

Отказом от собственного Я, от своей субъективности ученый выходит в область чистого мышления, туда, где вместо него мыслит его Хозяин – Вселенский Разум. Чистое мышление, оторванное от жизни, от субъективности мыслителя есть мышление фальшивое. Разум – фальшивомонетчик. Фальшивые ценности Разума стали для людей абсолютными.
«От великого до смешного один только шаг”. Прямой и самоуверенный, как палка, восклицательный знак в претензии на всезнание в кривом зеркале Небытия отражается сатирическим видом вопросительного знака. В этом зеркале искажаются и плывут все незыблемые аксиомы и “вечные истины” положительной метафизики. Разум без Глупости, что человек без тени, без зеркального отражения, что потерянный ключ от жизненной тайны. Если бы Разум умел смотреться в зеркало Небытия, Он бы увидел в нем Глупость. Глупость – вторая половина Разума, рядом с которой Он выглядит умным. Глупость Разуму не дает покоя, не позволяя ему уснуть в догматической дреме, именно Глупость вдохновляет Разум на подвиг преодоления Себя Самого. Глупость повенчана с Разумом не по расчету, а по любви, пока, может быть, не взаимной. Что сочетало Разум и Глупость? – жизнь. Стать умным настолько, чтобы понять ограниченность Разума, понять, что, кроме него, в мире действует нечто иное, лежащее за пределами его представлений. Наверное, всё-таки, “стать умным” здесь не уместно, надо пройти через Глупость, чтобы понять ограниченность Разума.
Может быть, вовсе и не философ творец своей философии? Может быть, вдохновение философа есть одержимость нечеловеческим существом, диктующим ему свою философию?
Чтобы творить «невозможное», надо прежде поверить, что вера в наш действительный мир – это, действительно, вера, а не действительный факт, не естественное состояние природы, а завороженное законами царство. Свой мир вам еще предстоит создать. Но кто же позволит человеку создать такой мир, каким он его хочет видеть? Мир должен быть таким, каким его хочет видеть Сущее, а вероотступникам Разум пророчит гибель. «Какой алтарь уготовил себе человек, посмевший оскорбить величие Разума?!»
Но кто же, какой здравомыслящий человек в это поверит, что материальное основание жизни есть смерть, отрицание жизни. Как может одна и та же основа быть и не быть, утверждать и отрицать, порождать жизнь и убивать ее? Жизнь и смерть, свет и тьма, положительный полюс и отрицательный создали нашу планету Земля, они спаяны, слиты воедино и человек должен научиться мыслить и воспринимать их в неразрывном единстве. В природе “да” и “нет” сосуществуют одновременно, только мышлению Закон противоречия запрещает такую крамолу. Разум четко знает, где “да”, где “нет”, и научил человека раскладывать жизнь на составные элементы по логической схеме.
Геометрические фигуры - иконы Разума, на которые молится человек, в которые верит прочней, чем в Бога. Иконы эти, эти знаки, эти символы мертвой вечности приводят человека к «смиренной покорности высшему началу». Человеку и «в голову не приходит, что здесь ещё возможна борьба», борьба с мертвыми схемами, сковавшими мир и мышление человека.
“Ego cogito, ergo sum” – я мыслю, следовательно, я существую”. – Тезис этот гораздо объемнее, сложней и трагичнее, чем полагал Декарт. Я ли мыслю, когда я мыслю, и существую ли я, когда во мне мыслит Кто–то другой? Мои ли это мысли, живые и человеческие, или меня нет, я не есмь, не существую, когда моим мышлением владеет нечто другое, чем Я?
Сегодняшние методы педагогики сортирования детей по «умственной одаренности» сами по себе отвратительны, имеют горький политический привкус и таят в себе серые ростки фашиствующего рационализма, это рационалистическое вырождение нации в недалеком будущем.
Как случилось так, что мышление человека, дитя света и тьмы, пошло однобоко, по «светлому» пути, прочь от темного источникам жизни, почему даже животные видят во тьме, а человек только тьму мироздания?
Если на заре туманной юности человечества мысль была тесно связана с материальной основой жизни, сама мысль была живой и активной, то научное миросозерцание выхолостило, обесплодило мысль непосредственную, превратило ее в призрак, в абстракцию, в производное от сознания человека, воздействующее на внешний мир через машину и бомбу.
Наша бренная действительность зажата в тиски научных и философских теорий. Научные теории возводят ей “пределы возможного”, философские подразумевают по умолчанию, что действительность наша “естественна” – тленная, бренная, ложная, смертная, пошлая, злая, – такой и останется навсегда в силу непреодолимости Закона противоречия и “самоочевидных истин”, которые сочинил для нас Разум. Ни наука, ни философия не познают потенциальную возможность нашей действительности, возможность выхода ее за свои же пределы, в которых её держит Разум. Научные и философские теории лишь констатируют ее форму, не затрагивая глубины содержания. Опороченная Разумом потенциальная возможность нашей действительности.
Вера в Бога посреди естественных наук и неверия стоит в обнаженном виде: вера есть вера – хочешь, верь, не хочешь, не верь. Зато вера в Разум, в его религию, в его самую страшную идеологию современности – идеологию бесцельной жизни, скрыта под «естественными» законами природы и диалектикой развития общества, без мистики, без чуда, без метафизики. Выгода, рынок, расчет, потребление, сбор налогов с грехопадения, рационализация зла, Воля к власти и Мировое господство без наций, без высшей цели, без самобытности и с Разумом в роли Бога, что имеет начало, тому будет конец, - вот вся религия Разума, в которую верит без веры все прогрессивное человечество, - идеология, вера, религия, а никакие не «естественные» законы природы и общества.
Позволит ли Разум общей идеи человечества, нарушив “естественные” законы его мироздания, проявить себя в жизни живой каждым конкретным своим человеком в новой форме пространства и времени или вечно лежать человеку в “копилке бытия” под крестом с эпитафией – “любим, помним, скорбим”? Не ждать милостей от Разума, взять их у него – наша задача.
Посредством мышления человека Разум проникает корни и начала вещей, вновь открывает в них себя, наблюдая свое отражение в их глубине. Так человеку ли раболепствовать перед Разумом и в угоду ему отказаться от “выхода за пределы возможного, не им установленные”, от свободы творить “невозможное”? Если законы Разума определили предел “невозможного”, сковав природу и самих себя, то это не значит, что “невозможное” действительно “невозможно”.
Ограниченный человеческий разум пополняет истинами знания Разум Абсолютный. Относительное дополняет собой Абсолютное, видимо не такое уж оно абсолютное, раз вынуждено себя пополнять. Относительное – мост между двумя Абсолютами, по которому бегают в разные стороны мысли и истины.
Возможно ли создать механизм, где форма и движение не “навязаны материи”, а составляют с ней одно целое? Наверное, для такого случая человеку нужно познать темное существо Материи не меньше, чем светлый Разум.
Сохранить способность живого мышления проникать во тьму мироздания, чтобы черпать парадоксальные идеи из источника жизни, а не лететь жалкой мошкой на Светоч Разума, раболепствуя перед Его Светейшеством и Его “естественными” законами, превращающими человека в атрибут мироздания.
Победа смысла над бессмыслием - не от века заданный факт, завершающий в вечности временные ряды, которыми любуется Единое Сознание Бога, а только данная человеку возможность, который мерилом смысла может сделать земное благополучие, а временные ряды бесконечными до бессмыслия.
“Поди туда, не зная куда, принеси то, не зная, что”, – для положительного мышления – это абсурд, это сказка, но душа народа чувствует в том какую–то тайну. “Не зная куда” и “не зная, что”, отсутствуют в голове, но присутствуют где–то в сердце, и сказочный герой отправляется по пути этой тайны, над которой смеется положительный разум. Что в этом больше – глупости или величия? Герой чувствует, что если он дойдет туда, не зная куда, и найдет то, не зная, что, то совершится какое–то чудо и значение человека в этом мире станет другим.
Уродство – глубоко в Небытие отразившаяся истина, она не по силе почерпнула там себе содержания, но в этом уродстве потенции на истину и преображение больше, чем в проявленной красоте. Горб – сложенные крылья за спиной: понимание Небытия придает буквальность метафорам.
Бездонные мысли – мысли, которые уходят в бездну Ничто, мысли-«невозвращенцы». Как мыслить так, чтобы они возвращались, наполненные удивительным содержанием? Надо, чтобы мысли были насколько глубокими, настолько и высокими. Только глубокое может достичь истинной высоты.
Материальный мир, а с ним и жизнь, вышли из Ничто, из нищеты, имеют простое происхождение. Но аристократический Разум об этом забыл, а может быть, вовсе не знал, чем дальше, тем больше человечество утрачивает способность мыслить глубоко простыми категориями.
Нагромождение умной сложности без основополагающего простого стержня – лишь искусственное сооружение, карточный домик, готовый рухнуть от малейшего прикосновения потусторонней силы.
Простота – не глупость, не примитив народной души, не отсутствие сложности, она имеет свое скрытое от нас существо, также как “нет” – не голое отрицание сущего, а противопоставление положительному сущему своего отрицательного существа. “Нет” – отражение “да” в кривом зеркале Небытия, “нет” – оно каким – то образом “есть” в своем антимире. Что было, то есть, оно не становится “нет” как уничтожение в “ноль”, оно уходит за грань положительного бытия, но не исчезает бесследно.
Холод – отсутствие тепла, энергии движения молекулярных частиц. Но кто же скажет, что холода нет самого по себе как такового, когда продерет он до самых костей? Может быть, холод и есть одна из форм отрицательного существования, “наличие отсутствия”?
Поляризованное мышление должно понять Ничто, Небытие как отрицательное существование, как “антимир”, как “наличие отсутствия”, как нечто, таящее в себе свое имя.
Если из природы убрать + или -, что тогда станет с природой? Почему же мы убеждены, что мышление должно быть всегда позитивным? Но разве это возможно, чтобы в полярной структуре мироздания, как и в электрическом поле, один полюс главенствовал над другим, чтобы условное определение полюса как “положительного” давало ему преимущество перед полюсом “отрицательным”?
Человек увидел движение земли, когда его мышление вышло за рамки земной среды обитания. Закон противоречия может быть преодолен, когда мышление выйдет за рамки земного существования, за реальность, действительность, в иной план бытия. “Самоочевидности” могут быть преодолены только выходом мышления на более высокий уровень измерений. Но он не доступен плоскому мышлению идеализма и материализма. Мышление должно быть синтезировано в напряженном полярном поле идеи и материи.
Диалектика только слабый отблеск, бледная тень поляризованного мышления, в ней даже противоположности все положительные. Если весь мир, вся природа имеют полярность, то почему интеллект человека, производное этого мира и этой природы, однополярен, притянут “за волосы” положительным полюсом? Если Разум – сила положительная, то сила Небытия, Ничто должна быть отрицательной, мышление должно быть не положительным, не отрицательным, а живым, тогда Разум станет, не абсолютным Властителем дум, а рабочим полюсом человеческого мышления, и тогда рассеются колдовские чары реальной действительности, в которой спит человечество.
Человеку не дано, или дано очень мало, изменить структуру внешнего мира. Но в своем внутреннем мире он имеет непосредственный выход на Разум, как человек есть Воля сполна, так его мышление есть в потенции полный Разум. И хоть воздействие обратной связи кажется здесь фантастичным, тем не менее, человеку дано вразумить космический Разум, как и образумить Мировую Волю. Живое личностное поляризованное мышление человека способно выйти на Разум и “воочию” убедить его в том, насколько он себя обедняет отказом признать содержательную сущность отрицательной стороны.
Закон противоречия, телохранитель Разума, один из главнейших законов вашей завороженной действительности, гласит: не может что-нибудь чем-то быть и не быть тем же самым; не может объект одновременно быть и не быть в определенной точке пространства. Он у вас там, на земле самый главный закон, через который ни один смертный переступить не в состоянии, а здесь, у нас Закон противоречия не в чести, примерно, как те законы, что выдумывают ваши парламенты. Ему здесь, собственно говоря, и противоречить-то нечему. Здесь Разум свои порядки не устанавливал, Его Величество в этом царстве не коронован. Но лезет, лезет Закон противоречия и сюда со своим маниакальным инстинктом порядка, как там, у вас, наместник Разума на земле лезет во все монастыри со своим уставом.
Да и у вас тоже, Закон противоречия только делает вид, что он абсолютен. Вот, например, Закон противоречия говорит: нельзя одновременно быть живым и мертвым. Но сколько живых мертвецов ходят по вашему миру, потерявших души свои. Живой труп, труп по определению должен быть мертвый. Но сколько живых трупов, потерявших души, обрели богатство и власть!
Закону противоречия все равно, живет ли человек в согласии со своей душой или в противоречиях, он не по той части, он по части мертвых, т.е. естественных законов природы. По Закону противоречия и движения быть не должно: как может движущееся тело одновременно быть и не быть в одной и той же точке пространства? А если движения быть не должно, значит, и жизнь не имеет права на существование. Но жизни плевать на Закон противоречия, она соткана из парадоксов, она сама и есть его опровержение, «жизнь не умеет отделять да от нет», она синтезирует в себе взаимоисключающие положения, а не исключает одно из них. Жизнь - постоянный процесс преодоления Закона противоречия, жизнь для того и создана и человек для того.
Смерть, Ничто, Небытие есть источник, основа жизни и залог ее бессмертия. От таких посылов новой философии Закон противоречия должен спятить, сойти с ума – подорваны основы мышления, мир вывернулся наизнанку, возвращается древний хаос! Но подорвана лишь его основа, его однополярный, плоский способ мышления, мир не вывернулся наизнанку, а становится на путь полнокровного бытия.
Философы от Разума убеждены, что за поставленные Законом противоречия пределы смертному пробраться не дано. Кому не дано? Смертному не дано? Ученым не дано, которые дальше своего разума ничего не видят, которых Закон противоречия, телохранитель Разума, напугал до самоотречения, которые в смерти видят конец всем началам, а в Разуме вечные «непроходимые» истины. За пределы Закона противоречия проберется тот смертный, кто в смерти решится искать последнюю истину. “Новые перспективы мышления” лежат в направлении обратном тому, в котором развивается логика, может быть, в прошлом, а не в будущем человечества.
Множественность объяснений есть вызов Разуму и Закону противоречия. Множественность объяснений с точки зрения Разума есть недостаток знания о предмете суждения. Множественность объяснений есть непокорность жизненной силы Разуму и Закону противоречия, следствие того, что мир многозначен в своей основе, что есть в мире возможность творить невозможное.
Разум не закладывал обмана в сущность вещей. Он заложил в них гармонию, светлые истины, доступные познанию человека, его положительному мышлению, адекватному мышлению Разума. Но что стало, во что превратились чистые идеи и светлые истины с грехопадением в вещество?! Что их заставило предать идеальный мир? Они обросли земной грязью, как падший человек, вкусили запретного плода познания добра и зла. Как человек из рая пал в лапы смерти, так вечные идеи Разума попали в лапы неистин тьмы, потаенного, тайно скрытого в существе Материи, в темных пещерах Небытия, недоступного познанию Разума. Непотаенное томится в плену нечистой силы потаенного, скрытого от людского ума и глаз Вселенского Разума. Потаенное искажает непотаенное, извращает его и уродует.
Отрицательное существование, антимир Ничто и его потаенное, пронизывающее бытие и искажающее его существование, взяли в плен непотаенное, светлые истины Разума, и держат их в душной тьме вещества и материи. Познать, по мнению науки, - освободить чистые первозданные идеи Разума из мохнатых лап потаенного. Но как способно, как может призрачное потаенное, не имеющее бытия, искажать бытийное непотаенное и брать его в плен?! "И мощь в плену у немощи беззубой".
Гений лишь тот, кто видит первозданные истины Разума в тленной природе Материи, кто способен их вырвать из лап потаенного, гений тот, кто провидит «чистую» идею в уродливой вещи и освободит ее из плена косной Материи. Это именно не человек, не личность, а “чистый”, т.е. выхолощенный, бесплотный субъект познания, отказом от жизни заслуживший непосредственный доступ к общему знанию с величайшего дозволения Разума. Это не творец, не прародитель нового знания, это статист, он констатирует уже существующее знание идеального космоса – созерцает там уже готовые к употреблению вечные идеи и истины, которыми Разум его кормит с руки. Он не может и не должен познавать существо потаенного, а должен освободить из его мохнатых лап наивное, доверчивое, чистое непотаенное, освободить из плена небесные истины и, как божиих птичек, сопроводить их в рай. Человек не получает нового знания из борьбы-единства света и тьмы, он лишь освобождает из тьмы земной пещеры ранее существовавшее в мире знание. Отсюда однозначно следует судьба человечества - возвращение в потерянный рай вслед за небесными истинами, чтобы вновь и вновь низвергаться оттуда в пещеру, выходы из которой с двух сторон сторожат Белая и Черная Смерть, и чтоб выйти оттуда надо разгадать их загадки, познать потаенное, открыв в нем для себя неисчерпаемые возможности.
Этому бы гению да спуститься с небес на землю, на небесах без него все давно решено, да задаться вопросом, от чего идея и материя пребывают в вечной борьбе, от чего у Разума все разумно, гармонично и совершенно, а на земле все течет, все меняется, у Разума геометрически правильные формы, а на земле - прямую линию редко встретишь. Где же та сила, которая способна исказить гармонию и совершенство Разума, в чем же она? И совершенно ли небесное совершенство, если оно подвергается искажению, и где искать истинное совершенство? Почему же идея при воплощении в реальный объект искажается, приобретает иные форму и содержание, несовершенные, по мнению философских гениев? Настоящий гений не созерцатель, а сам творец духовного космоса. Гений не тот, кто видит то, что видит Разум, а тот, кто видит за пределами Разума. Есть один только путь изменить мир и мышление - признать и познать потаенное, его суть, его неисчерпаемую потенцию, которой оно одарит человечество. Человек познает истины света и даже не подозревает о существовании истины тьмы. Потаенное не искажает бытие, а творит в нем новое содержание, оно есть потаенное для позитивного мышления, оно откроется мышлению, признавшему существование тьмы.
Человеческий разум не должен служить простым отражением от века пребывающих истин, он должен стать их творцом, преобразователем.
«Нет истины, все дозволено», - так говорила моя тень на земле. «Есть истина, все возможно», - так говорит мой дух в мире теней. «По ту сторону добра и зла» зачатки нового мышления, где свет и тьма рождают доныне невыразимое, по ту сторону взаимоотрицания и несовместимости.
На безбрежных просторах океана мышления есть неоткрытые материки.
Механические, застывшие, законы природы могут получить право на изменение, трансформацию, гибкость, когда иррациональная ее составляющая, Материя, усыпленная Разумом в веществе, проснется, осознает себя как самобытность и чудо станет не только сказочным, но и возможным, и вещи смогут менять свою форму и суть по одному только слову Человека, понятному и Разуму, и Материи.
«В начале было слово». Может быть, в триединстве Разума, Материи и воли человека слово вновь обретет способность менять не только форму, но и сущность вещей, и Необходимость утратит власть над природой и обществом, над мертвым и живым, над Богом и человечеством.
В расплющенном мире Вселенского Разума от мудрости веет пессимизмом, обреченностью и пустотой, мудрость бездеятельна и печальна. Живой человеческий ум, вырвавшись из плоскости Разума в простор свободного мышления, обратит всю мудрость старого мира в ослиную глупость плоских умов.
Не власть и насилие, а взаимное уважение и понимание, если не сказать любовь, сольют воедино Дух и Материю, и тогда человек проявит способность творить чудеса. Если закон и необходимость обусловлены борьбой за власть противоположных сил и начал, которые находятся во власти Воли к власти, то их согласие и примирение дадут возможность преодолеть необходимость и невозможность.
Воля к жизни вбирает в себя разум, “умнеет”, а Разум через Волю обогащается живыми мыслями, Воля и человек пробуждают в Разуме живое мышление, две природы сливаются воедино, рождая новую вечность полноты бытия. Человек за видимой несовместимостью этих начал должен найти их общую сущность и явить ее миру в образе Абсолюта реальной жизни. И тогда конечное затмит собой бесконечное и будет положен конец бесконечной вражде бесконечных начал. Кто принимает “все возможно” за сказку, за миф, за фантазию, тот никогда сказку не сделает былью.
А дальше Ничто ведь должна же лежать еще более глубокая метафизика, объединившая по сути Бытие с Небытием, - Единосущее, источник загадочной жизни… Неужели дано мышлению человека заглянуть в такие глубины? Если человек – воплощение жизни, источник которой лежит дальше смерти, глубже Ничто, ее венец, то почему бы и нет, почему бы не испить человеку живой воды из этого родника? Мало того, что человек недооценивает свое место во дворце мироздания, он совсем не ценит себя, довольствуясь местом дворцовой прислуги у королевских сущностей.
Живые мысли – не метафора, не аллегория, живые мысли – это буквальность. Живые мысли подвластны живому уму, они не подвластны Разуму. Живой ум рождает живые мысли, Разум их омертвляет – делает из них понятия. Живые подвижные мысли застывают в холоде Разума в те кристаллические льдинки, из которых Разум складывает слово «Вечность». Живые ли мысли оживят Вселенский Разум или Разум сложит из них мертвое слово «Вечность»?
Время уходит в песок,
Пустыня – его обитель.
Гроб из сосновых досок –
На вечность прав заявитель.

Живые мысли вырвались из паутины Разума и видят со стороны то, что Разум – паук. Разум не может вынести такого свидетельства и плетет для живых мыслей новую паутину причинно-следственных связей из более прочных синтетических нитей. Живые мысли для Разума нечестивы – они пали в грехе в чуждую ему природу Материи, но не погибли, а вознеслись над Разумом. Живые ли мысли оживят Вселенский Разум или Разум омертвит их в своей паутине? Не в этом ли вопросе спрятана судьба человечества, как смерть Кащея в яйце и в утке? И смерть и бессмертие в этом вопросе.
Мысли и чувства неразрывны в живом мышлении: погружаясь до самого дна, чувство возносит мысли, глубокие мысли делают высокими чувства. Только живое мышление человека сохранит способность проникать во тьму мироздания, черпая там парадоксальные идеи из источника жизни.
У рационального мышления другая задача: разорвать мысли и чувства, чтобы мысли, освобожденные от тяжести чувств, летели ввысь, как мыльные пузыри. Чтобы получить входной билет в абстрактный мир мышления как такового, человек должен забыть себя, отречься от своих чувств, от своей самобытности, стать абстрактным мыслящим существом, пройти face-контроль отсутствия лица.
Преодолеть самоочевидные истины, «естественные» законы, необходимость возможно лишь через Небытие, через Смерть, там кроется невозможное - тайная тень положительного «реального» мира, через Ничто возможна новая математика, новая наука, новая логика. Единство веры и знания, их синтез в силу чувства и живое мышление смогут творить безграничные чудеса.
Ты хотел превзойти себя в своем созидании. Ты открыл запретные двери в тайники мироздания. От одной двери обдало тебя мертвым холодом, из другой двери показались чудовища. Кто открывает запретные двери, не будучи к ним готов, тот должен погибнуть, не увидев истинной тайны. Не себя должен ты превзойти, открывая запретные двери, ты должен опуститься в бездну и подняться ввысь. Ты должен превзойти мышление, которым мыслит все человечество.
В мгновении сосредоточена вся сила Большого Взрыва прошлого в грядущем. Из Небытия, из ниоткуда, из прошлого за гранью времени родится новая Вселенная. Вселенная для Человека.
Свобода, понимаемая экзистенциально – «все возможно». Под этим флагом новое мышление пойдет на приступ крепостных стен инобытия.

«Всякая великая любовь хочет не любви – она хочет большего». Она хочет преображения мира.
Человек в расчетах утратил чувство внутренней связи своего существа с “чудом из чудес” – истоками бытия, став экстравертом, утратил свое величие во внутреннем мире, потерял способность мифического мышления живыми образами, посредством которого он вел беседу с богами.
Знание естественно и закономерно, оно не совершает чудес, оно их опровергает. Знание без веры не допустит к жизни никакого чуда бессмертия, свободы воли, «все возможно».
«Чудо для науки – непознанная физическая закономерность», - так и лезут мохнатые лапы Разума–Паука из этой научной формулировки: схватить, удержать, познать, пригвоздить, пришпилить, сковать, заковать, подчинить, подавить, поставить на место, опутать паутиной естественных связей. Чудо для Разума «неестественно», «чужеродно» - непонимание Разумом собственной сути.
Наука спрятала чудо под «естественными» законами природы. В том и есть идеологическая сущность науки, - как общественных, так и «естественных», сколько бы не твердили, что «естественные» науки сами по себе, вне идеологии и вне политики, что «адекватное» отображение «естественной» природы не может быть идеологическим,- объяснить все чудесное самым научным и «естественным» образом, т.е. подчинить своей власти, поймать в сети общеобязательных суждений и самоочевидных истин, завлечь в ловушку Необходимости, связать, омертвить, заставить жить по своим законам, сковать своеволие чуда.
Мысли должны быть общими,
Как куры сидеть на насесте.
Мысли должны быть тощими,
Разуму сыпать лести.

Чудо есть насилие над духом самопознания и саморазвития, невозможность чуда есть насилие над духом живым. В современном технологичном мире живой дух выдыхается, дух саморазвития обретает “законную” власть. Поэтому чудо у Разума стоит вне закона.
Но разве не чудо само существование идеального мира, сотворение мира материального на основе идеальных принципов, разве это не чудо, что «самая утонченная мысль может действовать на самую грубую материю», хотя бы даже посредством рук? Как количество может изменить качество? Как-то или иное сочетание одних и тех же элементарных частиц дает совершенно разное вещество? Рождается качество, которого нет ни в одном составляющем атоме, да и что в них есть, в этих кирпичиках мироздания, кроме + и - ? Каким образом структура, кристаллическая решетка, т.е. просто определенный порядок расположения атомов рождает разнообразные вещества? Т.е. идеальное рождает материальное. Разве это не чудо?! Чудо лежит в основе всего мироздания.
В древнем хаосе все было во всем и все превращалось во все. Но явился Разум и Необходимость остановила сей немыслимый произвол и предписали Они, Необходимость и Разум, одним и тем же веществам при одних и тех же условиях превращаться в одни и те же вещества. Произвол хаоса был ограничен и чудо превращения одного в другое, благодаря своему постоянству, или его заклятию, стало “естественной” закономерностью. Чудо, повторенное многократно, становится закономерностью, но не перестает оставаться чудом для ума не закосневшего под давлением “естества” и обыденности. Само по себе существование этого, того и другого, и пятого, и десятого, любого из миров есть чудо, - откуда что берется и куда что уходит?
Сковать, усыпить, опутать паутиной сознание человека, представить чудо как естественный необходимый процесс, которым управляет Его Величество Разум, обратить человека в ничтожество, бессильное существо, внушить ему ту «истину», что он временщик, всего лишь гость в этом мире, а мир безраздельно подчинен воле Разума, что земля - один из бесчисленных муравейников в безграничных просторах Разума.
Неизвестные науки поля? Как только видят что-то необъяснимое с точки зрения науки, когда мысль, идеальное, непосредственно, минуя законы Разума, вмешивается в материальный мир, так сразу – “поля”, стремление все объяснить “естественно”, “по науке”, материалистически: Разум, разумеется, идеален, но он правит миром “естественно”, как и положено добропорядочной сущности, через законы, которые Он слагал во времени и до времени и действие которых проявляется в материальных явлениях. А здесь какой–то произвол, непосредственно наглое вмешательство в материальную жизнь чего-то идеального, одной с ним природы и не одной, какой–то живой отщепившейся сущности, т.е. жизнь проникла и в мир идеального, чего Разум не может вынести и надевает на идеальную жизнь наручники “естественных” объяснений.
Поправимы деяния зла, если Россия не предаст свое прошлое. Как невозможное через Смерть становится возможным? Это невозможное чудо, - скажет любой здравомыслящий человек, а чтобы смерть – разрушение и отрицание - призвать к созиданию, то это чудо вдвойне. Но ведь мир создан был на основе чуда творения из Ничто. Существование нашего мира само по себе фантастично, превращение одного вещества в другое – фантастично и необъяснимо наукой, кроме электронов, прыгающих с одной орбиты на другую. Каким образом количество переходит в качество, разница в атоме в одну элементарную частицу исчезающе малых размеров может качественно изменить состояние материи, вещества? Как число, идея, понятия отвлеченные, могут создавать реальный мир и конкретные вещи? Разве это не чудо?!
Необъяснимая наукой фантастическая сила тяготения, как, впрочем, и любая другая – разве это не чудо?! Живая жизнь сама по себе – разве это не чудо, разве возможно объяснить ее действием каких-то “естественных” сил и законов? Сам принцип жизни – свобода, жизнь – это сама Воля к жизни, вырвавшаяся из-под власти “естественных” законов Необходимости. У Разума естественно то, что в определенных условиях всегда повторяется, что подвластно ему, “чудесным” считается то, что ни разу не происходило, а не потому что оно не может произойти по каким–то законам, запрещающим чудо. Не знание само по себе не дает человеку верить в чудо, а закомплексованность, зашоренность положительным знанием. Само существование чего бы то ни было есть уже чудо, непостижимое для ума человека. Мир в своей основе чудесен.
Мир, сотворенный великим чудом, монопольной властью Разума объявлен «естественным». Воля к власти развела Ормузда и Аримана по разные стороны баррикад, наложив запрет на явление чуда: сквозь чудо проступает лицо врага – Аримана. Ормузд боится увидеть это лицо, увидеть врага существующим. Ормузд борется вслепую, с тенью врага, боясь к нему подойти на такое близкое расстояние, с которого придется признать существование Аримана. Разум превратил “чудесную” реальность жизни в метафорическую. Кто может сблизить и примирить Ормузда и Аримана? – лишь человек. Когда человек убедит Ормузда признать Аримана как вторую половину его существа, когда Ормузд и Ариман вновь явят миру единое целое, тогда «естественный» мир снова станет чудесным и невозможное станет возможным.
Что за чудо, этот квантовый мир?! В нем даже время, сама объективность, становится зависимым от субъекта. Мир в своей основе был задуман чудесным, но Разум и Воля к власти сделали его «естественным», т. е. подвластным этим властителям. Мир, созданный на основе чуда, стал вдруг «естественным». Ну разве это естественно?
“Естественность” чуда: ничто + идеальное = материальное, вещественное, духовное. Чудо “есть” чудо существования на фоне “Небытия”, “нет”, “отсутствия”, “Ничто”.
Антропоморфная Вселенная, задуманная Кем-то в каких-то немыслимых глубинах мироздания, еще до Большого Взрыва, ради появления на свет человека – разве это не чудо?!

Люди все больше прирастают к земле. Где их романтизм, мечты, полет мыслей и вдохновение? Где творения искусства, сопоставимые с творениями прежних веков? Души пустеют, тела тяжелеют. Потребление и меркантильность – не те крылья, которые научат человека летать. Ненасытный дух стяжательства раздувает людскую особь, приподнимая ее над людьми, но не поднимает в духовные выси. Ибо сказано: «Когда богатство умножается, не прилагайте к нему сердца». Самолет и ракета поднимают в небо тела, но не возносят их души.
В блаженном неведении идет человечество к гибели. У него нет иного пути. Воистину, блажен тот, кто не знает дату своего конца. Люди верят, что Всемогущество Создателя воскресит всех «сопревших» людей в конечном пункте земной истории, и воспоют воскресшие оссану Создателю.
А может быть, вся земная история придумана Богом для преображения душ? Но в этой исторической мясорубке гораздо более душ погибло, чем преобразилось. Люди много говорят о последней истине бытия, но вряд ли и Бог что-либо знает об этой истине.

Трансцендентное воскрешение – это как раз не Всемогущество Бога, а его отсутствие. Если человечество не придет к последней истине бытия, оно самоуничтожится. Тогда свершится трансцендентное воскрешение и это будет истинным концом человечества. Ибо сказано: «Конец их будет по делам их». Безмолвный и несмолкаемый вопль отчаяния, отчаяние безысходности и «скрежет зубовный» ждут человечество. Последний Суд? Но кто будет Судья на Страшном суде, и кто обвиняемый? Может быть, тот самый Призрак – тень Единосущего, покрывшая своим крылом оба мира, будет Судьей? Бог и человек подлежат обвинению, а Разум с Материей будут свидетелями. Свидетелями того, что Бог не справился с их Волей к власти и человек Ему не помог.
Вечное блуждание в царстве теней, вечная мука душевная и запоздалое раскаяние о содеянном, неизбывная тоска по родной прекрасной Земле. И не будет уже здесь ни богатых, ни бедных, ни правых, ни виноватых, ни святых, ни грешников, ни преступников, ни судей, а будут все осуждены за прошлое и будущее Земли, самой чудесной планеты во всей необозримой Вселенной, на вечное пребывание в безмолвии загробного мира. А может быть, приговор Суда к высшей мере наказания будет еще более страшен – начать все с начала и прийти к тому же концу. Повторять бесконечно одну и ту же опостылевшую в своем однообразии жизнь, с одним и тем же концом, и новым рождением к той же самой опостылевшей жизни, без цели, без смысла и без исхода. Ибо сказано: «Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было».
Ибо сказано: «Слухом услышите - и не уразумеете, и очами смотреть будете – и не увидите, ибо огрубело сердце людей сих». Люди не становятся умнее, просто у них становится больше знания. Они слишком люди, чтобы остаться без Всемогущества Бога, наказующего и воздающего, они слишком рабы, чтобы не бунтовать против Его Всемогущества, и отрицая Бога, тайно верить в его бытие. Преклоняться и проклинать, грешить и уповать на всемилостие Бога. Бог наказующий, Бог прощающий и Бог воздающий. «Господь Бог, знающий все, и дела людей – на весах у Него!»; «Господь – Судья всей земли от края и до края!» Люди, они полагают, что крещением лба и молитвами, заплатив попу за «таинство» крещения новорожденного и ритуальные услуги покойному, можно купить индульгенцию Бога. «Говорят, нет рая на земле, но все дело в том, что его нет и на небе», - человеческим языком было сказано, но не слышат уши людей, залитые церковным елеем. Любит человек называть себя «рабом божиим», раб не может жить без повелителя.
Ибо страшную тайну не хочет знать человек, что нет у Бога Всесилия. Бог не вечен и мира не создавал, Он сам его порождение. Живой и страдающий Бог, Он может быть смертен, как человек. Так Кто же создал человека? Кто же заставил его страдать от раздвоения личности и наводить свою личность в полярности раздвоения? Исток жизни и человека глубже Разума и Материи, глубже Смерти-Небытия. Вряд ли и Бог знает их происхождение, как не знает и сам человек.
20 век научил меня верить в человека и человечество. Ужас и страх за судьбу человечества, бесцельность существования и позор бессмысленной гибели, вопль отчаяния прошли сквозь Вечность, отделяющую наши миры, и донесли до вашего мира наши с Богом пророчества. Осталось дело за «малым»: «Имеющий уши да услышит».
Я хочу открыть людям правду об истинном положении Бога, чтобы вызвать в людях сострадание к Богу и устремить их к Нему на помощь, заменить рабскую любовь и покорность на равноправные отношения соратников по борьбе. Умаление Всемогущества Бога еще более приблизит Его в глазах человека, сделает Его роднее и ближе.
Но до конца своих дней человечество будет верить во Всемогущество Бога и ждать от Него спасения, не веря в себя и свои возможности, и Бог останется без помощи человека один на один с Волей к власти. Пусть где-то спит Мировая Воля, творившая Все из Ничто, пусть воля человека стремит вперед прогресс и науку, но «что имеет начало, тому положен конец» - основной постулат любой философии. Ибо сказано: «Смертью умрете». Люди действительно пали в смерть, в Ничто, в ничтожество, но доныне этого не осознали: техническая якобы мощь застит их ум.
Отрекаясь от глубины падения, куда из райских кущ упал человек, от ничтожества, от Ничто, можно подняться до космической высоты, но из темных глубин Ничто можно подняться до Бога. Не знает человек своей высоты.
Христос принял на себя все зло, все грехи человечества, значит, стал самым падшим, самым последним, и вознесясь на крестную муку, поднялся до Бога. Он спас человечество, искупив его зло. Искупитель, Спаситель… Быть может, Он своей мукой «выкупил» человека у зла? Но разве повернется язык сказать то, что стало в мире меньше зла, греха и насилия? Как можно человека сделать Человеком, сняв с него ответственность за низость его натуры? Так человека можно сделать только рабом. Может быть, Он своим искуплением выдал «карт-бланш» на распространение зла в спасенном Им мире? «Один раскаявшийся грешник дороже Богу ста святых» - к чему здесь больше призыва, к греху или покаянию? Ему не нужен «высший Человек». Ибо сказано Иисусом: «Кто не со мною, тот против меня». Ему нужен кающийся грешник под домокловым мечом прощения и наказания, т.е. раб божий. Ибо человек, но не раб божий, воистину осознавший всю глубину своего греха-преступления, сам себя никогда не простит, он обречен на вечную муку совести, потому как прошлое не исправить. «И Бог не может бывшее сделать небывшим». От покаяния преступника сотворенное зло не становится менее злым.
Чем дальше идет человечество, не сомневаясь в своем пути, тем более одолевают меня сомнения-паразиты: - ты вознамерился лишить людей иллюзии свободы и счастья. Но чем они будут жить? Твоей несбыточной целью? Ты думаешь, что, осознав глубину падения, в них проснется суть Человека, которая устремит их к высотам духа? Нет, они констатируют безысходность своего положения и в этом найдут себе оправдание, продолжив падение в пропасть.
- Но разве, затяжное падение в пропасть более достойно человечества? Я даю шанс человечеству остановить падение в пропасть, а человечество лишь замедляет его. Утрата великой возможности человека стать Человеком.
- «Возможность», которую осуществить невозможно, возможностью не является, - не сдаются сомнения-паразиты. - Эта возможность утрачена человечеством и тебе ли об этом не знать. Человек не выдержал поляризации своего существа, он не смог навести свою личность в энергетическом поле двух полюсов, его притянуло к одному из них, его мышление становится плоским. Отныне человек поклоняется Пустоте, ненасытному духу стяжательства и потребления. Человек по сути остался рабом своей технической мощи.

Из мук, терзаний, любви и ненависти, из сильных, глубоких душевных движений народа, где-то там в метафизике, в едином образе нации, зарождается гений. Гений всегда национален, по крайней мере, от искусства. Общечеловеческим гением может быть только ученый, потому что Разум не имеет национальных различий. Так что каждый человек в какой-то мере причастен к рождению национального гения. Стираются различия в нациях, стираются различия в людских умах. Где же они сейчас, гении прежних размеров, выразители души народной, народного духа? Мельчает душа человека, раздухотворяется дух человечества. Суета не способствует возрастанию духа. Ибо сказано: «Мужчину одного из тысячи я нашел, а женщину между всеми ими не нашел».

- Мое безумное учение освободит плененную волю, - пытаюсь я спорить с «паразитами».

- Ты хочешь вернуть людям страдания и неустроенность, чтобы оживить дух человечества и его культуру?
- Я хочу вернуть людям сострадание. Сострадание к прошлому научит волю волить вспять, против времени, поднимет дух человечества на небывалую высоту. Человечеству довольно страдания. Сострадание к ушедшим поколениям, которые настрадались досыта, на сто поколений вперед, придаст воли человечества статус Мировой.
Жизнь учит жизни, а Смерть учит вечному. Не плаксивое безвольное сострадание, а деятельное сострадание, направленное на восстановление справедливости в прошлом, возбудит душевную глубину человека и оживит его культуру. Я не пресловутый путешественник во времени, я хочу ушедших в вечность вернуть ко времени, время с вечностью повенчать, время сделать достойным вечности, вершину и пропасть слить воедино.
- Не думаешь ли ты, назвать свое учение «Третьим Заветом»? Ведь «Бог троицу любит».
- Вы считаете, что моя философия тянет на Откровение?
- Может быть, и откровение, только Чье оно? Не думаешь ли ты, что Бог способен расстаться со своим Всемогуществом, согласившись с возвышением человека до Человекобога, оставить свою власть над людьми, лишиться их поклонения? «И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно». «И изгнал Бог Адама и поставил у сада Эдемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни», - ты же знаешь, откуда эти слова.
- Бог есть личность живая. Если человек способен преодолеть себя, возвыситься над собой, почему же Бог не может этого сделать? – пытаюсь я заглушить сомнения. - Всемогущество Бога стоит на пути человечества ко всесилию человечества.
Всемогущество Бога не в Боге, оно в думах, душах и сердцах людей, в их беззаветной вере, страхом наказания оно присутствует в людях, оно третье тысячелетие внушается людям. Человек не узнает Бога без его Всемогущества. Человек ведь и не требует от Бога проявления его Всемогущества в дольнем мире, чтобы не разувериться в нем. Он ждет его проявления в мире ином, чтобы оно всегда оставалось тайной, предметом веры. Он ждет от Бога вечной жизни после жизни, и не помышляет о возвращении ушедших. Ведь даже Бог не может «бывшее сделать небывшим». Но человек вместе с Богом откроют эти двери и спасут прошлое из тьмы забвения, - пытаюсь я задушить сомнения-паразитов.
- Но ведь было сказано: «Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после». И ты думаешь, что такое под силу рабам цивилизованного благополучия? Ведь ты - не пророк будущего, ты прорицатель прошлого, - изворачиваются ужами проклятые паразиты. - Это было бы возможно вопреки извечно данным законам природы, но не с этими людьми, не с этим человечеством, проскочившим точку невозврата, разогнавши махину прогресса. Человечество цивилизацию и прогресс, средство достижения высшей цели, поставило на место цели. Участь человечества предрешена, и не тебе и даже не Богу менять что-либо в его судьбе. Ибо сказано: «И нет власти человека над днем смерти».
Из белых и черных нитей ткут Парки, богини судеб, полотно черно-белой жизни. Мир черно-белый по сути: черное становится белым, белое – черным, - все в этом мире слишком условно. И лишь оптимизм человека раскрасил мир петушиными красками. Жизнь соткана из парадоксов, но мир, который пятится боком, может кончить только абсурдом и краска будет одна – густая и черная, - поднимают восстание против моей философии чудовища-паразиты. – Ты размываешь грани между добром и злом, которые возводила церковь две тысячи лет.
- Не стал бы человек человеком без противовеса зла. Размяк бы в добре, опошлился. Зло отрицает промежуточное состояние добра, чтобы поднять его на новую высоту, - сопротивляюсь я чудовищам абсолютной правды. - Единая истина добра и зла – последняя истина мироздания. Звание доброго не позволяет доброму мириться со злом вчерашнего прошлого. Понять же истинный смысл злого прошлого не позволяет ему доброта. Закопать злое в могилах прошлого времени, чтобы оно не помышляло прорваться в будущее. И только злая воля способна «волить вспять», пойти против времени. Так что нет у человечества будущего, добрые принесли его в жертву своей доброте.
- Ну, вот, ты уже заговорил на нашем языке: «нет у человечества будущего».
- Добрым и праведным нужна толпа, чтобы любоваться в ней отражением доброты и праведности. В одиноком доброта и праведность добрых отражаются двуличием и фарисейством. Одинокий – мутное зеркало, в котором доброта и праведность отражаются безжизненным привидением, - продолжаю я обличать «добро и праведность», пропуская мимо» ушей» их реплику. - Доброе мельчает и глупеет в своей доброте, в своей клетке из железных прутьев – демократия, толерантность, права человека. Добрые объявляют преступником, созидающего новые ценности: надо быть просто злодеем, мизантропом, тираном, чтобы отрицать очевидное благо для человека – свобода личности, демократия, права человека, ведь «все для человека, все во имя человека».
Две тысячи лет люди знают, что добро и что зло, где чистый родник и где мутный. Не столь важно в какой воде утонуть, чистой или мутной, конец один. Если мир соткан из добра и зла, то в борьбе добра и зла должен мир подниматься к новым вершинам. Добрые хотят побелить весь мир белыми красками – красками Белой Смерти, покровительницы «доброты». Но мир не хочет быть белым призраком и окрашивает себя цветом крови, сопротивляясь малярам Белой Смерти. Самоочевидности вперились в человека слепыми бельмами Белой Смерти. Рядом с холодом Белой Смерти, исходящей от Разума, людям Черная Смерть покажется родственницей.
Западный мир достиг высших ценностей, - так считает доброта, - надо их только донести до отсталых народов, чтобы в мире воцарилась гармония. Но высшие ценности становятся чудовищами для тех, кто не считает их высшими. Так ангельское лицо доброты оборачивается к людям мордой чудовища, - высшие ценности, сотканные из одних белых нитей, вдруг становятся черными. В высших ценностях человечества спят чудовища лжи.
Более двух тысяч лет назад смертной мукой Спасителя выжжено на скрижалях общечеловеческих ценностей – «добро», «справедливость», «равноправие», «праведность», - так говорит доброта. «Не мир пришел я принести, но меч», - так говорил Спаситель. Доброта подменила собой Спасителя, вознеся себя выше Его воскресения.
Мелкие мысли превратили ментальный эфир в застойное болото, в котором вязнут великие мысли. И цапля-мудрость, пожирая этих лягушек, глупеет сама от сытости и довольства. Нужна не мудрость, нужно безумие для осушения этих болот.
- Не трогай мелкого, ты сам в нем утонешь. Слишком вязкая тина этих болот, - булькают из болота сомнения-жабы.
-Единая общечеловеческая цель осушит эти болота, оправдает зло и поднимет добро на небывалую высоту, - вытаскиваю я сознание из этих болот.
- Какая же общая цель может объединить все слои человечества? – квакает лягушачье племя.
- Бессмертие всего человечества в преображенной Вселенной, - бросил я камень в болотную жижу, поднимая брызги и разводя круги. Но болото проглотило мой камень, как жаба муху, и вновь в болоте воцарилась спокойствие глади.
- Ты, из умного человека становишься блаженным идиотом. Ты со своей высоты опустился к подножию, в людскую массу. Никогда человечеству не додуматься до столь возвышенной цели, подобной чуду. Точнее сказать, оно никогда не поверит в такую цель. Они никогда не простят тебе попытки вывести их из привычной рутины жизни. Ибо сказано: «Нисшедший в преисподнюю из нее не выйдет, не возвратится более в дом свой, и место его не будет более знать его».
Человечество лелеет надежду на потустороннее воскрешение в раю всех святых и прощенных грешников Всемогуществом Бога. Ведь люди – «рабы божии», а не его соратники. Им кощунственно думать, что человек может встать на уровень Бога. «Гордыня – самый страшный грех человека». Покорность и смирение – разве не это предписывает Бог человеку? С чего ты взял, что Бог готов отказаться от своего Всемогущества? Ибо сказано Им: «Кто предварил Меня, чтобы Мне воздавать ему?»
- Но откуда сомнениям знать, что «смирение и покорность» человека - последнее желание Бога, а не вынужденная проповедь на определенном этапе развития человечества? – кидаю я в болото камень поменьше.
- По-твоему, возможна вера без религии? Бог для толпы по сути тот же самый языческий идол, которому нужно поклонение, милующий и наказующий. «Гордыня – самый тяжкий грех на земле». Только личность на это способна, Бог для нее тоже личность. Но много ли ты встретил личностей среди толпы, в высшем свете и в религии? И даже те, кто считают себя личностью, личностью не являются. Ты же видишь сам, не нужны твои личности ни общественному мнению, ни государству, ни самой личности, - безличному человеку проще живется. Нужно само государство сделать личностным, чтоб ему нужны были личности, - поднялись сомнения-паразиты из болота до государственных интересов.
- Кто же государство сделает личностным, если не личность? Человечество выросло из религии, как дитя из своей колыбели, - задаю я такую сентенцию этим пиявкам.
- Человечество вырастает не из религии, оно теряет веру в Бога, оставаясь в религии, т.е. все более преклоняется перед Разумом. Ибо сказано: "И сатана принимает вид Ангела Света". Ты хочешь поднять восстание рабов против величия Разума? Рабы будут жестоко наказаны за восстание. «Какой алтарь уготовил себе человек, оскорбивший величие Разума?!» - разносят в прах мою сентенцию сомнения-паразиты. - Человечество никогда не вырастит из религии. Человеку нужно вручить свою свободу превосходящему его существу. Ведь истинная суть христианства лежит на поверхности, но ее стараются сдуть, как пену неверия, чтобы испить из источника вечного блага. Христианство – очередное, после Всемирного Потопа и Вавилонского столпотворения, разочарование Бога в людях. «Лучше сделать человека овцой, чем он сам станет волком», - решил Господь. И стал человек… волком в овечьей шкуре.
- Мне не нужны посредники между мною и Богом. Религия любит рядиться в роскошные одежды, любит помпезность богослужения и жить в божьих храмах, подобных дворцам. Голая правда не стыдится своей наготы.
- Не кажется ли тебе, что это ложь во спасение, а голая правда пугает людей откровенным бесстыдством?
- Ложь может только отсрочить гибель, ложь не может спасать по определению, потому что она – ложь, т.е. гибель.
- Ты хочешь обратить людей в свою веру, не утруждая себя ее проповедью?
- Моя вера от проповеди только мертвеет. Трибуна – стенобитная машина лжи, с которой ложь швыряет каменные слова в легковерные головы толпы, ей внимающей. Моя вера дойдет через личные качества, а не через гипноз толпы.
- Твои шансы невелики, - ты слишком хорошо думаешь о людях. Тебя никто не слышал при жизни, почему же ты сейчас надеешься быть услышанным?
- «Надежда умирает последней». Если люди меня не услышат, она погибнет раньше человечества.
- Но пропустят люди слова твои мимо ушей, как они пропускают все, что противоречит их рабскому духу. Твой глас вопиит в пустыне иного мира. Пусть до конца своих дней человечество верит во Всемогущество Бога и ждет от Него спасения, пусть где-то спит Мировая Воля, творившая Все из Ничто, пусть дремлет воля человеческая и не помышляет о равенстве с Богом, пусть всегда человек остается подобием божиим. Пусть Бог останется без помощи людей один на один с Волей к власти. Пусть будет так до скончания дней, потому что по-другому не может быть, и не надо невозможным соблазнять человечество. Вера во Всемогущество Бога приведет в конечном счете к неверию и смерти Бога. «Что имеет начало, тому положен конец», и не тебе, покойнику, бороться с проклятием мироздания, - уже до Мировой Воли добрались сомнения-паразиты.
- За Бытием-Небытием, за Ничто и Нечто пребывает Единосущее в непостижимой глубине и неразгаданной тайне. Ведь это же до ужаса просто: если у двух предвечных начал, пребывающих в бесконечной вражде за власть, отличных друг от друга, как земля и небо, мягко сказать, у Разума и Материи, нашлось что-то общее, что породило вещественный мир, человека и жизнь, значит, должно быть нечто такое, что вобрало в себя и сущность Разума и сущность Материи, - Единосущее. Ни Разум, ни Материя и никакой предвечный дух не в состоянии Его постичь, потому что отражают лишь одну Его сторону, каждый свою. И только разум человека способен постичь непостижимое, вобрав в себя все стороны Единосущего, – и жизнь, и смерть, и Разум, и Материю. Но разум человека не знает своей силы, он раболепствует перед Вселенским Разумом, унижая себя до состояния его эмбриона, - старался я вознестись выше моих сомнений. - Я не хочу поднимать никакого восстания, восстание кончается диктатурой того, против чего оно было поднято. Я хочу, чтобы человек оживил, облагородил Разум. Личности это под силу.
-Ты говоришь – личность, Человек, индивидуум. Теперь все в мире решает число. Все реже количество переходит в качество, скорее, идет обратный процесс вопреки диалектике. Количество взяло власть над качеством. Ты думаешь, что число – всего лишь абстракция, а существует в мире лишь единичное? Попробуем доказать тебе обратное. Число – это общество, коллектив, государство, народ, число – это армия, команда, альянс, количество лет, отмеренных тебе судьбой. Человек против числа – единица. Число растворит единицу без остатка и без осадка, как кислотой разъедается тело. Число без единицы и убыли своей не заметит, а единица, выброшенная из числа, станет нулем. Числом держится мир, а не реальной твоей единицей. По-твоему, единицы составляют число, а по-нашему, число включает в себя единицы. По-твоему, число – абстракция? Число – вечно и бесконечно, число заложено в основаниях мира, единица – призрачное смертное существование. Число реально, действительно, а мнимые числа придумали единицы, чтобы унизить число, - перебивая друг друга, доказывают мне превосходство числа над качеством сомнения-паразиты. - Число самозарождается и саморазмножается. Библия говорит, от Адама пошло человечество. Оно пошло от Адама и Евы, а двое – уже число. Теперь ты знаешь, что и Бог не один.
- А я думал, вы скажете про Святую Троицу. Значит, вы обрекаете человечество на гибель, но ведь человечество – это тоже число.
- Человечество одиноко во Вселенной, значит во Вселенной оно – единица. Если бы во Вселенной было столько цивилизаций, сколько людей на земле, то гибель земного человечества имела бы столько же значения, сколько гибель одного человека, и Вселенское человечество стало бы бессмертным числом.
-Так и до Мультивселенной не долго договориться. У вас и Вселенная станет ничего не значащей единицей, обреченной на гибель, как человек-единица. Отсутствие цели и смысла, сопоставимых с масштабами мироздания, устремляют Разум в пустоту бесконечности. Кстати, с каких это пор вы, мои сомнения, пошли в услужение к чистому Разуму? Ведь вы же мыслите, как современный ученый. Вы от смерти спастись хотите числом, да только число и есть настоящая смерть. Живое не живет в абстракциях, живое живет в конкретном. Но Разум не любит конкретное, Разум любит число, поэтому от Разума ждать человеку беды.
– Да, Разум погрузил человека в летаргический сон. Но не надо будить человека, потому что явь может оказаться страшнее кошмарного сна. Ты отдаешь себе отчет, какие силы со дна мироздания ты призываешь наверх? Ты думаешь, человеку под силу их укротить?
- Да эти силы сами поднимаются из преисподней души человека. Я призываю человека овладеть этой силой, трансформировать ее своеволие в личную волю. Я людям Смерть несу как спасение: тяжела эта мысль для самого сильного духом, нелегко донести ее людям, будто не спасение я несу человечеству, а ядовитую змею прячу в мешке, чтобы выпустить на людей. Я знаю, люди будут сторониться меня и моей тяжелой мысли, но ведь и яд смертельной змеи обладает лечебными свойствами. Не подтверждает ли это, - в который раз! – что в мире нет абсолютного зла и в гибельном таится спасение?
- Ты, конечно, прав, наш учитель, в мире нет абсолютных зла и добра, но иной раз ученики превосходят учителя: ты слишком высоко думаешь о человеке. Каким надо обладать мужеством и умом, чтобы в гибельном видеть спасение! Лучший способ борьбы с инакомыслием – его замолчать. Гробовое молчание будет ответом на твое «спасение в Смерти», тебя игнорируют как дилетанта, как выскочку, который лезет не в свои сани. У тебя нет шансов, нет их и у человечества.
«Точка невозврата уже пройдена» - любят повторять люди всуе, не понимая всей трагичности этих слов. Точка невозврата – последнее, судьбоносное, предательство Украины, которая вместе с Россией несла этот крест нисхождения в ад за высшим смыслом существования земного человечества. Ибо сказано: «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет». Часто люди, пройдя через ад, не выдерживают испытания свободой. Разум украл живую душу Украины, она в плену у ненависти, как душа Каина. Страх потерять свою идентичность видит в ближнем врага больше, чем в настоящем враге, - учат ученики своего учителя.
- Точку невозврата человечество проскочило значительно раньше, - когда Россия совершила либеральный переворот, Украина лишь повторила ее гибельный путь.
..?! Как говорят в России – «приплыли». О чем же мы спорим с тобой, если ты раньше нас похоронил человечество? Как же ты еще можешь надеяться на его спасение?
-Я не знаю, на что я надеюсь, но я не могу смириться с гибелью человечества.
-Даже Бог смирился с грядущей гибелью человечества, а ты все никак не можешь с этим смириться.
- Вам ли, бледные призраки, - говорить от имени Бога, может быть, вы говорите с Ним?
- Нам не надо беседовать с Богом, чтобы знать настоящее положение дел. Ты же видишь, что Бог в плену у религии. Он не может выразить человеку свою сокровенную волю и свою цель – религия, наместница неба на земле, говорит от имени Бога, прямой голос Бога не доходит до человека. Бог религии неизменен, неизменно и отношение к Нему со стороны прихожан. И Бог не в состоянии выправить курс человечества – слишком тяжела и для Бога махина прогресса. Отношение человечества к Богу как к Всемогущему Существу погубит и Бога, и человечество, - так развели мои сомнения религию с Богом. - Ты же видишь сам, что судьба человечества от человечества уже не зависит: может быть, уже Бог толкает человечество к атомной гибели – Ему надо начинать все с начала, Он потерял всякую надежду на земное человечество, утратил веру в него, Он должен исполнить заветы Единосущего, Ему нужно новое человечество.
- Вы полагаете, что человечество может дойти до безумия самоуничтожения? Да вы сами спятили, мои сомнения!
- А ты наивно полагаешь, что быть или не быть войне определяет само человечество? Ты же знаешь, как часто люди повторяют свою поговорку: «если ружье висит на стене, значит оно должно когда-нибудь выстрелить», но относятся к ней не более чем к поговорке, не понимая того, что ружье не ими подвешено.
Ты говоришь, что Запад гниет. Нет, ты ошибаешься, Запад смыл с себя грязь и гниль вместе с жизнью. Остались на Западе в чистом виде Воля к власти и власть потребления. Запад весь мир хочет сделать собою. Экспансия – признак страха, слабости, нежизнеспособности.
Фашизм, либерализм – Черная и Белая Смерть. Крайности сходятся, и Белая Смерть становится Черной, когда прикажет ей Воля к власти. Две стороны плоского мира, обреченного на самоуничтожение. Если фашизм – это дьявол, то либерализм – это мелкие бесы. Жизнь борьбой за власть отравлена в своих истоках.
Разве не видишь ты, как сошлись эти крайности в современном цивилизованном мире? И не осталось на земле той силы, которая могла бы остановить этот процесс слияния крайностей. В экстремальных ситуациях, когда вопрос касается власти, с либерализма сползает маска и торчит из-под нее в разные стороны шерсть замаскированной морды фашизма. Неужели тебе не хватает ума понять обреченность всего человечества?
Земля поражена болезнями. Одна из этих болезней называется «человек». Теперь ты видишь, что эта болезнь смертельная, или ты все еще веришь в жизнь и людей?
- Нет, вы мне врете, изменники, предатели, агенты Разума, вы желаемое выдаете за действительное. Есть еще в мире такая сила, способная противостоять всеобщей гибельной тенденции, и вы сами знаете ее, - это Россия.
-Ты не прав, у нас нет резона желать гибели человечеству. Не хотели бы и мы еще раз с новым человечеством пройти этот путь. Ведь и мы для себя тоже сомнения. Неважно то, что знаем о России мы с тобой, сама-то Россия об этом не знает и не узнает уже никогда. Уж не ты ли собираешься с того света донести до России благую весть? Россия тебя не услышит, она тоже жмется к цивилизованным странам и разучилась слышать пророчества.
- Но в этой стае цивилизованных стран Россия выглядит белой вороной, все равно эта стая ее заклюет и России придется услышать голос пророчества.
- Вопрос как раз в том, что будет раньше, - заклюет ее стая или услышит Россия пророческий голос. Туговата Россия стала на сердце. Ты говоришь, единая цель, да, цель у человечества единая: мир идет к Единому Мировому Государству, Единому Мировому Порядку, в «ловушку для человечества», как ты это Государство назвал.
- Это не мои слова, были и без меня на земле прорицатели.
- Ну, тогда тем более не избежать человечеству «ловушки Дьявола».
- Почему же Дьявола?
- Странный разговор идет у нас с тобой, нам всякий раз приходится разъяснять тебе тебя самого. Ведь ты же сам говорил, идеология потребления приведет человечество к Общему, но не к Целому. Может быть, нам еще объяснять тебе разницу между Общим и Целым? Когда овцы сбиваются в стадо, им нужен Пастух, единство всегда приводило к единовластию и тирании, тем более, когда оно всеобщее. И мы с тобой знаем, Кем будет этот Пастух.
- Как же так, ведь политики на земле говорят, что мир идет к многополярности?
- Да полюса-то в основе своей все одинаковы, социально-экономические отношения между людьми по сути одни и те же на всех полюсах, производственно-капиталистические отношения остались те же самые, изменившись, может быть, количественно, но не качественно. «Работодатель», не слышится ли тебе в этом слове «рабовладелец»? «Экономика определяет политику» - ведь это у людей почти аксиома. Общий экономический рынок, взаимосвязь финансовых систем, они сметут все границы и национальные различия, которые мешают потреблению. Все государства поглощаются общим рынком, Европу он сожрал раньше всех, потому как она раньше всех пришла к капитализму. В конце концов, мир стал однополярным в своей трансцендентной основе, Разум овладел сознанием человечества. О какой многополярности здесь можно говорить? Изжиты на земле все идеи, осталось одно потребление. Мир идет к вымиранию искусства, религии, духовности вообще. Какая страна, какую идеологию может противопоставить идеологии потребления? – пугали меня сомнения-паразиты неопровержимостью своих доводов.
- Россия идеологию высшей общечеловеческой космической цели… - пытался я протащить высшую цель сквозь сомнения.
- Опять двадцать пять. Россия себя потеряла. О какой высшей цели ты говоришь, она предала свою цель, потому и нет для нее откровения. Россия зовет к себе западных инвесторов, но западные деньги не потерпят никакой другой идеологии, кроме западной. Чужие деньги сделают свое дело и станет Россия, как все «порядочные» страны. Она не знает и никогда не узнает, к чему была предназначена.
- «Никогда не говори - никогда».
- Что за таинственные нотки слышим мы в твоем голосе? Может быть, ты с того света будешь вещать России о ее назначении? Глас, вопиющий в пустыне инобытия! - не смеши нас, твои сомнения. Россия и земного голоса не хочет слышать, а ты ей с того света хочешь свое учение втюхать, изъеденное сомнениями, как червями. Учения, которые захватывают людские умы, не выносят сомнений. Ты поучись самоуверенности у научного коммунизма. - На этом закончился внутренний диспут с моими сомнениями, но, как водится в любой дискуссии, - каждый остался при своих убеждениях.

Я вам, читатели уже говорил или нет, что и черт мой здесь же со мной пребывает, на том свете т.е., относительно вас, конечно. Где я нахожусь, - если можно то, что есть, мною назвать, - я не знаю, но это ни рай, ни ад и ни чистилище, здесь всем место есть, даже черту. Наслушался он, значит, моих бесед с моими сомнениями, - а может, это был тот самый тип внутри меня, который за мою вторую натуру себя выдает и петлю мне ловко подсунул, а не мои сомнения? – и тоже поговорить со мной захотел, черт, конечно, не та «шестерка» тайных сил Небытия. Если бы я знал, что это тот «отморозок» за мои сомнения себя выдает, я бы с ним и спорить не стал.
- Ты говорил, Хозяин, о холодном звере-чудовище по имени Государство… - почему-то с государства начал черт разговор.
- А почему оно тебя беспокоит, ведь оно для людей, какая разница черту?
- Потому что я чую его приближение, чую, как оно разрастается, этот зверь-государство, оно поглощает себе подобных и готовится заглотить целый мир. Скажи, что это надвигается на человечество, чья это тень, и почему я, порождение ада, чувствую тревогу и страх при его приближении? И Кто хозяин этого зверя и почему мы, силы ада ничего не знаем о Нем?
- Да уж чего, чего, а чутья у тебя не отнять, создание ада, и не зря в тебе затаились тревога и страх. Да, грядет оно, Всемирное Единое государство, «ловушка для человечества», самый страшный зверь на земле и на небе, новый Мировой Порядок. А Кто его движет, Кто за ним стоит, - ты не поймешь Его сути. Зная твое незнание, но зная твое чутье, я назову Его просто – Не-человек. В Нем хитрость – не хитрость, и коварство – не коварство. В Нем один холодный расчет. И самое страшное в Нем – непоколебимая вера в свою правоту. Демократия, свобода, права человека – самое лживое, что придумало государство, но, может быть, после его благотворительности. «Все во имя человека, все для блага человека» - красивый лозунг для прикрытия истинной цели. Истинная цель – Воля к власти. Толерантностью прикрывает разврат и кощунство.
- То-та-ли-тар-но-стью? – протянул черт по слогам. Мне это слово знакомо, мы не плохо жили при нем. Сатана правил бал, а сейчас мелкие бесы повыходили «в люди».
-Перед глобализмом и тоталитаризм покажется демократией.
- А что такое – глобализм?
- Ты спрашиваешь, что такое «глобализм»? Это когда все одинаковые. Не-человеку не нужны национальные Я, как и Я человека, они не из Его истоков. Они из Ничто, оттуда они родом, строптивые, эгоистичные, непокорные, своевольные, как и Сама Материя. Космополитизмом демократии и общим рынком Он сгоняет в стада целые народы и государства. И уже на спортивных полях сражаются не национальные команды за свою родную страну, не дух и сила нации, не честь ее и достоинство, а деньги сами по себе, сброд, игроки и тренеры, закупленные, как товар. У кого больше денег, у того и победа. Хозяева команд, не выходя на стадионы, становятся победителями. Глобализм – это тоталитаризм в мировом масштабе.
- А что такое «космополитизм», это что-то космическое? – прервал меня черт, будто все остальное, о чем я ему говорил, он и без меня давно уже знает.
- Ну, если бы существовали иные цивилизации, наши либералы и в космосе бы устроили космополитизм. Космополитизм – это «где хорошо, там и родина», «человек – гражданин мира». Идеологическое изобретение Не-человека, обезличивание мира и человека.
- Значит, тот Не-человек, Он наш человек, раз несет человечеству последнее зло, и мы, служители культа Дьявола, найдем с Ним общий язык?
- Не обольщайся, служитель Дьявола, воистину, ваш Дьявол рядом с ним – мелкий мошенник и хулиган, Он не верит ни в Бога, ни в Дьявола и не выносит никакой чертовщины. Он верит в Себя и законы природы, Он и есть тот самый закон. Он не пойдет с вами ни на какие сделки, Он – ученый, Он – атеист, Он – враг всякого мистицизма. Он уничтожит всю вашу братию. Он людей обратит в автоматы или люди создадут Ему роботов, которые заменят людей. Машины сметут всю вашу нечисть – в них нет ни греха, ни страха, ни совести, смешно и глупо пугать их адом, они не будут думать о Боге и пялиться в небо, а будут служить Ему в неукоснительном подчинении.
- Ну, это, даст Бог, не скоро свершится. А нынешнее-то подрастающее поколение еще можно будет поварить в кипятке добра и зла, дети какими вырастут, с ними что будет? Может быть, мы еще поживем по-человечески?
-Ты уже от страха и Бога стал поминать. Может быть, осенишь себя крестным знамением?
-Ну до этого пока не дошло, не преувеличивай, не лезь поперед батьки в пекло.
-Будет вам пекло вместе с вашим батькой, так что ваше пекло баней покажется. А ты знаешь ли, черт, что на Западе дано детям право подать жалобу в суд на родителей за телесное наказание?
- …? А впрочем, придумано гениально, чтобы разобщить детей и родителей, посеять между ними нелюбовь, недоверие, отчуждение и вражду. Это называется «право ребенка»? Гениально! Поистине, гениально! Удар ремнем по нашкодившей жопе – лишение родительских прав, детей на стадно-общественное воспитание в духе преданности и благодарности общественному строю и холодному чудовищу - государству. Не тот ли это самый гений, Не-человек, что насаждал уже на земле Мировой Порядок так, что ад содрогался от его патологической любви к Миропорядку, придумал новую форму отношений между детьми и родителями?
- Ты на глазах умнеешь, паршивый черт, не зря ты во мне сидел, кое-чему научился.
- И с каких же отроческих лет они вправе это делать? Как научатся писать доносы?
- Нет, гораздо раньше, как найдутся сердобольные дяди и тети, которые напишут доносы за них. Растут сорняки и колючки в теплице тупого закона.
- Помнится, был в России мальчик такой, донес на своих родителей. Но ведь он верил в идею светлого будущего всего человечества и пострадал за нее. А современные, значит, дети с малолетства постигают выгоду, даже в ущерб родителям? Это называется воспитание самоуважения в детях? Нет, это не «права детей», это вырождение человечества, мертвечиной пахнет от его «демократии» и «прав человека». Нет, не гниющей плотью, а загнивающим духом. Мне хорошо знаком этот запах, когда-то он был для нас благовонием, но сейчас и меня тошнит от слащавой гнили этого духа. Ведь и ты, хозяин, давно учуял запах гниющего духа?
- Я и сейчас дышу таким «благовонием». Только вот у живых людей отбивается нюх на нравственное зловоние. Ты можешь себе представить, что вашим клиентам, взяточнику, казнокраду, коррупционеру, дано право откупиться от тюрьмы. Вор, поделившись с государством у него же наворованным, становится легальным честным бизнесменом, а честные души вам не по зубам. Это сейчас называется - амнистия экономических преступлений, взаимовыгодная и вору и обворованному. Вас новые «общечеловеческие ценности» всей клиентуры скоро лишат. Грех легализуется, т.е. подпадает под защиту закона, и вам здесь даже Страшный Суд не поможет.
- А где же «нравственный закон внутри человека»?
- Он уже не работает, остался только внешний, экономический. Люди вывернули свой внутренний закон наизнанку, исчезает понятие «грех», вы теряете клиентуру, угаснет ваша гиенна огненная без подпитки грешными душами.
- Стой, замолчи! О ком ты рассказываешь мне, разве о людях? Но люди были другими. Что же стало с людьми? Ты пугаешь меня, меня, исчадие ада. Мы совращали, грешники грешили, мученики мучились, преступники преступали, но во всех сидел страх греха, как запредельного дикого зверя, страх греха порождал святых. Люди жались к святыне и Богу, души грешников погибали, каялись и возрождались. Так что же теперь, грех перестал быть грехом безо всякой борьбы со святыми? Не грешников не стало, а не стало греха? Зверь становится ручным, цивилизованным? Сколько нам приходилось бороться за каждую душу! Мы их губили, они возрождались. А здесь не гибель, стерилизация душ. Да души просто не зарождаются! Воистину, это великий Гений, Не-человек! Я склоняю пред Ним главу, смиряю зависть и злобу. Воистину, Он превзошел самого Дьявола! Мы в неустанной борьбе со святыми и с Богом лишь укрепляли веру людей, пробуждая их сопротивление. А здесь сопротивление просто снято ввиду отсутствия греха и давления. Гениально, нет слов!
- Я с тобой согласен, напуганный черт, - просто до гениальности. Но не будет вам места в «отмороженной» жизни, дойдет ее холод и до вашего пекла.
- Это же смерть грядет, не та наша Черная Смерть, которая людей размашисто поверху косит, да их корни в темной почве земли оставляет. Это чужая, Белая Смерть, она, как аккуратная баба, каждую былинку с корнем из жизни выполит. Ибо сказано: «Исторгнет корень твой из земли живых». Человек для нее – сорняк, чертополох, не более, она и до нас доберется.
Я видел испуг в глазах черта, сидел он задумчиво, поджав хвост под себя. Куда девались его самоуверенная хитрость, цинизм и кощунство?! Он бы, наверное, завыл на луну, если бы наша беседа шла на земле. Но все же я преувеличиваю - это было бы слишком уж унизительно для адского создания.
- Ты повеял на меня таким холодом, что адского огня не хватит, чтобы растопить ледяной ужас, сковавший меня изнутри. Адский огонь, что тлеющий огонек в ледяной пустыне. Ты знаешь, хозяин, слышал я как-то в аду рассказ Чертовой Бабки, что где-то, за пределами мироздания, за Бытием-Небытием, дальше Единосущего, где нету даже Ничто, есть, или, быть может, уместнее будет слово – нет, Пустота, Пустота в пустоте, как она ее назвала. Ничто не в силах с ней совладать – ни Бог, ни Дьявол, ни даже Единосущее. И лишь Человек, - ты представляешь, она сказала: «лишь Человек», - способен с ней мериться силами. И вот, будто ждет Она, когда человечество ослабнет духовно, потеряет себя, свою цель, тогда надвинет Она на мир свою пасть и поглотит все, что ни есть в мироздании. Люди пытаются заткнуть ее пасть деньгами, имуществом, популярностью, но только все больше распаляют ее аппетит. Она прикрывается изобилием, Она родоначальник идеологии потребления, но чем богаче цивилизация, тем Пустота подходит к ней ближе. Отчего это так? Пустота подбирается к душе человека, как будто кошка к беззаботно воркующей птичке. Ты чуешь ее приближение, как пустеют души людские, ты видишь тень пустоты? – ни свет, ни тьма, но чего ни коснется тень Пустоты, то уже становится призрачным. Единственно истинное во всей Вселенной – ее Пустота, - изрек глубокомысленно черт философскую сентенцию и больше не задавал мне вопросов, будто познал истинную суть всего мироздания.
Приходилось ли вам когда-нибудь видеть настоящего черта философствующим пессимистом? Наверное, нет, - явление это до чрезвычайности редкое, забавное и довольно трогательное. Забавное, не потому что я не поверил его Пустоте, а потому что я еще верю в вас, люди.

Жанр философской сатиры
Консенсус
(написано в 1993 году)

Собрались как-то раз в одном гражданине «за круглым столом» все заинтересованные стороны на межпартийное совещание. Так себе гражданин, каких миллионами по стране ходит, и претендовать ни на какую исключительность не имеет ни малейшего права. Отсюда можно уверенно заключить, что подобное собрание может произойти в любом почтенном гражданине, а скорее всего происходит и даже очень часто, если не каждый божий день, а в ином гражданине и по ночам шумит и спать ему не дает.
Был широко представлен весь политический спектр внутреннего мира того гражданина: от блока центристских сил председательствовало на собрании само человеческое Я; Духовная Святая Сущность человеческая тяготела к монархизму и лидировала в право-христианском союзе вопреки духовному сану; Разум-Рассудок представлял собою радикальное крыло либерал-демократов; крайне левые экстремистские силы являла в своем лице человеческая Плоть, на поводу которой шло колеблющееся Тело. На совещание пригласили даже Совесть, но кого она представляла не определил бы ни один политолог: ее все признавали за свою, но никто не хотел с ней считаться.
Вступительное слово взяло председательствующее Я.
- Уважаемое собрание, - торжественно вступило Я, - обращаюсь к вам как к гражданам нашего многострадального Отечества, гражданам единой судьбы и веры. Вот уже которое время не стало в нашей семье согласия, нехорошо стали жить, скверно. Разобщенность идей, интересов и целей, политическая изоляция, идеологическое сектанство и нетерпимость не позволяют стабилизировать ситуацию. Политические процессы пошли не в ту сторону, на которую указывал Разум. Мы стоим на пороге экономического кризиса и гражданской войны. Что будем делать, господа-товарищи? Прошу высказывать свои предложения.
- Будем консенсус искать, - вставил Разум иностранное слово.
- Ты лучше в своей башке мозги поищи, придурок несчастный, - просто и недвусмысленно отрезала Плоть всякие притязания Разума на значительность положения в почтенном собрании.
- Ни о каком консенсусе тут не может быть речи, - решительно заявила Св. Сущность свою непреклонность. – С кем вы собираетесь консенсус искать, с этой дьявольской Плотью? Да она и слов таких не понимает. Да ей только палец в рот положи – она тебя с потрохами проглотит. Она, сволочь, искала консенсус, когда святые храмы взрывала, когда наш святой набожный народ революцией развратила и от Бога его увела? Никаких консенсусов с чумой красно-коричневой не допущу! Или вы уже забыли, как она из святой Руси «империю зла» сотворила?! На цепь ее! Под суд, в кандалы, в Сибирь! – распалялась Св. Сущность.
- Ну, да ладно, Бог всем нам судья, - примирительно возразил Председатель, чувствуя и свою причастность к деяниям Плоти.
- На Бога надейся, да сам не плошай, - принизив всемогущество Бога, не унималась Св. Сущность.
- Ну, ты, ангел божий, уймись маленько, - ничуть не дрогнув от яростной атаки, парировала Плоть. – Да при мне, да без тебя порядок был, сила была, романтика труда и преодоление трудностей, при мне народ свое место знал и по заграницам не шастал, Родину любил, мать свою! А что в кризис попали, так это Разум во всем виноват. Это ты, шлюха заморская, - накинулась Плоть на Разум, как Св. Сущность на Плоть, - своими теориями заграничными всю экономику мне развалил! Нашему мужику, коренному, сермяжному, иностранные мозги заправляешь! Как ты только к нам затесался, гад иноверный?! Про Родину через тебя народ позабыл, на границах все замки посрывали, наши отечественные мозги, доморощенные, в заграницы сплавляешь, контрабандист! Враг народа! Пособник Антанты! Приспешник Запада! – вопиила Плоть в порыве благородного возмущения, немного, правда, попутав исторические ситуации.
- Тебе бы только, безбожная тварь, о святую Родину свой поганый язык чесать, - не замедлила вмешаться Св. Сущность. Ты во что Родину превратила? Ты сама на этого придурка села, - ткнула Сущность в сторону Разума, - он по твоим заказам материалистических теорий насочинял, народ от Бога отучил. Ему что рынок, что план, - он под что хочешь теории свои подведет. Сама ты, подлая дрянь, его, дурака, облапошила, чтобы власть в стране захватить!
- Это я-то Разум с твоего пути праведного совратила? - искренне возмутилась Плоть. - Это он меня, негодяй, растлил. Какие, мерзавец, слова мне нашептывал: пролетарская всемирная революция, освобождение трудового народа, диктатура пролетариата, общественная собственность на средства производства, научный коммунизм, светлое будущее всего человечества, единство, равенство, братство... А как ласково он меня называл: заря пролетарской свободы, восходящее солнце светлого будущего, весна новой жизни... Да чтоб я хоть раз еще с таким придурком связалась! да лучше по миру с сумой пойду Христа ради просить, а его, подлеца, никогда не прощу! Я людей возлюблю повыше, а не "яко себя самое", я бомжам ноги омою, я последний кусок хлеба с голодными поделю, - упивалась Плоть самопожертвованием. - Да захлебнитесь вы все своей собственностью, мироеды, кулаки, душегубы, она вам когда-нибудь поперек горла встанет! Забирай ты своего Иуду, изменника пролетарского дела!
- Ой, Разум ее растлил, ангелочка-касатика, ой, уймите беспутную, ой, помру сейчас со смеху! Никакого предела нет ее лицемерию! соблазнил теленок потаскуху! ну, надо же такую наглость придумать!
- Ну, а что ж такое... почему бы и не... я ведь все-таки как-никак мужчина, - неуклюже замялся Разум. - Что ж Вы, госпожа Св. Сущность, по моему поводу так обидно смеетесь...
- Ты глянь-ка, поразилась Плоть, - наш дурак-то обижаться научился. Видишь ты, чувства человеческие просыпаться стали, как об меня немного потерся. Так, глядишь, и взаправду мужчиной станет.
- Ты уж молчи про совращения, похотливое животное, - продолжала Св. Сущность развитие своего представления об изначальной и неисправимой порочности Плоти. - Ты еще не далее, как вчера что опять натворила? Сидели мы с ней под цветами сирени, божественная тишина стояла кругом, цветы источали благоухание рая, Луна светила задумчивым светом, и души наши сливались в одно существо и летели к звездам в невозвратную даль. А ты, мерзкая похоть, куда свои лапы засунула, тебе лишь одно подавай. Она мне этого никогда не простит.
- Тебе, может, и не простит, а на нас с Телом она не в обиде. Как, Тело, считаешь, не плохо мы с тобой поработали? - паскудно хихикнула паскудная Плоть. Тело вдруг покраснело, не то от стыда, не то от вожделения.
- Ой, да как же вам это не стыдно, когда же вы наконец хамить перестанете, у меня от ваших сальностей краской все лицо залило! - возмутилась, но как-то вяло, девственная Совесть.
- Да заткнись ты, рожа красная, корчишь тут из себя целомудрие. Коли не наша наглость, так и не было бы вашей совести. Кто же о совести говорит, когда хамства не встречает? Носишься тут со своей совестью, как курица с первым яйцом, - словно обухом по голове хватила Плоть таким неопровержимым доводом ясную чистую Совесть. Совесть надолго замолчала, потрясенная подобным открытием.
- Нет, горбатого могила исправит, - сокрушенно вздохнула Св. сущность, - ни малейшего представления о духовности, никакой тоски по возвышенному.
- Духовность - это твой хлеб, пища абстрактных сущностей, а нам с Телом что-нибудь посущественнее подавай, мы землю любим и жизнь, а твоя "тоска по возвышенному" людей от жизни уводит в царство теней, которые ты душами называешь. Тело вон за день так наломается, что ног под собой не чует. Ему что, твоим паром духовным прикажешь восстанавливать силы, чтоб тебя, паразитку блаженную, таскать в себе день и ночь? Что ж тебе не наслаждаться духовным, когда духовное - пища твоя. А легко ли нам с Телом муки сносить, когда вы с Разумом в своих великих бессмертных произведениях о растигайчиках, бычьих боках, модерах да бламанже читаете. Они, видите ли, духовно наслаждаются, а нам с Телом язву желудка для наслаждения.
- Все вас, дармоедов, плохо кормят, - в тон собранию возмутилось председательствующее Я.
- Да уж молчи ты, кормилец, чья бы корова мычала... - преступая все пределы порядочности даже в отношении самого Председателя, все дальше-больше раскрывала Плоть свою низкую сущность. - Все тебе эта мечтательная бабочка, тоскливая тля, глаза застилает, сама святым духом питается и другим то же самое меню предлагает. Кормишь разной искусственной дрянью, от такой кормежки сами скоро роботами станем, итак уже все живые чувства растратили.
- Да ты, гадина, вчера только на званном обеде так нажралась, что Председателю куда было глаза девать? - чуть не грохнулась с высоты своего идеального положения Св. Сущность.
- Чтобы в нынешнее время по-барски питаться, надо всякую совесть потерять и коммерциям-спекуляциям свой жизненный смысл посвятить, а мы с Председателем себе безнравственного бизнеса никогда не позволим, потому что мы совесть еще не совсем потеряли, - оправилась Совесть от нанесенного ей Плотью удара.
- Совесть - последний довод неудачников, - выдала Плоть неосторожную сентенцию. Я исказилось до такой степени, будто что-то, не менее чем слон, наступило ей на больную мозоль.
- Да ты, я вижу, и вправду все чувства меры растратила!.. - задыхаясь от возмущения, зловещим полушепотом надвигалось Я на Плоть, действительно уж утратившую все чувства меры.
- А что я такого сказала, - стушевалась вдруг Плоть от несоразмерного ее словам приступа возмущения уважаемого Председателя, - правда глаза колит? - усугубила Плоть ситуацию.
- Правда?!.. я покажу тебе правду, хамское отродье! Ты, видать, совсем уже позабыла об аскетизме Средних Времен, когда тебя, дьявола, на цепях держали!
- Дьявол! дьявол! ату ее, люди добрые! - подхватила Св. Сущность ценную мысль Председателя. - На костре спалю, еретичка проклятая, огнем и мечом! А испанский сапожок давно не примеряла? Могу обеспечить, импортные, по последней моде! - обратилась с предложением уникального сервиса Св. Сущность к нагло невозмутимой Плоти.
- Тело, а ты что молчишь? – искала поддержки, может быть, впервые растерявшаяся от массированной атаки Плоть. – Ты что же, позабыло те славные денечки, когда она тебя кореньями, да травами, да кузнечиками, подножным кормом, как скотину какую-нибудь, угощала, во власеницу, да в вериги, да в схимну, да в скит от людей, от баб, от водки?.. Забыло, как она тебя постами морила, со свету сживала твое грешное тело, плоть твою иссушала? Ты что же, позабыло все, подобие человеческое, как тебя подобие божие на костре жарило, твои ноги в испанские сапоги обувало?!
Тело продолжало хранить странное молчание, ни единым мускулом не отозвавшись на призывы Плоти.
- Вам бы с Телом все водку пьянствовать, а на сухом пайке посидеть не хотите? – внесла Совесть свою скромную лепту в святое дело наступления на дьявольскую Плоть.
- Они у меня не на сухом пайке, они у меня на сухом колу посидят, - взвизгнула Св. Сущность.
Совсем вскружилась голова у Председателя, уж не в своих способностях он разобрать, где Св. Сущность, а где ее антипод – низменная плебейская Плоть.
- Как же Вы себе такое позволяете, почтенная Сущность? – смутился Председатель, ослабив всеобщий натиск на дьявольскую Плоть. – Вам-то уж, кажется, грех распаляться подобным образом.
- Да уж с кем поведешься… - приходя в себя, промолвила Сущность. Мне и самой иной раз кажется, что эта дрянь уже в меня забралась, так и лезет меня собой подменить.
- Да что вы без меня-то? Монахи, кастраты, евнухи, - не замедлила Плоть воспользоваться образовавшейся брешью. – Куда ты святоша небесная лезешь со своим несчастным Разумом в российских делах разобраться?! По пути наименьшего сопротивления идете, праведники чертовы. Праведность – самый тяжкий грех против жизни, - выдала Плоть свою моральную заповедь. – Вместо того, чтобы экономику из тупика выводить, народную собственность делите, под нашу экономику криминальные мины закладываете, народу ваучеры на уши навешали, порнографией народ от глобальных проблем отвлекаете, публичные дома скоро легализуете, политические проститутки.
- Упорядоченное удовлетворение сексуальных инстинктов народонаселения способствует, во-первых, контролю распространения венерических заболеваний и своевременной локализации очагов возникновения, во-вторых, увеличению рабочих мест и степени занятости наименее социально защищенной женской половины человечества, в-третьих, повышению благосостояния общества за счет сбора подоходных налогов с соответствующих учреждений, в-четвертых, оздоровлению криминальной обстановки за счет отсутствия необходимости в насилии над женщиной, - поставил на место Разум зарвавшуюся Плоть неопровержимыми доводами о явной выгоде упорядоченного удовлетворения сексуальных инстинктов народонаселения.
- Во дает, придурок! – искренне изумилась Плоть, - спиши слова. Вы ради минутной выгоды, святоши хреновы, не только телами, но и душами торговать начнете. Благополучие общества на разврате строите, хотите на проституции в рай заехать.
- Ну, и радуйся, животная похоть, тебе же выгода, нам с Разумом никакие дома не нужны, - поддержала Св. Сущность логические заключения Разума.
- И я без ваших домов обойдусь, мне и бесплатно такие услуги оказывают, мне за державу и вашего Бога обидно. Почему вы своего Бога до такой степени не уважаете, если думаете, что Он допустит последнее благоденствие общества на основе криминала и проституции?
- Не поминай, свинья, Бога всуе, тебе ли за Бога обиду терпеть! – резко оборвала Св. сущность недостойные притязания нечестивой Плоти.
- А ты по какому такому собственному праву взяла монополию от имени Бога вещать? Ведь сама же на всех перекрестках трещишь: все творение божие, все мы дети господни. Вот и выходит, что родитель у нас с тобой единоверный, сестры мы с тобой единокровные, не так, что ли, будет?
Св. Сущность потеряла дар речи перед наглой простотой подобного вопроса и лишь хватала воздух, как низшее существо, выброшенное из родной стихии на жгучий песок пустынного берега.
- Ну вот, договорились, уже и дьявол - творение божие, туману-то напустили, хоть святых вешай, - что-то не то брякнула Совесть, попутав две поговорки.
- Вот что значит - Совесть, ангел божий, она, оговорившись, попадает в самую суть, ей врать от Бога не дано, - уцепилась Плоть за оговорку Совести, - да их сколько ни вешай, они, как грибы после дождя, нарождаются. Мученичество и праведность - самый опасный грех на земле. Мученики и праведники от твоего имени, Совесть, монополию на истину под себя подгребают.
- Вы меня неправильно поняли... я ничего такого ввиду не имела, госпожа Святая Плоть, - заикаясь от волнения, опять перепутала Совесть всех святых.
- Тамбовский волк тебе господин, а у нас каждый другому товарищ и брат, - нисколько не прельстившись званием госпожи, оборвала Плоть оправдания Совести, - нас ни измором, ни лестью не возьмешь, мы и в голод от своего не отступим.
- Да как же дальше-то жить, никто от своего отступать не намерен! - воскликнула Совесть. - Ведь вы же так весь мир на куски разорвете!
- Экономическими законами надо жить, либерально-экономическими теориями руководствоваться, рыночные отношения восстановить, рынок сам все по местам расставит, западные ценности выведут нас из тупика коммунизма, - чеканил Разум, как автомат.
- Молчи ты, схема недоделанная, недоносок заграничный. В баню мне, что ли, по твоим теориям ходить или к бабам? Да я там как-нибудь без твоих теорий управлюсь. Ты мне уже подсунул одну теорию пролетарской революции, - и что от нее осталось? Теории должны рождаться из жизни, а не жизнь идти по теориям, - еще раз выразила Плоть свое отношение к теоретизирующему Разуму.
- Да ты уж наделал дел своими теориями. Через тебя все умными стали, людей отучил в Бога верить, - неожиданно для самих себя встали на общую точку зрения Св. сущность и безбожная Плоть. - Унял бы ты свои притязания, а то неровен час и людей автоматами сделаешь.
- Вы либеральными законами да западными ценностями страну до голода доведете, хаос устроите вместо порядка, - тут же сошла бескомпромиссная Плоть с общей точки зрения.
- "Если хочешь сладко кушать, надо папу с мамой слушать", - как-то по-детски пикировала Св. Сущность исчадие ада, - не надо было, свинья, революций своих заводить, так мы бы сейчас первой империей в мире были, - уже по-взрослому продолжила Св. Сущность обвинения Плоти.
- Не тронь святого! - вдруг как-то сразу преобразившись, воскликнула Плоть. - Ты думаешь, одна только идеалы имеешь, ты думаешь мы свои идеалы на жратву променяем?! Мы за свои идеалы сквозь огонь и воду прошли, и холод, и голод, и разруху - все смогли превозмочь. И твои белые банды на наших телах выжигали кровавые звезды, но мы идеалов всеобщее пролетарского братства не предали. А вы-то за что воевали? За собственность, за богатства, за уют, за комфорт, за эксплуатацию трудового народа! А сейчас во имя каких-таких идеалов вы с Разумом народ взбаламутили? "Марс" со "Сникерсом" - все ваши идеалы. Весь народ в торгашей превратили.
- Это ты у меня христианские идеалы всеобщего братства украла! - позабыв о божественном подобии, исступленно кричала Св. Сущность, - чума красно-коричневая, плебейка проклятая, в Сибири сгною, в ГУЛАГ ее, фашистскую сволочь, у тебя совести ноль, на рубль больной инфляцией, а у меня Бог и Отечество превыше всего!
- "Бог и Отечество" - передразнила ее Плоть. - Да ладно уж про патриотизм распаляться, вы с Разумом даже свой российский рубль предали, к доллару на поклон пошли, а туда же лезете - "Отечество выше всего". Да, кстати, что за болезнь такая с нашим рублем приключилась, что еще за инфляция такая? А все оттого, что по заграницам шастать начал, там не то что инфляцию подцепишь, там всякую нравственную порядочность потеряешь, там нравов нет, там одно свободное безобразие. Говорила я, не надо лесть нам в эту заграницу, добра от нее не жди, одно коварство и лицемерие. Что, жили плохо? - и водку пили, и женщин любили, и работу не забывали и "впереди планеты всей" по многим показателям. Так нет же, тебе, идиотка небесная, свободы чужой захотелось. Ну, жри теперь свободу эту вместо хлеба. Да тебе-то и горя мало, ты святым духом питаешься, а нам с Телом каково. Эй, ты, подобие человеческое, чего молчишь-то, правильно я говорю али нет?
- Встать, смирно! – вдруг ни с того, ни с сего заорало до того молчавшее Тело, так что само председательствующее Я, вздрогнув от неожиданности, вытянулось по швам. – Житья мне от вас нет никакого! Я вас всех строем заставлю ходить! Все вы тут абстрактные сущности, призраки на белом свете, туман, пар, мираж. Я вас заставлю себя уважать! Ведь из всех вас одно только я на свете и существую. В поте лица своего на жизнь зарабатываю, чтобы вас всех дармоедов в себе содержать, а прислуживаю вам, как мальчик на побегушках, каждый мной потакает, каждый на моей шеи сидит.
- Эксплуататоров с трудовой шеи долой! – попыталась Плоть вторично оседлать трудовую шею, увидев вновь революционную настроенность Тела.
- Ладно, молчи уж, радетель за чужие шеи, - не приняло на этот раз Тело лозунги коварной Плоти. – Вон, этот ученый, - ткнуло Тело в сторону Разума, - день и ночь до геморроя над книгами сидеть заставляет, Плоть своей похотью до нервного истощения довела, Св. Сущность в черном теле держит, голодом-постами морит, на лечебное голодание моду пустила. Мне что, разорваться между вами прикажите? Мне здоровый образ жизни необходим, мне бы сотню лет прожить, не болея. Вам то и горя мало, если я дуба дам, копыта откину, вы разбежитесь по своим трансцендентным пределам, а нам с уважаемым Председателем надо жить – пахать, сеять, строить, детей растить. Вон Разум набрался ума, в заграницу лыжи бежать навострил. Компьютер ему подавай, таблицу умножения совсем позабыл с этим компьютером. А нам с Председателем зачем заграница? Мы Родину любим. Св. Сущность все в рай норовит на чужом горбу заехать, а Плоть, так и вообще неизвестно из какой преисподней родом. Да все вы призраки абстрактные, пар, мираж, одним словом… Кажется, я уже вам про это говорило, но вам сколько ни тверди, все равно проку нет.
- Это меня-то, божественное начало всей жизни, призрачной иллюзией, миражом и паром назвать, - поразилась Св. Сущность, будто ее никогда не называли и как-нибудь иначе. – Вот уйду от вас, в грехе погрязнете, облик человеческий потеряете, как есть без меня пропадете.
- Да вали ты от греха подальше в свои заоблачные дали, целуйся с ангелами, мечтай на луну, а на земле мы и без тебя как-нибудь проживем, - воодушевилась Плоть.
- Да, пожалуй, и обойдемся, - подхватил неожиданно для Св. Сущности ее первый союзник Разум-Рассудок, - нам вдохновений ваших не нать, у нас число и точный расчет, от вдохновения вашего лишь одно никчемное и ко всякому делу бесполезное искусство происходит. Наша наука экспериментом живет, логикой держится. А вдохновение, действительно, - мираж, иллюзия, вот оно было и вот его нет, один пар остался.
- Да и то, по правде сказать, тяжело с тобой, - уж совсем сразило Св. Сущность заявление Председателя. – Для тебя, конечно, гравитация не закон, тебя земные заботы не держат, ты все куда-то ввысь норовишь, а нас-то ты спросила хоть раз, каково нам с тобой на земле живется. Для нас закон земного притяжения – первый в природе закон, нам его не одолеть, да нам этого и не надо, мы из другого теста сделаны. Так что ты, пожалуйста, свою точку зрения всем не навязывай.
- Да что вы, братцы, - как-то сникла и присмирела Св. Сущность, - да куда же нам друг без друга, кого же я буду из греха выводить? Да я же без греха, что Совесть без хамства, - пораженная всеобщим неприятием совсем уж разоткровенничалась Сущность. – Я ж ведь так, с горяча, без обиды.
- Да ладно, чего уж там, мы ведь тоже хороши, - вдруг размякла Плоть от смирения заносчивой Сущности.
- У кого есть предложения на подработку резолюции нашего собрания? – спросил Председатель.
- Да что-то в горле пересохло от ученых споров, заглянем-ка после заседаний в «Белую лошадь», там и подработаем соответствующую резолюцию, там и консенсус, пожалуй, отыщем, - отпустила подлая Плоть провокационные намеки.
- Вы опять за свое… - как-то не очень решительно возразил Председатель, - нам теперь перед Западом лицо держать надо.
- Так мы не до такой же степени, чтобы в грязь лицом ударить, мы по чуть-чуть, только горло промочим, лицо-то как-нибудь удержим. Тело у нас еще молодое, крепкое. Чего молчишь-то опять, подобие человеческое? – не смотря на угрозы Тела, обратилась к нему Плоть с чувством снисходительного превосходства.
- Да я-то что, я как все… - заранее снимая с себя всякую ответственность в возможной неустойчивости вертикального положения, промямлило Тело.
- Господи, да что же это такое! – взмолилась Св. Сущность как-то неестественно-патетически, словно пытаясь спасти себя от предстоящего грехопадения. – В кои-то веки всем миром собрались пути-выходы из духовного кризиса искать, а их уже в «Белую лошадь» назад потянуло.
- Нет, Сущность ты собачья, - зафамильярничала Плоть, прервав увещания Сущности, - пьяная ты ничего себе, пьяная ты нам ближе, пьяную мы тебя лучше любим. У тебя, у пьяной, душа на распашку, все тебе братья, всех-то ты любишь, пьяная ты к Богу ближе – людям сострадаешь не по службе, а по душе. У тебя, у пьяной-то, разгул, размах, безудержанность, пьяной-то тебе сам черт не брат и море по колено. А трезвая ты злая, занудная, все брюзжишь, повсюду тебе грех мерещится, все бред какой-то несешь, будто отпал человек от Бога, как баба с возу, а человек, может быть, когда-нибудь из грехопадения до Бога поднимется. Нет, пьяная ты не в пример интереснее.
- А что-то у нас Совесть молчит, привыкла отмалчиваться в таких случаях, будто ее этот вопрос не касается? – бросил реплику Председатель.
- Эй, ты, девица красная, ангелочек божий, ты-то как на это святое дело посмотришь, - тут же устремила Плоть свое внимание к Совести, - ты как на счет того, чтобы нравственное здоровье поправить?
- Частое употребление алкогольных напитков отрицательно сказывается на состоянии как физического, так и нравственного здоровья, и чревато нежелательным попаданием в полицейско-медицинские учреждения, влекущие за собой тяжелые социальные и семейно-бытовые последствия, - как всегда не к месту вклинился Разум.
- Ну, если «как все», - здесь Совесть бессильна, но ведь Разум же против, - заерзала Совесть, напуганная подобной тирадой Разума.
- Да кто ж его, придурка, спрашивать станет? – возмутилась Плоть неуместным вмешательством Разума не в свое дело. – Это он должен тебя спрашивать, а не ты его. Ты с ним понаглее будь, а то он от твоего имени таких дел понаделает, что ты во век за ним не расхлебаешь, - поучала Плоть застенчивую Совесть. – Нашла на кого оглядываться, по ком совесть сверять. Ох, давно я чую, Умишко ты хилый, не нашего ты поля ягода, - угрожающе надвинулась Плоть на Разум. – А ну, в глаза мне смотреть, в глаза, говорю! – пыталась Плоть гипнотизировать непрошибаемый Разум. – В дружеских застольях первый спиваешься, с ума начинаешь сходить, дурак дураком становишься, говоришь не по-нашему, крепкого словца от тебя никогда не услышишь, только чешешь, как автомат, по написанному. Вон Сущность Святая, и то иной раз загнет с горяча - душа радуется. Я уж не говорю об уважаемом Председателе, тот даже слишком часто душу радует. А Тело, так и мне в иносказательном выражении мыслей фору даст. А ты, франт заграничный, живого слова от тебя никогда не услышишь. На кого работаешь, контра, приспешник, наймит, двурушник, как ты только в наши ряды затесался, как мы тебя просмотрели? Да если бы не ты, каверза немецкая, мы бы у себя такой коммунизм отгрохали, всем чертям тошно бы стало...

Так, говорят, до сих пор ищет свой консенсус сия честная компания, до сих пор так ругательно спорят. Злые языки говорят, что уже и подрались не единожды. Да неужто мы поверим подобным наветам, неужто такие достойные особы как Св. Сущность Духовная, господин степенный Разум, богоподобная Совесть да уважаемый Председатель позволят себе такое происшествие. С подлой Плотью, правда, может такое статься, да и Тело иной раз, идя на поводу у темной сущности, не прочь кулаками правду поискать. Но ведь на то и воля Председателя, чтобы в почтенном собрании чин соблюсти.

Идешь одиноко по жизни, погрузившись в тяжелые думы о неустроенности русского быта, глядишь, как раз в грязи под забором развалилось человеческое Тело, как в грязелечебнице на курорте. Да что ж это такое, неужто постыдная Плоть опять почтенное собрание "по маленькой" уговорила? неужто она опять на той ученой дискуссии всех одолела? Так что ж, - ужаснешься вдруг, - и Св. Сущность здесь же в обнимку с Плотью в грехе валяется? и господин Пресветлый Разум спит мертвецки пьяным сном? и Совесть сладко дремлет, позабыв о вечных муках и Страшном Суде? Ну, это уж совсем ни в какие ворота не лезет. Нет, прости, Господи, воистину не прав ты, Господи, что так судил! Как же умудрился ты, Сверхмудрый, собрать в едином семействе столь отличные друг от друга начала? Как же ты хочешь, Господи, чтобы невесомая Св. Сущность человека до небес возносила, когда его Плоть вниз, в преисподнюю, тянет?
Постоишь, повздыхаешь над безжизненным Телом и дальше пойдешь, свесив голову. Вдруг слышишь, с высоких трибун про Свободу, Демократию и Прогресс так отчаянно говорят, как только рубахи на груди целыми остаются и груди кулаками еще не прошиблены. Ну, думаешь, слава тебе, Господи, не все в русском мире потеряно, здесь-то уж наверное Св. Сущность торжество одержала, вот великое начало преобразований российских, вот где надо Бога и Совесть искать! Люди здесь все приятные, интеллигентные, либерального склада ума, так и тонут в улыбках: ты демократ? - свой господин, на тебе улыбку; а ты от левых представитель? ну, что ж, и тебе на улыбку. У нас принцип такой - каждому по улыбке независимо от звания, должности и политических убеждений. А ты, видать, от суверенного народа представитель, из святая святых так сказать, небось опять кушать хочешь, а улыбку ты не хочешь? улыбку тебе на. Заглянешь под стол-то, а он там тебе кукиш держит. Э, брат, себе думаешь, да тут, пожалуй, и вовсе не то, что себе думаешь, тут, брат, ухо востро держи. Придешь в себя от пылких речей, оглядишься... э, брат, подумаешь, да где-то я уже видел того демократика. Уж не сам ли это господин Голядкин-младший. Ну, так и есть - он самый, помимо его никто так изящно ножкой шаркнуть не может. Бог ты мой! - восклицаешь, - да тут вся честная компания опять собралась: и Хлестаковы, и Голядкины, и Председатель, и Прокурор, и вон уже Чичиковы на мерседесах за мертвыми душами по стране покатили. Вот и говорит критик, будто врут авторы, что персонажи их истинно бессмертные живые герои, своей частной жизнью живут и под их, авторов, началом не ходят. Кой черт, врут! Да вот же они все снова здесь. "Автора! - кричит зритель, - автора!" А от автора одна лишь память осталась, а они, вот они, персонажи т.е., лишь слегка осовременились, лишь старомодный фрак на костюм от Кардена сменили, улыбками самого Председателя, как паутиной, опутали, да новый манер завели - перед народом ножкой сучить, реверансы народу строить. Что ж, спросишь, народ, что ли, силу такую взял? Да нет, говорят, что ж народ-то взять может, разве так, по мелочи что прихватит, что черт под руку подвернет, а только и без народа есть кому взять. Нет, нет, живы еще, живы бессмертные образы литературных героев!
Поплетешься дальше, еще ниже голову опустив. Слышишь, громы небесные воздуха сотрясают. Ну, вот, думаешь, настигла вас, нуворишей, кара небесная! Ваши безобразия даже Бог не в силах сносить. Получите уж вы все по заслугам, по рангам и высоте положения. Ближе подходишь - ан, нет, и вовсе не то, ни при чем здесь небесные громы, то святые великие мученики, Борис да Глеб, в окаянного Святополка из пушек палят, с молчаливого благословения Церкви святой окаянную власть низвергают. - Да что ж вы творите, мученики вы окаянные! Да вы же все позапутали, вы же обязаны Богу служить, крест его тяжкий нести и народу путь к божьей правде указывать, ведь не ваше, не святое дело из пушек по людям лупить, ваше дело - людей из тьмы к свету вести. - Хватит! - кричат в ответ, - натерпелись, пришел и на нашу святую улицу праздник! даешь прогресс! даешь свободу с демократией! да здравствует царство вечного пресветлого Разума. - Да вы часом Разум с Богом не попутали? - удивляешься таким лозунгам. - Бог и Разум едины, - без тени сомнения мне отвечают. - А как же было когда-то сказано про безумие Бога, посрамившее мудрость мира сего? - Не доказано, - мне говорят, - что было сказано Богом, а что людьми.
Да неужто Св. Сущность снизошла до подобных деяний, да нечто она на такое способна: по живым-то людям грешным да из пушек палить? Ну нет, тут не иначе как опять происки подлой Плоти себя заявляют. Она, она сама Св. Сущность к неблагочинным противобожественным деяниям подвела, она сама вынудила Св. Сущность крайними средствами уважение к себе насаждать… А с другого боку, как не крути, сама Св. Сущность должна в Плоть переродиться, чтобы по людям из пушек стрелять. Да кто же стрелял из пушек по людям: Св. Сущность, переродившаяся в дьявольскую Плоть, или Плоть под маской Св. Сущности и от ее имени? О, Господи, кой черт тот клубок размотает?! Да и что ж тут, в самом деле, одну Плоть во всех грехах виноватить? Ведь ей-то здесь как раз поболе всех досталось. Уж не происки ли тут иностранного Разума, подлым манером затесавшегося в наши ряды, не он ли во святой матушке-Москве освобождает себе резиденцию? Ведь не даром весь Запад возрадовался такому обороту дел российских: ура, мол, наша взяла, наконец-то и в России демократия победила! Да разве ж демократия из пушек побеждает? Кой черт знает, что тут победило!
Что было, то было, и быльем еще не заросло: дрались, бились, к топору призывали, кровь ручьями текла. Но ведь по-человечески же, по-братски как-то: с надрывом, с ненавистью, с покаянием. Ведь виной всему извечный русский вопрос «ты меня уважаешь?!» Этот вопрос перессорит, он и примирит, он и пьяная драка и восторг до слез, с ним друг на друга шли, но ведь с ним же и друг за друга бились, в нем и ненависть лютая, в нем и любовь без предела, в нем и убийство и грабежам оправдание, но в нем и самопожертвование во имя других поколений, в нем и с мира по нитке и рубашка голому ближнему. Ведь вопрос тот – буйство, стихия, страсть неподдельная и самой жизни сила и смысл. Русский народ не терпит искусственного уважения ради выгоды, русскому человеку надо, чтобы его душу увидели и с другой душой слиться. А виной всему русская соборность, где каждый каждого до конечной глубины должен видеть, чтобы единое целое из людей получилось. Развернется бывало душа русская во всю ширь молодецкую, а рядом другая еще круче закладывает. Ну, глядишь, ненароком столкнуться, но зато уж как вместе сольются, как одна в другую войдут, тут уж ничем не разорвать, огнем не выжечь, водой не разлить, тут друг за друга в огонь и в воду. «Ты меня уважаешь?!» - никакой личной выгоды, никакого холодного расчета в том вопросе вы не найдете. Ведь что мне с того для моей выгоды станется, уважаешь ты меня или нет. Для моей практической выгоды важнее всего не уважение, а знаки твоего уважения. Душе же русской легче ненависть сносить, чем ложного уважения знаки принять. За эти подлые знаки она, душа т.е. русская, тебя гораздо более возненавидит, как если бы ты ей этих знаков совсем не выказывал. Нет, права все же Плоть, воистину права: расчет и Разум русской душе не родня. Но часто русская душа вместо того, чтобы возбудимостью, аффектом и затмением свое преступление оправдать, сама на усугубляющую расчетливость соглашается, потому как расчет хоть как-то объяснению преступления способствует. А отодвинь прикрывающий расчет в сторону, да загляни в глаза истинным причинам, такие бездны откроются все того же вопроса «ты меня уважаешь?!», что утонуть душе в той пучине, где зарождается человек.
И кто же такую глупость надумал, будто самые интересные вопросы в России «кто виноват?» и «что делать?» Да никогда в жизни подобные вопросы русской души не касались и никогда русского ума не трогали. Если и поднимался когда-нибудь вопрос "кто виноват?", то лишь поводом для нового оборота выяснения отношений, лишь прикрытием исконно русского вопроса "ты меня уважаешь?!" А уж "что делать?" и вовсе для русской души праздный вопрос, неестественный и к тому же интеллигентскими умами надуманный, которые о корнях русской жизни никакого воображения в себе не имеют. "Что делать?" встает лишь на короткий переходный период, когда «ты меня уважаешь?!" заходит в тупик. Тогда и "кто виноват?" может мнимое значение получить, но лишь до тех кратких пор, пока "ты меня уважаешь?!" из тупика не выйдет и в другой плоскости человеческих отношений свое поле деятельности пахать не начнет. А уж как заколоситься его поле деятельности новыми всходами, так тут и умных вопросов не надо "кто виноват?" и "что делать?", не мирскому суду виноватых искать, а что делать сама жизнь разъяснит и прямую дорогу укажет, хотя прямую дорогу жизнь России не часто указывала, ибо сказано было: "широка дорога и просторен путь, ведущий к погибели". Наш народ увлеченный - на общую идею всем миром навалиться, чтобы в жизнь ее осуществить, а там уж посмотрит, что из этого выйдет, ему важен процесс, потому что в процессе можно заняться вопросом "ты меня уважаешь?!" А заведет процесс к несвободе, ну так что ж, вы думаете свобода увлеченному народу нужна? - ему отвлечение от прежнего увлечения срочно понадобилось: от Христа к Антихристу, от Антихриста к демократии, у народа отношения остались невыясненными - при чем тут ваша свобода? ему "ты меня уважаешь?!" надо в новый простор выводить.
И уж никак бы не пристало иностранному Разуму в русский вопрос нос свой длинный совать, дурацкие порядки свои устанавливать. Но какими доводами убедишь Разум в его неразумности, ведь он сам всем разумным доводам производитель, он национальной души не приемлет, для него важнее всего расчет и порядок. А коли вышла национальная душа из общих разумных пределов, так ее и пушечкой назад загнать не лишнее будет для ее же практической пользы - это мертвый расчет русской живой душе свои векселя предъявляет, что-то гнусное, холодное, мертвое легло между русскими душами. Мертвый практический Разум совратил и Плоть, и Совесть, и Сущность и Председателя гнусностью выгодного сожительства.

Свинья во фраке
(написано в 1993 году)

Говорят так, будто умные ученые на лестнице животного развития даже крысу и свинью выше собаки располагают. Но ведь на самой верхней ступени человек стоит, а человек-то видит, кто к нему ближе будет - собака или крыса со свиньей. В этой явной очевидности, казалось бы, другим точкам зрения и быть невозможно. Что ж, ошибаются, выходит, умные ученые? Ан, нет, выходит так, что не ошибаются умные ученые, а очень даже в этом отношении правы оказываются, если учесть то обстоятельство, что они за определение ума не собачью верность и преданность принимают, не ее жертвенность, любовь и дружбу к хозяину, не душу ее самоотверженную и бескорыстную, а так сказать сугубо меркантильные соображения желудочного характера, то есть кто из них умнее и рациональнее сделает, чтобы добыть себе кусок какого-нибудь продукта, изолированного в определенных опытом условиях. И тут нашей собаке действительно потесниться приходится. Иная собака не то, чтобы изощриться не может в добывании опытного куска, она перед куском хлеба с голоду будет подыхать, коль хозяин велел чужого не трогать. Ну, разве это умно, разве это рационально, тем более, если сам хозяин таких крайних положений предвидеть не мог? А разве прихватит такая собака, того, что хозяин плохо положил? У нее просто совесть какая-то человеческая, а то и повыше иной человеческой, - не в обиду иному человеку, а просто к факту будь сказано, - на этот счет себя проявляет. А уж коли черт соблазнит провиниться, то уж так хвост прижмет, так голову опустит, так застыдится, такими глазами виноватыми глянет, столько тут неподдельного раскаяния обозначится, что кажется, умрет сейчас от своего «грехопадения», коль скоро хозяин ее не простит.
Совсем иное дело свинья, ее собачьей выдержке никакой дрессурой не обучишь. Она не то что чужое, хозяйское подметет – хвоста не опустит: то доверчивого цыпленочка, а то и саму курочку ненароком к месту приберет, то в грядку ногами залезет, а то и к собачьей миске подход найдет, - тут плохо не клади, прячь подальше – возьмешь поближе, тут сам умный Разум свиным балом правит, тут про какую-то совесть и говорить неуместно и стыдно. И ворует-то свинья, точно свое берет, в умной свиной голове и мысли ни о каком воровстве не мелькает. Да разве западет когда-нибудь в голову подобной свинье с умом повыше собачьего, что воровка она и совести в ней нет ни на грош? Видно, осознание воровства не от ума, а от совести происходит. Но в науке такой категории хода нет, потому как ее ни взвесить, ни измерить, ни анализом разложить, ни логикой вычислить невозможно. Категория эта Разуму чуждая, непонятная, а для Разума, что не понятно, того и нет.
Ну, уж о крысе и говорить не приходится, тут насчет остроты ума чего-нибудь прихватить никакого сомнения и выразить нельзя. Крыса воровка известная, профессионал в своем деле, так сказать вор в законе. Да ей и нельзя иначе, готовое никто не подаст и на убой откармливать не станет, день и ночь одна забота – где чего-нибудь урвать, чтобы с голоду не подохнуть, тут, пожалуй, поневоле на воровском деле ум свой заточишь. И умна настолько крыса, что одним лишь умом при полном отсутствии всякой совести воровство свое понимает, но раскаиваться не собирается и ворует искусно, дерзостно, иной раз даже с наглостью поразительной, злобно и мстительно. «Экспроприация экспроприаторов» - вот ее кредо, вот ее совесть, она той идеологии и детей, и внуков своих обучила и пока жива будет, от нее не отступится.
И все бы ничего, пусть бы свинья свиньей была, а собака собакой у человека на глазах оставались: человек-то бы знал, чей ум чего стоит. Да как-то прискучило Богу на облаках прохлаждаться, увидел он как-то вдруг, что не все в нижнем мире по его замыслам и произволу проходит. Что это, думает, такое умное животное, умнее собаки, и такой вид непотребный имеет, в грязи валяется и землю носом роет? Взял, да и одел свинью во фрак и манишку с галстуком-бабочкой ей повязал, поселил ее в каменных палатах, подвязал ей салфетку и посадил за дубовым столом деликатесы разные кушать. А может быть, Бог и вовсе не был причастен к такой загадочной метаморфозе, может быть, и само предприимчивое животное тут постаралось свой имидж поправить. И что же можете думать, как повела себя свинья в неподобающих ей обстоятельствах? Вы думаете, она свои грязные копыта на стол положила да в каменных палатах нагадила? Да ничуть тут этого не бывало, смекнула умная свинья, что подобное поведение ей выгоды не принесет и созданию нужного имиджа не будет способствовать. Быстро поняла свинья свою выгоду и свою свиную сущность поглубже спрятала.
И возомнила себя свинья во фраке выше самого человека, ничуть не меньше, чем божьей избранницей. Вот, дескать, я самое умное в мире животное, рационально-респектабельный образ жизни веду в чистоте, тепле и уюте, рубля не промотаю, как собака последняя на людей не кидаюсь, для каждого улыбочку берегу - нынче выгоднее улыбаться, чем себе дороже злобствовать. Свои делишки обделываю не только во благо себе, но и на благо людей и Отечества, всю себя отдаю великому делу служения обществу. А если и живу побогаче других, так я и умнее всех прочих собак, мне так жить по заслугам положено. Крыса вот, серая тварь, бездоказательно и голословно всем утверждает, что я, мол, воровка покруче ее, что я собачий народ обобрала, что она по нравственным, ей одной понятным законам ворует, по понятиям т.е., и всю жизнь в подполье проводит, а я, мол, экономическими теориями легально миллиарды под себя загребаю и в правительственные круги доступ имею, почетом и уважением пользуюсь, и угрожает мне, что приведет она свои серые полчища к власти и меня, благодетеля своего, как последнюю собаку, вверх ногами повесит и даже жрать меня не захочет от того, что я ядом буржуазной идеологии насквозь пропиталась. Но я, что ли, придумала эти теории, они испокон веков Богом даны, и кто же вам виноват, что вы с умом не смогли экономической свободой воспользоваться. Ведь у нас теперь цивилизованное общество равных возможностей: у кого ума палата, тому и сыпь в закрома, тому и карты в руки, кто играть не простак.
И только один собачий народ как жил с практическим умом не в ладах, так и жить продолжает в неустроенности, нищете и невежестве. Не понимает собачий народ своей практической выгоды. Возмущению свиньи нет предела: "какие экономические теории ему в голову не вдалбливай, все ему скучно жить по теориям, не того склада народец. Все ему какому-то общему делу спасения человечества мечтается послужить, мания мессианского величия пропитые мозги одолела, все они какой-то крест на себе несут, даже в бескрестии видят крест, без идиотизма общих идей жить не в состоянии. Ну, свиньи, они и есть свиньи", - рассуждает свинья. А собака, голодная, мокнет под дождем, стынет под снегом и верит верой свинье не понятной, что вновь обретет хозяина-друга, и вновь, как прежде, готова жертвовать жизнью ради жизни хозяина.
- Ради хозяина жертвовать жизнью, ничего не имея взамен, да о каком тут, к черту, уме можно вести разговор! Без хозяина жить не в состоянии. Вот я и есть хозяин всей жизни, какого хозяина им еще надо! – негодует свинья так, что даже свиные уши из-под цилиндра полезли. – Мой светлый ум и точный расчет воровством называют. Нет, не умеет собака практически жить, при таком-то богатстве ресурсов, как свинья, по помойкам лазает. Но дайте только срок, я ее жить научу.
Но никак не хочет собака свиньей становится, о хозяине-друге тоскует, воет на луну и морду свою ввысь к вечности тянет и никак к расчету собственной выгоды пристраститься не хочет. И даже в довершение всех непристойностей звериный оскал свой свинье-благодетелю прямо в лицо обнажает и даже крысу, прямую разбойницу, за меньшее зло почитает, чем ее свиные уроки.
- Надо же, своей породой собачьей гордятся! Да были бы хоть собаки какие породистые, а то так себе, ни то, ни се, дворняги какие-то, свора собачья, они всю породу свою в революциях извели, одни собачьи стаи остались. Свиньи неблагодарные! – восклицает благородная свинья в цивилизованном фраке, - да разве с таким собачьим народом вольешься в дружную семью цивилизованных стран? Перерезать бы их всех, как собак, на полезное цивилизации мыло, ни малейшего понятия о свободе и правах человека… А ведь и вправду, сукины дети, опять к власти серые полчища приведут, - подзадумалась свинья на счет крысиных угроз, копытом за ухом почесала, - ведь надо же, собачье отродье, с фашистами снюхались, никак не хотят людьми становиться. Придется ужесточить процесс обучения свободе выбора и правам человека.
Вот тут-то и обнаружился, пожалуй, самый страшный консенсус, который только может случиться через неполноту сочетания Совести, Разума, Плоти, Св. Сущности и Я человека, - за респектабельной общественной вывеской скрывается страшная морда незаконного конкубината свиного начала Плоти с Разумом, против Совести, Св. Сущности и личности человека в тайный сговор вошедших. Выгода и потребление – нет перспективы у такого общества, не раскроются в нем богоподобная сущность и личность человека. Но было в России и другое сочетание первоначал мироздания, когда дьявольская сущность Плоти над Разумом руководящую и направляющую власть захватила и тут же кинулась со Св. Сущностью отношения выяснять - храмы рушить и попов расстреливать, чтобы себя непререкаемым авторитетом на уровень Бога поставить. В то время русский вопрос "ты меня уважаешь?!" во всю свою силу свирепствовал, тут Сатана и Бог по поводу взаимного уважения отношения выясняли, тут и грудь в крестах, и голова в кустах. Но извернулся Разум из-под власти Плоти, пробудив в ней свиное начало, и сам над ней власть захватил. Вот тут и получается самый страшный, безысходный материалистический материализм, тут-то и выходит ловушка всему человечеству, тут-то и выходит "свинья во фраке" - тишь да гладь, да божья благодать: производство, потребление, экономика, рынок, выгода, - а что еще человеку надо, чтобы не стать Человеком? Тут свиное рыло за красивой вывеской и привлекательной рекламой спрятано. Но тут его так просто не отыщешь: да вот же, кажется, мелькнуло оно в фейерверке рекламных красок и уши из-за рекламы торчат. Но эта видимость создается лишь для ума варварского, грубого, невысокого, а для ума соответственного никакое это не рыло и никаких ушей здесь не видно, а есть лишь реклама - двигатель торговли.
Материализм дьявольской Плоти, как только чуть в силу войдет, тут же кинется с Богом счеты сводить, церкви рушить и атеизм проповедовать, да глупо так, откровенно, и обнаружит свою безбожную сущность. Материализм свиного Разума поступает хитрее: он, дескать, ни для доказательств, ни для опровержений наличия Бога не имеет достаточных опытно-научных сведений и эксперимента по обнаружению божественной Сущности пока поставить не может, а потому и считает подобные вопросы вне своей компетенции. Но веру свиной материализм якобы уважает и права человека на религиозное вероисповедание соблюдает свято, храмы не рушит, священнослужителей не притесняет и атеизм не проповедует, а исповедует он свободное предпринимательство, личную выгоду и приоритет частных свойств человека над общими идеями. В свином материализме всем хорошо и каждый выгоду имеет: Плоть в сытости и довольстве живет, свиную свою похоть в легальных домах удовлетворяет; Я человека в свободном рынке себя проявляет, личного успеха в обществе домогается, у кого Я решительнее, да Разум умнее, у того и Плоть в достатке живет; Тело мускулы в фитнесах накачивает, волю свою тренирует, в супермены готовится; Св. Сущность в божьих храмах молебны служит, грехи отпускает; и даже Совести в этой идиллии место нашлось - Разум так дело поставил, что в свободном рынке мошенничать себе дороже когда-нибудь будет, быть рядом с Совестью выгодно станет, даже Совесть и ту гениальный Разум под категорию выгоды подвел, практически оценил и количественным определениям чуть не подверг, мало ему на это ума не достало, но дайте срок, войдет и Совесть в научно-экономические рамки, и Совесть свое стоимостное выражение на рынке получит.
И кто ж после этого скажет, что господин Пресветлый Разум на том почтенном собрании был не главной персоной? Ведь он даже дьявольскую Плоть с ее претензиями на мировое господство в сытую и довольную свинью обратил, "спасибо" и "пожалуйста" говорить научил, сделал вежливой и благопристойной, эротическое искусство научил понимать, а не бросаться на каждую свинью. Нет, пожалуй, только дикое русское варварство способно выдумать такое, будто подобное общество - самый страшный консенсус из всех возможных сочетаний Совести, Разума, Плоти, Св. Сущности и Я человека. Но оно и понятно, Разум в России всегда в немецких дураках ходил, в бесчестии значился, для русской души дьявольская сущность Плоти всегда ближе ее свиного начала была, потому и дошли до жизни такой. Уж, казалось бы, все возможные сочетания перебрали: и Совесть благородное дворянство превозносило, и Св. Сущности ни один век всем народом служили, и дьявольскую Плоть все тот же народ на трон возводил. Ну, чего добились, кроме бедности, смертей и раздоров? Ну, встаньте хоть сейчас на сторону умного Разума, отдайте ему честь по заслугам, а он плохому не научит, на то он и Разум, если ко всему с умом подходить, всего в жизни можно добиться.
Да только скучно русской душе с Разумом в союзе жить во внешненравственной цивилизации, она Разума боится хуже Дьявола, не верит она в прочность союза всех жизненных начал на основе практической выгоды. Исконному русскому вопросу "ты меня уважаешь?!" на рынке места не будет, тут по закону рыночной необходимости каждый партнер обязан другого уважать, так сказать долг службы вынуждает ко всеобщему уважению, быть со всеми любезным, кто у тебя в клиентах состоит, и никаких подобных вопросов здесь не должно подниматься. А русской душе без любимого вопроса смерть, да и только, скиснет она без него и пропадет безвозвратно. Потому и задает она всеми, но кроме нее, уважаемому Разуму свои глупые вопросы вроде того, что как это, мол, в вашей идиллии, не по-людски получается: когда Бог вашему свиному материализму выгоден, тогда он и существует, ну, а уж когда нет, стало быть и Бога нет, на нет и Страшного Суда нет? А из выгоды в Бога верить - не в пример хуже, как если бы его совсем на свете не было. У Разума от подобных несуразных вопросов только ум за разум заходит, никакой логической системой он не может понять, отчего же вдруг станет хуже, если всем от этого только лучше: если Бога нет, его нужно выдумать, а если есть вера в Бога, то используй ее для общего блага, - что же может быть выше общего блага? Выше всеобщего блага ничего быть не может, - в свою очередь замечает русская душа, - и мы со своей стороны во имя всеобщего блага в огонь и воду шли не раздумывая, да только благо ваше всеобщее какой-то пошлой стороной к райскому берегу подгребает, весь пыл души вашей, все ее силы нравственные и все порывы благородные личным успехом и достатком измеряются и потреблению служат, а в конечном счете на кормление свиной Плоти уходят. Свинья во фраке - вот ваш царь и вот ваш бог, хотя вы в этом даже сами себе ни за что не признаетесь. Вы возомнили себя благодетелями рода человеческого и всякой собаке свою свинью подкладываете. Скормили вы вашей свинье все идеи и мечты общечеловеческие, даже Совесть и Св. Сущность у вас ее выгоде служат. Но в конце концов надоест свинье свое нутро свиное скрывать, - с какой такой стати барин должен разыгрывать роли перед своими же слугами? - тут-то и предстанет всей честной компании откуда ни возьмись свиное рыло с ушами торчком, тут-то и выложит свинья копыта на стол и в божьем храме нагадит.
Вот так примерно объяснит свое несогласие с Разумом русская натура, если ей, конечно, удастся в своей неуемности хоть что-то толком понять. Но вы все равно никто ей не верьте, все это брюзжание лишь от зависти, неустроенности и неспособности практически жить происходит. И какой же умный человек поверит всем этим бредням?!.. А поверит тот человек, кто не умом Разума живет, а своим собственным умом, человеческим.

Автор менее всего имел целью оскорбить и обидеть кого бы то ни было сатирой "Консенсус", но что ж тут поделаешь, в каждом из нас и крыса, и свинья, и собака живут, а гороскопы восточной мудрости всех нас так прямо, не стесняясь нисколько, обозначают именами животных, и мы на них не в обиде. Но в том как раз и состоит человек, чтобы от всех животных взять себе лучшие качества: от крысы - смелость и авантюризм, от свиньи - необходимую жизни расчетливость, от собаки - ее совестливую душу, преданность и любовь. На том стоит автор, и никого оскорблять именами животных не имел никакого намерения. А если кто прямо увидит себя в этих образах и примет на свой счет сатиру "Консенсус", тот не очень умно рассудит, ведь все вышеизложенное лишь аллегория, так сказать, другой мир и другая реальность и к нашей рациональной действительности имеет лишь видимое касательство с одного какого-то боку... с метафизического.
И уж никак не хотел автор обидеть Св. Церковь не совсем почтительным описанием образа Св. Сущности, и без того настрадавшейся за долгие годы безбожного атеизма. Но ведь и Церкви надо учесть горький опыт советских лет, что даже в самых высоких областях, закрытых от критики, рождается гибельная претензия на непогрешимость и абсолют.