16+
Лайт-версия сайта

СБОРНИК

Литература / Проза / СБОРНИК
Просмотр работы:
16 января ’2022   08:20
Просмотров: 4062

СБОРНИК




ОГЛАВЛЕНИЕ:

1) Разведотряд - 1 стр.
2) НЛО - 19 стр.
3) Посланник - 30 стр.
4) Патруль - 39 стр.
5) Ангина - 64 стр.
6) День рождения - 71 стр.
7) История после завтрака - 83 стр.
8) Камень - 96 стр.
9) Обмен - 97 стр.
10) На улице - 107 стр.




Десять рассказов





РАЗВЕДОТРЯД


Я посмотрел на бугристые сосульки в глубине пещеры. В них была явная примесь синего цвета.
«Медь?..» - подумал я.
- Я пойду, - сказал Николай Иванович. – А вы побудьте здесь... Вам ещё институт кончать.
Над входом в пещеру нависла скала, и надо было выйти на шаг. Он грузно поднялся с камня, опустив забрало шлема. Сквозь прозрачное забрало была видна его густая седая борода. Я всегда удивлялся, как она там помещается.
- Бросьте, дедушка, - сказала Аглая.
Она называла своего дедушку на «вы».
Тряхнув головой и сбросив со лба прозрачное забрало, она подняла тяжёлую ракетницу и сделала шаг из пещеры. Что-то свистнуло, и ей в живот смачно шлёпнулась лепёшка прилипалы. Аглая покачнулась и резко дёрнув рукой в перчатке за бородавчатую зелёную лепёшку, отодрала её от пятнистого тёмно-зелёного комбинезона лёгкой защиты.
- Подожди!.. – протянул руку Николай Иванович.
Но было уже поздно.
Аглая прищурилась и запустила в небо сигнальную ракету, искоса посмотрев на меня насмешливыми синими глазами. Она считала меня рохлей... и даже немного слюнтяем. Хотя мне и удалось установить на пещере «вратаря». А это было нелегко.
Я потёр бок.
Он болел там, где был прокушен армированный бронекомбинезон. Хорошо, что я вовремя глотнул из пузырька с му-асфиксином.
"Вроде, начинает действовать", - подумал я.
В следующую секунду ракета взорвалась на высоте пятьдесят метров. Недолёт… Огромное черепашье дерево с глянцевитыми наростами зелёного панциря выпустило свою «мухоловку». Ракета была запрограммирована на взрыв в случае неудачи. Во все стороны веером разлетелись ярко-красные брызги.
То ли от дерева, то ли от ракеты…
- Сейчас, дедушка…
Аглая уже стояла на коленях перед снова севшим на камень Николаем Ивановичем, слегка отодвинув вниз край сгоревшей эластоброни комбинезона и крепко перевязывая ему поцарапанную до крови ногу ниже колена. Вышедший из красного кварца пещеры толстый шевелящийся обрубок зелёной молнии вошёл ему в коленку. Коленка почти не сгибалась.
Биошок.
«Даже молнии в форме червей…» - подумалось мне.
- Скрепи комбинезон, - напомнил я.
- Сама знаю, - не оборачиваясь, произнесла Аглая своим мелодичным голосом. – Смотри лучше за червями.
Бурая земля между пещерой предгорья и блестящим зелёным панцирным лесом кишела огромными подземными червями с зубами, как у крокодила. Да и сами они были толщиной с крокодила. Как в зоопарке на Баррикадной. Конечно, крокодилы, а не черви. Такие животные были запрещены цензурой.
- А… - запнулся я.
Она только взглянула на меня, полуоткрыв алый рот, и сразу снова отвернулась к дедушке. Я тоже был не уверен, остановит ли их «вратарь». В конце концов, он был рассчитан всего лишь на среднюю защиту. До десяти метров в глубину. Чуть лучше, чем наши десантные костюмы. А не на высшую, как «Алладин». Я ещё раз выругал про себя "Алларикс" с его разведданными. Правда, они устарели на десять лет…
Мы были в этой пещере уже тридцать три часа, и падали от усталости. Больше психологической... хотя и спали по шесть часов.
Но тренировка давала себя знать.
- Хочешь есть? - спросила у меня Аглая, усевшись на гладкий камень чуть в глубине пещеры, протянув ноги по рыхлой от наших сапог земле.
Я посмотрел на длинные ноги в мягких тёмно-зелёных бронесапогах до колен. Она не хотела терять обзора за внешней обстановкой. Подтащив к себе свой пятнистый защитный рюкзак, Аглая взялась за гермозастёжку.
"Ну и ну", - просто подумал я. – «Есть…»
Без особых эмоций.
Не считая той, которая меня снедала с того дня, как мы с ней познакомились. Примерно год назад. Нас тогда свели в одну разведгруппу, пятой когорты шестьдесят шестого Молниеносного легиона регулярного Флота. Сначала в группе были ещё Крис с Питом. Но они погибли месяц назад, в случайном бою на Ильме, в системе Ре. Мы были в то время в глубоком поиске.
По срочному вызову Штаба.
- Не советую, - раздался резковатый старческий голос.
Я повернулся назад. Николай Иванович с седыми волосами под защитным боевым шлемом чуть покачал головой. Аглая уставилась на него своими огромными голубыми глазами. Она была с Аллинии, наполовину населённой дальней планеты в системе Оси. А её мать - из благородного дуллеарского рода Ромеллы.
Аглая Ромелла Альтрус.
- А что? - спросила она.
- А паразитов не боитесь? - он слегка иронично посмотрел на внучку в полном боевом снаряжении.
Но к сожалению, не для данной местности.
Рука Аглаи на застёжке из чёрного металла остановилась. В её глазах промелькнула гадливость.
- Откуда? - спросила она.
Просто по инерции.
По научной специальности она была кандидатом в области экзогеологии. Но по военной - разведчиком.
И этого было достаточно.
- Ты не будешь, Паш? - спросила она, подняв голову на меня.
Я помотал головой.
Вздохнув, она пихнула ногой в тёмно-зелёном сапоге свой рюкзак. Он был довольно тяжёлый, килограммов в двадцать. У каждой группы спецотряда был запас на выживание месяца на два. Если, конечно, не помешают неблагоприятные обстоятельства
Как это называлось в уставе.
А здесь их было достаточно.
"Вот подлецы", - неясно подумал я снова.
Конечно, никто не был виноват, но в моём состоянии это не придавало бодрости. Было бы легче наоборот. Я всегда помнил об опасностях нашей службы, но не был морально подготовлен погибать вместе с Аглаей.
Или после неё.
- Да ну вас, - сказала она. - И поесть не дадут…
Я видел, что она сильно проголодалась. Хотя разведчики спокойно переносили пост в три недели. Может быть, от волнения… Я не думал, что она боялась. Я её хорошо знал. Да и вообще, глупо… В тот момент я не сообразил, что она сильно переживает за нас. И не могла бы сказать, за кого больше. Такие вещи иногда никогда не узнаёшь… по крайней мере, в этом мире.
Жаль.
- Аглай, - потянул я её за рукав.
В этот миг издалека донёсся глухой гул, похожий на каменную лавину где-то в горах. Я прислушался. В гул вплеталось подозрительное плесканье. На ум пришли чудовищные наводнения Риамелло.
- Плеск? - чуть встревоженно спросил Николай Иванович.
У него тоже был отличный слух. Впрочем, иначе его бы давно списали. По возрасту. У него и так было лишних два килограмма. В линейной флотской разведке это допускалось.
В таких пределах.
- Чего тебе? - обернулась она, тоже прислушиваясь к затихающему гулу.
И к другому шуму.
- Намажь рот тубексом, и прими "космический" запас, - посоветовал я.
Она чуть насмешливо посмотрела на меня с иронией в огромных голубых глазах. Я немного смутился.
На что она и рассчитывала.
- Сам прими, - сказала она, слегка высунув язык. - Селёдку в норвежском маринаде.
Это было самое противное блюдо во всей "космической" серии. Которое нам как раз и подсунул Карл. В больших количествах. Он был уверен в её пользе для организма в экстремальных условиях. Я так и не понял, облизнулась Аглая или показала мне язык.
Мы посидели с полчаса.
Кроме изредка показывающихся из-под травянистой земли отвратительных морщинистых морд с рядами желтоватых зубов, да начавшего накрапывать дождя ничего не происходило. За пределами пещерки…
Пока.
- Ладно, - произнёс Николай Иванович. - Давайте подкрепимся. Селёдкой в маринаде, - добавил он, скептически покосившись на девушку с видневшимися под шлемом золотистыми волосами.
Я знал, что внутри они забраны в хвост синей бархатной банданой. Даже этот цвет снился мне по ночам.
Иногда.

Выдавливая в рот селёдочное пюре с клюквенным вареньем, мы молча вспоминали то, что случилось вчера. Это было видно по помрачневшим лицам Николая Ивановича и Аглаи. Наверно, выражение лица и у меня было не лучше.
На душе скребли кошки.

Огромный планетарный баркас длиной в шестьдесят метров вдруг наткнулся на доселе невидимую преграду и ралетелся в куски. Взрыва как такового почти не было. Гравиротору не требовалось топлива, а энергия эрголазеров просто полыхнула оранжевой тучей, уйдя в серое небо.
Как будто перед моими глазами.
Я вспомнил, что в экипаже было двадцать четыре человека. А в боевой команде сто шестьдесят. Конечно, я знал лично далеко не всех. Всего человек двадцать… и видел на "Амальтее" ещё человек сто… или восемьдесят. Какое это сейчас имело значение?
Молодые парни и девушки. И более опытные командиры… некоторым лет под сорок.
Всего этого уже не было.
И никогда не будет...
Я потихоньку моргнул глазом, пытаясь смахнуть дурацкую слезу. Забрало было закрыто. До самого рта.
«Можно запросто пробить бленгером…» - почему-то подумал я.
Не то, что в костюмах высшей защиты.
Я стал думать о костюмах высшей защиты. Помогли бы они тут или не очень? По зрелом размышлении, скорее всего помогли бы. Но наверно, ненадолго. Вот "Алладин"…
Если только не высовываться из пещеры и ждать эвакуации. По возможности, срочной… да и вообще, на кой её разведывать, эту чёртову планету? Выжечь её большим аннигилятором, и дело с концом. Кому она нужна?
Помои чёртовы…

Дожёвывая тошнотворное полусладкое селёдочное пюре, я вспомнил, как мы случайно выжили, оказавшись первые в нижнем спускном отсеке, который упал целиком в болото с торчащими из него пучками белой «травы» высотой в десять метров. С открытой внутренней дверью. В неё сразу стала наваливаться отвратительная бурая жижа с какими-то кишащими гадами. Болото было довольно густым.
К нашему счастью.
Надо сказать, оно смахивало на дерьмо. Даже слегка попахивало. Но я, конечно, не подал вида.

Вообще-то, отсек был на три группы по четыре человека, но мы случайно зашли туда первые.
Больше никто не спасся.

После этого мы чудом долетели на "сапогах" до травянистой земли у края зелёного панцирного леса и сбросив их, добежали до отверстия этой пещерки в тёмной гранитной скале, которая поднималась над нами метров на шестьдесят. Пока я потел, налаживая «вратаря», Аглая и Николай Иванович отстреливались, встав по краям пещеры. А за ней - нагромождение скал, ещё выше… Конечно, сапогов было жалко… но если бы их не сбросили, мы не смогли бы отбиваться от стаи крупных серых змееящеров с длинными раздвоенными хвостами. Хищные деревья как-то не среагировали вовремя.
Может, спали…
Мне они сразу показались подозрительными. Особенно по листьям со свёрнутыми сетками. Я знал несколько похожих видов. И два из них были совершенно безобидны.
С двух разных планет.
"Да и потом, что тут с ними делать?" - пришла мне в голову довольно разумная мысль.
Про реактивные "сапоги».
- Ну что, наелись? - спросил ядовитый старик с хитрой ухмылкой.
За прозрачным как хрусталь забралом чуть смеялись синие глаза под кустистыми седыми бровями.
"Нарочно, что ли?" - подумал я. - "Тоже мне… утешитель."
К горлу подступил комок. Мне было жалко расставаться со старым профессором Тихомировым. А я подозревал, что придётся… На прибытие подмоги было мало надежды. Конечно, наша "Геллена" успела передать сигнал гибели, но… "Марион" была слишком далеко. От нечего делать, я стал подсчитывать в уме. Пока дойдёт сам сигнал… пока они долетят… спустят спасательный баркас… хотя нет, куда тут спасательный баркас. Здесь требовался настоящий штурмовой зонд, с ударной сотней высшей защиты.
Как минимум.
- Ты чего, Паш? - спросила Аглая, увидев, что я затих.
Она заглянула мне в лицо.
Как и всегда, у меня чуть замерла душа, когда она обращалась ко мне по имени. Поэтому я обычно отвечал ей через секунду. Но сейчас была боевая обстановка… так что мне понадобилось чуть меньше.
- Чего? - спросил я.
- Это я спросила, - сказала она.
- Про чего?
Всё-таки моё состояние давало себя знать. Старик иронично посмотрел на меня, чуть наклонив голову в тёмно-зелёном шлеме. В его глазах было и одобрение и упрёк. Я чуть покраснел.
"Тебе что…" - подумал я. - "Уже шестьдесят пять… а мне…"
Мне было двадцать девять.
И я был уверен, что старик ничего не понимает в том, что я чувствую… и вообще, в таких вещах.
- Сам знаешь, - ответила она.
Я не знал, потому что забыл, с чего началось. И так приходится держать на прицеле весь рыхлый пол пещеры. Это была не настоящая пещера, как в "Томе Сойере". Она уходила в глубину скалы всего метров на пятнадцать.
И там кончалась.
- Да ну тебя, - сказал я.
Она с сомнением на меня посмотрела и оглянулась на отверстие пещеры. Оно было под её охраной. Что касается старика, то он осуществлял общее руководство. То есть, действовал по обстановке.
В том числе сам.

С полчаса всё было тихо. Уже понемногу начинало темнеть. Но сумерки в этом поясе длились не менее двух часов.
"У-уф…" - проплыло у меня в голове.
Но это было ещё далеко не всё.
У нас под ногами слегка задрожала земля. Вдалеке снова послышался гул, как от далёкой лавины. На этот раз ещё дальше. Но нам было от этого не легче. Я явственно почувствовал, что земля под ногами колыхнулась. Аглая охнула, схватив меня за плечо, не отворачиваясь от отверстия на поляну перед скалой. Высокие черепашьи деревья немного качались. Самые передние явно старались отступить от нашей скалы. До них было всего метров сорок пять.
- Слышишь? - спросила она, понизив голос и не отпуская моей руки.
Из глубины пещеры донёсся еле слышный скрежет. Я поморщился. Звук был противный, как скрежет железа по стеклу.
"Вот сволочь", - неопределённо подумал я.
- А что? - спросил Николай Иванович, повернув голову к своей длинноногой внучке.
Она стояла к нам спиной, высматривая что-то в небе над чешуйчатым зеленоватым лесом. Оглянувшись, я заметил необычное поведение почвы на травянистой поляне перед пещерой. Почва двигалась, как будто желваки под облезлой кожей рыжего степного медведя.
"Черви", - подумал я. - "К болоту лезут…"
Аглая коротко оглянулась на нас, снова повернувшись в сторону поляны. Сейчас надо было держать ухо востро.
Она снова оглянулась.
- Ну-у… всё может быть, - не совсем ясно протянула она, с сомнением поджав губы.
Держа в руке свой автомат, она защёлкнула другой рукой не до конца закрытое забрало.
"М-м… копыта Эссора…" - пробормотала она про себя.
Пока это была ещё только теория. Но её разделяло две трети геологов и планетологов.
Меня слегка передёрнуло.
Значит, мы могли провалиться в тартарары. Туда, куда Макар телят не гонял. В бездну глубиной до семисот метров.
А может, и больше…
- Ну-ну, - успокоительно проговорил дед, осматривая неровный потолок пещеры.
С него свисали какие-то подозрительные капли. Не отвердевшие, а именно полужидкие.
Типа зеленоватой смолы.
- Эй, ботаник, - окликнула меня Аглая, чтобы отвлечь от мрачных мыслей. Иногда мне казалось, что она неплохо ко мне относится.
А иногда наоборот…
- Что это за зелёные сопли висят? – докончила она.
Я прыснул.
Николай Иванович неодобрительно посмотрел на разыгравшуюся внучку. Он не любил таких выражений. Впрочем, она просто хотела меня развеселить. Хотя, она знала меня довольно долго… Да и вообще, в разведотрядах не бывает солдат с предрассудками по поводу смерти. Любой… тут идёт спецотбор.
Может, она обо всём догадывалась... насчёт меня?
- Это-о, - протянул я. – Ну, наверно выделения от петробактерий, - предположил я.
Флора была моей боепригодной специальностью. А боевая – специалист по ручному оружию. Не считая общей подготовки, конечно…
- Эх ты, специалист, - хмыкнула она, мельком измерив глазами расстояние до моего лба.
Хотя он всё равно был за прозрачным забралом. Да и я сам был достаточно далеко. К счастью… правда, тут никого не было.
Старика я не стеснялся.
Она имела дурную привычку легонько шлёпать меня по лбу. Точно так, как это делал с нею её дедушка. Но он делал это любовно. А она…
Не знаю…
Из колышущейся высокой травы под голым почти до верхушек чешуистым зеленоватым лесом вылез какой-то огромный дикобраз с длинными изгибающимися иглами.
- Смотрите… - полупрошептала Аглая.
Оглянувшись, я заметил, как одна игла круглого как коричневый шар животного сильно дрогнула и буквально пырнула пролетавшую мимо красивую красно-жёлтую бабочку размером с тарелку.
- Ой, - сказала Аглая.
Николай Иванович тоже посмотрел в сторону леса.
- Реаколинум Спинозеус, - сказал он. – С ядовитыми шипами. Но это ещё маленький…
Старик был доктором биологических наук, по экзофауне. Я чуть ухмыльнулся под прозрачным забралом от дурацкого имени. Чего только не придумают… Не то, что в ботанике.
- Хм… - с апломбом произнесла Аглая. – С меня достаточно.
Она направила дуло автомата в сторону «спинозеума». Тот покатился куда-то по мягкой почве с редкой травой вдоль края угрюмого леса с плоскими серыми верхушками. Ботаники до сих пор спорили, животные это или растения. Но пока было недостаточно информации. Флоту было не до того. Особенно в обостряющейся обстановке на краю скопления, в системах Конфедерации.
- Не трать зарядов, - предупредил Николай Иванович.
Он знал, что она всегда следует инструкциям походного устава… да и вообще всем уставам. Без этого нельзя… Но сказал просто на всякий случай. Ведь не каждый день человек попадает в такое положение. Когда всё кончено… почти. Потому что при такой нагрузке энергии «вратаря» хватит только до завтра. Часов до двенадцати… дня. Но мы всё-таки надеялись на спасательный отряд.
Я покосился на замолчавшего старика. Он незаметно смахнул слезу, на секунду подняв забрало. Под забралом была чуть всклокоченная седая борода. Впрочем, её и так было видно. Только не всю.
Мне уже порядком надоело рассматривать освещённый фонарём дальний проход пещеры, кончавшийся тупиком. Проход был по пояс высотой. Походный фонарь мы прилепили к неровной стенке с торчащими углами скалы. Пещера была тектонического происхождения.
«Задний проход», - ядовито подумал я про себя, и тут же оглянулся назад.
- Слышите? – тихо спросила Аглая, зачем-то прижав к губам палец.
То есть, к прозрачному впереди шлему.
Я тоже услышал далёкий, но мощный рёв где-то за лесом. Николай Иванович с интересом прислушался. Он мог различать зверьё по звукам. Звук был еле слышный, но впечатляющий. Я представил себе великана, ходящего по пояс в восьмидесятиметровом лесу. Аглая сбоку от меня подняла голову, посмотрев на вечернее небо.
- М-м... – протянул Николай Иванович.
В тёмно-голубом небе над зеленью панцирного леса появилась первая белая звёздочка.

Сумерки заканчивались.
Стало почти темно. Из потемневшего мрачного леса пополз какой-то серый туман.
«Последний день…», - вдруг подумалось мне. – «И ночь…»
У нас не было достаточно боезарядов, чтобы отбиться от всей этой нечисти. Конечно, нас было трое… Но вообще, в такой среде дело было не только в оружии.
И все прекрасно это понимали.
Туман дополз до нашего убежища, и почему-то не остановился, постепенно окутывая нас редкой серой мглой.
- Дедушка, - спросила Аглая, обернувшись и заодно посмотрев на меня большими как у девочки голубыми глазами, - а почему сюда туман зашёл?
Николай Иванович сидел на камне, озабоченно замолчав. Он и сам об этом подумал. Обычный водяной туман сюда бы не прошёл. Но полные спецификации «вратаря» мы не знали. Тут нужен был техник.
- Не знаю, - ворчливо сказал он. – Что я тебе, механик, что ли…
Все замолчали.
Стало почти совсем темно. Не считая, конечно, «заднего прохода» нашей пещеры. Остальная пещера и разломанные края входа оставались в полусвете от направленного внутрь фонаря. Слабый свет падал расплывчатым полукругом на редкую траву снаружи перед входом.
Я по привычке потёр пальцами локоть, и вдруг почувствовал, что пятнистая бронеткань комбинезона сдирается полосками от синих когтей боевой перчатки.
Я похолодел.
Молча подойдя под фонарь, я внимательно осмотрел свой ободранный локоть. Под темнеющей зелёной пятнистой внешней бронетканью поблескивала тёмно-серая броня. Она состояла из двух слоёв металлики с жидкой арматурой внутри. Всё вместе один сантиметр. Я внутренне выдохнул. Сама броня была цела.
Пока.
- Смотрите, Николай Иванович, - сказал я, подойдя к молча следящему за моими перемещениями старику. – Разъедает…
Он осмотрел мой локоть.
- Перчаткой? – спросил он.
- Ага, - кивнул я.
- Едкий туман… - пробормотал он. – Хгм… ещё не хватало… Всем запереть забрала, - озабоченно распорядился он, нажав на кнопку на подбородке своего шлема. – И не открывать… без приказа. Да давай и спать ложиться, - прибавил он. – Утро вечера мудренее…
Он встал, прислонив своё ружьё к чуть покатому своду пещеры. На кончике ружья мигал еле заметный красный огонёк. Укладывающийся возле камня старик с едва видимой в полусвете бородой за прозрачным шлемом напомнил мне тургеневского охотника в сторожке. И одновременно доисторического пещерного жителя. Вот только тёмный боевой костюм с наполовину прозрачным шаром на голове…
Я хмыкнул про себя.
- А кто дежурит? – спросил я у старика, улёгшегося на сухую мягкую почву.
- А как хотите, - неразборчиво бросил он, засыпая. – Сами решайте…
- Хочешь, ты первая? – спросил я у Аглаи.
- Не-е, - сказала она, - лучше ты. – А то просыпаться надо…
- А по скольку ты хочешь?
- Я? – повторила она, раздумывая. – Давай по четыре часа… а ты не устал? – прибавила она, с заботливостью посмотрев на меня. Мне это показалось необычным. Я стал думать, почему бы это. – Ты сильно хочешь спать? – мягко спросила она.
- Не-а, - мотнул я головой. – Давай ложись, я покараулю.
Я кивнул на удобное место у ног её дедушки. Она села на землю, поставив свой автомат между колен. Я потихоньку пощупал свой локоть, надеясь не наткнуться на что-нибудь шершавое, как обшивка повидавшей виды тарелки. Но вроде всё было в порядке.
- Посмотри-ка, - попросил я, вывернув к ней свой ободранный локоть. – Нормально?
- Ага, - сказала девушка, взяв обеими руками мой локоть и рассматривая его.
У меня в душе разлилось блаженство. От её прикосновения к моему дурацкому рукаву, разъеденному серым туманом.
Неизвестного происхождения.
- Ну давай, - сказала она, чуть оттолкнув мой локоть. – Сторожи… в случае чего, меня буди первой.
Я помялся.
- Не-е… - неуверенно протянул я, мельком взглянув на заснувшего старика. – Так нельзя… надо Николай Ивановича.
- Ну и ладно, - проговорила она, укладываясь на землю. – Нюня…
Она улеглась у противоположной от дедушки стенки, положив под голову небольшой булыжник. Точнее, под шлем…
Я повернулся ко входу в пещеру.

Все спали.
Я стал клевать носом, и проглотил розовый шарик асомналина. У него был малиновый вкус. Лекарства и «космический» рацион можно было глотать, не открывая забрала.
Я шире раскрыл глаза.
На поляне перед почти невидимым лесом явно что-то происходило. Я увидел еле заметные белые огоньки, как от земных светлячков. Они двигались над самой землёй, иногда приближаясь вплотную ко входу. Пройти через «вратаря» они явно не могли.
Вдохнув, я почувствовал неповторимый запах свежего ночного воздуха с примесью горных цветов. Мы видели белые цветочки высоко на скалах, когда подходили к пещере. У меня появилось чувство, что мы попали в страшную сказку. И что высоко в горах стоит чудесный замок волшебной феи.
Слабые огоньки на земле перестраивались.
«Светлячки?» - подумал я, чуть сильнее сжав свой автомат.
Мне не верилось, что тут среди этого живого ада могут летать обычные безвредные светлячки.
«Огоньки Эльма?»
В следующий момент у меня по спине поползли мурашки. Мне показалось, что несколько светлячков настойчиво и организованно пытаются проникнуть в наше убежище, тыкаясь в невидимую стену защиты.
«Ну и что?..» - подумал я. – «Может быть, им просто здесь нравится… да и вообще, насекомые…»
Я хмыкнул про себя, вспомнив, как залетевшая летом в комнату пчела тыкается в занавеску и стекло.

Я посмотрел на запястье.
Было уже около часу ночи. Около зелёных цифр в темноте на моём запястье помигивал жёлтый огонёк угрозы.
«Откуда он знает?..» - лениво подумал я про нарукавник.
Спать уже совсем не хотелось.
Почти тут же вдали послышался дробный топот, как от стада степных бизонов. Я сделал шаг к провалу в чёрную звёздную ночь и чуть выглянул из пещеры. Туман куда-то пропал…
«Вратарь» не трогал своих.
В ту же секунду в темноте мимо пещеры помчалось стадо животных. Я различал только очертания, но узнал зубастых панцирных бизонов. Зубов конечно не было видно. Но я знал, что они способны разорвать аресского мамонта. В следующую секунду где-то на середине поляны перед лесом послышался хруст, странный шелестящий звук и какое-то замешательство. Сначала я не понял, что произошло в темноте под облачным ночным небом. Но присмотревшись, кое-как разглядел нечто странное и страшное. Земля посередине поляны провалилась, и в её невидимый зев посыпались пять или шесть тёмных и массивных мохнатых зверей. Почва у меня под ногами чуть дрогнула. Стадо побежало, огибая провал в темноте. Из глубины послышался мощный бизоний рёв и могучая возня. От этого отчаянного низкого рёва меня слегка передёрнуло.

Случайно проведя рукой по своему локтю, я почувствовал, что мелкие насекомые, похожие на ромбовидных клопов, ночью резко повысили свою активность. Они стали ползать по всему костюму, явно в поисках какой-нибудь щёлочки. Они почему-то не останавливались «вратарём», но днём они в основном сидели по углам пещеры и казались неопасными.
«Хорошо, что мы успели перейти на закрытые забрала», - подумал я. – «Надо было сразу…»
Я присел на камень около самого входа в пещеру. Неподалёку спали с закрытыми забралами старик и Аглая. Но маленькие хитрые бестии облепляли дырочки воздухозаборников, и мне приходилось их всё время смахивать, и с себя, и со спящих товарищей. В конце концов Николай Иванович стал задыхаться и сквозь сон переключился на автономное дыхание.
Я разбудил Аглаю только когда начало светать, на четыре часа позже, чем надо было. Мне было жалко её будить... какой толк? Спать я всё равно не хотел, приняв ещё один шарик асомналина. На следующие сутки я не особенно рассчитывал... хотя и надеялся. И потом, у этих дурацких шлемов не было даже ночного видения…

- Ты что, с ума сошёл? – взвилась она, посмотрев на запястье.
Было пол-шестого.
Около камня зашевелился Николай Иванович. Он сел на земле и хотел со сна протереть глаза. Но забрало было закрыто. Он вполголоса выругался по-стариковски и посмотрел на нас ясными глазами.
- О чём спор? – весело спросил он.
По искоркам в его глазах было видно, что он прекрасно знает, что произошло. Собственно, на это он и рассчитывал. Ночью на этой планете было страшно. Он это знал по опыту… в отличие от меня. Хотя я и побывал на «Серой Лошади»… но она была не такая буйная. Тут было хуже... наверно, как на Риамелло.
Старику было жалко внучку. Свою милую девочку с большими голубыми глазами, которая выросла у него на глазах. Он помнил, как носил её на руках, совсем маленькую. Это было как будто вчера… Она и так насмотрелась, за свою короткую жизнь. Слишком короткую...
У него тоже были дурные предчувствия по поводу этого дня. Но он сильно рассчитывал на зонд с «Амальтеи».

Я молчал, опустив голову.
- Как дам, - сказала она, обеспокоенно рассматривая меня.
Но я был свеженький, как огурчик.
- Ну, как, без происшествий? – бодро спросил старик, вставая с земли и отряхиваясь.
- Не… ничего, - промямлил я. – Только земля вон там провалилась. Надо проверить…
Я кивнул подбородком в сторону леса. На широкой поляне метрах в тридцати от нас виднелись неровные края провала. Дёрн с травой свешивался вниз, а под ним виднелась сухая земля. Всего на полметра, не больше. Дна отсюда не было видно. Надо было подойти и заглянуть…
- Зачем? – спросил Николай Иванович, словно прочитав мои мысли.
Я молча пожал плечами.
Я на самом деле был не прочь посмотреть, что там, в этом провале. Вдруг следы неизвестного науке чудовища?
- Ну рапортуй, - прервал мои размышления Николай Иванович. – А потом завтрак.
Я чётко, но без подробностей описал всё, что случилось ночью. Заметил старику и о похожих на клопов насекомых, которые опять попрятались по щелям. Как они старались нас задушить. Он только скептически покачал головой. Он не верил в коллективный разум 2-ой степени у данного класса животных. Старик был довольно известным учёным в своей области, с сорока пятью статьями.
Как раз по насекомым.
По большей части.
- И всё? – спросил он.
- Ну, - пожал плечами я. – Остальное по мелочи…
Я не стал упоминать, как в середине ночи в отверстие пещеры сунулась страшная зубастая морда огромной змеи, поблескивающая зеленовато-чёрным то ли от слизи, то ли от отсвета фонаря на стене. Натолкнувшись на «вратаря», она скрылась в темноте, недовольно зашипев, как свистящий пар из скалы геокотла. Слушая, старик полузакрыл глаза, сидя на своём камне и греясь на утреннем солнышке. Пока оно не зашло за край скалы над нами.
- Тогда приступайте к завтраку, товарищи, - невозмутимо сказал он, открыв глаза и погладив свою бороду.
Но вместо этого натолкнувшись на прозрачное забрало шлема. Аглая машинально подняла своё забрало, пытаясь рассмотреть кусочек прозрачного зелёного камешка. Он был похож на корунд.
- Наверно, изумруд… - тихо сказала она.
На Гее изумруды были дорогие. Как и остальные предметы роскоши. Включая частные машины.
- Дай-ка – протянул я руку.
Это был явно алмаз.
Сообразив, что она сделала, я открыл рот, чтобы крикнуть. Но было поздно. Лёгким ветерком снаружи в нашу пещеру занесло горсть воздушных семян, как у одуванчика. Одно из них попало Аглае на щёку, и она вскрикнула. Николай Иванович, проявив отнюдь не стариковскую прыть, вскочил со своего камня и вытянув руку, захлопнул ей забрало.
Охнув, он разогнулся.
- Что? – спросил я, посмотрев в расширенные от ужаса глаза Аглаи.
Как два бездонных голубых озера.
- Скорей… - прошептала она, от страха потеряв голос. – Оно впивается…
Рывком раскрыв её забрало, я успел схватить ногтями за хвостик мелкого семени, уже быстро враставшего в щёку девушки. Выдернув то, что смог, я проворно достал из кармана на колене тюбик бористона. Я знал о таких случаях и даже помнил латинское название этого рода кустарниковых. Правда, только его первую часть. Не зря я был кандидатом по экзофлоре буйных планет. Обильно смазав ей щёку, я тут же захлопнул забрало.
- Больше нет? – спросил я, внимательно осматривая её лицо через прозрачный аквинит.
Она только мотнула головой.
Я вспомнил Рено, в третичном периоде кайнозойской эры. Как мы прятались от тропического ливня под огромным листом карликового гингко, а когда потом забрались в открытый джип и выехали в первобытную степь, ветер принёс откуда-то из голубого неба горсть колких въедливых семян, живо прораставших в кожу лица. Тогда мы все четверо дёшево отделались. Но ходили две недели с перемазанными белыми пятнами рожами. Как после язвенного акнеита. После этого наш шеф Ростоцкий получил выговор. Но откуда ликтор мог заранее знать о таких явных отклонениях на обычной планете, в безопасной зоне степей? Тем более, что он был там первый раз.
Как мы здесь.
«Но всё-таки они скоты…» - подумал я про себя.
Я слышал от нашего старика, что маршфюрером на «Аллариксе» был Мефодий Петрович… кажется, Сториков... или Стоиков. Я его, конечно, не знал, но по-прежнему считал, что он нас подвёл. По крайней мере, в некоторой степени. Всё-таки, за десять лет планета не могла так сильно измениться.
По моему мнению.
Впрочем, его тоже могли подвести. Кто их знает… Ведь любой отряд – это одна команда. А тем более отряд Флота.
- А мне ничего не будет? – жалобно спросила Аглая, прервав мои воспоминания.
- Не-е… - сказал я, посмотрев на её лицо с белым пятном на щеке. – Бористон хорошо действует. Лучше всякого хирурга.
- Да ну тебя, - обиделась она. – Я не об этом.
- А о чём?
- Ну, не будет видно?
- В каком смысле? – не понял я.
- В переносном, - огрызнулась она, отвернувшись от меня.
Николай Иванович наблюдал за диким пейзажем со светлеющим голубым небом снаружи, встав у самого края выхода и не обращая на нас никакого внимания. Яма посреди поляны не осела, всё так же виднеясь в тридцати метрах от нас. Что там было внутри?..
На дне… если оно было.
Чушь, конечно.
- Ну ладно, - примирительно сказал я, поворачивая девушку к себе лицом. – Не обижайся…
В обычной обстановке где-нибудь на корабле или в бескрайних полях Ильменны я постеснялся бы это сделать. С другими девушками я вёл себя вполне нормально, хотя естественно без всяких вольностей. Тем более, что они не поощрялись уставом. Но при ней меня словно подменяли. Так, что это было прекрасно видно со стороны. Чего я как раз и старался избежать, когда краснел от её прикосновения.
Но сейчас что-то случилось.
Хотя мы надеялись дожить до следующего вечера, когда должна была подоспеть помощь. По нашим расчётам. Ведь сигнализация погибшего ракетоплана всё равно сработала.
- Ты чего, Паш? – она удивлённо подняла на меня голову.
Я слегка покраснел.
Чуть быстрее, чем надо, отняв свои руки от её шлема.
- Ой… смотри, - протянула она руку к выходу из пещеры.
Оттуда лился яркий солнечный свет, из-за верхнего края скалы. Я повернул голову. На поляне из леса показалась стая тёмно-коричневых обезьян, лоснящихся от жира.
«Защитная смазка» - догадался я.
Они явно проявляли небескорыстный интерес к нашей пещере – точнее, к тем, кого они в ней видели. Стая была небольшая, штук в тридцать, считая самок. «Мясо», - понял я по их откровенно жадным тёмным глазам.
Обезьяны приблизились к нашей пещере, с опаской обойдя провал посреди поляны. Предводителем у них было чудовище метров пять ростом, но явно того же племени. Только с красной шерстью по краям ладоней и маленькими белыми рожками посреди густой тёмной шерсти на голове. До него было всего шесть метров. «Похоже на Челленджера», - подумал я. – «И на чёрта».
Хоть и знал, что настоящие черти совсем не такие. Аглая дёрнула меня за рукав защитного комбинезона с желтоватыми пятнами.
- Да не там, олух, - сказала она, уже позабыв о своём пятне на щеке. – Вон…
Я конечно так и постеснялся сказать ей, что для меня лично она была хороша с любыми пятнами. И тем более, почему. Вообще, в этом деле я сильно надеялся на старика. В будущем… Он ко мне неплохо относился. Вообще, мы были друзьями. Но сейчас… сейчас было, наверно, немного поздно. Скорее всего…
Я на минуту упал духом.
Подняв голову выше, я заметил на плоской верхушке дерева чуть дальше вглубь леса отвратительное зеленоватое существо с тремя головами и плавниками, как у морского змея. Оно лежало на высоте среди огромных острых листьев хищного дерева, свернувшись несколько раз вокруг его толстых ветвей, по цвету не отличаясь от листьев и поэтому не сразу заметное.
«Что оно там делает?..» - довольно безразлично подумал я.
Прокушенный вчера вместе с комбинезоном бок снова начал неметь, несмотря на дикую дозу агландина и му-асфиксина. Аглая отвернулась. Она не любила змей. Тем более таких отвратительных драконов.
"Хм... через сутки", - подумал я про свой бок.
Словно в ответ на мой вопрос одна из омерзительных плоских голов размером со стол ловко увернувшись, проглотило какую-то серую шипастую птицу. На огромной высоте среди длинных листьев хищно поблескивающего леса. Мне даже на расстоянии почудился хруст длинных шипов птицы в змеиной пасти.
«Железная она, что ли», - подумал я про пасть.
- Что там, Паш? – спросила Аглая, услышав, что я молчу.
- Хрм… ничего, - смущённо ответил я.
Мне не хотелось лишний раз показывать девушке разные гадости. Она и так сегодня насмотрелась…
- А скоро зонд пришлют? – спросила она, потирая щёку в том месте, откуда я выдернул разносимое ветром парасемя.
Среагировав, как старый регбист, я чуть изогнувшись, захлопнул её забрало. Старик успел только оглянуться.
- Опять? – с укором сказал он, покачав головой.
Она вообще была немного бесшабашна.
От белого спецжеле у неё на щеке образовалось белое пятно, как от старинных белил. Но мне она показалась ещё милее. Хотелось встать перед ней в тот самый момент, когда в меня вонзится ядовитая игла мобокустарника. За краями пещеры их были целые заросли.
В человеческий рост.

Было около десяти часов утра.
- Ого, - произнёс старик, сидя на камне около выхода.
В голосе Николая Ивановича ясно прозвучали брезгливые нотки. Хотя он был зоологом с большим стажем. Мы с Аглаей выглянули наружу, не высовываясь за пределы защитного экрана. Три черепашьих дерева медленно наклонились и вмиг разорвали сидящего на траве под ними вонючего серого птеродактиля с огромными кожистыми крыльями, по которым ползали паразиты со змеиными головами.
«Ослеп, что ли?..» - с досадой подумал я про облезлого птеродактиля, увёртываясь от брызнувшей на десятки метров тёмной красной крови.
Одна попала мне на прозрачное забрало. После того, как ветер принёс парасемена, Николай Иванович снова приказал всем настрого запереть забрала. Вплоть до досрочного увольнения. Но сейчас… какое это сейчас имело значение?
Хотя я всё ещё надеялся.
На чудо.

После полдника в одиннадцать часов внезапно раздались тонкие сигналы «вратаря». У него кончалось питание. На полчаса раньше, чем я рассчитывал… Осталось пятнадцать минут. А потом – острый как бритва и достаточно громкий сигнал. Вообще-то считалось, что он в среднем обеспечивает безопасность замкнутого пространства на опасных планетах обычного типа в течение от одной до трёх недель, в зависимости от размера отверстия входа. А у нас оно было совсем не большое, примерно с двойную дверь в малом кинотеатре на легионном корабле. Но при такой нагрузке…
Я беспомощно обернулся к старику. Как будто он был волшебником… Но он только чуть поджал губы.
У него потемнели глаза.
Боеприпасов было достаточно, но тут нужны были свольверы-А. Да ещё не считая разных мелких гадов. Мой комбинезон уже закрыл прокус, но что будет в следующий раз, когда он не успеет? Или какая-нибудь дрянь забьёт «дуршлаг» так, что придётся открыть забрало?
Аглая положила палец на спусковую клавишу автомата. На кончике ствола спокойно загорелся зелёный огонёк.
- Из пещеры не выходить, - резко сказал старик.
Наверно, Аглае.
Мне бы это не пришло в голову. Разве только при самых необыкновенных обстоятельствах. Например, заглянуть в яму…
- Угу, - кивнул я.
Не успел я договорить, как за краем пещеры послышалось тяжёлое хрюканье, как у свиньи размером с бегемота. В отверстие пещеры сунулась мохнатая коричневая морда, местами лоснящаяся тёмной кожей.
- Назад! – крикнул Николай Иванович.
Он единственный тут же вспомнил, что «вратарь» уже не работает. Вот что значит опыт…
В неровное отверстие нашей пещеры просунулась отвратительная морда, хрустя ломкими краями светлого камня. Потом вторая такая же. Морды были огромные, как у плейстоценового пещерного медведя. Они просунулись внутрь пещеры, плотоядно хрюкая, со всхлипом роняя на каменистую почву жёлтые слюни.
- Ой! – вскрикнула Аглая, открыв от изумления рот. – Чужебыдло… - поражённо протянула она, округлив большие голубые глаза.
Таким голосом, будто его узнала.
– Чужерод... – непроизвольно вырвалось у меня.
Морды были на одной шее.
Это была большая редкость. Я чуть не прыснул, хотя зверь был далеко не смешной. Вонючее до обморока мохнатое двухголовое чудище пролезло наконец в пещеру, оставив снаружи только свой хвост в виде серо-чёрного ядовитого шипа. Фильтры лёгкой защиты не особенно защищали от запаха. Чудовище было размером с большого гризли. Но дело было не в размерах, а в скорости. Не успев забраться к нам "в гости", оно тут же набросилось на меня. Я не успел даже навести свой короткий автомат с толстым баллоном-прикладом.

Он был похож на игрушечный водяной автомат. Даже по цвету. Я сам видел подобный, в игрушечном магазине в Пармии. Когда заходил купить подарок на день рождения аглаиному племяннику Сашке. Ему было уже четырнадцать лет, так что он не любил разноцветные пистолеты. Вообще-то, он мечтал о настоящем. Хотя бы простеньком, как старинный револьвер. Когда я спросил у Сашки, зачем он ему понадобился, он серьёзно прошамкал, дожёвывая кусок пирожного с заварным кремом: "На всякий случай". Все покатились со смеху, но он не понял, почему.
Даже немного обиделся.
Салага…

В следующую секунду у зверя не хватало половины левой головы. Как раз той, которая собиралась меня укусить.
То есть, сожрать.
Я поднял голову на Аглаю в глубине пещеры, куда она отпрыгнула от чудовищного зверя. Она стояла во весь рост, чуть расставив ноги в тёмно-зелёных сапогах, с закрытым прозрачным забралом и коротким автоматом в протянутой руке. Я вспомнил, что она стреляла лучше меня. Что при ней меня всегда особенно смущало. Я об этом не забывал…
Почему-то.
Мы со стариком тоже отступили. Николай Иванович успел только протянуть руку в защитном костюме, отодвигая нас вглубь пещеры.
Как будто это могло помочь…
- Бери правую! – закричала Аглая, тут же переведя ствол автомата на хвост чудовища.
Зверь был явно с двумя автономными нервными системами, и я успел заметить, что головы двигались независимо друг от друга. До того, как одну отстрельнула Аглая.
- Регенерация… - прошептал старик, так и не подняв своё ружьё.
Впрочем, в нашем закоулке уже не было места. Он догадался о способности к основной регенерации по характерным рубцам на левой шее.
В следующее мгновение зверь юркнул прямо к нам под ноги, вроде не обращая внимания на бьющую из левой шеи тёмно-красную кровь. Я не успел моргнуть, как он захватил своей красной правой пастью ноги Николая Ивановича по колено и раздался жуткий отчётливый хруст. Мой выстрел попал в правую шею зверя, а Аглаин – в его заднюю часть, где начинался толстый серый шип хвоста. Увидев занесённую над дедушкой огромную мохнатую лапу с когтями, как у старинных воров, Аглая побледнела, как молоко и бросилась, закрывая собой старика. От чудовищной острой боли в ногах тот только сжал зубы, до крови прикусив губу. Краем глаза я заметил, что один коготь зверя с треском разрываемой бронеткани вонзился Аглае под лопатку.
Но только наполовину.
Сначала девушка почти не почувствовала боли. Она склонилась над своим дедушкой с перекушенными ногами, отбросив забрало. Она почувствовала, что оно ей теперь уже не нужно. Но это было не только нарушением боевого устава, но и ошибкой. Ей в лицо тут же впилась летающая пиявка грязно-коричневого цвета. Я знал, что она была ядовитой. Почти как и всё на этой планете. Симивыживание…
Аглая с неописуемой гадливостью оторвала от своей щеки пиявку, раздавив её в боевой перчатке. Слабеющей рукой она достала из кармана сбоку тюбик с белой пастой, успев намазать себе укушенное место. Но забыла захлопнуть забрало. А может быть, и не хотела… Она приоткрыла забрало старика, и я подумал, что она хочет в последний раз поцеловать дедушку в щёку. Я поднял руку, чтобы защёлкнуть её забрало, и как раз в этот момент мне чуть повыше локтя вонзилась длинная пятнистая игла. Если бы не моя рука, она бы вонзилась в Аглаю. Я сразу не разобрал, живая эта игла или нет. Но через секунду почувствовав сильный яд, стал нескладно шарить по боковому карману. Надо было раньше… сразу.
"Вот что значит неопытность" - смутно проплыло у меня в голове. – «Мобокустарник…»
В глазах стало темнеть.
Я почувствовал , как мне с усилием разжимают зубы, и сладковатый вкус какой-то пасты.
"Дуантин", - подумал я.
Это было последнее средство. Его применяют только вместе с локальным электрошоком. А откуда у неё… то есть как… Мои мысли начинали путаться. Я плохо видел, как сильно побледневшая Аглая вгоняет мне в рукав контактную электроиглу.
- А… А… - с трудом выговорил я. – Я…
Я замолчал.
Задыхаясь от действия неизвестного яда, я не мог произнести даже «г». В глазах начало меркнуть.
- Я знаю, - нежно прошептала она, приблизив к моей щеке свои алые как вишня губы.
О, как я мечтал об этом, когда был живой! День и ночь…
Впрочем, что за бред… я и сейчас жив… Я еле ощутил онемевшей щекой, как на неё упала слеза. В глазах совсем потемнело, и я почувствовал невыносимое сожаление.
Больше я ничего не видел.
Ещё длинную как вечность секунду я помнил, что Аглая обречена... и продолжал чувствовать щемящее сожаление. Но не только об этом.
Обо всём.

- Хм, - пробормотал про себя Николай Иванович, теряя сознание. – Любопытное сочетание…
Животное было явно млекопитающим, а его последняя диссертация была о сочетаниях базовых защитных признаков разных классов фауны в одном виде.
Но он чувствовал совсем не это.
Глаза застилали слёзы, стекающие по спутавшейся и задранной в борьбе длинной седой бороде.
- В… внучка, - только и произнёс он, всё ещё с приоткрытым прозрачным забралом.
Так он называл её только в самых торжественных случаях. Например, на день рождения.
Или наборот.
«Итак, после «вратаря» мы продержались всего два часа» – промелькнула мысль в тускнеющем сознании Наставника.

Сплющенный круглый красно-белый виброзонд двадцати метров в диаметре на длинных как у косиножки блестящих лапах опустился посреди поляны. Было ровно двенадцать часов дня. Над покатыми светлыми скалами неимоверно пекло солнце. В этот момент на минуту очнувшийся старик с перекушенными ногами пытался отстреливаться от змеевидных жгутов из отряда Альмеус. Он знал силу их «объятий». Лежавшая рядом неподвижная Аглая не успела включить ему перетяжку на середине бедра, и он еле нажимал кнопку спуска на автомате, чувствуя большую потерю крови. Спасло только спецбельё под костюмом лёгкой защиты. Чуть подальше от него облокотившийся в странной позе о камень Павел Булочкин тоже не двигался. Старик был уверен, что он мёртв. Но насчёт внучки он всё ещё надеялся…

Из огромного зонда высадился на «сапогах» двадцать один человек из отряда спасателей штурмовых частей легиона «Альбис». В мощных экзоскелетных сервокостюмах они выглядели как фантастические существа из другого мира. В пальцах этого костюма была сила как у слона – можно было свободно ободрать панцирные пластинки с плотоядного дерева.
На троих спасателей сразу напали два кольчатых синеватых земляных червя толщиной с бочонок. Одного из червей тут же склевала птица Рух, поджидавшая где-то наверху скалы, высоко над пещерой. Он хотела унести и штурмовика, но в тот же миг упала на поляну с редкой травой, неловко махая огромными белоперистыми крыльями, с разбитой вдребезги головой огневым зарядом свольвера-А.
Окинув опытным взглядом штурмовика плотоядные деревья с зеленоватыми панцирными стволами, центурион Антонеску вскинул на плечо тяжеленный, блестящий серым металлом стингер и одним движением снёс с леса штук двадцать верхушек с огромными длинными листьями. Длиной метров шесть. Раздался оглушительный треск и душераздирающий визг падающего дракона с переломанным хребтом и оторванным когтистым зелёным кожаным крылом. Но штурмовики услышали его, как визг поросёнка. Защитная соносистема...
Стингер весил двадцать килограммов.
Пятеро бегущих штурмовиков как вкопанные остановились в шести метрах вокруг входа в пещеру, чётко повернувшись к лесу. От резкой остановки двойные рёбра каркаса «сапог» ушли на ладонь в мягкую землю.
Как на параде.
В туманном зелёном небе на высоте десять километров еле виднеясь висела огромная серебристая сигара «Амальтеи» длиной в двести метров. Таких экзопланов в легионном корабле «Марион» было 3 штуки. Сам исполинский корабль был на геостационарной орбите.


*********

Разведотряд погиб почти в полном составе.
Он был брошен на неизвестную зелёную планету до того, как в систему прибыли главные силы освоения. Планета была ранее отнесена к самой лёгкой, 4-ой категории природной сложности. А они попали на другой континент, да к тому же только через 10 лет.
Совсем в другое место.

Николай Иванович выжил.
Когда штурмовики наклоняя головы ворвались в пещеру, они увидели двух убитых разведчиков и еле дышавшего старика с закрытыми глазами. Рядом валялся искромсанный мохнатый труп чудовища, истекающий тёмной кровью, как туша на столе мясника.

На звездолёте старому профессору пообещали сделать протезы, как новые ноги. Но от горя он решил уйти на покой, после гибели своей любимой внучки. Тогда она его спасла, но сама погибла. Павла он тоже любил, как родного. Они служили вместе одиннадцать лет. А внучка Аглая пришла во Флот только два года назад. В фотосской Тавриде в системе Рела у старика подрастал ещё один внук Тимофей, 12 лет.
Переходный возраст.





НЛО




Джонни Смит поднял голову.
С серого неба упала капля. Он чертыхнулся про себя и снова закряхтел, отвинчивая разводным ключом заржавевшую гайку аккумулятора. Надо было попробовать зачистить клемму. Хотя он был не уверен, что это поможет.
До Скаггса оставалось ещё миль семьдесят.
«Угораздило», - подумал Джонни.
Он мог поехать к тётушке Мел и послезавтра, в воскресенье. Хотя, конечно, была дождливая погода... Он окинул мрачным взглядом толстые фанерные щиты и доски в обшарпанном кузове старого доджа. У тётушки совсем прохудилась крыша, и надо было её чинить.
Правда, он и поехал после работы, чтоб не задерживаться в Скаггсе до воскресенья. У него были и другие дела... поважней. Он любил тётушку Мел, но вообще-то, па мог бы и сам прокатиться в Скаггс.
Не развалился бы.
У па не было Дарлы, которая любила ходить в кино. А субботним вечером в пивную, где собирались дружки Джонни.
Да и вообще.
Джонни снова чертыхнулся – и по поводу па, который сегодня вкалывал в ночную смену на этом вшивом складе пиломатериалов, и по поводу поганой стёртой гайки. А также и поганого ключа. Он всё время соскальзывал. Джонни оцарапал руку и выругался погромче. Самое обидное, что в телефоне села батарейка. Он забыл её зарядить, когда возился с этой поганой фанерой. А в машине электричество вырубилось.
«Наверно, генератор», - тоскливо подумал он.
На голову капнуло ещё три холодные капли. Стоял октябрь... Джонни провёл пальцами по выгоревшим волосам. Он оглянулся назад. Шоссе было пустынно. Как назло, по дороге не ехал ни один идиот. Ни в ту, ни в другую сторону. А уже седьмой час. Скоро начнёт темнеть, и тогда попробуй останови кого-нибудь. Небось, ни один придурок не остановится.
Кроме полицейских.
Назад до Бойза было миль девяносто.
Что-то заставило его поднять голову к небу. В мрачном, нависшем над лесом небе клубились мокрые серые тучи. Из тёмно-серых туч вынырнула тёмная летающая тарелка. Сначала она была маленькой, как обычная тарелка. Но за три секунды приблизилась к старому потрёпанному доджу на одинокой дороге среди лесистых холмов и стала, как настоящая.
Как в кино.
Она зависла над полем возле леса с желтеющими листьями, шагах в сорока от него. От неё до высокой травы было футов шесть.
Джонни стоял, выпучив глаза.
Гаечный ключ выпал из его руки, глухо звякнув об асфальт. Асфальт уже чуть потемнел от дождя. Джонни хотел пошевелиться, но не смог.
«Всё... хана», - подумал он.
Он помнил, чем кончаются такие истории.
«Парализовали», - подумал он, покосившись на дурацкий старый пикап с открытым капотом.
Если бы не он...
Джонни давно уже был бы у тётушки Мел, сидя на её продавленном зелёном диване и попивая пиво у телека. На что он и рассчитывал, когда выезжал с разбитой стоянки склада. Когда-то она была асфальтирована, а сейчас из-под колёс так и стреляли каменья. На той неделе Тэду чуть не угодило в башку.
У него за сиденьем валялись пакет с чипсами и ящик пива. Чтобы не таскаться в лавку на углу. Да ещё под дождём. Сегодня был как раз стоящий хоккейный матч.
С «Бруинс».
Повисев над высокой травой, тёмно-серая тарелка плавно опустилась. Джонни ещё пуще выпучил глаза. По спине пробежал холодок. Он попытался двинуть рукой...
Но рука спокойно коснулась чего-то холодного.
Она не была парализована.
Он слегка повернул голову, посмотрев на руку и старые почерневшие внутренности доджа под открытым капотом.
И голова тоже...
Не раздумывая ни секунды, Джонни прыгнул к открытой дверце машины и нагнулся за монтировкой под сиденьем. Краем глаза он заметил около тарелки на смятой высокой траве тонкую длинноногую фигуру в серебристом костюме, с круглой как шар головой.
Она была одна.
«Может, ещё справлюсь», - подумал он.
Раз паралич не удался.
Да ещё с одним хлюпиком... Он оценил взглядом странную тоненькую фигуру в серебристом костюме. Хотя вряд ли он там один...
Джонни распрямился с тяжёлым ломом в руках.
Пришелец поднял руку, подзывая его к себе. Голова была тоже серебристого цвета, только потемней.
«А... шлем», - догадался Джонни и шагнул вперёд.
Всё равно...
В таких случаях он подходил сам. Приближаясь к пришельцу около темнеющей у осеннего леса тарелки, Джонни крепче сжал в руке тяжёлую железную палку. У него был пистолет, но он валялся где-то в барахле за сиденьем.
Надо было искать...
«Зря я его не поискал», - запоздало подумал Джонни, подходя.
Серебристая фигурка стояла, не трогаясь с места.
Летающая тарелка была большая, со старый дом тётушки Мел. Только пониже раза в два. И не такая потрёпанная.
«Ждёт...» – мрачно подумал Джонни, сжимая холодное железо.
Пришелец стоял, не шевелясь.
Серебристый костюм был с карманами. Но оружия было не видать. Хотя он не знал, какое у них оружие.
«Сейчас...»
Он приготовился.
Подойдя на пару шагов, он остановился. Тоненькая серебристая фирурка в непрозрачном шлеме была ростом с него.
Или чуть пониже.
«Вдарить, что ли?» - подумал Джонни, шевельнув рукой с увесистой железкой.
Сейчас было самое время.
Пока ему самому не вдарили. Хотя в руках у незнакомца вроде ничего не было. Но полагаться на это было глупо.
Джонни разинул рот.
Пришелец коснулся рукой шлема, и он отвалился в траву. У него... то есть, у неё были длинные белесые волосы. На макушке темнела красная шапочка. В серых глазах было что-то необъяснимо неземное. Два пучка белесых волос были схвачены красными бантиками.
Как бархатные заколки из Волмарта.
- «Ты чего, боишься?» – спросила она, смотря на Джонни бездонными серыми глазами.
Он вздрогнул.
Она говорила, не раскрывая рта.
Он даже не понял, кто это... девушка или женщина в солидном возрасте. Точнее, сколько ей лет. Хотя бы примерно.
Двадцать или сорок.
«Телепатия...» - подумал он, не сумев отвернуться от её серого взгляда.
- «Ага», - сказала она.
Он всё ещё сжимал в руке свою тяжёлую монтировку. Хотя в данной ситуации она была явно ни к чему.
Пока что.
«А-а... ты кто?» - спросил он без слов.
- «Говори языком», - сказала она, постучав себя по лбу. – «У тебя в голове каша... ничего не разберёшь».
Джонни смотрел, разинув рот.
В серых глазах прилетевшей из затянутого тучами неба девушки была наивность... с бесконечной тайной в глубине.
«Подумаешь», - проплыло у него. - «Тоже мне...»
Джонни стал приходить в себя.
Повернувшись, он поглядел на дорогу. Она была по-прежнему пустынна. Над дорогой и лесом нависали тёмно-серые тучи.
Девушка прикоснулась к нему.
- «Не отворачивайся», - сказала она, потянув его за рукав.
Она смотрела ему в глаза.
Ему стало немного не по себе от бездонных серых глаз незнакомки с другой планеты. Словно в них не было конца.
Как бесконечная серая вселенная...
- А чего? – сказал он, моргая белесыми ресницами.
От травы пахло дождём.
В тонкой куртке было прохладно. Из затянутого тёмно-серыми тучами неба упала холодная дождевая капля.
Он облизнул губы.
- «Чего-о...» - передразнила она.
Она надула щёки, страшно округлив глаза.
Джонни стоял перед ней, тупо сжимая в руке свою увесистую железку. Он был доволен, что с ходу не заехал пришельцу по поясу.
То есть, ей.
«Во... плетью перешибёшь», - смутно подумал он, покосившись на шоссе со своим пикапом.
Незнакомка была, как полевой цветок.
Вообще-то, он насмотрелся столько фильмов про летающие тарелки, что довольно быстро почувствовал себя в норме.
Почти.
«Точно... сломалась бы», - подумал он.
Он уже не боялся.
Когда прошло первое впечатление, от неожиданности. Ну и от страха попасться в лапы серых человечков.
- «Сам ты сломаешься», - сказала она, переступив ногами в высокой траве.
Джонни глянул на чёрные сапоги с застёжками, как в старинное время. Они почти скрывались в траве.
«Прямо», - подумал он.
Она повернулась, оглядывая окрестности. Тёмно-серое шоссе, петляющее между лесистых холмов Айдахо.
- «А это чего?» - с любопытством спросила она. - «Палка?»
Девушка показала ногой на его тяжёлое оружие. Она невинно посмотрела на него, сделав большие глаза.
- А тебе что? – грубо сказал он.
Он не любил насмешек.
Конечно, они с ребятами дурачились у магазинчика на углу, но тут было другое дело. Он её видел в первый раз.
И надеялся, в последний.
- «Так просто», - сказала она.
За ней высилась тёмная старая ель.
От промозглого осеннего ветра зашумел лес с тёмно-зелёными елями и желтеющими дубами. В траве под дубом валялись коричневые жёлуди.
Она оглянулась.
- «А где же носороги?» - спросила она, с немного удивлённым видом.
На тёмно-зелёной еловой ветви неподалёку чирикнула серая птичка с красным брюшком. Девушка оглянулась, поглядев на неё.
- Какие носороги? – захлопал глазами Джонни.
- «Косматые», - сказала она.
Он хмыкнул, чуть не расхохотавшись. Во даёт... как Дик Мражичек у них в девятом классе, на уроке географии.
- В Африке, - сказал он.
- «Да-а?» - протянула она.
Она не знала, что такое Африка. Но не стала спрашивать. Джонни показалось, что ей не до носорогов.
- А зачем ты смотришь в глаза? – спросил он.
Она смотрела на него, не отрываясь. Джонни почувствовал себя неуютно под её бездонным серым взглядом.
«Чего ей надо?..» - подумал он с опасением.
Да-а...
У тонкой длинноногой девушки было странное бледное лицо. Совсем молодое, но только не по выражению.
«Гипнотизирует...» - подумал он.
- «Заче-ем?» - протянула она. - «А как же с тобой разговаривать?»
Она посмотрела на него, как сошедший с парусника миссионер на полуголых туземцев на островах в Полинезии.
- А чего... ты по-нашему не умеешь? – спросил он.
- «Больно надо», - сказала она.
У него зашевелились волосы на голове.
Как ночью на старом кладбище, куда они потащились с дружками в десятом классе, повеселиться на Холовин. А потом еле унесли ноги. Им показалось, что кто-то топает позади. Почти до самого хутора. Кэти чуть не упала в обморок.
Из низких тёмно-серых облаков вынырнула ещё одна летающая тарелка.
- А это... тоже твои?
У него похолодела спина.
Она глянула вверх, и длинные белые волосы двумя хвостами рассыпались по серебристому костюму. Красная шапочка на макушке чуть намокла от дождевых капель. В волосах тускло блеснул серебряный обруч.
Толстый и тяжёлый.
- «А», - пренебрежительно сказала она. – «Эти»...
Тарелка была другая, побольше.
Переступив длинными ногами в высокой траве, девушка махнула рукой в сторону косо снижающейся летающей тарелки. Она щёлкнула пальцами, сложив их в особый знак. Тарелка с малиновыми огнями приостановилась... и резко взмыла вверх.
Она скрылась в тёмных тучах.
- А кто это? – спросил он.
- «Черти», - сказала она.
- К... как это? – запнулся он, выпучившись на неё.
Она посмотрела на него, чуть расширив серые глаза. Со странным выражением... Он наморщил лоб, стараясь понять.
- «Так», - сказала она. - «Много будешь знать, скоро состаришься».
- А что... они не с вашей планеты? – спросил он.
Девушка задумалась, проведя сапогом по траве.
Она покосилась на него, пнув ногой серебристый шлем. Тот покатился, остановившись в высокой чуть мокрой траве. Джонни и не заметил, как с серого неба западали холодные капли.
Он удивлённо посмотрел на неё.
«Намокнет... и одевать будет мокро», - подумал он.
Серебристый шар застрял в высокой траве с метёлками, и девушка поддала по нему длинной ногой. Посмотреть, как он снова покатится.
Трава зашуршала.
«Дура, что ли...» - подумал Джонни, разинув рот.
Она заглянула ему в глаза. Джонни не стал отводить взгляда. Что делать... раз без этого нельзя. Ничего не поймёшь.
Что ей надо.
- «Не твоя забота», - сказала она.
- А-а... как тебя зовут? – глупо спросил он.
Как будто ему это было нужно... до зарезу. Он и сам не знал, о чём спрашивать. Всё вылетело из головы.
- Аэлла, - певуче протянула она. – «А что?»
Джонни застыл от удивления.
Она говорила, как простая девушка. Не совсем простая... но почти. И вообще... как будто она была немая, и вдруг подала голос. Мелодичный, и совершенно особенный.
Неземной.
- Так просто, - сказал он, помявшись.
- «А тебя?» - спросила она, явно не особенно этим интересуясь.
- Джонни, - сказал он.
- «Чего ты тут делаешь?» - спросила она.
Это было похоже на разговор колонизатора с туземцами в заморской стране. Когда ему нужно кое-что выяснить.
Конечно, если бы он говорил по-ихнему.
- Стою, - сказал он, не уточняя. – А ты?
- «А я?..» - сказала она.
Она искоса поглядела на него, как будто оценивая. Что ему можно говорить, а что нельзя. Пока что.
- «Ищу замену», - сказала она.
- Чего? – не понял он.
- «Команды», - сказала она, помолчав. - «Понятно?» - прибавила она.
Она бесцеремонно обращалась с ним, как с маленьким. Но в данном случае он от этого не очень переживал.
Почему-то.
- Не-а, - сказал он.
Он вдруг сообразил.
Может быть, подействовала телепатия. Или ещё что-то... в этом роде. Она была на самом деле одна.
Во всей тарелке.
- А почему? – спросил он.
Он стоял в высокой траве, всё ещё не отпуская монтировку. Не то, чтобы она была нужна для чего-нибудь.
А просто чтобы после не поднимать.
- «Ну...»
Она заколебалась, смотря на него холодным серым взглядом. Серая бездна зачаровывала... Джонни стоял, раскрыв рот. В серой глубине проскальзывали искорки.
Она остановилась, глядя на него.
- Ч-чего?..
Он утонул в серых глазах.
На него повеяло чем-то далёким. Он вспомнил словно в тумане Сару Гринелл. Как он влюбился в третьем классе. Давным-давно... А после родители переехали в Вайт Сэндс, на другую окраину Бойза, и он перешёл в другую школу.
- «Ро и Беллегандо попали в западню», - сказала она наконец.
Она смотрела, не отрывая от него бездонных серых глаз.
Словно мама у горящего камина умолкла, глядя в огонь... и с сомнением думая, стоит ли пугать малыша страшным людоедом.
Девушка моргнула тёмными ресницами, и серая бездна отпустила Джонни.
- Ну... и что? – спросил он.
- «То», - сказала она. – «Они ушли».
- Куда?
- Хм, - пренебрежительно произнесла девушка в серебристом костюме.
Пожалуй, она была тонковата.
Не то, что его подружка Дарла Кругер... ещё по школе. Он лично считал, что в ногах главное не только длина.
Но... тут было совсем другое дело.
- «Туда», - едко сказала она.
До него смутно дошло.
Холодный осенний дождь закапал на лицо, тонкую куртку и траву. В верхушках деревьев зашумел ветер.
Аэлла посмотрела на тёмно-серое шоссе.
- Ну и что? – спросил он.
Он уставился на красные бантики у неё в волосах, не понимая, к чему она клонит. На ели каркнула ворона.
Девушка отвернулась.
- О-о-ой, - пропела она, расширив серые глаза.
Вдали на тёмном шоссе появилась белая точка.
Девушка вытащила из-за пояса плоский предмет, направив его на дорогу в ту сторону. Белая машина вдали начала останавливаться.
До неё было не меньше мили.
- Ты... ты чего? – запнулся он.
Джонни снова разинул рот.
Он совсем забыл, что разговаривает не с обычной девушкой. Похожей на длинноногую белокурую героиню из комиксов.
Отчасти.
- «Ничего», - сказала она. - «Ты что, хочешь, чтоб я одна туда совалась?»
- Куда? – не понял он.
- «Куда...» - едко сказала она. - «В самое пекло».
Джонни отвёл глаза.
Он больше не хотел поддаваться её неведомым чарам. Кто их знает... может, у неё в серых глазах гипноз.
«А я-то тут причём?..» - подумал он.
Он стоял, отвернувшись.
Она дёрнула его за рукав. Он и не подумал оборачиваться. У него уже намокла голова с русыми волосами.
- Леггеоо-на, - повелительно протянула она.
Он дёрнул плечом, не поворачиваясь.
Она обошла с другой стороны и пригнувшись, посмотрела ему в глаза. Он почувствовал себя виновато.
- «Ну... смотри», - потребовала она.
У него по спине поползли мурашки.
Из тёмных клубящихся туч бесшумно вынырнули две летающие тарелки, парой скользя вниз, по направлению к старому доджу на пустынной дороге среди холмистых лесов. Девушка подняла голову, вскинув руку вверх, как в фильме про нацистов. Или на демонстрации расистов в Кёр-д-Алене.
В вытянутой ладони ничего не было.
Одна тарелка взмыла ввысь, исчезнув в низких тёмно-серых облаках, а другая на секунду застыла, повернув к земле и скрывшись за лесом. До них донёсся тонкий свистящий звук и сразу после него глухой хлопок.
Волосы у Джонни на голове перестали шевелиться.
«Всё... крышка», - подумал он.
- А что у вас, война? – спросил он.
Он стоял, опустив в высокую траву свою железную палку. Она была не нужна, но приходилось держать.
Не выбрасывать же.
«Сейчас военные налетят...» - подумал он. – «И оцепление...»
Как в кино.
Он обернулся на тоненькую девушку с длинными ногами. Она посмотрела на него, приоткрыв красные губы.
- «Не-ет», - сказала она. – «Так... вышло одно недоразумение».
Он почувствовал уважение.
Проведя ладонью по мокрым от дождя волосам, он оглянулся на старый потрёпанный додж, сиротливо стоящий на шоссе с открытым капотом.
В нём была кепка.
- «У них тут Дом», - сказала она.
- Какой дом? – не понял он.
- «Обычный», - сказала она, отмахнувшись.
Джонни почувствовал, что ей некогда.
Она села в безлюдном лесистом месте с пикапом на пустынной дороге с какой-то определённой целью.
Он поглядел в траву.
- Леггеоо-на, - пропела Аэлла, дёрнув его за рукав.
Он обернулся, тут же встретившись с бездонным серым взглядом её странных глаз на удлинённом белом лице.
«Ну что, пойдём?» - сказала она.
- К-куда? - спросил он.
- «Со мной», - сказала она, расширив бездонные серые глаза.
- Э-э... зачем это?
- «Там увидишь», - сказала она.
Джонни засмотрелся в её серые глаза, и ему вдруг захотелось смотреть в них почаще. Не только сейчас, а вообще.
Всё время.
- Да ну, - сказал он.
- «Почему?»
- Неохота.
- «Врёшь ты всё», - сказала она.
- Не-е...
- «Неохо-ота», - колко передразнила она.
Джонни застыл.
Не в силах отвернуться от серой бездны в широко раскрытых глазах девушки в серебристом костюме. Он утонул в них, не видя ничего вокруг. На секунду ему показалось, что это совсем не девушка.
А ангел.
«Всё... гипноз», - подумал он.
- М-м...
Он запнулся.
Она улыбнулась, как ангел с серыми глазами. И с падающими на плечи хвостами длинных белесых волос.
С красными бантиками.
- «Вот олух», - сказала она.
Джонни потряс головой, освобождаясь от наваждения. Он отвернулся, подняв голову в мокрое тёмно-серое небо.
- Леггеоо-на, - повелительно пропела она.
Она потянула его за плечо.
Джонни снова почувствовал холодок в спине. А вдруг она не девушка... а что-нибудь совсем другое?
Он вспомнил одно кино...
- «Дурак, что ли», - сказала она, повернув его голову. - «Давай быстрей... а то мне некогда».
Он моргнул, почувствовав руку тоненькой девушки на своей голове. Она стояла тут, как у себя дома.
Не стеснялась.
- Ч-чего? – промямлил он.
- «Поедешь?»
Она спрашивала в последний раз.
Он не смог отвернуться от её серого взгляда. Серая бездна в её глазах непреодолимо притягивала его к себе.
Как магнит.
- Э-э... а потом? – спросил он.
Сам не зная, зачем.
Он стоял под серым небом перед молча смотревшей на него девушкой с мокрыми от дождя волосами.
Сжимая в руке свою чёрную железку.
- «Чего потом?» - спросила она.
- Ну потом... чего? – сказал он.
- «Ничего», - сказала она.
- М-м... – произнёс он.
- «Подумаешь... ничего с тобой не случится», - сказала она. - «Ничего такого... особенного».
У него похолодел нос.
Он почувствовал, что она знает его, как облупленного. Как будто видела всю его жизнь. На складе, дома, на улице и в пивной.
И днём и ночью.
«Ну да... не случится», - подумал он.
Ему стало неловко.
Как будто он оказался голым на улице. Или у себя на работе. Или в пивной на углу Плезант стрит. Всё равно где.
- Ну-у... а потом чего... обратно? – выдавил он.
- «Ну», - сказала она. – «Само собой...»
Она посмотрела на него, ожидающе приоткрыв рот. В серых глазах отразилось какое-то чувство... или мысль.
Она явно темнила.
- «Если захочешь», - сказала она.
Джонни помялся.
Он хотел спросить одну вещь... но не мог решиться, под задумчивым серым взглядом девушки в красной шапочке.
- «Брось палку», - посоветовала она.
Он бросил в траву свою тяжёлую железку, неуверенно оглядываясь на свой привычный старенький пикап.
Теперь он показался Джонни родным.
- «Пошли», - сказала Аэлла.
Джонни посмотрел на тёмно-серые тучи.
Он вспомнил тётушку Мел, которая ждала его к ужину, сделав творожную запеканку по своему домашнему рецепту. И па, который разъезжает сейчас по складу в Бойзе с досками на обшарпанном красном каре. И ма на коричневом диване в гостиной, в доме у тротуара с кучами жёлтых опавших листьев в осеннем Вайт Сэндсе на серой улочке от затянутого пасмурными тучами неба. И свою фигуристую Дарлу с тонкой талией.
И всё остальное...
«Ладно...» - подумал он.
Но он почувствовал, что ничего этого больше не увидит.
Ни мокрого серого шоссе среди холмистых лесов с тёмно-зелёными пятнами елей, ни своего старого пикапа.
Ни тётушки Мел.
«Никогда...»
Аэлла повернула голову, заглянув ему в глаза.
Всё растворилось, как лесной туман в горах, теряя свою ощутимость. Утонув в серой бездне, он чуть покраснел, подумав о Дарле.
Впервые.
«Да ну их», - подумал он.
Он почувствовал, что не смог бы жить по-прежнему.
Словно ему предложили отправиться на небеса. Где нет жареных сосисок с кислой капустой, а есть только эта... как её...
Он облизал губы от холодного дождя, словно пробуя это на вкус.
«Обойдутся...»
Дюжий парень с взлохмаченными мокрыми волосами забыл обо всём. Он шагнул к летающей тарелке, темневшей в высокой траве.
За ней.
«А-а... вертолёт», - безучастно подумал он.
Вдали над лесом приглушённо затарахтел вертолёт. Его не было видно. Но он мог появиться на фоне серого неба.
Вот сейчас...
«Наконец-то», - подумала Аэлла, оглянувшись.
Вертокрыл не остановишь в воздухе.
Потому что тогда он упадёт на землю. С теми, кто летит в этой нелепой машине с длинным тонким крылом.
И они разобьются.




Примечание:
Слово «поганый» - перевод более крепкого выражения.









12-1-12



ПОСЛАННИК


Я лежал на кровати, застеленной синим плюшевым покрывалом с белыми звёздами, накрывшись клетчатым пледом. В комнате было полутемно от разноцветных рождественных огоньков вдоль потолка и четырёх рождественных домиков, горевших на двух нижних полках за изголовьем кровати.
А также одного домика, горевшего над верхней полкой другой кровати, у стенки.
На душе было мрачно.
Всё было плохо.
Жизнь была прожита, и без особого успеха. Во всех отношениях. Не было ни друзей, ни любимой женщины, ни духовно близких сверстников, ни хороших знакомых. Не было ни денег, ни дома, ни чего-либо ещё. Не было ни здоровья, ни хорошего настроения.
Или хотя бы сносного.
Не было вдохновения писать свою повесть, которое практически никогда не покидало меня за последние годы. Ничего не хотелось делать.
Полный упадок духа.
То, что называют тяжёлой депрессией.
По привычке я начал бормотать про себя молитву. Как всегда, когда больше нечего делать. Посередине тёмной, полуосвещённой разноцветными огоньками комнаты, появилось туманное облачко. Оно сгустилось, став полупрозрачным. На его месте появился слегка светящийся человек с длинной бородой.
Почти как у меня.
С непривычки у меня стали дыбом волосы на голове. По спине побежали мурашки, и совершенно отнялся язык.
Я застыл.
- Не бойся, - сказал призрак добродушным голосом.
Он чуть улыбнулся.
Став почти непрозрачным, он стоял около Яниной кровати, повернувшись ко мне лицом с длинной бородой.
Это был старик с синими глазами.
- А-а... кто ты? – спросил я, немного придя в себя.
- Дух, - добродушно сказал он.
- Ангел?
Я почти совсем осмелел.
По спине перестали бегать мурашки. Волосы на голове тоже успокоились. Лишь немного щекотало под ложечкой.
- Да, - сказал он.
- Э-э... с неба? – спросил я.
Я уставился на него с приоткрытым ртом.
У меня не было неприятного ощущения, которое по словам отцов Церкви всегда возникает от присутствия злого духа.
Под личиной доброго.
- Нет, - сказал он, качнув головой с длинной ореховой бородой.
- А-а... кто же? – спросил я.
Я почувствовал падение, как с высокой волны. Неизвестно, кто он такой... От него веяло чем-то потусторонним.
- Добрый дух, - успокоительно произнёс он, погладив свою бороду.
- Какой? – спросил я.
Я глядел на него во все глаза.
Если не считать ангелов, добрые духи бывают только с той стороны, из Нави. Там, где обитают души усопших.
Он пожал плечами.
- Простой, - сказал он.
- М-м... – я не знал, как бы поточнее спросить. – А-а... откуда ты?
- Оттуда, - сказал он, без всякой усмешки.
Он был серьёзным, как будто его послали исполнить какое-то важное дело. Я поглядел на потолок с рождественными огоньками, а потом снова на него. Это был старик, но очень молодого вида. Как будто ему лет двадцать семь.
Около того.
- А как тебя зовут? – наконец пришло мне в голову.
- Галленна, - пропел он странное мелодичное слово.
Звуки были очень необычными. Я не совсем понял, что он, собственно, сказал, и помолчал в нерешительности.
- Но ты можешь называть меня Кламастер, - добавил он.
«Почему?..» - проплыло у меня в голове.
Это совсем не походило на первое слово, которое он произнёс. Точнее, пропел особым, неземным голосом.
- Потому что это больше подходит, - объяснил он. – К данному случаю.
Тут только я сообразил, что он должен знать все мои мысли... а также и чувства. Всё, что я думаю и чувствую.
- А, - сказал я.
- Ты знаешь, что такое депрессия? – спросил он.
«Точно», - подумал я. - «А также меланхолия, уныние, тоска и прочее...»
- Или уныние духа? – добавил он.
У меня снова пробежал холодок по спине.
Старик в тёмно-красном халате почти до пола поднял руку, коснувшись перила верхней Яниной кровати. Он был в колпаке, чуть блестевшем в полутьме золотыми звёздочками.
Как волшебник.
- М-м... н-нет, - выдавил я.
Вообще-то я знал, и даже не понаслышке.
И при случае, конечно, мог бы дать этому явлению нашей жизни более или менее внятное определение.
Но почему-то не дал.
- Ну подумай, - сказал он, добродушно улыбнувшись.
Я послушно подумал.
Но ничего не приходило в голову. Хотя обычно я на это не жаловался. Во всяком случае, если меня о чём-нибудь спрашивали.
- М-м... – неуверенно промычал я.
Он улыбнулся, утешительно посмотрев на меня.
Я совсем перестал чувствовать себя не в своей тарелке. Его присутствие в общем перестало меня смущать.
Почти.
- Это когда тебе ничего не хочется, - пояснил он. – И всё кажется пустым, бесполезным и ненужным. - Всё, - весомо добавил он.
Мне это тоже было знакомо, как и любому человеку. Но лишь мимолётно... Как и большинству людей.
Обычных.
- А, - сказал я.
Не понимая, к чему он клонит.
У него явно была какая-то неведомая для меня цель. Но как ни странно, я не горел желанием её узнать.
Несмотря на свою любознательность
- Ну а тебе? – спросил он.
- Что? – тупо спросил я.
Находясь в некоторой прострации, я не уловил его мысли. Впрочем, в данной ситуации это извинительно.
До некоторой степени.
- Тебе ничего не хочется? – спросил он, с любопытством посмотрев на меня.
Как будто и так не знал всего, что я чувствую. Но призрачного старика явно интересовало, что я ему скажу.
Сам.
- Э-э... – подумал я вслух.
В полутёмной, освещённой разноцветными огоньками комнате стало таинственно и тихо. Старик с длинной бородой стоял возле стула. На стуле лежала пара Яниных вещей.
У нас была общая спальня.
- Хочется, - признался я, подумав.
За минуту до этого я пребывал в полном унынии.
Но думать о том, что он сказал, отнюдь не было скучно. А совсем наоборот... Чем больше я думал, тем становилось легче на душе.
Что было обычно.
- Чего? – спросил он, как добрый волшебник.
У меня снова похолодело в спине.
Мне пришло в голову... Почудилось, что он не просто спрашивает... и что тут что-то совсем другое.
Может быть.
- Э-э... – пробормотал я. – Домик в зелени на склоне горы, с террасой, выходящей на синее море. В красивом и малолюдном месте.
- Где? – заинтресованно спросил он.
- Ну... в Крыму, - сказал я, пожав плечами. - Или вообще... на Чёрном море, - прибавил я. – Или в Южной Африке, - вспомнил я.
Призрачный старик стоял в полутьме освещённой праздничными огоньками комнаты, ожидая продолжения.
Молча.
- А ещё?
- А ещё-ё... - уже смелее протянул я. – Здоровья... и красивую молодую жену, которая меня любит, - сказал я. – И прожить долгую и счастливую жизнь, - добавил я. - С хорошим концом.
В другой обстановке и с другими людьми я бы, может быть, и постеснялся. Мне было пятьдесят девять лет.
Почти.
- А ещё?
- Ещё... м-м... трёх настоящих друзей и товарищей, - продолжал я. – И ещё несколько хороших знакомых.
Он понимающе кивнул.
С ним было просто говорить о самых сокровенных желаниях. Он же был не человек... Впрочем, и желания были не такие уж постыдные.
Даже для меня.
- А ещё... м-м... важную и интересную работу в компании добрых товарищей, - сказал я.
Повернувшись на бок, я подложил под голову руку.
Я не ощущал с ним совсем никаких стеснений. Как будто он был самым близким существом на свете.
Вроде брата... или отца.
- А ещё? – спросил он.
Посредине комнаты стоял призрачный старик с длинной бородой, а я уже так привык к этому, что почти не удивлялся.
Успел.
«Хм-м...» - подумал я.
Мои пожелания отнюдь не истощились. Наоборот, чем больше я об этом думал, тем больше находил, чего бы ещё пожелать. Даже здесь...
В этой жизни.
- Ещё?.. – вполголоса произнёс я. – М-м... чтобы в доме были хорошие, очень интересные книги. – А около дома заросший зеленью сад. И старый палисадник, а над ним виноград.
Он чуть улыбнулся.
Но улыбка старика в тёмно-красном халате была не пренебрежительной или снисходительной, а всё понимающей.
- А ещё? – спросил он.
- М-м... ещё чтобы у меня была летающая тарелка, и я мог полететь на ней на неведомую первобытную планету, - сказал я. – С мастодонтами и бескрайними хвойными лесами. И почти без людей... Где на крайнем севере, в возвышающемся над морем огромном замке обитают прекрасные как в сказке люди.
Белые.
- А ещё? – не отставал он.
- А ещё... хорошую парусную яхту из пахучего кедрового дерева, и чтобы я умел ею управлять, - сказал я. – И плавать среди островов Антибского моря.
- С кем? – спросил он.
- Э-э... – чуть растерянно произнёс я. – Со своими друзьями... и особенно с дочками, - сказал я.
Я посмотрел на старика с чувством вины.
Надеясь, что он поймёт. Ведь на самом деле я подразумевал и своих детей. Даже не думая об этом...
И не только их.
«Да-а...» - подумал я.
А вообще, множество других людей. Всех своих родственников и знакомых. Особенно тех, кто ко мне хорошо относится.
- А ещё? – спросил он, довольно погладив бороду.
- Ещё?.. – повторил я. - Оказаться в сказочном заоблачном мире, и потом вернуться обратно, на землю.
- А ещё? – не унимался он.
- Ну-у... попасть в прошлое... и побывать в опасном путешествии по далёким, неизведанным океанам и островам на краснознамённом галеоне с высокой кормой, - сказал я. – И приплыть обратно в Португалию шестнадцатого века.
- А ещё?
- Э-э... ещё... узнать, что написано в манускрипте Войнича, - сказал я. – А потом... потом, что скрывается в пирамиде Хеопса.
- А потом? – спросил он.
Старик стоял около Яниного стула, чуть склонив набок голову с длинной бородой. Видно было, что он совсем не устал.
Как будто сидит в кресле.
- А ещё, - сказал я, размечтавшись, - случайно попасть с ротой СС в неведомый мир, в котором ещё период миоцена... или палеоцена.
Я не очень хорошо помнил порядок этих времён, но представлял себе что-то вроде древних саванн с мохнатыми носорогами и птерозаврами.
И всем остальным зверьём.
- Хм... – с улыбкой произнёс странный чудесный старик.
Он ожидающе поглядел на меня.
Как учитель физики на ученика десятого класса, который забыл написать на доске основную формулу.
Я вспомнил самое главное.
- Да, - сказал я, - и ещё прожить долгую жизнь и написать всё, что я начал... и всё, что будет угодно Богу.
- А смерть? – спросил он.
Я не понял.
Что он имеет в виду... Хочу ли я сейчас умереть? Или хочу ли я умереть вместо всего этого? Или какую я хочу смерть?
Ведь придётся.
- Смерть?.. – чуть растерянно повторил я.
- Да, - ласково сказал он.
- М-м... – я чуть задумался.
Мне было пятьдесят девять лет.
Поэтому данный вопрос не был для меня чуждым. Как в двадцать лет, когда он кажется не актуальным. Но я о нём подумывал, и по временам не без определённого удовлетворения.
По настроению.
- Ну-у... - сказал я.
Я помолчал.
Мне не надо было долго раздумывать. Я давно знал, как лучше всего умереть. В пределах доступного.
Раз уж ты не Илья-пророк и не Серафим Саровский.
- Тогда я хотел бы сначала отбиваться от врагов вместе с другом, а потом один. С пулемётом и кучей лент. Среди камней или развалин, в удобной позиции. И стрелять, пока меня не убьют. Так, чтобы клочки полетели.
Я снова задумался.
- Или на тяжёлом сверхтанке с планеты Риминисса по улицам вражеской столицы, - добавил я. – Сокрушая всё на своём пути... пока не прихлопнут крылатой ракетой, разворотив полгорода. Или на самолёте... врезаться во вражескую крепость. Или корабль... так, чтобы он потоп.
Меня немного разобрало.
В общем, это было ненамного хуже того, что я описывал вначале. Если подумать... Хотя, конечно, одно другому не мешало.
При благоприятных обстоятельствах.
- Где? – спросил он.
Он посмотрел на меня проницательными синими глазами в полутьме празднично убранной комнаты.
- Ну-у... в Ливии, - сказал я. – Или вообще... в Израиле... или в Восточной Пруссии, - придумал я.
- Да? – спросил старик.
Он ничуть не удивился.
Словно ожидал от меня только такого ответа. Хотя я забыл, что он и так всё знал. Что у меня на душе.
- Да-а... - протянул я задумчиво.
Вспомнив о святых.
Дело в том, что я подсознательно не полагал себя способным на смерть, как у святого старца. Которая, конечно, лучше.
В своём роде.
- Ну вот, - сказал наконец Кламастер.
Словно объяснил мне что-то.
До меня дошло, что я ни разу не назвал его по имени. Хотя прекрасно его запомнил. Впрочем, как и он.
Как-то не пришлось.
«Телепатия...» - почему-то подумал я.
Старик в тёмно-красном халате посмотрел на меня слегка иронически, погладив длинную русую бороду.
Цвета спелого грецкого ореха.
- Ты этого хочешь, - прибавил он. – И ещё очень многого.
- Да? – спросил я, пока не понимая.
Что он имеет в виду.
Мало ли чего я хочу... или не хочу. Само по себе это ничего значит. А вот что человек имеет на самом деле...
Совсем другое дело.
- Ну конечно, - ответил он.
Немного удивляясь, что я этого не понимаю. А что тут понимать-то? Просто одному достаётся всё, а другому ничего.
Почти.
- Ты не понимаешь? – добродушно спросил он.
Хотя и так видел меня насквозь.
Со всеми моими слабостями и достоинствами. Скорее всего, не только мои чувства и мысли в настоящем.
Но и в прошлом.
- Нет, - мотнул я головой.
Я лежал на боку, опираясь на локоть.
Мне пришло в голову, насколько это чудно. Что мы разговариваем тут в закрытой полутёмной комнате.
А там, в спальне читает газету Нелли.
- Ну ты же этого хочешь, - пояснил он. – Значит, ты жив... и всё это уже получил. - Не так ли? – добавил он, надеясь на мою догадливость.
Но на этот раз напрасно.
Я был не в таком настроении. Ему хорошо... он уже там. А мне было по-настоящему плохо, во всех отношениях.
Тут.
- Ты не знаешь, что желание – признак жизни? – с подвохом спросил он.
- Нет, – сказал я. – То есть, пока... э-э... а желание зла? – сообразил я.
- Всё равно, - сказал он. – Самые мёртвые – те, кто ничего не желает. В данный период времени, конечно. Потому что желание возникает из постоянного соития ума и чувства. А они неистребимы в своём взаимном притяжении.
Всегда.
Я непонятливо смотрел на него, моргая глазами. Мне было известно, что ум и чувство слагаются в волю. А воля... м-м... но при чём тут воплощение?
И вообще... исполнение?
- Ты же хочешь, - пояснил он, видя моё замешательство. – Добра, - прибавил он.
- Д-да, - непонимающе сказал я.
- Чего же ты жалуешься?
- Я?.. – спросил я.
Слегка удивлённо.
Вообще-то, я не жаловался. Ну, было малость, во время молитвы. Сама молитва была обычная. Но тон...
С улицы слабо донёсся гудок.
- Да, - сказал он.
- Ну-у... я нечаянно, - пробормотал я.
Не зная, что сказать.
Я понимал, что старик знает, что говорит. Он лучше меня разбирался в том, кто жаловался, а кто нет.
- Ну вот, я...
Старик в тёмно-красном колпаке осёкся.
Он посмотрел на меня, покачав головой. Как будто моя непонятливость заставила его проговориться.
О чём-то.
- Ты получил то, что желаешь, - добавил призрачный старик, таинственно блеснув синими глазами в полутьме комнаты. – Раз пожелал этого.
- Но-о... как это? – пробормотал я. – А как же те, кто получил на самом деле?
- А ты думаешь, что на самом деле означает вот это? – спросил он, пренебрежительно приподняв рукой какую-то Янину кофточку на стуле.
- Не-ет... – произнёс я. – Но-о... где же тогда разница?
- В этом, - сказал он, снова потрогав кофточку. – Разве ты не видишь?
- Нет, - признался я. – То есть, не совсем...
Сказать ему «вы» с самого начала показалось довольно глупо. Всё равно, что говорить «вы» своему близкому другу.
Или ангелу.
- Не совсем... – задумчиво протянул он.
Он стал прозрачнее.
Я испугался, что он сейчас исчезнет. И всё пропадёт... как с белых яблонь дым. Неизвестно почему.
Ведь он мне ничего не обещал.
- Да-а, - сказал я. – Ведь не зря же мы существуем в Земной сфере. И то, что воплощено, тоже что-то значит.
Тут.
- Ты так думаешь? – спросил он.
- Да, - сказал я.
Я подумал про Земную сферу.
Конечно, это была всего лишь земная жизнь, которая в тысячи раз короче соответствующей небесной жизни. Я сейчас забыл, во сколько раз точно... Но именно по этой причине она имела такое значение.
Как отпечаток.
- Хм... – добродушно сказал он. – Что ж... ты тоже бываешь прав. Особенно когда вовремя угадаешь, что тебе сказать Всевышнему.
Старик лукаво улыбнулся.
Он снова стал более осязаемым на вид. Мне показалось, что я мог бы его потрогать. Если бы захотел.
Точнее, если бы осмелился.
- Ну и чего ты больше хочешь? – спросил он, сделав ударение на слове «больше».
Он не пояснил.
Но я догадался, что он имеет в виду. Все мои пожелания, которые я называл, как удачливый рыбак сказочной щуке. Или то, что я сказал по его наводящему вопросу.
О смерти.
- Ну-у... – произнёс я в замешательстве.
По сути, я был не против обоих вариантов. Прямо сейчас... Не считая своих физических возможностей, в последнем случае.
Может быть.
- Лучше первое, - сказал я, вспомнив о своих детях.
Особенно о Янушке.
И о Маше.
Да и вообще...
- Ну что ж, - сказал он. – Получай... только помни, что всякое добро должно полностью отпечатываться в душе. А это трудно... но возможно, - добавил он.
- Да, - сказал я.
Я приподнялся на локте.
Моя душа застыла от предчувствия чуда. Вся комната сделалась какой-то странной. Повеяло дивным небесным благоуханием. Полутёмный от разноцветных праздничных огоньков воздух стал зыбким. Появилось чувство, что всё окружающее меня не твёрдая материя, а лишь полуосязаемая завеса.
- Иначе лучше его не иметь, - добавил старый Кламестра, строго посмотрев на меня.
Старик погладил длинную бороду.
Он чуть пошевелился, отняв руку в широком тёмно-красном рукаве от перила верхней Яниной кровати.
У него в глазах блеснула бездонная небесная глубина.
- Поэтому день смерти лучше дня рождения, - пояснил он.
Ну, это мне известно.
Но... в душе начало подниматься вдохновение, и я был полностью готов принять на себя эту тяжесть. Лёгкую...
С Божьей помощью.
- С Богом, - сказал он, начав растворяться в полутёмной комнате с разноцветными рождественскими огоньками.
«Кто он?..» - пришло мне в голову.
- А сколько тебе лет? – торопливо спросил я, пока он не улетучился.
Он понял.
Вообще, он не мог не понять, о чём я спрашиваю. Но всё же это было удивительно. Для меня, земного человека.
Пока.
- Пятьдесят девять, - ответил он.
Больше я ничего не успел сказать.
В полутёмной комнате его не было. Всё было совершенно по-прежнему. Если не считать того, что тут произошло. То, что называется чудом.
У людей.
«Ушёл...» - отрешённо подумал я.
Насчёт остального я не был уверен.
Но знал, что он не мог мог сказать мне неправду. Ну а что он имел в виду... Может быть, в другой жизни?
«Получай...» - подумал я, вспомнив величавого старика с ореховой, чуть золотистой бородой.
С благодарностью в душе.
В комнате было прохладно. Я сел на кровати, совершенно без мыслей уставившись на противоположную стенку со стенным шкафом. Потом поднялся с кровати.
И встал на колени.










ПАТРУЛЬ



- Ну её к чёрту, - сказал Бромлей. – Не заводится.
Раздался душераздирающий визг, и из-за пригорка показалась уродливая голова ящера. Визг окончился оглушительным шипением. Харт молча сжав губы оттолкнул от берега неуклюжий плот из обломков ЗК-10, и плюхнулся рядом с Бромлеем. Тот растерянно встал, держа в руках тяжёлое бортовое ружьё с открытым затвором.
Оба ствола были пусты.
- Нажимай! – крикнул Харт, налегая из последних сил на багор из ободранной ветки гигантского папоротника.
Гибкий багор сгибался, как прут. Плот медленно заскользил по затянутой зелёной ряской болотной воде. Бромлей последний раз отчаянно дёрнул за конец стартёра и принялся лихорадочно рыться среди вещей на возвышении плота, где они спали в прошлую ночь. Возвышение было сколочено из кусков шпангоута и бывшей палубы.
Он ещё раз пожалел, что форма береговой охраны без лат.
Раздался свистящий вой и тупой удар с хрустом ломаемых спичек. Подняв голову с нечёсаной рыжей бородой, Бромлей увидел на зелёном пригорке у берега громадную голову бурого ящера с наполовину торчащим из панцирной шеи матовым серым диском. Голова качнулась, ломая верхние ветки раскидистого тиса. Послышался оглушительный треск, и в щёку Харта ляпнул комок грязи с травинками из-под загребающих землю когтистых лап чудовища. Окровавленная туша на пригорке у берега болотистого озера медленно повалилась, ломая дерево с корявой тёмной корой. Из пышной кроны пронзительно галдя поднялась стая желтоклювых птиц.
Харт выпрямился и вытер рукою лоб. Бромлей непонимающе оглянулся. Мотор явно не собирался заводиться, и заряды для бронебойного ружья кончились. Он уже приготовился к концу.
Чуть подальше от берега, из-за кроны поваленного дерева, тихо поднялась летающая тарелка. Она была такого же серого цвета, как и диск, вонзившийся в толстую панцирную шею динозавра. Харт вспомнил короткий хруст, почти неслышный за чудовищным воем и пронзительным кваканьем где-то в стороне. Он дёрнул Бромлея за почти оборванный рукав защитной куртки. Но тот и так уже уставился на тарелку выпученными глазами.
Чуть постояв в воздухе, тарелка тихо и медленно опустилась на пригорок у самого берега, почти касаясь краем затянутой тиной воды. От воды поднималось гнилое зловоние. Оба солдата патрульного катера стояли застыв на своём кое-как сбитом плоту, не зная, чего им ждать. Бромлей читал россказни о великанах, «Марии Селесте» и летающих тарелках когда учился в школе, в девяносто восьмом году. Там были даже картинки.
Но Харт не имел об этом никакого представления.
Через несколько секунд наверху тарелки открылась крышка люка, из которого показалась голова в маленькой красной вязаной шапочке. Джек Бромлей мигнул. Голова принадлежала девушке с длинными белыми волосами. Он закрыл рот и оглянулся на Боба Харта, который уже вовсю отталкивался своим багром от вязкого илистого дна покрытого зеленоватой ряской озера, выходящего за лесом в более открытое водное пространство. Тот сразу сообразил, что лучше сдаться людям, чем оставаться в этом вонючем болоте. Из тины высунулась большая и уродливая змеиная голова и схватила его за ногу. Побледнев, он вцепился в плечо Бромлея, чуть не упав. Змеиная голова тащила его в зеленовато-бурую болотистую воду. Он явственно почувствовал её зубы сквозь высокий чёрный ботинок из толстой бизоньей кожи. Бромлей обернулся, вовремя подхватив падающий из рук Харта багор из куска ободранной ветви. Судя по живности в этом болоте, без багра им была крышка. Тут было лучше не плавать.
До берега было футов двадцать, а глубина - футов шесть.
Раздался мелодичный незнакомый голос. Бромлей увидел тускло блеснувший в руке согнувшегося Харта широкий боевой нож и вздрогнув от близкого голоса, поднял голову. На тарелке стояла фигурка девушки в странном костюме. Несмотря на расстояние, голос прозвучал громко, будто она стояла рядом. Из-под красной шапочки падали длинные белые как лён волосы. Она была в отрезанных до полубедра облегающих мужских штанах белого цвета и в такой же вязаной курточке с короткими рукавами. Одна рука была протянута к плоту с двумя солдатами береговой охраны. В руке было нечто вроде чёрного пистолета с длинным торчащим назад прикладом.
«Что...» - неопределённо подумал он.
Имея в виду и одежду, и всё остальное.
Харт, нагнувшийся с широким ножом в руке к бурой змеиной голове, вдруг заметил, что она перестала сжимать его ногу своей зубастой пастью. В отвратительную плоскую голову величиной с блюдо что-то вонзилось с чмокающим звуком. Чуть не сползший в воду Харт отпустил штанину Бромлея и торопливо вытащил носок своего ботинка из мутной воды. Зеленоватая тина сошлась над исчезнувшей змеиной головой.
- Толкай! – ткнул его в спину Харт.
Не успев ничего придумать, на минуту замерший Бромлей снова оттолкнулся от вязкого дна.
«Не американка», - промелькнуло у него.
Харт встал рядом с ним, только теперь разглядев фигурку на матово-серой тарелке. До этого ему было некогда. Тарелка была больше, чем ему сначала показалось. Она заняла почти весь пригорок, за которым рос сплошной папоротниковый лес. Вчера они попробовали туда сунуться, но вовремя унесли ноги. Там обитали огромные красноватые полупрозрачные муравьи с клешнями как у омара. Они были везде – и на поросшей зелёной травкой земле, и на чешуистых стволах деревьев, и под кустами с длинными коричневыми колючками. Больше они никого не успели заметить. Там Харт и сломал свой карабин, лупя им изо всей мочи по твёрдым как жесть нападающим насекомым с острыми сероватыми клешнями с красным краешком. Они не знали, ядовитые эти гады или нет. И к счастью, так и не узнали. Потому что гигантские насекомые не умели прыгать.
Харт вспомнил хруст, когда он убегая наступал на них каблуком солдатского ботинка.
Плот почти коснулся илистого дна у самого берега. Девушка стояла к ним боком, медленно поворачивая голову и осматривая окрестности со странным чёрным пистолетом в вытянутой руке.
- Прыгай! – крикнул Бромлей, упираясь в берег багром.
Харт прыгнул с плота прямо на серый край наклонно лежащей на косогоре тарелки. Бромлей прыгнул за ним.
Девушка повернулась.
Она оказалась совсем близко к ним, на вершине выпуклой тарелки. У неё были серые глаза и серьёзное лицо. Вдалеке послышался клёкот. В сером небе за тарелкой к ним летела стая перепончатых птиц с длинными клювами. Девушка махнула рукой, что-то сказав на незнакомом певучем языке. Солдаты нерешительно, но быстро подошли к ней. У Бромлея за спиной висело большое двуствольное ружьё. Он захватил его, сам не зная для чего.
На всякий случай.
Девушка молча показала им на отверстие открытого люка. Серый люк был из матового металла, как и вся тарелка. Бромлей подтолкнул Харта. Тот заглянул вниз. Внутри было светло. Никого не увидев, он стал спускаться по короткой алюминиевой лесенке с покрытыми красной резиной ступеньками.
Клёкот стал громче.
- Быстрей! – крикнул Бромлей, увидев беспокойство на лице стоящей рядом девушки.
Она уже подняла руку с пистолетом. Длинный чёрный приклад касался голой руки ближе к плечу. Бромлей подпрыгнул к открытому люку. Пистолет был неплохой, но он почему-то почувствовал, что она в опасности.
Стая была большая, как туча.
Последний раз вдохнув душный и влажный воздух, Бромлей нырнул в светлую дыру круглого люка, и через пару секунд он захлопнулся. Все трое стояли в коридорчике между двумя светлыми помещениями, глазея друг на друга. Впереди он увидел краем глаза окно с видом на их осиротелый неуклюжий плот у самого берега.
И всё остальное.
- А где остальные? – наконец спросил Харт у девушки, понимая, что сморозил глупость - ведь он помнил её голос на незнакомом певучем языке.
«Иностранка», - подумал он.
Просто он ещё не пришёл в себя после того, как они оказались тут вчера. Сначала их катер захлестнула огромная прозрачная зелёная волна с торчащим из неё острым серым плавником. Он даже успел разглядеть сквозь зеленоватую водяную массу очертания акулы. А потом они сразу очутились на середине этого озера в тонущем катере. Оно было то ли бухтой обширного озера, то ли заводью большой реки. Волна появилась ни с того ни с сего. На море совсем не штормило, и ветер был умеренный. Они даже не успели заметить, откуда она взялась.
Всех остальных смыло за борт.
Бромлей крутил головой, осматривая помещение. Позади тоже было окно, как длинная широкая щель. В нём стая чёрных птеродактилей садилась на соседние деревья с зеленоватыми чешуистыми стволами. Птеродактили были такие огромные, что один еле поместился бы в комнате. Деревья поменьше гнулись, треща. Бромлей покосился на девушку. У себя в тарелке она явно не боялась ящеров и прочую нечисть. Бромлей хорошо учился в школе, и знал пару названий древних чудовищ. Поэтому он не думал, что они попали в Бразилию.
В отличие от Харта.
Девушка спокойно вложила длинный пистолет в гнездо в стене и повернувшись к Харту, потянула его за рукав за собой в переднюю часть помещения. Туда, где был вид на их плот. На плот уже взгромоздился какой-то гад вроде бурого крокодила, только с пластинками вдоль спины.
- Адиа, - пропела она мелодичным голосом.
Ничего не говоря, Харт потащился за ней. Бромлей тоже. Он хотел что-то спросить, но тут же раздумал.
Какой толк?
Она оглянулась на него, приглашая идти за собой. Перед широким как щель окном стояли четыре синих кресла на одной ножке. Бромлей в жизни таких не видывал. Даже на картинке. Впрочем, это относилось и к самой девушке. Она была небольшого роста, ему по плечо. Но главное не это. У неё были очень светлые серые глаза, каких он ни у кого до сих пор не видел.
«Немка, что ли?» - подумал он.
Но немцев он встречал. Они одевались вполне прилично, не хуже американцев. Он стал лихорадочно вспоминать, какие ещё бывают народы. Больше всего его интересовало, в какой они оказались стране. Точнее, колонии. Потому что в Европе таких мест не было.
Это знал даже Харт.
«Может, русская?..» - чуть растерянно подумал Бромлей.
Он много слышал про русских… разных вещей. Но это было в основном в прошлом. А сейчас они вроде стали обыкновенными европейцами. Взять того же Шелепина, который не так давно пел в Нью-Йоркской опере. Ещё до войны, в четырнадцатом году. Он сам не ходил, там были слишком дорогие билеты. Да и вообще, он не любил этого пения. Он слышал какую-то оперу, на граммофонной пластинке в Вуллворте.
«Не-ет…» - подумал он, стоя посреди неширокого, но длинного помещения, изогнутого полукругом.
Харт уже давно сидел и чуть покраснев, поворачивался в крутящемся кресле. Он был смущён оттого, что не мог ничего сказать… и от слишком непривычного костюма девушки. Он слышал о балете, но сам его никогда не видел. До войны он жил в маленьком городишке Альтона, в Канзасе. А его отец был фермером, милях в двадцати от города. Он как раз собирался жениться, когда его забрали в армию. А точнее, в береговую охрану. Девушка сидела в соседнем кресле и молча смотрела на него.
Отчего он ещё больше смущался.
- Эзедеа, - полупропела она, повернув голову к Бромлею.
Как будто только сейчас вспомнила, что он остался один, позади них с Хартом. Она показала рукой на синее чашеобразное кресло.
Он молча сел.
«Что теперь делать?» - подумал он.
Забыв, что теперь всё зависит от неё. Они были тут в гостях... неизвестно где. Ясно, что это какая-то машина. Но такая, в которой они ничего не смыслили. Не больше, чем в паровозах. Точнее, гораздо меньше. Оба были мотористами, Бромлей – первого класса.
Девушка первая заговорила.
- Эго аделло дамма, - произнесла она певучим голосом, показав рукой назад.
Бромлей оглянулся и понял, что они спустились из люка в коридор между двумя помещениями. Только он не понимал, почему снаружи не было никаких окон. Он снова увидел поодаль за коридорчиком такое же длинное как широкая щель окно с видом на доисторические джунгли. Девушка в красной шапочке встала, направляясь к стенке возле коридора, в которой оказалась почти незаметная серая дверь. Она оглянулась на них и скрылась, закрыв за собой дверь.
- Ну что? – чуть погодя спросил Харт. – Куда мы попали?
У него немного слипались глаза.
Со вчерашнего дня они были в постоянной опасности, и не могли перемолвиться словом. Только кричали, как в бою. Ночью они почти не спали, лишь подремав по очереди часа по два. Тогда они и истратили почти все патроны. Бромлей только сейчас заметил, что ему тоже хочется спать.
Раньше было не до этого.
- Сам видишь, - осоловело ответил он, чувствуя блаженную истому от недосыпа и отсутствия всякой опасности. – Незнамо куда.
- В Бразилию, что ль? – спросил Харт, потерев глаза.
Он читал «Затерянный мир» Конан Дойля. И это единственное, что могло прийти ему в голову. В данных обстоятельствах. Только похожая на нижнее бельё одежда девушки вызывала у него сильное недоумение. Не считая, конечно, того, почему они тут очутились. Это он относил на счёт какого-то неизвестного электрического явления, которыми занимался знаменитый Тэсла.
- Не-е, - протянул Бромлей. – Откуда там такие чудища? И летающие тарелки…
- Летающее чего? – прыснул Харт.
Ему показалось, что его товарищ шутит с серьёзным видом. Это было на него похоже. Боб вспомнил, как они надрывались от хохота в кубрике под палубой. В команде катера было всего девять человек, включая шесть матросов и три пулемётчиков. Он снова запоздало пожалел о затонувших пулемётах.
И о своих товарищах, с которыми сдружился за время службы.
«Вот бы туда один», - подумал он.
Пулемёты были станковые, пятьдесят второго калибра. Они пробивали борт военного корабля навылет. Если, конечно, он не стальной. Но броненосцев в море было мало – на них не хватало железа.
Особенно у немцев.
- Чего ты гогочешь, - сказал Джек Бромлей. – Это такие призрачные аэропланы… неопознанные летающие объекты.
- Какие? – не сразу понял Боб.
- Которые иногда видят в небе… только редко, - сказал Джек. – Такие круглые штуки, а кто видел их поближе, говорят, что они похожи на тарелки, только перевёрнутые. Обычно серого цвета.
- Как эта, что ль? – догадался Боб.
- Ну.
- А кто их видел?
- Ну… разные люди, - ответил Джек.
Он читал эту книжку только один раз почти двадцать лет назад, и не очень помнил все случаи.
- У нас в городе никто, - убеждённо сказал Боб.
- Ещё бы, - ухмыльнулся Джек. – В такой дыре...
- Сам ты дыра, - чуть обиженно сказал Боб.
Он всегда немного завидовал тем, кто живёт в большом городе. Особенно в таком, как Нью-Йорк.
- А откуда они? – спросил он.
- Кто их знает, - сказал Джек. – Может, с другой планеты.
- С Марса?
- Ну.
- А что они делают?
- Ничего, - сказал Джек. – Просто летают. Только иногда очень быстро. Как молния.
- А откуда ты знаешь?
- Ну… читал, - ответил Джек. – В одной книжке.
- Давно?
- Когда в школе учился, в Ричмонде.
- А ещё про чего там? – поинтересовался Боб.
Увидев, что девушка скрылась надолго, он перестал смущаться и повернувшись в крутящемся кресле, по привычке положил ноги на серый подоконник перед окном. На подоконнике светились разные клавиши… по размеру как на пианино.
Только разноцветные.
- Да про всякое… про гномов разных, привидений, морских змеев - сказал Джек.
Он изредка посматривал на дверцу, за которой скрылась белокурая девушка в красной шапочке. Он тоже подозревал, что она в нижнем белье. Это выглядело сомнительно… не говоря уже о неприличии. К тому же он был уверен, что она тут не одна. Слишком много было кресел. Да и места многовато, для одной. На таком воздушном корабле.
- Гы, - ехидно ухмыльнулся Боб. – Чертовщина… ты что, в неё веришь?
- А ты? – спросил Джек, невозмутимо посмотрев на него.
- Хм… ну, тут нету никаких привидений, - неуверенно протянул Боб. – Просто воздушный корабль с Марса.
Он тоже много слышал про Марс. Да и читал пару книжек. Особенно ему понравилось про «Войну миров», какого-то англичанина.
Дикенса, что ли.
- Ты думаешь? – сказал Джек, пощупав тяжёлое ружьё с обгорелым дулом у себя за спиной.
«Жалко, зарядов нет», - подумал он, снова глянув в сторону дверцы.
Боб поймал его настороженный взгляд и чуть повернулся, опустив ноги. Пол был покрыт серым ковром с длинным ворсом.
- А чего… ты думаешь, она не одна? – спросил он.
- Угу, - невозмутимо подтвердил Джек.
- Хм… чего будем делать-то? – спросил Боб. – Может, убраться отсюда? Пока не поздно?
Он кивнул квадратным подбородком на видневшийся отсюда круглый люк в сером кожаном потолке.
- Куда? – фыркнул Джек, не пошевелившись.
- Хм, - угрюмо хмыкнул Боб.
В нём проснулись разные подозрения. Конечно, она была совсем не похожа на чудовищ из «Войны миров», но всё же. В такой одежде… да и вообще. Куда они все ушли?
Дверца раскрылась.
- Здравствуйте, - певуче произнесла девушка, чуть нагнув голову и выйдя из двери.
Джек с Бобом открыли рты.
Она была в зелёных пятнистых шароварах и облегающем чёрном трико толстой вязки с высоким горлом. Такого наряда они тоже отродясь не видели. Он был явно приличней, чем прежний. Но не такой красивый.
Учитывая её фигуру.
Джек любил красивых девушек и женщин. Просто так, бескорыстно. Ему стукнуло уже тридцать шесть лет, но он до сих пор не женился. В глубине души он надеялся, что встретится такая девушка, как Жеанна 'Арк в повести Марк Твена. Но это было маловероятно… чем дальше, тем больше. Боб как молодой деревенский увалень в этом меньше разбирался.
Но...
Она говорила по-английски! Конечно, с очень характерным иностранным выговором, но всё же совершенно понятно. Во всяком случае, внятнее, чем австралийцы. Джек встречал австралийцев. Собственно, один раз, на Кони Айленде. Богатый турист, приплывший со своей белобрысой семьёй.
Это было до войны.
«Скрывала…» - подумал он. – «А зачем?..»
У него снова проснулись подозрения. Он посмотрел на Боба. Тот уставился на девушку с падающими из-под красной шапочки длинными белыми волосами, не отрывая глаз.
«Вот деревенщина», - с досадой подумал Джек. – «Тут надо глядеть в оба, а он…»
Несколько непоследовательно.
Он толкнул Боба ногой. Тот отвлёкся от незнакомой девушки в странном наряде и повернул голову к Джеку. От наряда веяло чем-то военным.
А может, от неё самой…
- Чего тебе? – спросил он, уже не так стесняясь незнакомки.
- Здравствуйте, - запоздало ответил Джек, не обратив внимания на слова Боба. – Нас зовут Джек Бромлей и Боб Харт, из пятой эскадры Восточной сторожевой охраны, - представился он, встав с кресла.
Харт тоже встал.
- А я – Эолинна, из Замка.
Джеку показалось, что она произнесла «замок» с большой буквы. Как бы в единственном числе. Она подошла и легко, как пушинка, села в третье кресло, справа от Джека.
Вязаный воротник похожего на трико чёрного свитера был завёрнут под самым горлом и спускался, закрывая всю шею сероглазой девушки. Красная шапочка была на самой макушке. Кроме неё, Джек только сейчас отметил красную бандану на лбу.
Как у мексиканок.
- Вы из Австро-Венгрии? – спросил он в лоб, повернувшись к ней.
Ему хотелось поскорее узнать, в плену они или нет. Он слышал, что в Австро-Венгрии обитают какие-то странные народы.
Кроме немцев.
- Не-ет, - ответила она, сделав круглые глаза. – А что это, такая земля?
- Да, - сумрачно ответил он.
Боб молчал, смотря в окно. Он не хотел вмешиваться в интеллигентные разговоры. Чтобы опять чего-нибудь не ляпнуть. Ему было всего девятнадцать лет, и он бывал в Нью-Йорке только один раз. Перед армией, когда жил в лагерях.
Около Ронкомкомы.
- Наверно, на вашей планете? – спросила она.
- Угу, - не очень вежливо кивнул Джек Бромлей.
Его не оставляла мысль, отчего она сначала молчала, говоря по-своему. И главное, что делают все остальные. Он догадался, что корабль рассчитан на восемь человек. Ну, самое меньшее на четыре.
- Вы удивляетесь, что я говорю на вашем языке? – спросила она, кротко посмотрев на него.
Ему стало совестно.
- Да, мисс, - выдохнул он.
Он только теперь почувствовал постоянное напряжение после того, как они тут очутились. Правда, и до этого… но там было другое.
Как в бою.
- Я специально уходила в ту каюту, чтобы послушать ваш разговор, - с обезоруживающей улыбкой призналась она, опираясь локтём о странный подоконник, идущий вдоль всего окна. Напротив кресел под ним были большие ниши для ног. – Ваши мысли я вижу, но мне надо было знать, как они произносятся.
- К-как видите? – не понял он.
Догадываясь, о чём она говорит. Он читал в газетах про фокусы с отгадыванием мыслей. А также о левитации. Она задумчиво нажала на синюю клавишу. Боб вздрогнул, услышав душераздирающий визг, смешанный с густым рёвом на фоне режущего тонкого клёкота стаи
птеродактилей. Джек поднял голову на окно. Из мутной, покрытой зелёной ряской воды торчала толстая шея с головой доисторического ящера. У неё в зубах извивалось большое животное, похожее на чёрную мохнатую змею с лапками. Во все стороны брызнула алая кровь. Джек инстинктивно прикрылся рукой, а Боб глядел на эту тошнотворную сцену, открыв рот. Девушка поспешно нажала на край той же клавиши. Звук отдалился, став приглушённым, как еле слышный далёкий вой волка в лесу.
Боб любил охотиться, особенно зимой. Потому что зимой было меньше работы. Он работал в конторе, торгующей скотом и зерном.
- Так просто, - сказала она. – А вы не видите? – спросила она, как бы заранее зная ответ.
- Не-е, - протянул Боб, случайно втянувшись в разговор.
- Ясно… - пробормотал Джек, усиленно думая, что она могла о них узнать.
Но вроде они ничего такого не думали. Не считая её одеяния, в первый раз. Во всяком случае, за себя он ручался.
Он немного покраснел.
- Вы с какой планеты? – тихо спросила она, чуть улыбаясь.
- А вы? – не очень-то вежливо спросил Боб.
Он был как будто во сне, и поэтому немного забыл о хороших манерах. Всё вокруг было слишком нереально.
- Я – с этой, - сказала она.
Джек толкнул его ногой.
- А-а… - неуверенно сказал он. – А мы разве не с этой?
Она кротко улыбнулась, чуть придвинувшись к подоконнику.
- Не думаю, - произнесла она, чуть расширив серые глаза.
- А с какой же? – глуповато спросил Боб.
- Вам лучше знать, - кротко сказала она, качнув потоком длинных белых волос под красной шапочкой.
- С Эрты, - сказал Джек. Он в раздумье пожевал губами. – А это что, Марс?
- Какой Марс? – спросила она, чуть высунув кончик языка и задумчиво поводив им по нижней губе.
Ей явно нравилось разговаривать с ними.
Джек не совсем понял, почему. То ли ей нравилось, что она их спасла. То ли она и вправду была тут одна…
Но он не догадался. Просто в Нью-Йорке таких было мало. Точнее, он пока не встречал. У него смутно промелькнула мысль о Жеанне д‘Арк.
«М-мм…», - смутно подумал он.
- Ну-у… такой, - объяснил он. – Красный.
- Красный? – удивилась она, махнув длинными ресницами. Как будто не знала, что планеты бывают разного цвета. – Красная планета?
- Ну, - буркнул Джек.
Ему показалось, что она над ним шутит.
- И вы там живёте?
- Почему? – слегка запутался он.
- Ну, ты же сказал, - недоумённо произнесла она, чуть округлив серые глаза.
- Ничего я не говорил, - убеждённо ответил Джек.
Она произнесла слово, которое употребляли только поэты. Он не особенно увлекался поэзией, но это проходили в школе. Не говоря уже о Библии.
Боб незаметно хрюкнул.
- Да? – удивилась она.
- Угу, - кивнул Джек.
Он почувствовал, что они уже достаточно знакомы для более непринуждённой беседы. Тем более, что она перешла на «ты». Впрочем, до этого она говорила с ними обоими. Но он был не таким тупым. Он догадался, что это староанглийское «ты» совсем не из Библии.
- А где же? – спросила она.
- На Эрте, - терпеливо пояснил Джек.
- А, - сказала она.
Боб посмотрел на пол и чуть покраснел. Их грязные глинистые следы вели от самой лесенки до кресел у окна. Он подумал о своём перемазанном лице с грязной соломенной щетиной и рваной, заляпанной грязью форме. К тому же у него не было головного убора. Он потерял свою пилотку в том жутком лесу с громадными муравьями. Он посмотрел на своё кресло, и ещё больше покраснел.
- Не переживай, Боббо, - подбодряюще сказала она. – Мы его пропылесосим. А пол…
Джек прыснул, зажав себе рот.
Он один раз слышал такую кличку. У маленькой лохматой собачки. Её позвала молодая девушка в красной шляпке, в сквере напротив “Утюга». Эо непонимающе оглянулась, но не обратила внимания. Она нажала на зелёную клавишу на сером подоконнике. Сначала ничего не случилось. Но потом они увидели около стены странный круглый предмет, похожий на громадную божью коровку жёлтого цвета. Она поползла по полу.
Боб инстинктивно поджал ноги.
- Ч-чего это? – спросил он.
- Пылесос, - спокойно пояснила она. – Опусти ноги, он тебя не съест.
- А что это? – спросил Боб, не опуская ног.
На всякий случай.
- Ты чего, не знаешь? – снисходительно усмехнулся Джек. – Машина такая. Ковры чистит.
- Откуда ты знаешь? – удивился Боб.
- Ты чего, газет не читаешь? – хмыкнул Джек.
Ему было немного неудобно за темноту своего молодого товарища с оторванным рукавом. И так они тут… как маленькие.
- В Нью-Йорк Трибьюн в том году писали, - пояснил он. - Новое изобетение. Переносной пылесос Гувера.
- Как этот? – поинтересовался Боб, опуская ноги.
- Не-е… тот больше, - сказал Джек. – Его таскать надо.
Тихо жужжащий жёлтый пылесос ткнулся в ногу Джека. Он вздрогнул от неожиданности. Да и вообще, он был ещё настороже. Со вчерашнего вечера, когда они оказались у этого поганого и вонючего болота. Он ещё надеялся, что всё утрясётся. И выяснится, что они у себя на Эрте.
Раз она не с Марса.
- А теперь поднимите ноги, - сказала Эолинна, наклонив голову и поглядев на него. – На минуточку, - добавила она.
Она сидела в чашеобразном кресле, облокотившись на серый подоконник и подперев щёку ладонью. Оба солдата морской пехоты послушно подняли ноги. Пылесос ещё чуть поездил и укатил по мохнатому серому ковру в открывшееся в стене отверстие. Боб посмотрел на ноги девушки, почему-то ожидая увидеть на них солдатские бутсы. Но она была в облегающих чёрных тапочках.
Эолинна села прямо, небрежно положив ладонь на подоконник со светящимися клавишами. Клавиши располагались тремя прямоугольниками – красным, зелёным и синим. Красный поближе, а остальные по сторонам чуть дальше. Некоторые из них помигивали. А один чуть слышно попискивал. На самом краю подоконника была круглая жёлтая клавиша. Такие же наборы клавиш были перед каждым креслом. Из ниши под подоконником перед Эолинной неторопливо вылез небольшой штурвал, срезанный сверху и снизу. На нём тоже светились клавиши, только гораздо меньше. Боб с Джеком смотрели на происходящее, не отрывая глаз.
- Ну хватит болтать, - сказала она. – Полетели.
Опостылевший пейзаж за окном тут же пропал, и осталось только серое облачное небо. На миг Джек почувствовал, что падает. Как на качелях на Кони Айленде. Но это сейчас же прошло.
Послышался чуть заметный свист.
«Полетели», - подумал Боб. – «Интересно, с какой скоростью».
Он всегда интересовался всеми новейшими изобретениями, о которых писали в газетах. В том числе и аэропланами. Военный биплан мог запросто обогнать самый быстрый паровоз. У них была скорость до двухсот миль в час. Даже больше. Он вспомнил атаку белого «Тигра» с чёрной свастикой на крыле над серым чуть штормовым морем. Тот был чуть ли не больше их патрульной лодки. Если б не береговая батарея Честера, он бы их потопил.
Боб покосился на серый подоконник, на котором лежала рука девушки. Вторая рука была на штурвале со светящимися кнопками. Большой палец сжимающей серый штурвал руки был возле красной кнопки посередине, на широкой оси, соединяющей две части срезанного штурвала.
- Это не подоконник, Боббо, - сказала она, не оглядываясь на него. – А пульт управления.
Боб недовольно поморщился. Но так, чтобы она не заметила. Джек ухмыльнулся, но сразу же принял серьёзный вид.
- А-а, - кивнул Джек.
Он и сам об этом догадывался. Для этого не надо было быть Эдисоном. Хотя ничего подобного он никогда не видел. У них на катере был щит управления с ручками, рычагами... Как на паровозе. Не считая обычного морского штурвала.
- А где все остальные? – наконец решился он повторить вопрос Боба.
- Остальные что? – не поняла она.
Она чуть двинула рукой на пульте, и в окне вдруг появилась сплошная зелёная масса, в которой с трудом можно было угадать несущийся вправо лес. Потом с окном что-то случилось, и сплошная зелень сузилась, оставляя место голубым полоскам сверху и снизу. Между зеленью стали мелькать светло-коричневые пятна.
«Как у неё на штанах», - машинально подумал Джек, глазея на чудное окно.
Оно было как будто волшебное.
- Это не окно, Дэкко, - сказала девушка, оглянувшись.
Парень в перемазанной зелёной форме солдата береговой охраны оглянулся на неё. Ему не стало смешно. Она не могла говорить так же, как они. Ведь и другие слова она произносила совсем по-другому. Не говоря уже об интонации… и певучем неземном голосе. Джек встретился с серыми глазами, в которых было странное ласковое спокойствие. Но он почувствовал щемящую грусть.
- А что? – спросил Боб с чуть округлёнными голубыми глазами.
- Просто изображение, - пояснила она. – Того, что за бортом... на экране.
Боб хмыкнул.
Ему представилась разноцветная китайская ширма в доме у его бабушки. Дедушка давно умер от воспаления лёгких.
Два года назад.
«Чудеса…» - подумал Джек.
- Э-э… вы здесь одни? – повторил он.
- Кто мы? – удивилась она.
В её глазах промелькнуло удивление. Она не могла понять, как он догадался. Ведь по всему было видно, что они не могли читать мысли.
Да они и сами сказали…
- Ну… ты, - поправился он, немного смущённо повторив старинное слово.
Оно было совсем не к месту.
Как будто они представляли в театре пьесу Шекспира. Он бывал пару раз в театре «Миллениум», хотя и не так много зарабатывал. Но у него не было жены, которая могла бы тратить на хозяйство.
Или барахло.
- Я… одна, - чуть запнулась она.
Он снова почувствовал мимолётную грусть. Как будто перед глазами мелькнуло что-то давно знакомое и позабытое.
«Одна…» - подумал он. - «Может, боится нас?..»
Он посмотрел ей в лицо.
У неё на глазах навернулись слёзы. Ни с того ни с сего… Она отвернулась на окно, не стирая их. Но он не почувствовал у неё страха. Она не боялась двух незнакомых мужчин, похожих на бродяг… или неудачливых разбойников.
Неизвестно откуда.
«Не-ет…» - подумал он.
- Я не боюсь вас, Дэкко, - чуть улыбнулась она сквозь слёзы. – Просто я вспомнила о Дагомаро.
На пульте замелькали синие огоньки.
Девушка чуть поморщилась, как будто увидела червяка. Вообще, девушки не любят червяков и боятся змей. Да и он любил червяков, только когда насаживал их на крючок.
Если так можно выразиться.
- А кто это? – спросил он.
Имя было не такое уж чудное.
Боб молчал, как младший по рангу. Хоть их катеру и пришёл капут, он чувствовал себя на службе. К тому же он был всего лишь юнцом из глухого захолустья в штате Канзас.
Она поглядела на Джека, не ответив.
- Смотри, - сказала она.
Она пробежала пальцами по светящимся голубым клавишам на сером пульте. Он был обит серой кожей. Зелёное месиво на экране исчезло, и вместо него появился чудной пейзаж травянистой равнины с корявыми карликовыми деревцами. Среди них возвышалась огромная пирамида из желтоватого светлого камня. Рядом с ней темнела маленькая фигурка парня в странной пятнистой военной форме защитного цвета и таком же берете. У него была длинная золотистая борода, как у викинга на картинке в школьном учебнике. Джек мигнул. Сначала ему показалось, что они прилетели и сели на эту равнину. Но он не почувствовал никакого толчка. Даже еле заметного. Оглянувшись на девушку, он понял, что это живая картина.
Вроде кино.
«Как у неё», - догадался он про военную форму.
Из-за пирамиды показался огромный зелёный хвост дракона или морского змея, как в сказочной книжке с цветными картинками. Джек снова оглянулся на девушку. Она не отрываясь смотрела на экран потемневшими серыми глазами, и вдруг быстро отвернулась.
- Ой! – невольно вскрикнул Боб.
Джек резко повернулся, успев заметить, как огромный чешуйчатый хвост неожиданно шевельнулся и легко смахнул тёмно-зелёную фигурку в пятнистой форме. Парень в тёмно-зелёном берете не успел даже обернуться. На светлеющей стене огромной пирамиды появилось еле заметное красное пятнышко. У самой пирамиды в траве возле него что-то темнело. Картина пропала, и вместо неё снова появилась сплошная полоса несущегося с неимоверной скоростью леса с изредка мелькающими светло-жёлтыми и темноватыми пятнами. Она напоминала что-то знакомое.
Джек опустил глаза, посмотрев на пятнистые штаны девушки.
«Переоделась…», - подумал он, догадываясь, почему.
Но не совсем.
Ей было удобно ходить в своей обычной домашней одежде, и она переоделась только для них. Но в другом смысле.
Чтобы они не стеснялись.
- Э… Эолинна, - чуть кашлянув, проговорил Джек. – Он погиб?
Вопрос был глупым.
Но надо же было что-то сказать… Она повернула к нему голову, ничего не отвечая. Джек на минуту утонул в серых глазах с непонятным выражением.
- Зовите меня Эо, ладно? – ответила она, чуть запнувшись.
Она еле удержалась, чтобы на расплакаться. Джек снова опустил глаза, чтобы не смущать девушку. Она была явно необычная… не земная. И он почувствовал себя непривычно. Не зная, что делать.
- Ага, - сказал Боб.
Он ничего не заметил, всё ещё рассматривая чудное помещение без всякой мебели. Не считая четырёх странных кресел на одной ножке. На одной стене висело необычное оружие из чёрного металла. Как приклеенное... На другой светились огоньки на выдвижных ящиках разного размера. Огоньки были тоже разного цвета. Один горел на большой откидывающейся крышке стола или секретера. Откуда-то сверху веял ветерок с запахом полей.
- Вы были вдвоём? – наконец спросил Джек.
Она кивнула.
Теперь она вдруг показалась ему совершенно земной, как обычная девушка в магазине на Бродвее.
- Я не предупредила его, - промолвила она, помолчав.
- Да у вас и не было шансов, - попытался успокоить её Джек. – С такой неожиданностью…
- Это у вас не было, - возразила она. – А у меня был… просто я засмотрелась на зелёного летучего дракона.
Сначала им показалось, что она ему нагрубила. Но до Джека тут же дошло, что она просто неграмотно выразилась.
По тону девушки.
- Летучего? – удивился Боб.
Как будто обыкновенных морских драконов он видел каждый день. Ну, как минимум раз в неделю. Они оба сидели слева от неё в серых чашеобразных креслах.
А Джек – рядом с ней.
- Вроде у него не было крыльев, - задумчиво протянул он.
- Вы не заметили, - возразила она. – У него на хвосте маленькие закрылки, - добавила она.
На их лицах отразилось недоумение.
- Ну, как на хвосте эйарского самолёта, - подумав, пояснила она.
- Какого? – переспросил Боб.
- Эйарского, - повторила она. – С планеты Эйар.
По её лицу снова скользнула тень печали. Конечно, у неё было полно времени крикнуть Дагомаро. А у него – увернуться.
Две секунды.
- А где она? – спросил Джек, чтобы отвлечь её от грустных мыслей.
Он не мог терпеть женских слёз. Хотелось сразу полезть в драку и накостылять кому-то по шее.
Посильнее.
- Не где, а когда – поправила она, чуть пошевелив штурвал. – На седьмом витке сорок пятого месяца. В тысяча девятьсот сорок пятом году.
Оба открыли рты.
На лице у Боба было такое простодушное замешательство, что она не удержалась и тихо рассмеялась, как еле слышные серебряные колокольчики. Джек улыбнулся в ответ. Ему только этого и было надо. Эолинна смеялась ещё притягательней, чем произносила слова незнакомого ей языка.
С певучим выговором.
- А эта какая? – спросил он то, что давно хотел узнать.
Хотя и не очень смыслил в астрономии.
- Ароза, - ответила она, держа штурвал в одной руке. – Но мы тут не живём. Мы живём на самом краю, в Дулле.
Большой палец руки был около большой вогнутой кнопки в середине перекладины. Весь штурвал был обтянут серой кожей. Вогнутая красная кнопка светилась.
- На другой планете? – не понял Джек.
- Нет, - качнула она головой. – На самом краю этой планеты, в Замке на острове Дулла.
Поток белых волос под красной банданой покачнулся.
- А, - кивнул Джек. – И заводы там?
- Какие заводы? – округлила она глаза.
- Ну… где делают эти штуки, - чуть смутился он, неопределённо махнув рукой на стенки каюты управления.
- Не-е… мы их не делаем, Дэкко, - слегка протянула она, мило сморщив носик. – Это нам Научное Управление даёт. - Шестой отдел, - добавила она, для ясности.
Джек ничего не понял.
Боб тоже.
Они оба повернули к ней свои крутящиеся кресла. Посмотрев на них по очереди, она смешливо фыркнула.
- Хотите умыться? – спросила она.
- Э-э… угу, - пробормотал Джек, в лёгком недоумении.
Он не привык так быстро сменять тему разговора. И к тому же так некстати. По нескольким причинам. Она могла бы выразиться и поделикатнее. Хотя в его положении и это было неплохо.
- Ну пойдите, - сказала она, не отворачиваясь от слегка озадаченного взгляда его синих глаз.
Как будто они были у себя дома.
- Куда? – спросил он, чуть выпятив нижнюю губу.
- Туда, - махнула она рукой назад, не поворачиваясь от него в своём кресле.
Солдаты повернули головы.
Там, куда она показала, была та самая дверца, за которой она скрылась тогда… почти сразу после их прихода сюда.
Дверцу было еле заметно в серой кожаной стене.
- А что там? – спросил Боб, хлопая глазами.
Он тут же покраснел.
- Посмотри, - предложила она, глазея на него.
Она снова откинула со лба длинную прядь белых волос. Джек вдруг почувствовал, что она всё время смотрит на них, как на диковинные существа из другого мира. Как он таращился на павлинов в зоопарке, когда был маленьким.
В Бронксе.
Он вспомнил, как тогда увидел в первый раз негритянскую парочку с негритёнком. И пялился на них, засунув палец в рот.
Боб неуклюже поднялся с места.
- Порошок в фарфоровом горшочке, - сказала она им вслед, повернув своё кресло. – Такой белый, с синими узорами.
«Какой ещё порошок?..» - подумал Джек, заходя в дверь за Бобом.
За дверцей оказалась уютная каюта.
У изголовья широкой кровати темнело большое окно с тёмной полированной деревянной рамой. Во всяком случае, кровать была шире, чем койки с бортиками у них на патрульном катере. На серо-зелёной стенке блестел медью обод иллюминатора. Под окном стоял небольшой столик с гладкой матовой поверхностью беловатого цвета.
«Лампа…» - догадался Джек про иллюминатор.
Сбоку была ещё одна дверка, чуть поменьше.
С некоторым трудом разобравшись во всех тонкостях туалетной комнаты и приведя себя в относительный порядок, они снова один за другим выглянули из двери в каюту управления. Там была ванна с душем, но они не решились её использовать. Они чувствовали себя в гостях. Эо сидела откнувшись в кресле и задумчиво накручивая на палец тонкую белую прядь. На экране летела вбок сплошная зелёная полоса разных оттенков.
- А, - приветливо сказала она, кивнув на кресло около себя. – Садитесь.
- А скоро мы приедем? – спросил Джек, неловко устроившись в своём кресле.
После умывания он поправил пятернёй свою бороду и шевелюру, и теперь почувствовал себя свободней. Так бывает, когда придёшь в гости к простым и радушным хозяевам.
- Через восемь дней, - ответила она.
- А на какой мы высоте? – подал голос Боб.
Он давно хотел прокатиться на воздушном шаре или самолёте, но тут было совсем не так интересно. Как будто просто сидишь в каюте своего катера. Только обстановка другая. Да не качаешься на волнах. Он не любил морской качки.
Хотя верхом мог скакать хоть полдня.
- Двадцать лиг, - чуть кивнула она подбородком на экран.
Боб посмотрел туда и ничего не увидел. Кроме непонятных жёлтых закорючек, иногда похожих на человеческие буквы или цифры.
Но не очень.
Джек приоткрыл рот от удивления.
До него вдруг дошло, что она не собиралась останавливаться где-нибудь на заправку. Она не упоминала, но это чувствовалось по всему её поведению.
И словам.
- А что… эта… этот самолёт летит без топлива? – спросил он.
- Почти, - сказала она. – Тут есть несколько аккумуляторов.
- А, - понимающе кивнул он. – Электрических…
- Нет, Дэкко, - певуче сказала она. – Другого типа. На электрических далеко не уедешь. Серые собьют. И двигатели магнитно-золотого типа.
О таких он не слышал.
Но не стал спрашивать.
- А почему так долго? – наконец ставил слово Боб. – Ты же можешь долететь за несколько часов.
Он хоть и был деревенщина из Канзаса, но всё же достаточно понимал в современной технике. Она косо посмотрела на него, чуть наклонив голову. Белые волосы под красной банданой рассыпались по плечам.
- Куда это? – с подвохом спросила она.
- Ну, куда, - буркнул он, почувствовав в мелодичном голосе девушки лёгкую иронию. – Домой… в эту… как её… Дуллу.
- Ты что, думаешь, мы летим домой? – чуть смешливо спросила она, взглянув на него исподлобья.
- А куда? – спросил он, немного растерявшись.
Ему-то лично хотелось только домой.
Только не в Дуллу, а к себе в Канзас. В свой старый двухэтажный дом с балкончиком и огромным вязом на лужайке. Особенно после всех этих полоумных приключений в душном тропическом лесу.
Да и тут… на «тарелке».
- Это же патруль, Боббо, - сказала девушка, чуть фыркнув. – Мы должны облететь всю планету.
«Хм», - только и хмыкнул про себя Джек.
По обеим причинам.
- Патру-уль?.. – протянул Боб, не понимая. – А зачем?
Патруль охраняет определённую территорию… а не всю планету. Да и вообще… ему казалось, что тут больше нет людей.
Кроме Дуллы.
Правда, она сказала про какое-то Научное упраление. Но они были союзники… раз давали им «тарелки».
- Чтобы вас спасать, - хмыкнула она.
Она удобно устроилась в кресле, поджав под себя ногу в зелёных пятнистых шароварах и держа одной рукой штурвал с горящими огоньками.
- А вы… - добавила она. – Как вы сюда попали?
- Мы… - сказал Джек, справа от неё. – М-м… сами не знаем, - добавил он, слегка пожав плечами.
- Ну, что с вами случилось?
- М-м… сначала нас накрыла большая волна, - сказал он, вспоминая. – А потом… потом мы сразу оказались здесь… в этой проклятой Богом дыре.
- Сам ты дыра, - сказала она, чуть обиженно. – Думаешь, у вас лучше?
- Ну, - уверенно сказал он.
- Прямо, - сказала она, чуть выпятив губу. – Ты ещё не видел, какие тут есть места.
- Ха, - коротко хохотнул Боб.
- Не волнуйся, - с едкостью сказал Джек. – Видел…
Эо наклонила голову, искоса посмотрев на него задумчивыми серыми глазами. Не дождавшись, когда она отвернётся, он не выдержал и посмотрел в пол.
- А что вы делали до того? – спросила она с неподдельным любопытством. – Плыли на плоту?
- Как же, - колко сказал Боб. – За крокодилами, что ль?
- А что? – спросила она, раскрыв глаза.
- Курсировали на патрульном катере в Лонг-Айлендском заливе, - сказал Джек. – В десяти кабельтовых от берега.
- Патру-ульном? – протянула она со странным выражением. – Спасательном?
- Нет, - чуть ухмыльнулся Боб. – Береговой охраны. У нас война с немцами…
У него не повернулся язык сказать «там». Он совсем не привык к мысли, что они не там, а «тут». И даже не знал, что ему придётся привыкать.
Хотя и не долго...
- Не-емцами? – снова протянула она. – А кто это?
- Так, - сказал он, чуть пожав плечами. – Германская империя.
- А кто победит? – поинтересовалась она.
- Хм… откуда я знаю, - произнёс Джек.
- Мы… кто ж ещё, - не раздумывая выпалил Боб. - Куда им… кишка тонка.
Джек покосился на него.
- Ещё неизвестно… - задумчиво возразил он. – А где ваше научное управление? – вспомнил он. - Тоже в Дулле?
Белокурая девушка наклонила голову, на несколько секунд не отводя от него туманных серых глаз. Словно думая, говорить ему или нет.
«Впрочем, какая разница?..» - подумала она.
- Не-ет, - в раздумье протянула она. – Оно за тайной дверью. - В середине нашего Замка, - добавила она.
Она не стала пояснять… пока.
«Тоже мне…» - подумал Джек. – «Тайны мадридского двора».
- А что там? – уточнил он. – Тайный завод?
Она округлила глаза.
Крутнувшись к нему в сером чашеобразном кресле, она закинула ногу в пятнистых шароварах на подлокотник, иронически посмотрев на него.
- Хм, - хмыкнула она. – Вот ещё… просто другая планета.
- К-какая? – запнулся Джек.
Боб непонимающе переводил глаза с одного на другого, чуть озадаченно проведя рукой по своим соломенным вихрам.
- Ну… ты не знаешь, - застенчиво объяснила она.
Она не хотела ставить этого симпатичного рыжего парня в глупое положение. Он был не так уж глуп.
- Там за дверью огромный белый зал, - добавила она, словно рассказывая сказку. – А в нём Володиа Розенберго… Я его не видела... только Реналладо рассказывал.
Они замолчали.
Бесшумно помигивал жёлтый огонёк на штурвале в руках девушки, устроившейся в чашеобразном кресле перед пультом. Они уже привыкли к её странному наряду… Зелёные пятнистые шаровары и чёрный свитер под горло.
- Больше никому нельзя… - чуть стесняясь, объяснила она.
- М-м… ну ладно, - протянул Джек. – А замок старый?
- Хм… он всегда был, - ответила она.
Джек выставился на неё, хлопая синими глазами с рыжеватыми ресницами. В умытом виде он и правда был симпатичнее.
Немного.
- Как это? – не понял Боб.
- Ну… так, - невразумительно ответила она. – Его только чинили и перестраивали… немного.
- Ну-у… а сколько же ему лет? – рассудительно спросил Джек.
Наконец решив, что беловолосая девушка в толстом чёрном трико под горло просто не так выразилась.
- Кто его знает, - беспечно произнесла она. – Наверно, триста миллионов…
Джек скептически хмыкнул.
- Ну да, - не поверил он. – А сколько дней в году?
Он знал, что на других планетах год разной длины. В школе проходили астрономию. Да и всё остальное. Хотя в данном случае…
Разница была небольшая.
- А у вас? – спросила она.
Она посмотрела на него, раскрыв серые глаза.
- У нас? – чуть растерялся он, сам не зная отчего... но догадываясь. – Э-э… триста шестьдесят пять.
- Хм… а тут – четыреста, - сказала она.
«Вр… сочиняет, что ли?» - подумал, чуть покраснев.
Она непонятно посмотрела на него.
Боб посмотрел на них сбоку. На своего старого товарища по патрульному катеру и странную полузнакомую девушку. Которая их спасла, с чёрным пистолетом в руке.
Какого он никогда не видел.
Даже в Нью-Йорке.
«Влюбился, что ли…» - подумал он.
Молчание затянулось.
- А вы можете выше летать? – спросил Джек, задумчиво помолчав и взглянув на экран с зелёной полосой.
Зелёный цвет стал светлее, и чаще стали мелькать песочные пятна. Вся палитра, от светло-жёлтого до бежевого, а иногда и буровато-жёлтого.
«Наверно, миль двести», - подумал он про скорость.
Но снова ошибся.
- Конечно, - пожала она плечами. – А зачем вам?
- Ну… посмотреть с высоты, - чуть запнулся Джек.
Ему всё ещё было неловко в своей грязной от глины полевой форме защитного цвета. У матросов была тёмно-синяя форма, но они с Бобом были солдатами-мотористами. Поэтому морское ведомство скинуло их на попечение Армии.
- Пожалуйста, - сказала она, исподтишка посмотрев на Боба.
Ей было забавно смотреть на чуть удивлённое лицо деревенского парня с полуоткрытым ртом. Джек снова почувствовал себя на секунду, как на больших качелях на Кони Айленде. На секунду они почувствовали краткое замирание сердца, и сразу всё прошло. Ничего не изменилось.
Только в длинном во всю комнату окне почти пропала зелень с бурыми пятнами, оставив вместо себя сплошное тёмно-голубое небо. Оно посинело. Джек скосил глаза вбок, на коридорчик. В другом окне за ним было то же самое. Через несколько секунд небо стало совсем тёмно-синим, а потом резко сменилось смутно видимыми сквозь белесую дымку очертаниями чего-то зелёного и синего, с раскинутыми по тёмной зелени бурыми и белыми пятнами.
Всё разных оттенков…
На миг из покрытой кучерявыми белыми полосками яркой синевы на краю экрана в глаза блеснул ослепительный луч света. Он не сразу сообразил, что это очертания земли с неимоверной высоты, похожие на карту. А белесая дымка – высокие перистые облака. Под ними…
«Как у Жюль Верна…» - подумал он, почесав в затылке. – «Из пушки на луну…»
Боб чуть пригнулся к пульту, напряжённо уставившись на эту странную неземную картину. Он не мог понять, что это такое.
- Это земля, Боббо, - мягко сказала Эо, стеснительным жестом поправив свои длинные льняные волосы. – До неё двести лиг.
Боб снова досадливо поморщился.
- А… а сколько это? – чуть запнулся Джек.
- Ну… вот, - она показала им согнутый локоть. – Тысяча локтей – одна лига.
Оба парня чуть покраснели.
- Поняли? – спросила она, чуть удивлённо посмотрев на них.
- Э-э… угу, - произнёс Джек.
Он понимал, что это лишь пустое совпадение, но почему-то покраснел ещё больше, до корней волос. С его рыжей шевелюрой и ирландскими веснушками это давало большой эффект. Она покосилась на него и чуть прыснула.
- Т…так быстро? – запнулся Боб, не успев придти в себя.
- Ну, - сказала она, уже не обращая на них внимания. – А что такого?
Сбоку на краю экрана двигались вереницы белых и красных знаков. Одни ползли горизонтально, а другие – вертикально, исчезая за пределами экрана. Некоторые знаки были точно, как земные цифры. Например, ноль…
Эо чуть подвинула рукой серый кожаный штурвал, и картина в длинном окне повернулась другим боком, быстро приближаясь.
Джек исподтишка посмотрел на свои часы. Он завёл их сегодня утром, на плоту. Они до сих пор ходили, несмотря на все испытания в болотистых джунглях и на берегу. Это был подарок его дедушки. Настоящий «Мозер». Со времени их неожиданного спасения прошло всего двадцать две минуты.
Было четверть одиннадцатого.
- Хотите есть? – вдруг спросила Эо, перехватив его взгляд на запястье с золотыми часами.
Год назад он чуть не отдал за них свою жизнь, встретившись с грабителем в тёмном углу возле пивной на Стинг стрит. Но он оказался чуть быстрее. Потом он немного пожалел молодого парня, увидев в свете тусклого нью-йоркского фонаря его старые ботинки и заплатанные брюки.
Но что поделаешь…
- Ага, - простодушно сказал Боб.
Джек посмотрел на него с некоторой завистью. Как воспитанный в городе человек, он бы на его месте немного поломался. Что было конечно глупо. Особенно в данном случае...
И с этой девушкой.
- А что вам дать? – просто спросила она, оглядывая их повеселевшими серыми глазами с длинными ресницами.
- А что у вас есть? – спросил Боб, снова опередив Джека.
- А что вам хочется? – чуть не прыснув, спросила она.
- Ну-у… - серьёзно протянул Джек, наконец подав голос, - персиков… в сметане.
Она сделала большие глаза.
- А-а… а разве они бывают?
- А откуда ты знаешь, что такое персики? – живо спросил Джек, думая, что подловил её.
Ведь на другой планете должны быть и другие фрукты. Во всяком случае, так он читал в одном фантастическом романе. Про войну землян с планетой Уэрра.
В середине двадцатого века.
- Оттуда, - сказала она, улыбнувшись краешком губ.
Он хотел спросить про персики на этой планете, но не посмел, вдруг утонув в широко раскрытых серых глазах девушки. Это было совсем неожиданно… еще минуту назад он ни о чём таком даже не думал.
«Да-а…» - чуть растерянно подумал он.
Он понял, что с ним случилось.
Наконец.
Жеанна д'Арк… со странным чёрным пистолетом с длинным прикладом вместо лука и стрел.
Он чуть покраснел.
- Давай бифштекс с яйцом, - предложил Боб.
Они и правда были голодные. Только со вчерашнего дня этого не замечали. Было не до этого.
- У нас нет мяса, Боббо, - сказала Эо, извиняясь. – Только каша с маслом… и фрукты.
- А хлеб? – напомнил Джек, смотря чуть в сторону.
Он старался не смотреть на неё, ещё не привыкнув к этому чувству. Потом вспомнил о её способности и с опаской поднял голову.
Встретившись с широко раскрытыми серыми глазами.
- И хлеб, - тихо добавила она, не отводя от него глаз. – Я не читаю ваших мыслей, Дэкко… только если захочу.
- Ну тогда давай обедать, - весело предложил Боб, чуть откинувшись на сером чашеобразном кресле.
Он подозревал о чувствах своего старого друга. Но сейчас было не до того. Надо было подзаправиться. С серого пульта тонко запищал сигнал. Один из жёлтых огоньков под самым экраном замигал. Эо насторожилась, приставив палец к губам.
- Полетели, - сказала она чуть дрогнувшим голосом.
- К-куда? – удивился Боб.
Они и так летели.
С такой скоростью, о которой он мог только мечтать. Но это ему не нравилось. Он больше любил кататься на обычном поезде.
Или подземке.
- Вон , - показала она подбородком.
Они разом повернулись к экрану. На нём уже не было никаких зелёных полос, а вдалеке на округлом зелёном холме серела какая-то избушка. Небольшой поросший зелёной травой холм был окружён высоким частоколом. Внутри ограждения частокол зарос густыми кустами.
- Ч… что это? – спросил Джек, с нехорошим предчувствием.
Он сообразил, что тарелка внезапно остановилась, а они этого даже не почувствовали. Но не обратил на это внимания.
Сейчас.
- Не знаю, Дэкко, - ответила Эо, посмотрев на него серьёзными серыми глазами.
Девушка чуть облизала губы.
Она проворно сняла ногу в пятнистых шароварах с подлокотника и села прямо перед пультом, взяв штурвал двумя руками. На сером краю штурвала загорелась большая оранжевая кнопка.
Или просто огонёк.
- Сейчас посмотрим, - прибавила она, смотря на широкий экран прямо перед собой.
Несколько секунд зелёный холм с серой избушкой медленно изменялся в размере, приближаясь. Солдаты не знали, что изображение холма посреди моря лесов со светло-зелёными плоскими кронами было сильно увеличено, и до того, как она сказала «не знаю, Дэкко», они продолжали удаляться от него с невообразимой скоростью.
Для них.
А теперь они повернули и с такой же скоростью приближались к нему. Собственно, теперь серая летающая тарелка висела немного сбоку от зелёного холма с высоким частоколом на высоте футов триста. Вместо избушки на холме стояла квадратная бревенчатая башенка в четыре этажа, с высокой острой крышей из посеревших от дождей досок. Тёмные окошки чуть поблескивали тусклыми стёклами.
Но это были не стёкла.
Джек молча посмотрел на озабоченную Эо за штурвалом перед серым пультом управления. Такой тонкий и невыразимо изящный женский профиль он видел только один раз в жизни, в музее Метрополитан. После этого он ходил туда раз в месяц, как на свидание. Но никто об этом не знал.
Боб с удивлением осмотрелся.
Дверь через коридорчик в другое отделение рубки была закрыта. Вместо двери была просто серая кожаная стенка. На потолке над экраном и сбоку загорелись зелёные огоньки и два красных. Некоторые их них перемигивались. Слабо прозвенел зуммер с пульта, на котором осветились все наборы клавишей. Наверху экрана поехали в три ряда зелёные, оранжевые и жёлтые надписи. Впрочем, зелёная стояла на месте, а жёлтая только чуть двигалась, словно не решаясь, в какую сторону ехать.
Машина словно приготовилась к бою.
Оба солдата почувствовали это нутром. Кроме того, у обоих почему-то побежали мурашки по спине. Как на пустом полузаброщенном кладбище после полуночи.
- Будем проверять, - наконец певуче произнесла Эо, снова облизав чуть пересохшие губы.
- Что? – туповато спросил Боб.
- Башню, - коротко ответила она.
- А-а… зачем? – спросил Джек, чувствуя свою глупость.
Она обернулась, кротко посмотрев на него.
- Тут серые, - в сомнении сказала она про себя, не отвечая на его вопрос. Она подняла на него серые глаза. Один глаз чуть закрылся под длинными белыми волосами, спадающими из-под красной банданы. – Понимаешь, Джек, - словно оправдываясь, сказала она, - когда я встретила вас в шестом секторе первой полосы Картаго, я возвращалась домой. Из-за гибели Дагомаро, - она запнулась, и у неё на глазах навернулись слёзы. - А после этого мы снова стали патрулём. Ведь нас стало трое, - чуть виновато пояснила она.
Потому что не предупредила их об этом сразу. Точнее, просто заговорилась и не успела. Ведь не каждый же день бывают такие случаи. А наверно, раз лет в пять.
Да и то… разные.
- Какие серые? – не понял Джек.
Эо слегка порозовела, как будто он сказал что-то не совсем приличное. Но-о… ведь она сама начала.
- Ну-у… это такие существа, - пояснила она. – Они наши враги.
- На этой планете? – уточнил Джек.
Боб слушал их разговор, переводя взгляд с Эо на Джека и не вмешиваясь. Он не лювил болтать просто так.
Не разобравшись, в чём дело.
- Не-ет, - певуче протянула, непонятно посмотрев на него. – Они везде…
- Хм… - произнёс Джек. – У нас их нету.
- Есть, Дэкко, - произнесла она тоном воспитательницы в детском саду. – Просто ты их не видел.
- Хм, - едко хмыкнул он. – А другие?.. Тоже не видели?
- Почему? – рассудительно сказала она, чуть тряхнув головой с длинными белыми локонами под красной банданой. – Видели… только ты об этом не знаешь. А может, и знаешь, - добавила она, чуть подумав. – Я слышала, у вас есть литература… и там об этом пишут.
- Где? – слегка язвительно спросил Джек.
Он прочитал с две сотни книг, и нигде не встречал каких-то «серых». В данном контексте, во всяком случае.
- Откуда я знаю, - логично ответила она. – Я же не землянка.
- А чего они делают? – спросил наконец Боб.
Ему стало интересно, что это за вездесущие существа. Тем более, если они водятся и на Земле.
- Вредят, - просто сказала она.
- Как?
- Ну как… по-всякому, - ответила она.
Она не знала, как ему объяснить. То, что она знала с детства. И то, что было так очевидно. И даже осязаемо.
Иногда.
- Ну ладно вам, - прервал их Джек.
Ему надоели эти бесплодные попытки объясниться. В любом случае, время покажет. Ведь они летели в Дуллу.
На экране по-прежнему лежал небольшой зелёный холм с бревенчатой башенкой, с частоколом вокруг холма. Картина была совершенно неподвижна. Как будто они стояли на земле, а не висели в воздухе.
Впрочем, теперь он не был уверен.
- Да, - сказала она. – Пора…
Он уловил её голосе небольшое сомнение.
Он не знал, что это был только второй вылет в её жизни. Пока ещё она была только помощницей патрульного.
- А как? – более деловым тоном спросил Джек.
В серых глазах девушки ещё не просохли слёзы, и он хотел отвлечь её от грустных мыслей.
- Мы сядем на поляну, - пояснила она. – Вам с Боббо надо выйти и проверить, кто живёт в этой башне. Скорее всего, там никого нет, - подумав, продолжала она. – потому что здесь серые. Но-о… надо проверить, - чуть виновато улыбнулась она, смахнув с лица длинный белый локон. – На всякий случай.
- Чего? – непонимающе спросил Боб.
- Вдруг там люди, - пояснила она. – Тогда надо их выручать.
Солдаты молчали, переваривая всё, что она сказала.
- Понимаете, ребята, - вдруг сказала она, посмотрев на них по очереди. – Тут очень опасно. Здесь ареал белых обезьянников, и у серых тут особо охраняемая планетарная зона. Да и вообще…
Она остановилась, не досказав.
Джека словно обдало теплом. Они были свои для этой сероглазой девушки, словно вышедшей из сказки.
- Ну давай, - сказал он. – Показывай своё оружие.
- Оно простое, - сказала она, с лёгким щелчком снимая со стенки один за другим два пистолета с длинным прикладом. – Вот тут курок… нажимайте и стреляйте. Только по врагам.
- Ну, - с подвохом кивнул Боб.
- Не смейся, Боббо, - она подняла на него кроткие серые глаза. – Враги бывают разные.
Боб чуть покраснел.
- А как мы их узнаем? – спросил он.
- Если они на вас нападут, - пояснила она.
- Хм… - буркнул про себя Джек. – Не очень-то много времени…
- Чего? – спросила она.
- Останется…
- Да? – удивилась она. – А, у вас замедленность… - протянула она, понимающе чуть улыбнувшись. – Наверно, 3-ой степени…
Боб неверно её понял.
- Сама ты замедленная, - чуть обиделся он. – А мы стреляем будь здоров…
- Не… ты не понял, Боб, - сказала она примирительно. – Просто тут у нас другое время…
Она чуть опустила штурвал, и зелёный холм на экране быстро приблизился. Через пару секунд они почувствовали слабый толчок.
Тарелка стояла на земле, сильно накренившись.
- А это огнеструи, - сказала она, подавая им ещё более странные пистолеты серебристого цвета. – На случай массового нападения. Разной мелочи…
Джеку показалось, что при этих словах она слегка поморщилась.
У новых снятых с серой стены пистолетов были тоже длинные приклады, а вместо стволов – сквозные решётчатые трубки. Решётки были с затейливыми завитками.
- Давай, - согласился Боб.
Он любил оружие.
И считал, что чем больше оружия, тем лучше. Особенно после короткого знакомства с местными джунглями.
- Пошли? – спросил он.
- Погоди, Боббо, - сказала Эо. – Дай я ботинки надену. А то здесь бывают разные гады…
- Змеи? – сочувственно спросил Джек.
- Угу, - кивнула она. – И насекомые… стра-ашные. Таких вы ещё не видели.
Она села, достала из ящика под пультом высокие тёмно-зелёные ботинки и нагнулась, застёгивая их.
- Откуда ты знаешь? – запальчиво сказал Боб.
Он повидал достаточно насекомых, у отца на ферме. Но тут же вспомнил о полчищах полупрозрачных красных муравьёв.
Размером с булыжник.
- Оттуда, - коротко пояснила она.
Все сгрудились под закрытым беловатым люком.
- Вы пойдёте вперёд, - сказала Эо, чуть подтолкнув Джека к лесенке с красной резиной на ступеньках. – А я буду на контроле, около люка.
- На стрёме, - гоготнул Боб.
- Угу, - серьёзно кивнула она.
Она не так хорошо понимала английский язык.
- Ладно тебе, - чуть толкнул его Джек. – Поднимайся.
Люк стал прозрачным.
Джек заметил, что он вроде линзы. Наверху было только голубое небо с одним облачком, похожим на поросёнка. Но были видны и края тарелки, и даже часть поляны вокруг неё. Немного мягкий белый пол под ними наклонно уходил в рубку, и приходилось стоять косо, поджимая одну ногу. Эо нажала на кнопку у себя на широком браслете, и люк откинулся. Боб удивлённо мигнул, посмотрев на серебряный браслет у неё на тонком запястье. Разноцветные квадратные камешки были кнопками. В следующий момент он полез вверх, почти сразу высунув голову из люка.
Вместе с серебристым пистолетом.
- Всё в порядке – крикнул он вниз. – Давайте.
Чёрный пистолет висел у него на груди. Рваный рукав защитной гимнастёрки болтался от лёгкого ветерка. Болотная грязь на ней давно высохла. Он встал на чуть шероховатую поверхность накренённой тарелки, оглядываясь по сторонам. Поверхность была похожа на металл. Она выпукло шла вниз, к зелёной траве.
Через пару секунд все вылезли наружу, стоя на покатой серой поверхности.
- Ну давайте, - кивнула Эо в сторону бревенчатой башенки с тёмными окошками. – Валяйте.
- А что делать? – уточнил Джек.
Она тут была командиром.
- Зайдите в дверь и позовите. Если никто не откликнется, проверьте каждый этаж, - сказала она. – Но только вдвоём, - добавила она, вспомнив. – Друг от друга не отлучаться. Построение спиной к спине. Могут быть засады, - мило перечислила девушка в красной бандане.
Джек кивнул, собираясь спрыгнуть на близкую землю с яркой зелёной травой. Как в Центральном парке. Тарелка косо лежала на зелёной траве посередине между частоколом и бревенчатой башней выше на холме.
«Да-а… командир», - подумал он.
- Ой, подождите, - вдруг осеклась она. – Сейчас…
Она нырнула в открытый люк, и через несколько секунд появилась из него, ловко выпрыгнув на поверхность тарелки. В руке у неё были какие-то блестящие ошейники с медалями.
- Чего это? – спросил Боб.
- Обереги, - ответила она, чуть приподнявшись на цыпочки и застегнув у него на шее серебряный ошейник с золотой медалью впереди.
Посреди медали сверкал красный яхонт.
- И тебе, - заботливо сказала она, застёгивая такой же ошейник Джеку. – Это от серых… да и вообще, - добавила она. – Ну прыгайте.
Оглянувшись на девушку, Джек спрыгнул на землю. Он снова почувствовал себя настоящим солдатом.
А не безоружной добычей для огромных чудовищ.

Войдя в чуть скрипнувшую дверь, они снова оглянулись.
«Ишь ты… смазали», - успел подумать Боб.
Судя по внешнему виду, башенку строили без особой техники. В следующую секунду они услышали визг.
- Наз-ад!! – кричала Эо.
Она стояла, подогнув одну ногу на самой верхушке покосившейся на траве серой тарелки. С серебристым пистолетом в руках.
- Скоре-ей! – слышался тонкий голос девушки.
Она махнула им одной рукой.
Вокруг лежащей на траве тарелки толпилось сборище мохнатых белых чудищ со страшными полуобезьянними мордами. Некоторые карабкались на низкие края тарелки.
Другой рукой она отчаянно водила ослепительным огненным лучом по осаждавшей её толпе, поворачиваясь в разные стороны. Но страшные обезьяны держали перед собой какие-то конусообразные, как у рыцарей щиты чёрного цвета, закрываясь ими от ослепительного огненного луча. Некоторые из них падали с отсечённой макушкой головы или отрезанной лучом ногой. Тогда из них брызгала красная как кумач кровь. Белые чудища стаскивали их вниз, и за ними лезли другие.
Но их было сотни две.
«Откуда они… - пролетело в голове у Джека. – Наверно, из кустов…»
Кусты были почти с человеческий рост.
Наверху так же невозмутимо сияло солнце в голубом небе, и похожее на поросёнка облако проплывало куда-то вдаль. В бревенчатой башне было тихо. Джек вдруг понял, что она пуста. Густые зелёные кусты вдоль частокола чуть колыхались от свежего ветерка.
«Похожи на кино… - промелькнуло у него в мозгу. - «Волшебник страны Оз в подземном царстве».
Там тоже были такие омерзительные жуткие морды. Только они не издавали страшного ворчанья, как эти.
В полутёмном кинозале играл тапёр.

После того, как они оглянулись на крик, прошла секунда. Ещё через две секунды они были почти вплотную у осаждающей толпы огромных белых обезьян, стреляя им в спины. Белые мохнатые твари не успевали перестроиться, и в этом месте сразу образовался проход к краю тарелки. У Джека возникла надежда.
«Сейчас…» - промелькнуло у него.
Но с другой стороны было видно, как несколько чудищ уже подступали к белокурой девушке в чёрном свитере и красной бандане. В отчаянии она стреляла по ним из чёрного пистолета в другой руке. Но Джек знал, что в нём всего шестнадцать зарядов.
«Почему она не лезет в люк?..» - обречённо промелькнуло у него.
В следующую секунду он почувствовал, как невероятно сильные лапы оторвали его от земли. Повернув голову, он мельком увидел Боба с полуоторванной головой. Из шеи хлестали потоки крови, залив ему один глаз. Из последних сил вывернув руку с неудобным оружием, он отсёк одну из державших его белых мохнатых лап с грязными кривыми когтями и почти сумел встать на ноги, не переставая нажимать на курок второго оружия. Но силы были неравны. Последнее, что он увидел – как несколько страшных белых полуобезьян уносили с тарелки чуть шевелившуюся Эо в чёрном свитере по горло. Краем глаза он успел заметить, красную бандану, соскользнувшую с перепутанных белокурых локонов на грязно-белую шерсть возле слюнявой оскаленной пасти. Неимоверным усилием напрягая все свои мускулы, он повернул оружие в её сторону и разрезал напополам чёрный свитер.
Больше он ничего не видел.

Он не видел, как на травянистом косогоре возле леска с плоскими сероватыми вершинами с досадой причмокнул губами худой плешивый человечек с масляными глазками, в засаленных матросских штанах белого цвета и такой же блузе, с красным платком на голове.
А за леском – огромная летающая тарелка ослепительно серебристого цвета. И никого...
Вторая была невидимой.









АНГИНА





Серёжа выглянул из-за края кресла и запульнул в Барсика тапочком. Тот громко мяукнул и отскочил в сторону. Раздался звонок.
«Вот гад», - подумал Серёжа и поднялся с пола, чтобы пойти открыть входную дверь.
Вместо Барсика тапочек попал в в крепость из старых кубиков, коробочек и деревяшек, и
разворотил её левый край.

В зеркале полутёмного коридора отразилась слегка встрёпанная фигура пятиклассника в пижаме. Он болел ангиной уже шестой день, и завтра должен был идти в школу.
Открыв обитую кожей дверь, он увидел на лестничной площадке Инну Прокофьеву из их класса и растерянно отступил назад.
- Ты чего? – наконец спросил он.
Услышав звонок, он подумал, что это Чика с пятого этажа. Он обещал сегодня зайти. Было три часа, и уроки в школе уже давно закончились. В среду у них было пять уроков.
- Здравствуй, - сказала Инна, удивлённо посмотрев на его пижаму.
Дети в пижамах ей встречались только в книжках.
- Раиса Васильевна сказала мне передать тебе домашнее задание, - проговорила она, не переступая порога.
Она замещала звеньевую второго звена, у которой тоже была ангина.
- Сейчас, - пробормотал краснея Серёжа и скрылся из узкого коридора в комнату.

Забежав в спальню, он схватил со стула свои брюки и плюхнувшись на кровать, стал сидя натягивать их на себя. Это был самый быстрый способ.
Выскочив из спальни, он надеялся, что ни в коридоре, ни на лестнице уже никого нет. Но девочка стояла посреди комнаты, с любопытством осматриваясь вокруг. На полу было две крепости, сдвинутые кресла и перевёрнутые набок стулья.
- А чего ты здесь делаешь? – спросила она, увидев Серёжу в школьных брюках и рубашке навыпуск.
- Так просто, - буркнул он, подняв один стул. – Садись.
Он поднял с пола второй стул и пошёл проверить, закрыла ли она за собой дверь. Дверь оказалась открытой.

Когда он снова вошёл в комнату, Инна всё ещё стояла, положив на стул свой потрёпанный красный портфель с потускневшей застёжкой.
- Ты чего, в войну играешь, да? – спросила она.
- Нет, - сказал он. – Так просто.
- А с кем? – спросила она.
- Ни с кем, - сказал он. – Сама не видишь, что ли?
- А где твоя мама? На работе?
- Угу, - кивнул он.
- А моя не работает, - сказала она. – А что это у вас там? Магнитофон?
- Угу, - сказал он.
- Можно посмотреть?
- Ага, - сказал Серёжа, постепенно забывая свой позор с пижамой.
Эта пижама была какая-то девчачья – трикотажная и голубого цвета, а верх – белый с голубыми узорами. Папа привёз её из-за границы.
Поэтому он её стеснялся, сначала даже при Чике.
- А можно завести? – спросила Инна, подойдя поближе к серванту.
- Нет. Папа не разрешает, - смущённо сказал Серёжа.
- А ты умеешь? – спросила она.

Это была курносая девочка в школьной форме и с двумя тёмными косичками. Иногда за них дёргал Вовка Жуков, который сидел сзади.
Она была не очень красивая, и только её синие глаза иногда приводили Серёжу в замешательство своей внимательностью.
Она сидела с ним за одной партой, но он знал о ней только то, что она учится как все, и любит грызть сахар. И иногда смотрит на него, когда он отвечает , стоя у парты... словно ожидая невесть чего.
«Как все» означало – в основном на тройки и четвёрки.
Она жила в соседнем доме.

- Не-а, - мотнул он головой.
- Давай попробуем?
«Ты что, дура?» - хотел сказать он, но не стал.
Он всегда слушался родителей. Почти.
- Да ну тебя, - сказал он.
- У-уу, - протянула Инна Прокофьева и сказала:
- Давай я тебе покажу, что сегодня задали.
Она отодвинула стул и села, взяв с него свой портфель.
- Давай свой дневник, - сказала она, вытащив из портфеля учебники, дневник и тетрадки.
Тетради она засунула обратно в портфель.
- Сейчас, - сказал Серёжа и побрёл к своему столу возле книжного шкафа.
На столе лежала кверху обложкой книжка из «Библиотеки приключений» - «Плутония» и «Земля Санникова». Он дочитал её уже до половины, дойдя как раз до того места, где у них кончилась еда, и Папочкин собирался подстрелить гигантскую стрекозу или игуанодона.
- Пиши, - сказала Инна, и начала диктовать ему номера упражнений по русскому и задач и примеров по алгебре.
- А ты уже обедал? – спросила она, дойдя до истории.
История Древнего мира была у Серёжи любимым предметом, хотя получал он по ней одни тройки, потому что не умел рассказывать урок у доски.
- Нет, - мотнул он головой.
- А чем это у вас паxнет?
- А-а... Это не у нас. Наверно, из окна.

За окном был пасмурный зимний день. Из приоткрытой форточки за тюлевой занавеской струился свежий морозный воздух, опускаясь к подоконнику. В комнате было тепло и уютно. На балконных перилах за окном белел снег.
- А тебе мама оставляет обед? – спросила Инна Прокофьева.
- Ага.
- Пойдём, посмотрим? – предложила она.
- Я и так знаю, - пожал он плечами.
- Ну какой-то, - разочарованно сказала она. – Записывай.

Когда он записал в дневник все уроки, Инна начала складывать обратно в портфель свои вещи. Уронив на пол пенал, она присела и стала собирать карандаши, ручку и ластик. Точилки у неё не было. Её авторучка немного протекала, и от этого у неё были пальцы в чернилах.
- Ой, у вас тоже кошка, - обрадовалась она и поманила Барсика пальцем, сидя на корточках. – Кис-кис-кис. А как её зовут?
- Барсик,- сказал Серёжа. - «И чего пристала?» - подумал он.
Сегодня после уроков к нему должен был зайти Сашка Чекушин, по прозвищу Чика. Перед тем, как она пришла, Серёжа как раз примерялся, как будет стрелять со своей позиции из-за кресла возле дивана.
Он уже приготовил для себя кучу снарядов, состоящую из старых батареек, плюшевых игрушек, прочей игрушечной рухляди и тапочек. Такая же куча лежала и за креслом возле серванта, только немного поменьше. По своему опыту он знал, что Чика всё равно будет торговаться.
- Барсик, Барсик, - воскликнула Инна и побежала вслед за ним на кухню.
- Ой, она царапается! – вскрикнула она оттуда.
Из приоткрытой стеклянной двери проскользнул рыжий Барсик и направился в спальню. Серёжа встал со стула и пошёл на кухню посмотреть, что случилось. Инна стояла и полоскала под краном оцарапанный палец.
- Чего он у вас, бешеный, что ли, - пожаловалась она. – Наша кошка никогда не царапается.
- Надо полизать, - посоветовал он, недоумевая, когда же она уйдёт.
- Ага... знаю, - сказала Инна и полизала свой чёрнильный палец. – Меня в лагере научили. Так быстрее заживает.
На плите стояла сковородка с котлетами и старый тёмно-зелёный чайник.
- Слушай, Серёж, давай котлеты поедим? – сказала девочка в тёмно-коричневой форме с пионерским галстуком, вперив в него взор.
- А ты хочешь? – спросил он удивлённо.
- Угу, - кивнула она. – А то я ещё не обедала. У нас сегодня сбор отряда был.
- Надо сначала суп подогреть, - сказал Серёжа.
У него в холодильнике стояла большая кастрюля с рыбным супом.
- Нет, давай только котлеты съедим, - сказала она. – А то долго очень.
- Мама сказала без супа не есть. – произнёс он с сомнением.
- А ты скажи, что поел, - посоветовала она. – И всё.
Серёжа пожал плечами и взял спички, чтобы зажечь газ.
- Лучше холодные, - сказала Инна. – А где у вас хлеб?
Она оглянулась на широкий белый буфет.
- Тут, - сказал он и достал отрезанный батон за тринадцать.
- Что это за ящик? – поинтересовалась Инна, посмотрев на белую хлебницу.
- Хлебница, - сказал он.
- А, - сказала она, и взяв отрезанный Серёжей кусок хлеба, положила на него котлету. – А горчица у вас есть?
- Ага. – сказал он, показав на стол.
Инна деловито помазала котлету горчицей и сказала:
- Пошли?
Серёжа кивнул и поплёлся со своим бутербродом за ней в комнату. После ангины он ещё чувствовал небольшую слабость.
Барсик опять нахально развалился впритык к Сашкиной крепости, столкнув с неё крышу из больших детских книжек.
«Вот гад», - подумал Серёжа.
- Вкусная, - сказала Инна Прокофьева, положив бутерброд на скатерть. – А у вас телевизор работает? Сейчас мультики будут, по второй программе.
- Во сколько? – спросил он.
- В четыре пятнадцать.
- Это ещё долго... – протянул он.
- Всего пятнадцать минут, - сказала Инна просительным тоном. – Может, хорошие покажут.

Серёжа стал от нечего делать есть котлету. Есть ему не очень хотелось, потому что он съел за чтением четыре куска хлеба с клюквенным вареньем. А котлеты он вообще не уважал, особенно мамины. В них всегда были какие-то жилки и волоконца от мяса. Он больше любил магазинные.
Инна села на стул и уставилась на его поломанную крепость.
- А ты правда один играешь? – спросила она с набитым ртом.
- Не... с Сашкой, - сказал Серёжа.
- С Голубевым?
- Нет. Из нашего дома.
- А это у вас дома, да? – спросила она, насмешливо улыбнувшись.
- Крепости, - буркнул Серёжа.
- А что вы с ними делаете?
- Стреляем, - сказал он, пожав плечами и посмотрев в белое пасмурное окно.
- Чем? Пистолетами?
Серёжа усмехнулся про себя и и сказал, махнув ногой в сторону кучи снарядов:
- Нет... вон.
- Прямо кидаетесь в них?
- Угу. – подтвердил он.
- Можно попробовать?
- М-мм, - промямлил Серёжа в полном замешательстве.
Он даже остановился с недоеденной котлетой во рту.
Приняв это за знак согласия, Инна подошла к разрушенной крепости и встала, рассматривая её сверху с бутербродом в руке.
- Только надо сначала починить, - сказала она задумчиво.
Серёжа поплёлся в кухню принять таблетку аспирина. Норсульфазол ему уже больше был не нужен. Сегодня мама собиралась придти раньше с работы, чтобы пойти с ним в поликлинику. Зайдя на кухню, он заодно заправил рубашку в брюки.

Когда он вернулся, Инна сидела на корточках, аккуратно складывая крепость, как будто ей это задали на дом. Кусочек её бутерброда с котлетой лежал на скатерти рядом с его откусанной половиной.
- Брысь! – прикрикнул Серёжа на Барсика, наблюдавшего с кресла за действиями девочки с явно небескорыстным интересом.
- А теперь бросаться? – спросила Инна, любуясь на корточках своим произведением из кубиков, коробок и прочего сподручного материала.
- Угу, - буркнул Серёжа, садясь на стул и представляя себе, как придёт Чика и увидит, что он играет с какой-то девчонкой в домики.
- Вот этим? – спросила она, показав на кучу возле своего кресла.
- Угу.
- Ну покажи.
Серёжа нехотя пошёл к креслу, на котором сидел Барсик, тоже присел на корточки, взял из своей кучи маленький резиновый мячик и кинул в сторону её крепости так, чтобы не попасть. Ему не хотелось её зря ломать.
В то же мгновение ему в щёку попал старый плюшевый мишка. От неожиданности он сел на пол и заморгал.
- Не так, - сказал он, чуть потирая щёку. – Надо навесом.
- Ладно, - согласилась Инна и швырнула колесо от игрушечной машины.
Не попав в крепость, колесо ударилось об дверь и покатилось куда-то под диван. Рыжий Барсик всё ещё сидел в Серёжином кресле и облизывал лапы.
Серёжа спрятался за кресло и потянулся рукой к своей куче снарядов. Но она была слишком далеко, потому что он убрал заграждение из лежащего стула. Батарейка от фонаря врезалась в его крепость и разрушила её угол.
Барсик важно поднялся, спрыгнул с кресла и удалился в сторону прихожей.
Серёжа быстро вскочил, повалил на пол стул и бросил из-за него, что было под рукой. Это оказался папин тапочек. Тапочек смахнул с белой скатерти обе половинки недоеденных бутербродов и шмякнулся об сервант. Одна половинка котлеты с горчицей попала Инне в лицо возле уха.
Она пронзительно ойкнула и запустила в него тем же тапочком. Серёжа воспользовался тем, что Иннина крепость была не прикрыта стулом и метко разбил её второй этаж увесистым куском серо-бурмалинового пластилина.
Этот пластилин он нарочно смешивал, чтобы делать из него корабли с трюмами и прочую военную технику, а также человечков размером с косточку от кизила, и такой же формы.
Девочка в школьной форме подвинула приземистое кресло на четырёх коротких ножках и спрятавшись за ним, швырнула в его крепость тапочком со своей ноги. Тапочек врезался в книжную полку за Серёжиной спиной. Стекло зазвенело, но не разбилось.
- Ах так, - пробормотал он и пустил быструю серию снарядов в противника и его крепость.
Девочка взвизгнула и запульнула в него кубиком. Её красное лицо выглядывало из-за кресла.
Следующую серию ударов Серёжа обрушил на её крепость, не оставив в ней камня на камне.
- Ай, - вскрикнула она, увидев свой разгром, и бросилась в него вторым тапочком.
Тапочек попал в телефон на столике под книжной полкой и сбил трубку. Быстро поправив трубку, Серёжа обернулся и получил ещё одним тапочком по голове.
Он юркнул в укрытие за стул и ловко перекидал в девочку за креслом весь свой остаток боеприпасов. Она притаилась, как кошка, смотря на него синими глазами в тонкий зазор под приземистым креслом.
Запульнув последнюю батарейку, он услышал позади звон упавшей со стены на паркет медной тарелки. Пока он смотрел на тарелку, Инна проворно собрала разбросанные вблизи своего убежища снаряды и начала ответный обстрел. Она метила в его крепость, но никак не могла попасть, потому что надо было стрелять навесом. Но снаряды быстро кончились.
Закусив губу, она стала доставать из своих развалин кубики и книжки, и залепила Серёже кубиком в лоб. Улучив момент, он заехал по её протянутой руке какой-то катушкой.
Девочка снова взвизгнула, загребла остатки своей крепости и кинула их снизу вверх в Серёжу. Кубики посыпались на него дождём. Он разозлился и запустил в неё старой коробочкой из-под пудры.
Следующий его снаряд угодил в тюлевую занавеску и застрял в ней. Это был проволочный человечек из «Детского мира».
А ещё следующий – прямо Инне в лоб. Это был всё тот же старый резиновый мячик. Отскочив, он повалил статуэтку на серванте и укатился в угол под диван.
Инна снова попала в телефон, на этот раз батарейкой, а другая угодила в выглянувшего из тёмной прихожей Барсика. Дико взмяукнув, он стремглав мелькнул обратно в темноту.
Третья батарейка, квадратная, пролетела над Серёжиной головой и смачно врезалась в стену. Он спрятал голову за стул и потянулся за тапочком возле своей полуразвалившейся крепости.
У него за спиной наверху что-то звякнуло, и ему на голову упал осколок чёрной египетской вазочки с верхней книжной полки.
- Ой, - сказала испуганно Инна, вставая за креслом на колени, а с колен на ноги. – Что теперь тебе будет?
- А, ерунда, - сказал Серёжа, тоже поднимаясь из-за своего убежища и отряхиваясь.
У него на лбу набухала свежая шишка.
- Ну и рожа, - не удержался он, смотря на раскрасневшееся лицо девочки с полу-растрёпанной косичкой и расплываясь в улыбке.
Прозвучал звонок в дверь.
- Ой, кто это? – проговорила Инна, размазывая по щеке горчицу от котлеты и облизывая распухшую губу.
- Наверно, Чика, - пожал плечами Серёжа, посмотрев на часы на стене.
Мама обещала прийти часов в пять. Вообще-то он тоже надеялся, что это не она. Он пошёл открывать. По дороге у него немного закружилась голова.

- А, заходи. – пробубнил он из тёмного коридора.
Из открытой стеклянной двери степенно вышел рыжий Барсик, а за ним – стриженый под полубокс мальчишка Серёжиного возраста с острым носом.
Остановившись как вкопанный на пороге и поводив по сторонам головой, он уставился на девочку со съехавшим набок пионерским галстуком, размазанной по щеке горчицей и чуть припудренной левой косичкой.
Она стояла возле кресла у окна, чуть расставив ноги в трикотажных чулках и смотря на него с таким видом, будто ожидает невесть чего.
За окном был белый и пасмурный зимний день. С неба слетали редкие и жёсткие снежинки.
- А чего это вы здесь делаете? – наконец выговорил Чика.










ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ





«Чего бы такое поделать?» - подумал Серёжа.
Читать не хотелось. И вообще, было скучно.

Иногда на него находила такая скука. Только редко. Может быть, раз в неделю. Или реже.
На этот случай у него был список дел, которыми можно было заняться. Там было решение задач по алгебре, изучение англйского языка, составление списков книг или монет... И даже подметание пола.

Раньше, в детстве, он любил подметать пол, особенно паркетный. Паркетный пол был у дедушки, на Павелецкой. Но сейчас он к этому охладел. Это было уже не так увлекательно.
Как и игра с пластилином и железным конструктором...

Из пластилина он любил делать бревенчатые башни с настоящими этажами и лестницами внутри. Или играть на полу в войну с парусными кораблями и шлюпками. В кораблях плавали маленькие человечки, по форме похожие на ягодки барбариса. Этих человечков он лепил сотнями. Доходило даже до тысячи с чем-то.
Иногда это была современная война, и тогда к кораблям и шлюпкам прибавлялись вертолёты и танки.
А ещё иногда он лепил пластилиновую ракету с человечками в отсеках. Ракета приземлялась на планете, и на неё нападали чудовища вроде динозавров. Ещё на планете водились циклопы. Иногда эти космические путешественники были побольше, человечки с руками и ногами.
Пластилин он обычно смешивал, делая его одноцветным.
Но это было давно.
Потом, около года назад, бабушка выбросила все его старые пластилиновые корабли, и он постепенно охладел к этому занятию.

Так же, только немного раньше, он постепенно забросил свой конструктор.
Он очень долго, наверно года два, понемногу делал из него железную дорогу с вагончиками. И вагоны получались очень хорошие, все разного вида – для разных грузов, включая маленькие разноцветные машинки. Они ездили по рельсам.
Но ему не хватало то колёс, то осей... И в конце концов Серёжа охладел и к этому занятию. Оставшиеся вагоны стояли под книжным шкафом.

То же самое произошло и с поделками из подручных материалов, которыми он раньше увлекался. Особенно он любил строить корабли из картонных коробок, с трюмами и палубами, и запускать их в ванной. В кораблях плавали пластилиновые человечки, а в трюмах были разные запасы. В трюмах и на палубе стояли маленькие игрушечные машинки.
Чтобы корабли плавали, он обмазывал их клеем и пластилином.
Иногда он делал подводные лодки.
В подводные лодки он сажал пластилиновых человечков или какого-нибудь муравья.

Ещё он делал самолёты с окошками и крыльями, из коробочек от зубной пасты. Или гаражи для игрушечных машин из коробок побольше.
У него была одна управляемая машина на проводе, которой он раньше очень дорожил. И ещё одна машина, с резиновыми ракетами. Но сейчас он их почти забросил. Тем более, что красная машина на проводе была сломана.

Время шло, и старые увлечения постепенно и незаметно уходили в прошлое. Появлялись новые.

Правда, канатную дорогу в комнате он ещё делал, и иногда она работала. Суровые нитки были прикреплены к верху книжного шкафа и книжных полок. Особенно Серёже нравилось, что пятилетний Андрюшка не мог достать до картонной корзинки канатной дороги.

Ну и другие вещи он иногда ещё мастерил. Недавно сделал хорошую катапульту с резинкой, для игры в войну. Можно было также обстреливать Андрюшку.
Вообще, с Андрюшкой он вёл шкафную войну уже около двух лет, с тех пор, как тот начал лазить в нижнее отделение Серёжиного книжного шкафа, где были разложены в полном порядке его игрушки и прочие вещи.
Война состояла в том, что Серёже пришлось придумывать хитрые запоры, и в нижнем отделении со сдвижными деревянными дверцами, и на нижней стеклянной полке с книгами, куда Андрюшка тоже без спросу наведывался.
Папа был недоволен ущемлением Андрюшкиных прав, но не вмешивался.

Да и другие старые увлечения ещё остались.
Например, с вездеходом на гусеницах было так же интересно играть, как и в пятом классе, когда Серёжа купил его со своим старым другом, Серёжей Исаевым. Которого он знал с шести лет.
Купили они его зимой, в Детском Мире.
Это был последний вездеход в отделе. Он был немного бракованный, но хороший. Они с Серёжей еле набрали пять рублей семнадцать копеек.

Как и раньше, он любил заниматься с жёлтым пластмассовым конструктором со сцепляющимися деталями разных размеров. Из него он обычно строил замки со всевозможными залами, помещениями и переходами. Или фантастические дома, с башнями, пролётами между ними и тому подобными деталями. Это были неприступные крепости.

Но всё же интересы постепенно менялись.

В середине седьмого класса он стал собирать марки, особенно увлёкшись модными заморскими колониями. В основном они были английскими, испанскими и португальскими... А в начале, ещё осенью, начал собирать монеты. И старинные, и из разных стран.
Он хотел собрать все страны мира.

Но главным его увлечением была фантастика, ещё с пятого класса. Он так ею увлёкся, что папа в начале шестого класса положил всю фантастику в чемодан и убрал в чулан. И держал там столько, что Серёже эти книги стали уже казаться полумифическими.
До седьмого класса...

Папа вообще недолюбливал фантастику.
Некоторые книги он, правда, не заметил и оставил. Но всё равно Серёжин книжный шкаф тогда заметно опустел. Хотя и заполнялся постепенно новыми книгами. Серёжа их покупал в местном книжном магазине, который был по дороге со станции Ховрино домой.
А с седьмого класса – в букинистических магазинах в Москве. Его научил один мальчик в пионерском лагере на Чёрном море.

Ещё Серёжа любил думать или мечтать. Как и раньше... И при случае рассказывать ребятам всякие истории.
Например, как они сделали самодельный вертолёт или автомобиль. И потом разные увлекательные приключения. Причём эти самодельные вещи делались в рассказе очень практично и убедительно. Обычно Серёжа сам считал, что их вполне можно сделать.
Иногда он рассказывал и про что-нибудь другое, вроде детской армии, воюющей с противниками в горах Ливана, с тайной самолётной базой в горе... Или приключений со случайно найденным пистолетом.
Иногда эти рассказы были просто интересными, а иногда также и смешными.

Он вообще одно время мечтал о настоящем пистолете... ещё с Турции, где они с ребятами искали пистолет в потайном подвале у Тольки Типцова. У него на кухне была одна полка, которая открывалась прямо в подвальную кладовую. Потому что дом стоял на склоне горы. Толька уверял, что у его папки там можно найти пистолет. Если хорошенько поискать.

Но чаще он не рассказывал, а просто мечтал.
Иногда по дороге в магазин он грезил о приключениях с найденным вездеходом, которому были не страшны никакие опасности.
Или долго воображал войну ребят в снежной крепости с ребятами из вражеской команды. Особенно перед сном... или просто сидя в кресле после школы.
И тому подобное...

Но сейчас на него напала скука.
Даже несмотря на то, что завтра у него было день рождение.
Двадцать третье января... Разгар зимы.
Сейчас он был в квартире один.
Бабушка с ними уже не жила, Андрюшка был в детском саду, а мама с папой - на работе. Они приходили только в семь часов.

Завтра вечером они будут отмечать Серёжино день рождение. Придёт тётя Ира с подарками, да наверно и его дедушка, Иван Егорыч.
Дедушку и бабушку он любил. Они жили в центре, на Павелецкой.
Это были папины родители. А другая бабушка, которая жила у них раньше, уехала в Тбилиси. Её он тоже любил.

Завтра днём придут Сотник и Осип, отмечать день рождение...

Со своими старыми товарищами по дому Серёжа последнее время постепенно разошёлся. Он сам не знал, почему. Раньше они все ходили в старую школу, около станции. А с Толькой и Витькой Серёжа учился в одном классе, по очереди.
Оба остались тогда на второй год.

Раньше они всегда гуляли вместе. И ходили в дальние места...
Серёжа подбивал Сашку и Витьку в дальние походы... посмотреть, что там, дальше. За окружённым дощатым забором огромным совхозным садом, у кладбища на дальнем поле или за старым парком. Или возле ТЭЦ, около леса и окружной дороги...

А в школе у него не было близких друзей.
С Вовкой Сотниковым он сошёлся, потому что сидел с ним за одной партой. А Юрка Осипов иногда давал ему почитать свои книги. У него было много хороших книг. Вроде «Каллисто» и «Гианеи»... Или «Туманности Андромеды».
Иногда Серёжа с Сотником к нему захаживали, сыграть в шахматы или посмотреть монеты. У Осипа было больше монет, чем у Серёжи. И тем более у Сотника.

Вообще, монеты были у многих ребят. Наверно, у половины класса. Например, у толстого Гусева.
...Не то, что марки.
Заодно с Серёжей марки стал собирать и Сотник. Они иногда ездили вместе в центр, в Детский Мир и другие магазины, где продавали марки. Иногда с рук.

Серёжа сидел в своём кресле у окна и скучал. Кресло было лёгкое, с плоскими и квадратными зелёными подушками на спинке и сиденье.
Из этих подушек и стульев они с Андрюшкой иногда делали домик на диване или лабиринт под столом. А раньше и со старыми товарищами по дому. В пятом классе...
Это была модная мебель, которую мама с папой купили сразу для новой квартиры, после Ливана. Когда Серёжа был ещё во втором классе.
Давным-давно...

Серёжа посмотрел на часы. Было без пяти три.
Он нехотя открыл нижнюю стеклянную полку книжного шкафа, чтобы достать «Страну Багровых туч». Можно было почитать...
В прихожей прозвенел один звонок.
«Кто это там», - подумал он.

Иногда соседи приходили позвонить по телефону. Во всём подъезде наверно, только у Серёжи был телефон.
Он сунул ноги в тапочки со стоптанными задниками и пошёл открывать. В прихожей было полутемно.

На пороге стояла неизвестная девочка примерно его лет.
Впрочем, в ней было что-то странное... Чуть длиннее ноги, большие зелёные глаза, молочно-белое лицо, длинные ресницы, тонкая шея... Она была в странном зелёном платье с волнистым подолом, через который просвечивали коленки.
И совсем без пальто.

Серёжа подозрительно заглянул по сторонам на лестницу.
Пусто...
Он сглотнул.
Девочка стояла перед его дверью.
Воздушная тонкая фигурка в матово-зелёном платье из лёгкой свисающей ткани, вроде шёлка или газа. Длинные волосы, завивающиеся внизу белыми колечками. Матово-белое лицо с алыми губами и большими туманными глазами травянисто-зелёного цвета.
Как лепестки ландыша с тёмно-зелёной лесной листвой.
- Ты... вы... ты кто? – спросил Серёжа, запинаясь.
Внизу в подъезде глухо хлопнула дверь.

Чтоб она не слишком хлопала, к створке был прибит кусок чёрной шинной резины. Жильцы первого этажа жаловались.
Серёжина квартира была на третьем этаже.

- Можно войти? – спросила девочка на площадке.
Она то напоминала первоклашку, то казалась взрослой девушкой со странными зелёными глазами. Зелёными, как молодая листва. Он таких никогда не видел.
- Д-да, - сказал он, отступив на шаг.
Мимо него проплыл неуловимый запах ландыша.

- А-a... ты здесь живёшь? – спросила девочка, оглядываясь.
Как будто знала его раньше.
«Хорошо, что я прибрался», - подумал мальчик в серых школьных брюках и старой чёрной кофте с отцовского плеча.
Своей одежды он не стеснялся.
- Бр-р, - сказала девочка, поёжившись.
Форточка за белой тюлевой занавеской была открыта.
Девочка снова огляделась.

Посередине комнаты у прямоугольного полированного стола на тонких ножках стояли зелёные стулья, у стены налево была широкая разложенная тахта, покрытая красным ковриком, напротив за столом стоял длинный полированный сервант и ближе к окну полированная горка на таких же тонких ножках, только пониже.
Это был столовый гарнитур.

В горке был красивый японский чайный сервиз с драконами в красно-коричневых тонах.
А между сервантом и горкой была дверь в спальню. У окна во всю стену с дверью на балкон стояло лёгкое зелёное кресло и журнальный столик. Рядом с креслом был Серёжин книжный шкаф, а над ним две книжные полки лесенкой.
Другое такое же кресло было в глубине комнаты, в углу у тахты, и рядом с ним - полированный столик, на котором стоял чёрный телефон.
Над креслом у тахты были три книжные полки, повешенные ёлочкой, одна взади над креслом, а две сбоку от него.

В этом кресле Серёжа любил читать. Во время чтения он любил есть сыр с хлебом. Или ещё что-нибудь...

- Угу, - кивнул Серёжа.
Он не помнил, как очутился в комнате.
«Соседка, что ли?» - подумал он.
Может быть, новая...
- Можно сесть? – спросила девочка, всё ещё оглядываясь.
Как будто никогда не видела обычных московских квартир.
- Угу, - снова кивнул Серёжа, пялясь на странную красивую девочку в лёгком зелёном платье.
У него чуть покраснели уши.

«Ещё притащится кто-нибудь», - подумал он, опустив взгляд на овальный край ковра с бледными розами на полу.
Сотник обещал зайти... Только попозже.
«Сказал, после уроков», - подумал Серёжа.
Он поглядел на ноги девочки в сандалиях с жёлтыми кожаными ремешками и поднял глаза на её лицо. Она смотрела на него... как-то странно. То ли жалела, то ли ожидала от него чего-то чудесного.
Серёжа смутился и опустил глаза.
Жёлтые кожаные ремешки оплетали голые ноги девочки выше щиколоток.
- А... ты кто? – спросил он, краснея.
Его смущала сказочная красота девочки.
Совсем не обычная...

Бывают же красивые девочки... Хотя и редко.

...А именно сказочная.
Девочка уселась в зелёное кресло без подлокотников под книжными полками.
- Удобно, - сказала она.
Она устроилась в кресле, положив руку на низкий полированный бортик покрытой красным ковриком тахты. Как будто никогда не сидела в кресле.
Серёжа стоял, не зная, что делать.

Девочка не отвечала... но разговаривала с ним, как со старым знакомым.

«Может, позвонить хочет?» - подумал он.
Он вдруг подумал, что в их подъезде появилась новая девочка, и ему стало жарко от такого счастья. В их доме не было ни одной красивой девочки... в которую можно было влюбиться.
И в классе тоже.
Да и вообще поблизости... во всяком случае, он не замечал.

Он уже влюблялся и знал, что это такое.
Мучительное блаженство, больше которого не бывает... Девочка, которая есть... у себя дома или рядом с тобой за партой. Или на зимних каникулах у бабушки.
И невыразимое наслаждение при мысли об этом.
О том, что она существует.

- А... ты чего? – смутился он, посмотрев на её коленки.
Они виднелись сквозь полупрозрачный волнистый подол зелёного платья. В таких длинных платьях никто не ходил. Только в кино... например, в «Верных друзьях».

- Серёжа, - сказала девочка, расправив на коленях полупрозрачное зелёное платье. – У тебя завтра день рождения, правда?
Теперь она казалась взрослой девушкой. Только тонкой и хрупкой, как василёк.
- Н-ну... да, - промямлил он.
«Откуда она...» - подумал он с неясной тревогой.

Она знала его.

- А... откуда ты знаешь? – пробормотал он, глуповато улыбаясь.
- Ну и что? - загадочно сказала девочка, махнув длинными ресницами туманно-зелёных глаз.
- А-а... чего тебе надо? – спросил Серёжа смущённо.
Он не знал, как себя с ней вести.
К нему домой ещё никогда не приходила девочка. Тем более, когда дома никого не было.

Если не считать девушек с четвёртого и с первого этажа. Они иногда заходили позвонить. Но редко. Как и другие соседи по подъезду.
Обе были симпатичные, особенно с первого этажа, которую звали Элина. Но для него это были просто взрослые девушки. Как в магазине или парикмахерской.
О которых он иногда мечтал, но... это не мешало ему с ними нормально разговаривать.

В школе попадались нахальные ребята по отношению к девочкам, хотя и редко.
Серёжа был стеснительным.

- Ничего, - сказала девочка в странном зелёном платье.
Серёжа стоял у стола, не зная, что сказать.
- А Козлоног к тебе ещё не приходил? – спросила она подозрительно, поймав его взгляд на свои коленки в полупрозрачном платье.
Серёжа мотнул головой.
- А кто это?
- Он стра-ашный... – протянула она с детской наивностью.
Серёжа хмыкнул с глупым смешком.
- У него ноги волосатые... – тихонько добавила она, разглядывая Серёжу с задумчивым туманом в зелёных глазах.
Серёжа слегка покраснел. Ему почудилось, что она знает... В пионерлагере у него была такая кличка. Хотя она и не особенно к нему приклеилась.
«Волосатая нога»...
«Козлоног какой-то...» - подумал он.

Это было похоже на фавна. У Серёжи немного похолодело в спине. Девочка в кресле не отрывала от него больших зелёных глаз.
Он тоже посмотрел на неё, и заметил одну странность... В её туманно-зелёных глазах были большие тёмные зрачки. В которых скрывалась тайна...
У него ещё больше похолодело в спине.
- А тебя' как зовут? – спросил он, стараясь не выдать своих чувств.

Он не верил в сказки.
Но в пятом классе ему приснилась одна страшная баба-яга... Она была настоящая, а не сказочная.
И после этого случая он допускал, что они бывают.

- Ллан-динна, - сказала девочка, уперев щёку в ладонь. – Это значит, Лланна.
Локоть девочки в чуть продавленном зелёном кресле опирался на низкий красный полированный край тахты.
Ллан-динна... это звучало обнадёживающе. А Лланна – даже уютно. Но всё же... Серёжа собрался с духом и спросил:
- Ты только приехала, да?
Девочка рассматривала его.
- Да, видно он ещё не приходил... – сказала она, так же задумчиво.
Она решилась.
- Я фея, - сказала девочка, серьёзно наморщив нос. – И пришла тебе сделать подарок. У тебя ведь завтра день рождения, да?
- Угу, - угрюмо кивнул Серёжа.
«Дура, что ли», - подумал он.
Он не любил, когда над ним смеялись.
- Что ты хочешь, ковёр-самолёт или летающую тарелку? – спросила она, задумчиво смотря на него серьёзными серо-зелёными глазами.

Он вдруг заметил, что они немного поменяли цвет. И снова ощутил холодок в спине.

- На ковре-самолёте будет не так легко, - задумчиво сообщила она. – Ты не умеешь его сворачивать...
- П-правда? – запнулся он.
- Правда, правда, - сказала она, кивнув головой.
Он вдруг покраснел.
Ему захотелось, чтобы девочка в травянисто-зелёном платье никуда не уходила... .Даже больше ковра-самолёта.

Вообще, ему больше хотелось жить с ней, а не с мамой и папой.

Она заметила его взгляд и оправила руками полупрозрачный подол платья на коленях.
- Летающую тарелку?.. – с сомнением пробормотал Серёжа.
Он смотрел на девочку в старом зелёном кресле во все глаза. Но у неё только чуть расширились чёрные зрачки больших зелёных глаз. Серёжа обомлел от её красоты...
- Ты не бойся, она не старая... Со всеми удобствами, - сказала она, пошевелившись. – И этот.. биоградулятор хороший.
Ей явно нравилось сидеть в старом зелёном кресле.
- А быстро она летает? – спросил он.
Он не совсем ещё верил в летающую тарелку, но всё же... Почему бы и не спросить.
«А может, она не с Земли?..» - подумал он, с замиранием сердца.
Это было похоже.

Но ему показалось, что она хочет, чтобы он выбрал ковёр-самолёт.

- Как пуля, - хмыкнула девочка в зелёном платье. – Прилетишь на Марс за два дня...
«Ха», - подумал он.
Девочка с зелёными как листва глазами не разбиралась в космических скоростях.
- А ковёр-самолёт? – спросил он, слегка скептически.
«Тоже мне...» - подумал он.
- А ковёр медленно летает, - сказала она, потрогав пальцем красный коврик на диване. – Зато можно отсюда улететь.
«А в летающей тарелке?..» - подумал он.

Ему не верилось, про летающую тарелку. Но это был пустяк...

Разговаривать с девочкой было наслаждение.
Даже если она пошутила, и её зовут просто Таня... Хотя теперь уже и не верилось, что простая девочка может быть такой.

- Ты что, Серёжа? – спросила Ллан-динна. – Думаешь, я шучу?
Она посмотрела на него немного с жалостью. И ещё с каким-то чувством, неизвестным ему. Или известным...
- Полезли на чердак? – предложила она.
«На чердак...» - подумал он.
Он вспомнил, что чердачные люки были закрыты. Чтобы дети туда не лазили. Только пожарная лестница осталась.
- Он открыт, - сказала девочка в зелёном кресле.
У неё в глазах было нечто такое, что делало её непохожей на семиклассницу. И вообще школьницу.

Он всё больше верил, что она фея.

На красной тахте валялись две красные ковровые подушки. На серванте стояла давно знакомая египетская статуэтка. На жёлтом линолеуме возле балконной двери валялась белая бумажная пулька... За тюлевой занавеской виднелись заснеженные перила балкона. Всё вокруг было обыденным и привычным...

- Ллан-динна, - произнёс он, пробуя это слово.
- Что? – сказала девочка в зелёном платье.
Она уже нагляделась на него и смотрела на окно с белыми тюлевыми занавесками. За окном виднелась белая крыша дома, в котором жил Осип.
- А потом? – спросил Серёжа. – Ну, когда ты мне дашь ковёр-самолёт?..
- Ну? – сказала девочка.
- А ты?..

Он хотел спросить, где она будет после этого.

Девочка прыснула со смеху.
- Где-е?.. - сказала она, улыбаясь, как фея. – С тобой полечу... Ты же не умеешь заворачиваться.
У неё был серебристый смех.
«Зачем ещё заворачиваться?..» - подумал он.
- А то поймают, - сказала она. – Не знаешь, что ли?
«Поймают...» - подумал он.

Как будто он собирался улететь и больше не вернуться.

- А потом? – чуть растерянно спросил он.
- А потом... сам увидишь, - сказала она, в нерешительности.
В квартире уютно пахло диваном с красными ковровыми подушками, книгами и едой. Серёжа обедал на кухне после школы.
«Эй, Чика!» - донеслось из-за окна.
Ллан-динна озабоченно посмотрела на стенные часы.
- Ну выбирай, - сказала она, наматывая на палец зелёную тесёмку.
- Ну... давай ковёр-самолёт, - сказал Серёжа, глуповато улыбаясь.
На Марс ему не очень хотелось.
Сейчас...

Но это было гораздо дальше.

- Ковёр-самолёт? – с сомнением сказала девочка. – Ну ладно.
Серёже показалось, что он дал маху. Он отодвинул стул от стола и сел.
- А ты на меня не будешь сердиться? – спросила она. - Ты же сам должен решать, - извиняющимся голосом добавила девочка в зелёном кресле.
Она была явно довольна.
- Хе, - фыркнул Серёжа.
Зелёные глаза девочки заблестели от радости, когда она отвернулась посмотреть на белый от снега балкон и крупные хлопья снега в воздухе за белой тюлевой занавеской.

Как будто никогда не видела снега.

- А кто это Козлоног? – спросил он, поборов смущение.
- А ты не знаешь? – недоверчиво спросила она.
- Не-а, - сказал Серёжа.
- Он с тобой такое сделает... – прошептала девочка, сделав большие глаза.
Серёже стало противно, словно ему показали раздавленного червяка.

Та к же противно, как описание пыток и мучений... Он случайно читал, после «Аэлиты».

- А что это значит, «Лланна»? – спросил он.
- Угадай, - сказала она.
- Ну-у... - начал Серёжа.
- Ну, всё равно, что «Серёжа», - сказала она.
«Хм», - подумал он.
- Хочешь поесть? – вдруг спохватился он. – Или чаю...
На плите на кухне была сковородка с оставшимися свекольными котлетами. Они были довольно вкусные.
- Нет, - сказала девочка. – У нас всё по-другому...
- Правда? – спросил он.

В глубине души он думал, что она шутит.

- Угу, - кивнула она головой.
Белые колечки волос скользнули по бледным щекам девочки с прозрачными зелёными глазами.
«Как ландыш», - подумал он.
- Я фея ландыша, - сказала девочка в зелёном платье, зябко обхватив коленки руками. – Зови меня Лланна, ладно?
Серёжа обомлел от счастья.
- Ага, - сказал он.
Он вспомнил, что завтра у него день рождение. На душе стало радостно...
- А когда мы... э-э... полетим? – спросил он.
Девочка расцвела. У неё потемнели глаза, став зелёными, как молодая дубовая листва.
- Сейчас, ладно? – сказала она.

Она явно спешила.

- А куда? – спросил он, положив локоть на стол.
Он уже верил во всё.
Но не до конца.
Зелёные глаза девочки ещё больше потемнели от расширившихся зрачков.
- На кудыкину гору, - сказала она серьёзно.
Она посмотрела на стену с часами над сервантом.
- А во сколько вернёмся?.. – спросил он, тоже посмотрев на часы.
- Не мучай меня вопросами, Серёжа, – попросила девочка, поёжившись от холода. – Ладно?
«А чего такого?», - подумал он.
- А потом?.. – спросил он.

Ему хотелось, чтобы она пришла к нему на день рождение.
И не хотелось...

Девочка в кресле поёжилась. Занавеска у форточки чуть раздулась от морозного ветерка. На улице повалил снег.
- А потом суп с котом, - сказала она, отбиваясь от его любопытства.
- А что, тебе нашу еду нельзя? – вдруг вспомнил он. – И даже чай с лимоном?
- Нет, - качнула она головой. – Иногда можно. Только нормальную... ну, из растений.
Оба замолчали.
- Тебе холодно? – спросил он, заметив, что девочка в лёгком зелёном платье поёжилась от холода.
- Ага, - сказала она, обхватив руками коленки.
Серёжа встал, подошёл к окну и закрыл форточку.
- А ты правда не будешь на меня сердиться? – спросила девочка, наклонив голову.
«Хе», - подумал он.

Он давно уже в неё влюбился.

- Ну скажи мне «Ллан-на», - протянула она, расширив зрачки тёмно-зелёных глаз.
Девочка в зелёном кресле внимательно смотрела на Серёжу, словно ожидая чего-то... Что-то очень важное.
- Лланна, - сказал он.

Он чувствовал себя на небесах... словно позвал девочку в сказочную страну фей.

Девочка встала с кресла и шагнула к нему. От неё шёл слабый запах ландыша. Она стояла рядом, в платье из лёгкой зелёной ткани. Серёжа встал, отодвинув стул.
Девочка шагнула назад, уже не садясь. Он смотрел в зелёные глаза феи и всё больше погружался в их неведомую глубину. И утонув в них, слился в одно с девочкой.

С феей.

В прихожей прозвенело два резких звонка.
- Прячься, - прошептала Ллан-динна, схватившись рукой за Серёжин рукав.
Он снова ясно почувствовал, что никакая она не девочка из седьмого класса. А совсем другое существо...

И вдруг впервые в жизни ощутил приступ острой любви и жалости расставания...
Со своей милой и привычной квартирой, своими старыми книгами и вещами в шкафу, с Андрюшкой и мамой с папой, с Сотником и Осипом, со своим родным двором, где гулял с самого детства, с зимы во втором классе...
...С дедушкой и бабушкой и их уютной комнаткой в коммунальной квартире в центре Москвы на Павелецкой, с деревней, где жила тётя Нюра, Сашка и все остальные, с дядей Петей и тётей Ноной с Наташей в Тбилиси, с пионерлагерем на Чёрном море, в Мамайке... В котором он был в прошлом году.
И вообще ко всему, что было вокруг...

Потому что знал, что надо расставаться.

- Серёга! – раздался со двора знакомый крик Вовки Сотника.
У Серёжи чуть не выступили слёзы. Но к его губам прижался прохладный пальчик девочки Ллан-динны. На миг он позабыл о Вовке и всём остальном.
- Тс-с, - сказала она вполголоса, потащив его в коридор.
Она открыла белую дверь в ванную... В прихожей были тёмные полосатые обои на жёлтом фоне.
- Сиди здесь, - прошептала фея, по-девчоночьи запихивая его в ванную. – Когда закроется стеклянная дверь, беги на чердак. Он открыт... Только не хлопай дверью... А то нам конец, - приложила она палец к губам.
Серёжа ощутил за входной дверью с замком что-то страшное и юркнул в ванную.
Он услышал, как кто-то тяжёлый прошёл мимо ванной в большую комнату. В его комнату...

Которую он больше никогда не увидит.

Выбегая на лестницу, он снова услышал крик Вовки Сотника на дворе и испытал сильное искушение повернуть вниз по лестнице, а не вверх. Ведь там были люди...
Но почувствовал, что тогда ночью придёт Козлоног. Именно в эту ночь, последнюю ночь его тринадцатилетия.
А от ночи никуда не спрятаться.
И семиклассник Серёжа с застывшей душёй помчался через ступеньку наверх, на пятый этаж.
На пятом этаже была железная лестница с люком на чердак.

Давным-давно, в третьем классе, они с ребятами любили лазить на чердак и крышу. И изнутри, и снаружи, по пожарной лестнице в торце большого пятиэтажного дома.
Наверху пожарной лестницы дул ветер и было страшновато. А гремящая крыша из оцинкованных листов соединялась с чердаком слуховыми окнами. Они бегали по железным скатам крыши, как по двору.

С крыши было видно далеко – и поле с болотом за домом и шоссе, и пруд за полем, и старый полузаброшенный парк, и совхозный сад справа, в котором тогда ещё ходили иногда сторожа. Когда поспевали малина, крыжовник, вишня... Но главное, яблоки.
На малину и крыжовник за дощатым забором почти у самого Коровинского шоссе и двух новых пятиэтажных домов совхоз видно тогда уже махнул рукой.
Но яблоки пока ещё собирал.

...Как часто Серёжа мечтал о чудесных происшествиях, начинающих совершенно новую жизнь, полную приключений и романтики. И как глупо это получилось сейчас...
Ведь он этого совсем не хотел.

И хотел.






ИСТОРИЯ ПОСЛЕ ЗАВТРАКА



- Смотрите, - сказал Маниок, - солнце поднялось невысоко, пока мы здесь будем ждать, груз успеет прийти, и мы, быть может, благополучно доберёмся до Сьерры-Гайо.
- Да, - согласился молчаливый Холмс.
- Так мы останемся и выпьем чашку-другую вина.Местное вино чертовски помогает перед выходом из гавани.
- Хорошо, - подумав, проворчал Гейст и решительно опустился на стул у большого увесистого стола, навалившись на него своей громадной тушей. – Вина!! – заорал он куда-то назад, не поворачивая головы, и треснул по столу волосатой ручищей.
- Ладно, Холмс, - сказал Маниок и показал на соломенное кресло невдалеке. – На этих каменных стульях невозможно сидеть.
Маниок был изящным человеком лет тридцати, а Холмс – высоким сухопарым человеком лет сорока пяти-пятидесяти, с сухим обветренным лицом.
- На этом месте, между прочим, лет сто пятьдесят тому назад случилась одна история, - задумчиво проговорил Маниок, вертя в руке кружку красного вина.
«Этот дом тогда только построили, и он был совсем новенький, не то что сейчас.Самый лучший дом в Сьесте дель Грандо.
«Ну вот, в то время эта страна была совсем ещё дикая, и каждую неделю на Санта Монику совершали набеги индейцы с гор.В те времена было совершено несколько экспедиций в горы от десяти до пятисот человек, и можно сказать, ни одна из них не вернулась... Уж не знаю, почему.
«Санта Моника была маленьким городишкой, куда вести из королевства доходили через шесть-семь месяцев, искажённые и бессвязные.Колония стояла в стороне от путей испанских кораблей, зато нередко бывало так, что с города собирали дань пиратские суда, стоящие в прелестной природной гавани и угрожая ему пушками.Иногда их было два или три, и тогда поселению приходилось туго.Некоторые бросали дома и прихватив с собой всё, что можно, убирались в горы.
«Удалившись от городишки на два горизонта, они оказывались в неизвестной и враждебной стране.В глубине матерка были прелестные луга, бесконечные субтропические леса из незнакомых деревьев, огромные радужные водопады, прозрачные реки, долины между гор, прячущиеся среди их неприступных зелёных громад, иногда блестевших снежными вершинами, - но это была враждебная и неизведанная земля, точнее, необозримые пространства, саванны, горы, снежно-голубые озёра до горизонта, словом, бескрайняя земля.
«Странные вещи случались с уходившими людьми... Иногда никто не возвращался обратно, и поселение висело на волоске, оживлённое лишь жалкими остатками – пятью-семью десятками колонистов.
«В тысяча шестьсот девяносто пятом году в городок, уже больше трёх лет не видевший ни одного настоящего корабля, зашла шхуна капитана Сида, «Красная рука».Шхуна тремя залпами уничтожила две пушки небольшого белокаменного форта, сооружённого жителями за это время, подошла к берегу и замерла, покачиваясь и уставясь на город двадцатью шестью жерлами левого борта.
«Самое большое судно, которое здесь видели, был шестидесятичетырёхпушечный галеон Его Величества, заходивший сюда лет двенадцать назад, и его почти никто не помнил.
«Небольшая толпа удивлённых и перепуганных жителей высыпала к причалу, а большая часть осталась в домах и готовилась к самому худшему.
«Население колонии составляло шестьсот-семьсот человек, не считая женщин и детей, и белые домишки большей частью сгрудились в одном месте, у мыса, соединённые узенькими улочками.В городе была даже ратуша и небольшая площадь перед ней, как и полагается настоящему городу.
«Губернатором Сьесты дель Грандо был дон Алексис де Катагуа, правнук каталонского гранда, собственноручно основавшего Санта Монику и переселившегося сюда со всеми домочадцами.В сорок пять лет он был уже вдовцом, а его дочь Моника – только распустившимся прелестным цветком.
«По этой причине дон Алексис переживал мучительные сомнения, сложить ли ему голову в бою с пиратами, как его отец дон Феликс двадцать лет назад, или же увезти семнадцатилетнюю девушку в горы.
«Наконец был найден компромисс: он останется, а дочь с домашними поедет под покровительством и началом дона Микаэля, молодого человека рыцарского рода, полтора года назад приехавшего в Санта Монику по официальному поручению и оставшегося насовсем под крылышком старого Родерико, начальника гарнизона.
«Когда старый солдат стал с чуть задумчивой улыбкой, но быстро надевать валявшийся тут же пояс с мечом, в верхней горнице массивного романского дома появился задыхающийся Микаэль.
«- Дон Алексис!Мы сможем задержать их на полчаса!Скорее собирайте семью!
«Дон Алексис прекрасно понимал волнение юноши, и отнюдь не был оскорблён.
«- Мои слуги знают, что делать, Микаэль, - произнёс он, положив руку ему на плечо и тут же протянув её дальше, за шляпой на широком лакированном секретере. – Я посылаю тебя с ними.
«- Но... дон Родерико меня ждёт прямо сейчас! – дон Микаэль рванулся было обратно, не зная, что теперь делать.
«- Я сам к нему пойду, - сказал дон Алексис, потянув растерявшегося дона Микаэля за руку в направлении выхода.
«- Но я должен к нему... он приказал...
«- Мой мальчик, я выше дона Родерико.Езжай с ними, - дон Алексис указал из галереи на внутренний двор.
«Старый солдат позволил себе фамильярность, подумав, что это их последний разговор.
«Вдали протяжно пропела труба.
«Через несколько мгновений оба были возле коня Микаэля, привязанного у входа на улочке.
«По кривой мощёной улочке на них бешено неслась повозка доктора,
бакалавра Армениуса.У этого по натуре завзятого холостяка были дети, и в том числе пятнадцатилетняя Арланда.Промелькнули белые личики и кружева в окошке.Позади сидел человек с аркебузой.Дон Алексис узнал Алезио, слугу доктора, часто, хотя и не без общей пользы, встревавшего в их разговоры за кружкой вечернего вина.
«Ещё через секунду из-за поворота выскочило пятеро всадников. Впереди был сам дон Армениус.Остальные мчались за ним.Микаэль уже целился из своего мушкета.
«Доктор свалился с лошади от выстрела сзади, задетый копытами, как тряпичная кукла.Дон Алексис рванулся вперёд и ловким ударом перерубил ногу передней лошади преследователей.
«Микаэль уже давно сделал свой выстрел и теперь умирал на булыжной мостовой от рубленой раны, тут только заметив, что улочка запружена всадниками и пешими - ватага разбойников встретила задержку у дома губернатора.Сам он лежал поодаль с простреленной головой.Ровная чуть седая борода блестела от крови.
«Ещё через минуту весь дом был во власти пиратов.
«Капитан Сид, решив, что с него недостаточно выкупа и полупустых домов, поставил свою бригантину «Стрела» на якорь у песчаного берега в маленькой бухте недалеко от города.Это был ловкий манёвр.
«Узнав, что это дом губернатора, буканьеры остались сторожить его до прихода Сида: его приказы были строги и точны.Только старый грек-управитель Константин был избит цепью в кровь за то, что осмелился перечить.
«А все военные были в крепости, готовые к бою.

«Высокое яркое солнце стояло над морем и кораблём с развевающимся чёрно-красным флагом, океан синел вдали, отражаясь в бликах на бронзовом шпиле белой ратуши, сложенной из местного камня.У деревянной пристани, покрытой белым песком, стояли четыре большие шлюпки по сорок человек.Пираты высыпали на берег и на отыщенных лошадях устремлялись в погоню за успевшими уйти беглецами.Другие толпились на пристани, пока не стало видно, что никакого сопротивления в самом городе не будет.
«Капитан Сид, как обычно, стоял у шлюпок вместе со своими людьми; два здоровенных телохранителя наводили на мысль о швейцарцах у его бывшего повелителя.

«Сид отдал город на разграбление, и было уже сомнительно, сможет ли когда-нибудь оправиться от страшного побоища этот маленький городок, слыша ужасные человеческие вопли и крики на его мощёных улочках с высокими тенистыми домами, хорошо защищающими от летней жары, прекращающейся тут только с заходом солнца.
«Лёгкая пыль в этом жарком раскалённом воздухе обвевала лицо ветром, сорвавшимся с моря.Шляпа капитана Сида была серой, с большими мягкими полями, обвисающими у лица серебряной бахромой.
«Джон Сид был изящным человеком лет сорока.Он носил зелёную бархатную куртку, немного украшенную золотом, и облегающие штаны такого же цвета.У него были красивые серые глаза и обветренное лицо.
«Как-то раз он захватил дочь губернатора Агрании и жил с нею два года.
«Шхуна «Красная рука» лениво покачивалась вдали в жарком воздухе, как бы маня своими грациозными очертаниями сошедших на берег людей.От моря исходил влажный и свежий воздух, и лицом то чувствовалось палящее солнце и пыль, то блаженная прохлада.Сквозь мелкие волны на побережье был виден влажный песок.Океан бесшумно игрался у берега, хотя в воздухе и стоял ужасающий зной южного полудня.
«Шумная и грубая брань на непонятном языке, проклятия и крики с дикой интонацией, хриплые пропитые голоса буканьеров с окровавленными саблями были ещё страшнее от своей непривычности.По городу разнёсся треск ломаемых дверей, грохот пистолетов и незнакомый англо-валлийский говор.
«С палубы гордого парусника с черно-красным вымпелом прогремел двойной выстрел, и капитан с помощниками увидели, как с правого и левого борта корабля раздулись по два маленьких облачка, очень хорошо заметных на бездонной синеве залива, заключённого двумя выступами скал, из которых одна гора была круглая и густо поросшая зелёным олеандровым лесом, неразличимым издалека.
«- Что это?О чёрт! – произнёс Сид, вытаскивая длинную раскладную трубу из кармана, и неторопясь развинчивая её.
«- Дьявол бы побрал С... Б...! – громко воскликнул О, этот небольшой человечек, бесподобно сражавшийся на шпагах. – Если мы будем медлить... Эй, позовите парней! – крикнул он кому-то у церкви.
«Тем временем к шлюпкам подошли несколько пиратов и стали смотреть на узкую полоску океана за бухтой... Там были паруса.Они виднелись в дали, и их трудно было различить на узкой сверкающей полосе открытого моря за зелёными холмами лесистой косы.
«- Собирайте ребят, - сказал Сид, и вытащив один из своих пистолетов, выстрелил два раза подряд.Над дулами появились еле заметные струйки дыма и серы. – Керст, иди поищи-ка их всех, и не забудьте захватить добро!Элайка с его ребятами не ждите!Быстрей!
«С корабля ещё раз пальнули двойным, с бортов поднялись дымки, и всё затихло.

«Из узких улочек доносился по-прежнему звон сабель, треск ставней и ломающихся ворот.Из маленькой побелённой церкви на площадь перед пристанью вывалились три человека, вопя что-то на валлийском наречии.
«- Сейллана уаррин! – заорал один и шумно поковылял к Сиду, уже сидящему на корме «Элизабеты».
«Они были все перемазаны в какой-то золе.Кергер стал сквернословя помогать им тащить большой сундук, закрытый на застёжки.
«- Кэп, двести фунтов тряпья с камнями! – сказал одноглазый, вытирая пот со лба. – Мы тащили его через весь дымоход!Чёртова попа пришлось прирезать.
«- Ого, - закричал бородач, - опять эти г... испанцы!!На этот раз мы их зашьём в мешок!
«- Боб и Мэк, зовите остальных, - отозвался капитан, закуривая свою трубку. – Тащите всё на корабль, - добавил он, и Кергер с одноглазым поволочили ящик в шлюпку, на треть заполненную пиратами.
«- Бон Дьё, - сказал Бен Брейк на ломаном французском.
«В команде Сида все старались выучить хоть несколько словечек на его языке.
«- Это может быть испанская эскадра или ещё кто-нибудь, - сообщил Сид, разворачиваясь и отплывая первым.
«Сундук с алмазами» положили на его шлюпку.
«На палубе шхуны несколько человек уже подносили к пушкам ядра, связанные друг с другом цепями.В воздухе было чисто и прохладно.Над головой подплывшего Сида бесшумно и мягко заполоскались громадные паруса.
«- Эй, на палубе, принимайте товар! – закричал один из гребцов, бросив вёсла. – Давай быстрей!
«- А!.. Здесь капитан!
« - Эй, Родис! – крикнул капитан Сид. – Скоро они подплывут?
«- Здорово, сир! – заорал тот на неплохом французском. – Они уже у Лимонного мыса!
« - А-а... – пробормотал капитан. – Ну, готов? – спросил он Кергера.
« - Хр-рр... – что-то проворчал тот, потирая руки. – Хорошенький куш, - хрипло добавил он, с любовью глядя на поднимающийся вверх на двух канатах окованный сундук, часто стукающийся и скребущийся о высокий выпуклый бок парусника.
«Пираты полезли вверх из шлюпки по стеньгам.
«Словно лакированный бок большого корабля стал удаляться.
«- Раз-два, раз-два, - распалённо приговаривал Кергер на своём варварском наречии.
«Он думал о камушках в сундуке.
«Плотный бородач, похожий на мушкетёра в рубахе, всё время мигал чёрным глазом в золе.
«- Чёрт меня побери, если мы не разнесём всю эту сволочь, - протянул Йоркширец, налегая на вёсла и плюнув в воду.
«От корабля до берега было футов восемьсот.Берег белел ратушей и небольшими домишками, а левее на площади маленькие язычки пламени лизали из окон стены церкви.Корабль величественно покачивался, уже повернувшись бортом с пушками к выходу из бухты.Стояла жара.От прозрачной зеленоватой волны шёл такой запах, что страшно хотелось окунуться в воду.Сид жадно поводил руками в прохладной воде.
«- Бонжур, Сид, здесь тридцать два человека, - сказал Камант с плывущей навстречу шлюпки.
«- И у нас тридцать, - добавил Бен Кут, удобно расположившийся на корме «Арлёзы» и попивая из фляги вино.
«По фляге стекали капли морской воды.
«- Кинь-ка и мне, Бен, а то я подохну от жары, - сказал капитан; по его лицу струился пот.
«Он был родом из Нормандии.
«Кут ловко подкинул полную, тяжёлую флягу и опять стал сосать из своей.
«Шлюпка прошла.Сид, отпив одну треть, кинул флягу товарищам, а сам вздохнул и перевёл дух.
«В городке происходило что-то странное.Крики затихли, изредка слышались одинокие выстрелы.Он словно опустел.На берегу собрались ещё человек тридцать, потом стали прыгать в четвёртую шлюпку с полустёртой надписью «Кампанья».
«Сид на подплывающей шлюпке стал заряжать свой пистолет.
«- Эй, ребята, где О с остальными? – крикнул он им, когда «Кампанья» отплыла от берега на четыре ярда.
«- А Бог их знает, - проворчал один охрипшим голосом, поднимая мокрые вёсла.
«Шлюпка с пиратами быстро заскользила к шхуне.
«Капитан Сид вытащил свои серебряные часы и чуть покачнулся от удара шлюпки об песок.
«- Готово, - сказал бородатый Эвейс и выпрыгнул на мокрый берег.
«Знойное солнце жгло во всю мочь.Ограбленный, но не доконченный городишко вымер.Капитан Сид нетерпеливо потряс серой бахромой на шляпе.Из переулка выскочили несколько человек, - это были они.Жан вытирал свою шпагу о штаны.О и Клер Брейк тянули за руки красивую девушку.
«- Дьявол бы вас сожрал, - ругнулся Сид, разразившись страшными проклятиями на французском языке.
«- Всё в порядке, мы успеем доплыть, - хрипло проворчал Керст.
« Все быстро попрыгали в шлюпку, а девушку Клер перенёс на руках.Чтобы она не вырвалась, он обвязал ей верёвкой запястье.Сид вложил обратно свою шпагу и спросил:
- Больше никто не остался?
«- Только шестьдесят человек из наших, они были далеко.
«- Я и сам знаю, - раздражённо ответил Сид. – Там была вода, если её не допили.
«- Выдули, будь я проклят, - ответил со скамьи красный от натуги и жары Кергер. – Но я куплю тебе целую бочку бордо на свою выручку.
«- Замётано, - сказал Сид, расстёгивая воротник своей куртки.
«О и Клер гребли впереди с людьми, и площадь с горящей белой церковью быстро удалялась от шлюпки.Теперь их разделяла прозрачная и прохладная морская вода.Сверху палило солнце.
«- Я перебью пять человек за то, что у меня пересохло в горле, - свирепо бросил Клер Брейк.
«Шхуна постепенно приближалась.
«На большом трёхмачтовом корабле шла подготовка к бою.Пираты, только что шумно налетевшие на город, заряжали пистолеты, точили кинжалы и кривые сабли и стояли наготове у мачт, в тени парусов.Некоторые пили вино из фляг, выданное всем перед заходом в бухту.»Красная рука» уже стояла бортом к проливу между утёсом и круглой зелёной горой.На утёсе росли кривые чахлые сосны.
«Две испанских галеры шли на всех парусах к Лимонному мысу, но за десять минут заметили второй парусник и повернули к Санта Монике.
«Пушкари Сида деловито прочищали свои пушки.
«Камант яростно бранился, изрыгая богохульства по поводу «дьявольских испанцев» и оторванного в недавней стычке рукава.
«- Он успеет доплыть? – спросил у Родиса Бен Кут, ни крупицы не понимавший в морском деле.
«- Наверно, - сказал тот и с досады выбросил в море пустую бутылку.
«Никому не хотелось начинать бой без Сида.
«Капитана Сида и его «Красную руку» ещё никто не побеждал, хотя он и взял с бою тринадцать голландских, испанских и португальских купцов, а также потопил два испанских военных галеона и один английский фрегат. Королевский флот его миловидной, но непутёвой родины и не думал его ловить.Поговаривали, что он свободно заходит в один гвианский порт.Большинство его разбойников были беглые английские матросы, а также валлийцы.
«Только подплывая к мечтательно покачивающейся шхуне с бликами на косых белых парусах, Сид обратил внимание на девушку.
«- Это что? – спросил он Керста.
«- А это наша добыча, - пробурчал О, яростно опуская длинное весло в прозрачную зеленоватую воду.
«На дне виднелись красные кораллы и торчащие из песка острые камни.
«- Да? – задумчиво сказал Сид.
«Он вдруг заметил, что она очень красива.
«У девушки в простом домашнем платье были длинные тёмные волосы и синие заплаканные глаза.В волосах застряла синяя тесёмка от сорванной шапочки.
«- Вы, может быть, отпустите её? – сказал Сид, разглядывая девушку.
«Она что-то пролепетала по-испански, отчаянно оглянувшись назад на голубую гладь залива и удаляющиеся белые домики взбегающего на холм городка... Рядом на скользкой скамье приторно ухмылялся Клер Брейк с прыщиком на щеке.Его синие штаны были забрызганы кровью.От гребущих разбойников в пёстрых платках пахло потом.
«Она не видела, как О с Жаном зарезали её отца и брата.
«- О, я понимаю вас, - произнёс Сид и сказал ей несколько слов.
«Она слабо ответила, потом он погладил её по голове и посадил на подмоченную корму поближе к себе.
«- Всё в порядке, Джон, мы разыграем её в кости, - весело сказал Клер Брейк, и шлюпка стукнулась о борт.

«Полу-галеон подошёл на расстояние выстрела, и тут же раздался оглушительный залп с «Красной руки».В борту скользившего по синему заливу корабля со спущенными парусами появились белые облачка.Были видны взмахи двух рядов тоненьких вёсел.За ним виднелась лесистая коса и серый утёс с корявыми соснами.Донёсся далёкий гром, и вверху что-то просвистело, задев рею грот-мачты с зарифленным парусом.Капитан Сид быстро поднялся на бак и пираты, погорланив вдоволь, опять попрятались от ядер.Бой начался.
«Галера, пару минут назад вышедшая из-за круглой зелёной горы, направлялась прямо к ним, явно собираясь идти на абордаж.
«Тот, кто ещё недавно мог подивиться прихотливости Судьбы, давшей одним плач, кровь и ужас обесчещенных жён и дочерей, а другим под тем же знойно-синим небом – приятное предвкушение добротного и заработанного завтрака, теперь мог дивиться её переменчивости: завтрак откладывался, и для многих – навсегда.
«Через двенадцать минут испанской галере удалось приблизиться и пойти на абордаж. Спустя немного о левый борт пиратской шхуны стукнулся полу-галеон, зацепившись за него крюками.

« Родис, этот пламенный шотландец, сражался как зверь; вскоре его окружили и прижали к мачте; над головой у него развевался такой знакомый, сейчас немного потрёпанный ядрами косой парус; капитан королевской армии с полу-галеона был с ним лицом к лицу, размахивая поднятым с палубы окровавленным тесаком как тысяча обезумевших дьяволов, через минуту он был сражён кинжалом рыжего кельта и упал с хриплым от крови стоном.Остальные расступились, чтобы дать ему место, и трое других прикончили Родиса своими шпагами; тот свалился, издав хриплое проклятие.Кут не поверил своим глазам, увидев красную голову боцмана, упавшую вниз у грот-мачты.
«- Вперёд! – тут из последних сил выкрикнул капитан Сид, и стал прорубаться сквозь вражеские тела; и с каждым его шагом исчезали под ногами несколько человек.
«Перепрыгивая впереди всех на чуть покачивающийся фальшборт близкой галеры, он на мгновение поразился стайке серебристых рыбок, спокойно снующих под солнцем в гладкой зеленоватой глубине между нагретыми бортами.
«Испанцы бешено дрались на шканцах своего потрёпанного ядрами корабля.Джек Паллийта с чёрной повязкой на глазу, судорожно взмахнув руками, свалился под беспощадными ударами, но пираты захватили уже и бизань-мачту. Они вздрагивающей волной лезли на корму; испанцы оставили кормовую каюту, и казалось, все были перебиты, но между тем кругом шла ожесточённая, страшная и кровавая схватка.
«На полу-галеон ринулись пираты под командой вопящего Керста.
«В воздухе слышались свистящие и громкие выкрики разномастных морских разбойников. Жан, бывший виконт де Бралён, сражался на полубаке с устрашающей храбростью; его высокая и статная фигура выделялась среди всех.С ним было ещё четверо, а основные силы пиратов – на корме.Через пять минут его проткнули копьём, и он упал, заливаясь кровью, сразу потеряв свой мужественный облик стоящего на ногах командира.Его перешли и сбросили в воду остальных четырёх, которые оставили за собой изрядный кровавый след, прежде чем упасть мёртвыми или ещё живыми в прозрачное зеленоватое море.
«Бока пиратской шхуны были спокойными и мокрыми, словно в каплях росы.Корабль с шероховатыми бортами купался в чистой морской воде, отдающей прохладой под жарким солнцем тропиков.
«Через полчаса полу-галеон с оставшейся командой ударился в бегство, а на галере двое солдат были взяты в плен, кроме раненых, которых добили.Их ожидала незавидная участь заложников.

«Пираты подсчитывали потери.
«Из двухсот пятидесяти пяти человек на «Красной руке» осталось в живых две трети.Раненых было тоже много.Не тяжело раненых перевязывали как могли, а остальных оставляли лежать на палубе, изредка поднося им воды или рома.Плешивый лекарь Мак-Кайн валялся зарубленный на захваченной галере.
«Из отряда со «Стрелы» под командой Джона Свиндла только треть пришла им на помощь.Остальные предпочли не отвлекаться от более приятных занятий в городе.

«Спустя полчаса услужливый О проводил Сида к дому губернатора. Свиндл был уже внутри, оставив за себя на корабле пушкаря Рэнка. Любивший барство Сид сейчас не стал медлить, и потому выглядел как после изрядной драки, сменив лишь свою шляпу.Куртка чудом осталась целой, а на лбу краснел вертикальный шрам, примоченный настоем календулы.
«- Моё почтение, командор, - хрипло сказал Свиндл, чуть приподнявшись из изящного андалузского кресла, всё в той же зале на втором этаже.
«Сид безмолвно поклонился, сделав знак удалиться «нижним чинам».
«- Когда можно начинать, капитан? – не выдержал Свиное рыло, отступая на галерею.
«- Ещё немного, Пайк, - бросил капитан, поворачиваясь к Свиндлу верхом на стуле. – И приведи сюда губернатора с супругой и детьми!
«- А старый хрен сдох! – Пайк высунул лохматую голову со сломанным носом в широкий проём с узорной мавританской занавесью вместо двери. – А супруги у него вроде и не было!
«- А кто есть?
«- Только девка и осталась, капитан!
«- Веди её сюда!
«- Зачем?
«- Ну-ну, заткнись и бегом, - глаза Сида чуть потемнели.
«Свиное рыло, уже коснувшись некой грани, загрохотал по лестнице, однако довольный личным приказом капитана.

«Обсуждая со Свиндлом и О недавний бой (о маленькой крепости на краю города не было разговору: в эти минуты и она, и её тридцать два защитника доживали свои последние часы, подпалённые с четырёх концов) за найденной тут же в буфете оплетённой серебром бутылкой из толстого зелёного стекла и уже ополовиненной явно не губернатором («Подлецы», - пробормотал О), Сид услышал хриплый возглас «Не бойся!» и поднял глаза.
«Семнадцатилетняя девочка с вызовом и со страхом смотрела ему в лицо.Сид быстро взглянул на О и Свиндла, подавляя в себе что-то непривычное. Свиндл не пожелал оторваться от тяжёлого зелёного гранёного стакана.
«Сид встал.Синеглазая девушка поправляла смятый рукав.
«- Капитан Сид, к вашим услугам, сударыня.
«Сизый Свиндл чуть ухмыльнулся.О, как бывший дворянин, учтиво безмолвствовал.
«- Считайте себя моей гостьей.Как вас зовут?
«Брови девушки на миг страдальчески нахмурились.
«- Кто вы такой?Где мой отец?
«Джона Сида не покидало какое-то чувство.Наоборот, оно завладело им и начинало говорить от его имени.Он молча повернул голову, более пристально взглянув на своих товарищей.Свиндл воспользовался паузой для дальнейшего опустошения остатков сладкого кагора и уже прятал произведение бутылочного искусства в свой широкий карман.О терпеливо и с затаённым интересом ждал.
«- К сожалению, ваш достопочтимый отец скончался.
«У Сида промелькнула мысль о переселении в Прованс и удалении от дел.
«- Неправда! – отчаянно крикнула девушка, затравленно переводя взгляд с одного пирата на другого.
«О c отсутствующим видом прикладывал взятую со стола салфетку к порезу на руке.
«- Мне очень жаль, но... – капитан Сид имел неосторожность сделать неопределённый знак рукой в сторону окна.
«Правда, он не знал, что дон Алексис лежит там в крови на узкой мостовой.Девушка живо подбежала к окну, милым жестом отстраняя всё ещё распущенные волосы под бархатную шапочку без полей.Она оглянулась на этих людей.Её синие глаза вдруг наполнились слезами.
«- Святая Моника! – крикнула она детским голосом с отчаянной надеждой на помощь.
«На эту в сущности девочку с семнадцатилетним умом и сердцем внезапно свалилась непомерная тяжесть.Джон Сид успел неловко протянуть руки.Свиндл смотрел, выпучив глаза.
«В невыразимом мучении своей детской души она закричала «Отец!Отец!», быстро по-мальчишечьи вскарабкалась на широкий каменный подоконник и выбив своим телом узкое окно с мозаикой наверху, бросилась вниз. Сид успел лишь заметить мелькнувшую из-под тяжёлого платья маленькую голую пятку.
«- Чёрт! – проговорил О.
«Снаружи послышался глухой удар.
«Сид, ещё не осознав случившегося, подпрыгнул к разбитому окну и выглянул вниз.Не сумев хорошо разглядеть, что там было, он рванулся к высунувшемуся через занавесь Свиному рылу.Тот едва успел отскочить.
«Капитан Сид, совершенно забыв о своих соратниках, встал на колени перед хрупким телом в тёмном дорожном платье.Она была мертва.
«Но он всё никак не мог её как следует разглядеть.
«У него не было детей.Насколько он знал.Но сейчас вдруг почувствовал себя отцом.Когда он тяжело поднимался с колен, у него кольнуло сердце. Несколько любопытных головорезов у тяжёлых резных дверей перевели взгляд и не отводя его от капитана, расступились.Сид отчаянно завопил, схватив за грудки первого попавшегося под руку.
«- Как её зовут!?Как её зовут!? – вопил он, не слыша самого себя.
«Дик Чугун растерянно опустил волосатые ручищи.(Никто не знал, получил ли он это имя от отца или от товарищей.)
«Наконец Сид услышал ответ.Отпустив горячий от солнца кожаный нагрудник, он стал неслышно шевелить губами.Из окон наверху выглядывали Свиндл и О.
«- Капитан спятил, - пролепетал в ужасе самый догадливый Том Сигби.
«Но он был не совсем прав.
«Сид неожиданно развернулся и одним ударом перерубил почти пополам едва отошедшего Дика.После этого он начал рубить всех подряд, не переставая шевелить губами.
«В суеверном ужасе, остальные отступили в дом.
«Сид побежал внутрь и оказавшись в тенистом дворе, начал гоняться за ничего не понимающими пиратами, как за курами.Наконец кто-то прострелил ему руку.Впрочем, он рубился только правой.
«- Ребята!Сид спятил! – заорал сверху на всю улицу Свиндл своей боцманской глоткой.
«О, живо что-то сообразив, уже смылся по своим спешным делам.
«К губернаторскому дому, не подозревая, что там творится, степенно подъезжали Камант, Бен Кут, Керст и Клер Брейк.У Керста возле локтя была свежая кровавая повязка вместо разодранного рукава.Остальные отделались лёгкими царапинами.
«Войдя в тенистый дворик через низкую прохладную залу с колоннами, они увидели в углу возле фонтанчика общую свалку.Человек десять столпились вокруг чего-то, а двое слуг-индейцев прижимались к каменным стенам под внутренней галереей.Остальные разбежались.
«Посреди дворика дико орал раненый осёл.
«Свиндл стоял наверху на галерее, как на мостике, уцепившись за деревянные перила.
«Сид был отменный боец.

«У него было прозвище Морской дьявол, данное ему за глаза его собственными матросами – к некоторому смущению благочестивых испанцев прибрежных городов, чтивших богоугодное имя Непобедимого.

«На миг он показался неуязвимым.
«С висящей вдоль туловища левой рукой он вырвался из окружения, оставив за собой ещё четыре сокрушённых тесаком тела, и оказался рядом с четвёркой своих приятелей.Не проявив должной реакции, раненый Керст был тут же сражён свистящим кривым мечом.
«Трое остальных по многолетней абордажной привычке сразу приняли бой и не мешкая обступив капитана треугольником, стали показывать, что не зря пробились в его окружение.Однако Сиду удалось неожиданным рывком достать Каманта, и тот свалился с дырой пониже груди.На его место вскочил взбешенный Салинг.
«Остальная свора остановилась, внезапно охладев и наблюдая за боем.
«Новые вошедшие с улицы тоже остановились, как вкопанные; их растолкал скатившийся с галереи Свиндл с клинком в руках.По непонятному везению капитану удалось таким же приёмом основательно достать одного за другим и Бена Кута с Брейком.Перед свистящим мечом Сида остались седовласый краснолицый Свиндл и Салинг.
«В замершем воздухе мощёного дворика с созревшими красными вишнями пятнадцать разбойников вдруг испытали холодок колебания – бежать ли им от Сида или к нему.Всё решил Салинг, с воплем бросившийся вперёд.Сид вытянул навстречу руку, и Салинг наделся на меч как на вертел.Сид упал на колени, и толпа поглотила его.
«Миг длился пятнадцать минут.
«В упор на Сида смотрела ясными глазами святая Моника в тяжёлом дорожном платье.Он перестал шептать её имя.Из горла изрубленного капитана вместе с кровью вынесло «Господи помилуй».В невыразимом мучении он отдал душу Богу.
«Но принял ли её Он?
«Вот в чём вопрос.

Кагор был хорош.
Солнце сверкало вдалеке над синим морем.Одна треть террасы была закрыта побелённой стеной с выходящим на улицу и спускающийся к морю город узким проёмом завитого плющом окна, и сверху затенена решёткой с виноградными лозами.На месте остальных двух окон было открытое пространство с парапетом.Эта часть террасы была на треть закрыта полосатым парусиновым навесом.
Отяжелевший Гейст перед внушительной запотевшей бутылью на столе уставился своими маленькими свиными глазками в одну точку на заросшей вьюнком стене.Маниок не успел понять, по какой причине.
Снизу послышалась приглушённая брань.
- ...не гринго, а Иностранцы.
- Ты что, сдурел?Какие Иностранцы?Англичане.
- Заткнись, Мигель.Носатый, стой там у двери.Смотри, если что.
- Отстань, сам знаю.
Тень от жёлто-фиолетового навеса делила стол пополам.Кружки стояли на теневой стороне.Белый парапет перед Маниоком и Холмсом скрывал внизу уходящую к морю улочку, а напротив был новый двухэтажный дом с закрытыми от жары зелёными ставнями.На его крыше чуть повыше террасы были два больших ярких зонтика с едва видневшимися краями белых столов под их широкой сенью.
Во внезапно наступившей тишине раздался пронзительный голос хозяина из кухни, в глубине дома внизу:
- Карлито, живо тащи сюда большую бутыль!
На крыше напротив возле жёлто-голубого зонтика появились люди с ружьями.Хозяйский мальчишка вбежал в открытую дверь и схватился за здоровенную бутыль, мирно стоявшую у стены возле входа.Маниок поднялся и тут же почувствовал жгучую боль в левой руке.Раздался выстрел, потом второй... Ополовиненная бутылка на столе перед ними вдребезги разлетелась с оглушительным звоном.Холмс, побледнев, попятился к двери, вытаскивая из внутреннего кармана револьвер с длинным дулом.Карлито быстро юркнул за свою бутыль.Та вдруг треснула и мягко раскололась, выливаясь лужами бордового вина.
Один сосуд стал жертвой за другой.
Гейст с рёвом пронёсся мимо Маниока, сшибая стол, и стал отстреливаться, прячась за белым парапетом.
«Как кабан за изгородью», - промелькнуло у Маниока.
Выхватив свой револьвер, он едва успел ответить на выстрел из двери, сваливший наповал сухопарого Холмса.
«Бедняга не успел стрельнуть», - промелькнуло у него.
В открытом проёме двери коротко заорали от боли.Один из троих на крыше дома напротив беззвучно на фоне вспышек свалился вниз.
«Дурак, подошёл к краю», - опять промелькнуло у него.
В следующее мгновение он увидел массивного Гейста в луже крови у парапета и пальнул два раза в высунувшееся из широкого дверного проёма ружьё. Две большие лужи прикасались, не смешиваясь друг с другом.
Маниок наконец очутился в дверях, на пороге желанного полутёмного укрытия, куда давно сбежал шустрый мальчишка.Он перешагнул с револьвером в руке через стонущего человека с ружьём, но тут возникший перед ним замухрышка с внушительным носом нанёс ему сильный удар мачете возле шеи.
«Не выдержал», - промелькнуло у него.
Маниок понял, что ему конец.
Последний его взгляд был на уровне пола (он даже не почувствовал падения), и глаза его затуманились: кровь билась из раны рекой.Он не слышал, как кто-то, привалив его к открытой дубовой двери на месте мавританской занавеси из бамбука, ловко срезал у него с пояса длинный и увесистый кожаный кошелёк.
Маниок видел девочку лет одиннадцати у остановки дилижанса в Винхэме. Старуха-цыганка куда-то тащила её за руку по осенней грязи Сассекса.Девочка слабо упиралась, машинально отстраняя светлые волосы под капюшон замызганного пальто, и с детской надеждой оглядывалась на сизого возницу.
«Зачем она идёт?» - подумал он, взглянув на джентльмена с цилиндром на коленях и двух дам впереди, и вспомнив о честном Винхэмском констэбле, наблюдавшем отбытие дилижанса от сельской корчмы «Красная стрела».Его и сейчас ещё было видно в забрызганное грязью заднее окошко.
Девочка встретилась с ним глазами.В её голубых глазах были слёзы вызова и беспомощности.Маниок рванулся, но остался лежать на полу.В невыразимом мучении он отдал Богу душу.
Но принял ли Он её?

******







КАМЕНЬ




Пекло солнце.
Старый Мадж дремал на терраске перед окном ветхого покосившегося дома. У поворота дороги поодаль спешились пять человек. С пыльной дороги взлетела что-то клевавшая птица. Скалу с кактусом и скудные кусты ежевики у дома заливало слепящее солнце.
Заскрипела калитка.
- Эй, Мадж! – окликнул мужчина.
Мадж поднял голову, покачнувшись в кресле.
У куста стоял Кайт в серой ковбойской шляпе, с глазами в тени от палящего солнца. Двое в чёрных масках у рта остановились за ним. Третий прислонился к колодцу, вытащив револьвер с бронзовой ручкой. Ещё один вошёл, пнув открытую калитку на одной петле.
У Кайта в руке блеснул револьвер.
Старый Мадж встал, щурясь от палящего солнца.
Пнувший калитку обошёл чахлый куст ежевики с надвинутой на глаза шляпой. У поворота за скалой послышалось ржание. Парень у колодца крутнул барабан своего револьвера. Старый Мадж потянулся за валявшимся на крыльце молотком. Кайт усмехнулся, посмотрев на ржавый молоток с замусоленной ручкой.
- Ха, - сказал Боб в чёрной маске.
Мадж узнал его по рваной зелёной шляпе с болтающимся шнурком. Кайт поднял револьвер, и раздалось несколько выстрелов. Мадж съехал на пол, цепляясь за соломенное кресло. В его рубашке было пять окровавленных дыр.
- Пошли, ребята, - сказал Кайт.
Обернувшись у калитки, он бросил на терраску кусок мыла с дымящимся шнуром. Боб вскочил в седло, а Рик старался попасть в стремя. В знойном голубом небе парил стервятник.
Пекло солнце.
- Поехали, - сказал Кайт.
Поодаль грохнул взрыв, и лошадь Рика заржала. Он пнул камень на высохшей земле у кактуса, попал ногой в стремя, вскочил в седло и помчался догонять товарищей.
На седле блеснуло солнце.
- Н-но-о!
У скалы поднялась пыль.
На терраске занимался огонь. С крыши покосившегося старого дома тяжело скатилась побелёная труба и разбилась об камень у самого крыльца. Камень раскололся, сказочно сверкнув красной рубиновой жеодой.
Но никто этого не видел.






ОБМЕН





Прозвенел звонок.
Я проснулся и нащупал в темноте подушку. Она оказалась на краю кровати. Жены не было.
«Хм», - сказал я про себя.
Отсутствие в постели моей жены нельзя не заметить даже через семь лет женатой жизни. Если проснёшься, конечно.

Я пошарил рукой на стуле у трюмо, накинул халат и побрёл в темноте к телефону, еле разлипая глаза от сна.
- Алё? – сказал я сонным голосом, нащупав кресло у телефона.
- Встаньте в квадрат 41-20, - произнёс резковатым тоном приятный женский голос.
- Ч...чего? – спросил я, чертыхнувшись вполголоса. – Вы не туда попали.
Садясь, я больно брякнулся о подлокотник.
- Встаньте в квадрат 41-20, Сергей Анатольевич, - чуть раздражённо повторил женский голос.
По имени и отчеству меня называли только на работе. И то не всегда.
- К-ээ... какой квадрат? – спросонья пробормотал я.
Я пошарил на спинке кресла, надеясь найти поясок от своего халата. На спинке ничего не было. Впрочем, я кажется бросил поясок на стул у трюмо, только промахнулся, и он упал на пол. Петлей у халата не было.

Мы с женой жили в небольшой двухкомнатной квартире.

- Слушайте... – начал чуть более раздражённо тот же женский голос.
Я не успел ничего ответить. В трубке послышался приглушённый разговор.
«Он не понимает», - сказал мужской баритон.
«Как это?» - удивлённо спросил женский голос. - «Я ведь ясно сказала...»
«Как же», - поддакнул квакающий голос. - «Упрямится, как всегда.»
Сидеть в темноте было холодновато. Чуть различимые занавески раздувал свежий апрельский ветер с еле заметным запахом раскрывшихся на деревьях зелёных почек.
«Как всегда...» - в замешательстве подумал я. - «Наверно, не туда попали».
- Сергей Анатольевич, - сказал в трубку бархатный баритон. – Подойдите к торшеру и встаньте на шаг от него к окну.
- А... кого вам надо? – глуповато спросил я, протирая глаза.
- Горлова Сергея Анатольевича, - терпеливо произнёс бархатный баритон, как будто случайно попал на недоразвитого.
- А-а...
- Ваша жена уже тут.
Я ничего не понял, но вместо вопроса поднялся с кресла и сделал в темноте шаг к торшеру, чуть не свалившись вместе с ним на пол.

«Уже тут...»

Я был в странной ярко освещённой комнате круглой формы.
Вдоль стены стояли чёрные кожаные кресла. На одном из них сидела моя жена, чуть дрожа от холода в лёгком полупрозрачном пеньюаре. Рядом сидел пожилой седоватый мужчина благородной наружности, с другой стороны от неё – старикашка с длинной бородой, а сбоку от мужчины – рыжеволосая девушка в облегающем тело блестящем комбинезоне с карманчиками.

Было холодно.

- А ты… ээ-э... откуда это? – пробормотал я, чуть краснея.
- Не беспокойся, тоже с постели, - сказала Алёна, пытаясь закутаться от холода в свой пеньюар.
Она относилась слегка покровительственно к моему беспокойству о её чести.
- Наконец-то, - сказала рыжеволосая, с любопытством рассматривая меня и мой старый халат в полоску.
Я был счастлив, что успел его накинуть.
- А сколько ему лет? – спросила она у седоватого мужчины.
Она сидела, откинувшись на мягкую спинку кресла и рассматривая меня серыми глазами.
- Столько же, - ответил он.
- Давайте начинать? – сказала она.
У седоватого мужчины была маленькая бородка клинышком, как у испанского гранда.
- Садитесь, - вежливо показал он на пустое кресло рядом с ней.
Чёрные кресла стояли сплошным полукругом, и я оказался на краю, почти напротив старикашки. Он мне чем-то не понравился.

Он глядел на мою жену.

- Вам ведь двадцать восемь? – сказал седоватый мужчина с коротко стрижеными волосами, поглядев на меня и Алёну.
- Положим, - сказала она.
Она всегда быстрее соображала.

В разговоре...

- Вы на другой планете, - объяснил гранд с седоватой бородкой, обращаясь к нам. – На противостоящей стороне.
«А-а...» - подумал я с чувством, что туман начинает рассеиваться.

Хотя для этого было мало оснований...

- Я технолог Клер, - добавил он. - А это фра Франилла и абу Бар. У нас к вам есть одно небольшое дело...
У моей жены на секунду расширились глаза.

Я молча переваривал сообщение.

Фра Франилла сидела, утонув в соседнем чёрном кресле.
- Согласно постановлению Научного Совета, мы должны осуществить равноценный обмен между нашими планетами, - пояснил Клер бархатным баритоном. - Это необходимо для установления постоянной связи.
Франилла без стеснения рассматривала меня, чуть наморщив веснушчатый нос.

У неё была бесподобная фигура.

- В соответствии с научно разработанным планом обмена, Сергей Анатольевич останется у нас с фра Франиллой, а Алёна Алексеевна отправится обратно с абу Баром, - продолжил Клер.
У моей жены глаза стали круглые от изумления.
- Вы что, спятили? – сказала она.
Я поглядел на Франиллу в блестящем облегающем комбинезоне и Алёну в полупрозрачном пеньюаре. Конечно, Франилла была тоже в моём вкусе, но... я предпочитал свою жену. К тому же я к ней уже привык, за семь лет совместной жизни.
И ночью, и днём.
Да и вообще...
С какой стати?
- Вы не поняли, - мягко сказал Клер моей жене. – Вы с фра Франиллой и Сергей Анатольевич с абу Баром - две пары онтологических двойников. Иначе обмен невозможен...
Алёна подняла брови.
«А-а...» - сообразил я.

Хотя и не совсем...

- Чокнулись, что ли, - сказала моя жена, дрожа от холода. – И вообще... вы что, не видите, что я только что с постели?
- Тебе холодно?
- Вам, - отрезала Алёна.
- Я не думал, что задержу вас надолго, - сказал Клер бархатным баритоном. - Ведь это дело пяти минут...
Я молчал.
- А ты чего, Серёжа? – сказала она.
- Ну-у...

Я ещё не совсем привык к мысли о другой планете. И онтологических двойниках.

- Вы думаете, я отправлюсь? – удивлённо сказала моя жена.
Женщины вообще более практичны.
- Ну-у... понимаете, - протянул Клер. – Иначе ничего не получится...
- Да ну? – фыркнула моя жена.
- Надо позвать техников, - проблеял Бар около неё.
Алёна взглянула на него.
- Вот ты какой... – протянула она.
- Какой это? – обидчиво квакнул Бар.
- Да не ты, - отмахнулась Алёна.
Она насмешливо посмотрела на меня голубыми как небо глазами.

«Вот почему он мне сразу не понравился», - подумал я. - «Тоже мне, двойник...»

- А может, её усыпить? – спросила Франилла.
Как будто меня здесь не было.
- Технократор не разрешит, - покачал головой Клер.
Он укоризненно посмотрел на Алёну. Она поправила волосы, собрав их в пучок на затылке атласной резинкой в виде красного банта.
- А куда вы хотите нас отправить? – спросила она сладким голосом, показав пальцем на противного старикашку.
Она не смотрела на меня, но я понял её намёк. За семь лет довольно хорошо узнаёшь человека. Особенно, если проводишь с ним всё своё свободное время.

Даже во сне.

- Туда, где вас никто не знает.
- На луну, что ли?
Моя жена всегда обладала хорошим чувством юмора.
- Почему? – удивился седовласый Клер.
- Потому, - сказала она.
Я всё ещё собирался с духом после потрясающего сообщения о другой планете. Да ещё на противостоящей стороне... Забывшись, я заметил, что рыжеволосая дриада перевела взгляд и чересчур внимательно разглядывает мой халат.
«Проклятый пояс», - подумал я, покраснев и запахнув халат.
- Как же... наверно у вас на планете есть место, где тебя не знают, - проговорил озадаченный Клер. – И вы с абу Баром там поселитесь.
Алёна посмотрела на него, как на ненормального.

Как умеют только женщины.

- Ну-у... – сказал я.
- А что я буду там с ним делать? – спросила она с интересом.
Как будто торговалась на блошином рынке в Одессе.
- Надо позвать техников, - гнусаво вставил старикашка.
Я слегка покраснел.

«Женские уловки», - с досадой подумал я.

Я издевательски посмотрел на него.
Во-первых, я не собирался отдавать ему мою жену. Разогнался...
А во-вторых... хм... Мой двойник?.. Я лично был с этим не согласен. Смеются они, что ли... Уж такую бороду я точно не собирался отращивать.
- Ну-у... я не согласен, - сказал я. – Дайте нам одежду и ээ... отправьте нас обратно.
- Как это? – сказала Франилла, от изумления разинув рот.
Зубы у неё были белые, как молоко.
«Вот это зубы», - позавидовал я.

Ещё вчера меня чуть не уморили, сверля зуб в нашей мидовской поликлинике.

- Так, - сказал я. – Ты что, не слышала?
Франилла смотрела на меня, раскрыв рот. Она была хороша, ничего не скажешь.
- Т-ты... ты не согласен? – повторила она, понизив голос и округлив серые глаза.
Я пожал плечами в некотором замешательстве. В голосе девушки проскользнуло что-то вроде священного трепета.

«Может, чего-то сморозил?..» - подумал я с холодком в спине.

- Вы нам дадите одежду? – сказала Алёна, дрожа от холода. – Слышали, что Серёжа сказал?
Я взглянул на жену в тонком полупрозрачном пеньюаре и тут до меня дошло, что мы сидим в смешанном обществе.
Моя жена привлекательна... Но это не значит, что на неё должны пялиться посторонние мужчины. Особенно мерзкий старикашка с бородой, как у Хоттабыча.

Впрочем, и остальные тоже.

- Реден, - немного устало позвал Клер.
Он явно был не готов к такому непониманию.
- А ты... кто? – спросила у меня Франилла.
Она всё ещё не могла прийти в себя от удивления.

«Думает, что я большая шишка», - понял я.

- Технический директор? – спросила она осторожно.
- Просто директор, - фыркнула Алёна, ёжась от холода в своём пеньюаре. – И профессор тоже.
Я ревниво уставился на старикашку, который не сводил с неё красноватых глазок.
- А мы не знали... – растерянно проговорил Клер, погладив седоватую бородку как у испанского гранда. – Это то же, что технический директор?
Разговор начинал принимать явно абстрактный характер.
- Ага, - сказала моя жена.
Она любила поболтать на отвлечённые темы.
- В таком случае, мы не можем принимать подобное решение без санкции Научного Совета, - сказал седовласый Клер, с уважением посмотрев на меня.
- Почему это? – проблеял Хоттабыч козлиным голосом.
- Потому что это может привести к нежелательным последствиям, - устало объяснил Клер.

«Настырный старикашка», - злорадно подумал я.

В круглую комнату со странным куполообразным потолком вошёл рыжий как огонь бородач лет сорока. Он был похож на древнего кельтского воина. На голове у него была железная шапка в форме тюбетейки.
Он остановился и встал около стены.
- Принеси две накидки, Реден, - сказал Клер повелительным тоном.

«Вот кто большая шишка», - подумал я.

- Каким это? – спросил старикашка.
Реден исчез.
- Войне миров, - ответил Клер с коротко стрижеными седоватыми волосами, исподлобья посмотрев на меня.

«Ещё догадается», - поёжился я про себя.

Рыжий бородач появился с двумя шерстяными накидками на руках. Я заметил на миг открывшееся в стене круглое отверстие.
- Подай им, - кивнул на нас Клер.
Он сидел в середине сплошного полукружия из чёрных кресел.
Реден молча подал мне и моей жене похожие на плед клетчатые шерстяные накидки. Он не обратил внимания на её лёгкий постельный наряд.

На неё глазел только гнусный старикашка.
Пока что...

- Спасибо, - сказала Алёна.
Она встала, легко накинув на себя плед с завязкой у ворота. Я перехватил взгляд Клера на её полупрозрачный пеньюар.
- Итак, вы не согласны на обмен? – произнёс седоватый Клер мягким баритоном.
- Свихнулись, что ли? – сказала моя жена. – Променять Серёжу на вашего поганого старикашку?
Я благодарно взглянул на Алёну.

Плюгавый старикашка с длинной бородой обиженно хрюкнул.

- У вас матриархат? – удивлённо спросил Клер. – Обычно в технически развитых обществах...
- Ээ... – сказал я.
- У нас социализм, - сообщила Алёна. – Первая стадия коммунизма... Понимаете, что это значит? – понизив голос, добавила она.
- А-а, - смущённо сказал Клер.
Он явно не понимал.

На потолке зажглась белая полоска.
- Слушаю, - сказал Клер.
Он нажал на кончик толстой серой авторучки. К белой полоске на потолке прибавилась нежно-малиновая.
- Понял, - сказал Клер.
- Ну когда же? – квакнул Хоттабыч.
- Научный Совет оставляет решение мне, - сказал седоватый Клер бархатным голосом, посмотрев на мою жену.
Мне это не понравилось.

На потолке появилась бледно-зелёная полоска.

- Поняла, - услышал я рядом приятный женский голос.
Я вздрогнул и оглянулся... Рыжеволосая Франилла смотрела на меня, наморщив веснушчатый носик. С таким видом, словно купила меня на рынке в древнем Риме.
Это было приятно, но...
- Алёна, - начал Клер, кашлянув.
Алёна смотрела на него, распахнув безмятежные как небо глаза. Она была очень хороша в клетчатом пледе с завязкой у ворота.

Да и вообще.

- Я могу предложить вам полное вознаграждение за ваши потери, - мягко сказал Клер. - Скажите, что вам нужно на вашей планете, и мы постараемся выполнить ваше желание.
Алёна слушала, качая босой ногой.
- И замок? – спросила она с любопытством.
Меня прошиб холодный пот.

Я привык к ней больше, чем я думал.

- Замок?.. Ах да, замок... конечно, - доброжелательно ответил Клер, погладив седоватую бородку.
- Замок в Сардинии? – уточнила моя жена.
- Ну-у... да, конечно.
- На скалах, над берегом синего моря? – усомнилась она.
Клер величаво кивнул, как испанский гранд с коротко стриженой чуть серебрящейся шевелюрой.
«Вот подлец», - подумал я.
Он явно не стеснялся в средствах.

Во всех отношениях.

- Серёжа, - проворковал голос Франиллы справа.
Я оглянулся... Рыжеволосая нимфа в блестящем комбинезоне смотрела на меня, приоткрыв алый рот.
- Ну, - хмуро сказал я.
- Ты любишь целоваться?
- Ээ... – сказал я, слегка покраснев.

«Быстро перестроились...» - подумал я.

- Поверьте, Алёна, - задушевно сказал Клер. – Вы больше получите, чем потеряете. Конечно, абу Бар немного постарше... но Сергей Анатольевич всё равно будет таким же. Ведь он его двойник.
- Ну да? – удивилась моя жена.
Она посмотрела на меня с любопытством.
- Конечно, - подтвердил Клер.
- А чего он так на меня смотрит? – поинтересовалась она.

Я лично смотрел на неё как обычно.

- Кто? – сказал Клер, взглянув на меня и на противного старикашку.
«Готов», - подумал я.
Это было видно по смущённому недоумению на его лице благородного испанского гранда.
- Наверно, плохо воспитали... - предположила Алёна.
- Кого? – сказал Клер.
Мне его стало немного жаль.
«Да-а...» - подумал я. - «Хотя... хм... если... может быть, действительно воспитание...»
Здесь оно явно было не то...
«Не то, что у нас», - подумал я с некоторой гордостью.

Может быть, и слегка поспешной...

Я не удержался и оглянулся на Франиллу. Она всё так же смотрела на меня, приоткрыв рот с алыми как мак губами.
«Дура, что ли», - подумал я.
Но не отвернулся.
- Ну вот и договорились, - сказал Клер завораживающим голосом. – Давайте начинать?
- Давайте, - прогнусавил старикашка.
Алёна посмотрела на меня.
- Ну вот что, - сказал я, поднявшись. – Давайте кончать. Мы с Алёной собираемся домой. Извольте указать квадрат.

Я считал себя старым мидаком и понимал толк в уговорах. Правда, был некоторый риск... Но взгляд Алёны этого стоил.

Сзади ко мне прикоснулась лёгкая рука Франиллы... обольстительной феи с серыми глазами в облегающем блестящем комбинезоне.
Я вздрогнул, но не повернулся.
- А вы, Алёна? – спросил с надеждой Клер.
Алёна посмотрела на меня.

Когда она так на меня смотрела, я невольно надувался от гордости.

- А вы что хотите? – добродушно спросил у неё Клер с сединою на висках.
- А я?.. – протянула Алёна.
Я затаил дыхание.
- Ну-у... вы спрашивали про замок.
- Спать у себя в постели, - сказала она, незаметно состроив старикашке рожицу.
- Ну что ж, - помрачнел Клер. – Квадрат 35-10.
- Где? – спросил я.
- Два шага вперёд от моего кресла.
Алёна грациозно встала с кресла в клетчатой накидке до колен. Она была хороша, ничего на скажешь... в любом виде.
Особенно если не смотреть на Франиллу.

Мы с женой встретились, и я посмотрел на пол. Бледно-розовый пол был исчерчен тонкими квадратами. В каждом квадрате мог стоять один человек. А если прижаться, то двое...
«Очень удобно», - подумал я.
Я огляделся на прощанье.

В светлой комнате не было окон.

- А накидки сдайте, - грустно сказал Клер. – Они казённые.
- Пожалуйста, - сказала Алёна, сбросив с себя клетчатую накидку красно-чёрных тонов.
Оставшись в одном пеньюаре, она слегка покраснела.

Поганый старикашка не отрывал от неё своих красноватых похотливых глазок.

Я притянул Алёну к себе, и... всё вдруг исчезло.
В комнате была кромешная тьма.
- А это наша квартира? – шёпотом спросила Алёна, прижимаясь ко мне.
У меня по спине поползли мурашки.

«Нашла время», - подумал я.

- Мм-м... – сказал я, пытаясь что-нибудь разобрать в темноте.
Наконец я увидел занавеску. Она слегка развевалась от свежего апрельского ветерка.
- Пошли посмотрим, - сказал я тихо.
Я пошёл к занавеске, держа Алёну за руку.
- Ой! – вскрикнула она, споткнувшись.
Я остановился, похолодев.
- А, это твой ботинок... опять ты их разбросал, - недовольно добавила она.
Мы подошли к постели.
- Вот ещё новости, – сказала моя жена. – Ты что, халат не снимешь?
В вопросах хозяйства с Алёной было лучше не спорить. Да и в других вопросах тоже... Она признавала мою руководящую роль, но не во всём.

Кое-что она считала женским делом.

Я снял свой старенький халат и повесил его на стул у трюмо. Трюмо с жениным барахлом стояло в углу у самого окна. Ощутив холодный апрельский ветер с еле заметным запахом распустившихся на деревьях зелёных почек, я закрыл окно.
- Бр-р, - сказала Алёна, недолго думая нырнув в холодную постель. Она любила спать у стенки.

Как и я.

- Ну и ну, - сказал я, прижавшись к Алёне, чтобы согреться.
Занавеску в темноте чуть раздувало холодным весенним ветром из форточки. Старая батарея под окном слегка зашипела.

Мне хотелось поделиться с ней впечатлениями...

- Отложим это на завтра, - предложила Алёна.
Остаток ночи прошёл как обычно.
Почти...
Утром я проспал, немного опоздал на работу и начальник отдела Сухов сделал мне строгий выговор.
Правда, устный.








НА УЛИЦЕ




Он шёл, слегка волоча ноги по тротуару. Самочувствие было ничего, но аритмия давала себя знать. Он оглянулся на машину, чуть отодвинув от лица капюшон.
Мокрая улица была пуста.

Дракa в корчме, битвы рыцарей в лесу, раздавленные великанской ногой блестящие латы и алая кровь, вкус дикой красной смородины над холодным лесным ручьём в сумерках красного заката, птица Рух, кружащая с камнем над кораблём в синем море, незнакомая девушка с тёмно-зелёными глазами, неслышно шуршащая по наклонившемуся тёмному паркету капитанской каюты длинным зелёным платьем с оборками под глухой рёв бури за тяжёлыми занавесками и тёмно-красными рамами резных окошек, зелёные звёзды над ночными столетними дубами, висящий на крюке в кладовке у ведьмы Пит, схватка на размокшей от дождя дороге с бандой Кардильского епископа, серая предрассветная площадь и потеря друга на плахе палача...

Впереди по тротуару шла женщина с ребёнком. Она держала за руку девочку. Девочка то шла рядом, о чём-то болтая по-русски, то отставала и тянулась сзади как на буксире.

Сергей вспомнил своих маленьких детей. В Астории. Так давно... Но как будто вчера.
Лине тогда было лет семь.
Они жили в маленькой квартирке из четырёх комнат. С Нелли и детьми. Линушка и Матвеюшка были совсем маленькими. И все они спали в двух маленьких комнатках. Дверные проёмы без дверей напротив окон в сад... Там помещались две большие кровати, и кроме них – почти ничего. А Янушка тогда только родилась, и спала в детской кроватке, поставленной впритык у большой кровати, возле окна.

Он вспомнил Нелли... Она была женственная, симпатичная и стройная.
Как Цирцея.
...Он не держал на неё зла. Жизнь была прожита. В общем и целом.
...К тому же он получил от неё то, что хотел. Хотя хотел он совсем не того...
...А сейчас у него дома были взрослые дети и жена. Работать он не мог, чем она иногда его попрекала. Хотя и сама так и не нашла работы...

Все жили вместе, но той любви уже не было. Были её остатки.
В общем-то, всё прошло.
Старшая дочь Лина – красивая и постепенно увядающая девушка с ещё не потухшими глазами. Сын Матвей – уже взрослый и не выходящий на улицу душевнобольной, с умом девятилетнего ребёнка.
Средняя дочь Яна с почти не пошатывающимися надеждами на сверкающее красками будущее. И уже кончающая институт...
Младшая дочь Маша с поведением обиженного на жизнь подростка.
И жена – старая, толстая, порой вызывающая жалость. И такая же легкомысленная, как в молодости. С ней он давно порвал связь и после этого постепенно нашёл общий язык: не так уж нужные друг другу, они в общем не имели причин ссориться. Хотя и это бывало...

...Как давно он не тащил за собой маленькую дочку... Девочка впереди упиралась не из упрямства, а просто отвлекалась на разные вещи. Которые взрослому кажутся неинтересными.
Женщина впереди шла лёгкой, чуть скользящей походкой. Она была стройная, в длинном лёгком пальто с капюшоном. Сергею захотелось увидеть её лицо. Но он не прибавил шагу.

До его дома было не так далеко. Надо было пройти домов шесть или семь. Девочка впереди опять тащилась сзади, держась за мамину руку.
Он почувствовал, что молодая женщина хочет оглянуться. Улица тёмная, а у него не очень внушающий доверие вид...
Да и вообще... Всегда хочется оглянуться и посмотреть, кто идёт за тобой по пустынной тёмной улице. Даже если горят уличные фонари.

Он представил себе, что она хотела оглянуться из интереса.
Просто так...
По той же причине, что и любой другой мужчина. Независимо от возраста и состояния здоровья.
Если он ещё ходит.
Женщина впереди явно хотела оглянуться, но не решалась... У неё была плавная и лёгкая походка. Она не чувствовала тяжести своего тела.
В отличие от него.

В сущности, это было глупо.
Еле тащивший ноги больной и уже старый человек затрапезного вида с неряшливой седой бородой. Но...
Наверно, молодая женщина его видела, когда он переходил улицу. Тогда он её не заметил. А раз так, могла и почувствовать к нему интерес.
Просто как к личности...

У него не было этих мыслей. Это было лёгкое уличное ощущение. Если заметишь в толпе какого-нибудь человека... Или вот так, на мокрой пустынной улице.
Бывает, оно не проходит сразу. Иногда день, два... А то и больше.

...Впрочем, молодая женщина в длинном пальто с капюшоном могла захотеть оглянуться просто потому, что успела разглядеть в полутьме мокрой улицы подозрительную фигуру с седой бородой под широким тёмным капюшоном.
Но он об этом не думал.

Женщина отпустила руку девочки и пошла без неё.
«Сейчас остановится и оглянётся», - подумал он.
Она остановилась и оглянулась. Сначала на девочку, потом на него. Или наоборот... Он не заметил, потому что посмотрел на её лицо. Лицо было не хуже походки и фигуры в длинном пальто с капюшоном. Правильный овал... и не бездушное.
Она тоже провела по нему глазами. Но много ли увидешь в полутьме мокрой улицы...

...Она увидела усталые глаза под капюшоном и позвала свою девочку. Усталые глаза больного человека с неряшливой седой бородой...

Он прошёл мимо, пока она ждала, повернувшись к девочке и что-то сказав ей.
Теперь женщина с девочкой шла позади него. Немного погодя он оглянулся и посмотрел на неё. Но не успел рассмотреть.

Он уже подходил к дому. Сегодня он чувствовал лучше, чем позавчера, когда едва дотащился до своего дома, опираясь на жену. Она была старше него, но пока ещё держалась хорошо.
Правда, тогда и идти было гораздо дальше, три длинных квартала от машины под мостом до Квентина.
Он повернул, прошёл площадку перед домом и постарался бодрее взойти на ступеньки. Только не взбегать... У двери на открытой террасе он опять обернулся.
Молодая женщина с девочкой уже прошла, переходя улицу. Она не оглянулась.
Он позвонил, чтоб ему открыли.

«Извините, пожалуйста... Не обижайтесь, что... я хочу спросить... Вы счастливы?
Глаза женщины на миг широко раскрылись и успокоившись, посмотрели на него внимательней. Девочка стояла рядом, держась за её руку и с любопытством переступая с ноги на ногу.
«А что? – наконец произнесла она, держа за руку дочку.
«Я просто хотел спросить... только не подумайте чего-нибудь... Может быть, вам не хватает чего-нибудь в жизни... Вроде дружбы... - запутался он. – Ну... человеческого участия...
«М-мм, - протянула она.
Ей это становилось смешно. Девочка тянула её в сторону.
Он совсем спутался.
«Ну... можно просто ходить по улице и разговаривать о чём-нибудь, - пробормотал он в полном смущении.
Его лицо стала заливать предательская краска.
Сначала это казалось ему логичным. Но сейчас, в разговоре с незнакомой молодой женщиной...
«Хм, - фыркнула она. – А как вас зовут?
«Сергей, - обрадовался он. – А вас?
«Наташа, - не без интереса сообщила она.
Это было довольно забавно.
«Понимаете... – промямлил он.
«А что вы знаете интересного?
«Ну... почему обязательно «знаете», - пожал он плечами, уже чуть спокойнее.
Хотя одышка всё равно чувствовалась. Как всегда от волнения, в последние несколько лет.
Она ждала, смотря на него.
«Можно просто... ну-у... обмениваться мнениями... Или там... советами... Ну, моральной поддержкой, - нашёл он нужные слова.

Конечно, не особенно убедительно, но... Так он думал.

«Ну ладно, - сказала она, закончив его рассматривать и с любопытством наклонив голову набок. – Об этом мы поговорим в другой раз. Если случайно встретимся...
«А... – начал он.
«Дай руку, дочка, - сказала она девочке около большого вяза.
«А-а... как же... – протянул он, запинаясь и снова заливаясь краской.

Но он ведь не имел в виду ничего такого...

«А так, - сказала она. – Мы всегда здесь ходим с дочкой...
«А... – опять запнулся он.
«До свидания, Серёжа, - сказала она, оглянувшись.
У него обдало теплом сердце.

Он стоял и смотрел, как стройная женщина в длинном лёгком пальто с капюшоном переходит улицу, держа за руку девочку.
Стало жарко.
«Спокойно», - сказал он сам себе, чувствуя дикое биение уставшего сердца. - «Пока ещё рано умирать от счастья.»

Но он ничего не сказал. И она ничего не ответила.

«...Лёва наверно опять загулял», - подумала Наташа с неопределённо усталым чувством, переходя улицу.

На тёмной улице стал накрапывать дождь.









ОГЛАВЛЕНИЕ:

1) Разведотряд - 1 стр.
2) НЛО - 19 стр.
3) Посланник - 30 стр.
4) Патруль - 39 стр.
5) Ангина - 64 стр.
6) День рождения - 71 стр.
7) История после завтрака - 83 стр.
8) Камень - 96 стр.
9) Обмен - 97 стр.
10) На улице - 107 стр.



СЕРГЕЙ ГОРЛОВ



















Голосование:

Суммарный балл: 0
Проголосовало пользователей: 0

Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0

Голосовать могут только зарегистрированные пользователи

Вас также могут заинтересовать работы:



Отзывы:



Нет отзывов

Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Логин
Пароль

Регистрация
Забыли пароль?


Трибуна сайта

23
ПРЕМЬЕРА ПЕСНИ! ХОДИШЬ ТЫ ВОКРУГ. ПРИГЛАШАЮ!

Присоединяйтесь 




Наш рупор

 
ПРЕМЬЕРА ПЕСНИ "МОЯ ЛЮБОВЬ!"
ТАТЬЯНА ТИЛИАН!!!
https://www.neizvestniy-geniy.ru/cat/music/shanson/2541314.html?author

342

Присоединяйтесь 





© 2009 - 2024 www.neizvestniy-geniy.ru         Карта сайта

Яндекс.Метрика
Реклама на нашем сайте

Мы в соц. сетях —  ВКонтакте Одноклассники Livejournal

Разработка web-сайта — Веб-студия BondSoft