16+
Лайт-версия сайта

Владек Шейбал

Литература / Романы / Владек Шейбал
Просмотр работы:
02 июня ’2020   20:25
Просмотров: 7142

Глава тридцать четвертая
Это был прекрасный солнечный день - немногий из тех. что наступает на туманном Альбионе. По небу, такому чистому, сияюще-голубому. плыли редкие перистые облака, а зеленые лужайки были просто залиты лучами света. Вот поезд, станция Оксфорд. Время словно остановилось, повернуло вспять - только обратной стороной. Владислав, одетый в дорогой элегантный костюм, ухоженный, надушенный, вышел из вагона, с каким-то новым трепетным чувством ступил на землю Оксфорда. Он осмотрелся по сторонам, едва сдерживая слезы от далекий прохладных воспоминаний, изменивших всю его жизнь. Тридцать лет назад - да, с той поры минуло тридцать лет, когда он, одинокий, голодный, без гроша в кармане, приехал ночным поездом сюда, на эту самую станцию ради призрачной мечты, что стала явью. Только тогда никто не знал его, никто не ждал, а из суровых черных небес капал холодный дождь. Тридцать лет - и вновь все повторяется, только сейчас ярко светит солнце, а в соборе уже ждут его прибытия.
Владислав, погрузившись в собственные думы, посмотрел на небо и легкая улыбка осветила его лицо. Сердце забилось от волнения, с новой силой устремив кровь по венам. Закончился первый цикл в книге жизни, а с новой страницей - сегодня. последовал второй. Тридцать лет назад в Оксфорде начался его взлет к творческой славе, а ныне Влад Шейбал уважаемый актер, режиссер, сценарист, музыкант, у него есть друзья и любимое дело, коему он посвятил всю жизнь. Он полюбил Англию всем сердцем, с непонятной гордостью для себя и в себе самом испытывал восхищение от окружающей красоты - этих пабов у реки, этих очаровательных узких улочек, среди которых башнями возвышались готические соборы, хранившие память прошедших веков.
Подъезжая на автомобиле к месту встречи, Владислав с горечью подумал о быстротечности времени. Как хорошо быть молодым, сильным и здоровым, когда впереди сверкает признание миллионов людей, а сейчас есть все, да только молодости не вернешь.
В соборе было много народа, даже слишком, опоздавшие стояли у дверей, от нетерпения переставляя ноги. Вдруг разом все стихло. Настроив микрофон, женщина-организатор обвела собравшихся довольным взглядом и объявила:
- Добрый день, дамы и господа! Сегодня у нас торжественный день, посвященный стихотворению Браунинга "Моя последняя герцогиня". Его должна была читать Элеонора Брон, но, к сожалению, она не смогла приехать в Оксфорд...
По широкому залу с высокими сводами донесся рокот негодования, зрители возмущенно переговаривались, кто-то намеревался уже было покинуть собор, но дама продолжила без доли смущения:
- Однако, я уверена, вы не будете разочарованы, так как мы пригласили известного артиста заменить мисс Брон сегодняшним выступлением, - она развернулась в полуоборота и взмахом руки пригласила Владислава выходить на сцену, затем добавила, - имя этого человека... - в смущении женщина густо покраснела, виновато обратилась к нему, - прости, дорогой, но я забыла твое имя...
Один юноша в первых рядах встал во весь рост, громко прокричал:
- Это Владек Шейбал, господа!
Весь зал замер - но лишь на миг, и разом собор громким эхом разразился бурными аплодисментами, все те, кто сидели, встали, дабы радостно встретить столь нежданного, но желанного гостя. Владислав, залитый светом прожектора, широко улыбнулся аудитории, после раздался новый взрыв аплодисментов. Он знал, какие эмоции, какие чувства в сердцах людей вызвало его появление - и радостно, и грустно сталось ему на душе: сколько лет он потратил прежде, чем вызвать такой ажиотаж средь толпы. Его необычный плавный голос рождал внутри умиротворение, легкую прохладу: недаром умирающие от туберкулеза и нечистот узники концлагеря просили Влада сидеть подле них и просто говорить - не важно, о чем, но лишь бы его голос скрасил последние минуты их безрадостного существования.
Пока он читал стихи, глубоко проникаясь в каждую сказанную строку, на его глазах набухали, едва мерцая в свете, слезы, отяжелели, намокли черные ресницы. Владислав испугался своего столь глубокого порыва чувств, оставивший в душе невидимый след, но никто из присутствующих не заметил его слез - и это уже было хорошо.
Поездка в Оксфорд окунула его с головой в далекие полузабытые воспоминания. Дома Влад отыскал в шкафу черно-белые довоенные фотографии, сделанные когда-то отцом. На него темными-серыми глазами смотрела вся семья: вот дорогая любимая мать в красивом платье с кружевным воротником, вот они с Казимежем - еще такие юные, с детско-наивными глазами сидят на диване в гостиной: сколько лет им тогда было - тринадцать, четырнадцать? Но брат уже учился в старших классах, а он, Влад, был еще подросток, почти ребенок. А вот его любимая фотография, сделанная в день свадьбы Казимежа: все родные, друзья, знакомые - такие веселые, молодые, живые, а ведь уже многих нет в живых, и это-то грустно.
Ожившие воспоминания о днях беззаботного детства в окружении любимых людей, их красивые лица побудили Владислава сделать шаг к примирению, ведь сколько ему еще осталось прожить на этом свете никто не знает. С милой сестрой Янкой они никогда не расставались: каждую неделю общались по телефону, а к праздникам отправляли друг другу поздравительные открытки. Недавно - сразу после своего дня рождения почтальон принес к его порогу весьма внушительную посылку - подумать только, Янка помнила, что он рожден 12 марта и отправила ему столько подарков, что он плакал, перебирая их. С Казимежем, к сожалению, не получалось выстроить дружеских отношений, а после смерти родителей брат словно забыл о его существовании, тая в душе одному ему известные обиды. Но ныне стоило все изменить - хотя бы попытаться, ведь ему уже шестьдесят пять, волосы поседели, руки прорезали вздувшиеся вены - быстро время пролетело. Трясущимися руками Владислав набрал номер Казимежа, с непонятным волнением ожидал услышать на том конце голос брата. Трубку никто не брал и, когда отчаявшись, Влад уже было хотел завершить звонок, как ему ответили - это оказался брат.
- Казимеж... - только и мог вымолвить Владислав, ибо тугой комок рыданий, подступив к горлу, не давал сделать вдох.
- Владислав? Это правда ты?
- Да, брат мой, это я.
- Что у тебя с голосом? С тобой все в порядке? - голос Казимежа стал не на шутку встревожен: ведь, как ни крути, Влад оставался его братом - единственным родным.
- Казимеж... я... Я звоню, чтобы просто поговорить с тобой, ведь я очень скучаю по тебе и все те годы расставания скучал.
На том конце провода донеслись глубокие вздохи - Казимеж силился сдержать слезы. Казалось, будто время обратило все вспять, заставило погрузиться в пространство прошлых лет, увидеть-всмотреться на былое со стороны, по другому оценить те их странные отношения, что тянулись меж ними всю жизнь.
Братья долго беседовали по телефону, не замечая бегущих минут - но одного такого разговора оказалось достаточно, чтобы они стали по-дружески близки. Владиславу удалось уговорить брата приехать в Лондон, погостить хотя бы пару недель, обещав расходы на дорогу и билеты взять на себя.
- Это необязательно, Влад, - горестно, словно стыдясь, молвил Казимеж, - я прилечу к тебе как можно скорее, ведь так хочется вновь увидеть тебя.
- О билете не беспокойся, завтра я куплю тебе его и встречу в аэропорту.
Братья договорились встретиться на следующей недели - после стольких лет. Но эти оставшиеся дни тянулись для каждого из них целую вечность.
Аэропорт Хитроу - для Владислава он давно стал нечто привычным-сакральным, к которому тянет и отталкивает одновременно, держа в душе прошедшие встречи и расставания, словно место это разделяло его жизнь на отрезки. Влад ждал, искал в толпе родной силуэт. Идут люди разных оттенков кожи, в непривычных и привычных одеждах, переговариваются на различных языках. Он нервно теребит пальцами. думает: неужели рельс из Варшавы задерживается или Казимеж в последний момент передумал лететь в Лондон? От второй мысли на глазах набухли слезы - неужто брат совершит нечто подобное? Нет, Казимеж не такой, он мог быть строгим, ревнивым, но не подлым.
Минуты шли, Владислав хотел было уже спросить в бюро о рейсе Варшава-Лондон, как что-то таинственно-невидимое остановило его и, подняв глаза, он увидел в толпе брата, рассеянно бредущего по большому залу. Тугой комок сдавил горло - сколько лет они не виделись с тех пор, как Станислав выгнал младшего сына из дома в ночи под проливной дождь? Не замечая никого вокруг, Владислав ринулся навстречу Казимежу, крепко обнял его, ощущая в его присутствии несравненно родное, долгожданное.
- Здравствуй, брат мой, - проговорил сквозь скопившиеся рыдания на армянском Влад.
- И тебе здравствуй, Владислав. Я так счастлив видеть тебя, - Казимеж улыбнулся мягкой, грустно-виноватой улыбкой, обнял его за плечи.
У обоих по щекам катились слезы. Они, всю жизнь такие далекие друг от друга, только теперь были рады, что вновь встретились на последнем пороге жизни. Владислав оглядел брата с головы до ног, с тайной гордостью отмечая, как преобразился в благообразного седовласого старца некогда не столь красивый Казимеж. Старший брат с гордо-спокойным лицом, окаймленное бородкой, был много выше Влада, но ниже почившего Теофила Теодоровича, шире в плечах, и Владислав понял, почему отец всегда предпочитал Казимежа ему. Былые недопонимания, детские обиды и недомолвки остались в прошлом - как будто в предыдущей жизни. Сейчас братья, убеленные сединами и умудренные годами, стали еще ближе, чем когда-то в детстве.
Казимеж планировал оставаться в Лондоне две недели - хороший срок,дабы вволю пообщаться и просто отдохнуть в незнакомом месте. В уютной, по старинному оформленной кухне, братья сидели за столом, пили чай. Когда мирное чаепитие закончилось, Казимеж протянул Владиславу сверток, попросил развернуть. В руках Влад рассматривал вышивку святого лика Богородицы: на черном фоне бархата золотые нити так и светились-переливались словно солнце.
- Мать в течении целого месяца вышивала для тебя, хотела лично подарить да не успела, - Казимеж потупил взор, стесняясь выдать невыплаканную боль.
Владислав с любовью нежным касанием провел по Лику, затем поцеловал: бархат до сих пор хранил тепло материнских рук. Дрожь прокатилась по всему его телу, пальцы затряслись в горестном рыдании, которое он более не хотел да и не мог скрывать. В облике Богородицы он видел дивный образ любимой, драгоценной матери, ведь ради нее одной - родной, безвозвратно утерянной, он стойко пережил все испытания, что преподнесла ему судьба. Он любил близких, как и они его, но окончательно осознал это, только потеряв их.
Казимеж в молчании сидел рядом и в его рослой, крупной фигуре Владислав черпал силы, коих почти лишился за последние несколько лет бесконечных работ и встреч. Наконец, взяв себя в руки, Влад успокоился и как можно спокойнее проговорил:
- Казимеж, ты устал с дороги. Пойдем наверх, я отведу тебя в твою комнату.
Дни потекли тихо в мирной беседе двух братьев, которые помнили друг друга такими молодыми и лишь спустя много лет - чуть больше тридцати, встретились седовласыми старцами. Они по-новому, с иными чувствами привыкали, всматривались каждый на другого, свыкались, словно расстались когда-то в предыдущей жизни. Владислав с заботой водил Казимежа по длинным улицам Лондона, показывал достопримечательности - музеи, парки, выставки. С гордостью пригласил брата в собственный маленький театр-киностудию. Казимеж, сам будучи режиссером и сценаристом, правда, документальных фильмов о войне, с интересом и скрытой завистью осматривал творение брата, который создал все то сам, без какой-либо поддержки или помощи, но в тайниках сердца - сам того не ведая, гордился Владиславом.
Их дружеско-братские прогулки прервались одним пасмурным днем, когда хороший хозяин даже собаку не выгонит на улицу. Все небо потемнело от толстого слоя туч и в дневное время в окнах домов зажегся свет будто поздно вечером. Влад с Казимежем сидели на кухне, пили кофе, отчего-то обсуждая давно прошедшие-ушедшие дни. Разговор затянулся, став опасен для них обоих, с таким упорством отвоевавших долгожданный мир, что мог расколоться вновь от одного неуместного слова.
- Мама, тетя София, бабушка Леокадия так любили тебя, с такой нежностью, теплотой оберегали тебя, - проговорил Казимеж, сдерживая гневный душевный порыв засевшей еще с детства ревности - злой, безнадежной, приносящей ему немало страданий и мук, которые он с силой воли подавлял в самом себе на протяжении жизни.
- Я был младший в семье, от того так казалось. Но на самом деле гордостью всегда оставался ты, брат. Отец души в тебе не чаял, не раз приводя тебя в пример. Меня же он... он ненавидел за то, что я не родился девочкой и за то, что я пошел по собственному пути, а не той дорогой, что указал он, - Владислав, задетый за живое, не выдержал, решив поставить сегодня все точки над "i", - отец желал видеть меня архитектором или врачом, а я не стал ни тем, ни другим, что глубоко ранило его. В один день мы сильно поссорились и отец сказал, что ему стыдно за мою профессию актера, ибо дворянин по крови не может быть скоморохом. Я ответил: это моя жизнь и только мне решать, как жить. Тогда отец выгнал меня из дома, прокляв напоследок. Лил сильный весенний дождь, было темно и холодно, а я брел с чемоданом по улицам в полном одиночестве, не зная, куда идти и что делать дальше. С тех пор мы с отцом никогда не виделись.
- Ты сам решил бросить нас - всех, уехал в Париж на две недели и не вернулся; более того, никому не сообщил о своем дерзком плане: ни по телефону, ни письмом, - голос Казимежа отвердел, в любой миг готовый сорваться на крик от невысказанной обиды, - но хуже, чем первый шаг, ты свершил, когда принял решение отказаться от польского гражданства в пользу британского. Как же: ты ведь знаменитость, богатый! Но ведаешь ли о том, чем пришлось заплатить нам из-за тебя? Агенты КГБ ворвались в наши дома, забрали самое ценное, а меня и отца держали несколько часов в кабинете, выбивая показания. Нам с большим трудом удалось доказать, что мы не причастны к твоему решению и ничего не знаем о предательстве. Да, меня не отправили за решетку, зато подорвали авторитет, из-за чего мне пришлось пять месяцев сидеть без работы, а у меня жена и дети и я не хотел, чтобы они голодали. Вот, чем обернулась для нас твоя карьера в Англии: хорошая цена за твою популярность!
Владислав наклонился к брату, пристально глянул ему в лицо, словно ища какой-то непонятной поддержки, ответил:
- Ты винишь меня в выборе, говоришь горькую правду, но то не твои мысли, ибо в них я слышу голос отца. Скажи мне, почему, когда я остался один на один с собственными проблемами, а в отчий дом мне не было хода, ты не протянул мне руку помощи, даже просто не поддержал меня, когда я так в этом нуждался? Ты, мой брат, которого я люблю всю жизнь. Мне страшно о воспоминании нашей последней встречи в Варшаве: я желал говорить с тобой как с родным человеком, а ты так обидел меня да в придачу чуть не сбил.
- Ты сам бросился под колеса, я еле успел нажать на тормоз. А отец любил тебя и жалел, что ты не с ним рядом. Родители всегда смотрели те немногие фильмы с твоим участием и я видел, как у отца текли слезы, - воскликнул Казимеж с неприкрытой болью в голосе.
- Неужели это правда? - спросил растерянно Влад, нервно зашагав по комнате.
- Вот последнее решение отца на счет наследства, а также письмо, что он не успел отправить, - Казимеж достал из кармана конверт, протянул его брату.
Тот медленно, дрожащими пальцами раскрыл письмо и, подойдя к окну, прочитал. Пока он пробегал глазами строки послания, по его щекам текли слезы, а сердце разрывалось от тоски и жалости; подумать только - отец, пред которым он так трепетал и боялся, отец, который однажды с проклятиями изгнал его из дома, оказался совсем иным человеком, не таким. каким казался ранее. В обращении к сыну Станислав поведал, как сильно любил его, с каким трудом преодолел он страшную разлуку с ним во время войны, мечтая вновь - уже навсегда, видеть его в своем доме, и как горько сталось ему на душе при мысли, что сын в тайне покинул Польшу ради запада, оставив родных в неведении, но не смотря ни на что, Станислав все равно сильно любит его и гордится его достижениями. "А те часы, подаренные тобой, - написал отец в конце, - самый ценный мой подарок, который я заберу с собой в могилу".
Второе послание касалось юридического права о наследстве, переходящего младшему сыну. Владислав был до слез поражен родительской воли, он поглядел в окно: по стеклу стучал дождь, а капли тонкими струйками стекали вниз, в пасмурных небесах мелькала молния, а следом за ней раздавались раскаты грома. Будто в трансе так и стоял Влад, покрасневшими глазами глядя в небо и мысленно обращаясь с невысказанной благодарностью к отцу и матери. Сердце гулко билось в груди, к горлу, сдавливая все изнутри, подступал тугой комок, который он не в силах был преодолеть. Развернувшись, Влад на одеревенелых ногах и с камнем в душе направился обратно к столу, лицо его отчего-то стало смертельно бледным.
- Вот видишь, как все тебя любили, - молвил старший брат, с тоской поглядывая на него.
А Владислав не слышал фразы, сказанной ему. В ушах все звенело и гудело, перед глазами предметы расплывались словно в тумане, а стены и потолок, сомкнувшись воедино, устремились прямо на него и он провалился во тьму. Пришел в себя в гостиной на диване, над ним склонилось испуганно-бледное лицо Казимежа, рука брата лежала на его горячем лбу.
- Слава Богу, ты пришел в себя. Я так испугался, когда ты потерял сознание.
- Казимеж... - Владислав сжал руку брата в своей, словно опасался, что тот уйдет в любой момент, добавил, - спасибо тебе и... и прости меня за все.
- Нет, тебе не за что просить прощение, ты поступил так, как мог, потому и осуществил свою мечту. Это я должен просить прощения у тебя, ибо всю жизнь был плохим братом, всегда. Я, как старший брат, должен был оберегать, помогать тебе, но ничего такого не делал, даже не стремился, потому что в тайне завидовал тебе и твоему превосходству. А тот злополучный день у булочной... - он на секунду затих, силился не заплакать, только пальцами протер глаза, - помнишь сказанные мною слова? Прости, во мне говорило раздражение, а на самом деле я сильно перепугался за тебя, всю ночь потом не сомкнул глаз, плача в тишине от жалости к тебе. Эх, вот бы все изменить, повернуть время вспять, может, и жизнь наша пошла бы по иному руслу. И до нынешней встречи с тобой я засыпал, видя перед собой машину и твое испуганное лицо при ударе о капот, а по пробуждению видел ту же самую картину - как пленку перекручивала совесть одно и тоже событие изо дня в день, я многое позабыл, но этот случай навсегда останется в памяти. Я люблю тебя, Влад, и всегда любил.
- Я счастлив слышать теперь сие слова. Моя мечта осуществилась.
Братья крепко обнялись, у обоих на глазах блестели слезы. Некогда такие далекие, духовно чужие, теперь они были рады и счастливы, что спустя целую жизнь нашли друг друга. С радостной, уславшей улыбкой Владислав поглядел на брата, сказал:
- У тебя есть большая семья: жена, дети, внуки, а у меня нет никого, кому бы я мог передать свои владения. Вот я и решил: отдать наследство родителей тебе и Янке.
Казимеж от неожиданности сглотнул слюну, в нетерепении замахал руками:
- Нет-нет, это воля отца и матери, их память. Разве можно оспорить решение тех, кто перешел по другую сторону бытия?
- Я одинокий человек и даже этот дом слишком большой для меня. Мне уже немало лет, в этом возрасте бессмысленно стяжать богатства, а после моей смерти все те друзья и знакомые, растеряв остатки совести, как шакалы разорят-разберут то, что я с таким трудом делал-создавал, но они чужие, а ты свой, родной. Пусть жизнь твоих внуков будет много легче нашей.
- Благослови тебя Бог, Влад, - прошептал Казимеж в полумраке и от его голоса у Владислава мурашки побежали по коже, ибо до его слуха донеслось эхо благословения дяди Жозефа.






Голосование:

Суммарный балл: 0
Проголосовало пользователей: 0

Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0

Голосовать могут только зарегистрированные пользователи

Вас также могут заинтересовать работы:



Отзывы:



Нет отзывов

Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Логин
Пароль

Регистрация
Забыли пароль?


Трибуна сайта

Город влюбленный людей

Присоединяйтесь 




Наш рупор

 
Оставьте своё объявление, воспользовавшись услугой "Наш рупор"

Присоединяйтесь 







© 2009 - 2024 www.neizvestniy-geniy.ru         Карта сайта

Яндекс.Метрика
Реклама на нашем сайте

Мы в соц. сетях —  ВКонтакте Одноклассники Livejournal

Разработка web-сайта — Веб-студия BondSoft