16+
Лайт-версия сайта

КОРОЛЬ ЖЕЗЛОВ(Роман. Книга 2)

Литература / Романы / КОРОЛЬ ЖЕЗЛОВ(Роман. Книга 2)
Просмотр работы:
19 июля ’2020   13:30
Просмотров: 6936

КОРОЛЬ ЖЕЗЛОВ.
(РОМАН)
Книга 2
Под покровительством Весов.
ГЛАВА 1.
Варя едва приоткрыла тяжелые веки. Яркий свет ударил ей в глаза. Где она и что происходит, не сразу смогла понять. Единственное, что смогла рассмотреть – это широкий деревянный стол впереди себя. На столе – недоеденный ужин. Раскрошившиеся куски пирога валялись возле большого круглого блюда. Бутылка с красной мутной жидкостью и перевернутый фужер рядом. Лужа красной жидкости на столе и под столом. Вероятно, это было вино. Его запах ни с чем нельзя было спутать. Запах перебродивших ягод и спирта. Что было вчера? Варя поняла, что лежит на диване и укрыта мягким клетчатым пледом. Из небольшого запотевшего окошка рядом просачиваются лучи осеннего редкого солнца.
-- Славно вчера порезвились? – услышала она знакомый голос у себя над головой.
Варя медленно подняла глаза вверх. Казалось, она никогда не сможет больше встать. Все части тела сковала непонятная тяжесть. Над ней склонилось знакомое лицо. Память молнией прожгла мозг.
-- Леха! – вскочила она как ошпаренная на постели, -- Живой!
-- Я и не собирался помирать, с чего ты взяла? А убийца из тебя никудышный. Эксперимент показал. Ты даже нож держать в руках не умеешь. Надо же по горизонтали косить, а ты наотмашь...
Леха улыбался, снимая с левой руки окровавленную повязку.
-- Я ж тебе вены порезала... до крови...
-- Нет, только поцарапала. Дурак я, что ли, вены тебе свои подставлять. А тебя мама перевязки делать не научила?
-- Учила в детстве. У меня песик был маленький. Лапку поломал, так я его перевязывала. Потом хотела на ветеринара выучиться.
-- А на кого выучилась?
-- На хореографа.
-- Ого! Это, все же, не свиней кастрировать.
Варя сползла с лежанки и прикоснулась к руке собеседника.
-- Дай, помогу.
Она взяла свежий бинт и флакон йода, стоявший рядом на столе. Стала обрабатывать рану, аккуратно заматывать бинтом.
-- У тебя здесь и бинт нашелся? – вопросительно глянула она на Леху.
-- Я предусмотрительный. У меня везде аптечка имеется. Тем более, я болею, мне везде может помощь понадобиться. А тебе, я вижу, похмелиться не мешает.
Леха с насмешкой косил в сторону Вари, наблюдая за ее размашистыми движениями и трясущимися руками.
-- Само пройдет.
-- Ты, я вижу, такого еще не пробовала. Вино того стоит. В своем погребе годами настаиваю.
-- А из чего ты его делаешь?
-- За ягодами в лес хожу. Там полно. И малина дикая, и земляника, и ежевика... Значит, ты решила убить своего обидчика... А теперь расскажи подробнее, кто он и все, что знаешь про него.
Вчерашний недоеденный ужин грелся на печке. В ней уже догорало последнее палено.
-- До вечера за дровишками надо бы сходить, -- хозяйственно рассуждал Леха, -- Поживешь здесь пару дней. Годиться?
-- Зачем?
-- Ну, там следствие ведется. А ты под подозрением.
-- Какое следствие?
-- Тот, кого ты убить хотела, оказался очень похож на... одного важного господина и его засыпало. Ты это знаешь? Ты ведь убежала тогда...
-- Да. Я вызвала скорую. Но это не я... оно само... потолок обвалился...
-- Тебе повезло. Вовремя смылась. Ты знаешь, кто этот тип?
-- Нет.
-- А зачем убить хотела?
-- Он меня обокрал.
-- Что именно?
-- Лучшие годы моей жизни. А, теперь, и детство.
-- Конкретнее.
-- Он препятствует мне во всем. Вредит на каждом шагу.
-- У тебя есть докозательства?
-- Да. Я с ним встречалась несколько раз. Только не знала, кто он. А потом на карнавале встретила и слышала, как он Альбинке говорил, чтоб она меня отравила.
-- Вот этим? – Леха достал из кармана своих потрепанных штанов флакончик духов. Тот самый, который Варя приготовила лучшей подруге в день ее именин.
-- Отдай... ты, что, в сумке рылся?
Леха спрятал флакон:
-- Я хотел знать. Это твой?
-- Да, мой. Я люблю эти духи. А по сумкам рыскать не хорошо. Тебе мама не говорила?
-- Мне мама много кое-чего говорила. Если бы я все это делал, не смог бы служить в прокуратуре.
-- Ах, ты, коп поганый.
-- Не совсем. У меня есть небольшая лаборатория здесь. Пока ты спала, я установил наличие мышьяка в составе духов. Пробочка на них закрыта не плотно, вероятно, кто-то уже откручивал вручную. Ты сама додумалась? Или это она? Но ты бы здесь теперь не сидела... Это твоя работа.
-- Да, моя, -- упрямо повторила Варя, не желая проигрывать, -- Я крыс у себя на даче травить хотела. Вот.
-- Вот этим?... хм... подарок для крыс... Ты что, Дюма начиталась? Королева Марго. Вылитая.
-- Что, в прокуратуру понесешь? – Варя вызывающе смотрела прямо в синие Лехины глаза. А они искрились лучиками дружелюбия и безмятежности. Казалось, никакая гроза не может возмутить их лазурный берег.
-- Нет. Мне туда нельзя, меня самого ищут. А давай сделаем так. Ты мне все, все будешь рассказывать. А я тебе подскажу, что делать дальше. Иначе, ты сама из этого бедлама вряд ли вырулишь. Идет?
-- Почему я должна тебе верить?
-- Да потому, что сейчас для тебя это единственное верное решение. Хочешь доказательств моей порядочности? Так вот они, перед тобой. Ты здесь, а не в участке перед следователем и не в тюремной камере. И тебе ничего не угрожает. Этого мало?
-- Достаточно, -- согласилась Варя.
-- Ну, так что, начнем расследование?
ГЛАВА 2.
Джеймс сидел перед телевизором в одноместной комнате дешевого отеля. Он приходил в себя после вчерашней перестрелки и был тому рад. Впервые в своей жизни он был рад. Несмотря на то, что задание не было выполнено до конца так, как ему того хотелось. Оно, скорее, было еще не выполнено. И впереди еще куча невыполненных дел. И неизвестность. Но Джеймс был рад. Он приходил в себя. Медленно. И кайфовал.
Его даже не смущало то, что деньжата на исходе. И об этом он не решался говорить своему «бате», как он называл своего отца. Язык просто не поворачивался сказать слово Фаде. А старый Нортинг, таким было его имя по американскому паспорту, с трудом признавал свое иностранное имя. Он на веки оставался для своих близких и друзей, таких же эмигрантов, как он сам, Северием или просто Севой.
Перед Джеймсом на небольшом стеклянном столике стояло огромное множество миниатюрных чашечек выпитого кофе. Он безразлично щелкал пультом телевизора, ничего не видя перед собой. Джеймс ждал звонка. Но Селя не звонил, хотя на настенных часах уже пробило десять утра. И это начинало Джеймса нервировать. Кажется, он приходит в боевое состояние, а, значит, становится недовольным текущими обстоятельствами. Это недовольство заставляло его менять все вокруг себя. Даже себя самого.
Пару раз чертыхнувшись и набрав полную грудь воздуха, Джеймс шумно выдохнул:
«И что за люди в этой чертовой России. Ну, сделал ты дело – позвони. Не сделал, все равно, позвони. Зачем ждать себя заставляешь. Хочешь, чтобы все вокруг нервничали?», -- недовольно бубнил он себе под нос. Потом взял с журнального столика телефон, набрал Селин номер и стал ждать, когда тот поднимет трубку. Но Селя трубку брать не хотел. Уже третий раз Джеймс, чертыхаясь, набирал его номер и только после продолжительных гудков Селя откликнулся:
-- Я слушаю, -- негромко произнес он так, словно отвечал назойливой барышне.
-- Это я тебя слушаю, -- прорычал в трубку Джеймс, -- Ты сделал то, что я тебя просил?!
-- Сделал.
-- Где она?
-- Здесь, со мной.
-- Слушай, я понимаю, что ты с ней поцацкаться хочешь, но ты должен, в первую очередь, помнить, зачем ты с ней.
-- Я помню.
-- Где вы?
-- Не скажу.
-- То есть, как?!
-- А, вот, так. Ты сейчас приедешь и все испортишь. А я только, только в контакт с ней вошел. Она мне доверять начала. Рассказывать обо всем. Орешек, надо сказать, не простой. С первого раза не расколешь.
-- Ладно. Не говори, где вы. Я и так найду тебя по навигатору. Но только знай, все, о чем она тебе скажет, принадлежит только мне. И не вздумай трандеть эти сведения по полициям всяким. Если будешь умным, станешь моим подельником. А, если, нет – пеняй на себя. Я врагов не щажу.
-- Ты о чем, дружище? – Селя так удивился, словно Джеймс рассказывал ему свой недавний кошмарный сон, -- Мне сейчас только в полицию заявиться – и все. Пропало не только твое задание, и вся моя оставшаяся жизнь...
-- Знаю я про твою жизнь. И про всех ментов и копов знаю...
-- Слушай, я не могу сейчас долго говорить. Она меня может услышать.
-- Я хочу тебя видеть.
-- Окей. Я сам приду. Только не вздумай меня искать. Заблудишься, и никто не спасет. Дорога здесь опасная, запутанная. Жди на последнем месте.
-- Завтра вечером жду.
После их разговора Джеймс достал еще один телефон, которым еще не пользовался в этой стране и набрал американский номер. Этот номер он набирал иногда в необходимых случаях. Только когда «припечет». И сейчас пекло. Просто жгло.
Северий поднял трубку сразу. Он не любил задерживать людей. Тем более, что сам с нетерпением ожидал звонка из России. Там решалась судьба всего его бизнеса.
-- Как дела, родной? -- стал говорить он по-русски.
-- Никак. Батя, я ее нашел, а она не колется.
-- Если не колется, сделай так, чтобы площадь пустой была, как я рассказывал и действуй напролом. Я потом расскажу. Но там все. Все наше спасение. Понял?
-- Понял. Завтра вечером перезвоню.
ГЛАВА 3.
После завтрака Варя стала хозяйничать, занимаясь уборкой. Надо было убрать со стола, перемыть посуду, вымыть пол. Дала задание Лехе, чтобы тот принес воды из колодца. Решила постирать свои вещи после вчерашних приключений. И Леха охотно ей подчинялся. Выполнял все, что она просила. Вместе двигали мебель, мыли полы, убирали и стирали. Телефон Леха заведомо поставил на беззвучку.
Когда вышел во двор за водой, вынул и глянул. Тот мигал уже в третий раз. Леха чувствовал это всем своим нутром. Да и как не почувствовать столь сильные импульсы. Надо было самому позвонить, но порвалась бы столь тонкая, только что сотканная им ниточка. А звонил Джеймс.
Варя вытерла капли испарины со лба тыльной стороны руки. Вся работа была уже сделана и она присела в старое плетенное кресло-качалку. Прикрыла глаза в полудреме и, вдруг, услышала за окном: « ...я не могу сейчас долго говорить. Она меня может услышать.»
«Что такое? У него есть секреты от меня, и он с кем-то перезванивается...», -- Варя привстала и глянула в окно. Так оно и было, Леха говорил с кем-то по телефону. Она глянула на стол и увидела забытую им карточку полисмена. Взяла и глянула в нее. Там прочитала: Пифагоров Елисей Геометриевич. Капитан уголовного розыска.» А рядом его фотография.
«Так вот оно что! Ты не тот, за кого себя выдаешь. Значит, врешь, Леха!»
Варя услышала его шаги, оставила корочку на столе, а сама юркнула на кресло и притворилась спящей. Леха вошел, глянул на Варю и тихо вышел в другую комнату. Ему надо было немного отдохнуть в одиночестве и поразмыслить.
Но отдыхать Лехе пришлось недолго. Варя, мучаясь в догадках, не выдержала. Она не могла стерпеть такой подлой неизвестности и просто ворвалась в Лехины «апартаменты» без стука. Тот сидел в кресле и невозмутимо глянул на нее из-за увесистой книги.
-- Читаем, просвещаемся? – Варя стояла в проеме дверей, открытых настежь, -- Ну, ну, господин полисмен. Ученный полисмен, кажется так? Елисей Гео-мет-риевич. Правильно я выговариваю?
Она швырнула ему в лицо его забытую корочку.
-- Да, правильно, -- невозмутимо ответил Елисей, -- Сложное имя. Я сам его с трудом выговариваю.
-- Леха – звучит куда проще.
-- Можно, Леха. Чаще меня называют Еля или, лучше, Селя. Но и Лехой я называюсь иногда. А тебе как больше нравиться?
-- Ладно, Леха, так Леха. А с кем, скажите Елисей, вы беседовали только что? И так боялись, чтобы я вас не услышала, -- Варя оседлала ближайший стул и сидела напротив Сели, глядя прямо ему в глаза. Но взгляд его оставался спокойным.
-- Товарищ один звонил. Ты ему очень нужна, -- просто ответил он.
-- Зачем? Вы вместе это все придумали.
-- Нет. Только он. Зачем нужна, не знаю.
-- Так ты на него работаешь, сволочь!
-- Я не работаю, я помогаю.
-- И сколько же он платит? Сколько заплатил за мое похищение? Признавайся, а то в полицию теперь пойду я.
-- Не советую. Отсюда далеко, сама в лесу заблудишься.
-- Ничего, меня найдут.
-- Ой, как же вы все уповаете на помощь местных властей. А забыла, как сама от них пряталась? И не хотела им рассказывать, что тебя тип этот преследует. Сама на него с ножичком кинуться решила. Не думала, что за это отвечать придется, -- Селя отложил толстенную книгу в сторону.
«Зигмунд Фрейд» -- прочитала на обложке Варя.
-- Ты что, психологией увлекаешься?
-- Это моя профессия, -- пожал плечами Селя, -- Бывшая. Хотя, нет, профессий бывших не бывает. Профессионализм – он вечен. Зарплата – бывшая за мои труды. Ну, да ладно...
-- Так, что хотел от меня твой товарищ? – снова строго спросила Варя.
-- Не мой, а твой. Сам хочу знать, чего он хочет. Я просто тебя пожалел, не стал в эти передряги посвящать. Ты и так запуталась. А я хочу помочь тебе распутаться.
-- И зачем тебе это все?
-- Мне? Это все и на фиг не нужно. Просто, видно, миссия такая, в чужие дебри нос совать. Вот, теперь надо выруливать. Всем вместе выруливать. Завтра вечером я с ним встречусь и обо всем поговорю.
-- Ты меня оставишь одну?
-- Придется.
-- Здесь волки есть?
-- Здесь – нет. Возле дачного поселка они не водятся. Здесь и связь телефонная еще более менее, а, вот в лесу... И я, надеюсь, ты не натворишь глупостей. Без самодеятельности. Я тебе доверяю. У нас нет другого выбора. Друг другу надо доверять.
Варя сама не заметила, как успокоилась. Последние слова Елисея на нее произвели такой благоприятный эффект, что она перестала беспокоиться и забыла обо всем. Но забыла на время.
ГЛАВА 4.
Вот и день подошел к концу. В лесу наступление вечера ознаменовалось костром заходящего солнца за соснами. Уставшие после дневных работ, Селя и Варя, уселись рядом на бревнышке возле ручья. Дрова были натасканы ими и сложены под навесом. Некоторые наколоты и перетянуты в избу. А теперь можно было отдыхать и наслаждаться свежим лесным воздухом. Селя распалил небольшой костер.
-- Сегодня придут олени к ручью, как в ту ночь? – загадочно спросила Варя. Ей хотелось повторить тот вечер.
-- Не придут. Такое бывает редко. Только в полнолуние. И то, под покровительством Весов, -- отвечал Селя так, словно его спросили, будет ли вечером кино.
-- А почему под покровительством Весов?
-- Весы – это созвездие, -- стал рассказывать Елисей, глядя куда-то в небесный шатер над верхушками сосен, словно видел это созвездие, -- Оно символизирует любовь и красоту. Гармонию всего живого на земле. Поскольку его правящей планетой является Венера. А еще, стихия Весов – воздух. Он вездесущ и хорошо сочетается с Лесным духом. Весы, которые состоят из двух чаш, и есть символ правосудия. Они постоянно ищут равновесия, пока чаши их не станут на одном горизонтальном уровне. И никто из живущих на земле не смеет судить самостоятельно. Никто никого. Даже судьи. Они только выносят вердикты. Такие, какие угодны им. А Высший Суд раздает каждому то, чего он стоит на самом деле. И не нужно ему мешать. И даже в лесу звери подчиняются его влиянию. И им выпадает одна только ночь, возможно раз в пять лет, чтобы они собрались все вместе. Попросили друг у друга прощение и поговорили друг с другом о своей лесной жизни. А потом – все сначала. Борьба за существование. А те из людей, кто стал свидетелем такого чудесного зрелища, считается избранником Вселенной.
-- Жаль, что это больше не повторится. Так было чудесно.
-- Ты тоже чудесам веришь?
-- Верю, -- неуверенно и тихо произнесла Варя. Она боялась, что после чудес начнутся кошмары.
-- А почему мне не веришь?
-- С чего ты взял, что не верю?
-- Вижу по глазам.
-- И что ты в них видишь?
-- Ты полна противоречий. То с ножом кидаешься, то сама спасаешь. То ненавидишь, то сочувствуешь. То просишь помощи, то не доверяешь. Это говорит о том, что ты сама не веришь тому, о чем думаешь. Больше того, ты живешь в мире иллюзий. А, когда выходишь из них, не знаешь, куда деться от собственных проблем. Ты сама назначаешь себе врагов и друзей, не видя, с кем на самом деле живешь рядом. Отсюда все твои неприятности.
-- Может, ты мысли читать умеешь?
-- Нет. Я только угадываю, о чем думают другие. Иногда предсказываю их поведение и поступки.
-- И ты можешь предсказать будущее?
-- Мне кажется, ты попрежднему мне не доверяешь. В связи с этим могут быть резкие движения с твоей стороны и необдуманные поступки. И это повлечет за собой тяжелые последствия. В первую очередь, для тебя. И тогда я, вряд ли, смогу помочь.
Варе стало казаться, что чудеса того первого вечера не закончились и почувствовала неприятный холодок внутри.
-- Ты так рассуждаешь, словно сам судья и прокурор. Откуда ты?
Селя криво усмехнулся:
-- Я не отсюда. Я из Высшего Суда, -- он показал указательным пальцем вверх, -- Меня небо послало с таким поручением.
-- Почему, именно тебя?
-- Каждого из нас небо посылает с определенным поручением. Но не каждый может это осознать и поверить в собственную миссию.
-- И ты в это веришь?
-- Я так живу. И ничего не могу с этим сделать. Энергетика циркулирует от меня и ко мне. Энергетика всего живого. Я не могу ее остановить. Это не в моей власти. Я могу ее только чувствовать. Она циркулирует вокруг Земли, вокруг каждого из нас. Вокруг и внутри общества. Но для нас важно, когда и в какой поток попадешь. В отрицательный или в положительный. Какой заряд станешь излучать сам, то и притянешь. Многие спрашивают «Почему так?». Лучше бы спросили: «Для чего?» Своим больным воображением заражают весь мир.
-- По-твоему, у меня больное воображение?
-- Не совсем. Ты идешь против собственного потока энергии, значит, против самой себя. Но я не могу мешать этому. Это бесполезно. Если кто-то идет за мной, я даю ему руку. Если против меня – я не вмешиваюсь. Но тянуть его за собой не имею возможности. Так решила, ее величество, Вселенная.
-- Другие в рубашках родились, а мне ее самой шить приходится. И все гнилыми нитками.
-- Так что же ты за гнилую ниточку хватаешься? Оборви и шей заново другими нитками.
-- Я просто хотела отомстить. За себя и за маму.
-- Месть, обычно не способствует креативности. К дальнейшему развитию ведет только любовь. Истинная любовь, а не слепое пристрастие. И это есть отдача самое себя. А ты отдаешь месть, взамен получаешь тоже самое. Круг замыкается. И в нем только тяжелая энергетика. Чтобы выйти из порочного круга, нужно простить. Простить и забыть все. Начать заново. Если хочешь кому-то отомстить, сделай себе что-нибудь хорошее.
-- Но как я смогу простить все испорченные годы жизни? Я жила только с мамой рядом, но и с ней никогда не разговаривала о себе. Она всегда говорила мне, что я талантлива и должна выбрать достойную дорогу в жизни. Но когда мне исполнилось пятнадцать, словно кошка пробежала в доме. Все вокруг переменилось. Она начала следить за каждым моим шагом, за каждым движением в родном доме. Словно, я чужая приживалка и нахожусь здесь, чтобы обокрасть квартиру.
-- С чем это было связано?
-- Не знаю. Наверное, с тем, что я выросла и хотела вести свой обособленный образ жизни. Хотя я все делала так, как говорила мне мама. Я пыталась поступить в институт и ничего не получалось... Пять раз пробовала. Подавала документы в разные вузы Москвы... А потом, когда все деньги закончились, и я поняла, что скорее надо устраиваться на работу, решила взять то, что смогу. Поступила в колледж. В своем городе. Параллельно с этим брала надомную работу. Клеила коробки по ночам. Нам было туго тогда. Денег едва хватало, чтобы заплатить за квартиру. А мама сердилась на меня. Она почти не разговаривала со мной. Я думаю, это из-за того, что я оказалась бездарной. Бесперспективной...
-- Но ты покорила Питер и другие города своими выступлениями.
-- Это все Алик. Если бы ни он, мне бы никогда не удалось самой.
-- А мне показалось, наоборот... Ну, и как ты связываешь свои неудачи со своим знакомым?
-- Я его узнала. Он давно ходил за мной следом. Я его видела несколько раз возле нашего дома. Потом на конкурсе... на карнавале... и на Графских развалинах... Он сказал, что тратил на меня деньги... большие деньги... Именно поэтому мне не везло! – Варя закрыла в отчаянии лицо руками.
ГЛАВА 5.
Падающая звезда параболой очертила свой путь на Землю. Селя поднял голову вверх:
-- Смотри, еще чья-то душа пришла к нам. И как сложится новая судьба, зависит только от нее самой...
-- Надо загадывать желание.
-- Зачем?
-- Разве у тебя нет желаний?
Селя пожал плечами:
-- У меня есть все, что мне хочется. Я сам это все устраиваю себе.
-- Так уж и все, -- Варя недоверчиво глянула на Селю.
Он ворошил дровишки в догорающем костерке.
-- Не надо желать того, что недоступно. И у тебя будет все.
-- И звезда на небе.
-- И даже звезда на небе. Посмотри на нее. Она твоя.
Варя перестала плакать и глянула вверх, где смыкались куполом вершины сосен. Там, за их душистыми кронами виднелось небо и звезды.
-- Как здорово! – воскликнула она, раскинув руки в разные стороны.
Ей захотелось вдруг взлететь, позабыв обо всем. Этот невзрачный чудак наделял ее необычайным зарядом легкости. И она смеялась. Смеялась от души. Смеялась как в детстве когда-то. Как не могла смеяться уже давно. А он не смел даже подсесть к ней ближе, ни на сантиметр. А все смотрел и смотрел на нее задумчивым глубоким взглядом свих огромных синих глаз. И так смотреть мог бы вечно.
А Варя перестала смеяться и посмотрела на Селю. И он ей показался каким-то... странно знакомым. Эти рыжие волосы, торчащие во все стороны. Эти не юношеские залысины на лбу. А рядом с ними шрам от роковой пули. И эти его стоптанные ботинки, видавшие виды. Он носил их еще со времен службы. Что-то в нем было такое... притягательное и значимое. Но что? Так, словно каждый, кто встречался на его пути, становился отмеченным судьбой. И Варя спросила:
-- Со мною может что-то произойти?
-- С тобой уже произошло. Ты родилась.
И тут Варя опять сникла. Она что-то вспомнила из детства.
-- Когда я была совсем маленькой, мама мне говорила, что мой папа умер. И я никогда не задумывалась о нем. Но однажды мне на день рождения она принесла огромную для моего роста куклу. А мне исполнилось семь лет. Кукла была дорогущей. Для нас это роскошь. Но мама сказала, что это мне передал мой дядя. И я поверила. Я ведь больше никого не знала кроме родственников мамы. Да и их было немного. Только дядя с его сыном и бабушка. А, вот теперь, я узнаю, что где-то, возможно, есть отец. И я ничего про него не знаю. Я совсем не знаю своей родословной по отцовской линии.
Варя так сокрушенно произнесла последние слова, словно от этого зависела проблема мироздания.
Селя вздохнул. О чем он подумал в этот момент, Варя понять не смогла и решила, что ему все равно. Его такие проблемы не интересуют. И, сию секунду, его очарование испарилось для нее. Но Селя был намного мудрее, чем выглядел со стороны. Он никогда не задавал ненужных вопросов. Обычно, собеседник сам рассказывал все, что было необходимо. Он только не спеша начал свой рассказ:
-- А я не знаю своей родословной и вовсе. После третьего поколения она теряется в тумане. Да я и не докапываюсь. Мой дед по отцовской линии вырос в детдоме. Он пришел туда во время войны, когда бомбили Питер. Голодно было, не то слово. Но парень он оказался смекалистый. В то время ему уже исполнилось двенадцать. Сразу же проявил одаренность в точных науках. Он на кухне рассчитывал до крохи пайки хлеба на день каждому. Рассчитывал так, чтобы всем было поровну и на дольше хватило. И в науке преуспел. Так, что, ему дали фамилию Пифагоров. Он ведь беспризорником был до этого, своей фамилии не помнил. А когда на моей бабушке женился, своего сына назвал Геометрием. Бабушка сначала против была. Но он никаких имен больше не признавал, так преданно служил науке. Он и помер так, за чертежным столом с алгоритмической линейкой в руках... А папа женился на девочке из детдома. И она стала моей мамой. Она так любила отца, что тоже стала продолжать славные традиции семьи и окончила технический вуз. Вскоре отец защитил кандидатскую и она вслед за ним. А, когда появился на свет я, меня тоже хотели назвать каким-нибудь именем в честь науки. Но бабушка стала стеной. Сказала, что лучшее имя для ее внука – Елисей, и точка. Вот так и получился Елисей Геометриевич Пифагоров. Только, пусть родители простят меня, я не стал кандидатом математических наук...
-- А где они, твои родители?
-- На пенсии. Оба. Мне признаться, бывает стыдно, что мало им помогаю. Сам на минималке.
-- А квартира?
-- Квартиру заслужил. От прокуратуры дали.
Больше Варе ничего спрашивать не хотелось. О личной жизни тоже. Она только грустно взглянула на Селю.
-- Что-то ты приуныла совсем, -- хотел подзадорить ее Селя.
А Варя как-то внутренне напряглась. Она, вдруг, задала совершенно неожиданный для Сели вопрос:
-- Ты веришь в любовь?
-- Что? Любовь... – задумчиво произнес он, -- А в нее не надо верить. Ею надо быть.
-- И ты любишь сейчас?
-- Люблю.
-- Кого? – в глазах Вари замерла искорка ожидания.
А Селя задумчиво улыбался, глядя в ночное небо, и медлил с ответом. Потом неторопливо помешал дровишки и опять поднял глаза:
-- Трудно сказать. Я люблю всех.
-- Так не бывает.
-- Бывает. Мы все живые люди и все заслуживаем любви.
-- А я? – тихо сорвалось с пересохших губ Вари.
Селя грустно взглянул ей в лицо. Он не отводил своих бездонных глаз и смотрел прямо на нее все это время. Потом решительно взял Варю за руку и без загадок ответил. Он понял все, что было написано в ее безмятежных, до сей минуты чертах.
-- Я не знаю, смогу ли я дать то чего ты хочешь, чего заслуживаешь. Смогу ли сделать тебя счастливой. И, вообще, смогу ли быть рядом с тобой. Но единственное, что я могу подарить тебе вместо драгоценного кольца, это одну важную истину: НЕ СУДИ. Не суди и не жди ничего. Над нами небо и оно само даст то, чего ты заслуживаешь. А заслуживать надо уметь.
Вмиг на душе у Вари стало как-то трезво. И одиноко. Она, словно, увидела себя со стороны. До сих пор она была слепа. Как жила? К чему стремилась? К вечной любви без отдачи? Или же влезть на самую верхушку общества, которую уже заняли такие, как тот незнакомец... И она хотела бы стать рядом с ними? А жизнь проходит в пустую. И этого, таким, как они, не понять. Они видят ее только в цвете купюр. А Варя почувствовала досаду и стыд. Она никогда не хотела видеть тех, кто ее окружал. Не интересовалась, почему они к ней так относятся. Она чувствовала себя выше их. И перед ее глазами, словно картинка, промелькнула вся Селина жизнь. Так, словно ею жила она сама.
ГЛАВА 6.
Утро застало обоих искателей возле догоревшего костерка. Они мирно посапывали, прижавшись друг к другу, и не замечая осенней изморози. Варя вовсе забыла о своих опасениях и недавних недовериях к теперешнему своему приятелю. А Селя, по своему обыкновению, плыл туда, куда несло течение. Он никогда не препятствовал естественным человеческим импульсам, ни своим, ни чужим. И теперь он заботливо обнимал Варю, укутав своим широким плащом. Как, ни как, а за нее он, все же, отвечал перед ее братом.
Солнце встало уже высоко и озарило серебристые от росы травы и верхушки могучих сосен. Птицы постепенно наполнили лес пением, оповещая начало нового дня. Варя сладко потянулась во сне и... она вдруг поняла, что не одна... что не дома... Это не Алик. С ним она спала не так уж часто. И не засыпала. И не просыпалась вместе. Но, ведь, была же любовь! А теперь с кем она и где... Варя осторожно приоткрыла один глаз. Рядом с ней, опустив голову на ствол упавшей сосны, сопел, закутавшись в плащ... все тот же... рыжий... этот смешной и странный... такой странный... бывший полицейский. Тот, который бесил Варю на протяжении всего времени и... притягивал как магнитом. Елисей... Он спал крепко, но чутко. Другая пола его широкого плаща укутала Варю. Свободной рукой он прижимал ее к себе. Варя попробовала высвободиться. Но тут же поняла, почему позволила себя обнимать ночью этому... рыжему... нескладехе. Холод вогнал ее обратно под «одеяло».
«Так. С этим нужно что-то делать. Не век же вот так в обнимку с ним валяться», -- решила Варя для себя.
Потом откашлялась, чтобы пробудить напарника. И вслух произнесла:
-- Кушать уже хочется. Пора завтракать.
Селя тут же открыл глаза, словно и не спал.
-- А, принцесса. Уже встали. Завтрак в постель, извините, нету. Приготовить надо бы.
-- Так, пошли готовить. Холодно здесь. А мы дровишки вчера весь день таскали. Хочу согреться.
Она проворно вскочила на ноги стала собирать остатки вчерашнего ужина, разбросанные на траве.
-- Ну, если моего тепла вам мало, тогда в путь. Только смотрите, принцесса, не зацепитесь за корягу или ветку под ногами...
Но Варя его не слушала. Она уже бежала вперед. Селя решил поторопиться вслед за ней. Но Варя оказалась довольно таки прыткой. Она скакала через бурелом так, словно всю жизнь провела в лесу.
-- Осторожнее, -- только успевал кричать Селя ей вслед.
-- Ой! – Варя вдруг упала на траву и застонала.
-- Что такое? Ударилась? Я же говорил...
-- Нога...
-- Ушибла?
-- Да. В колене.
-- Дай посмотрю.
Селя заботливо ощупал Варину ногу.
-- По-моему, это просто ушиб. Надо холод приложить. Идти можешь? Здесь немного осталось...
Варя попыталась подняться.
-- Ой, нет.
-- Тогда, нести придется.
-- Я сама.
-- Когда пройдет? Тогда до вечера я свободен, -- Селя изобразил облегченность и хотел уходить.
-- Не-ет. Не бросай меня тут.
-- Тогда, госпожа, пользуйтесь услугами местного транспорта. Такси здесь не ходит.
С этими словами он легко подхватил Варю на руки и понес через чащу так, словно делал это всегда.
-- Тебе не тяжело? – спросила робко Варя.
-- Дровишки вчера тяжелее были. Ты сама знаешь.
-- Почему мы в дом вечером не вернулись?
-- Вечер был хороший. Я люблю в такие вечера спать на свежем воздухе. И голове моей легче. Намного. Доктора потом удивляются, что лечение не прохожу вовремя, а приступы снижаются. Ну, вот и пришли.
Елисей внес драгоценную ношу в дом и усадил в кресло.
-- Сейчас холодной воды принесу.
Он принес глубокую погнутую металлическую миску с водой и не слишком чистую тряпку.
-- Надо смочить и положить на место ушиба.
Селя хотел показать, как это делается. Но Варя запротестовала:
-- Спасибо, я сама.
-- Мама научила?
-- Что ты пристал к моей маме. Я в походах тоже бывала не раз. И другим помощь оказывала.
-- Я и смотрю, ветеринар призванный.
-- Вот я тебе! – Варя замахнулась мокрой тряпкой на Селю. Тот отскочил в сторону, но не обиделся. Казалось, он еще хочет посмеяться. Варя недовольно отвернулась.
Кто он такой в ее жизни. Неизвестный тип, похитивший ее из города. Нет, он просто воспользовался ее незавидным тупиковым положением. Приволок сюда. Держит у себя. Зачем? Врет про какого-то знакомого, которому чего-то от нее, Вари, нужно. Да еще ведет себя так... непринужденно, словно с нею всю жизнь... всю жизнь... А с кем она была всю жизнь? С любимым? Да. С Любовью. К другому. К другим. Ко всем. А они?...
-- Ну, ты тут управляйся. А я пошел.
Варя вопросительно глянула на своего «куратора». А тот напомнил:
-- Я говорил тебе, что сегодня встречаюсь с твоим знакомым и что-нибудь выясню.
-- Кто он?
-- Гражданин США.
-- У меня там нет знакомых.
-- Зато у него здесь все знакомые, -- пожал плечами Селя.
-- Эмигрант, что ли... или мошенник?
-- Почем я знаю. Сказал же, постараюсь выяснить.
-- Ты такой спокойный!
-- А чего мне переживать. В лес ты теперь не убежишь. Ножка болит.
-- Ах, ты! – Варя опять замахнулась тряпкой.
-- Сама виновата, я тебя не обижал.
-- Когда вернешься?
-- М-м... Думаю, чрез сутки. Если все пойдет хорошо.
Селя складывал пожитки в походную сумку. И размышлял вслух:
-- Пока туда доберусь – уже полдень. Там встреча около часов двух... Ну, если поторопиться, до темна можно успеть назад. Хотя, загадывать не буду. Так, что, через сутки жди.
-- Звонить будешь?
-- Зачем, мы не на свидании.
Варя вдруг надула губы. Селя снова принял дурашливый вид:
-- Ладно, пока. Хозяйничай.
Он чмокнул Варю в ухо и хлопнул за собой дверями.
ГЛАВА 7.
К счастью, погожее утро предвещало такой же солнечный день. Елисей шагал по знакомым тропинкам, осторожно ступая, чтобы не раздавить осенние запоздалые ягоды, случайно упавшие под ноги. Желуди и лесные орехи так и сыпались к его ногам. Кое-что он подбирал на ходу, как угощение щедрого леса. Остальное оставлял зверюшкам: белкам, зайцам, ежам. Он не хотел нарушать их покой. Ведь он незваный гость в их обители. А они не просто хозяева, они спасители мира сего. Но они нуждаются в помощи. А помощь для них – это их покой. И Елисей старательно соблюдал все правила сей обители, в которой находился. За Варю он был спокоен. Ей ничего не угрожало в его отдаленной от города и от всех остальных дач лачужке. И сбежать она не имела повода и возможности. Город далеко. А ушибленная нога должна пройти только через двое суток.
На протяжении нескольких километров не было слышно ни единого человеческого звука. Ни рычания дикого мотора машин, ни визга своенравной бешенной музыки, ни других издевательских изобретений цивилизации. Блаженные тишина и покой, данные природой. Такая уединенная дорога давала возможность поразмыслить над всем происходящим и услышанным накануне. И Елисей размышлял спокойно не торопясь.
Значит, Варя встречала на своем жизненном пути некоего неизвестного, представившего себя только сейчас ее отцом. Почему он объявился именно сейчас? Разве он не знал, что у него есть дочь? По его словам, он тратил на нее большие деньги, но Варина мать была против этого. Так куда же шли эти деньги, если сама Варя не смогла поступить в вуз даже в своем родном городе? И почему? Личность она достаточно своенравная, но не бездарная же. И не дура. Многое знает и умеет, не только танцевать. Если предположить, что этот неизвестный и есть тот самый Кадо, то с таким папашей можно смело любую дверь ногой открывать. И не только в Москве или в Питере. Такие, как он, за границей образование получают. А его единственная дочь гниет здесь в невезениях. Так куда же тратил он деньжата? Варя считает, что на то, чтобы ей «не везло». А, может, это и так. Она больше знает про свою собственную жизнь.
Но кто такой Джеймс? Правда ли, что он ее брат? Почему Варя абсолютно ничего не знает о нем и, даже, не предполагает? Чего нужно ему от Вари? Не станет ли ей хуже от такой помощи? И кто она сама?
Так задавал вопросы самому себе Елисей, жуя молча корочку вчерашнего ржаного хлеба. И эти вопросы уже были половиной ответов, поскольку очень важно было задать их вовремя и в правильной очередности. Записывать Селя ничего не имел привычки. Все держалось в его израненной голове. Так надежнее и вернее. И еще тренировка для ума.
Селя глянул на огромные боевые часы. Встроенная стрелка компаса показывала, что маршрут им выбран верно. А стрелки часов говорили, что до назначенной встречи еще три часа. За это время он успеет выйти на трассу, и добраться на попутке до автодорожного кафе.
Джеймс нетерпеливо ждал за столиком в назначенном месте. Он то и дело поглядывал на мобилку, хотя до встречи оставался еще целый час.
И почему эти русские такие неорганизованные? Ну, приди же ты, хоть на полчаса раньше, видишь, встреча важная. Один может найти время и сверх время, другой тянется, как дрезина.
И на этот раз Джеймс оказался не прав. Как только он подумал последнюю фразу громко про себя, и еще много непонятных слов, как вдалеке замаячила долговязая нескладная Селина фигура. Не узнать его было просто невозможно, хотя он был одет совершенно не по-светски. На ногах брезентовые болотные сапоги с высокими голенищами до колен. На плечах – плащ палатка и походная сумка-рюкзак. Он шел не торопясь, но, тем не менее, уверенно, неуклонно от назначенного маршрута.
-- Наконец-то, -- проговорил Джеймс, украдкой озираясь вокруг. Подозрительных личностей он не заметил. Тогда с облегчением стал продолжать уже громче, -- Наконец-то. Ты на телеге добирался?
-- Нет. На своих двоих. А я думал, американцы более пунктуальный народ. До назначенной встречи еще полчаса.
-- Это у тебя полчаса. А у меня каждая секунда на счету. Я так сказал, чтобы позже этого срока не было.
-- Так зачем позвал? – безмятежно спросил Селя.
-- Ты Варьку вывез из Москвы?
-- Так точно, товарищ генерал.
-- Где она?
-- Не скажу.
-- То есть, как?
-- У меня в надежном месте. Где та гарантия, что ты не причинишь ей вреда?
-- Ты кто такой? – вскипел Джеймс, -- Я тебе заплатил за работу.
-- Я – хранитель порядка, хоть и бывший. И работу свою я сделал. А гарантии на безопасность данной особы, за которую отвечаю, не получил.
-- А где та гарантия, что ты не сдашь меня своим. А, может, ты на Кадо работаешь? Или сдашь меня крысам полицейским с поличным. Нарушишь мои планы. А они для меня, ой, как важны...
-- Дык... они за мной тоже охотятся. Я ж псих. По мне психушка плачет. Пусть плачет...
Оба рассмеялись. Джеймс умел налаживать даже самые безысходные отношения. А Селя всегда знал, что на душе у собеседника. У Джеймса на лице была написана только мольба. Селя знал таких людей, которые владеют огромной финансовой базой. Но когда этот способ купить всех и вся престает действовать, им становится очень плохо.
-- Слушай, давай так, -- заговорил Джеймс, как со старым приятелем, -- Ты мне помогаешь с Варюхой в контакт войти, а я тебе – психушки избежать.
-- По рукам, -- так же дружески откликнулся Селя, хотя не надеялся, что именно Джеймс решит все его проблемы.
-- Мне Варька так нужна. Она сеструха моя и ничего об этом не знает, -- доверительно продолжал Джеймс, -- Скажи, где Варя. Я так ей должен. Нам надо с ней поговорить.
Селя с минуту молчал. Потом так же доверительно ответил:
-- У меня привычка профессиональная за людей переживать. Отвязаться от нее никак не могу. Я должен знать, что ей ничего не угрожает.
-- Ладно, -- Джеймс хлебнул из стакана заказанной им же водки, -- Давай с тобой поговорим.
ГЛАВА 8.
Варя еще какое-то время держала мокрую повязку у себя на коленке. Боль постепенно стала отпускать и теперь в голову стали идти другие мысли. О чем-то земном и высоком. Она вытерла колено, забинтовала туго и, закутавшись в плед, улеглась на тот самый прогнутый, потрепанный диванчик, на котором так глубоко спала в самую первую ночь своего пребывания здесь. О чем ей снилось тогда? Варя прикрыла глаза и постаралась вспомнить. Но сны – это не интернет, видео второй раз просмотру не подлежит. Разве что, продолжение и то, на новой волне. Хотя, нет. Если человек болен, серьезно болен, он может видеть одни и те же сны на продолжении долгих ночей. Варя, к счастью не была больна. И, тем не менее, боль заставала ее врасплох.
Где сейчас этот... Варя вдруг поняла, что стыдится называть его по имени. Необычное имя. Возможно, даже красивое. Но что-то отталкивало ее от контакта. А, ведь, произнося чье-то имя, мы призываем этого человека думать о себе, идти навстречу к себе. И сами движемся по направлению к нему. Так что же было не так? Может, прошлая любовь? Любовь? Любовь ли то была? Варя засомневалась теперь даже в этом. Она вспомнила красивое самоуверенное лицо Алика, его обаятельнейшую улыбку, перед которой не смогла бы устоять ни одна. У него высокий полет и светлая дорога. Но Варя больше не хотела идти рядом с ним. Чистенький мальчик стороной обходил трудности так, словно боялся испачкаться жизнью. Пример другим для подражания, как можно прожить счастливую, хоть и фальшивую жизнь. И многие завидуют подобному успеху. Альбина тоже стремилась к успеху. Но где она сейчас? Такие никогда работать не станут. Они сделают все, чтобы трудились на их пользу другие. И уважения за эти труды им никогда не дождаться.
А этот человек в черной шляпе, «Кардинал», похоже, их покровитель. Он хотел отравить Варю, а потом признался, что он ее отец. Это неправда. Это сущая ложь. Если это действительно ее родной отец, то лучше уж не иметь никакого. И всякий раз у Вари в горле застывал горький ком. Она начинала чаще дышать, чтобы снять напряжение. Чего ему нужно сейчас от нее? Может, он хочет таким образом свести счеты с мамой, которая никогда не рассказывала Варе о нем. Она никогда не хотела его видеть.
А теперь Селя. Кто он такой? Неужели его подослал этот самый «Кардинал»? Но он совершенно не похож на тех людей, которые бывают рядом с этим жутким незнакомцем. Он внушает доверие. Так, может, в этом вся хитрость «Кардинала». Почему он ничего не говорит о своих планах? Рассказывает небылицы. А, вдруг, он специально отлучился для того, чтобы дать возможность этому самому «Кардиналу» прийти сюда и сделать свое «черное дело»? Какое это дело, Варя не знала, но понимала, что не в ее пользу.
Страх охватывал ее приступами. Она, то уповала и надеялась на лучшее, то задыхалась в сомнениях. Наступил вечер. Варя вспомнила, что ничего не ела с самого вчерашнего вечера. Ждать кого-то было бессмысленно. Этот... как его... сказал, что вернется только завтра утром. Значит, ночь придется трястись в страхе одной. Варя с грустью вспомнила минувшую ночь у костра. А как все было мило. Но неужели и этот окажется подонком, предавшим ее... От таких мыслей, она чувствовала, как мутится ее разум, и противный озноб охватывает все тело.
Варя собрала все, что было в запасах. Растопила печь, как умела. Согрела ужин. Стала есть. Кусок не лез в горло. Она прислушивалась к каждому звуку от ветра за окном. К скрипу обветшалой калитки или скрежету старых сосен. А еще кричал филин. Но это было не страшно. Очень к стати. Варя не чувствовала себя так одиноко. Казалось, он ее защищает. Хотелось спать.
Варя снова улеглась на свое неудобное ложе и закрыла глаза. Но, почему-то, спать не смогла.
«Наверное, кровать неудобная, -- решила она, -- Надо найти другую. Ведь я здесь одна. Где хочу, там и сплю».
Варя осторожно приоткрыла дверь в другую комнату. Там было не так темно. Свет луны проникал в оконце и Варя не стала зажигать керосинку. Она и так видела очертания предметов достаточно четко. В потемках нащупала кресло, в котором сидел ее бывший... этот... Она вспомнила, как он безмятежно листал увесистый томик научной литературы, когда она напала на него и стала ругать. А, ведь, было за что. Разве она не права? А он, противный такой, даже глазом не моргнул. Да, мол, врать – это моя профессия. Вот, сволочь. Ножик ей подставил, и решил, что все знает о ней. Фрейд ему, типа, ровня, все скажет.
Варя опять почувствовала, как теряет равновесие. Волна гнева поглощает ее целиком. И, чтобы не утонуть в ней, она присела в то самое кресло. И, вдруг, какой-то плоский предмет скользнул под ее рукой. Он был прохладным и гладким на ощупь. Варя взяла предмет в руки и поднесла его ближе к окну. О, ужас! Все ее кошмары стали иметь основание. Это был тот самый портсигар, который она видела в руках у «Кардинала» на балу. Именно тогда, когда он стоял возле окна и разговаривал со своими «подопечными» Аликом и Альбиной. В руках у него блеснула такая вот вещица. Он достал из нее сигарету и важно закурил. Откуда он в этом доме? Значит, все же, его владелец бывает здесь. И, может, придет сюда еще.
Варя выскочила из комнаты, как ужаленная. Она не знала, как дожить ей ночь в этом чудовищном жилище. Утром, решено, в дорогу. И ни секундой позже!
ГЛАВА 9.
Джеймс не был пьян. Одной стограммовой порции водки ему явно было мало, чтобы изрядно напиться. Но говорил он как в бреду. Делал огромные паузы между фразами, словно не решался сказать вслух сокровенные мысли. Не всегда мог сдержать накатившиеся эмоции. А Елисей слушал. Слушал внимательно, не перебивая. В его огромном кармане обнаружился запас жареных семечек, и он неторопливо их лузгал, уставившись взглядом в одну точку на столе. Смотреть на рассказчика в такие моменты он считал не профессионально, можно было сбить его с основной мысли. Елисей слышал и видел все, даже если бы говоривший стоял у него за спиной. Предварительно Селя предложил свое угощение товарищу и тот не отказался. Но, судя по всему, никакая еда ему в горло не лезла из-за переживаний. А все понимающий Селя слушал и только изредка задавал уточняющие вопросы. А Джеймс все говорил и говорил. Выливал душу на стол.
-- У нас с Варькой одна мать, а бати разные. Как так получилось, сам не знаю. И она не знает. Знает только мать, а она молчит. А батя не хочет спрашивать ее об этом. Я был совсем маленьким, когда они расстались. Не на совсем, на время. Так они договаривались. А получилось, на совсем. Наверное, из-за Варьки. Как только она родилась – все. Связь порвалась между ними. Я родился в семьдесят восьмом году прошлого столетия. То были «золотые деньки» для нас троих. Мы жили в Питере, но я того времени не помню, мал еще был. Потом переехали в Ейск, к Москве поближе. Я рос и взрослел в том самом дворике, где сейчас ты шпионил за Варькой. Теперь все мне там чужое. Она там появилась, и мне места нет. Когда началась перестройка, я уже готовился к школе. А батя наш окончил геологоразведочный факультет университета горнодобывающей промышленности еще, когда я не умел говорить. Он продолжал учиться дальше. Вскоре защитил кандидатскую и выдвинул на рассмотрение свой проект по добыче и местонахождению урановых руд. Тут-то все и началось. Сначала проект был одобрен местными властями. Они даже хотели снарядить экспедицию. Но кто-то, вдруг, на ровном месте, обвинил его в предательстве и измене родине. Вроде, как, он хочет вместе с экспедицией и добычей своей в загранку схилять. Проект стали пересматривать умные особы. За нашей семьей велось пристальное наблюдение. А потом батю отстранили от дел. А ведение проекта доверили совершенно другому лицу, даже не из батиной команды. Отца это сильно задело. Он человек суровой справедливости и честолюбия. Не вынес обиды и «схилял». В загранку схилял. Не стану рассказывать, чего ему это стоило. Но деньки были тяжелыми для всех нас. С мамой моей он договорился, что расстается на время. Меня он решил взять с собой, чтоб на мне никто отыграться не посмел. А с женой, вроде как, развелся. Причем сделали так, чтобы она его бросила, как изменника отечеству. Но он ее очень просил не менять своего места жительства. Просил дождаться, когда он ее к себе заберет. Мы, все втроем, виделись тогда редко и тайно. Встречались в небольших пограничных городках Польши, Югославии, Болгарии... Как сейчас помню... – Джеймс поднял вверх залитые печалью глаза и, не отрываясь, смотрел в небо, -- Запах моря, облака на закате и запах маминых духов «Парижская сирень» назывались. Знаешь такие?
Селя безразлично мотнул головой. Он не хотел сбивать собеседника с хода его рассказа. Такие духи он знать не мог, поскольку привозил их «батя» своей любимой из другой страны. А Джеймс продолжал свой волнительный рассказ дальше.
-- Так было некоторое время. Я уже ходил в школу, в первый класс. Я учился то в Польше, то в Чехословакии, то в другой содружественной, тогда, стране. Отец не останавливался на достигнутом и планировал развернуть свой проект шире. По его убеждениям, он мог принести пользу всему человечеству, не только нашей стране. И в какой стране мира, социалистической или капиталистической, этот проект получит дальнейшее продвижение, ему было все равно. Он был уверен, что это будет новая ветка в развитии экономики всего Земного шара. Он верит в это и сейчас. И, я бы сказал, не напрасно. Но кто-то постоянно нам мешает. Кто-то вмешивается в ход событий и наши планы постоянно срываются. Мы, то взлетаем на гребень волны, то падаем на глубину выгребной ямы. Вот, сейчас мы почти банкроты. А за нами судьбы сотен тысяч людей. И я здесь, чтобы найти выход... – тут Джеймс запнулся.
Селя искоса глянул на него. Потом осторожно спросил:
-- Ты знаешь этот выход?
-- Да. Его должна знать она.
-- Варя? Ведь она даже не знает о твоем существовании?
Тут Джеймс напрягся.
-- Она должна знать другое. Мать ей не могла не поведать тайну...
-- О ее происхождении?
-- И эту тоже.
-- Значит, ты уверен, что она знает своего отца? А как же случай на развалинах?
-- Вот этот случай сбил меня. Я теперь никак не пойму, кто же это был там.
Селя вздохнул. Прошлой ночью у костра Варя ему рассказала аналогичную историю. И она тоже не могла знать, кто же это был там, на Графских развалинах. Но она все время говорила о каком-то загадочном типе. Селя спокойно и холодно произнес:
-- Она не знает своего отца. Можешь быть уверен.
-- Ты откуда знаешь?
-- Вот, послушай, -- Селя достал мобилку и включил диктофон. Встревоженный Варин голос говорил, словно для Джеймса:
«Когда я была совсем маленькой, мама мне говорила, что мой папа умер. И я никогда не задумывалась о нем... А, вот теперь, я узнаю, что где-то, возможно, есть отец. И я ничего про него не знаю. Я совсем не знаю своей родословной по отцовской линии».
Джеймс тупо глянул в пустой стакан.
-- Тебе заказать еще? – сочувствующе спросил Селя.
-- Нет. Мне нельзя больше. Я за рулем.
-- Я довезу.
-- Все равно нельзя. За мной следят.
Селя понимающе повел головой.
ГЛАВА 10.
Варя куталась в плед, а в печи давно догорели дровишки. Подкладывать новых она не хотела. Боялась. Того, что на запах дыма из трубы может прийти нежеланный гость. Боялась, что к утру все не сгорит. А идти ей хотелось уже сейчас, около трех часов ночи. Не просто идти. Бежать. Бежать в город, к людям. Так, словно они ей помогут. Очень странная реакция. Еще недавно ей хотелось бежать от них.
Где-то в глубине леса слышался протяжный вой зверя. И это не пугало. Варе казалось, что этот зверь на ее защите. Пока он здесь, ни один враг не в состоянии проникнуть сюда. Но сама столкнуться с этим зверем не хотела бы. Варя пыталась заснуть. Но холод и тревожные мысли не давали ей этого сделать.
И, вот, около четырех часов утра, когда звездами еще было усыпано все ясно-синее небо, так далеко на горизонте показался первый проблеск рассвета. Увидеть его могла одна только Варя своими воспаленными от бессонницы глазами, в этом крохотном закопченном окошке одинокого лесного домика. Она целую ночь ждала ее. Этой спасительной ниточки света.
Варя ободрилась. Не теряя ни секунды, она собрала свои немногочисленные вещи. Мобилку, маленькую сумочку, в которой было все необходимое для нее. А где жакетка? Какая жакетка? Вот этот, с короткими до локтей рукавами? В нем только на пляж ходить. Варя порыскала в небольшом чуланчике и нашла мужскую куртку из мягкой кожи. Куртка была потрепана, но вполне удобна для леса. Варе она пришлась до колен. Хорошо, тепло, уютно. Ни ветер, ни дождь не страшны. А на ноги? Кроссовки... сойдут. Мужские сапоги не пришлись Варе по размеру. Они доставали бы своими голенищами ей до самых ушей.
Торопливо заперев двери на ключ, Варя спрятала его под стриху. Вперед. В лесу уже начинали просыпаться первые пичужки, предвещая безоблачный ясный день. Хотя, осенняя утренняя изморозь пробирала до самых костей. Но Варе было это не страшно. Скорее туда. Там – правда. Здесь – засада. Ох, как хотела бы Варя знать все о себе. И теперь ей казалось, что сам лес расступается перед ней, чтобы помочь.
Варя торопливо переступала через ветки и коряги в утренней полутьме. Казалось, еще весь мир замер перед пробуждением. И только здесь, в этом загадочном уголке природы, всегда есть жизнь. Варя брела наугад, не думая о направлении.
Первые лучи восходящего солнца застали ее возле высокой ели. Рядом с ней – клен и ольха. Солнечные утренние лучи золотили их пурпурные листья. А капельки росы казались хрустальным ожерельем. Варя залюбовалась. На тропинку вышел олень. Его рога сливались с ветками и казалось, что он – частица этих деревьев. Варя замерла. Она не знала, к добру ли это? Может, он позовет на помощь других. Лесу может не понравиться ее непрошенное вторжение. Она вспомнила слова чудака, бывшего с нею рядом. Лес может отомстить и загнать путника в овраг. Значит, не нужно бояться. Но Варя замерла под кленом, не смея пошевелиться.
-- Не нужно бояться, -- эхом повторились ее собственные мысли.
Варя вздрогнула и увидела... лесного человека. С бородой и в валенках. На валенках – галоши, на косматой голове – шапка ушанка, на плечах – тулуп. А за плечами – ружье. Настоящее.
«Вот так выглядит лесной дух», -- пронеслось у нее в воспаленном от бессонницы мозгу.
Варе показалось, что ей это все снится. Но лесному человеку так не казалось. Он видел Варю реально и не оставлял ее:
-- Ты что, заблудилась?
Варя кивнула:
-- Мне к трассе нужно. А вы кто? Дух лесной?
Лесовик рассмеялся самым обычным человеческим смехом.
-- Я не дух. Я – егерь здешний. А что борода у меня такая, так это для тепла. Да и зверушки не так боятся. За своего почитают. Я здесь живу. Давай, проведу. Чайку согрею. Ты ж вся околела.
-- Некогда мне. В город надо.
-- Успеешь. Видишь, Олешка вышел тебя встречать. Нельзя ему отказывать. В гости зовет.
Лесник подошел к оленю и ласково потрепал его по загривку.
-- Подойди к нему. Не бойся. Он почти ручной, -- предложил он Варе.
Варя очнулась. Она поняла, что не спит.
ГЛАВА 11.
Джеймс хмуро пытался сосредоточиться на своих мыслях, но мало что понимал даже в сказанном самим собой.
-- Странно, -- единственное слово сорвалось у него с губ.
-- Ничего странного, -- заверил Селя, -- Значит, Варя никогда не знала, кто ее отец. А кто-то смог этим воспользоваться.
-- Так кто же этот тип, там, на развалинах?
-- Прости, что лезу в семейные тайны. А знал ли твой отец про то, что мама ему изменила? И, если нет, то откуда ты знаешь об этом?
-- Он знал. Они договорились.
-- Вот как.
-- Мой отец, Северий Сангариевич Загорский, наполовину тюрок, наполовину русский. Его дед Сангара, пришел из средней Азии в Питер и там обосновался. Идти пришлось ему через Кавказ. Он с гор спустился и за то ему дали прозвище – Загорский. Из-за гор, значит. Позже, это прозвище стало его фамилией. И фамилией нашего рода. Варя всегда носила и носит фамилию своей матери, которая ни в какую не хотела брать фамилию второго своего мужа, с которым Северий, ее первый муж, дал распоряжение сойтись в фиктивном браке. А дед мой, Сангара, женился на северянке из Питера. Потому своего первенца они так и назвали – Северий. Только Северий смуглым оказался и темноглазым. Южная кровь, видать, оказалась сильнее. И я на него похож, все гены от него унаследовал... -- Джеймс усмехнулся, гордясь таким фактом.
Селя не выдавал никаких эмоций. Он прекрасно понимал состояние Джеймса и представлял положение их семьи, в которое вогнала недобрая жизнь и правительство. А Джеймс не мог остановить поток своей истории:
-- После войны, в пятьдесят третьем году, моему отцу стукнуло двадцать четыре, а маме в те годы еще было семнадцать. Они встречались тайно от ее родителей, которые были строгих нравов. О женитьбе и продолжении рода еще не могло быть и речи. Но в местном детдоме приглянулся ему мальчонка лет восьми. Тогда детдома почти полностью были на обеспечении местного населения. Каждый помогал, кто, чем мог. Мой отец трудился на военном заводе сутками. И паек у него был неплохой. Чем мог, помогал детишкам. А тут мальчишка этот, смуглый, как цыганчонок. Похож на батю, как две капли воды. Привязался он к мальцу, да и забрал к себе на воспитание.
-- А мама твоя?
-- Мама была не против. К тому времени они перестали скрывать встречи и Северий сказал ее родителям, что у него есть сын. Все бы ничего. Им поверили. Мальчишка был мелковат и худощав от голода. Выглядел младше своих лет. Да только выяснилось немного позже, что этот ребенок в войну появился от оккупантов. Среди фашистов ведь не только немцы были, итальянцы, чехи, румыны. Вот он и родился в конце войны, когда их войска отступать начали. Отца не знает, а мать отказалась. Его наши войска подобрали где-то под Ровно и в Питерский детдом переправили. Но и это ничего не значило для нас. Парень так привязался к своему названному отцу, что ходил за ним следом везде. Во всем ему подражал. Он старше меня на десять лет. Но мы играли, дружили на равных. Парень он был слабый с детства. Его все обижали, шпыняли и завтраки забирали. Погоняло у него было: «крыса немецкая». Но, когда произошел переворот в стране, у Аркаши внезапно объявились родственники. Они и раньше его искали. Но те, кто стояли у советской власти, препятствовали всеми способами, как могли. И Северий знал их махинации, да ничего поделать не мог. Когда же Аркадий узнал, что он – прямой потомок древнего итальянского рода, тут же загордился и постепенно начал от нас отдаляться. А Северия, иногда, в спорах, обвинял в том, что он его не пускал к его настоящей родне нарочно. Это и послужило еще одной причиной их размолвки. Тот пытался объяснить ситуацию. Ведь не те родители, кто родил, а кто воспитал. Но Аркадий и слушать ничего не хотел. Он заявил, что сыт по горло нашей идеологией и моралью. А, когда мы с отцом собирались уезжать, он не захотел с нами. На удивление всем, остался жить здесь, хотя и поддерживал связь со своими родственниками из Италии. И батя предчувствовал причину его нежелания ехать. Ему сильно нравилось быть рядом с моей мамой. Она была к нему добра, но относилась как к соседскому мальчику, осторожно, как-то. Видно, тоже предчувствовала его неоднозначную привязанность к себе. А когда Аркадий заявил, что хочет жениться на Виолетте, Северий, подумав, не стал возражать. Хотя, пытался отговорить влюбляться Аркадия по-настоящему. Убеждал всячески, она ведь как мать тебе, одумайся. Но Аркадий стоял на своем. И Северий решил не препятствовать. Он прекрасно понимал, что его дела идут, не так уж хорошо, а помочь его любимой никто больше не сможет.
Джеймс глубоко вздохнул.
-- Они поженились. А через полгода появилась Аврора. Так назвал ее мой отец.
-- Почему он дал такое имя?
-- Мать не признавала Аркадия ее отцом. А Северий верил, что с ее появлением родилась новая заря в его жизни. Но Аркадий настоял, что это его дочь и Варьке дали его отчество. И после ее появления на свет я почти уже не видел мать родную. Отец все реже и реже стал встречаться с ней. Единственное, о чем просил он всегда: ни в коем случае не менять место жительства.
ГЛАВА 12.
В доме лесника все было так необычно, как в сказке. И самовар на печи, и деревянные стулья, покрытые лаком, и такой же стол. На стенах коврики с оленями, вязанные из грубых шерстяных ниток. Варя рассматривала все, забыв, куда так торопилась с самого рассвета.
-- Это я сам мастерю мебель. В глуши такой нечем заняться. Как только бурелом деревья поваляет, так мне развлечение. Чего же древесине такой хорошей пропадать.
-- А это? – Варя кивнула на одну из живописных вязанных картин, висевших над диваном.
-- А-а... это секрет... Впрочем, ты все равно его никогда не узнаешь. Есть тут неподалеку один умелец. Вязанием занимается с самого детства. Болен он, что ли... с головой не дружит. Зато, добряк еще тот...
-- С головой не дружит? – Варя прикинула, не тот ли это «добряк», что затащил ее в эту глушь, -- А как зовут его?
-- Тебе-то какая разница? Пей чаек, прянички бери. Я сам их пеку. До магазина далечко отселя. Я тоже умелец. Мы все тут умельцы. Что такого? Это ж не ваши столичники. За собой поубирать стыдятся...
-- А я не из Москвы. Я из Ейска.
-- Во как? А сюдой как попала?
-- Я в гости на дачный поселок приехала. Хотела в лесу прогуляться и заблудилась.
-- Свои, небось, хватились.
-- Наверное.
-- Ай, ай, и сказать им не как. Мобильная связь тут, почитай, вовсе отсутствует.
Варя мельком глянула на телефон. И вправду, сигнала не было. Это, словно знак свыше, напомнил, что торопиться надо в город, к людям. Там спасение.
-- Так, кто этот чудак, который коврики вяжет? Я тоже такой хочу.
-- А ты мне заказывай, а я его попрошу.
-- Он что, тайный агент?
-- Что-то наподобие. Живет на окраине дачного поселка, там, где лес заканчивается. А рассказывать о себе не велит. Да и не стану я хорошего человека подводить. Ты пей чаек. Медок бери, настоящий.
Варя поняла, о ком речь идет. Ей стало вновь не по себе. Она опять почувствовала, что живет в сказке... или в бреду. Долговязый чудак со спицами в руках, вяжет коврики... Может, ей все снится...
-- Ну, вот, поела, отдохнула. А теперь и в дорогу можно отправляться.
Варя вышла на свежий воздух. Над сказочной избушкой струился дымок. Рядом ели окружали чистенький округлый дворик. Олешка мирно жевал веточку осины в стороне рядом с сарайчиком, набитым соломой
-- А не страшно Олешке по лесу гулять? Здесь волки по ночам воют.
-- Волки? Дык, они километров семь отсель водются. В самой чаще, глубине непролазной. Тут трасса рядом, машины ездють...
-- Да-а... – от ночных ужастиков у Вари снова заслезились глаза, -- А я ночью слышала.
А старик расхохотался:
-- То, что ты слышала, это мой Трезорка трудится. Дом стережет и по ночам на луну подвывает. Вот он, подойди, не бойся.
Из сарая выскочил лохматый серый пес. Он сонно потянулся и подбежал к Варе, виляя хвостом. Она сначала отпрянула, но потом, по настоянию лесника, сумела погладить пса по холке. Тот дружелюбно «улыбался» в ответ.
-- Пойдем, провожу на тропку. И скажу, как дальше идти, -- предложил лесник.
-- Спасибо, вам, за гостеприимство.
-- Заходи сюда, коли будешь в здешних местах. Я хорошему человеку всегда рад. Ты хорошая, я вижу. Олешка тебя признал. А найти меня не сложно. Вот от моего западного оконца сто шагов надо сделать, -- лесник шел вперед и рассказывал, -- Видишь, вон там три огромные сосны. Они срослись, как сестрицы. А рядом с ними огромный камень-валун. Как в сказке про трех богатырей.
-- Вижу.
-- Вот, идем туда.
Они, не спеша, подошли к «сказочному» месту. Варя присела на камень. А лесник загадочно глянул на нее:
-- Кто на нем посидит перед дорожкой, тому удача будет. Он все трудности пересилит.
-- Ой, как мне нужна удача...
-- А, вот, теперь, повернись. Там поляна за соснами. Снова деревца редкие за поляной. А за ними – проселочная дорога. Хорошая, ее машины раскатали. Вот, по этой дороге иди и никуда не сворачивай. Так на трассу и выйдешь. Поняла?
-- Поняла, -- радостно ответила Варя.
-- Ну, беги. Я дальше провожать не буду. Олешка может испугаться. Там места людные начинаются. Машины ездють. Иногда.
-- Спасибо, вам, дедушка.
Варя пожала руку леснику, чмокнула Олешку в нос, который стал совершенно ручным и не боялся гостей в сторожке. Еще раз потрепала Трезорку по лохматой «шевелюре».
-- А ты приходи. Ежели меня дома не будет, ключик от дверей под крылечком найдешь. Самовар растопишь, согреешься, меня добрым словом вспомнишь.
-- Спасибо, дедушка. Приду, обязательно.
Варя махнула рукой и побежала на солнечную поляну.
ГЛАВА 13.
Селя глянул на ручные часы, которые никогда его не подводили. Стрелки показывали половину пятого вечера. Он прикинул в голове, что пока доберется до лесной проселочной дороги, будет уже семь, не менее того. А через час солнце сядет и станет совсем темно. И бросить Джеймса в таком состоянии он не мог. Тот, все таки, набрался. Значит, за руль не сядет. Везти его в отель придется ему, Елисею. И тайну, главную задачу, они вместе так еще и не разгадали. Кто Варин отец?
-- Пойдем отсюда, -- коротко сказал Селя, беря Джеймса под руку.
Тот едва мог встать.
-- Ты не смотри, я только в ногах слаб. А мысли трезвые. Не время пьянеть.
-- Гаишникам все равно, что у тебя слабое. Ехать сам ты уже не сможешь. Говори, куда везти.
Джеймс назвал адрес отеля.
-- Там номера свободные есть? Я тоже там заночую. Больше негде.
-- Зачем тебе номера? У меня заночуешь. Там места хватит. Заодно, договорим.
Но разговаривать в тот вечер уже никто не смог. Джеймс упал на не разложенный диван и провалился. Елисей выпил положенную таблетку и расположился в раскладном кресле возле окна. И так они проспали до девяти часов следующего утра.
А утро сего дня началось для каждого по-разному. О том, что Варя в городе, узнал первым не Елисей. Без пяти восемь ранняя пташка уже стояла на остановке возле дорожного кафе. Двадцать минут езды до Москвы и она в его распоряжении. Коварный преследователь теперь следил за каждым ее шагом при помощи самой обычной мобильной услуги: «Где ребенок?» Как только Варя вышла на трассу, с ее мобильного телефона одна за другой стали идти СМС о ее местоположении. И шли они не только на мобильный Сели или Джеймса, которые мирно храпели в утренние часы. Первыми их получил тот самый «Кардинал», которого так боялась Варя. Он сразу же смекнул, что нужно делать.
Варя шла по пустынной улице на Привокзальной площади. В первую очередь, она хотела заглянуть в то самое кафе, откуда ее увез долговязый чудак в лесную глушь. Может, кто-то из официантов что-то знает об этом. Помнится, тогда началась заварушка... Вот, с этого и надо начинать расспрос. Варя догадывалась, что все события не случайны и как-то связанны между собой.
Не успела Варя дойти до кафешки, как перед ней остановилась крутая иномарка. Шофер сквозь тонированное стекло словно улыбался ей или уступал дорогу. Но, как только Варя хотела пробежать мимо машины, дверь ее медленно отворилась, и прямо перед ней возник облик джентльмена в дорогом костюме. Глаза его прикрывали тонированные стильные очки, а светлые волосы были гладко зачесаны назад.
Джентльмен четким жестом снял очки и перед Варей возникла знакомая до страха улыбка.
-- Алик! – вскрикнула от неожиданности она и выронила сумочку, которую крепко прижимала к себе.
-- Вот это встреча! – в свою очередь дружелюбно откликнулся Алик, -- Ты как здесь? Почему в таком виде?
-- Я... – Варя растерялась и не знала, с чего начать.
Мысли бешено закрутились роем у нее в голове. Кто ей теперь враг, кто друг? Она решила не говорить правду никому.
-- Я просто гуляю.
-- Ты больше не работаешь?
-- Работаю, -- выдохнула Варя и вспомнила, что завтра ей нужно выходить на работу после столь бурно проведенных выходных. Ее прибытие в Москву, в общем-то, произошло вовремя.
-- Садись, подвезу до твоей библиотеки.
-- Сегодня у меня выходной.
-- Тогда, просто покатаемся, поговорим.
-- Нет, спасибо. Я спешу по делам.
И тут на выручку пришла давняя Варина знакомая. Она эффектно выскользнула из машины и помахала подруге ручкой:
-- Варюха, привет! – садись, прокатим с ветерком.
Варя просто обмерла от неожиданности. Альбина, надо сказать, сияла в блеске своего прикида. И у Вари на лице написано было изумление. Вот это встреча! И тут Варя не выдержала. Она всей душой хотела спросить у Альбины, что происходило в тот вечер, когда ее увезли в «скорой», и где она потом находилась. Или, по крайней мере, выведать косвенными вопросами. Варя, не раздумывая, скользнула на заднее сидение машины.
-- Ну, вот, мы снова все вместе! Радостно защебетала Альбина.
Алик нажал на газ и авто плавно выплыло на дорогу.
-- Что, подруга, ошарашена?
-- Не очень, -- сдержанно ответила Варя.
-- Не удивляйся и не завидуй. Такая жизнь и это все дорогого стоит. Если бы ты знала, как мне приходится платить за все это... – Альбина так горестно вздохнула, что Варе опять стало ее жаль.
Последние слова были сказаны с такой неподдельной тоской, что Варя вдруг поняла, чем все это веет. Но ей хотелось задать один только вопрос. Чего стоят их с Аликом отношения, если они есть, вообще?
Авто плавно скользило мимо роскошных особняков. А Варя только сейчас очнулась от происходящего. От усталости и нервных переживаний ее реакция заметно снизилась. И еще, очень хотелось спать.
-- Куда мы едем? – почти безразлично спросила она.
-- Да, так. В одно хорошее местечко заедим. Отметим, наконец, нашу встречу.
Варя отключилась, зная, что сейчас, как обычно, начнется сабантуй. Прошло около пятнадцати минут, а ей показалось, что спала она часа два. Когда открыла глаза, увидела, что авто остановилось в чистом ухоженном дворике. Напротив – двухэтажное здание с цветными окнами и стеклянными дверями. Клумбы и цветники вокруг. Особенно ароматно пахли розы. Но это все не напоминало ни ресторан, ни кафе.
-- Где мы? – устало спросила Варя.
-- У одного моего знакомого, -- так же безразлично ответила Альбина. Алика за рулем уже не было.
ГЛАВА 14.
Селя потянулся во весь свой длинный рост и сел в кресле. В ванной слышался плеск и журчание воды. Джеймс проснулся раньше его минут на двадцать и уже принимал душ. В дверь постучали:
-- Войдите, -- ответил Елисей.
В номер вошел кельнер и вкатил на тележке завтрак, состоящий из черного чая, омлета и сэндвичей с ветчиной.
-- Хорошее подкрепление, -- с удивлением Елисей сглотнул слюну.
-- Я уже расплатился, -- вывалился из ванной Джеймс, -- Спасибо, вы свободны, -- обратился он к кельнеру, давая еще и чаевые, которых тот ожидал. Кельнер вышел за дверь.
А Селя вдруг встрепенулся, он кинулся искать свой мобильник. Откуда-то из-под кресла постоянно доносились звуки принятых СМС. Он вспомнил, что вчера просто выронил во сне телефон и теперь, чертыхаясь, ползал по полу, ища его.
-- Вот он, -- наконец выдохнул Селя, -- Проклятая болячка в голове... замучила...
Селя сидел прямо на полу и просматривал СМС.
-- Господи! – вдруг выкрикнул он, -- Наша подопечная... она в Москве!
-- То, есть как, в Москве?! – не поверил Джеймс, жуя сэндвич, -- Ты что ее плохо запер?
-- Я вообще ее не запирал. Лес кругом. Неужели ее выследили и выкрали? Сама она бы не дошла!
-- Давай, скорее, жуй, глотай и вперед. Мне не интересно, как она здесь оказалась. Нам надо ее найти.
Селя сунул недоеденный бутерброд в карман, на ходу допил чай и устремился за Джеймсом. Тот гнал во весь опор.
-- Ты, хоть знаешь, куда ехать, -- Елисей мирно дожевывал завтрак, сидя рядом с Джеймсом.
-- Куда ты сказал, туда и еду, -- огрызнулся Джеймс.
-- Так она же перемещается. Вот, смотри, уже в другом месте. Была на Привокзальной, теперь...
-- Черт! – Джеймс остановил машину у обочины.
-- Я думаю, надо выждать. Если ее похитили, а это, скорее всего, так, то отвезут в какое-то место и оставят там. Вот, тогда и надо будет действовать. А так мы весь город исколесим зря.
-- Откуда пришла последняя СМС?
-- Из «Золотых Лучей» -- поселок для богатых. Там только олигархи сселяться.
-- Черт! – опять повторил Джеймс, уже тише и безнадежнее, -- Не иначе, как Кадо ее спер. Она ему нужна.
-- Зачем?
-- Черти его душу знают!
-- Так, ты все же веришь, что Кадо ее отец?
-- Догадываюсь.
-- Значит, получается, что у вашей мамы или был еще один тайный любовник, или же ваш приемыш – это и есть тот самый Кадо. Ты ведь сам сказал тогда, Кадо Люцеффо, не кто иной как Аркадий Суардо. Ведь это и ежу понятно.
-- Ежу понятно, а мне нет. Почему он только сейчас заявил ей о том, что он ее отец?! Ведь он бате моему говорил, клялся, сучоныш, что обеспечивает свою семью от и до. Батя деньжат ему подкидывал, не жалел для дочурки. Если она ему не дочка, то внучка, все равно. Так, что же получается, что все эти деньги у него в кармане осели. А говорил нам, моя дочка, мол, в золоте купается. Я ей и душу готов отдать. А мы верили! Я б его на немецкий крест порвал бы... – тут Джеймс осекся, -- Немецкий крест... – повторил он в рассеянности, -- Послушай, а, ведь он всегда был на стороне фашистов. У него тогда в Италии родня обнаружилась... В Италии... так вот, откуда идет вся эта порча... вот, кто нам мешает... Гад!– Джеймс, как полоумный, ничего не видя перед собой, бил по рулю машины.
«Варька – иностранная разведчица...» -- мигом всплыли в Селиной памяти слова ее незадачливого однокурсника. Оно и понятно. У нее в Штатах родственники. Но кто про это знал? И за кем она должна была следить здесь? За Кадо? А, может, наоборот... Ее мог взять в сотрудники Кадо, чтобы она следила за своим же братом. Через собственную мать. Если верить ее словам, она ничегошеньки не знает ни о своем брате, ни о том, кто такой Кадо. Но кто... кто мог пустить такую нелепейшею сплетню об иностранной разведке? Сомнений не было. Сам Кадо!
-- Оставь это, -- Селя убрал его кулак с руля, -- Глянь лучше сюда, -- Елисей достал из кармана старую потрепанную фотографию. На ней был молодой человек лет тридцати.
-- Кто это? – не понял Джеймс.
-- Я тоже хочу знать. Ты не знаешь его?
Джеймс внимательно глянул на фото:
-- Откуда оно у тебя?
-- Искали главаря наркобанды. Он был замешан, но выкрутился, найдя себе сильного покровителя. Все прикрывался тем, что дочка, мол, сиротой останется, а ему семью кормить надо.
-- Ты знаешь телефон Кадо? – вдруг спросил Джеймс, -- Можешь сказать, где он сейчас?
Селя набрал номер Кадо, предварительно зашифровав свой. Но тот оказался вне связи.
-- Он его запросто мог сменить. Постой, есть еще один знакомый.
Елисей тут же применил проверенную функцию к номеру Алика. С его карточки сразу же пришла СМС о его местоположении. Оказалось, что Алик сейчас в одном месте с Варей.
ГЛАВА 15.
К дорогому авто подошел прилизанный швейцар в белых перчатках. Он услужливо отворил дверь перед Варей и подал ей руку. Варя несколько смутилась своего потрепанного и не выспавшегося вида. Но не оттолкнула прислужника, кому бы он не служил. С ее стороны это могло быть не вежливо.
-- Эй, а мне ты руку подавать уже не собираешься? – послышался визгливый Альбинкин голос у Вари за спиной.
Швейцар поклонился «госпоже» и так же услужливо помог ей покинуть авто. Две дамы поднимались вверх по ступенькам «средневекового замка». Одна – яркая, как южная птица, поблескивала на солнце золотыми «оковами». Она словно прыгала на месте, всем своим видом подчеркивая свою незаменимую яркость. Ее подруга на фоне пестроты казалась серой. Но не в глазах опытного ценителя красоты, который мог бы уловить неповторимость ее очертаний даже в самом убогом наряде. Легкость и простота движений выглядели грациознее всяких изысканных украшений.
Следом за ними, словно паж, шествовал Алик. Его выражение лица выглядело несколько удрученным.
Швейцар проводил их по длинным выхоленным коридорам в кабинет своего господина. Услужливо отворил перед ними двери.
-- Ну, что, подруга, входи первая. Ты гостья, -- не без иронии произнесла Альбина, дыша Варе в затылок.
Варя хотела бы глянуть в глаза коварной мстительнице. Зачем ее привели сюда? Но не успела. Та легко подтолкнула ее вперед. Варя переступила порог кабинета и... замерла на месте.
Перед ней сидел собственной персоной тот самый... Кардинал Ришелье. Тот самый незнакомец, которого она встречала несколько раз у себя на пути. Тот самый, заманивший ее на развалины и назвавший своей дочкой. Так кто же он? Может, все не так уж плохо? Он действительно ее отец, по непонятной Варе причине, скрывавший свое родство. А теперь он хочет объясниться...
-- Ну, вот, дражайшая гостья. Вы прибыли, -- услышала тихий скрипучий голос незнакомца Варя, -- Долго же мы вас упрашивали, -- Альбина за спиной Вари тихо хихикнула, -- Но теперь отвертеться вам не удастся, мы должны поговорить.
-- Для начала, представьтесь, кто вы. Так принято у приличных людей высших кругов, -- сорвалось с губ у Вари само собой. Она привыкла к вежливости с малых лет.
-- Ах, да. Простите, королева... на какой вы мусорке обитаете теперь? Что? В лес перебрались?
Кадо уселся в свое любимое кресло перед столом, закинул нога на ногу и прикурил длиннющую сигару. Он медленно выпускал клубы дыма прямо Варе в лицо. Она невольно закашлялась.
-- Откройте окно, -- распорядился Кадо, -- Если окочурится, я не успею с ней поговорить.
Альбина за спиной у Вари радостно сопела, едва сдерживая смех. Алик, молча, стоял в стороне, опустив лицо.
-- Выйдите все вон, -- приказал Кадо.
Варя поспешила сделать это первой, но тут же почувствовала у себя на плече грубую руку охранника:
-- Это вас не касается.
Варя глянула на своего «папашу». В ярком дневном свете особенно хорошо были видны черты его худощавого лица. Нельзя было сказать, что он уродлив. Достаточно симпатичен. Сухощав и элегантен. Проседь красивой волнистой прядью спускалась на смуглый лоб. Нос немного удлиненной формы и с горбинкой на переносице. Темные угольки глаз прожигали насквозь собеседника. Кто угодно мог сломиться под их колдовским влиянием. Но Варе эти все трюки были знакомы. Откуда, она сама не знала. Жизнь усердно ее этому учила. И не даром.
Кадо жестом указал охраннику, чтобы и тот покинул кабинет. Охранник подчинился.
-- Ну, что, дочка. Теперь будем знакомиться ближе.
Кадо пододвинул Варе кресло. Она присела на его краешек. Но Кадо резко подкатил кресло к столу.
-- Не надо пренебрегать моим гостеприимством. Беседа будет длительной и серьезной. Так, что, леди, усаживайтесь поудобнее.
-- Что вам нужно? – задала Варя резонный вопрос.
-- Мне? Совсем немного. Тебе мама говорила о твоем отце что-нибудь?
-- Да. Она сказала, что мой папа умер. Мне тогда было пять лет. Больше вопросов на подобную тему я не задавала.
-- Прекрасно. Послушный ребенок. А теперь я тебе расскажу другую сказку о твоем отце.
-- Где та гарантия, что вы не врете? Я не обязана вам верить.
-- Не хочешь верить, и не верь. Мне, признаться, все равно. Но я должен это сделать. И советую прислушаться к моему голосу истины.
-- Я слушаю, -- спокойно и сосредоточенно глянула на него Варя.
Кадо невольно сделала паузу. Такого стального и твердого взгляда он не видел в последнее время даже у охранника. А его ребята были самыми бескомпромиссными.
-- Я говорю тебе правду, -- тут в горле Кадо пересохло, он забыл, о чем говорил и вынужден был сделать глоток воды, -- Ты – моя дочь, -- продолжал он сдавленным голосом, выдававшим переживания, отнюдь не душевные.
-- Ну, здравствуй, папа, -- иронично произнесла Варя.
-- Об этом я говорил тебе еще на развалинах. Но ты была невменяема.
-- Я не разговариваю с людьми, не видя их лиц.
-- Теперь ты довольна? Ты видишь меня полностью. И я хочу, чтобы ты признала мое родство.
ГЛАВА 16.
Джеймс нервно курил, приоткрыв окошко своего «Джипа».
-- Ну, что там? СМС больше не приходит?
-- Пока нет, -- промычал Селя себе под нос, играя в какую-то игру на мобилке.
Джеймс с трудом преодолел желание выхватить из Селиных рук его собственный телефон и швырнуть через окно на асфальт.
-- Просто удивляюсь... – нарочито меланхолично произнес он вместо этого, -- И завидую твоему спокойствию. Ну, да, конечно, беда не твоя. Чужое, оно всегда не так жжет.
Селя вздохнул и попытался потянуться, сидя на маленьком, для него, сидении. Он положил телефон в карман и насмешливо глянул в сторону Джеймса:
-- Если я буду прыгать на сидении рядом с тобой, она сама сюда прибежит? Давай попробую... – он попытался поерзать, но тут же услышал рев напарника:
-- Ради бога, уймись! Ты мне авто сломаешь своим торсом...
Селя замер на месте.
-- Между прочим, это твоя вина, -- рявкнул ему в ухо Джеймс, -- Ты за ней не уследил.
-- Ты меня вызвал, я пришел. Мне что, за ногу ее нужно было привязывать... больную. Лес и ночь кругом. Даже мне идти там не просто...
Тут Селя замолчал. Джеймс вопросительно глянул на него:
-- Больную, говоришь? Лес и ночь... одной идти страшно. А, кто сказал, что она шла одна?
Джеймс стукнул себя ладонью по лбу:
-- Ну мы и остолопы! Так не одна она по лесу шастает. Со своим папашей. С Кадо.
Тут Селя напрягся:
-- Он что, знает, где моя лачуга?
-- Да он все, гад, знает. Это мы ничего не знаем про него.
-- Да, сильный соперник, -- потер подбородок в задумчивости Елисей.
-- Ну, стерва! Все бабы стервы! И мамаша такая же... – Джеймс снова забарабанил кулаком по рулю.
-- Стой! – Селя полез в карман за телефоном, -- СМС пришла. С номера Алика. Он уже выехал с «Золотых Лучей». Сейчас движется к трассе на Москву. Давай поедем пока заправимся. Я чую, ездить еще много придется.
Джеймс безразлично нажал на газ, выруливая в сторону бензоколонки.
Они заняли очередь среди немногочисленных, в полдень, машин. Вот уже подходила их очередь, Селя огляделся вокруг и увидел, как к заправке подъехал роскошный «Шевролет» алого цвета. Не заметить такого красавца было бы трудно. Елисей стал пристально наблюдать за крутым авто. Из него, не менее привлекательная, вышла особа лет двадцати пяти – тридцати. Она продефилировала к ларьку.
-- Ты что там увидел? Все на девок любуешься? – иронично кинул Джеймс в сторону Сели.
А Селя согнулся, как только мог, и пристально вел наблюдение:
-- А тебе не кажется, что это твоя... наша общая знакомая здесь?
Джеймс глянул в окошко:
-- Ах, это та... сучка со «скорой помощи».
-- А где же тогда наш подшефный?
СМС пришла с запозданием.
-- Техника подводит. Голова все равно нужна, -- быстро сделал резюме Селя, -- Он здесь. Вот что. Ты езжай к лесу и там жди меня. А я пойду пообщаюсь.
-- Куда? Ты себя сдашь.
-- Не паникуй. Делай, что я говорю. Вечером увидимся.
С этими словами Елисей, прячась за машинами, выскочил на трассу и направился к автобусной остановке. Он был уверен, что Алик со своей подругой держат путь к Москве. Другого варианта у них не предвиделось.
ГЛАВА 17.
Кадо сам разливал ароматный чай по чашкам.
-- Я говорю с тобой дружески и рассчитываю на взаимность.
-- Хорошо. Тогда скажи мне, папа, где ты был все эти годы?
-- Твоя мать не хотела, чтобы ты меня знала. Но я всеми силами пытался опекать тебя. Я не был тогда так богат, как сейчас. Самому, зачастую, куска хлеба не хватало...
-- То, есть, ты хочешь сказать, что моя мать – чудовище. Она не хотела жить с тобой, бедняком?
Тут Кадо потерялся. Вопрос застал его в расплох.
-- Она любила другого, -- изобразил он трагизм на лице.
-- Она всю жизнь прожила одна.
-- Ты не знаешь жизни...
-- Мне не пять лет. И не двенадцать. Я в состоянии понимать все. Пусть, под своим углом...
Кадо затянулся сигаретным дымом, задумчиво глядя в окно на свой выхоленный двор. Он не знал, кого играть ему дальше. Но Варя сама сделала вывод:
-- Вот, что, папа. Ты или исправляй свои ошибки, начиная с этого момента. Или уйди с моей дороги и не мешай мне жить своей жизнью.
-- А то, что? – Кадо холодно глянул в Варину сторону.
-- Я тебя убью, -- тихо и уверенно сказала Варя. Сказала так, что сама поверила в эти слова.
-- Вот как. Тогда ты не выйдешь отсюда, пока не напишешь нужную мне бумагу. И только тогда я уйду с твоего пути. Навсегда.
-- А если не напишу, то что? – в тон ему задала Варя вопрос.
-- Я тебя убью, -- насмешливо передразнил ее Кадо и засмеялся сдавленным скрипучим смехом. Но это была не шутка.
Варя все поняла, в горле у нее пересохло. А Кадо не желал больше тратить время зря на пустые упрашивания. Он понял, что сотрудничать она не станет. В лучшем случае, уйдет с его дороги туда, где была раньше и благополучно скоротает свои дни до старости на своей «мусорке». Было бы рискованно посвящать ее в свои дальнейшие планы. Проще избавиться. Вовсе не обязательно совершать насилие. Она подписала сейчас приговор самой себе. Без посторонней помощи она – никто.
Кадо достал лист бумаги и положил перед Варей дорогую чернильную ручку.
-- Пиши, -- сухо велел он.
Варя беспристрастно смотрела на него. Она понимала, что сопротивление бесполезно. Да и стоит ли непонятная писанина того, чтобы подвергать себя дополнительному унижению и насилию. А такие, как он, способны на все. И Кадо сладостным голосом продолжал:
-- Я всего лишь хочу породниться с тобой, девочка моя. Пиши.
Варя взяла ручку и стала писать:
«Я, Аврора Аркадиевна, отказываюсь от наследства, перечисленного мне моим дедом, Северием Сангариевичем, в связи с тем, что я усомнилась в подлинности его родства. Если вышеуказанное лцо желает оспорить сей факт, пусть вышлет средства и биологический материал для проведения экспертизы.»
-- Ниже ставь число и свою королевскую подпись, дочурка. Теперь ты – навек моя, -- слащаво улыбался Кадо, пряча бумагу себе в стол, -- Теперь твой родной или не родной дедушка не станет сомневаться в твоем стукачестве на его персону. Отныне ты работаешь, и всегда работала на меня. А я ему вышлю в красивом конвертике письмецо от тебя, как любезное послание.
Варя почти ничего не смогла понять. Она не знала, кто такой Северий Сангариевич и кем ей приходится. И сейчас ей было без разницы, что подумает про нее неизвестное, до селе, лицо. Единственный вопрос волновал ее, оставит ли этот подонок в покое ее и маму. А Кадо в такт ее мыслям иронично продолжал:
-- Обещаю никогда больше не попадаться на твоем пути. Больше ты меня не увидишь.
Он нажал кнопку звонка. В кабинет вошел прислуга. Кадо дал ему распоряжение:
-- Отведите леди к моему самому быстрому авто. Пусть ее доставят в то место, откуда она вышла... и фуфаечку свою, миссис, не забудьте... Кстати, до сих пор миссис... – неоднозначно намекнул Кадо, брезгливо, двумя пальцами, приподнял с кресла, сброшенную Варей, кожанку и, почти, бросил ей в след. Варя оглянулась, глянула на свое «обмундирование» и вдруг все поняла. Селя был прав. Надо срочно к нему. Е охватила волна негодования, как там на развалинах. И, не видя перед собой ничего, кроме своего гнева, она спокойно и уверенно произнесла в лицо противнику:
-- Ты считаешь, что я серая. Хорошо, пусть так. Но, если ты думаешь, что меня можно безнаказанно обмануть или обидеть, глубоко заблуждаешься. На моей стороне сама Вселенная.
Не желая дискутировать на заданную собой тему, Варя вышла прочь из кабинета. За ее спиной раздался только высокомерный сдавленный смех. Но и он был напряженным... от тайного предчувствия.
ГЛАВА 18.
Автобус быстро донес Елисея до первого поста ГИБДД. Там все свои. Он знал почти каждого из них. Не раз сталкивались за долгие годы службы. Елисей подошел к коллегам.
-- Ребята, здравствуйте, -- он достал свою корочку.
Но та не пригодилась. Ребята, при виде капитана полиции, вытянулись по стойке смирно.
-- Вольно, -- скомандовал Селя, -- Вот что. Нужно задержать «Шевролет» алого цвета. Сейчас она будет здесь.
-- Будет сделано, товарищ капитан, -- старшина вытянулся перед Елисеем.
Селя хлопнул старшину по плечу и спрятался за ближайшим деревом. Прятаться ему пришлось там не долго, да он и не рассчитывал, во всем полагаясь на свой профессионализм. Как только Селя занял удобную для наблюдения позицию, как по заказу, вдалеке заалела знакомая иномарка. Она поблескивала на солнце новеньким капотом и выделялась среди всех.
-- Превышение скорости, -- скомандовал старшина и поднял жезл.
Машина остановилась не сразу. Пришлось дать еще пару знаков. А для Сели это было на руку. Он видел, как иномарка тормозит в трехстах метрах от поста. Селя подошел к старшине:
-- Не зевай, приятель. Он может уйти.
Тот вскочил в свой служебный БМВ, Селя умостился на заднем сидении. Сержант притормозил рядом с «красоткой»:
-- Сержант Терентьев, -- представился он нарушителю, -- Предъявите документы. Превышение скорости, плюс не подчинение служебному лицу... – чеканил старшина, как по написанному.
Селя, глядя на все это, улыбался. Он видел растерянное и мрачное лицо Алика. Видел, как его подруга высунула свое прелестно разукрашенное личико из машины и пыталась возражать старшине. Селя улыбался. Приятно было видеть, как не хотят расплачиваться неумелые люди. Ну, хватит. Наслаждаться чьими-то неприятностями не входило в планы капитана. Он вышел из служебного авто:
-- В чем дело, старшина? Вы задержали злостного преступника?
-- Превышение скорости плюс не подчинение властям.
-- За такое суток десять схлопотать можно, -- строго заметил Елисей.
Он глянул на Алика в упор, тот поднял испуганный взгляд. И тут Селя сменил гнев на милость:
-- А мы где-то виделись, не так ли? – дружелюбно обратился к нему Селя.
Алик согласно закивал головой. Он не мог не помнить визит капитана и их «дружеский» разговор в больнице.
-- Может, мы попросим строгого старшину смягчить меру наказания? -- Селя обнял Алика за плечо, как старого знакомого.
Алик только моргал в растерянности, а Альбина, стоявшая рядом с ним, мило заулыбалась. Селя играл благодетеля дальше:
-- Может, мы сможем договориться иначе? Один короткий разговор может изменить все.
Альбина косила стрелки в сторону Елисея:
-- Вам должна идти военная форма, -- не стеснялась она на комплименты.
Селя обернулся в ее сторону:
-- Вот, только посторонние в таком тонком деле не нужны. Мы отвезем леди домой, а сами остановимся побеседовать где-то в небольшом кафе, -- и более строго добавил, -- А, если есть возражения, то допрос будет производиться наедине со следователем в тюремной камере одиночке. Причем с обоими последовательно. Так на каком из этих авто вы предпочтете прокатиться сейчас?
Альбина быстро отошла и села на заднее сидение своего «родного».... Селя хлопнул Алика по плечу:
-- Давай, сынок, выруливай. Только скорость не превышай.
Алик уселся за руль, а Елисей – рядом с ним.
ГЛАВА 19.
Кафе было небольшим, но удобным для тайных разговоров. Там не было яркого света, громкой музыки и надоедливых официантов, которые снуя между посетителями, могли подслушать их беседы. Обычная недорогая забегаловка, от которых так отвык Алик и так привычна для Елисея по долгу его службы. Именно в забегаловках такого типа можно было выследить крупного преступника «в бегах». Алик морщился, но все же, пил кислое пивко, заказанное Елисеем. Селя не пил «на службе». Он просто хотел «угостить» старого приятеля для «бодрости духа». А разговор затянулся часа на два:
-- И так, ты знаешь Кадо Люцеффо?
-- Да, он мне помогал.
-- Где он сейчас?
-- Понятия не имею.
-- Где ты был сегодня утром?
-- На рыбалке.
-- С подругой в дорогом прикиде и в дорогущем авто? А рыбки капот не заклевали... Ты, верно, хочешь в изолятор. А я к тебе по-дружески.
От слова «изолятор» Алик сделал умоляющую гримасу и перестал пить пиво:
-- Мы были у своего знакомого в гостях. Он нас пригласил.
-- Что делала там Варя?
Алик попытался изобразить недоумение, но Елисей снова сдвинул грозные брови на переносице:
-- Я никогда не нарушаю высшие законы, но ради тебя я могу их переступить.
С этими словами он сильно надавил кулаком в бок Алика. Алик сдавленным голосом проговорил:
-- Ее тоже пригласили... Он пригласил... знакомый...
-- Вы были все утро вместе. Как вы встретились?
-- На Привокзальной площади. Нас попросил встретить ее этот знакомый.
-- Как зовут знакомого? Варя договорилась с ним о встрече?
-- Они давние друзья... но я не слышал их разговора...
Тут Алик тихо вскрикнул. Селя незаметно сдавил его запястье.
-- Я думал, мы тоже давние друзья... Как зовут знакомого?
-- Аркадий... дядя Аркадий... его все так зовут. Он попросил меня встретить Варю на вокзале. Как она там оказалась, он не сказал.
-- Ты не можешь этого не знать. Ты давно работаешь на Аркашу?
Селя придерживал тонкое запястье Алика в своей крепкой руке, словно намекал, что его кости хрупки.
-- Нет, мы познакомились в больнице...
-- Ты снова танцуешь? Или решил хромать на обе ноги? – Селя наступил Алику на стопу и сильно прижал ее к полу. Тот опять чуть не вскрикнул, на глазах у него появились слезы.
-- Ты не вздумай пищать. Иначе, мы перестанем быть друзьями. А я привык доверять людям. Кто такой Аркадий и откуда он знает Варю?
-- Я не знаю, -- умоляюще смотрел Алик на Елисея, -- Если я его сдам, меня убьют.
-- А, если не сдашь, тебя убьют раньше. Он тебя и так в расход пустил, неужели не ясно. Ты у него заложник. Сколько он тебе платит?
-- Он помогает.
-- Чем? Танцами? Так ты не в состоянии сам чего-то добиться? Неудачник! – Селя с отвращением отвернулся.
А самолюбие Алика оказалось сильнее, чем страх:
-- Он меня из тюряги вытащил. Я долго не мог никуда пристроиться... Я еще в армейке подзалител... меня комиссовали и... никуда на работу брать не хотели.
-- На чем подзалетел?
Алик не в силах был произнести ни слова. Потом едва слышно произнес:
-- Дело шили.. статья... А он вступился.
-- Распространение наркотиков? И кто их поставлял? Уж не сам ли Аркадий Суардо, а ныне Кадо Люцеффо, как он себя величает. Он тебя использовал, а теперь благодетеля корчит...
Дело было совершенно ясным. Кадо использует слабых людей вокруг себя и ставит их в зависимость. Но не было ясным, какова роль Вари в этом всем.
-- Как ты познакомился с Авророй Елагиной? – Селя становился все злее и жестче.
-- Мы учились вместе.
-- В каких отношениях вы были и почему расстались?
-- Я люблю другую.
-- Эту... карикатуру? Врешь... – Селя опять наступил на ногу Алику.
-- Меня Аркадий попросил... он хотел помочь Варе....
-- Чем помочь?
-- Он давал мне деньги, чтобы я ухаживал за ней.
-- А потом бросил ради этой губатой. Демонстративно бросил. И, тем самым, унизил и разбил ее сердце. Такова методика? Только сердце Авроры оказалось намного крепче. Я привык видеть людей и не сомневаться в них.
Было совершенно понятно, что договориться специально о встречи с Кадо Варя не могла. Ведь, телефон ее на прослушке. Значит, она сбежала из надежного укрытия сама. Но зачем? Сказка для нее закончилась, как только Елисей шагнул за порог. И Кадо точно мог знать место ее положения, как только она прибыла в Москву. Что же он хотел от нее? Этот вопрос оставался не закрытым.
Как раз в это время на Селин телефон пришла СМС. Варя сейчас была на трассе возле проселочной дороги. На том месте, откуда начинался ее путь в город. Нельзя было терять время. Хотя, за ее жизнь Селя теперь не переживал. Телефон у нее не отобрали, значит, отпустили.
-- Ладно, сынок. С тобой все понятно. Иди, танцуй. А мне пора. Домой сам доберешься.
Селя вышел, оплатив счет.
ГЛАВА 20.
Варя сидела на кожаном сидении в одной из дорогих иномарок Кадо. Авто было роскошным, как изнутри, так и снаружи. И, вообще, все, что было связанно с его жизнью, было роскошным, дорогим. Но таким... отвратительным. Варя чувствовала, что всей этой услужливостью ее хотят попросту унизить. Опустить в собственных глазах. А, может, купить. Чего от нее хотели еще, она уже не могла думать. Сил не было. Ей хватило того, что она пережила только что. Смертельно хотелось спать. А ее везли неизвестно куда. Может, уже навсегда. И только всплески отчаяния иногда судорожно сжимали рассудок и трезвили от навязчивого сна.
Авто остановилось и водитель встал из-за руля. Он подошел к дверце заднего сидения и отворил ее:
-- Прошу вас, -- не теряя вежливости, пригласил он Варю выйти из авто.
Варя вышла на свежий воздух. Неужели, она дышит им последние минуты... Водитель хлопнул дверцей, сел снова за руль и, нажав на газ, развернулся, чтобы ехать обратно. Еще пара минут и на дороге осталось только облачко пыли, напоминающее о его недавнем присутствии здесь. Варя протерла глаза. Она не верила в это. Так, словно ей приснился кошмарный сон. Словно, она только что вышла из леса... только что повидала лесника с его ручным оленем...
А солнце уже клонилось к закату. Оно золотило прощальными лучами верхушки сосен, напоминая, что часа через три станет совсем темно. И сосны гудели где-то вверху, приглашая отдохнуть после тяжелого дня. Нервы немного успокоились от беседы с природой. Варя побрела вдоль обочины. Но что это? Поворот на проселочную дорогу в лесу? Ах, да, он же сказал, отвезти туда, откуда она вышла. А вышла Варя именно отсюда. Но как он мог об этом знать? Может, Селя его предупредил об этом? Но, даже он не мог знать, что на уме у Вари. Ей снова показалось, что ей снится кошмарный сон. Неужели, за ней такая плотная слежка...
Возвращаться в город ей больше не хотелось, было страшно. Лучше, переночевать в лесу. До сторожки лесника отсюда – час ходьбы. А утром все решится само собой. И Варя поверила самой себе.
Она нырнула в лесные владения, не заметив неподалеку за ветками еще один блестящий «Джип» серебристого цвета. А его владелец уже ждал ее здесь четверть часа. И дождался.
Джеймс осторожно закрыл дверцу и нырнул вслед за Варей в лес. Варя шла по дороге, он же, полз, как кошка следом за ней кустами.
Вот они – редкие березки и осинки вдоль дороги. Сквозь их поредевшие кроны ярко просвечивают лучи низкого вечернего солнца. Варя пробралась сквозь них на полянку. Так и есть, вот они – три сестрицы сосны. А рядом с ними огромный камень валун. Она устало присела на него.
-- Обманул ты меня. Не повезло мне сегодня, -- горестно вздохнула Варя и впервые за все это время подхватила непрошенную слезу, скатившуюся со стальных глаз.
Джеймс тихо наблюдал всю эту картину. Кто ее обманул? Наверное, папик... тот, кого хочешь, обманет. А ты, девка, дура, что ему поверила.
Варя, посидев на валуне, отправилась дальше искать сторожку лесника.
Вот она. Варя тихо постучала в дверь. Никто не ответил. Она постучала громче и настойчивей. Ей, почему-то, не хотелось беспокоить доброго старика, но выхода не было. Кто-то должен был ей помочь. Кому-то хотелось все рассказать. Всю эту двусмысленную запутанную историю. Джеймс наблюдал все из-за стволов деревьев.
Он видел, как к Варе подошел олень и ткнулся ей в плечо. Как она обернулась и погладила его по холке, чмокнула в лоб. Потом наклонилась к крыльцу, достала ключик и отворила дверь.
Так, вот, где спрятался господин полицейский. Тоже мне, надежное место.
Варя вошла в избу. Лесника не оказалось дома. А жаль. Варя устало опустилась на диван под вязанным ковром. Ей хотелось только спать и больше ничего. Она даже дверь запереть забыла. Зачем, звери сюда не войдут и ничего не возьмут. Она заснула.
Когда Варя проснулась, в комнате было темно. Уже почти стемнело. В сумерках она услышала, шуршание где-то совсем рядом. Наверное, хозяин домика вернулся с вечернего обхода леса. Варя хотела встать и сказать ему, что она здесь. Но напряженное дыхание молодого человека заставило ее замереть на месте.
-- Кто здесь? – не выдержала она.
-- Свет зажги, -- услышала она кроткий ответ.
Голос был молодым и недовольным. Так вот они, проблемы, которых она так опасалась. Но почему именно здесь? Зачем портить дом, такой уютный и добрый. Сердце Вари едва не остановилось от страха, злости и жалости.
-- Да будьте вы все прокляты! – выкрикнула она в темноту.
-- Свет зажги, дура. Я заблудился.
-- Кто вы? – Варя поняла, что сглупила.
-- Ты свет включишь сегодня? Тогда узнаешь.
Варя стала лихорадочно шарить, ища выключатель на стене. А он здесь был, она видела. Наконец, она нажала на его пластинку. Вверху вспыхнула неяркая лампочка. И та, мигала от частых перепадов напряжения. В ее неярком свете Варя увидела гостя. Он сидел в углу на плетенном стуле и хмуро смотрел на нее:
-- Ну, здравствуй, сестренка.
ГЛАВА 21.
Селя, выйдя на улицу из душного прокуренного насквозь зала подвального кафе, вздохнул полной грудью. Там он чуть не задохнулся. Что дальше будет с Аликом и его подружкой, его мало тревожило. Его так же не беспокоило, расскажет ли он это все Кадо или нет. Елисей знал, что следить серьезно за ним могут только его начальники да и то, если он их допечет. А сейчас он находился от них в отдалении. Значит, путь был открыт.
Не теряя времени, он позвонил Джеймсу:
-- Наш объект наблюдений на трассе за Москвой. Та, которая ведет к лесу. Она скоро будет в том месте, из которого вышла. Я уверен. Будь на чеку. Я скоро буду там же.
-- Я понял, -- Джеймс опустил трубку и включил мотор.
До сих пор он ждал на стреме этого звонка. Только прятался немного дальше от проселочной дороги, где должна была появиться Варя. И, вот теперь, он с напряжением крался за ней по кустам, сам не зная, что у нее на уме. Об этом мог знать только бывший капитан полиции. Но где же он?
И, вот, он вместе в домике со своей «сестренкой». Он так долго ждал этого момента. Не яркий мерцающий свет. В нем лицо Вари кажется особенно бледным и худощавым. Джеймс не верит своим глазам. Вот это встреча:
-- Здравствуй, сестренка, -- он пытается быть дружелюбным, но не знает, прав ли.
Ему необходимо поговорить с ней. Но друг ли она ему?
-- Вы кто? – слышит он холодный вопрос в ответ.
-- Ты не поверишь, я... я... твой брат.
Варя замерла. Она не помнила, говорила ли ей мама, что у нее есть братья.
-- Нет. Я не верю, -- так же холодно произносит она.
-- У нас одна мама, а папы разные, -- пытается убедить ее Джеймс.
-- Мама ничего про вас не говорила.
Джеймс глубоко вздохнул. Такие слова для него оказались слишком невыносимыми. Он едва сдерживал обиду и только кулаки сжимал, пряча их у себя в карманах куртки.
-- Да чего ей говорить, если папаша у тебя другой.
Тут начала нервничать Варя.
-- Я не знаю... никогда не знала своего папашу. Я его ненавижу. Он обманщик и негодяй!
-- А-а, дошло, детка. А ты чего ожидала? – Джеймс вскочил с кресла и нервно заходил по комнате, -- Ты думала, если в родственницы ему заделалась, так он тебя на руках носить будет? А кукиш тебе. Он своих сдает, как поет. Ему не сложно. Он фашист. Фа-шист. Поняла.
-- Нет. Не поняла. При чем здесь я?!
-- А при том, что ты с ним в сговоре все это время была. Я это понял, когда ты к нему на «виллу» пожаловала.
-- Нет. Он меня сам пригласил.
-- Вот именно. Пригласил. Говори, сука, о чем со своим папашей договаривалась?!
Джеймс прижал Варю к стене. Возле ее лица блеснуло лезвие ножа, неосторожно брошенное хозяином на обеденном столе. Она ничего не могла сказать и только всхлипывала от страха.
-- Простите, что я вмешиваюсь в вашу семейную беседу, -- вдруг услышал Джеймс знакомый голос у себя за спиной, -- Но мне кажется, что без ножа у горла говорить гораздо удобнее.
-- Зато с ножом она мне все скажет, -- не колеблясь, ответил Джеймс своему приятелю.
-- Пожалуйста, убери нож. Пару слов она должна сказать, в первую очередь, мне.
Джеймс оставил «сестренку» и отошел в сторону. Теперь его гнев перекинулся на Елисея.
-- Как ты мог, как ты мог! – хрипел Джеймс.
-- Признаться, я такого не предвидел, -- спокойно ответил Селя и присел на диван.
-- А ты должен был предвидеть! Хоть на цепь посади, но предупреди такой факт...
-- Я ей доверял, -- пожал плечами Селя.
-- Доверять жене надо и то, только в постели.
-- Ты, кажется, ее брат?
-- Не родной, сводный.
-- А говорил, родной.
-- Врал.
-- Ты прав, доверять нельзя, -- вздохнул Селя.
Когда Джеймс немного поутих, Елисей обратился к испуганной Варе:
-- Варя, ты зачем ушла из дома? Ведь ты же обещала доверять.
-- Я хотела знать... правду.
-- Узнала?
-- Да, узнала. Ты не любишь меня. Ты, так же, как все, за деньгами гонишься. Ты за мной следишь все это время, потому, что тебе заплатили. Тебе мой папаша заплатил... и тебе тоже... – она ткнула в лицо обескураженному Джеймсу, -- Все вы денег от меня хотите. А денег у меня теперь никогда не будет. Он меня документ заставил написать.
-- Какой документ? – насторожился Джеймс.
-- Такой. Письмо какому-то Се.. Се-ве-рию, что я отказываюсь от его родства и наследства. Этот тип отправит ему это письмо, что бы он думал, что я на него стукачу, -- выпалила одним речитативом Варя обалдевшему Джеймсу в лицо.
-- Сволочь, -- это все, что мог произнести он, -- Ничего не понимаю, от какого родства? -- Джеймс схватился за голову руками.
-- От родства с вашим папой, который приходится ей дедушкой, надо полагать, -- спокойно пояснил Селя, -- Он, вероятно, оставил внучке наследство. Но, поскольку, его приемный сын тоже претендент на то же самое наследство, то он освобождается от конкурентов. То есть, от вас. И, надо сказать, ребята, ему будет очень выгодно вас всех перессорить. Особенно с вашим предком. Теперь понятно?
Джеймс и Варя стали немного приходить в себя.
-- Теперь понятно, почему он кричал на развалинах, что Варьку в роддоме подменили. Вот гад... – тихо произнес Джеймс.
-- Откуда ты про развалины знаешь?
-- Мы, детка, вдвоем там были, -- постарался успокоить ее Селя, -- Хотели тебя защитить.
-- И предотвратить дальнейшие глупости, сотворенные тобой, -- продолжил Джеймс.
ГЛАВА 22.
Все трое замерли в раздумьях. Каждый о своем.
-- Может, чайку заварим? – предложил Селя, -- У Митрофаныча хороший чай из трав имеется. Заодно и настроение поднимем. Ты не против, Варя?
Варя мотнула головой.
-- Некогда мне чаи гонять, -- буркнул Джеймс, -- У меня машина осталась без сигнализации под лесом.
-- Чаю попьем на дорожку, и пойдем. Вы одни все равно не выйдите ночью из леса. Темно и страшно.
Селя переворачивал поленце в печке. Чайник готов был закипеть. Только сейчас Селя пожалел, что нет у него сапог-скороходов, в которых он вышел из лесу и плаща-самолета. Их он оставил в гостинице. Зато есть дружеская компания. И им он сейчас от всей души разливал по чашкам душистый чай с мятой, малиной и ромашкой. А еще на столе появились медовые калачи и варенье.
-- Ну, вот. Подкрепились, можно и в дорогу.
-- Сейчас бы поспать... – зевнул Джеймс.
-- Можно и поспать. Метрофаныч даже не узнает. Он до зари сегодня обход делать будет, -- заверил Селя.
-- А следить за нами никто больше не будет? – робко спросила Варя.
Елисей поразмыслил:
-- Судя, по всему, слежка пока не предвидится. Документ ты ему уже написала. Пока больше ничего не придумает...
А Джеймс, как на пружине вскочил с кресла:
-- Вот что, ребята. Оставаться здесь я не могу. Мне надо в город. И вам я не советую. Ты, кстати, как нас нашел? -- обратился он к Селе.
-- СМС пришла. Такое бывает здесь, но редко. Тем, более, я все в лесу знаю. Варя нашла дорогу из лесу благодаря Митрофанычу, не иначе. Значит, к нему же и вернется. Что тут не понятного?
-- Ой, боюсь я, чтобы Митрофаныч ваш не пострадал, -- загадочно покачал головой Джеймс, -- Давайте сделаем так. Мы выйдем из лесу и разбежимся. Вы отвлечете внимание на себя, а мне в город надо. Срочно. Уладить кое-какие дела...
Тут Джеймс опять призадумался и продолжил:
-- Мама наша тоже в опасности. Теперь. Надо срочно вывезти ее из берлоги.
-- Зачем? – испугалась Варя.
-- А ты не задумывалась, почему тебя обратно в лес отвезли? Наверное, чтобы ты нос не совала в их грязные дела, -- ответил Джеймс на ее вопрос.
-- Так, что же делать? – заволновалась Варя.
-- Отзови ее куда-нибудь.
-- Куда же? – Варя опять готова была расплакаться.
-- Ну, на дачу, например. А мы ее там прикроем от бандитов.
Варя вспомнила, что у них еще есть заброшенная дача. Но как маму выманить из ее «берлоги». В последнее время она совершенно не хотела покидать старое жилище, требующее ремонта. И, даже, ремонт не хотела делать, все опасалась чего-то.
-- О, господи! – всхлипнула Варя.
-- Давай, действуй. Мы подстрахуем.
-- Господи, что я ей скажу? Она, что, ночью туда поедет?...
-- Вот, что, ребята, -- опять вмешался рассудительный Селя, -- Давайте доживем до утра, а потом на свежую голову все решится.
-- Да что решится, что решится... – нервничал Джеймс, -- Ты понимаешь, ее жизнь в опасности. На волоске у этого бандита...
-- На волоске у тебя... у меня... у всех нас. Ты представляешь, что будет, если единственная дочь позвонит поздно ночью и сообщит, что она в лесу за городом. Что ей угрожает опасность и тебе, мама, тоже... – Селя не терял уравновешенности, -- Она тут же скончается от инфаркта. К тому же, все давно спят. А для пожилого человека, каково проснуться неожиданно среди ночи? И куда она сейчас поедет? Ты об этом подумал?
-- Нет, не подумал, -- коротко признался Джеймс, не оставляя своих мрачных мыслей.
-- А я думаю, заночуем здесь. А рано утром до зари отправимся в путь.
Так сказал Елисей и отправился стелить постели, всем троим.
-- У меня машина на обочине... – не переставал сокрушаться Джеймс.
-- Никто ее не тронет. Там нет никого ночью. Ну, разве что, медведь поломает слегка. Район тут глухой, заповедный.
-- Ну, ты утешил.
-- Дык, это ж лучше, если он тебя вместе с машиной поломает, -- отшутился Селя и улегся на свое место, -- Все, гасите свет, мне спать положено.
Варя клацнула выключателем и нырнула под теплый плед, где и спала раньше. Она пришла в состояние умиротворения и тихого счастья оттого, что сейчас не одна и этот... этот чудак вовсе не подонок, а славный парень. С этими счастливыми мыслями она тут же уснула. Джеймс еще какое-то время сидел в темноте, потом потихоньку перебрался в свое ложе и тут же захрапел.
ГЛАВА 23.
Утро застало скитальцев врасплох. Все трое так дружно спали, что пропустили восход солнца. Оно уже выпустило первые лучи, а лес наполнился птичьими голосами. Первым проснулся, по привычке, Елисей. Он открыл глаза и понял, что хочет чаю. Вслед за ним подняла голову Варя. Ароматный чай не мог оставить ни никого спящим. Джеймс тоже заворочался и встал.
-- Что, проспали? – встревожено крутил он головой, -- Ну, все, пропал мой «Джип».
-- Мы тебе новый купим, -- успокоила его Варя.
-- На какие шиши?
Варя пожала плечами, жуя бутерброд, сделанный Елисеем.
-- Ты даже на велосипед в своей библиотеке не зарабатываешь.
Тут у Вари навернулись слезы.
-- Ну, че, плачешь, я правду сказал, -- кинулся успокаивать Джеймс.
-- Я не об этом. Меня с работы выгонят, если я не успею.
-- А я об этом. На работу ты сегодня не пойдешь, -- коротко, на правах старшего, заявил Джеймс.
-- Почему?
-- А потому, дорогая, что ты теперь, как и мы все, в бегах. И должна быть совершенно в другом, неизвестном никому, месте. Но сначала вы с Елисеем поедите к вам домой и перевезете нашу старушку на дачу. Распоряжение понятно?
-- Понятно. Но, что же скажут на работе... – не могла успокоиться Варя.
Джеймс почесал затылок. Ведь если Варька не выйдет, ее хватятся. Поднимут шум. Он успокоил ее:
-- Ладно, сестренка, не плаксай. Об этом я сам похлопочу.
А потом все втроем дружно шагали по лесной тропке. И прохладная утренняя роса не пугала их. Им было весело. Селя и Джеймс дружески отпускали друг другу комплименты, а Варя просто смеялась, глядя на обоих. Но тропка закончилась, как рано или поздно все заканчивается в нашей жизни. Путники вышли к трассе, а это уже была совсем другая жизнь. Джеймс снова вспомнил свою тревогу и кинулся искать автомобиль. И нашел... Облегченно увалился за руль. Он гладил его так, словно ничего и никого роднее в этом мире больше нет.
-- Ну, вот, я же говорил. Никто его здесь не тронет, -- спокойно заметил Елисей так, словно, иначе и быть не могло.
А Варя погрустнела. Она поняла, что сейчас все закончится. Уже закончилось. Но Джеймс опять выдал распоряжение:
-- Вы, двое, полезайте в мой «Джип» и езжайте в ближайший отель. Мобилы выключить. Вот вам деньжата. На первое время, хоть не на пятизвездочный, но с удобствами, хватит. Сидеть там, пока я не позову.
-- А звать ты как будешь, по шпалам? Мы ж мобилы выключим.
Джеймс потер лоб.
-- Давайте так. В назначенное время, в назначенном месте, ты, Селя, включаешь мобилу. И я звоню. Говорю тебе, как обстоят дела и вы сматываетесь.
-- А если дела плохи?
-- Все равно сматываетесь. В другой аналогичный отель. Только мобилы выключите.
-- Понятно. А ты как до города доберешься?
-- Вы меня сейчас подбросите, а потом я сам.
-- Ладно. Разобрались.
-- Ты только на работу ко мне заглянуть не забудь, -- напомнила Варя.
-- В первую очередь, радость моя.
ГЛАВА 24.
Они расстались возле вокзала. Джеймс по настоянию Вари «в первую очередь» направился к ее библиотеке. И нужно это было не столько Варе, сколько ему самому, вернее, всем троим. А Варя и Елисей отправились в свой родной городок к Вариной маме. И Елисей знал, что ему это может выйти боком, если кто-то из знакомых узнает, что он вернулся. Свой телефон он обычно выключал или держал на беззвучке. Но сменить карточку не мог. Из-за своих стариков. Они должны были хоть раз в неделю слышать родимый голос.
Всего полчаса езды на автомобиле по трассе от Москвы до Ейска. Можно было даже не гнать в скорости машину, а ехать отдыхая. Джеймс по этому поводу разозлился бы и сказал, что им всем наплевать на чужие проблемы. Но, к счастью, его не было здесь, и Селя мог действовать на свое усмотрение, в своем биоритме. А по дороге, негромко включив веселую музыку, он подпевал себе под нос и размышлял о чем-то своем. Потом спросил у Вари, словно, между прочим:
-- Так ты что, только с Аликом была в паре? Это твоя единственная любовь?...
Варя смутилась от непредвиденного вопроса.
-- Любовь всегда должна быть единственной. А ты об этом не знал? – почти обиделась она на простоватую нетактичность собеседника.
-- Прости, если задел за живое, -- тут же ретировался Елисей и снова углубился в свои размышления.
А потом они прибыли в Ейск. Варя предварительно набрала номер мамы и предупредила, что она будет не одна. Та радушно откликнулась.
-- Ну, вот, все в порядке. Путь открыт, -- радостно объявила Варя.
-- У вас, что, не всегда «путь открыт», и не для всех?
Варя опять смутилась. Привычная для нее обстановка удивляла других и ей от этого становилось неловко.
-- Ну, понимаешь, моя мама с особым характером. Ей не всякий может угодить.
-- Я, надеюсь, мы подружимся, -- подмигнул Елисей.
-- Я тоже, -- откликнулась Варя.
Они подъехали прямо к дому, где стояла, расколотая молнией, верба.
-- Жаль, красивое было дерево. Спилить некому, -- глянула вверх Варя.
-- Да... – промычал про себя Селя и осмотрел вербу с низу вверх, -- Когда-нибудь снова молния ударит и пожар вспыхнет... Пойдем...
Они вошли в подъезд. Один единственный во всем доме. Поднялись на второй этаж. Варя заметно занервничала.
-- Ты как не к себе домой, -- заметил Селя.
Виолетта отворила дверь сразу, словно ждала.
-- Ну, вот, мы – долгожданные гости, -- обрадовался Елисей.
-- Я хочу вас познакомить, -- с порога начала Варя.
-- А мы знакомы, -- ответила Виолетта, -- Вы – товарищ из бухгалтерии, не так ли?
-- Нет, что вы, -- запротестовал Елисей, -- Вы меня с кем-то путаете. Я работник сан-эпидем станции.
Варя вопросительно глянула на мать, потом на Елисея.
-- Ну, ладно, проходите к столу, -- Виолетта не стала задавать лишних вопросов.
Когда Варя, сидя за столом, предлагала Елисею бутерброды к чаю, незаметно подмигнула ему. Начинай, мол, первый. И Елисей, непринужденно, жуя угощение, незаметно подвел разговор к главному:
-- Ой, вы даже не представляете, что скоро начнется... – загадочно говорил он.
-- Ой, не пугайте меня, -- Виолета заволновалась.
-- А я не пугаю. Я предупреждаю. На город ожидается нападение грызунов. Крыс, мышей, ну и всяких сусликов...
-- Каких сусликов?
-- Бродячих, с полей. Там не урожай, нынче, на пшеницу и другие злаковые. Так они в город планируют перебазироваться на зиму. А грызуны, как известно, носители чумы, холеры и проказы.
-- Да, что вы! – Виолетта сокрушенно прижала ладони к лицу.
-- Не переживайте. Мы держим все под контролем. Службу несем круглосуточно. Скоро в вашем, и в других домах, будут проведены мероприятия по дезинсекции.
-- Что это?
-- Травля и выведение вредных насекомых и мелких животных. Знаете, как будет вонять?
-- Знаю. У нас когда-то тараканов травили. Мы сами чуть не померли.
-- В связи с этим настоятельно рекомендую переехать недельки на две в другое местечко. У вас имеется таковое?
-- К сожалению, нет. Я плотно запрусь в комнате.
-- Не поможет. Ваши соседи уже складывают чемоданы. Мы их давно предупредили.
-- Вы знаете, мы с Варей одни живем... вдруг ограбят...
Елисей чуть откровенно не рассмеялся:
-- Здесь так вонять будет, что ни один вор не удержится без противогаза. Город скоро пустым останется. Спасайтесь, пока не поздно. А не то чума нам всем обеспечена.
Виолетта была не на шутку испугана и в замешательстве. А Варя, во всем поддакивала Селе. И в довершении заверила ее:
-- Ма, я пойду, помогу тебе вещи сложить.
Та не успела опомниться.
Из соседней комнаты Варя слышала весь этот бредовый рассказ Елисея о мышах, крысах, тараканах и сусликах. Но одна только мысль не выходила у нее из головы теперь. Альбом, семейный альбом... где же он... вот. Вот все семейные фото. Никаких фотографий родственников, кроме тех, которых она знала. Но в памяти крепко остался момент. Она видела фото. Одно всего лишь фото. Мальчика, лет двенадцати. На тот момент Варе было около семи. Она четко запомнила тот день:
«-- Мама, кто это?...
-- Не трогай эту фотографию. Это родственник...
-- Чей?...
-- Наш...
-- А почему он не с нами?...
-- Потом скажу. Когда вырастишь. А пока, не спрашивай».
Мать была строга и сдержанна. Она забрала фотографию и спрятала, как что-то дорогое. И, вот, теперь, она нашлась здесь, в этом альбоме. Но не среди других знакомых лиц. Она была на самой последней странице, тщательно спрятана за другими фото. Может, мама уже забыла. Но паренек этот был очень похож на того взрослого мужа, который предстал вчера перед Варей.
ГЛАВА 25.
Джеймс набрал номер отца.
-- Ты как сынок? Все идет нормально? Так давно не звонил. Я уже и не жду ничего хорошего, -- услышал он далекий и родной голос в трубке.
-- Все идет по намеченному, -- Джеймс был сдержан и краток, хотя, едва сдерживал слезу, -- Нашел сестру. Она ничего не знает. И никого не знает. Ни тебя, ни меня. Сам с нею познакомился. Хуже того, эта дура ничего не знает о наследстве и о том, что оно ей принадлежит...
-- Ну, почему же дурра? Это мать ей ничего не сказала и, тем самым, подтвердила свою преданность семье. Я верю ей, как человеку.
-- Что теперь делать? Я вывез ее за город на ее дачу.
-- Очень хорошо. Объект свободен. Проникни туда незаметно и жди моих указаний.
Джеймс положил трубку и огляделся вокруг. Хотелось пить и есть. Основная работа в Москве была завершена. Теперь дело за Ейском. Неподалеку его взгляд упал на вывеску бистро. Дешевая забегаловка была ему сейчас больше по душе. Денег практически не оставалось. Последние он отдал Селе на то, чтобы он надежно укрыл Варьку от врагов. Джеймс предчувствовал, что она еще может им понадобиться. А теперь прятался сам.
Подойдя ближе к бистро, он увидел знакомый «Шевролет» алого цвета. «А-а... старый знакомый... а почему здесь... странно...»
Джеймс не хотел долго рассуждать и вошел в бистро. Он окинул небольшой полутемный зал своим острым проницательным взглядом и сразу же увидел за отдаленным столиком в углу знакомое... нет, незнакомое лицо.
Алик не был похож на себя. Веки его были запухшими. Отсутствующий взгляд смотрел в никуда. Он был пьян. Судя по всему, пил всю ночь. А теперь, уже не ранним утром, пытался встать и уйти. Но у него это не получалось. Он даже не мог поднять голову. Она, то и дело, падала на стол.
«Вот так удача. Что же произошло? Опять интрига... -- радостно подумал Джеймс, -- Люблю поиздеваться... над врагами.»
Подойдя ближе к Алику, он присел рядом за столик и дружески положил ему руку на плечо:
-- Тебе плохо, сынок? Ты, я вижу, слишком перебрал. Как домой доберешься?
Алик упрямо пытался скинуть руку Джеймса и едва пробормотал:
-- Нет у меня больше... дома...
-- Выгнали?
-- Нет. Сам ушел.
-- А жил ты где?
-- Где жил, там уже нет. Из Ейска я, знаешь... на карте не видать... тебе не понять...
-- Далековато. А в Москве какими судьбами?
-- Скользкими.
-- Хорошо, что признаешь. И кто же тебя подставил так?
-- Дядька палицай. Расскажет все моему хозяину. Он все у меня выведал. Теперь нет мне места нигде. Я мертв.
-- Мертв, говоришь, -- задумчиво протянул Джеймс.
Он уже смекнул, что у Алика был разговор с Елисеем. Тот у него выпытал все. Выпытал втихоря, а ему, Джеймсу не доложил. Может, возможности не было... ну, да ладно. Этот разговор я еще у него вытяну из-за пазухи. А теперь надо пользоваться случаем.
-- А ты хочешь, я сделаю так, что твой хозяин поверит, что ты мертв. И ты станешь свободен. Поменяешь документы, уедешь в свой Ейск и будешь дальше жить поживать и добра наживать...
Алик немного протрезвел от последних слов. Он попытался сосредоточиться и взглянуть на Джеймса. Но в глазах троилось. Одна только мысль будоражила полуживое сознание: «бежать...»
И Джеймс читал ее совершенно четко.
-- Дай мне свой автомобильчик поездить. И ты забудешь про тревоги. Дня через два будешь свободен, как ветер.
-- Да бери... все забирай... к чорту... все... – Алик вытащил ключ автомобиля и швырнул на стол, -- На, бери...
-- Спасибо, друг, выручил, -- взял он ключ от машины.
Хлопнул Алика по плечу и вышел прочь. Алик упал головой на руки и горько заплакал.
ГЛАВА 26.
Через пять минут Джеймс гнал во всю по трассе, которая вела из Москвы в Ейск. Он точно знал, что в Вариной квартире уже должно быть пусто. И знал, как туда проникнуть незамеченным. Этот дьявольский план давно созрел у него в голове. Сама судьба пошла ему навстречу и послала в подарок этого малолетнего идиота, которого сам бог велел использовать. Заодно, хоть чем-то навредить неприятелю.
Свой собственный «Джип» загонять ох, как не хотелось, да и возможности таковой, к счастью, не представилось. Поскольку, за его рулем сейчас сидел другой. А от Кадо не убудется. Он еще сотню таких купит. А-а... вот и документики Алькины, готовенькие, в бардачке лежат тихонько. Ждут, что им будет особое применение. И версия для истории созревает. Варька, скорее всего, после случившегося, уехала в Ейск. Парень заскучал и побежал за ней. А тут, несчастный случай... И, прощай Кадо... Оставалось самому не сплоховать. Джеймс гнал во весь опор.
«Я тебя освобожу от твоего правителя, -- злорадно усмехался Джеймс самому себе, -- Только он без тебя обойдется... Таких, как ты, много. А, вот, ты без него, как?»
На полной скорости почти ворвался он в городок, который тихо и мирно уже выполнял каждодневные работы. Алая иномарка прогнала по главной площади, свернула в знакомый до боли сквер и тут... Тут Джеймс немного спустил жар. Он остановился у ларька купить дешевых сигарет и минералки. Очень хотелось пить и курить. Он курил медленно, наслаждаясь каждой затяжкой, словно это был его последний раз в жизни. Джеймс почему-то медлил. Что-то его не пускало. Сомнения? Вдруг, они все еще в квартире... вдруг, все может обернуться хуже, чем он предполагает... Нет, нет. Сомнения прочь. Это не свойственные ему ненужные мыслишки. Их надо выбросить и закопать. Раз и навсегда. Сейчас не время расслабляться и давать волю сантиментам. Распускать сопли по каждому пустяку.
Джеймс, все же, решил перестраховаться. Оставил «Шевролет» на бесплатной стоянке а сам заглянул в родной дворик. Он шел, а слезы наворачивались на глаза с каждым шагом. И, чем ближе, тем тяжелее и солонее.
Вот он, родимый домик, где он родился. Дворик, где вырос... и... родимый «Джип». Они еще здесь... Ну, Селя, ну черепаха! Сколько еще тебя ждать?! Не зря всю дорогу Джеймса мучили сомнения. А если бы...
Но из любой ситуации бывший подросток, выросший на улицах, знал выход. И сейчас он замер за огромной сухой вербой. Ждать пришлось не долго. Минут через пять из подъезда вышел Елисей с огромной дорожной сумкой и погрузил ее в багажник. За ним – Варя вела под руку маму. Та куталась в длинную шаль. Варя помогла ей сесть на заднее сидение, а потом села в машину сама. Селя уже был за рулем. Машина плавно отъехала от дома и растворилась в пыли уличного шоссе.
Джеймс облегченно вздохнул. Он узнал почерк своего приятеля. Действовать не спеша, но уверенно. Джеймсу такой не подходил. Он требовал от других, чтобы они действовали быстрее, чем он сам в состоянии мыслить. Но сейчас он почему-то перестал спешить. Еще немного подождал, вдруг они что-то забудут и вернутся. Через полчасика можно начинать операцию захвата нужного объекта.
Пока Джеймс стоял под деревом, успел продумать, как выйти из квартиры незамеченным, не только войти. Ну, а теперь можно начинать. Поехали.
Джеймс бодрым шагом вернулся на автостоянку и забрал авто. Теперь нужно было действовать быстро и решительно, пока во дворе никого не было. Джеймс вытащил из бардачка Аликовы документы и сам вышел прочь. Теперь, нажав рукой на рычаг, поставил двигатель на самую большую скорость. Главное, чтобы не свернула в другую сторону. Не должна. Расстояние до вербы оставалось минимальным. Ну, прощай, роскошный «Шевролет»...
Алое авто со всей скорости врезалось в дерево. Почти сразу вспыхнул бак с бензином, прогремел взрыв и высокое пламя перешло на сухое дерево. Оно, скрипя и полыхая, повалилось на землю. Кто-то из жильцов дома выглянул в окно и закричал: «Пожар! Помогите...» Кто-то стал вызывать «пожарную»... «скорую»... Кто-то схватился за ведерко с водой и кинулся тушить пожар самостоятельно. А Джеймс наблюдал за всем этим из засады. Когда возле пожарища засуетились жильцы с ведрами воды, он незаметно прокрался кустами к подъезду. По пути выкинул документы так, словно их просто выбросило от толчка во время столкновения машины о дерево. Пускай дальше гадают, куда делся шофер.
А Джеймсу было некогда. Совершенно незамеченным он пробрался на второй этаж. Завалявшимся в кармане, уже изрядно поржавевшим старым ключом, открыл дверь своей собственной квартиры и вошел туда... как вор. И вошел, чтобы взять. Взять свое. И отдать другим. Но где же то, что ему нужно?
Джеймс впопыхах набрал номер Северия.
-- Батя, я здесь. В квартире. Один. Что дальше, говори скорее. Тут пожар возле дома. Я долго не выдержу.
-- В первую очередь, сохраняй спокойствие. Найди стену, первую от окна в зале. Нашел?
-- Нашел.
-- Теперь внимательно начинай простукивать ее от окна метра на полтора. Там должна послышаться пустота.
Джеймс выполнял все, как говорил батя. На стене, прямо рядом с окном, висел толстый вышитый ковер, и Джеймсу пришлось его сорвать со стены. Горящая верба оказалась прямо под окном комнаты, в которой он находился. Ветер повернул в его сторону. Во все щели ненадежного деревянного окна полезли клубы едкого дыма. Джеймс стал задыхаться. Он стукал, но напрасно. И, вот, наконец... звук стал намного глубже и глуше.
-- Что теперь? – почти кричал он в мобилку, перекрикивая шум на улице, куда уже ворвались, сигналя, пожарная и скорая.
-- Теперь бей. Бей, что есть силы.
Чем? Чем же можно разбить стену? Ах, вот, молоток в кладовке. Отлично. И еще топорик на кухне для рубки мяса. Сгодится.
Не жалея сил Джеймс кинулся в атаку на кирпичную стену в положенном месте. Но стоило ему пару раз взмахнуть молотком, как необходимости ломать больше не представилось. Штукатурка осыпалась и перед ним появилась дверца сейфа.
-- Что теперь? Дверца под замком.
-- У тебя есть связка ключей. Самый маленький ключик от нее.
Джеймс достал небольшую связку ключей. Едкий дым застилал глаза. Джеймс закрывал нос и рот подолом своей футболки. Но дышать становилось все тяжелее. Он едва различал предметы. Почти на ощупь нашел нужный ключик и отворил им заветную дверцу. За дверцей – ниша. А в нише – ларец.
-- Вот он... Я – буратино! Наконец-то открыл тайну золотым ключиком. Вот они – золотые монеты!
-- Нашел, сынок?!
-- Да!
-- Теперь уходи.
-- Ухожу.
ГЛАВА 27.
Елисей и Варя оставили встревоженную маму не веранде дачи. Там, не смотря на не ухоженность, было, все же, уютно. Имелось все необходимое для жизни. Продуктовый магазинчик рядом. Селя оставил денег на первое время.
-- А теперь нам нужно ехать, -- сдержанно произнес он.
-- Как, вы даже чайку не попьете? – беспокоилась Виолетта.
-- Ма, мы завтра. У нас дел полно. По работе.
-- Ну, раз так, езжайте. Вы молодые, вам надо.
«Джип» тронулся и выехал на трассу.
-- Ну, вот. Теперь все в безопасности. Надо подумать о себе, -- размышлял Елисей вслух.
-- Ты когда звонить Джеймсу будешь?
-- Еще не время. Ты точно уверенна, что он твой брат? Твоя мама хоть бы словом обмолвилась, как я ее не выводил на откровения.
-- Ты ей только про крыс рассказывал.
-- Не про тех крыс. Это только фон.
-- Значит, плохо выводил.
Варя вынула из кармана фото, найденное в альбоме, и показала его Елисею. Тот взглянул и сразу сказал:
-- Действительно, похож. Значит, она хорошо умеет хранить тайны и входить в роль.
-- Почему эти тайны хранятся от меня?
-- Не знаю. А ты пробовала обзавестись своими тайнами. Личными?
Намек был не более, чем прозрачен, но Варю это напрягло.
-- А, вот это, моя личная тайна.
-- Ну и семейка. Сплошные тайны.
Вскоре они остановились в одном небольшом отеле. Не очень роскошном. Кое-где требовался ремонт, но основные условия имелись.
-- Здесь богатеньких меньше ходит. Прятаться легче, -- сделал вывод Елисей, -- Чтобы сэкономить, снимем один номер на двоих. Представимся, как муж и жена.
Варя косо глянула в его сторону.
-- А, вам, сударыня, в первый раз быть со мной под одной крышей?
Варя вздохнула. Уж какая тут романтика, когда за тобой по пятам ходит опасность. И в одиночестве ей быть надоело, а по ночам трястись от страха.
Они вошли в небольшой одноместный номер и стали раскладывать вещи, которых было не так много. У Елисея их почти совсем не оказалось. У Вари – запасная рубашка и косметичка.
-- Главное, чтобы денег на проживание хватило, -- заверил ее Селя, -- Ты что будешь на ужин?
-- А уже вечер?
-- Мне все равно. Просто хочется есть и спать. Мы же в пять утра встали. И день был напряженный.
-- Тогда, давай ужинать и спать. Хоть отоспимся, пока возможность есть.
-- Давай.
Поужинав, чем бог послал, они развалились каждый на своем диване. Но почему-то не спалось. Селя пытался читать газету, Варя клацала пультом телевизора.
-- И, все таки, -- снова обратился к ней Селя, -- Прости за настырность. Но неужели у тебя в жизни была одна только связь? Или ты так сильно влюбилась?
-- А я тебе нравлюсь? – вдруг прямиком ответила Варя вопросом на вопрос.
Селя помедлил с ответом. Потом негромко и осторожно произнес:
-- Прости, но мои вопросы не связанны с личными чувствами.
-- Увиливаешь... вот, так же и все остальные... Вокруг да около. Одну ночку им – пожалуйста. А потом – от греха подальше. Нет вокруг меня людей. Одни призраки.
-- А Алик?
-- С ним мы скорее работали, чем дружили. Да, у нас были отношения. Скорее, деловые, чем интимные. Иногда проводили время вместе. Но он запал на Альбину.
-- А на нее еще и запасть можно?
-- Но он же запал.
-- Ты думаешь?
-- Я вижу.
-- Плохо, значит, смотришь, раз только это видишь.
Варя рассердилась:
-- Опять выпытываешь в силу своей профессии?
-- Нет. Давай спать.
Селя отвернулся к стенке и засопел.
ГЛАВА 28.
Джеймс отчаянно искал ведерко в коридоре. Там было меньше дыма, но нельзя было включать свет. Наконец он споткнулся об него и чуть не растянулся во весь свой небольшой рост. Хотелось зачертыхаться... Но его могли услышать. Джеймс взял счастливую находку и пристроил туда ларец. Хорошо, что фильм старый. «Как украсть миллион» сейчас не многие видели. Хотя, эти бабки, которые только и оставались в квартирах обычным будним днем...
А вот еще ведерочко... хорошо... в него водичку для полной убедительности образа. Но как же я выйду в таком виде?
Джеймс оглядел себя с ног до головы. Запачканная футболка. Перепачканная штукатуркой куртка. Стоптанные, хотя хорошие кроссовки.
Как же паоступила тогда та... как ее... Николь, кажется... Нарядилась в уборщицу. И я туда же... Но уборщицы сейчас все на «фронте». Заливают водой пожар, устроиный Джеймсом. Стоило бы вспомнить опыт «Джентльменов удачи». В арсенале у Джеймса было много фантазий, хранившихся с детства.
Джеймс открыл платяной шкаф. Что там, у мамы в сундучке? Длинный расклешенный плащ – пойдет. А это – шаль. Тоже не плохо. Кроссовки надо бы чем-то прикрыть. А зачем? Нонешние бабушки ходють и в джынсах, и в кроссовках, что детки отдадут.
Джеймс надел плащ, закутал голову до самых бровей шалью. Хорошая цыганка получилась. Ах, вот. Варькина помада осталась. Красная. Теперь осталось научиться говорить: «Позолоти ручку» и образ готов.
Набрав в одно ведерко воды, а, другое, накрыв платком, Джеймс, выждал минуту, когда на лестничной площадке будет меньше слышана суета, осторожно вышел на улицу.
Там пожарники тушили остатки костра. Но ему нужно на другую сторону. Как пройти через них? Джеймс, не долго думая, закричал что было сил тонким пронзительным голосом:
-- Помогите, пожар!
И кинулся к месту пожара с ведерками.
-- Женщина, сюда нельзя! – крикнул один из пожарников и попытался его остановить.
Джеймс со всего маху выплеснул ведро воды прямо пожарнику в лицо, схватил второе ведерко в охапку и галопом кинулся наутек.
-- Оставь ее. Она не в себе, -- крикнул другой пожарник первому, который ничего не успел понять в первую секунду. Он кинулся догонять, когда странная особа уже была далеко.
А Джеймс скрылся из виду в автобусе, который вовремя подошел к остановке. Он унес его за черту города.
И только за городом возле посадки Джеймс перевел дыхание. Еще раз оглянулся, нет ли за ним слежки. Похоже, было тихо. Джеймс юркнул в посадку и скрылся в самой ее гуще. Там он осторожно снял платок с головы. Тряхнул головой. От быстрого бега, автобусной толкотни и собственных переживаний стало не выносимо жарко. Но надо было терпеть. Сейчас же обдумать дальнейшие действия и немедленно их выполнять.
Джеймс достал связку ключей и снова нашел маленький ключик. Он так же походил к замку ларца, как говорил ему отец. Джеймс, с замиранием сердца, стал доставать драгоценную ношу из тряпок. Достал. Разложил на траве. Повернул ключик в замке и... Ларец открылся почти сам. Вот оно, то из-за чего ему пришлось так много выстрадать. Выстоять. Рисковать жизнью. Во имя спасения.
Драгоценные камни блеснули в лучике, проникшего сквозь поредевшую листву, солнца. Вот они, драгоценности Восточной Азии. Старый Сангара собирал их долго по всему Востоку. Перенес через горы, рискуя собой. Прибыл в Москву с этими сокровищами и там прятал их от властей. Потом переехал в Питер и женился. Тайну свою передал по наследству сыну. А Северий, в свою очередь, своей жене. Они не жили в Питере. Остановились под Москвой. Так им было удобнее. Северий, когда выезжал из страны, замуровал ларец в стену этого незавидного домика. Он рассчитывал, что скоро вернется и заберет свою семью и его. Но время затянулось. Единственное, о чем он просил всю жизнь свою жену, мать Джеймса, чтобы она, ни в коем случае, не меняла своего места жительства. И она верила, что он вернется. Вернется за сокровищами и не оставит ее. И сокровища эти нужны для того, чтобы внуки мудрого азиата смогли взять их в тот момент, когда им будет плохо. И этот момент настал.
Но, как же, их спрятать теперь на небольшой срок опять? Джеймс еще раз оглянулся вокруг. Надо бы оставить с ними надежного человека. Но кого? Елисей сейчас прячется. Вернее, прячет еще большую драгоценность. А, ведь, это все записано на нее. И, если ее величество позволит, а она должна позволить, то эти ресурсы будут вложены в необходимое дело. Что останется, несомненно, будет принадлежать ей и матери. И это не малая доля. Но, вот, еще проблема с властями. Если они узнают, заберут. По закону владельцу остается только небольшая часть. А это не очень много для задуманного предприятия. Не бывать такому! Джеймс решительно стал копать возле старой груши.
Подул ветерок. Сбил перезрелую грушу. Та сорвалась с ветки и упала Джеймсу прямо на макушку.
«Стоп! – вдруг прозрел он, -- А ведь матушка стерегла их так долго в своем доме. Пусть постережет еще чуток. Правда, я интерьер в их гостиной немного нарушил. Но это ничего, с этим кладом можно ремонт во всей квартире сделать... да еще какой...»
ГЛАВА 29.
Елисей двигался неторопливо, но уверенно к месту, где нужно было выйти на связь с Джеймсом. Это все напоминало игры в разведчиков прошлого столетия, как в старых фильмах. Ну, что тут скажешь! Иначе не получалось. Хорошо бы применить совершенно древний способ обмена рукописными записками и ответами на пароль. Елисей уже подумывал об этом. Но теперь ему нужно было выйти на связь. И «секретная рация» лежала у него в кармане. А, вот, следующее их с Варей место локации не было известно даже ему самому.
-- Я слушаю, -- послышался сухой и напряженный голос Джеймса.
-- Это косметологический кабинет? Ой, я опять ошиблась номером, -- нарочито тонким голосом отозвался Елисей.
-- Косметологический кабинет переехал на улицу Московская. Это автозаправка.
-- Поняла.
Елисей опустил трубку. Произнесенный Джеймсом адрес был не чем иным, как указанием к перемещению туда.
Так оно и оказалось. Именно здесь находился отель. Никто не мог знать, где они теперь, но, все же... Опасения мучили не только Елисея. Варя, не смотря ни на какие уговоры опытного командора, постоянно озиралась вокруг.
Они вошли в старый сыроватый холл. Отель давно требовал ремонта. Номера здесь были гораздо дешевле, но удобств в них меньше. Теперь им достался одноместный номер с одним диваном. Варя вопросительно глянула на Елисея.
-- Что смотришь, -- усмехнулся тот, -- Думаешь, нам времени на развлечения хватит? Хоть бы выспаться успеть. Ну, не робей, располагайся.
Елисей бухнулся на скрипучий диван.
-- А клопов здесь нет? – поежилась Варя.
-- Клопов? Я не заказывал. А, что, нужны клопы?
-- Мне? Нет.
-- Я думал, ты меню экзотическое предпочитаешь... червячков, например.
Варя опять поежилась. Ей было не до шуток. На каждом углу ее преследовали сны о слежке.
-- Расслабься, -- положил ей руку на плечо Селя, -- Чувствуй себя, как дома. Здесь, хоть неуютно, зато спокойно. Завтра снова выхожу на связь. Скоро все наладится.
-- Душно здесь и балкона нет. Я хочу выйти на улицу. Хоть на полчасика.
-- В общем, так, -- Елисей принял серьезный вид, -- Нам придется выйти не только на полчасика. Официантов здесь нет. Покупать провизию надо самим. От меня – ни на шаг. Мы – женатая пара, везде ходим вместе. Все. Бери ключик. Пойдем.
Они вышли в полутемный угрюмый коридор. Спустились вниз по такой же обшарпанной лестнице. В холодном вестибюле никого не было, даже вахтерши. Варя уже собралась выходить за мутные стеклянные двери, как что-то странное мелькнуло в таком же мутном не вымытом окне.
-- Я никуда не пойду, -- остановилась она.
-- Думаешь, здесь могут останавливаться богатые и престижные. Хотя, как знать...
Елисей выглянул в окно. В его поле зрения попал... синий «Кадиллак». Кадо. Он здесь. Что ему надо? Неужели он их выследил? Но он не скрывает своего присутствия. Два ответа. Или он случайно здесь остановился. Или же настолько пренебрегает возможностями своих жертв, что не собирается от них даже прятаться. Что делать? В номере уже может быть засада.
-- Стой здесь, -- приказал он Варе, -- Я сейчас.
Варя остановилась, как вкопанная между выходом и лестницей, а Елисей хотел подняться вверх. Но, не успел он допрыгнуть своими широченными шагами до последней ступеньки первого проема, как услышал внизу сдавленный крик. Он молнией почти скатился вниз.
Один из охранников Кадо, зажав рукой Варин рот, тянул ее к выходу на улицу. Она упиралась, как могла. Со стороны казалось, что молодой крепкий человек просто обнимает девушку, а она что-то хочет ему сказать. Елисей понял, нельзя медлить. И резко двигаться тоже нельзя. А охранник вытащил Варю на улицу и пытался запихнуть ее на заднее сидение одной из машин Кадо, стоявших во дворе. Варя сопротивлялась, но силы ее были на исходе. Сам Кадо вышел из своего любимого «Кадиллака» и подошел к Варе. Он осторожно, почти ласково, взял ее за подбородок и, глядя в глаза, сдавил лицо. Проговорил тихо, но четко, так, что даже Елисей смог расслышать:
-- Я обещал тебе никогда не попадаться на пути. Я нарушил обещание. Ты сама виновата. Я рассчитывал, что ты уберешься из города. Ты сделала глупость. А я все знаю про твоего брата. Знаю, где он сейчас. Я слежу за каждым его шагом. И теперь – ты моя заложница, -- более громко он крикнул охраннику, -- В машину ее. И гони за город.
Машина. Так оно и есть. Машина. Вот откуда Кадо узнал о местоположении Вари. Он следил не за ней, за машиной. И он может следить за Джеймсом по его мобиле. Джеймс в опасности. Но сейчас в еще большей опасности Варя. Если ее увезут за город...
Елисей не успел подумать. Хотя думал он всегда очень быстро. Почти молниеносно. Следующая мысль тут же превратилась в действие. Он выхватил из кармана кухонный нож, оброненный Варей на развалинах. Теперь он все время, почему-то, носил его с собой. Тихо, почти неслышно, вышел за двери и кошкой упал под задние колеса дорого авто, в котором хотели увезти Варю. Охранник не заметил этого, он в это время боролся с разъяренной Варей. Сильным четким движением Елисей вонзил нож в заднее колесо. Воздух взрывом вырвался наружу, способным оглушить кого угодно. В обычной обстановке Елисею могло бы стать плохо, но сейчас – не до этого. Он быстро вскочил на ноги, словно вырос из-под земли перед охранником. Схватил перепуганную Варю и впихнул в, стоящий рядом «Кадиллак», который на миг остался без хозяина. Быстро нажал на газ. Ничего не понимающий Кадо, остолбенел. Когда он пришел в себя, Елисей и Варя уже мчались по трассе.
ГЛАВА 30.
Джеймс задумчиво откусил кусок груши. Она оказалась переспелой и брызнула соком на одежду. Джеймс выругался. Но не это раздражало его. Рой беспорядочных мыслей, ворвавшихся в голову. Она просто их не умещала. И это его бесило. Почему человек не может иметь резервную голову, или, лучше, две. Вот комп имеет резервную карту памяти. Змей Горыныч, тоже у природы в почете. А бедному человеку, одному маленькому человечку, вынужденному решать глобальнейшие проблемы человечества, ну, хоть бы десяток гиков лишних. Джеймс жевал грушу и вдруг пришел к выводу, что она вкусная. Первая реальная мысль, которая посетила его, была об обеде. А, ведь, он до сих пор не завтракал. Так не пора ли подкрепиться?
С этой единственной вразумительной мыслишкой Джеймс насобирал груш и стал их усердно поглощать. А время катилось уже далеко за полдень. Судя по солнцу, около трех часов дня, не менее того. Надо было что-то предпринимать. И, тут, успокоившись и немного пополнив запасы калорий для работы мозга, Джеймс стал собирать груши в ведерко. Он клал их поверх сундучка, закутанного в тряпку. Зачем он это делает и сам, пока что, не знал.
«Матушке гостинчик отвезу. Вот, обрадуется старушка, -- иронично подумал он, -- В духовке пирог испечет. А то на дачке все деревья, небось, повымерли...»
И тут от мысли о пироге он разогнулся и принял еще одну ценную мысль. Она была настолько важной и центровой, что Джеймс от изумления хлопнул себя ладонью по лбу.
«Мама! Держи меня... А что ж ты раньше не подсказала мне...» -- крикнул он так, словно разговаривал с собственной матерью на расстоянии и она что-то крикнула ему в астрал. А он услышал.
Память молнией осветила его. Джеймс вспомнил, что на даче у них имеется такая хорошая вещь, как камин. Его они строили вместе с мамой и отцом. Женьке тогда было лет десять. Он только кирпичики подносить мог, да задавать всякие глупые вопросы. Еще вертеться умел под ногами и надоедать. А в колясочке уже тогда лежала Варька и пускала бульбы. Ей Женька постоянно показывал язык и кривлялся. А мама просила его покормить сестренку. И раза два Женьке все таки удалось это сделать. Но, когда мама увидела, как он это делает, взяла бутылочку и сказала, что она лучше это сделает сама. И Женька отошел, раздосадованный, в сторону. Но он не обиделся, просто подумал, что больше здесь дел для него нет, и умчался на улицу гулять с мальчишками.
А, вот теперь, такая ценная вещь, как камин, могла не только обогреть. И спрятать, и стать входом и выходом из жизненной сложнейшей ситуации.
Джеймс накидал в ведерко груш поспелее, и отправился на трассу ловить автостопом попутку. Подул северный ветерок, и шерстяной платок больше не казался ему жарким. Напротив, Джеймс потуже закутался в плащ. На трассе, как назло, никого не было. И, вот, наконец-то, старенький «Москвич» тормознул возле него. Машина, конечно, не люкс. Но это было даже лучше. Бедной женщине, лишь бы подвезли.
-- К Дачному поселку подбросите? – тонким паническим голосом почти потребовал он, -- Стою, стою здесь. Околела уже, хоть бы кто остановился. Не люди, шакалы!
-- Ладно, бабушка, не ругайся. Подвезу, -- сдержанно ответил шофер средних лет.
-- Как, не ругайся?! Никакого уважения к сединам. Что за люди!
Шофер не торопливо рулил по шоссе. Включил музыку, чтобы не слышать противный, скрежещущий голос старухи. Потом не выдержал:
-- Что вы ругаетесь, бабушка. Я же вас везу, за приемлемую плату сойдемся.
Услышав слово «плата», Джеймс аж подпрыгнул. В кармане у него было совершенно пусто. Он крепче прижал ведерко с грушами к груди и почти завопил шоферу в самое ухо:
-- Какая плата?! Какая плата... Я – бедная пенсионерка, от пенсии до пенсии трясусь над каждой копейкой. Груши в подворотне собираю, не знаю, чем внучков накормить малолетних. А ему, лбу здоровому, еще и плату подавай. Да за что тебе?! Что бедную женщину подвез по пути?...
-- Успокойтесь, бабушка. Не возьму я с вас ничего, -- пытался успокоить расходившегося Джеймса шофер, но тот вошел в роль и не собирался выходить.
-- И не называй меня бабушкой! Какая я тебе бабушка? Я еще хоть куда.
-- Так, ты что, бабуля, сексом расплатишься? -- насмешливо предложил шофер.
Тут Джеймс осекся. Он понял, что его не туда занесло.
-- Хам! – выпалил он, -- Я тебе что, прости господи какая-то. Если бы я такой была, не собирала бы груши в подворотне.
-- Это точно, -- веселился шофер, -- Ну, вот, приехали. Дачный поселок. Спасибо, бабушка, что повеселила. А то скукота в дороге была бы.
-- За спасибо шубу не сошьешь, -- дерзко кинул Джеймс, не собираясь выходить из машины.
Тут шофер рассмеялся во все горло:
-- Ну, бабка! Ну, молодчина. Тебе на сцене выступать надо. Вот те рубль. Заработала.
С этими словами шофер достал кошелек и сунул Джеймсу пару российских купюр:
-- Это внучкам малолетним, купишь мороженного.
Джеймс тут же сжал «подарок судьбы» в кулаке и залепетал по старушечьи:
-- Ой, спасибо, милок. Выручил. Ой, спасибо...
Он вышел и, сгорбившись, заковылял к ближайшему повороту. А шофер помахал странной «бабке» рукой и скрылся за другим поворотом. Джеймс огляделся вокруг и вошел в первый же ларек купить поесть. Его выручки хватило на небольшой обед.
ГЛАВА 31.
-- Что стоите, болваны! – кричал Кадо на своих охранников, -- Догнать их. Взять живьем! Она мне нужна. За нею миллионы.
Не дождавшись, когда охранники прейдут в себя, он оттолкнул одного из них пинком. Вскочил в его авто. Другие его люди – еще в две машины. И эта «эскадрилья» двинулась вперед по трассе. Первым в ней несся Кадо. И за рулем сидел он сам. Это было первое редкое исключение для него, самостоятельно гнаться за «преступниками» его закона. Но сейчас ему некогда было ждать, когда его вальяжный шофер «пошевелит булками». Он жал на газ и мчался во весь опор.
Елисей хорошо водил любую машину, вплоть до самосвала. Ему не раз приходилось выруливать из подобных передряг или находиться в погоне за кем-то. Но и Кадо не уступал ему. Хитрый и жадный. Неведомые Силы Тьмы отдавали ему энергию в такие минуты. Он был одержим. И это не болезнь. Это его карма.
-- Как я его ненавижу! Я хочу его убить... – проговорила Варя, выглядывая в заднее окно.
На трассе еще не было никого видно.
-- И ты смогла бы это сделать?
-- Одного не могу понять. Почему такой богатый человек, у которого все есть, гоняется за наследством?
-- Есть категория людей, которые только тем и богаты, что берут чужое. А своего у них никогда не будет. Делай выводы, кто богат.
Варя не успела ответить. Она увидела на трассе ненавистный ей «Бьюик».
-- Они за нами гонятся, -- произнесла она срывающимся от страха голосом.
-- Не боись. Успеем, -- ответил спокойно, как всегда, безразличный к неприятностям Елисей.
Их автомобиль набрал скорость и буквально летел по трассе. Но и противник не отставал.
-- А, ведь мы убегаем на одной из лучших машин Кадо, -- заметил Елисей, -- Ему не просто будет нас догнать.
Но противник не отставал. Вечерело, и вдали замаячили огоньки заправки.
-- Надо бы пополнить запас бензина, -- заметил Селя.
-- Ты, что. Они же нас возьмут.
-- Там люди.
-- Придется вызвать полицию...
-- Зачем, сам справлюсь.
-- Не надо...
Но не успела Варя даже подумать об надвигающейся беде, как Елисей круто свернул на заправку. В вечернее время машин, заходивших туда, становилось все меньше и меньше.
Увидев такое дело, Кадо завернул вслед за преследуемым объектом. Но Елисей и не думал останавливаться. Он тут же круто развернулся и погнал в другую сторону по трассе. Туда, где мог быть ожидаемый лес. А Кадо, ничего не видя в темноте и не помня себя от ярости, со всей скорости врезался в одну из колонок с бензином. Тут же прогремел взрыв. Работники автозаправки выскочили из помещений. Кто-то кинулся к пожарному щитку и схватил огнетушитель. Другие последовали его примеру. Таких щитков на заправке имелось несколько. Стали тушить пожар общими усилиями.
Кадо выкатился из горящей машины. Вся одежда на нем полыхала, и он кричал нечеловеческим голосом. Это был не крик, а поток каких-то нечленораздельных звуков. То ли это были проклятия, то ли мольбы о помощи, никто не понял. Струя пены накрыла его и тут же погасила пламя на нем. Но пены оказалось так много, что он мог захлебнуться в ней.
Елисей тормознул свое авто, прячась за кустами. Они с Варей, молча, наблюдали за этим всем издалека.
-- Какой ужас! – выдохнула Варя.
-- Карма такая, -- сдержанно заключил резюме Елисей, -- Ты все еще хочешь убить его?
-- В этой машине могла быть я...
ГЛАВА 32.
Джеймс не стал дожидаться сумерек. Он проник в заброшенный дворик незамеченным. Убедился, что камин не в работе, а хозяйка дачи еще «почивают». Спрятал свою одежду под кустами разросшейся малины. Влез на крышу и глянул в дымовую трубу. Там не было видно не только малейших признаков дыма или копоти. Через нее можно было узнать все, что делалось в комнате. А там было тихо. Путь открыт. Отлично.
Оглядевшись еще раз вокруг, Джеймс убедился, что тихая улочка пуста. Он спокойно слез с крыши. Подошел к своему ведерочку с грушами, в котором таился клад. Вытряхнул груши на траву. Благоговейно взял ларец. Минуты две еще любовался им и его содержимым. Мальчишке, выросшему на мусорной свалке, и только во сне видевшему далекие острова, о которых рассказывал отец, это все казалось прекрасным сном, воплотившемуся в явь. Звонить старику еще раз не стал. Был уверен, что справится сам. Хотелось сделать сюрприз.
Джеймс еще раз мечтательно поворошил драгоценные побрякушки. Рассматривая старинный замок, случайно нажал на него и вдруг... стенки ларца, в котором находилась вся эта роскошь, стали словно отслаиваться. Что это? Джеймс понял, что это еще не конец загадкам. В этом ларце был мастерски встроен еще один. Странно. Ларчик с двойным дном и стенками. Джеймс осторожно вынул, встроенный в основной ларец, внутренний. И наружный не остался пуст. На его дне лежала, пожелтевшая и порванная кое-где от времени, записка. Джеймс развернул ее и увидел... почерк деда. Сердце его застонало. Слезы едва не помешали ему, но усилием воли он сдержал их. Дед, словно стоял живой перед ним и говорил с ним. Возле двора послышался лай собаки и чьи-то шаги. Джеймс быстро сложил все, как было, и юркнул в колючие кусты. Сосед прошел мимо. Только его пес хотел было тоже нырнуть в кусты. Джеймс тихо зарычал на него.
-- Дик, за мной! – послышался грозный голос.
Пес услышал команду хозяина и кинулся догонять. И снова воцарилась тишина.
«Пора», -- решил Джеймс и, подхватив свой груз, стал карабкаться на крышу по той же лестнице.
Сколько же времени он не был в этом уютном домике... Сколько не видел родную мать. Не сидел за семейным обеденным столом... Но сейчас он словно повернул сотню лет назад. Словно и не было ничего другого в его жизни. А он, словно опять тот самый хулиганистый мальчишка Жека, карабкающийся на крышу, чтобы напугать маму, выйдя из камина. А его двухлетняя сестренка будет думать, что это домовой.
А потом они с отцом уедут, вроде, ненадолго. А окажется, навсегда.
И, вот теперь, Джеймс, скрепя сердце, ум и нервы, лезет вновь в ту самую трубу, каждый кирпичик которой знаком ему до скрежета, до боли, до оскомины. Лезет, чтобы вновь напугать пожилую маму... но он не знает, чем все это может обернуться.
Джеймс юркнул в трубу и замер. Было тихо. Только гудение ветра слышалось снаружи. Скоро вечер, мама может разжечь камин. Надо торопиться. Он неуверенно спустил ногу и... понял, что помнит все до малейших подробностей. Она сама ступила на знакомый выступ. За ним была ниша, где он умудрялся прятать свои секреты. Джеймс нырнул в нее до половины... а раньше помещался полностью... Пошарил в ней и нашел металлического солдатика, патронные гильзы и еще какие-то камешки. Приветы из далекого детства. Гильзы он нашел в посадке и ничего никому не сказал, камешки считал редкими минералами. А, вот теперь, он прятал здесь действительно «редкие минералы». Тогда ему такое даже не снилось. Этот миг был самым счастливым для Джеймса за весь его нелегкий день. Наконец-то, он почувствовал себя в безопасности. Задание было наполовину выполнено. Теперь можно и маму повидать и отцу позвонить. Хотя, нет. Маме тоже нужно все сказать. Джеймс взял с собой один ларец и часть содержимого в нем. Он, как летучая мышь, упираясь руками и ногами в стенки трубы, медленно и осторожно спускался в низ. Да, он еще это все помнил. Но, вот труба, стала заметно тоньше и он рисковал застрять в ней. Еще чуток... ну, еще немного... хоть бы не задохнуться...
Вот он. Воздух. Джеймс плюхнулся на дно камина. Услышав шум, мама вышла из спаленки. Вид у нее был сонный и растрепанный.
-- Кто здесь? – произнесла она беспомощным голосом.
Джеймс, весь в золе, выкатился из камина.
-- Здрасте, мама. Вы горшочек мой не постережете?
Виолетта застыла, как статуя. Она не знала, что ей делать дальше. Эта сценка была ей до боли знакома. Она не видела в полутьме лица Женьки, но знала, чувствовала, что это он. Вышел к ней из далекого сна длинною в жизнь. Если бы не знала норов своего сына, испугалась бы не на шутку. Крик застыл внутри и только слезы брызнули из глаз. Неужели, он приехал. Виолетта не могла ничего сказать и только всхлипы говорили за нее, что она все видит. На трясущихся ногах она подошла к нему и уткнулась в плечо уже зрелого мужа.
-- Мальчик мой...
-- О... ну, что вы, мама... прям сопли одни... с вами каши не сваришь.
Джеймс почувствовал, как руки его слабеют. Ларец раскрылся, и его содержимое вывалилось перед, еще не пришедшей в себя, матерью. Жемчужные бусины бисером рассыпались по полу.
-- Вот это – ваша доля, -- скрепя сердце, чтобы не дать волю слезам, говорил Джеймс, -- Но, если нагрянут копы, отдайте все им. С ними спорить трудно. Тогда вам причитаются проценты.
Растерянная мать со всем была согласна. Ей было все равно, сколько процентов ей причитается, ведь самое главное сокровище сейчас стояло перед ней.
ГЛАВА 33.
Уже стемнело, когда мать и сын сидели за столом и пили чай, как в старые добрые времена. Виолетта не могла налюбоваться на своего первенца. Она только слушала его, кутаясь в старую, местами, штопанную, шаль. Морщинки вокруг ее серых глаз раскрылись веером, как лучики солнца. Еще не старая, но в глазах – отблеск догорающей молодости. И только некрашеные белые волосы напоминали годы. А состарилась она давно, как только поняла, что встреч больше не будет. В ее глазах тогда навсегда поселились тоска и безысходность.
-- Какой же ты стал... разве узнаешь...
-- Ты же узнала, -- Женька наворачивал, только что приготовленные котлеты с рисовой кашей.
-- Как там... Сева? Женился?
-- Нет, -- коротко ответил Женька, как отрезал, -- Некогда ему. Некогда нам. Проект погибает. Люди помощи ждут. Нам затем и нужны эти сокровища. Я знал, где они. Взял... осторожно...
-- Что же мне не сказали. Я бы помогла.
-- Что ты, мам... Мы сами. Чтоб никто не видел. Правда, квартирку подлатать надо.
-- Что? Как подлатать?
-- Ну, ремонтик сделать. Вам положено.
-- Ой, не надо. У вас дел по горло. Заберите все. А я вздохну, на старости лет, с облегчением и помру спокойно.
-- Что ты, мам, живи еще. А Варька знала об этом?
Виолетта опустила глаза:
-- Нет, -- коротко ответила она, -- Я ей ничего не сказала. Ни о вас с отцом. Ни о наследстве ее. Думала, пусть живет спокойно.
-- Это правильно. Но про нас, почему ничего не сказала? Как ты могла, мама... – с упреком глянул на мать Джеймс.
Виолетта снова уткнулась в носовой платок.
-- Не могла я, Женя. Нельзя было. Северий не знал. Если бы узнал, не захотел бы общаться даже.
-- О чем? Что Варьку в роддоме подбросили?
Виолетта покочала головой:
-- Ох, если бы только это... – взглянула на выцветшую, пожелтевшую от времени фотографию маленькой Вари на стене и, словно, утонула в памяти, -- Я помню, как она маленькая все бегала за мной, кубики приносила и спрашивала, какая буква... А потом пришел он... Он не стал смотреть на ребенка, просто заявил, что это его дочь. Я стала возражать и напомнила ему, что брак у нас временный. Что он уже получил не малую долю за эту печать в паспорте. Но он без апелляций заявил, что Варя – только его дочь. Он был с другой. Ее убили его же люди. Как только она родила... За болтливость. А новорожденного младенца тут же отдали на кормление другой матери. И этой матерью оказалась я. Он утверждал, что мой ребенок не выжил, но я не могла поверить в это. Я много думала, где он. Хотела искать... хотела знать правду... а потом подумала, что все это бессмысленно. Если это действительно так, то я могу только навредить своим вмешательством. А Варя росла такая хорошенькая, умненькая. И я стала забывать о страшном рассказе. Я перестала в это верить. Да и какая уж тут была разница теперь. Детей чужих не бывает.
Виолета глубоко вздохнула полной грудью так, словно пережила эти тяжелые моменты еще раз. Потом глухим тихим голосом продолжала рассказ:
-- А потом он пришел снова, когда ей исполнилось двенадцать. Он снова заявил, что это его дочь, и она имеет право знать это. Я стала возражать. Ведь до сих пор от него не было ни слуху, ни духу. Он никогда не помогал нам. С твоим отцом и с тобой я на тот момент потеряла связь. Да и стыдно было мне обращаться к нему за помощью.
Женька отвел глаза. Его лихорадочный румянец то и дело менялся бледностью, в слабом свете ночника которую не было видно.
-- Ты чай пей, а то остынет, -- отвлеклась Виолетта.
Но Женька упрямо, как в детстве, отодвинул чашку.
-- Я уже сыт, -- он сжал губы.
А Виолетта говорила дальше:
-- Я не могла никак признать, что это его ребенок. Варя ни капли не была похожа на него. Экспертиз на родство тогда не проводили. Но он настаивал... а потом заявил, что она знает, что он ее отец. Она приходит к нему в дом и рассказывает все, что происходит у нас в семье. А он ей за это дает деньги. И тут меня как громом прошибло. Это все он мог рассказать Северию. Вот почему Сева больше не поддерживает с нами связь. И я тоже стала прятаться от Вари. Я прятала вещи, документы, фотографии, слова, глаза... Я стала ей чужой. Я стояла перед выбором. Бросить все и уехать в США, как предлагал ранее твой отец. Без нее. Или сойтись с... с бывшим... а на тот момент я с ним уже развелась... сойтись ради нее. И я не выбрала. Ни то, ни другое. Может, решимости не хватило. Я осталась одна. Совсем одна. Даже без дочери. Но, видит бог, моя совесть чиста. Я не предала тебя, не сказав ей ни слова о тебе. Я не бросила и ее, но вынуждена была таиться... чтобы не стала она предателем собственных родителей.
Женька задумчиво вертел в руках пустую, еще не остывшую чашку.
-- Ма, че ты нам ничего не сказала... -- задумчиво протянул он, понимая, что даже, если бы и сказала, то могла бы только навредить. Северий в то время не верил даже собственной тени.
До Женьки смутно доходили мысли, что в этом всем никто не виноват. И напрасно он старался рисовать себе врагов. Один только скрытый враг был у них. А они все разругались. Разошлись. Из-за собственной неосмотрительности. А теперь время собирать камни в собственных душах.
Виолетта, словно не слышала его и продолжала:
-- Потом, когда она стала большой, и уехала в Москву поступать, я поняла, как сильно я ошибалась. Она не знала этого. Это выяснилось, когда она в третий раз, на отлично сдав первый экзамен, второй просто завалила и снова не поступила в вуз. Приехала вся в слезах. Я все поняла... Да и когда ей было шпионить? Все детство за уроками, да в кружках... танцевать любила... Я стала теплее относиться к ней, но приблизить к себе так и не смогла. А теперь у нее проблемы. Я это чувствую, знаю, а ни чем помочь не могу.
Женька понимал, что он тоже ничем не может помочь семейному горю. Разве, что начинать исправлять ошибки по-своему.
-- Ладно, ма... давай спать. Завтра подумаем, че делать.
Сегодня ночью он впервые за все это пребывание в России спал так спокойно, как вроде и не было у него никаких тревог на душе... никогда... Но наступило утро. Женька открыл глаза, увидел алеющую дымку рассвета за низеньким окошком и понял... он снова становится Джеймсом.
ГЛАВА 34.
Елисей осторожно выкатил машину из зарослей кустов. Убедившись, что за ними нет слежки, направил ее в нужном направлении к тому леску, откуда они выехали недавно.
-- Куда мы едем? – устало спросила Варя.
-- Куда-нибудь подальше от всего. А, если точнее, ко мне на дачу. Или в лес. Там – ближе к Джеймсу. Возможно, он будет нас искать возле проселочной дороги.
На трассе еще держался стойкий запах дыма после пожарища. Он въедался в легкие, казалось, навсегда разъедал ноздри и веки. Варя не могла забыть ту картину. В ушах еще стояли крики о помощи... ей стало казаться, что она одна виновата во всем.
Селя катил авто не спеша, и размышлял. Ему не совсем было понятно, почему отец переписал все наследство только на дочь, имея двух сыновей. Пусть один из них приемный. Но другой! Самое интересное, что тот был с этим согласен, а приемыш – нет. Все мысли сводились к тому, что это ловкий ход – сберечь все имущество, и обезопасить себя и семью. Но как же дочь? Она ничего не знала, а «получила» больше всех. Так, словно ее кинули на съедение хищнику.
Елсей осторожно свернул в лес. Остановил машину на небольшой полянке.
-- Вот здесь и заночуем. Вы уж не обессудьте. С неудобствами.
-- Прямо в машине?
-- А вы знаете, куда идти в темноте, принцесса? Но я сопровождать не берусь.
Варя поняла, что другого выхода у них нет. Пришлось свернуться клубочком на заднем сидении и крепко заснуть после всех пережитых кошмаров. Правда, в машине имелся хороший обогреватель и это спасло.
А утром, чуть свет, Елисей поспешил набрать номер приятеля. Хватит спать. Сутки с ним не общался. Следить больше некому. Разве, что люди из охраны Кадо захотят найти их и отомстить. Хотя, навряд ли. Они все, как цепные псы, действуют только по приказу хозяина.
Елисей набирал номер третий раз, но кроме гудков ничего в трубке не слышал. Надо было что-то делать. Но что...
Джеймс вышел во двор. Виолетта – за ним, его проводить. Он вспомнил, что оставил свой рюкзак и материны вещи в кустах. Нырнул туда. Достал.
-- А это что? Мое? – удивилась Виолетта.
-- Это мне холодно стало. Так я закутался. Вы не против, мама? – шутил Женька и комично кутался в шаль, -- Это я привез, чтобы вам холодно не было. И, вот, грушки спелые, хоть и дикие...
Виолетта рассмеялась, не обратив внимания на груши:
-- Ты без выходок не можешь, Женька. Представляю тебя, как ты такой по улице идешь.
-- А я могу. Хочешь, покажу.
-- Ладно, покажешь. Повеселимся.
-- Может, и батя сюда приедет скоро. Вот, тогда весело станет.
-- Пусть приезжает. А побрякушки эти забери. Вам нужнее. Мы как-нибудь без них проживем. А я свой долг перед вами выполнила.
-- Хорошо, мам. А ты, если копы нагрянут, скажи им все, как есть про меня. Пусть меня ищут. Я им все отдам. Ну, их.
-- И правильно.
Виолетта вздохнула. Тут Джеймс достал свой телефон, чтобы глянуть на часы. На дисплее высветилось три непринятых вызова. Звонил Елисей. Джеймс сразу же пришел в боевое состояние.
-- Ма, мне пора. Не могу задерживаться ни секунды. Дела.
-- Давай. Торопись, я не задерживаю. Возвращайся только... к обеду...
И эта фраза тоже прозвучала, как в детстве. Жека обнял мать на прощание и заторопился к остановке. А Виолетта снова осталась одна на веранде, увитой диким плющом. Но теперь с теплыми мыслями.
ГЛАВА 35.
Джеймс пытался перезвонить, но абонент был недоступен. Скорее, в отель, где они расположились. Джеймс почти вбежал в холл. Ему сказали, что жильцов из двадцать пятого номера разыскивает полиция. Значит, дело дрянь. Надо сматываться. Джеймс глянул в окно. На бесплатной стоянке, прямо под окнами отеля стоял... его родной «Джип». И тут он все понял. Надо двигать в лес. Где же им еще быть, как не там.
Джеймс осмотрелся и подошел к собственному авто, как вор. Ему предстояло угнать собственную машину. Он порылся в кармане и достал еще один ключ. Вспомнил, что она на сигнализации. Ну, и фиг с ней. Быстро, по-хозяйски, вскочил за руль, повернул ключиком, нажал на газ и был таков. Пока охрана поняла, в чем дело, Джеймс уже был за чертой города.
Туманное утро грозило дождем. Накануне стояли теплые деньки, не свойственные для осени. Где-то вдалеке слышались раскаты грома, а на дороге капли опадавшего тумана сливались с мелким дождем. Джеймс прибавил скорость. Он был уверен, что его ждут на той же обочине, у того самого поворота. И не ошибся.
Елисей медлил и не решался оставлять проклятое вражеское авто. Он мог бы скрыться в чаще лесной, где отсиживался бы с Варей в своей уютной берлоге, до поры до времени. Но на душе было тревожно. Что-то подсказывало, что нужно подождать. Вдруг вдалеке замаячили огоньки фар. Елисей насторожился. В тумане были видны только расплывчатые их пятна. Может, это слежка. Он хотел снова спрятаться в лес, но мотор, как назло, заглох. Закончился в баке бензин.
Авто остановилось в десяти метрах от них. Из него никто не вышел.
-- Это за мной, -- тревожно произнесла Варя, -- Я им нужна. Я пошла.
Она хотела выйти из машины.
-- Нет, -- строго приказал Елисей, -- Сиди на месте. Это за мной. За все произошедшее о расплачиваться буду только я. Прошу тебя, спрячься. Мне так будет легче уладить дела.
Варя пригнулась и спряталась за сиденьем, а Елисей вышел из машины и стал двигаться по направлению к чужому авто. Он остановился в трех метрах от него и поднял правую руку вверх в знак желаемых переговоров.
Варя пригнулась к днищу машины и коленом наткнулась на твердый металлический предмет. Она подняла его... револьвер... настоящий... может, даже, заряженный... Кровь закипела в ее груди. Это был хороший момент для мести. А, заодно, освободить этого... чудака... и себя.
Варя, не теряя ни секунды, выскочила из машины. Она вытянула вперед обе руки и, целясь во вражеское авто, закричала:
-- Выходи по одному! Стрелять буду.
Елисей резко обернулся. Такого оборота событий он не ожидал. А Варя двигалась неуклонно к нему и целилась в лобовое стекло противника.
-- Назад! – командовал ей Елисей, но Варя не слушала его.
Она вплотную подошла к авто. Елисей впервые в жизни растерялся и не знал, как себя вести. Дверца машины распахнулась и из него вывалился... Джеймс.
-- Привет, сестренка. А я тебе гостинчик привез. Тебе понравится.
Он протянул изумленной Варе ларец с жемчужинами. Варя вздрогнула. Догадка пронзила ее, словно молния. Это именно то, из-за чего... Джеймс невольно рассматривал ее лицо. Губы, сложенные в растерянной улыбке, которую он тысячи раз видел на фото матери. А взгляд серых стальных глаз... совсем, как у отца. Он не умолим. Не остановится ни перед чем, ни перед кем. Экспертиза здесь была не нужна.
Вдруг Варя побледнела. Елисей едва успел подхватить ее. Джеймс выронил шкатулку на асфальт. Оба держали в руках одно единственное для них сокровище.
-- Давай в больницу, -- распорядился Елисей.
-- Нельзя, вас ищут.
-- Тогда к маме на дачу.
Джеймс сел за руль и сдвинулся с места. Мелкий дождь постепенно переходил в ливень. А небо полыхало, как вспышками, разрядами молний. Так резко сменилась летняя жара дождливой сырой осенью. Тут Варя очнулась:
-- Куда?! – закричала она, -- Стойте, стойте....
Она прильнула к заднему стеклу. Из него было видно, как крупные бусины дождя укрывают отдаляющиеся от нее жемчужные бусы.
-- Как вы можете?! Это из-за них мне всю жизнь сломали...
-- Мы тебе лучше купим, -- не останавливая авто, заверил ее Джеймс.
Где-то послышался вой полицейской сирены.
-- Скоро здесь копы будут, -- заметил он более серьезным тоном, -- Надо уходить.
ГЛАВА 36..
Полицейская машина вынырнула из-за поворота и хотела остановить Джеймса. Но, увидели ларец, лежащий на асфальте, рядом револьвер и решили, что дело здесь без стрельбы не обошлось. Полисмены вышли к ларцу и оцепили участок.
-- Не-е-ет... – вопила Варя.
Она закрыла глаза руками.
-- Че орешь? -- Джеймс остановился. Он сам не ожидал таковой развязки.
Все втроем наблюдали издалека за копами, которые под дождем изучали Варькино наследство. Они медленно возились с какими-то бумагами. Описывали каждую бусину. Заносили в протокол.
Варя не выдержала и выскочила на дождь.
-- Простудишься, -- крикнул ей вслед Елисей, -- Возьми мою куртку.
Он вышел за ней и накинул свою потрепанную кожанку ей на плечи. Варя безудержно рыдала:
-- Из-за этого... этого наследства... мне всю жизнь... сломали. Понимаешь, там – моя жизнь!
-- Твоя жизнь – здесь. У тебя в руках. И тебе больше никто не угрожает. Это главное.
Варя медленно успокаивалась. А Елисей сжал ее ладонь.
-- Я всегда хотела танцевать. А теперь не смогу... без этого...
-- Танцуй. Тебе ничто не мешает...
Елисей подхватил ее и закружил в вальсе. А капли дождя жемчужными бусинами стекали у них по лицам. А они все кружились и кружились, и им не было холодно.
А Джеймс, видя все это, пришел в настоящий восторг. Он вышел из машины, раскинул руки в стороны и подставил лицо свежему дождю. Им овладела неистовая радость и он смеялся. Смеялся задиристо и смело, как победитель. А раскаты грома вторили его смеху где-то за горизонтом. И сверкала молния.
Один из копов увидел эту бесшабашную сценку. Он долго смотрел на двух сумасшедших, танцующих под дождем и еще на одного ненормального, хохочущего во все горло и пытающегося обнимать дождь. Потом его взбесила подобная дерзость, и он потребовал, чтобы все трое удалились с поля его зрения.
Все трое кинулись к своему «Джипу». Варя показала язык тупому копу. А Елисей легко подтолкнул ее к машине. Всем троим было весело. Они безудержно хохотали.
Джеймс спокойно катил к маминой даче. Варя стала забывать о потере. И тут Джеймс достал из кармана блестящий предмет. Протянул Варе и осторожно надел ей на палец.
-- Это тебе сестренка, -- подмигнул он ей, -- Носи, оно настоящее.
Варя изумленно глянула на изумрудное колечко. Потом на Джеймса.
-- Фиг я им чего отдам! Плохо ты меня знаешь.
ГЛАВА 37.
Когда окончился дождь и на дороге остались только огромные, дышащие прошедшим теплом, лужи, все трое безоглядно шумели и шутили, вспоминая минувшие дни. Их веселье прервал сигнал мобилки Елисея. Звонил Палыч. Селя насторожился, но, все же, принял сигнал:
-- Селя, помоги! – почти плакал несвойственным для него голосом Палыч, его трдно было узнать.
Елисей решил, что это уловка и равнодушно ответил:
-- Не могу, Палыч, я на лечении.
-- Да, какое, к черту, лечение. Мою единственную несовершеннолетнюю дочь изнасиловали. Он главарь банды. Надругался и смылся с ее кольцом, цепочкой и моим портмане с деньгами. Нужна твоя помощь.
-- Я же сказал, не могу, таблетки пью, -- сдавленным от смеха голосом снова ответил Елисей.
-- Ты же хотел помогать нам. Так помоги!
-- Вам? Помогать? Что-то не припомню... у меня провалы в памяти... может, я другим людям помогать хотел...
-- Вот, как тебе надо...
-- Мне... да, ничего не надо. Вы сказали, проходить лечение. Я и прохожу. Мне ни о чем сейчас думать нельзя, только таблетки пить, лежать кверху пузом и балдеть.
Джей мс притормозил у заброшенного, обросшего плющом домика. Кусты малины выходили почти на дорогу и, казалось, они хотят прогуляться. Из трубы на крыше струился легкий дымок, а из дверей домика доносился аромат печеных пирогов.
-- С грушами, -- наугад догадался Джеймс.
-- С малиной, -- заверила Варя, -- Мы, иногда, приходим сюда поздней осенью последнюю малину собирать.
На веранду вышла Виолетта, посмотреть, закончился ли дождь. Увидела за изгородью машину. Осторожно подошла к ней:
-- Вы к кому? – встревожено спросила она.
-- К вам, мама, -- навстречу ей вышел Джеймс, -- Я не один, с гостями.
-- Это с каких пор я стала гостем в своем доме? – поспешила за ним Варя.
Елисей застенчиво шагал за ними.
-- А мы – соседи, -- приветливо улыбнулся он Виолетте, -- Моя дачка чуть дальше. В лесу.
-- Так, заходите же. У меня пирог грушевый и варенье малиновое. Только что приготовила, -- сияла Виолетта приветствием.
-- О, моя взяла, -- поддел Джеймс Варю.
Та удивленно глянула на мать:
-- Ма, откуда у тебя груши?
-- Женька привез, -- насмешливо подмигнула Джеймсу Виолетта.
В, широко распахнутых Вариных глаза, замер вопрос. Но Елисей отвел ее в комнату.
-- Жалко, Северия с нами нет, -- взгрустнула Виолетта, помешивая ложечкой чай.
-- Его, пока, нет. Зато... – Джеймс жестом фокусника достал из нагрудного кармана пиджака конверт, -- От него послание. Накануне получил. И адресовано оно...
Джеймс хитро рассматривал лица всех, сидящих за столом. Виолетта напряженно ждала, сжимая платок в руке. Елисей, как всегда, невозмутимо хранил терпеливое спокойствие стороннего наблюдателя. А Варя застыла с чайной ложечкой в изящных пальчиках, ожидая радостного волшебства, как в детстве. Джеймс не торопился с ответом. Он тоже ожидал, что адресат откликнется сам. Но глубокое молчание поглотило всех присутствующих. Тогда Джеймс элегантным жестом положил письмо на середину стола и продолжил:
-- Правильно. Адресовано письмо его единственной дочери... Авроре.
-- Мне?! – Варя даже привстала от неожиданности.
-- Ты запрос ему делала? – надоумил ее смекалистый Джеймс, -- Ну, экспертизу просила установить?
-- Нет.
-- Ну, как же... А, говорила, тебя заставили... – разочарованно протянул Джеймс.
-- Заставили, -- подтвердила Варя.
Виолетта мяла в руке край скатерти от напряженных мыслей, роившихся в ее голове. Что происходило недавно там, за гранью ее сознания обо всем, что она могла знать?
Джеймс торжественно продолжал:
-- Так, вот. Он сделала экспертизу, а ответ прислал лично мне, чтобы ни в чьи руки он больше не попал. И, чтобы письмо это, попало лично вам, уважаемая наследница.
Варя густо покраснела. А мама смотрела, ничего не понимая, то на сына, то на дочь. Ее слабая рука отпустила уголок скатерти. Сжатые губы задрожали. Чтобы скрыть волнение, она сделала глоток чаю. Но было заметно, как ложечка, позванивая, дрожит в ее чашке. Варя застыла на месте, не в силах произнести ни слова. Джеймс, видя такую картину, сам открыл конверт и вытащил письмо.
-- С вашего позволения, я прочту, -- шутливо обратился он к Варе.
Та, молча, кивнула головой. Джеймс начал читать:

«Это письмо адресовано лично тебе, моя девочка. Оно является ответом на твое благородное заявление и поиск истины в нашем не честном мире. Но, от всей души, хочу заверить. Чьей дочерью ты не была бы, наследство переписано на тебя. И, вовсе не потому, что я хочу «прикрыть свою шкуру», как думают многие другие. Не потому, что я опасаюсь за жизнь Джеймса. По той не хитрой причине, что мы – волевые и самостоятельные люди, умеющие заработать на жизнь. А, вот, на твою долю выпало очень много испытаний. И тебе эти деньги могут быть нужнее всех. Но я, так же, рассчитываю, что завладев ими, ты отдашь их на нужные дела. А твой родной брат не станет пошло отвоевывать их у тебя. А ты, как родная сестра, поделишься с ним.
К выше сказанному я прилагаю результаты недавней экспертизы, установившей, что именно ты являешься мне дочерью. Новые документы для тебя на имя Загорской Авроры Севериевны и загранпаспорт с визой. Носи свое имя с гордостью и знай, что мы все – твоя родная семья.»

Не успел Джеймс произнести последнюю фразу написанного, как у Вари брызнули слезы из глаз и она, смутившись, скрылась в другой комнате.
Когда Варя и ее мама пришли в себя от радостного шока, Джеймс протянул «счастливой наследнице» документы и дружески хлопнул ее по плечу.
-- Ну, фамилию она все равно скоро сменит... – Джеймс хитро глянул на Елисея, -- Загорская от Пифагоровой не слишком-то отличается...
Елисей криво усмехнулся, потупясь в свою чашку:
-- Только, вот беда, подлечиться жениху надо... не знаю, что и обещать... – смущенно добавил он к словам Джеймса.
А Варя снова смутилась. Она достала что-то из своего кармашка.
-- Селя, возьми это, -- Варя протянула в ладошке колечко, подаренное братом, -- Мне оно не нужно. А тебе я хочу помочь. Ты мне жизнь спас...
-- Сестренка, извини, -- не дал продолжить ей Джеймс, -- Селя, у меня к тебе очень серьезное предложение. Нам на фирму нужен аналитик и юрист. Оплата договорная, плюс, бесплатное лечение у лучших врачей.
Еля вздрогнул, едва сдерживая удивление и восторг:
-- Ребята, да вы чего? Какое лечение? С таким позитивом и врачей не нужно! Я с радостью приму все ваши предложения, но давайте все по порядку...
ЭПИЛОГ.
Джеймс снова сидел за рулем своего родимого «Джипа». Он парил по шоссейной дороге Садового Кольца. На заднем сидении Елисей обнимал Варю.
-- Боишься, чтобы снова не сбежала, -- поддразнивал его Джеймс, -- Бойся, бойся. Она это может.
-- Теперь ей бежать некуда. Ведь, не лес же кругом.
Все трое рассмеялись. Джеймс торопился в аэропорт.
-- Сначала я поеду. По своим каналам уже все передал, что хотел. В Штатах успею принять «сюрприз». А вы – сразу за мной. След в след. Глядите, не отставайте. Потом мы и маму нашу заберем. Как же батя без нее...
Вдруг, Елисей отстранился от Вари и приник к боковому окну взглядом:
-- Глядите... – задумчиво произнес он, -- Вот, это карма...
Джеймс и Варя тоже глянули на тротуар, где прогуливались нечастые прохожие. Среди них, опираясь на трость, с забинтованной рукой едва ковылял старик. Несчастный кряхтел с каждым шагом, так тяжело ему было ступать. Видимо, недавно перенес тяжелую физическую травму. На нем был старый плащ, а на голове – все та же дорогущая шляпа с узкими полями. Но теперь она приобрела другой оттенок, словно, ее кто-то поджег, и следы пожара остались на ней навсегда. Как остались они в душе ее владельца... И только по ней можно было узнать старого знакомого Вари.
Варя вскрикнула:
-- Вот, это судьба!
-- Ты по-прежнему хочешь убить его? – обернулся к ней Селя, -- Вероятно, ты была слишком милостива, когда хотела проткнуть его ножом. А судьба сохранила ему жизнь. Теперь для него испытания только начинаются. У нее свой личный счет с каждым из нас.
К старику подошел парень:
-- Вам помочь перейти дорогу?
Старик согласно засопел, ожидая милости окружающих. Парень взял его под руку и глянул ему в лицо:
-- Ах, так вы, тот самый Кадо Люцеффо, или Аркадий Суардо, или Аркаша Загорский, которого некогда знал весь Арбат и Таганка. Вы – приемник нашего земляка, Северия Загорского, у которого в США и Канаде уранодобывающие шахты. Это правда, что вы предали своих родных и подставили названного отца?
Старик в испуге замахал тростью:
-- Я никого не знаю... я – больной человек... я только что из больницы...
Откуда-то со всех сторон, как стая воробьев на кусок хлеба, слетелись другие репортеры. Они совали в лицо несчастному старику свои диктофоны и сыпали... сыпали... сыпали... подобными вопросами.
-- Да-а... – протянул Джеймс, -- Из развалин, живой, гад, выполз. Повезло. В огне не сгорел, пеной не захлебнулся... Судьба сохранила. А, вот, пусть попробует в руках «желтой прессы» выжить.
-- А, ведь он так хотел блистать... – задумчиво произнесла Варя.
-- Поехали, нас люди ждут, -- Джеймс нажал на газ.
Их самолет уже ждал Джеймса на взлетной полосе. Нужно было торопиться. До посадки оставался час. Они уже подошли к трапу и никак не могли наглядеться... налюбоваться... наговориться друг с другом. Вспоминали, шутили, обещали друг другу, что скоро снова увидятся.
-- Береги его, -- кивнул Джеймс Варе на ее изумруд и подмигнул Елисею, -- Он тебе еще пригодится. А я, пока наши болваны докопаются до сути, уже далеко буду. Все драгоценности теперь в надежном месте. За ними – жизнь.

19.10.19г










:






Голосование:

Суммарный балл: 0
Проголосовало пользователей: 0

Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0

Голосовать могут только зарегистрированные пользователи

Вас также могут заинтересовать работы:



Отзывы:



Нет отзывов

Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Логин
Пароль

Регистрация
Забыли пароль?


Трибуна сайта

23
ПРЕМЬЕРА!"ХОДИШЬ ТЫ ВОКРУГ" ПРИГЛАШАЮ!

Присоединяйтесь 




Наш рупор

 
ПРЕМЬЕРА ПЕСНИ!!!
МОЯ ЛЮБОВЬ!
ТАТЬЯНА ТИЛИАН!
https://www.neizvestniy-geniy.ru/cat/music/shanson/2541314.html?author

342

Присоединяйтесь 





© 2009 - 2024 www.neizvestniy-geniy.ru         Карта сайта

Яндекс.Метрика
Реклама на нашем сайте

Мы в соц. сетях —  ВКонтакте Одноклассники Livejournal

Разработка web-сайта — Веб-студия BondSoft