Святость над пропастью

XXV глава
Сабина в полном молчании сидела в гостиной за круглым, покрытым плотной скатертью с бахромой столом. В этой непривычной, наполненной тревожностью и гнетущими мыслями тишине таилось свое - горькое очарование, а зимний вечер, окутанный черной мглой, умиротворял течение жизни за пределами маленького старого дома. На старинном, еще с царских времен комоде, изукрашенного причудливой резьбой по дубу и покрытого лаком, стояли часы с маятником - бум-бум - выбивали они приход последующего часа. Сабина никогда не любила эти часы, а мирное тиканье всякий раз наводило на нее глубокую тоску, и сейчас особенно ощущалась страшная черная пропасть, в которую сорвался привычный любимый мир. Сколько горя выпало на эти самые похудевшие, осунувшиеся плечи, как долго оплакивали большие грустные глаза следовавшие одну за другой потери, какая сила воли понадобилась, дабы не сойти с ума от судьбоносных ударов, кои причиняли страшную боль и лишали сна и надежд.
Сабина окинула взором комнату: в ней все было по-прежнему, ничего не поменялось со дня радостного замужества: хорошо ей было тогда, а когда судьба подарила детей, узрела она истинный смысл своего существования. Окруженная любящей семьей и многочисленными родственниками, не думала, не представляла она, что когда-нибудь потеряет все. На черно-белых фотографиях, висевших на стене в рамках, глядели на нее любимые, знакомые лица: веселые, жизнерадостные, улыбались ей мягкой улыбкой - единственное, оставшееся от них. Покойная матушка, сыновья Каетан и Мечислав - их больше нет, покинули бренный мир - навсегда. Сердце женщины сжалось при виде фотографии с живыми еще старшими сыновьями, а на глаза навернулись слезы; до конца жизни не забыть ей тот черный день, когда в коробке офицеры НКВД принесли обугленные останки Каетана - все, что осталось от него, бросили посреди порога со словами: "Ваш сын вернулся домой" и спокойно ушли. Как открыли коробку, как увидела Сабина, что было в ней, так сразу лишилась чувств, с неделю пролежала в постели, даже сил не было оплакивать сына, и лишь через месяц заливалась она слезами, прижимая к груди портретную фотографию Каетана. Немного со временем притупилась боль - и тут новый удар: арестованы любимый брат и младший, оставшийся в живых, сын Казимеж, сосланы оба в трудовые лагеря неизвестно куда без вины - по ложному донесению, но, может статься, они еще вернутся и тогда она обнимет их, прижмет к своему исстрадавшемуся сердцу. Недавно пришло известие о смерти Мечислава, сгинул средний сын где-то далеко на востоке и не знает она даже, где его могила, в каких краях место его последнего упокоения.
- Господи, - с мольбой промолвила она, обратив взор на икону, - помоги мне, дай силы вынести возложенные на меня испытания и позволь мне в этом мире еще раз увидеть моего сына Казимежа.
Кротко и в то же время строго взирал на нее Лик Спасителя, невольно, сама того не ведая, Сабина успокоилась, перекрестилась.
В комнату осторожно, словно боясь кого-то разбудить, вошла Янина, в руках она держала поднос, на котором аккуратно были поставлены две чашки и ваза с кексами.
- Тетушка, я принесла чай. Будешь пить его с кексами, я сама недавно их испекла.
- С тобой, конечно же, буду, - Сабина оторвалась от тягостных дум, с любовью уставилась на племянницу.
Янина была тонкая, среднего роста молодая женщина, на ней красовалось светлое платье с короткими рукавами в мелкий синий цветочек, талию обрамлял белый кожаный поясок, украшенный едва заметной пряжкой, каштановые вьющиеся волосы средней длины были собраны в небольшой элегантный пучок. Янина была, пожалуй, самой красивой из всех сестер - и родных, и двоюродных, отличалась безупречным вкусом, любила модные наряды и даже дома старалась выглядеть как с обложки журнала. На последний - решающий суд она явилась во французском зимнем пальто, драпированном меховым воротником, в ушах красовались длинные золотые серьги - все это в противовес серым нарядам тети и Стефании, выражающих таким образом скорбь и утрату дорогого им человека. После суда многие из родственников: кто тайно,кто в открытую выражали недовольство Яниной, мол: дядю и кузена отправили в лагеря, откуда мало возвращаются живыми, а она, дескать, разоделась в пух и прах как на праздник. До женщины время от времени доходили эти пересуды, она обижалась, чуть ли не плакала, успокаивал ее супруг, твердя мудрые речи:
- Не стоит, моя дорогая, принимать сплетни близко к сердцу. Людям никогда нельзя угодить: красиво выглядишь - обзовут гордячкой; станешь одеваться скромно - полетят вопросы и колкие речи: мол, денег на себя жалеешь, за модой не следишь, муж - скряга. А дяде и Казимежу ты уже ничем не поможешь.
Она была благодарна за эти слова и, махнув рукой на пересуды, стала жить по совести, чаще бывать у несчастной Сабины, которая именно теперь нуждалась в поддержке.
Поставив чашки на стол, а между ними вазу с теплыми кексами, Янина присела напротив тети, мелкими глотками отпила горячий чай. Сабина любовалась племянницей, как много отдала бы она сейчас, чтобы вся семья собралась здесь - за одним столом и как прежде они вели бы затяжные беседы, смеялись бы легким шуткам, а чуть позже, покорно опустив головы, слушали слова Священного Писания, которое читал для них Дионисий. Янина ненароком бросила взор на стену - там висела в красивой рамке большая фотография, а на ней Каетан, Мечислав и Казимеж - совсем молодые юнцы; екнуло, сжалось сердце и она резко отвернулась, дабы не видеть эти знакомые с детства, любимые, родные лица, двое из которых уже никогда не сядут за материнский круглый стол.
Как хорошо, подумалось Янине, что их род столь обширен-многолюден, как все они поддерживают сейчас Сабину, живут какое-то время в ее доме, не дают остаться одной, опасаясь, что в пустом одиночестве она сойдет с ума, а то и руки наложит на себя. Две недели назад у Сабины проживала Стефания, ходила за продуктами, делала уборку, стряпала. Теперь она заместо сестры; как сказал Юзеф: одна племянница уехала, другая приехала. Так и живут теперь.
Сабина взяла в руки кекс, откусила - внутри оказался изюм - как она любит.
- Спасибо тебе, моя родная, за заботу, за то, что не бросаешь меня, старую, в такое тревожное время.
- Пустяки, тетушка. Разве не долг родственников помогать своим?
- Ах, Янина,если бы в жизни было все так просто? Из всех племянников ты да Стефания навещаете меня. У брата моего Юзефа шесть сыновей и хоть бы кто из них приехал ко мне, у всех сразу дела да заботы, семьи, а вы словно бы ничем не обременены.
- На сколько я знаю, Ольгерд и Здислав безотлучно работают на ферме своего отца, они бы с радостью все бросили, но увы.
- А остальные мальчики: Збигнев, Александр, Мечислав, Кейстут, я же их держала на руках в церкви в дни их крещения, навещала их каждый месяц, беря с собой моих любимых сыновей; а ныне вот - не нужна им старая, несчастная тетя.
Янина вздрогнула, понимая, что сейчас Сабина сорвется, вспомнит старших сыновей, а после ее долгое время придется успокаивать, поэтому женщина взяла старушку за руку, с грустью и непомерной лаской взглянула в ее лицо, ничего не сказав. Сабина немного посидела в полном молчании, собираясь с мыслями - этого оказалось достаточно, чтобы отвлечься от упрямой обиды, просто провести вечер мирным покоем - не одной, с близким человеком.
- Испробуй еще кекс, тетушка, я старалась ради тебя, как ты любишь, - Янина угодливо выбрала самый большой кекс, протянула его Сабине.
- Спасибо, милая моя, балуешь ты меня, а я, глупая, то и делаю, что слезы лью, о тебе не забочусь.
- Будет тебе. Какая забота, если тебе и так тяжело?
- Не переводи разговор, сейчас речь не обо мне. Взгляни на себя в зеркало, во что превратилась твоя былая красота? Бледненькая, лицо похудевшее и сама вся с тела спала. Поправиться бы тебе, Янинушка, а иначе в тростинку превратишься.
- Мне до тростинки еще далеко, а в моде нынче худые и стройные, вот и решила: буду мало есть, чтобы смотреться красивее.
- Ишь ты! - Сабина с наигранной суровостью погрозила пальцем, добавила. - Даже не смей чепухой заниматься, желудок себе портить. Скажу Владиславу, чтобы запретил тебе журналы покупать, а те, что имеются, порвал бы.
- Тетя, ну зачем такие меры? Я же пошутила, - с легкой улыбкой молвила Янина, радуясь в душе, что смогла хотя бы на вечер отвлечь ее от тяжких дум.
- Смеешься над старухой? Эх, ты.
- Да разве смею? Я тебя очень сильно люблю.
- Ах, милая моя, прости ты меня, глупую, старую. Сижу я здесь дома, света белого не вижу, так и одичать не долго.
- Не волнуйся, это-то тебе не грозит. Недавно мы с Владиславом ходили вечером в кинотеатр, там как раз показывали фильм "Леди из Шанхая" с прекрасной актрисой Ритой Хейворт. Боже, какие у ее героини наряды, у меня аж дух захватывал: платья, костюмы одни краше других. Задумала я накупить ткани и самой сшить наряды, стану разгуливать по городу вот так, - Янина гордой, женственной походкой прошлась взад-вперед по комнате, высоко вскинув голову, белое платье в цветочек плавными линиями облегало ее стройный стан, - как кинодива, и все будут оборачиваться мне вслед.
- Тебе бы в Америку, в актрисы поддаться, - сказала Сабина, рассмеявшись.
- И ничего смешного или, может быть, я не гожусь на роль роковых красавиц? - женщина, сделав вид, что обиделась, вытянула губы и медленно опустилась на стул.
- Годишься, годишься. Где же еще таких красавиц встретишь?
После светлого, душевного чаепития, подарившего обоим маленький глоток счастья, женщины - как заведено в их набожных семьях, уместились на уютную софу - ту самую, что несколько лет назад подарил сестре отец Дионисий на годовщину ее свадьбы с Миколаем, вот почему этот небольшой мягкий диванчик был особенно им дорог. С тех пор, как Дионисия увезли в лагерь, Сабина каждый день перед сном читала Евангелие, не стал исключением сегодняшний вечер. Женщина надела очки, по закладке раскрыла нужные страницы, принялась читать медленно, вытягивая слова - она так и не получила должного образования, только начальную школу, а Янина вторила ей, иной раз исправляя ошибки, если та неправильно прочитала какое-либо слово.
- "Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа, через Которого верою и получили мы доступ к той благодати, в которой стоим и хвалимся надеждою славы Божией. И не сим только, но хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам. Ибо Христос, когда еще мы были немощны, в определенное время умер за нечестивых".