"ЮВЕЛИР" Диана Мамчур (ознакомительный фрагмент)

Пролог

Проживая свою серую жизнь в этой реальности, я всё чаще чувствую себя отчуждённо. Мне бы хотелось проснуться однажды и обнаружить себя где-то в другом городе. Каким бы был этот город? Хм… Интересный вопрос. Мне бы хотелось, чтобы он не был похож ни на один из тех, в которых я ранее бывала. Я бы хотела раствориться в его бурной жизни, стать зрителем страстной любви, лжи и, возможно, даже преступления. Мне бы хотелось проникнуть в подсознание каждого, знать, что движет тем или иным человеком, а после удивляться их непредсказуемым поступкам. Мне бы хотелось… Смотрю сейчас в зеркало и вижу тот самый город, о котором я сейчас говорю, вижу его в своих зелёных глазах. Я чувствую его через своё вдохновение, я вижу лица, слышу голоса — разные лица, разные голоса. Вот кто-то прямо сейчас засмеялся, а кто-то затеял сцену ревности, кому-то сейчас очень страшно, а кто-то, возможно, умрёт. Я бы хотела быть в этом городе просто ветром, я бы хотела быть кем угодно, чем угодно, только бы на одно мгновение перестать быть там, где я есть сейчас, перестать быть той, кто я есть. Ну что ж, не стану белее томить свою душу вечной погоней за тем, что вроде бы называется любовь. Я сбегу от этой боли, которая терзает меня день ото дня, я сбегу в этот придуманный мною город прямо сейчас. Так велит мне голос моего измученного сердца, так я найду свои небеса. Ну что, Дайана, сейчас или никогда? А что мне для этого нужно? Ручка и тетрадь. Пожалуй, начну. Глава I.

Часть I. Голос Элен
«Я укрою тебя бархатом чёрным, и лишь ветер прикоснётся к губам твоим… И лишь ветер прикоснётся к губам твоим…»

I
Эрике было очень холодно, тело было омыто прохладной водой. Уже который день она не принадлежала само́й себе и в целом этому миру тоже. Её руки и ноги были связаны толстой верёвкой, которая врезалась ей в кожу. Больно — это было действительно больно, она чувствовала запах собственной крови, и что-то ей подсказывало, что сегодня это не самое страшное, что с ней может случиться. Сегодня она умрёт. Но, как?! Господи! Было бы лучше, если бы он просто её придушил или, ещё лучше, застрелил. Но нет, он собрался проделать с ней все те ужасные вещи, которые уже проделывал с другими. Эрике даже казалось, что она не доживёт до того момента, просто умрёт от страха. Надежды на спасение уже не было: он был слишком хитёр для того, чтобы позволить себя поймать. И быть может, когда-нибудь он и совершит ту ошибку, которая выдаст его, может быть, когда-то да… Но если судить по его самоуверенности, до этого было ещё далеко.

II
«Кофе, кофе. Нужно заварить себе кофе», — подумала Дайана, пробудившись от крепкого сна. С трудом покинула мягкую постель. По дороге на кухню остановилась у зеркала, вид у неё был немного усталый. Регулярное пренебрежение отдыхом не могло остаться незамеченным, слишком много она отдавала себя вдохновению. Дайана заварила кофе, отпив несколько глотков из изысканного фарфора, она стала собираться. Чёрные туфли с маленькой сумочкой и красное платье — этот яркий и женственный образ немного скрыл бледность её лица. На журнальном столике лежала чёрная папка с эскизами одежды, Дайана взяла её и вышла из квартиры. Оказавшись на улице, она поняла, что снова оделась не по погоде. Солнце всё ещё ярко светило, но осень уже дарила прохладу.
Дайана не любила транспорт, от прогулки можно было извлечь куда больше пользы, чем от кратковременного путешествия в душном автобусе или автомобиле. Когда она гуляла по просторным улицам, её взгляд блуждал везде, где это было возможно. Она впитывала в себя всё, что её окружало, разглядывала деревья, архитектуру. Часто поднимала голову и останавливалась, чтобы посмотреть на небо. При этом не упускала из виду даже такую мелочь, как тлеющий окурок на земле. Всё это её вдохновляло. Она умела вдыхать не только воздух, она вдыхала в себя окружающий мир.
Дайана держала путь к швейной мастерской. После недолгой прогулки она подошла к четырёхэтажному зданию, открыла дверь и переступила порог. Преодолев узкий зелёный коридор, Дайана подошла к лифту и нажала на кнопку вызова. Швейная мастерская занимала два этажа — второй и третий. На втором этаже работали швеи и конструкторы, а на третьем хранились готовые модели и располагались примерочные. Лифт спустился, Дайана вошла и нажала на второй этаж. В мастерской работа шла своим чередом, машинки беспрерывно гудели, создавая постоянный фоновый шум. Дайана прошла между столами, за которыми сидели швеи и отшивали изделия. Несколько раз она даже задела манекены, стоявшие на проходе, с одного из них слетел большой лоскут сиреневой вуали изо льна. Дайана поспешно подняла ткань с пола и вернула её на прежнее место, после чего вошла в кабинет. Её встретили с учтивой улыбкой две женщины средних лет. Дайана немного нервничала, так всегда происходило, когда она представляла закройщицам новую коллекцию. Разложив на столе эскизы с образцами тканей, она озвучила свои требования по каждой модели, ответила на встречные вопросы и после того, как все пришли к единому пониманию, Дайана незамедлительно покинула мастерскую.
Солнце уже садилось за горизонт, но Дайана не спешила возвращаться домой. Для создания новых образов, новых идей, ей необходимо было наполнить себя. В этом городе Дайана была не так давно, поэтому она жадно наполняла свою душу его энергетикой. Воздух становился холоднее, Дайана наслаждалась каждой минутой своего одиночества, ощущала даже самый маленький глоток воздуха, который наполнял лёгкие жизнью, поэтому не чувствовала холода.
«Какое красивое море! Никогда прежде я не чувствовала себя так хорошо!» — подумала Дайана.
Вдыхая морской воздух и наслаждаясь живым воплощением картины, она хотела посмотреть в ночное небо — увидеть звёзды, серебряный лик луны, и наполниться ещё бо́льшим вдохновением, она хотела вдохнуть всё вдохновение этого мира — всё, без остатка.
Неподходящий образ для прогулки по просторным берегам золотого песка ничуть не смутил Дайану, она даже не придала значения тому, что её туфли были испачканы, а платье застилало скалы, на которых она сидела и вдыхала свободу.
«Так сидеть можно целую вечность», — подумала она, рассматривая беспокойный горизонт, но всё же понимала, что ещё чуть-чуть, и улица, по которой ей нужно будет возвращаться домой, станет освещаться фонарями, при свете которых можно будет увидеть свою тень. А ей совсем не хотелось в одиночестве слоняться по тёмным улицам.

III
Прошло уже больше половины дня, а Дайана всё ещё лениво перебирала шагами по комнате. Не могла заставить себя собраться, чтобы выйти на свежий воздух. Тёплая дутая куртка синего цвета, джинсы и ботинки — сегодня она отдала предпочтение повседневной одежде. Погода не располагала к лёгкой прогулке на открытом воздухе. Тело пробирал холодный порывистый ветер, вместо пышной и оживлённой листвы, обнажённые деревья виделись ей чем-то вроде кружевных узоров — всё близилось к зиме. Поэтому Дайана поспешила найти себе более подходящее место, с крышей над головой. Пройдя пару кварталов, она заметила одноэтажное здание, которое своей простотой привлекло её внимание. Переступив порог, она увидела большие деревянные столы, стены из красного кирпича и довольно-таки просторную барную стойку. Играла живая музыка — джаз, иногда рок. Немного поразмыслив, она подошла к барной стойке и удобно разместилась на высоком деревянном стуле. Зал был переполнен компаниями — где-то трезвыми, где-то пьяными. По правую сторону от неё сидел мужчина с молоденькой рыжеволосой девушкой. Дайана разглядывала их дольше других посетителей и успела заметить, что они были пристрастны к алкоголю. Первый, второй, третий коктейли... Казалось, что девушка и шагу ступить не сможет, когда придёт время стать на ноги.
— Добрый день, вы здесь в первый раз? — спросил бармен Дайану, слегка улыбнувшись.
Дайана оторвала взгляд от парочки и перевела на бармена.
— Да, в первый, — подтвердила она.
— Ну что ж, тогда, может, не откажетесь от чашечки кофе? — игриво спросил он. — Или вам покрепче? Могу предложить наш фирменный коктейль.
— О нет, спасибо, в следующий раз. — Дайана искоса посмотрела на девушку, которая будто из последних сил опустошала пылающий шот. — Я буду травяной чай и фруктовый салат.
— Неплохой выбор, — бросил бармен прежде, чем отойти.
Музыка с тихой фоновой сменилась на громкую и динамичную, приглушая тем самым разговоры, смех и ругательства пьяных посетителей. Через несколько минут до Дайаны стал доноситься аромат ромашки и мелиссы. Едва заметным наклоном головы Дайана поблагодарила бармена, который тут же оставил её и, забавно пританцовывая, стал наливать очередную кружку пива сидящему напротив мужчине в тёмных круглых очках.
«Как же много здесь людей!» — её мысли перебил спор рядом сидящей парочки.
— Ну давай, ещё один, — нагло прохрипел мужчина.
— Не могу, мне что-то уже нехорошо, — возразила девушка, — мне нужно домой.
— Алисия, брось, — настаивал мужчина, — всего-то один коктейль, здесь просто жарко, сейчас мы выйдем на улицу и тебе станет легче.
Что-то дикое в этот момент заискрилось в его глазах, будто глазами животного он стал рассматривать пряди вьющихся волос и тонкие кисти рук Алисии.
— Ну же, смелее, пей! — не унимался он.
— Нет! — уже из последних сил выкрикнула Алисия.
Когда Дайана услышала этот разговор, ей стало ясно, что парочка не так давно знает друг друга, и настойчивость со стороны мужчины могла обернуться неудачей для девушки.
Алисия почувствовала что-то неладное и пристально посмотрела на Дайану, которая уже не сводила глаз с Алисии и её кавалера.
«Вот урод!» — подумала Дайана и сделала глоток чая.
Недолго думая Дайана подошла к парочке и в упор стала смотреть на мужчину. Лёгкая щетина пролегала на его щеках, он был высокий и статный, тёмные волосы, зелёные глаза. Если отбросить тот страх, который он внушал одним только своим взглядом, его можно было отнести к красивому и обаятельному типу мужчин. Дайана не знала, что произошло между этими двумя, но интуитивно понимала, что девушке сто́ит держаться подальше от этого мужчины. Возможно, он не всегда был таким, каким увидела его Дайана, но сейчас ей показалось, что даже в те минуты, когда этот человек был счастлив, его взгляд не выражал даже малейших признаков доброты. Но подобие улыбки на лице и элегантная одежда немного смягчали этот образ. Белая, идеально выглаженная рубашка, серый костюм, чёрный галстук и туфли. От него веяло смесью ароматов: алкоголь, никотин и дорого́й парфюм.
— Чего тебе? — грубо спросил он, как только заметил на себе пристальный взгляд.
— Не пора ли вам остановиться? — Дайана сделала паузу и посмотрела на Алисию, затем снова на мужчину. — Девушка останется со мной, вам здесь делать нечего! Убирайтесь!
Дайана ожидала услышать ответ, но вместо этого мужчина несколько минут молча прожигал её взглядом.
— Да пошли вы! — Мужчина раздражённо стал шарить по карманам. Отыскав несколько купюр, он демонстративно бросил их на барную стойку, после чего оставил девушек.
— Могу я помочь вам? — спросила Дайана у Алисии. — Вам лучше не оставаться сейчас одной. — Алисия обеспокоенно посмотрела на входную дверь, будто опасалась, его возвращения. После чего Дайана снова заговорила. — Не знаю, кто был этот человек, но сегодня вам лучше оградить себя от его присутствия, а может, и не только сегодня.
Алисия одобрительно кивнула.
— Мне нужно умыться.
— Пойдём, я проведу. — Дайана взяла девушку под руку и провела в уборную.
В уборной Алисия пыталась прийти в себя, стала поспешно умываться холодной водой, разбрызгивая вокруг мелкие капли. Стараясь устоять на ногах, она ухватилась за диспенсер с бумажными полотенцами, который тут же сломала, и всё обрушилось на мокрый пол.
— Вот чёрт! — выругалась она и, опираясь об стену, медленно опустилась вниз.
В этом состоянии Дайана и застала Алисию, когда зашла проверить всё ли в порядке. Алисия подняла голову с колен и смущённо посмотрела на Дайану. При таком освещении Дайана внимательнее рассмотрела лицо Алисии и выделила большие светло-голубые глаза на бледной коже в контрасте с рыжими локонами.
— Меня Алисия зовут, — представилась она, поднимаясь на ноги.
— Дайана.
— Дайана, я… мне… мне очень стыдно.
— Вс хорошо, не переживай. — Дайана предложила девушке свою руку для опоры. — Я вызвала такси, пойдём отсюда.
Дайана была рада покинуть это место. К тому же такси уже подъехало и девушкам не пришлось долго ждать на улице. К вечеру ветер стал обжигать кожу рук и лица.
«Что же будет зимой, если сейчас так холодно?» — подумала Дайана, а Алисия, облокотившись головой на спинку сидения, пустыми глазами смотрела в окно.
— Ты в порядке? — спросила Дайана.
— Да… — неуверенно ответила Алисия.
За всю дорогу девушки не проронили больше ни слова. Каждая находилась в своих мыслях. У каждой была своя осенняя грусть…

IV
«Мой солнечный мальчик, я скучаю по тебе. Я исчезла из твоей жизни, знаю, но это не навсегда, мне просто сейчас очень больно. Больно осознавать, что ты всего лишь иллюзия, плод моего воображения, фантазия моего воспалённого разума. Даже не знаю, как это назвать. Но не смотря на все обстоятельства, ты для меня настолько реален, насколько может быть реален весь этот мир. Я каждый день молю Небо о том, чтобы ты пришёл ко мне, потому что без тебя моя жизнь равна смерти. Я утопаю в воспоминаниях наших снов, перед глазами твоё лицо — до чего же оно прекрасно. Я знаю, ты любишь меня, так чисто и искренне, как могут любить только ангелы, и так пылко и страстно, как любят падкие на блаженства смертные грешники. Как-то ты мне сказал, что мы обязательно воссоединимся, наши души сольются в одну, и мы станем Небом. Ты говорил это, когда мы встретились на краю параллельных миров, помнишь? Это был сон, наш с тобой сон один на двоих. Но я не могу так долго ждать, моё тело устало, а душа разрывается, ты нужен мне здесь, в этом мире. Я хочу видеть твою улыбку, когда просыпаюсь по утрам, нежно гладить тебя по щеке, я хочу на всю жизнь остаться в твоих объятиях. А что будет после — Небо или Ад, мне неважно. Я надеюсь, что однажды ты ворвёшься в мою жизнь и никогда из неё не исчезнешь. Слышишь меня? Я хочу, чтобы ты всегда был только моим! Но я знаю, ты мой всем сердцем и душой. Я люблю тебя, навеки твоя Алисия».

V
6 декабря 2018 года
Со дня знакомства Дайаны и Алисии прошло около двух недель. Если тогда за окном была холодная осень, то сейчас город окутала зима — более холодная и суровая. Зима пришла в срок: ни днём раньше, ни днём позже. Как только наступил декабрь, город засыпало снегом.
Сегодня Алисия хотела познакомить Дайану со своим братом, о котором уже так много успела ей рассказать. А подробности их знакомства Алисия решила частично скрыть. Обстановка в городе не внушала доверия к новым лицам, да и к старым невольно начинаешь присматриваться с опасением. А тут всё обошлось без последствий. Да и были бы эти последствия, если бы Дайана не оказалась тогда рядом. Сейчас Алисия почти уверена в том, что единственная неприятность, которая могла ожидать её в тот вечер — это проведённая ночь в сортире: не очень приятно, но пережить можно. Иногда Алисию посещали мысли о том, что её директор был прав, сказав однажды: «На что ему ты, когда он предпочитает юных девушек возрастом восемнадцати-девятнадцати лет? Так что, Алисия, можешь шалить сколько угодно, слоняясь по ночным улицам в поисках приключений. Думаю даже если вы столкнётесь с ним лицом к лицу, он просто пройдёт мимо, не обратив на тебя внимания». «Ральф прав, бесспорно прав, — подумала Алисия, — одно дело девятнадцать лет и совсем другое двадцать семь. Но ведь это не означает, что преступник будет всегда соблюдать правила, серийные убийцы, пусть и редко, но отклоняются от своего тщательно продуманного сюжета в деталях. Взять, к примеру, ту проститутку, убитую неделю назад, ну совсем она не подходила под образ жертв ювелира. Ювелир… Почему его так называют? Наверное, из-за того мерзкого колье, которое он надевает на шею своим жертвам. Интересно, он сам его изготавливает? Более вероятно, сам. Вряд ли у этого психа есть сообщники».
Дайана немного постояла у зеркала в прихожей. На ней была белая куртка и серый шарф. «В этот раз не замёрзну», — подумала она и вышла из квартиры. Лифт не работал, поспешно спустившись по лестнице с седьмого этажа, она вышла из подъезда.
Её ожидали два ярких жизнерадостных образа — Алисия и Алекс. Дайана взглянула на молодого человека, и первым, что привлекло её внимание, были огненные кудряшки. Местами они небрежно спадали на лоб, тщательно скрывая из вида длинные рыжие реснички. В его образе, как и в образе Алисии, было столько оттенков радуги! Казалось, своей улыбкой они могли осчастливить весь мир, наполняя его лёгкостью и теплом.
— Добрый день, — обратился он к Дайане, протягивая холодную руку. — Вы, наверное, Дайана?
— Да, — улыбнулась она, отвечая на рукопожатие. — А вы Алекс?
— Да, — подтвердил молодой человек и подарил лёгкую улыбку в ответ.
Тот самый неловкий момент, когда два незнакомца знают друг о друге больше, чем может рассказать им первое столкновение взглядов или смущённые реплики первого диалога. Два незнакомца, которые перестают являться таковыми, когда они хоть и поверхностно, но знают привычки друг друга. Дайана любила осень, Алекс по-настоящему жил только летом. Оба не любили рутину, их сердца всегда жаждали перемен. Душа писателя и душа художника. Что-то общее было в их тонком восприятии мира.
Далее в их диалог вмешалась Алисия со своими, как всегда, радостными нотками в голосе:
— Хватит тут стоять и мёрзнуть!
Они двинулись в путь, согревая холодный декабрьский день своим весенним настроением. Около десяти минут им потребовалось для того, чтобы приблизиться к одноэтажному зданию, архитектура которого не могла оставить равнодушным даже самого безразличного к искусству прохожего. Красные птички совершали свой полёт на фоне пастельного голубого — так выглядели наружные стены художественной галереи. У входной двери были возведены две колонны с прекрасными белыми ангелами с опущенными крыльями и устремлённым в небо взглядом. Два ангела, на чьих алых губах играл едва уловимый след от улыбки.
— Мы пришли! — радостно сообщила Алисия.
— По-моему, здесь закрыто, — с сожалением заметила Дайана.
— Сейчас откроем, — Алекс достал ключи и поспешил открыть дверь.
— А я совсем забыла, Алисия же мне говорила, что ты художник! — она вдохновлённо посмотрела на Алекса, а затем погрузилась в атмосферу созданного им творчества.
В центре зала висела картина ангела, олицетворяющего добро и зло в одном облике, в одном едином существе. Обнажённый силуэт женской фигуры стоял спиной к любопытному взгляду ценителей искусства. Девушка, чей взгляд был направлен к Небу, одной ногой ступила вперёд. Над ней возвышалось серебристое голубое сияние, белые локоны блестели в лучах рассвета… Тем временем тяжесть железных оков на второй ноге тянула её вниз, туда, где чёрный дым явился будто из ниоткуда. Одно её крыло — прекрасное белое крыло, преисполненное грации — распахнулось вверх. Другое же застыло в судорожном изгибе, измазанное пылью и грязью. По левую сторону стояли деревья, лишённые всей прелести весенних нарядов: на оголённые ветки падал пепельный дождь. А по правую сторону от неё стояли деревья преисполненные жизни, окутанные шелестом зелёной листвы. На сером асфальте пролегла трещина, она и разделяла эти две противоречивые друг другу стороны.
— Я назвал эту картину «Вечная борьба противоречий», — тихо сказал Алекс, положив руку Дайане на плечо. Обернувшись, она заметила, что на его лице пылал румянец, разоблачая всю застенчивость его характера.
— Картина очень красивая! — восторженно заметила Дайана.
— Спасибо, — поблагодарил Алекс.
На второй работе, на которую Дайана обратила внимание, была изображена одинокая башня на фоне голубого неба в пылающих лучах заката. Также она увидела множество картин с ангелами наподобие той, что висела в центре зала. Где-то ангелы олицетворяли свет, на их лицах была радость, а где-то это были падшие ангелы, в чьих усталых глазах пролегла тень скорби и отчаяния.
Последняя картина, которую Дайана долго рассматривала, будто магнитом притянула её к себе. На ровной зеркальной поверхности заледеневшего озера лежал измученный ангел. Дождь намочил его волосы, крылья раскрылись в тщетной попытке взлететь, вырисовывая на тёмном, усеянном молниями небе, чёрные изогнутые линии. Руки ангела были согнуты в локтях в попытке подняться, но попытка за попыткой отражались лишь усталостью на его мёртвенно бледном лице — он продолжал лежать. Его холодный обжигающий серый взгляд, выглядывающий из-под лба, молил о прощении. А вокруг него всё было усеяно окровавленными лепестками белых роз.
— Картина таит в себе глубокий смысл, — заметила Дайана, — смысл в том, что даже тот, кто променял свет для того, чтобы преклониться перед тьмой, кто омрачён пороком и мысли чьи скверны… Даже тот в конце своём, нуждаются в том свете, который, увы, не удалось сберечь.
— Я впечатлён! — оживлённо воскликнул Алекс. — Ты будто прочла мои мысли на этом измазанном красками холсте.
«Ты будто прочла мои мысли на этом измазанном красками холсте…» — мысленно повторила Дайана слова Алекса.
Алисии не терпелось пройти во второй зал, она без предупреждения взяла Дайану за руку и увлекла за собой. Алекс ещё немного постоял у последней картины и присоединился к девушкам, которые уже сидели на обитом чёрной кожей диване в окружении увешанных чёрно-белыми фотографиями стен — ещё одно увлечение Алекса, которое приятно удивило Дайану.
— Расскажите, пожалуйста, — игриво попросила Алисия, — что для вас есть любовь?
— Для меня, — начала Дайана, — любовь — это наполнение души через вдохновение. Созерцание природы, и… Эстетика, я люблю красоту в любом его проявлении, для меня любовь — это каждый прожитый миг.
— Я бы ещё добавил прикосновение взглядов и трепет в душе.
— Ну какие же вы пресные! Неужели только в этом есть ваша любовь? — взбунтовалась Алисия. — Если так, тогда мне очень жаль вас, правда, вы не знаете, что значит любить, увы. А я то думала, что творческие люди куда больше смыслят в любви, нежели такой простой души человек, как я, не одарённый гениальными мыслями, с простым и ничем не искажённым взглядом на жизнь.
— Тогда Алисия, расскажи нам творческим, но не смыслящим в любви людям, что есть любовь для тебя? Научи меня и Алекса любить так, как это делаешь ты.
— Да, сестрёнка, расскажи! — Алекс посмотрел в глаза Алисии и заметил там неистовый огонь.
— Когда ты ни секунды не можешь прожить без мысли о нём, когда в душе горит огонь, а ты живёшь этим потоком боли и предвкушением счастья день ото дня. Когда не можешь спать по ночам, а единственный смысл в жизни — это он… Тот, кто заполнил пустоту в твоей душе и навеки украл покой. Мой нежный солнечный мальчик, как же я люблю тебя, приди ко мне хотя бы во сне, и я вечно буду благодарить небо за это.
— Ты пугаешь меня Алисия, — сказал Алекс.
— Ты просто никогда не любил, всё, что сказали вы о любви — это не что иное, как детские шалости.
— Кто такой солнечный мальчик? — поинтересовалась Дайана. — Расскажи нам о нём.
— Солнечный мальчик, это... А вот знаете, не скажу вам больше ни слова!

VI
10 декабря 2018 года
Сегодня Алисия проснулась рано утром. Она решила для себя одно — больше так не может продолжаться. Эта боль, которая терзает её день ото дня, это счастье, которое наполняет её душу, это всё и это ничто. Должен быть выход из этого столь запутанного восприятия реальности, искажённой иллюзорными образами. А иначе — смерть, другого выхода она не видела для себя. Она уедет из этого жалкого, наскучившего ей города, чтобы излечить себя переменой обстоятельств и новыми лицами. И наконец-таки найдёт в каком-то случайном прохожем его лицо — любимое и родное.
Алисия открыла старый потрёпанный чемодан, собрала вещи и тоскливо посмотрела на одинокую комнату, которую завтра она собиралась оставить, как фрагмент из чего-то прошлого. На телефон поступило сообщение: «Возьми трубку, Алисия. Нам нужно поговорить!» Алисия отложила телефон в сторону, проигнорировав сообщение, после она также проигнорировала звонок.
«Родной мой, сегодня я пишу тебе не так, как всегда. Сегодня я пишу тебе на этом обрывке бумаги. Я запечатаю данное послание в конверт и оставлю где-нибудь, где ты сможешь его найти и прочесть. Я устала ждать и верить, что ты сам ко мне придёшь, ты мне необходим, без тебя воздух лишён кислорода, без тебя… Я не хочу больше никогда без тебя! Я знаю, у судьбы свои планы, но если верить снам, мы встретим друг друга в жаркий летний день, когда я снова вернусь в этот город. Но я никогда не перестану искать твоё лицо в толпе, мой нежный солнечный мальчик, где бы я ни была».

VII
Метель…
Снег кружился в белом танце, повторяя движения ветра. Серый асфальт спрятался под толстым слоем заледеневшей слякоти и грязи. Большой кусок льда сорвался с крыши и разлетелся на мелкие осколки. На пятом этаже из окна выглядывала светловолосая женщина, по-видимому, не в самом лучшем своём настроении. Она грозно смотрела на детвору, бегающую под подъездом, и всё кричала и кричала. Да так быстро, что было не разобрать ни слова из её неуместных ругательств.
На изгибе сломанной ветки небрежно повис кем-то брошенный красный шарф…
Всё это краткими эпизодами промелькнуло перед глазами у Дайаны. Она в быстром темпе шла по тротуару, слушая звук проезжающих мимо машин. Ряд однообразных зданий с угловатыми крышами выстроился вдоль дороги. Краткие эпизоды всё ещё занимали внимание Дайаны. Они все как будто говорили ей о том, что в этом холодном сером камне есть жизнь. Жизнь людей, которые наполняют эти дома своей энергией. Где-то имеют своё место: боль, обида, слёзы, разочарование; где-то: смех, радость и любовь. Где-то седовласый старичок устало закрывает свои затуманенные белой пеленой глаза; а где-то оживлённо бегает малыш радостно улыбаясь. Кто-то познал мудрость, а кто-то безрассудно совершает глупые поступки, не отдавая себе отчёт в своих деяниях. Но ведь и мудрец когда-то начинал с того, что совершал ошибку за ошибкой! И если вы спросите у него, жалеет ли он о том, что когда-то был глуп? Он ответит, что нет, ибо в глупости познаётся и мудрость.
Через какое-то время дома стали реже встречаться по пути, а когда вдали перед собой Дайана увидела размытые очертания моста, будто выведенные чёрной акварелью, они вовсе перестали попадаться ей на глаза. Какой-то измазанный сиреневой краской забор сопровождал её теперь.
Мост всё ближе и ближе возвышался перед её глазами, картинка становилась более ясной: линии выровнялись и силуэт стал величественным, лишённым всей призрачности туманных очертаний. Лестница, ведущая на мост, была скользкой, перила заснеженные. Дайана была вынуждена сбавить немного темп, чтобы не разбить в кровь лицо. Шаги стали осторожными и медленными, в то время как сердце безжалостно билось в скоростном ритме.
— Я не успела? — был первый вопрос Дайаны, обращённый к Алексу, который встретил её на том самом мосту.
— Поезд только что отъехал… — молодой человек подтвердил её опасения. — Но ты не расстраивайся, она вернётся.
— Сказала когда?
— Я спрашивал, ответила: «Тогда, когда буду готова».
— Алисия раньше с того ни с сего покидала город?
— Нет, но тебе незачем беспокоиться о ней, Алисия уже взрослая девочка. — Алекс взял Дайану за руку. — Какая холодная… Пойдём, я отведу тебя в одно место, тебе должно понравиться, заодно согреешься.
Дайана с удовольствием согласилась на предложение Алекса, она действительно замёрзла, поэтому готова была пойти куда угодно, лишь бы там было сухо и тепло.
— Нам ещё долго? — нетерпеливо спросила Дайана, когда они проходили мимо скульптур изо льда. Это были балерины, застывшие в танце.
— Уже пришли, — обрадовал её Алекс.
Он подвёл Дайану к трёхэтажному зданию с тонированной чёрной дверью. Вверху горела вывеска с названием: «Балерина в огне». Алекс открыл дверь, и они вошли в тёплое просторное помещение. Лёгкие звуки рояля и бархатный женский голос доносились из соседнего зала. Чуть приоткрытая дверь предоставила взору бриллиантовый блеск бежевого платья, шлейф которого медленно скользил между столиками. Холодная волна чёрных волос едва касалась оголённых плеч, а тонкая рука, спрятанная под красным шёлком длинной перчатки, держала микрофон.
— Добрый вечер!
За глянцевой белой стойкой стоял приветливый мужчина, на вид ему было не больше двадцати пяти лет. Он вышел к ним на встречу в чёрном костюме.
— Вам столик на двоих? — вежливо спросил он.
— Да, — подтвердил Алекс, — будем только мы.
Дайана внимательно следила за плавными движениями плеч той девушки, чей голос пробудил в ней интерес. Она вдруг захотела увидеть полную картину, вплоть до каждого её движения, жеста… Увидеть тот дерзкий огонь в глазах, который побуждал девушку так искренне и уверенно выдерживать каждую ноту. Увидеть, под чьей неведомой рукой, под чьими пальцами рождался из-под чёрно-белых клавиш столь игривый аккомпанемент. Увидеть, чья нога попеременно с щёлканьем пальцев рук выбивает ритм на чёрном зеркальном полу…
Алекс несколько раз дёрнул Дайану за край рукава, прежде чем она перевела на него увлечённый взгляд. Поскольку мужчина, который вышел к ним навстречу, вернулся на своё рабочее место, Дайана поняла, что бо́льшая часть разговора была лишена её внимания. Алекс жестом протянутой руки пропустил Дайану вперёд по белой лестнице. Всё это сопровождалось молчанием с обеих сторон. Преодолев расстояние в один этаж, Дайана перестала слышать музыку. На втором этаже все двери были плотно закрыты, и видно было лишь коридор, по дизайну ничем не отличавшийся от первого этажа: чёрный зеркальный пол, белые стены и несколько картин которые представляли собой полотна, измазанные чёрной краской.
Когда лестница привела их на третий этаж, они уткнулись в большую дверь из состаренного дерева. Мягкий коврик под ногами, колокольчики и тусклое освещение указывали на тепло и уют, ожидавший их за порогом. Как только дверь открылась, под ногами заскрипел паркет, в углу стояла искусственная ель. Красные, белые и золотые шары свисали с её приподнятых вверх зелёных веток. На полу было разбросано множество подарочных коробок. Зал был большой и просторный, из окон открывался потрясающий зимний вид. В зале было очень тихо и стояло всего несколько столиков, время от времени за одним из них, у стоявшей на подставке балерины, заводился моторчик, и она кружилась под звуки спокойной мелодии.
Алекс провёл Дайану к столику и, как подобает джентльмену, помог ей снять верхнюю одежду. Следом за ними вошла девушка с доброжелательной улыбкой на лице. Девушка положила на столик меню. Алекс сразу озвучил заказ, и она снова вышла. Вернувшись во второй раз, девушка поставила на стол ароматные свечи и две кружки горячего какао с густой молочной пенкой.
— Люблю это место, — неожиданно для Дайаны прозвучал его голос, — я был здесь только раз, но оно сумело укорениться в моей памяти.
— Уверена, что и в моей памяти оно пустит свои корни, — сказала Дайана, касаясь взглядом каждой мелочи.
Алекс молча улыбнулся, и они стали смотреть в окно, наслаждаясь снегопадом…

VIII
17 февраля 2019 года
Бесцветное неподвижное небо возвысилось над городом. Пышные сугробы белоснежного снега становились всё меньше и меньше, растекаясь множественными ручьями по асфальту. Местами затемнённые чёрным осадком пыли и грязи столь серого и безликого дня…
Бывают дни, когда всё теряет свой смысл. Когда в душе возрастает тревога; когда тоска осторожно и незаметно, медленно-медленно протягивает руки к сердцу. Когда истощённый разум теряет способность мыслить, а душа становится бесчувственной ко всем проявлениям радостей жизни… Бывают дни, когда даже яркие золотые лучи солнца становятся тусклым виде́нием… Когда стальной щит отбивает всё тепло, оставляя мрачный силуэт в тени. Даже в эти дни, когда лицо превратилось в тучную маску, нужно проявить благодарность. Ведь настанет вечер, небо станет чёрным и уставшая рука обессиленным движением упадёт на одеяло… Тяжёлые веки скроют сухой взгляд и ресницы соприкоснутся с пылающей кожей. Тогда с обновлённым сознанием придёт новый день. И словно белый лист, душа раскроется чисто перед множеством новых вдохновляющих мыслей.
В это утро после нескольких утомительно тоскливых дней она чувствовала себя именно так — обновлённо. Середина февраля была по-весеннему тёплой. Её глаза говорили о полном удовлетворении к жизни, миру… Их лёгкий блеск отражал в себе радость прожитых дней. День за днём и будто всё, как у всех, но как-то иначе. Порою душой Дайана могла взлететь так высоко — без страха разбиться. Без остатка могла отдать себя порыву радости, наслаждаясь вечным, бесценным…
Однажды вечером, шагая по тротуару, она спрятала руки в тёплые перчатки. Осень тогда совершала плавный переход в зимний период — было холодно. Но что-то согревало души двух людей, шагающих ей навстречу, какая-то сила соединяла их вместе. Смущённый взгляд девушки и немного глупая улыбка застывшая на лице юноши… Они шли, страстно обсуждая какую-то тему, отдалённую от их мыслей, где каждый из них держал друг друга за руку… Зарождение светлого! Начало любви… Искренность во взгляде… Трепет души… Дайана тогда от чистого сердца подарила миру улыбку. Ведь когда кто-то излучает свет любви, мир становится прекрасней. Она чувствовала это! Она понимала…
Зима
В эту зиму она не была одинока, пусть даже и находила в одиночестве что-то особо прекрасное — единение с миром, гармонию… Но всё же разделять радость души своей с тем, чьи крылья могли взлетать также высоко, — это было высшей наградой.
Тридцать первого декабря: земля, деревья, крыши домов, лавочки — всё было покрыто толстым слоем снега. На минуту Дайана закрыла глаза: шум, вспышки яркого света, снова шум, разноцветные огни, детский смех… Чьи-то пальцы вот только что, как будто сейчас, пробежались по струнам гитары. Плешивый светло-русый волос вьющейся линией обрамлял округлое лицо. Большие серые глаза, преданные и добрые, пускали искры в этот мир. И всегда оживлённая и беззаботная улыбка. «Один… два… три… четыре… пять!» — Тишина. Глухим выстрелом вылетела пробка, мужская рука, ещё минуту назад державшая гитару, повисла над бокалами, наполняя их золотом шампанского. Рядом стоящая девушка опустила голову ему на плечо. Мальчишка взобрался на табуретку и просунул голову через её руку, согнутую в локте. Любопытным и сверкающим, как у отца, добрым взглядом он стал рассматривать всё из-под белых, словно вышитых шёлковой нитью, бровей.
У противоположного края стола стояла женщина в приталенном чёрном платье, на её тонкой шее, покрытой бронзовым сиянием пудры, лежало красное ожерелье, играющее крохотными огоньками. На её смуглой коже пролегали глубокой линией морщины. С закрытыми глазами она выпила первый глоток шампанского и подняла голову вверх. Из-под густых длинных ресниц она посмотрела в потолок так, будто над ней возвышалось звёздное небо — загадала желание…
Дайана вдруг посмотрела в сторону окна: плотная бежевая ткань крупной волной спускалась к подоконнику, местами открывая взору свет огней ночного города, слегка касаясь спинки кресла, на изумрудном бархате которого, сидела Джулия. Точёный овал лица и чрезмерно ровная линия спины… Она сидела гордо роняя взгляды то в одну, то в другую сторону. Порой перебирая пальцами густую длинную косу из прямых светлых волос в тон бровям и ресницам, едва заметных на гладкой матовой коже. Девушка, время от времени робкая и нежная, по большей части походила на обиженное животное. Контраст в её внешности завладел вниманием Дайаны. Она долго смотрела в её карие глаза, пытаясь понять, отчего взгляд казался таким диким…
Всё это время — эти два месяца — Дайану тревожила одна мысль. Не раз обжигая взглядом телефон, она терялась в догадках. Часто проверяла почтовый ящик. Но ни звонка, ни строчки! «Что ж, это её право», — думала она каждый раз, когда ответом на её ожидания являлись тишина и пустота… В попытках завести с Алексом разговор об Алисии Дайана всегда чувствовала нерешительность. «Он знает, он точно знает!» — думала она, но молчала.
— О нет! — воскликнула Дайана, — только не это!
Аромат перепаленного кофе отвлёк её от мыслей. С зубной щёткой в руке она выбежала на кухню, ударилась коленом об край, будто нарочно поджидающей её, двери… Тёмно-коричневые потёки пробежались по толстым стенкам медной джезвы и застыли густым пятном на белой плите. Дайана поспешно выключила газ и открыла окно на проветривание. Вернувшись в ванную, она поставила на место давно уже ненужную ей зубную щётку, а после на скорую руку исправила беспорядок на кухне.
Через полчаса её ровные и неторопливые шаги роняли следы на грязный мокрый асфальт. Одинокий бледный луч солнца и свежий воздух заменили ей утренний кофе. Уже более приземлённая она с радостью поддалась давно оставленному в прошлом чувству. С отсутствием вдохновения она трезво могла смотреть на этот мир, не обращая внимания на всю его красоту иль недостатки. Это позволило её дыханию быть более естественным — ни чрезмерно быстрым, будто от волнения, ни медленным и глубоким, как при медитации. Она даже ни о чём не думала, только встречные мысли о повседневных заботах… Часто, в период творческого взлёта, она чувствовала исцеление — состояние души, когда внутренний мир отражается в зеркале реальности. Но сейчас, когда её взгляд перестал быть безумным, перед ней раскрылась та серая реальность, которая доступна каждому приземлённому человеку. Когда ты видишь лужу перед собой и тут же обходишь её стороной, будто это всего лишь препятствие… Именно так Дайана сейчас воспринимала этот мир. Но будь её дыхание другим! И взгляд… Взгляд более требовательным, более жадным!.. Она бы увидела, как в этой маленькой луже отражаются небеса. Как белым цветом пробиваются сквозь чёрные ветки облака и блики играют на подвижной от ветра воде… Она бы увидела, как в этой луже отражается целый мир. Увидела бы в этой луже огромное озеро, вместо того, чтобы просто переступить её и пойти дальше, оставляя себя в серой реальности скучного восприятия мира.
Дайана посмотрела на четырёхэтажный дом из старого красного кирпича. На жёлтой, местами ржавой табличке она увидела затёртую, подкрашенную чёрным маркером цифру.
«Шестой номер, да это здесь», — с неким чувством омерзения она прошла под аркой, стены которой были изуродованы надписями и ободранными объявлениями. Твёрдые шаги эхом преследовали её и раздражали нервы. Повсюду валялись разбросанные бутылки. Воздух был настолько тяжёлым и неприятным, что Дайана прикрыла перчаткой лицо. Соприкосновение руки с холодным металлом ручки в сопровождении с разъярённым скрипом медленно отворившейся тяжёлой деревянной двери, украшенной кованой решёткой, дополняли эффект к уже сложившемуся отталкивающему впечатлению.
Войдя во внутренний дворик, Дайана осмотрелась по сторонам: подъезды, балконы, мусорный бак… Дворник скорее походил на сбежавшего преступника: топтался на одном месте с метлой и суровым взглядом смотрел исподлобья.
«Жуть какая», — подумала Дайана.
— Лови! — Вдруг из ниоткуда выбежал наглый подросток и запустил в Дайану снежкой. Не успев опомниться, она услышала взрыв смеха.
— Ты что, не слышишь? — издевательски набросился он. — Лови!
Дайана поймала на себе ещё одну порцию мокрого снега прежде, чем успела разозлиться.
— Эй, оборванец, полегче! — Подоспел дворник, крепко схватив мальчишку за плечи.
Голос дворника внушал ужас, вместо благодарности Дайана почувствовала трепет. И даже беспредельщик не на шутку испугался.
— Извините, я… — начал он дрожащим голосом, на что мужчина только крепче сжал его.
— Хватит! — в ужасе вскрикнула Дайана. — Отпустите его!
— Как пожелаете, — прозвучал внушительный низкий голос. Дворник ослабил хватку, и парнишка побежал так быстро, что из-под подошв забрызгала грязь.
— Спасибо, — сухо поблагодарила Дайана и внимательно рассмотрела суровый образ своего защитника. Тёмно-зелёная куртка с засаленными грязевыми разводами, брюки размера на два больше. И белые, если можно было так назвать этот цвет, кроссовки. То ли в пятнах какой-то краски, то ли чего-то другого — Дайане эти пятна показались похожими на засохшую кровь. Из-под чёрной шапки торчали склеенные клочья волос, будто он не мыл их целую вечность. Напряжённая линия тёмных бровей на бледной коже… Грубые отталкивающие черты лица.
«Какой-то он подозрительный. Не внушает доверия», — подумала Дайана.
— Что вы здесь забыли? — спросил он как можно мягче.
— Меня ожидают. — Дайана старалась не показывать страх. — Кафе, меня ожидают в кафе.
— А, кафе, — протянул он безразлично. — Верно, здесь есть одно. — Он показал рукой на последний подъезд, и на этом их напряжённый разговор закончился.
На чёрной вывеске золотом прописных букв Дайана прочла короткое название: «Ястреб». Войдя внутрь, она не сразу заметила столик. Джулия выбрала укромный уголок на два места возле окна. В её руках была свежая утренняя газета. На столе стояла чашка с крепким кофе. Её взгляд проходил сквозь толстые линзы в тонкой серебристой оправе — похоже, это были очки для зрения. Дайана, которая очень редко интересовалась новостями, была удивлена, прочитав на обороте газеты крупным шрифтом заголовок: «ОЧЕРЕДНОЕ УБИЙСТВО ПОТРЯСЛО ГОРОД». Никак не покидающий суровый образ дворника вынудил Дайану на громкий испуганный вздох. Джулия подняла тёмные, как тёплая летняя ночь глаза и диким взглядом обиженного животного посмотрела на неё. Необычным было то, что у этой девушки контраст был не только во внешности, но и в эмоциях. Она быстро надела на себя радостную улыбку, придав лицу доброжелательное выражение. Единственное, что оставалось в ней неизменным, — это правильно поставленная речь и отточенные движения тела.
— Дайана? — удивилась она. — Чем ты так напугана?

IX
«Я тогда не сразу ответила ей, стала как вкопанная и потупилась взглядом в газету…» — писала Дайана на следующий день.
«...Когда Джулия повторила свой вопрос, я немного оживилась. Я подумала о том, что пора бы спуститься на землю и зарыть свой трусливый характер подальше от восприимчивого к воображению мозга.
— Всё в порядке Джулия, — успокоила я её и присела напротив.
Я тогда очень нервничала. Груз в душе тянулся вниз и ударялся о самое дно. В общем, я почти болью ощущала прилив дурного настроения, думая, что это предчувствие. Мне понравилось, как Джулия умела чувствовать моё настроение. Она была ненавязчива, не задавала лишних вопросов и, казалось, сама вела разговор.
В кафе мы просидели недолго, меня тогда не особо впечатлила атмосфера, которую передавало это место. Мы ушли сразу же после выпитой чашки кофе. К счастью, дворник куда-то исчез. Но признаюсь, что, несмотря на внушаемый им страх, мне было интересно ещё раз посмотреть на него. Посмотреть ему в глаза и, возможно, прочесть там ответы… Но что бы я смогла в них увидеть? Он грубоват, это и так понятно. И что бы там ни выражал его взгляд: злость, жажду власти, склонность к насилию, похоть — это не давало бы мне право делать выводы. А вот обувь, которая была на нём! Жаль, что я не рассмотрела её внимательнее. Вдруг там действительно кровь. И что тогда? Если он и есть тот человек, о котором пишут в газетах?..
— Брось, Дайана! — сказала Джулия, когда мы сидели у неё в квартире, которая, не будь там кровати, походила скорее на рабочий кабинет.
Множественные папки с документами, стол с кожаным креслом, всегда включённый ноутбук и несколько фотографий в рамках, где как всегда безупречная Джулия рядом с родителями.
— Ты же не думаешь, что могла так просто столкнуться с преступником? — продолжила она. — Преступником, которого, прошу заметить, разыскивают!
— Просто что-то в нём не то, он какой-то подозрительный, что ли.
— Ну знаешь, — перебила она меня, — не он один такой. В городе полно психов, и, — Джулия немного смягчила интонацию, — Марк всегда очень добр, хоть и выглядит мрачно.
— Но… — я хотела сказать про пятна на обуви, но Джулия не дала мне договорить.
— Дайана, я понимаю твою подозрительность, но она не обоснована ничем, кроме твоих домыслов, и, уверяю тебя, это не он.
— Почему ты так уверена?
— Я слежу за этим делом.
— Ты?! Ты взялась за это дело?! — удивилась я.
Я знала, что Джулия — хороший журналист, но не думала, что она берётся за такие громкие дела. Сказать по правде, до того момента я думала, что она просто пишет незаурядные статейки на тему «Загрязнение улиц» или «Нелегальный бизнес в аптеках». Думала, что она снабжает редакцию материалом, которым просто можно заполнить очередную страницу в газете.
— Да, я… Я хочу повышения. Понимаешь? — ответила она. — Если я сумею отыскать нужный материал по этому делу, я смогу добиться более высокой должности.
— Например?
— Я смогу руководить отделом группы журналистов из двадцати человек. Целым отделом! Ты представляешь?
— Ты действительно этого хочешь?
— Да, конечно, — подтвердила Джулия.
— Будь осторожнее с поиском материала, хорошо? Не заходи слишком далеко. Он ведь серийник, это тебе не убийство в состоянии аффекта, он псих. Так что пусть работают детективы и криминалисты.
— Дайана, всё нормально.
Она подошла к столику, где стоял хрустальный графин и вскоре, с присущим ей обаянием правильно отточенных эмоций и движений, подала мне стакан с водой.
— Это тебя немного освежит…
Оценив этот жест, я выпила прохладную воду и поблагодарила Джулию.
Это напряжение… Я всегда чувствую его, когда собеседник бестактно уходит в свои мысли. Кажется, что что-то не так и я обязуюсь тянуть на себе это увеселительное бремя. В итоге я совсем путаюсь в своём монологе и говорю невпопад, только бы спасти ситуацию. В конце концов, у людей создаётся неправильное впечатление о моём характере. Но снова я остаюсь в одиночестве и могу видеть красоту этого мира со стороны, не произнося даже слова. Кажется, это единственное время, когда я могу быть искренней. Искренней, потому что голос молчит, а мысли чисты. Сердце наполняется чувством, от которого строки заполняют тетрадь.
Так вот, к чему я веду: длительное общение с Джулией истощило нас обеих, и мы уже не в силах были поддерживать разговор. Радовало только то, что это случилось под конец нашей встречи, но никак не в начале. Ушла я от неё вечером, тогда уже будто прожектором светила растущая луна.
— Ты можешь остаться, если хочешь, — сказала она перед моим уходом.
Я ещё раз поблагодарила её, но сочла нужным уйти. Дома меня ожидала удобная кровать и несколько глав «Грозового перевала» Эмили Бронте.
Джулия жила недалеко от меня. Поспешным шагом я отправилась домой. Под вечер стало гораздо прохладнее, и ускоренный шаг помогал мне не так резко ощущать эту перемену в погоде.
Яркая луна жадно притягивала мой взгляд, погружая в атмосферу таинственности… Трудно передать, но тогда мне казалось, что мои глаза отражали в себе её блеск. Будто маленькая, но безгранично большая часть луны обитала в моём существе. Дышала вместе со мной и так красиво молчала… Красиво, но громко молчала о своём безмолвии и тихо кричала о своём одиночестве.
Просто не могу не замечать этого всего, всей этой красоты. Ведь если бы не это, у меня ничего не было бы. Не было бы меня — меня настоящей, с множеством мыслей и стремлений. Стремлений отдавать себя этому прекрасному миру и делиться своей внутренней силой с другими. Я бы не смогла искренне посочувствовать нищему или умирающему, не смогла бы искренне порадоваться за чью-то любовь, пожелать кому-то счастья. Я была бы неполноценна, лишена гармонии, с ярко выраженным бременем безразличия, зависти и злости.
И я благодарна за то, что лишена этих пороков, потому как этот камень в сердце мне ни к чему. И я не говорю, что я идеальна, нет, это не так. Нередко я даже бываю раздражительна. Просто есть то, что я замечаю вокруг себя. И в моменты, когда мне удаётся чувствовать созерцаемое, воссоединяться с ним — я благодарна. Я с трепетом и бережностью впускаю эти краткие моменты в свою жизнь. Так как эти моменты и всё, что меня окружает, — и есть жизнь, частью которой я являюсь. Это помогает мне ценить каждый глоток воздуха. Так как в моём привычном естественном состоянии воздух становится таким же обыденным, как и жизнь. Которая растрачивается на тысячи ненужных мелочей, сталкивающих сознание вниз по крутой лестнице, что лишает осознанности и отнимает свободу. Превращает человека в пленника своих же мыслей и привычек.
Наш последний разговор с Джулией закончился не на самой приятной ноте. Я всё спрашивала и спрашивала её о нём. Будто она была ключом к его сознанию. Наверное, я даже немного переусердствовала с этим, ведь ей важно было не почему, а кто.
— Как думаешь, — не унималась я, — зачем он делает это с ними?
Она толком ничего не отвечала, поскольку не испытывала к этому интереса. Её интересовали только факты, а психоанализ был ей ни к чему. Да и я не знаю, зачем спрашивала об этом. Возможно, чтобы поддержать разговор, а может, чтобы избавить себя от этих вопросов, когда останусь наедине? Мысль о том, что не перестану думать об этом дома, меня не прельщала. Наверное, так я пыталась избавить себя от этих мыслей. Но это было не нужно, я перестала об этом думать, как только переступила порог её квартиры. А когда я вернулась домой, мне посчастливилось отдаться увлекательным страницам книги, после чего беспамятно погрузиться в сон.

X
Зная, что больше ничего не напишет, Дайана отложила в сторону синюю ручку и несколько тетрадей, исписанных и потрёпанных от частого использования.
Раздался громкий пронзительный звонок в дверь.
— Джулия? — удивилась Дайана, открывая ей. — Проходи.
— Привет, я ненадолго, — сказала она с порога, вручая Дайане телефон. — Ты вчера забыла его у меня.
— Надо же, я и не заметила, — растерялась Дайана. — Может, зайдёшь?
— Нет-нет, — торопилась она, — у меня сегодня много дел. Но, — снова безупречная улыбка играла на её лице, — я была очень рада тебя повидать, — сказала она и умчалась.
Дайана закрыла за Джулией дверь и остановилась, не зная, каким должно быть её следующее действие. Будто весь остаток дня не предвещал больше никакого развития: умственного, физического, духовного… Не найдя подходящего решения, соответствующего её настроению, Дайана закуталась в тёплый плед и включила телевизор.
Такси
Ветер изъял несколько локонов из тщательно собранных заколкой волос. Оказавшись на заднем сидении такси, Джулия заранее достала деньги в мелких купюрах, чтоб на месте поскорее расплатиться и уйти. В тонированном стекле дверцы, сквозь которое она смотрела, отражались её воспоминания…
Она тихо неподвижно лежала на запятнанной болью и скорбью холодной земле. На щиколотках и запястьях пролегли глубокими ранами следы, будто сама вечность стягивала ей руки и ноги верёвкой. Изувечена множественными царапинами и порезами… Она была прикрыта бархатом, чернее даже самой тёмной ночи. Мягкое прикосновение ткани скрывало следы извращённой жестокости. А изгибы тонкой шеи были во власти ожерелья в виде проволоки с множеством толстых иголок, пронзающих белоснежную кожу. Капли крови тоненькими ручейками остались на белом снегу, а безжизненные глаза мучительной болью застыли под движущимися облаками.
Джулии удалось вырваться из плена обжигающих душу воспоминаний, только когда такси остановилось.
— Благодарю, — сказала она водителю, рассчитываясь за поездку. — Хорошего дня!
— И вам! — весело ответил он на её доброжелательный тон.
Ноги погрязли в слякоти, снег не успел ещё растаять, а до весны оставалось пару недель, но мелкий дождь уже моросил, касаясь лёгким бризом лица. Сегодня город выглядел как-то особенно мрачно на фоне случившегося. Огромный серый католический собор, искусно выполненный в готическом стиле, ещё вчера был бы достоин восхищения… Вчера, но не сегодня. Сегодня, как и всё вокруг, он предстал перед взором в тягостном траурном свете. История повторяется. Вновь и вновь… Ещё одна ни в чём не повинная девушка… Ещё одна потерявшая навеки покой душа.
Проход был перекрыт жёлтыми лентами, кругом слепили вспышки фотокамер. Толпа журналистов толпилась у заграждений, не замечая ни просьб, ни запретов.
— Девушка! — нервно говорил охранник. — Вам нельзя сюда. Послушайте! — он даже прикрикнул, вымещая остаток накопленной злости на прорвавшуюся сквозь него Джулию. — Вы мешаете работать, уходите.
Толпа верещала, выкрикивая свои вопросы. Не то чтобы Джулия была наглее собравшихся журналистов, просто у неё были преимущества перед ними.
— Бен, пропусти её!
— Что ж вы сразу не сказали, что вас здесь ожидают! — охранник из вежливости выдавил из себя улыбку и приподнял, покрывшийся каплями дождя, кусок полиэтиленовой ленты, которая ограждала место преступления.
— Привет, Стив! — поздоровалась Джулия, вырвавшись из толпы. — Спасибо, что позвонил. Думаю, мне нужно посмотреть на это не только с фотографии. Не то чтобы мне это как-то помогло, скорее, мне может быть полезна информация, которую я могу услышать в процессе расследования.
— Ну мы особо здесь не разговариваем… — Стив окинул Джулию строгим взглядом. — И постарайся успокоиться, а то у тебя руки трясутся. Ты ведь знала, куда идёшь!
— Да, ты прав, — она посмотрела на криминалистов, которые беспристрастно рассматривали бездыханное тело, — эмоции здесь ни к чему.
— Ладно, — ответил он более официальным тоном, — можешь ходить тут и смотреть что нужно, но веди себя тихо, вопросов не задавай. И предупреждаю, ничего здесь не трогай! Это ясно?
— Да.
— Хорошо. И не забудь, — Стив немного оживился, — за тобой должок.
— Ну, разумеется, — несмотря на волнение, Джулия старалась держаться ровно, — я помню.
— Это ещё кто? — К Джулии и Стиву подошла женщина-криминалист. Джулии она показалась очень властной девушкой с сильным характером.
— Это Джулия, — ответил Стив.
Джулия протянула руку.
— Здравствуйте, я журналист и хотела бы…
— Ну что ж, Джулия-журналист, поскольку ты здесь, — она гневно сверкнула взглядом на Стива, — проходи. Только ничего не трогай и не мешай.
— С этим проблем не будет, — ответила Джулия, не обращая внимания на резкость её тона.
— Ну раз уж мы всё выяснили, — Стив посмотрел на Карэн, — не нужно стоять тут без дела. Это касается всех! Давайте поживее и ничего не пропускайте, все улики должны быть собраны. Бен, никого больше не пропускай.
Стив перевёл дыхание и немного успокоился. Все и без того были заняты, так что даже не обратили внимания на его крик. Да и Карэн ушла до того, как он закончил свою речь.
— Ничего личного, — обратился он к Джулии, — иди смотри, что тебе нужно, и помни, что я говорил: ничего здесь не трогай.
— Ясно-ясно, — Джулии хотелось поскорее закончить разговор, — я уже третий раз это слышу, трудно будет не запомнить.
— Нужно будет, — не унимался Стив, — и в пятый раз услышишь!
Джулия держалась спокойно, хоть обстановка была напряжённой. Сверхагрессивная обстановка, казалось, никак её не волновала. Да и перспектива карьерного роста придавала немалый стимул. А вот дрожь в руках не унималась, и взгляд был диким и отрешённым. Она даже не заметила, как ноги привели её к группе криминалистов, где также стояла и Карэн, которая фотографировала кусок тротуарной плитки около дороги.
— Он оставил отпечатки обуви, — сообщила она, — пробьём по базе, может, узнаем, что это за модель.
— Отлично, — сказал Стив, — это уже что-то! Но ищите, ищите больше! Может, удастся обнаружить его ДНК: волос, слюну, пятна крови. Что-нибудь! — Стив был в отчаянии.
— Послушай, — не выдержала Карэн, импульсивно поправляя кудрявый локон тёмно-каштановых волос, — думаешь, мы не хотим найти этого ублюдка?! Так вот что я тебе скажу, мы также хотим довести это дело до конца. А ты либо успокойся и начни вместо криков что-то делать, либо, Стив, — она немного смягчилась, — пойди-ка ты лучше домой и хорошенько отдохни.
Он ничего не ответил, да и больше словом не обмолвился. Ходил с одной стороны на другую и периодически, что-то записывал. В то время как команда активно собирала улики.
— Вы новенькая? Не переживайте, к этому привыкают, первое дело всегда даётся тяжело.
— Я? — переспросила Джулия, глядя на совсем юного криминалиста со взъерошенными светлыми волосами.
При иных обстоятельствах Джулия ответила бы своей лучезарной улыбкой, но сейчас она с трудом ощущала землю под ногами. Словно отдалённое эхо, Джулия услышала, как Карэн сказала: «Генри, оставь её…» После чего не разобрала и слова.
Кроме ужаса, заполнившего каждую клетку в ней — с головы до ног, до кончиков пальцев, проникающего в самое сердце и застывшего беспокойным блеском в глазах, Джулию это ни к чему не привело. Никаких ответов, которых она жаждала получить, она не нашла. И даже, наоборот, вывелась из строя. О своём деле Джулия думать не могла. Подступившая горечь чьей-то утраты застыла бездонным колодцем глаз на изувеченном теле. Холодная волна рыжих волос струилась шёлковой воздушной вуалью по грязному асфальту. Всё было так же, как на фотографии, которую показывал Стив с прошлого убийства. Та же мраморная кожа и тонкие кисти длинных рук, немного согнутых в локте. Те же кровавые отпечатки, оставленные безжалостной верёвкой, удерживающей руки и ноги. То же множество аккуратных мелких порезов на утончённом силуэте. И так же, как на фото из воспоминаний Джулии, обнажённое тело было прикрыто красивой дорогой тканью. Только на этот раз вместо чёрного бархата на теле лежало тонкое белое кружево. Едва скрывая наготу, оно соприкасалось с капельками выстраданной бесчестием крови…
Невыносимая тоска повисла над городом, бесцветное небо отражалось в безжизненных глазах погибшей. Слёзы градом пробежались по бледной коже на каменном лице Джулии. Видеть смерть в таком обличии… Это причиняло боль, ранило душу, сжимало сердце и внушало страх от того ужаса, который настиг жертв безжалостного убийцы.
— Что происходит? — спросила Джулия у Карэн, так как та взяла её за руку и увела подальше от внезапно образовавшегося шума. Какие-то машины окружили территорию, люди в форме… У Джулии на секунду закружилась голова.
— Стив попросил отвезти тебя. Ты что, и вправду ничего не слышала?
Джулия покачала головой.
— Ладно, садись в машину.
Смотря в окно, Джулия различала лишь расплывчатые силуэты: люди, деревья, дома и светофоры. Шарф на шее отнимал весь воздух, но даже сняв его, Джулии так и не удалось вдохнуть полной грудью.
— Стой!
— Что случилось? — удивилась Карэн. — Мы ещё не приехали.
— Да, я знаю, — ответила Джулия, — я выйду здесь.
— Я могу подождать, подышишь немного воздухом и сядешь обратно в машину, — предложила Карэн.
— Нет, не нужно, дальше я сама…
Медленные шаги, дрожь в руках и отсутствие мыслей. Она вышла из магазина и в беспамятстве обрушилась на мокрую лавочку. Дым от сигарет вырисовывал в воздухе узоры, американский виски обжигал горло, светила луна и несколько фонарей…
На следующий день, проснувшись рано утром, Джулия села за ноутбук и погрузилась в работу: «Очередное убийство! В городе царит хаос. Полиция уже год не может найти серийного убийцу, который спокойно разгуливает среди мирных жителей. На его счету уже с десяток жертв, и все они — молодые девушки с длинными волосами, примерно одного типажа, отличия только в цвете глаз и волос, кожа во всех случаях светлая. Он предпочитает оставлять жертв на улице — осквернённых и прикрытых лишь куском ткани, с каким-то ужасающим украшением на шее с острыми шипами, которое служит орудием убийства. Преступник душит им своих жертв, и, задыхаясь, девушки захлёбываются собственной кровью. Криминалисты не прекращают поиски, надеемся, что в скором времени город снова будет в безопасности».
— А пока, — грустно сказала Джулия, — все мы скорбим.

Читай продолжение на ЛитРес
Диана Мамчур "ЮВЕЛИР"