Под черным крылом Горюна. Часть 2. Главы 27-28

27

Новицкий был неприятно удивлен, получив письмо от графини. Выдержанное в официальном тоне, оно не оставляло никаких сомнений в том, что Марианна всерьез занялась делами своего отца. Новицкого приглашали явиться в усадьбу Тропова к трем часам пополудни. О чем пойдет речь, Новицкий не сомневался. Долг отцу придется отдавать его дочери, а это вовсе не входило в планы Новицкого. Впрочем, теплилась слабая надежда, что речь все же пойдет об ином. Но его надежды не оправдались. Графиня встретила гостя в кабинете отца среди целого вороха бумаг, папок, тетрадей. Новицкого поразили произошедшие изменения в ее облике. Гладко зачесанные назад черные волосы без единого кокетливого завитка, жестко сомкнутые губы. Отсутствие блеска в припухших миндалевидных глазах. Казалось, то была не живая женщина, а скульптура, олицетворяющая собой вселенскую скорбь. Марианна предложила Новицкому сесть.

—Дмитрий Федорович, — голос ее звучал глухо. — Надеюсь, вы извините меня за то, что вынуждена была срочно вызвать вас. Конечно, стряпчий моего покойного отца проворный малый, все же я решила побеседовать с вами лично.
— Я плохо представляю, Марианна Вениаминовна, о чем пойдет речь, но весь во внимании.
— Мой отец оставил множество бумаг, и если бы не его любовь к порядку, систематизации доходов и расходов, вряд ли мне удалось быстро понять что к чему. Я просмотрела бумаги и обнаружила, что вы должны моему отцу достаточно крупную сумму плюс проценты. Срок платежа истек. Вы намерены платить?
—Марианна Вениаминовна, я никогда не отказывался от своих долгов, единственное, о чем прошу, так это об отсрочке платежа. Не режьте без ножа. Увы, я сейчас неплатежеспособен.
—Слышала, вы намерены выгодно жениться? — в черных глазах Марианны промелькнуло подобие любопытства. — Невеста ваша, говорят, девушка богатая, с хорошим приданым. Ее знает господин Назаров. И весьма похвально отзывается о ней. Ваш выбор можно одобрить. Она особа хоть и не знатная, но, по отзывам нашего доктора, хорошо воспитанная девушка.
—Нынче даже крестьянки имеют возможность стать образованными. Рассуждать о вольтерьянстве и бренчать на пианино. Что не мешает им сморкаться в ладонь и утираться рукавом.
Новицкий вспомнил последнюю встречу с Варенькой и погрустнел.
—Не судите опрометчиво, — сказала Марианна строго. — Иногда показное благородство много хуже народной простоты. Поверьте мне. Я знаю, о чем говорю.

Марианна сознательно уходила от разговора о своем отце, и Новицкий с облегчением отметил про себя, что она никак не связывает его долг с убийством князя.
—Я все оплачу, уважаемая Марианна Вениаминовна, только позвольте мне немного наладить свои дела, — Новицкий с надеждой посмотрел в грустные глаза графини.
—Не буду торопить вас, — примирительно произнесла Марианна. — Денег, оставленных отцом, хватит для…..
Она поймала на себе вопросительный взгляд Новицкого, немного помолчала и добавила:
—Для развода с графом. Мой брак, mon ami, оказался большой ошибкой. Граф не тот человек, за которого себя выдавал. Мот, игрок, чудовище. Несчастный брак стал расплатой за мой грех. Сейчас за большие деньги граф готов дать мне развод.
—Что ж, буду рад, если вы снова обретете свободу. Такие женщины как вы, Мари, рождены для любви, а не для страданий.
Марианна на эти слова Новицкого горько улыбнулась. Глаза ее наполнились предательской влагой, дрогнули черные ресницы.
—Любви? Разве не любовь приносит нам страдания? Не любовь ли привела меня к трагедии? Не верю я больше в сказки. Любовь – сердечный недуг, осложненный страстью. Страсть проходит, недуг исчезает, остаются разочарования. Мой горький опыт тому порукой.
—Не узнаю прежней Мари.
—Она умерла, — равнодушно произнесла Марианна. — Хотите чаю?
—Благодарю, не откажусь, посидим за чашечкой, как в старые добрые времена.
—Знаете, mon ami, они действительно были добрые. В этом доме звучал смех, сейчас мрачно и холодно. — Марианна зябко поежилась и обвела взглядом кабинет. — Половина прислуги вынужденно уволена. На глазах рушится привычная жизнь. Ощущение, словно шагаешь по болоту. Под ногами трясина качается, и не знаешь, в какой момент можешь провалиться. Опоры… никакой.
—Мне очень хорошо знакомо подобное состояние. Вам нужен друг, мужчина, который поможет забыть обо всех печалях.
—С этим покончено! — решительно произнесла Марианна и поднялась из-за стола. — Пойдемте в столовую пить чай. Я забыла, какое варенье вы любите?

Решение графини получить с него долг, пусть и с отсрочкой, взволновало Новицкого. И если до этого он мало заботился о том, чтобы помириться с Варенькой, то теперь необходимость наладить отношения с невестой со всей серьезностью встала перед ним. Пересилив себя, он направился в город. В кармане лежал перстень покойной матери – гарантия примирения. Какая же женщина откажется от подарка? На эту мысль натолкнул его Волгин, который даже помог выбрать украшение из десятка безделушек, хранившихся в старой резной шкатулке. Захочет ли Варенька принять жениха или его подарок? Мучительные сомнения вскоре разрешились. Варенька выразила желание видеть Новицкого, о чем тому торжественно доложила горничная. Оставив в передней пальто и шапку, Новицкий с замиранием сердца вступил во владения Саввы Лукича и его дочери.
—Уважаемая Варвара Саввична…

Новицкий, опустив голову, стоял перед своей невестой, не в силах поднять на нее глаза. К тому же он заметил, как в приоткрытую дверь осторожно подглядывает прислуга. Варенька также заметила любопытные глаза, но не подала вида, стояла прямо, сжимая в руках концы накинутого на плечи тонкого пухового платка.
—Понимаю, каким мерзавцем кажусь в ваших глазах, — сглотнув слюну, произнес Новицкий, — но искренне уповаю на снисхождение к грешнику.
—Я уже не сержусь на вас, — мягко сказала Варенька, чем немного обескуражила Новицкого. — Все прояснилось. Василина вовсе не имела неблаговидных целей в отношении вашей персоны. Кстати, второго дня она была у меня, и мы долго беседовали. Она уверяла, что ваш визит к ней был случаен и не носил интимного характера. Как, впрочем, и визит других господ. Более того, недели через две наконец-то приезжает Гриша. Он сильно простудился в Сибири и вынужден ввиду плохого здоровья вернуться домой. Пошатнувшаяся репутация жены теперь станет его заботой. Так что у меня нет причины подозревать вас в том, что может повредить нашим отношениям.
Новицкий облегченно вздохнул.
—Примите искренне от меня подарок в знак нашего вечного примирения.
Он протянул Вареньке перстень.
—Спасибо, — Варенька взяла подарок. Надела перстень на средний палец левой руки, любуясь красным камнем в золотой оправе. — Немного великоват, но это ничего. Отнесу его к ювелиру.
—Я очень рад, дорогая Варвара Саввична, что мы примирились. Кстати, не желаете ли совершить прогулку и посетить мое имение, которое вскоре станет и вашим? Сегодня отличная погода, солнечно, легкий морозец.
— Хорошая идея, только скажу отцу, что еду к вам. Уверена, он возражать не станет. Подождите, я быстро.

По дороге они непринужденно болтали, смеялись. Варенька кокетливо смахивала редкие снежинки с серого меха кроличьей шубки, сняв рукавицы, согревала дыханием замерзающие пальцы. Мороз оказался не столь уж и легким, а с характером, щипал на славу. Яков, подгоняя Лорда, довольно улыбался в бороду. Наконец-то хозяин сменил настроение. Скоро на свадьбе гулять будем! Варенька ему нравилась. Доброй хозяйкой станет, не обидит. Сама из народа, простая, хоть и купеческого сословия. А что купец? Тот же мужик. Только при капитале. Вот, к примеру, графиню взять – заносчивая сама, и горничная нос кверху держит. Куда там. В княжеских апартаментах обретается! Нет, простая девушка лучше.
За разговором Новицкий, так к слову пришлось, да и разговор с графиней не давал покоя, спросил Вареньку, знает ли она Цивиньского.
—Господина Цивиньского? Конечно, знаю. Он пару раз бывал у нас на вечерах. Столь образованный человек, а не брезгует нашим гостеприимством. Кстати, он теперь занимается делами в имении своей тетки. Забавный такой. Просит, чтобы все его называли пан Михась. Смешно звучит, не правда ли?
—Не знаю, насколько смешно, но у поляков свои причуды. У нас господа, у них паны. Черт его держит здесь, катился бы в свою Варшаву.

Новицкий поморщился, вспомнив поляка, его стального цвета глаза с презрительным прищуром. И чего только нашла Марианна в нем? Холодный и скользкий тип. Варенька между тем непринужденно продолжала:
—Знаете, про него говорят, что он имеет здесь некую тайную покровительницу, которая снабжает его деньгами. Деньги эти он отправляет в Польшу для подготовки вооруженного восстания. Ну вот, проговорилась. Ведь это доверено мне по секрету одним знающим человеком. Кем – не скажу, хотя вы его знаете.
—Догадываюсь, — фыркнул Новицкий и представил холеное лицо Пишкина. — Вы, Варвара Саввична, секреты хранить не умеете. Вас, наверное, просили их не разглашать.
—Я страшная болтушка. Никак не могу заставить себя молчать.

Варенька покраснела. Новицкий пожевал губами. Кто покровительствовал поляку, он догадался. Но знает ли Марианна, на что пошли ее деньги? Понять Цивиньского нетрудно. Для него интересы его родины превыше всего. В сердце каждого поляка живет боль и обида за болезненное, как по живому, расчленение Польши, за поглощение ее земель более могущественными соседями. А также надежда увидеть когда-нибудь свою страну свободной от любого протектората. Как в былые времена, когда каждый державный пан был сам себе государем. Но что двигало или продолжает двигать графиней? Ведь не желание же утопить Польшу в крови повстанцев? Скорее всего, Марианна стала жертвой своей доверчивости, чужого коварного обмана. Она ничего не знает о действиях поляка. Шиш ему, а не свободная Польша! И деньги, добытые из слез должников князя- ростовщика, не должны превратиться в оружие, стреляющее в русских солдат. На днях следует снова навестить Марианну. Иначе какой Новицкий русский патриот?

—Дмитрий Федорович! — голос Вареньки привел его в себя. — О чем вы задумались? Я окликаю вас, вы не слышите.
—Да так, это не важно, впрочем, мы уже приехали.
Сани, скрипя полозьями, неспешно подъезжали к воротам имения, когда из леса на лыжах показался Иван Лодыгин. За его спиной возвышалось дуло ружья. Сани затормозили. Лорд остановился, фыркая и мотая головой.
—Иван, что случилось? — когда Лодыгин поравнялся с санями, спросил его Новицкий.
—Волки, барин.
Лодыгин тяжело дышал. Из-под шапки-малахая (1) выбивались вспотевшие волосы.
—С ночи еще в лесу хором выли, днем и вовсе обнаглели, к самому дому подошли. Голодно, видно, им. Расплодились, а дичины мало. Одного хищника я недалеко от крыльца из ружья уложил.
Посмотрел на Вареньку. Кольнуло под лопаткой, опрокинулось вниз. Уж больно девушка хороша. А как смотрит!
—Вы, барышня, как подъедете, не смотрите туда, негодное зрелище. Второй волчара ушел, нечистая сила, хоть и раненый. Толку мало преследовать. Сам околеет или сородичи раздерут.
—Что делается, — покачал головой Яков. — Стало даже днем страшно ездить. Развелось хищников – тьма. Того и гляди сожрут. Вы бы, ваше благородие, дали денег на ружьишко. С ружьишком-то спокойнее.
—Пистолет тебе куплю, — недовольно пробурчал Новицкий. — Поехали, чего стоим.
Сани медленно тронулись с места. Варенька обернулась и поймала на себе теплый взгляд Ивана. Рослый, красивый, смелый, наверное, таким и бывает принц в девичьих мечтах. Только как далеки они от действительности! Эта мысль заставила Вареньку погрустнеть, чего, впрочем, Новицкий даже не заметил.
Примечания

1. Малахай – крестьянская меховая шапка с наушниками.

28
Визит Вареньки взбудоражил немногочисленных обитателей имения. Все были преисполнены одной мыслью: приехала будущая хозяйка. Сама же она вела себя скромно, ничуть не выдавая мысли о том, что все, что ее окружает, скоро будет принадлежать ей по праву. Гордею такая скромность девицы пришлась по нраву. Волгин был предупредителен и галантен с невестой хозяина дома, много шутил, рассказывая Вареньке столичные байки и анекдоты. Аленка, словно настеганная крапивой, бегала из кухни и обратно, накрывая к обеду в столовой. Вдруг что сделает не так? Ведь у городских девиц иные, более утонченные представления о том, как все должно быть. Это здесь, в деревне, все по-простому. Что воском натертые полы, что зола у печки. В городе же принята опрятность, еще вежливость в чести, надлежит говорить слово «мерси», что по-французски значит «спасибо». Каждая вилка на своем месте, а уж как едят! От целого куска не откусывают, отрежут малую часть – и в рот. Хлеб в руках не мнут. У кого спросишь, как надо? Бабушка совсем плоха, заговаривается, из комнаты своей почти не выходит. У Галины? Но она, узнав о том, что приехала будущая хозяйка дома, словно кипятка нечаянно глотнула, кривится и молчит. Только кастрюлями грохочет. Жаль, читать Аленка не умеет. Есть мудреные книжки, в которых про все написано: и с какой стороны нож с ложкой класть, и с какой руки от дамы кавалеру садиться, и даже какие цветы должны быть на столе. Уж лучше бы ограничились чаем. Тут хоть все понятно. Самовар, пироги, пряники медовые, баранки маковые. Бросил в заварной чайник душистой травы, заварил чай крепкий, пей – не хочу! Такого чаю не один стакан выпьешь. И без всякого там этикету.

—Вчера Петрушу, приказчика нашего, освободили, — на вопрос Волгина, как обстоят дела в семействе, ответила Варенька. — Натерпелся бедняга в арестном доме – жуть! Холод, клопы, надзиратели так и норовят обиду нанести. Виновен, не виновен, все одно косо смотрят, покрикивают. Только какой он убийца или смутьян? А настоящего убийцу князя так и не нашли. Дмитрий Федорович, вы дали ход той бумаге? Что-нибудь слышно об этом, как его, Половникове?
—О Половникове давно ничего не слышно, верно, в бегах. Что же касается бумаги, то в личные руки окружного следователя передал. Как уж он ею распорядился, мне не ведомо.
— Господа, посещающие наш дом, в один голос говорят, что за этим делом стоят революционеры. Мало кто верит в проделки нечистой силы. Кстати, вы слышали о заговоре против земского начальника? И это притом, что к нему благоволит сам господин генерал-губернатор.

Варенька сложила руки на коленях. При этом вид у нее был такой, что она сожалеет о том, что у революционеров вряд ли что получится. Недавно она слышала в Гостином дворе, как купеческие приказчики ругали земского начальника, называли его упырем, говорили о творимом им произволе, мздоимстве. Так что такого человека ей вовсе не было жалко. Никто не ответил на заданный ею вопрос. О заговоре ее собеседникам ничего не было известно, и предмет разговора быстро иссяк. Несколько минут все молчали. Варенька размышляла о предстоящем замужестве. Хотелось ли ей его так, как еще недавно? Теперь она сомневалась в своем решении связать свою жизнь с Новицким. Поняла, что не любит его. Только как повернешь вспять? Мало ли женщин идет под венец без любви… Знать, доля такая бабья, смиренная. Волгин думал о своей книге. Материала набралось достаточно, но вот с его систематизацией следовало поторопиться. Как назло в последнее время мало работалось. Не было вдохновения. Новицкий смотрел на Вареньку и представлял ее в роли своей спутницы жизни. Миловидная, не более. Клуша, каких немало в купеческих, считающих себя благородными семействах. Как все же не похожа она на утонченную Лизаньку. А может, прав Гордей, не следовало заказывать художнику портрет умершей девушки? Ведь как отреагирует на него Варенька, было неизвестно. В том, что девица ревнива, Новицкий уже успел убедиться.

Вскоре Аленка пригласила всех к столу. Обед прошел в достаточно скучной обстановке с ничего не значившими разговорами. Впрочем, больше всех говорил Волгин. Варенька только слушала, кивала головой, иногда несмело и вымученно улыбалась. Она не понимала значения многих слов, и это ее смущало. Думала, мужчины заметят ее смущение, будут говорить более понятным языком. Куда там! Непонятные слова так и сыпались из уст Волгина. Как, скажите, разобраться бедной девушке в таких понятиях: композиция, (1) арьергард (2) или верлибр. (3)
После обеда Новицкий с Волгиным, извинившись перед Варенькой, вышли покурить. Девушка, которой затянувшийся обед стал в тягость, решила погулять по дому. Она с любопытством заглядывала в комнаты, оценивала их обстановку. За этим занятием не заметила, как кто-то крадучись ходит за ней следом. Когда же обернулась, увидела перед собой одетую во все черное фигуру. Женщина была молодой, судя по лицу, только черный платок по-старушечьи надвинут на самые брови и наглухо стянут медной брошью под подбородком.

—Вы кто? — вздрогнула от неожиданности Варенька.
—Тише, — женщина приложила тонкий палец к губам. — Если хотите, называйте меня Затворницей.
—Вы монахиня? — удивилась Варенька.
Женщина отрицательно мотнула головой.
— Просто Затворница.
— Вы живете в этом доме? — спросила Варенька, удивляясь тому факту, что Новицкий никогда в разговорах не упоминал ни о какой монахине.
— И да, и нет, — уклончиво ответила женщина и с грустью посмотрела на Вареньку. — Я пришла предупредить. Под любым предлогом останьтесь здесь на ночь. На дорогах неспокойно. Слышали сегодня о волках? Они всегда приходят по чью-то душу. Прощайте! И помните: под любым предлогом.
—Постойте! — воскликнула Варенька, но женщина махнула рукой на прощание и быстро ушла, оставив девушку в недоумении.
Новицкий застал ее, остолбеневшую, там, где простилась она со своей собеседницей.
—Варвара Саввична, разве можно так пугать? Вернулись, а вас нет. Обыскались. Как вас сюда занесло? Даже я, хозяин, в эту часть дома мало заглядываю.
—Сама не знаю, — пролепетала Варенька. — Скажите, Дмитрий Федорович, в вашем доме живет монахиня?
—Кто? — изумился Новицкий. — Монахиня? Как вам такое могло придти в голову? Тайных любовниц у меня нет. В доме только три женщины: Аленка, Галина-кухарка и Лукерья. Но они мало напоминают монахинь.
—Нет, я говорю о молодой девушке, одетой во все черное. Она просила называть себя Затворницей.
— Дорогая Варвара Саввична, поверьте мне, в доме нет ни одной женщины, кроме тех, что перечислены мною ранее.
—Но я видела ее, — упрямо сказала Варенька, подозревая, что Новицкий что-то скрывает от нее.
— Понятия не имею, что вам могло тут привидеться. Впрочем, в последнее время я ничему уже не удивлюсь. Даже если целый монастырь поселится в доме, скажу, так оно и есть.
—Дмитрий Федорович, не обманывайте меня. Признайтесь честно, я все пойму.
—Варвара Саввична, Христом богом клянусь, не знаю ни про какую монахиню. Вся эта братия, поверьте, не в моем вкусе.

Новицкий негодовал. Глупейшее подозрение Вареньки, ее выдумки злили его. К тому же он плохо понимал, о чем толкует его невеста. Выход нашелся сам собой. И выход этот имел вид Гордея, зашедшего сюда в поисках долго отсутствующего хозяина.
—Поди-ка сюда, Гордей Ермолаевич, — подозвал к себе слугу Новицкий.
—Митрий Федорович, вот вы где! А то господин Волгин волнуется, куды запропастились.
—Скажи, Гордей Ермолаевич, сколько баб живет в нашем доме?
—Так подсчитать не трудно. — Гордей стал загибать пальцы. — Аленка-стрекоза, бабка ее Лукерья да Галина-кухарка. Невелико получается бабье царство, всего-то три особы.
—Ты скажи, живет ли в нашем доме какая-либо монахиня? — продолжал пытать Гордея Новицкий.
—Упаси бог! Грех-то какой! — замахал руками Гордей. — Монахиням житие при монастырях, а не в домах одиноких мужчин. Что за глупости.
—Нет, не глупости, — стояла на своем Варенька. — Я видела ее, как вижу сейчас вас, даже говорила с ней. Она сказала, что зовут ее Затворницей. И предупредила меня, чтобы домой сегодня не ехала, а осталась на ночь здесь, в имении. Иначе может что-то случиться. Говорила про волков, о том, что на дорогах неспокойно. Я слышала, недавно у реки нашли растерзанный труп. Отец говорит, что это дело рук революционеров, скрывающихся под личиной волкодлака. Может, монахиня права?
—Вот в чем дело! — хитро и многозначительно подмигнул Гордей. — Что ж, дело молодое. Выдумщица, как есть выдумщица! Даже революционеров приплела. Не обижайся, девонька, на старика.
Самого же растягивало в улыбке.

—Я ничего не выдумываю!
Варенька чуть не плакала от отчаяния. Намек старого слуги она поняла. Решил дед, что девица захотела остаться, вот и ищет предлоги, фантазирует.
—Гордей Ермолаевич, — строго одернул слугу Новицкий. — И впрямь не стоит ехать сегодня домой Варваре Саввичне. Поздно уже. Да и волки что-то сильно расшалились. Нынче их развелось как никогда. Неужели мало отстреливают? Что до Варвары Саввичны, я завтра все объясню ее отцу. Вряд ли он желает зла своей дочери. Комната моей матери будет вам, Варвара Саввична, надежной защитой. Пойди, — оборотился он к Гордею, — скажи Аленке, чтобы приготовила комнату.
—Будет сделано, — по-военному выпрямился Гордей. — Только засовы там хлипкие. Вы, девонька, не бойтесь, я вам кочергу на всякий случай к постели положу. Ежели чего, не стесняйтесь, прямо по хребту прикладывайте, только не шибко сильно, чтобы не пришибить невзначай.
—Старый ты охальник, — покачал осуждающе головой Новицкий. — В мыслях грешишь, хотя на словах греха боишься.
—Я только в мыслях, да простит меня Господь, — перекрестился Гордей и направился выполнять поручение хозяина.

Этой ночью волки опять подходили близко к дому. Выли протяжно. Серебрила куцая однобокая луна кроны заснеженных деревьев. Вот на эту луну и выли-рыдали волки, словно жаловались ночному светилу на жизнь свою голодную, холодную, неприкаянную. Да так выли, что у тех, кто слышал этот вой, кровь застывала в жилах от ужаса. Того ужаса, что дан нам предками в наследство. И который помогает выживать, ибо уберегает. Но не всех.
Утром стало известно: на дороге близ деревни обнаружено обезображенное, растерзанное тело одного из крестьян. Полиция как можно скорее увезла его в город, ничего не объясняя взволнованной толпе. Тень волкодлака не исчезла с приходом дня. Оцепенели от ужаса деревни. В ближайшие дни управой было принято решение объявить волкам настоящую войну. Со всего уезда охотники прочесывали леса. Но волкодлак с завидным постоянством продолжал умножать число своих жертв.

Примечания

1. Композиция – строение, соотношение и взаимное расположение частей.
2. Арьергард – часть чего-либо, чаще войск, находящаяся позади основных сил.
3. Верлибр – свободный стих, не имеющий ни рифмы, ни размера.